Текст книги "Скованные одной цепью"

Автор книги: Харлан Кобен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

11

– У Лекса все хорошо, – сказал Майрон.

Сьюзи с Лексом владели пентхаусом в большом доме на берегу Гудзона в Джерси-Сити, штат Нью-Джерси. Апартаменты занимали весь верхний этаж и площадью превосходили средних размеров магазин стройматериалов торговой сети «Хоум дипо». Несмотря на поздний час – Майрон вернулся с острова Адиона только к полуночи, – Сьюзи была одета и ждала его на необъятных размеров террасе. Терраса была высоко поднята над крышей, и кому нужны все эти египетские кушетки, обитые бархатом кресла, греческие статуи, французские горгульи и римские арки, если вполне достаточно (а здесь замечаешь только это) расстилающегося во все стороны – мечта киллера – горизонта Манхэттена.

Сначала Майрон хотел сразу поехать домой. Теперь, когда выяснилось, что Лекс в безопасности, говорить, в общем, больше не о чем, но по телефону ему показалось, что Сьюзи как-то очень не по себе одной.

– Так что там с Лексом, что он тебе сказал?

– Они с Гэбриелом записывают песни для нового альбома.

Сьюзи смотрела сквозь летний туман на манхэттенское небо. В руке у нее был бокал с чем-то похожим на вино. Майрон не знал, что сказать на этот счет – вино и беременность, – и просто откашлялся.

– Что-нибудь не так? – спросила Сьюзи.

Майрон указал на бокал. Воплощенная заботливость.

– Врач говорит, от одного бокала вреда не будет.

– Ясно.

– Не надо на меня так смотреть.

– Я и не смотрю.

Сложив руки на животе, Сьюзи все смотрела через арку на небо.

– Надо бы попрочнее перила сделать. Ребенок все-таки. А я сюда и подвыпивших друзей не пускаю.

– Хорошая мысль, – согласился Майрон. Она старается отвлечься. Что ж, прекрасно. – Слушай, я честно не знаю, что происходит с Лексом. Да, ведет он себя странновато, но в то же время весьма доходчиво мне разъяснил: это не мое дело. Ты хотела, чтобы я убедился, что с ним ничего не стряслось. Я твое пожелание выполнил. А заставить его вернуться домой я не могу.

– Это я понимаю.

– Тогда что еще? Я могу, конечно, попробовать докопаться, кто выложил послание про «чужого»…

– Это я и так знаю, – перебила его Сьюзи.

Майрон удивился. Он внимательно посмотрел на нее и, не дождавшись продолжения, спросил:

– Да? И кто же это?

– Китти.

Сьюзи отхлебнула немного вина.

– Уверена?

– Да.

– А почему, собственно?

– А кому еще захочется отплатить таким способом? – вопросом на вопрос ответила Сьюзи.

Влажный липкий воздух накрыл Майрона тяжелым одеялом. Он посмотрел на живот Сьюзи и подумал, каково это – носить подобную тяжесть в жару.

– А зачем ей мстить тебе? И за что?

Сьюзи пропустила вопрос мимо ушей.

– Китти потрясающе играла в теннис, правда?

– Ты тоже.

– Не так, как она. Подобных ей я не видела. Да, я играла в профессиональном туре, четыре раза входила в десятку лучших. Но Китти? Она могла бы стать одной из великих.

– Не могла, – покачал головой Майрон.

– Как тебя понять?

– У Китти всегда мозги были набекрень. Наркотики, пьянки, вранье, махинации, нарциссизм, безумные, саморазрушительные эскапады.

– Она была молода. Все мы были молоды. И все совершали ошибки.

Молчание.

– Сьюзи?

– Да?

– Зачем тебе нужно было сегодня меня видеть?

– Хотела объяснить.

– Объяснить – что?

Она подошла к нему, раскинула руки, обняла. Майрон крепко прижал ее к себе, ощущая тепло живота. Может, в этом есть какая-то странность, но от близости Сьюзи ему было хорошо, словно она оказывала ему целительное воздействие. Сьюзи опустила голову ему на грудь и какое-то время так и сидела, не говоря ни слова. Майрон тоже не разжимал объятия.

– Лекс не прав, – прервала она наконец молчание.

– В чем?

– Бывает, люди нуждаются в помощи. Я помню ночи, когда ты спасал меня. Держал вот так, как сейчас. Выслушивал. Никогда не судил. Может, ты и сам того не знаешь, но ты сотни раз спасал мне жизнь.

– Я и сейчас с тобой, – мягко произнес Майрон. – Скажи, что тебя гложет?

Она сидела, прижимаясь ухом к его груди.

– Нам с Китти обеим должно было вот-вот исполниться семнадцать. В тот год мне очень хотелось выиграть юниорский турнир. Попасть на Открытое первенство США. Китти была моей главной соперницей. Когда она побила меня в Бостоне, мать чуть с ума не сошла.

– Помню, – кивнул Майрон.

– Родители растолковали мне, что в спорте позволительно все. Лишь бы победить. Лишь бы стать первым. Ты слышал что-нибудь про «выстрел, отозвавшийся во всем мире»? Про знаменитый хоум-ран Бобби Томпсона в начале пятидесятых? [23]23
  Имеется в виду строка стихотворения Ральфа Уолдо Эмерсона «Гимн Конкорда», относящаяся к легендарной перестрелке между отрядом британской армии и гражданской милицией Конкорда, положившей начало Войне за независимость. Впоследствии так стали называть выстрел, жертвой которого стал эрцгерцог Франц Фердинанд, и, наконец, стихотворная строка сделалась символом разного рода громких спортивных событий, в том числе и знаменитого хоумрана Бобби Томпсона, в результате которого команда «Нью-Йорк джайнтс» выиграла в 1951 г. титул чемпиона страны по бейсболу.


[Закрыть]

– Естественно, а что? – Столь резкий поворот темы несколько сбил Майрона с толку.

– Отец говорил, это было жульничество. Томпсон мошенничал. И не только он. Говорят, сейчас так используют стероиды. А в старину ребята из «Нью-Йорк джайнтс» незаметно переставляли флажки. Питчеры до предела истирали покрышку мяча. Тот малый, менеджер «Селтикс», что тебя задрафтовал, раздевалку команды гостей так натапливал, что дышать было нечем. А может, никакое это не жульничество. Может, это просто победа любой ценой.

– И ты тоже хотела так победить?

– Да.

– И как же именно?

– Я распускала слухи про свою соперницу. Представляла ее куда большей сучкой, чем она была на самом деле. Пыталась выбить из колеи. Помнишь, я говорила тебе, что ребенок у нее скорее всего не от Брэда?

– Не ты одна. К тому же я и без тебя Китти неплохо знал и в любом случае оценивал ее, опираясь не на твои суждения. Она та еще стерва была, верно?

– Я тоже.

– Но ты не манипулировала моим братом. Ты не заигрывала с ним, попутно ныряя в постель к первому встречному.

– Зато я в любой момент готова была поставить тебя об этом в известность. – Сьюзи уютнее устроилась у него на груди. – А знаешь, чего я тебе не сказала?

– Чего?

– Что она, несмотря ни на что, любила твоего брата. Глубоко и преданно. Когда они расстались, это сказалось на ее игре. Она уже не вкладывала в нее сердце. А я подталкивала ее шляться по всяким компаниям. И твердила, что о Брэде надо забыть, парней вокруг много.

Майрон вспомнил выложенные на «Фейсбуке» семейные фотографии счастливых Китти, Брэда и Микки и подумал, как же все могло так повернуться. Он попытался заставить себя сосредоточиться на лучезарных снимках, но сознанию не прикажешь, и оно неуклонно возвращалось к видеозаписи в тайном помещении клуба, где Китти была с Конским Хвостом.

– Китти совершала свои ошибки, – с горечью в голосе сказал он. – И то, что ты сказала или не сказала, не имеет никакого значения. Она всегда врала Брэду. Врала про наркотики. Врала про меня, про то, какую роль я играл в их маленькой драме. Даже про то, что принимала противозачаточные таблетки.

Но на последней фразе Майрон почувствовал: что-то не сходится. Вот Китти готовится стать в ряд с Мартиной Хингис, Крис Эверт, Штеффи Граф, Сереной и Винус Уильямс, а кончается все беременностью. Может, действительно, как она сама настаивала, это была случайность. Любая выпускница средней школы знает, что таблетки на сто процентов не срабатывают. Но Майрону это объяснение никогда не казалось убедительным.

– Лекс знает? – спросил он.

– Все? – улыбнулась Сьюзи. – Нет.

– Он говорит, в этом все и дело. У людей существуют секреты друг от друга, их становится все больше, и они убивают доверие. Хороших взаимоотношений не построишь без полного доверия. У супругов тайн быть не может.

– Это слова Лекса?

– Да.

– Очаровательно, – сказала Сьюзи. – Только он опять ошибается.

– То есть?

– Никакие отношения не выдержат полной прозрачности. – Сьюзи отстранилась. Майрон увидел слезы у нее на щеках, почувствовал, что рубашка на груди промокла. – У каждого есть тайны, Майрон. И ты знаешь это не хуже других.

Когда Майрон вернулся в «Дакоту», было уже три утра. Он проверил почту – не ответила ли Китти на его «извини, пожалуйста». Не ответила. На тот маловероятный случай, что Лекс сказал ему правду – или что Лексу сказала правду Китти, – он отправил электронное письмо Эсперансе с просьбой проверить, нет ли Китти в списках пассажиров, улетевших из Ньюарка или аэропорта Кеннеди куда-нибудь в Южную Америку. Потом посмотрел, нет ли писем от Терезы. Нет.

Он думал о Терезе, думал о Джессике Калвер, своей бывшей возлюбленной, которую вспомнил Лекс. В течение многих лет та твердила, что не создана для брака, – это были те самые годы, когда Джессика была с Майроном, – а недавно вышла за некоего Стоуна [24]24
  Stone – камень (англ.).


[Закрыть]Нормана. Ну и имечко, нечего сказать. Друзья, наверное, называли его Булыжником либо Каменным Человеком. Думать о бывших возлюбленных, особенно тех, на ком хотел жениться, – занятие малопродуктивное, и Майрон заставил себя переключиться на другое.

Через полчаса домой вернулся Уин. С ним была его нынешняя приятельница, длинноногая, модельного типа, уроженка Азии по имени Ми, и еще одна, тоже весьма привлекательная азиатка, которую Майрон видел впервые.

Он посмотрел на Уина. Тот почесал бровь.

– Привет, Майрон, – сказала Ми.

– Привет, Ми.

– Познакомься, эта моя подруга Ю.

Майрон подавил вздох и поздоровался. Ю кивнула в ответ. Девушки вышли из комнаты, и Уин ухмыльнулся. Майрон только головой покачал.

– Ю?

– Угу.

Когда у Уина только начинался роман с Ми, он любил всячески вышучивать ее имя: «Ми такая горячая… Мне пора к Ми… Бывает, мне просто хочется заняться любовью с Ми…». [25]25
  Игра слов: имя Ми созвучно с английским личным местоимением me – производным от I – я; Ю – с местоимением you – ты.


[Закрыть]

– Ю и Ми? – осведомился Майрон.

– Ну да, – кивнул Уин. – Здорово, правда?

– Нет. Где ты болтался всю ночь?

Уин заговорщически наклонился к нему.

– Между Ю и Ми.

– Правда?

Уин молча улыбнулся.

– А-а… – вздохнул Майрон. – Ясно. В точку.

– Все нормально, не расстраивайся. Раньше все это имело отношение только к Ми. Но потом я кое-что понял. Ты к этому тоже причастен.

– Ага, в таком случае Ю и Ми вместе.

– Ну вот, и настроение поднялось, – сказал Уин. – Как твоя поездка на остров Адиона?

– Хочешь, чтобы я отчитался прямо сейчас?

– А почему бы нет? Ю и Ми могут подождать.

– Я так понимаю, сейчас ты про девушек?

– Да, запутаться тут легко.

– И извращением попахивает.

– Не волнуйся. Когда меня нет рядом, Ю есть чем занять Ми. – Уин сел на стул и сплел пальцы. – Ладно, выкладывай, что нарыл.

Майрон принялся за рассказ, и когда поставил точку, Уин сказал:

– На мой вкус, Лекс слишком много говорит.

– Тебе тоже так показалось?

– Когда человек столько философствует, это значит, что он что-то скрывает.

– Да еще эта фраза в конце: мол, утром Китти летит то ли в Чили, то ли в Перу.

– Он уводит тебя в сторону. Хочет, чтобы ты оставался подальше от Китти.

– Думаешь, он знает, где она?

– Во всяком случае, меня бы это не удивило.

Майрон подумал о том, что Сьюзи говорила насчет прозрачности, и о том, что у всех есть свои секреты.

– Да, чуть не забыл. – Майрон нащупал в кармане мобильник. – У Гэбриела Уайра у ворот сидит охранник. Лицо его показалось мне знакомым, только никак не могу вспомнить, где я его видел.

Он протянул мобильник Уину. Тот вгляделся в фотографию на экране и произнес:

– В этом тоже ничего хорошего нет.

– Ты что, узнал его?

– Забыл, когда слышал в последний раз это имя. – Уин вернул Майрону мобильник. – Очень похож на Эвана Криспа. Громила-профессионал. Один из лучших.

– И на кого же он работал?

– Он всегда был сам по себе. Когда дело поворачивалось всерьез, его, бывало, нанимали братья Эйк.

Братья Эйк, Герман и Фрэнк, были знаменитые гангстеры из Старого Света. В конце концов вмешалась налоговая полиция и прикрыла их бизнес. Подобно своим старшим родичам Фрэнк Эйк не вылезал из федеральных тюрем, и сейчас его почти все забыли. Герман, которому сейчас должно быть под семьдесят, каким-то образом избежал правосудия и отмыл награбленное.

– Выходит, этот Крисп попросту убийца?

– Не совсем, – покачал головой Уин. – Его призывали, когда была необходима некоторая выдумка. Если требуется поднять шум или усеять какое-то место трупами, надо поискать кого-то другого. Но если нужно, чтобы кто-нибудь отправился на тот свет или просто исчез, не вызывая при этом подозрений, обращайтесь к Криспу.

– А сейчас он работает охранником у Гэбриела Уайра?

– Вряд ли. Островок маленький. Криспа призвали, как только ты там высадился, и стали ждать твоего приезда. Мне представляется, он знал, что ты его сфотографируешь, а потом мы узнаем, кто он такой.

– И побоимся идти дальше? – предположил Майрон.

– Ну да.

– Только нас не так-то легко запугать.

– Верно, – едва заметно кивнул Уин. – Мы ведь с тобой просто мачо.

– Ладно, что мы имеем? Во-первых, непонятное сообщение, адресованное Сьюзи. Возможно, это дело рук Китти. Далее, ее встреча с Лексом. Крисп, работающий на Уайра. Ну и, наконец, Лекс, скрывающийся на острове у того же Гэбриела Уайра и, возможно, обманывающий нас.

– И если сложить все, что получится?

– Кукиш с маслом, – заключил Майрон.

– Теперь понятно, почему ты у нас главный. – Уин встал, налил себе коньяку и бросил Майрону банку с шоколадным напитком. Майрон не стал ее открывать, даже не встряхнул, просто зажал в ладони. – Конечно, из того, что Лекс, возможно, врет, еще не следует, будто он ошибается в главном.

– И что же это за главное?

– То, что ты вмешиваешься не в свое дело, хотя и из лучших побуждений. Как бы там ни складывались отношения у Китти с Брэдом, ты здесь ни при чем. Сколько уж лет, как между вами нет ничего общего.

– Быть может, это моя вина, – задумчиво сказал Майрон.

– Ой, вот только этого не надо, – поморщился Уин.

– Чего этого?

– Вины, и всего такого. Разве Китти, например, правду сказала Брэду, будто ты давал ей наркотики?

– Нет.

– В таком случае?.. – Уин развел руками.

– Может, это просто ответный удар. Я говорил о ней дурно, очень дурно. Что она заманивает Брэда в ловушку, манипулирует им. И в то, что это его ребенок, я не верил. Может, ложь для нее – это самозащита.

– Бла-бла-бла, – иронически скривился Уин.

– Я ее не оправдываю. Но может, все-таки я тоже не безгрешен.

– Это каким же, интересно, образом?

Майрон промолчал.

– Ну, – сказал Уин, – я жду.

– Чего? Того, чтобы я признал, что вмешался не в свое дело?

– В десятку.

– В таком случае мне, пожалуй, выпадает шанс исправиться.

Уин покачал головой.

– Что такое?

– Для начала – в чем твой грех? Во вмешательстве в чужие дела. А как ты собираешься его замолить? Вмешиваясь в чужие дела.

– Так что же, мне просто забыть, что я видел на записи камеры видеонаблюдения?

– Лично я именно так бы и поступил. – Уин сделал большой глоток коньяка. – Но ты, увы, на это не способен.

– И каковы наши действия?

– Такие же, как обычно. По крайней мере с утра. А на ночь у меня другие планы.

– Опять между Ми и Ю?

– И снова в десятку, сказал бы я, только ненавижу повторяться.

– Знаешь, – тщательно выбирая слова, заговорил Майрон, – не люблю морализировать либо осуждать…

– Ну-ну, начало многообещающее. – Уин скрестил ноги. Складка брюк при этом осталась безупречно ровной.

– …На моей памяти с Ми ты вместе дольше, чем с кем-либо еще; я рад хотя бы, что твои аппетиты по части шлюх поумерились.

– Я предпочитаю другое определение: «эскорт».

– Супер. Раньше твое юбочничество, твои похождения…

–  Распутныепохождения, – поправил его Уин со сладострастной улыбкой. – Мне всегда нравилось слово «распутный», а тебе?

– Во всяком случае, оно подходит, – сказал Майрон.

– В таком случае что тебя смущает?

– Когда нам было по двадцать и даже по тридцать, все это, не знаю как сказать, выглядело очень мило…

Уин ждал продолжения.

Майрон повертел в руках банку с напитком.

– Ладно, забудь.

– Ты хочешь сказать, что теперь мое поведение – поведение человека моего возраста – кажется довольно смешным?

– Я этого не говорил.

– Но ты считаешь, мне пора угомониться.

– Мне просто хочется, чтобы ты был счастлив.

– Мне тоже. – Уин развел руками.

– Ты сейчас о чем? – удивленно спросил Майрон. – Насколько я понимаю, про то, что в соседней комнате Ю?

– Принимай меня со всеми моими недостатками. Я – это я. – Похотливая ухмылка.

– И опять-таки Ми – это?..

– Да брось ты, дружище, все хорошо. Я счастлив. – Уин двинулся в сторону спальни. Но вдруг остановился и, закрыв глаза, нахмурился. – А может, ты и прав.

– В чем?

– Может, не так уж я и счастлив, – произнес Уин с печальной, отрешенной улыбкой. – Да и ты тоже.

– Договаривай. – Майрон с трудом подавил вздох.

– И поэтому, наверное, пора ублажить Ю и Ми.

И он вышел в соседнюю комнату. Какое-то время Майрон просто разглядывал банку с шоколадным напитком. Ничего не слышно. К счастью, уже много лет назад Уин милосердно установил в доме звуконепроницаемые стены.

В половине восьмого утра – в халате, со спутанными волосами – появилась Ми и принялась готовить завтрак. Спросила у Майрона, не надо ли чего. Он вежливо отказался.

В восемь зазвонил телефон. Майрон бросил взгляд на определитель номера: Верзила Синди.

– Доброе утро, мистер Болитар.

– Доброе утро, Верзила Синди.

– Ваш Конский Хвост – наркоторговец – был вчера вечером в клубе. Я проследила за ним.

– В костюме девушки Бэтмена? – нахмурился Майрон.

– Было темно, я растворилась в толпе.

В сознании мелькнула и тут же, слава Богу, стерлась картинка.

– Я говорила вам, что сшить его мне помогла Ивонн Крэйг?

– Вы знакомы с Ивонн Крэйг?

– О, мы с ней старые друзья. Понимаете, это она сказала мне про растягивающуюся ткань. Это вроде как материал для пояса-корсета, не такой тонкий, как лайкра, но менее плотный, чем неопрен. Очень редкий сорт.

– Не сомневаюсь.

– А вы знаете, что Ивонн снялась в роли горячей девчонки в «Звездном пути»?

– Да, она там сыграла Марту, рабыню с планеты Орион, – не удержался Майрон, но сразу же попробовал вернуться к теме: – Так где сейчас наш наркоторговец?

– Ведет урок французского в средней школе Томаса Джефферсона, в Риджвуде, Нью-Джерси.

12

Школа находилась рядом с кладбищем.

Кому это пришло в голову – строить школу, где полно детей, только входящих в отроческий возраст, прямо напротив последнего места человеческого упокоения? Буквально каждый день эти мальчики и девочки ходят мимо кладбища либо смотрят на него. Ранит ли это их? Напоминает ли о собственной смертности, говорит ли о том, что по меркам вечности и вздохнуть не успеешь, как сделаешься старцем и закончишь путь тут же? Или, что более вероятно, кладбище – это всего лишь абстракция, нечто не имеющее к ним никакого отношения, столь привычное, что и внимания не обращаешь?

Школа, кладбище. Вот и говори после этого о том, что в жизни все кончается, как в книгах.

Верзила Синди, на которой по-прежнему было платье девушки Бэтмена, стояла на коленях у чьего-то надгробия с опущенной головой и поникшими плечами, так что издали ее можно было принять за «фольксваген-жук». При приближении Майрона она искоса посмотрела на него, прошептала: «Я растворяюсь», – и снова зарыдала.

– Ладно, где Конский Хвост?

– В школе, кабинет двести семь.

Майрон перевел взгляд на школьное здание.

– Что же получается, школьный учитель французского – наркоторговец?

– Похоже на то, мистер Болитар. Свинство, конечно.

– Да уж.

– Его зовут Джоэл Фишмен. Живет на Проспект-парке, недалеко отсюда. Женат, двое детей, мальчик и девочка. Преподает французский больше двадцати лет. Ничего такого особенного за ним нет, разве что однажды, восемь лет назад, попался пьяным за рулем. А шесть лет назад баллотировался в городской совет.

– Добропорядочный гражданин.

– Гражданин, да, мистер Болитар.

– И откуда же ты все это узнала?

– Сначала я подумала, не соблазнить ли его, пусть привезет к себе, а там то да се, постельные разговоры. Ну, сами понимаете. Но потом решила, что вы будете против такого самоуничижения с моей стороны.

– Это точно, Верзила Синди, я ни за что не позволил бы тебе использовать свое тело в дурных целях.

– Только в грешных?

– Вот именно, – улыбнулся Майрон.

– В общем, когда он ушел из клуба, я последовала за ним. Он поехал общественным транспортом, успел на последний поезд, который уходит в два семнадцать ночи. Потом дошел до дома. Бичмор-драйв, семьдесят четыре. Я продиктовала адрес Эсперансе.

Узнать остальное было не трудно. Мальчики и девочки, добро пожаловать в век компьютеров.

– Что-нибудь еще? – спросил Майрон.

– В клубе Джоэла Фишмена называют Крашем.

Майрон покачал головой.

– А конский хвост приделан. Вроде как дополнение к прическе.

– Серьезно?

– Вполне, мистер Болитар. По-моему, это своего рода маскировка.

– Ну, и что дальше?

– Сегодня в школе занятий нет, только родительский прием. Вообще-то охрана здесь довольно строгая, но уверена: вы сможете выдать себя за папу кого-нибудь из учеников. – Синди прижала ладонь ко рту, подавляя улыбку. – Как сказала бы Эсперанса, в этих джинсах и голубом блейзере вы вполне придетесь ко двору.

– И в таких ботинках тоже? – Майрон указал на свои легкие, типа мокасин, кожаные туфли.

Он пересек улицу и дождался, пока появятся первые родители. После чего пристроился рядом и поздоровался, как со знакомыми. Они ответили на приветствие, тоже сделав вид, что встречаются не впервые. Майрон придержал дверь, пропуская вперед даму, муж которой знаком предложил Майрону пройти вслед за ней. Майрон рассмеялся густым родительским смехом.

И после этого Верзила Синди еще будет говорить, что это она умеет растворяться.

За столом сидел охранник с журналом посещений. Майрон подошел и расписался под именем Дэвида Пила, накорябав фамилию как можно более непонятно. Потом взял бейджик, написал «Дэвид» и ниже, маленькими буквами «папа Мэдисона». Майрон Болитар, Человек с Тысячью Лиц, Мастер Маскировки.

Говорят, государственные школы ни в чем не меняются, разве что становятся меньше. Как всегда, полы здесь покрыты линолеумом, металлические шкафчики, в классные комнаты ведут деревянные двери с оконным стеклом посередине. Майрон подошел к кабинету 207. Стекло было закрыто объявлением, так что внутрь не заглянешь. Объявление гласило: Réunoin en cours. Ne pas déranger. [26]26
  Идет заседание. Не мешать (фр.).


[Закрыть]Французского Майрон не знал, но из второй фразы понял, что его любезно просят подождать.

Он поискал глазами расписание, что-нибудь вроде часов родительского приема. Ничего. Что же делать? Перед большинством дверей стояли стулья, на вид массивные и весьма практичные. Майрон заколебался, не присесть ли, но что, если появятся родители, которым назначена встреча как раз на этот час?

Поэтому он принялся расхаживать по коридору, не спуская глаз с двери. Было двадцать минут одиннадцатого. Майрон решил, что собеседования заканчиваются на половине или, возможно, четверти часа. Конечно, это только предположение, однако вполне резонное. Пятнадцать минут на встречу, ну, скажем, тридцать. Минимум – десять. Так или иначе, следующая начнется в десять тридцать. И если, скажем, в десять двадцать восемь никто не появится, Майрон вернется к двери и попробует войти.

Майрон Болитар, Мастер Планирования.

Но в десять двадцать пять появились первые посетители, и поток не иссякал до полудня. Чтобы никто не заметил, что он тут болтается без дела, Майрон спустился вниз, где должны были начаться встречи, зашел в туалет, постоял на лестничной площадке. Ожидание становилось утомительным. Майрон заметил, что большинство отцов носят джинсы и голубые блейзеры. Ему явно следовало обновить свой гардероб.

Наконец в полдень Майрон подошел к двери и улыбнулся при появлении родителей. Джоэла Фишмена пока не было видно. Он ожидал снаружи, пока одна родительская пара сменяла другую. Родители стучали в дверь, в ответ доносился голос Фишмена: «Entrez». [27]27
  Войдите (фр.).


[Закрыть]

Дошла очередь и до Майрона, но на сей раз никто не откликнулся. Он постучал еще раз. Все то же молчание. Майрон повернул ручку и открыл дверь. Фишмен сидел за столом и жевал сандвич. Тут же, на столе, стояла банка кока-колы, рядом – упаковка с чипсами. Конский Хвост совершенно не походил на себя… без конского хвоста. Его выцветшая желтая рубашка с короткими рукавами была достаточно тонкой, чтобы увидеть под ней футболку. Еще он носил детский галстук, из тех, что с легкой подачи ЮНИСЕФ сделались так популярны в 1991 году. Волосы коротко острижены, прямой пробор. В общем, выглядел он как типичный учитель французского. Ничего похожего на наркоторговца, промышляющего своим товаром в ночных клубах, не просматривалось.

– Чем могу быть полезен? – с явным раздражением осведомился Фишмен. – До часа у меня перерыв.

Такой камуфляж кого хочешь обманет.

– Хрусты? – Майрон указал на чипсы.

– Прощу прощения?

– Хрусты, говорю? Ну, знаете, хорошо помогают после травки.

– Прошу прощения?

– Умно… ладно, не важно. Меня зовут Майрон Болитар. И мне хотелось бы задать вам несколько вопросов.

– Кто-кто?

– Майрон Болитар.

Молчание. «Тю-тю-тю», – чуть не пропел Майрон, но вовремя сдержался. Зрелый мастер.

– Мы знакомы?

– Нет.

– Вашего ребенка среди моих учеников нет. У нас еще миссис Парсонс преподает французский. Может, вам надо к ней? Она в двести одиннадцатом кабинете.

Майрон плотно прикрыл за собой дверь.

– Миссис Парсонс меня не интересует. Я ищу Краша.

У Фишмена отвисла челюсть. Майрон пересек комнату, круто развернул стул, предназначенный для посетителей, и уселся на него верхом, в стиле мачо. Мистер Мститель.

– Вообще-то чаще всего конский хвост свидетельствует о кризисе среднего возраста. Но ваш, Джоэл, мне нравится.

Джоэл нервно сглотнул. Что там было у него во рту? Судя по запаху, тунец, салат-латук, помидоры. Кто бы мог приготовить ему этот большой бутерброд, а может, сам приготовил, подумал Майрон, а потом в голову пришло: отчего он задумывается над такими вещами?

Фишмен медленно потянулся к банке с кока-колой и сделал глоток. Он явно искал, как бы выкрутиться.

– Не понимаю, о чем это вы, – проговорил он наконец.

– Не окажете ли мне небольшую любезность, – попросил Майрон. – Совсем небольшую. Давайте не будем по-глупому отрицать очевидное. Это сбережет нам время; мне совершенно не хочется задерживать родителей, которые подойдут сюда к часу.

Майрон перебросил ему один из снимков, сделанных в клубе.

– Это не я, – сказал Фишмен, взглянув на фотографию.

– Вы, Краш, вы.

– Но у этого человека на голове конский хвост.

– Я ведь просил об одолжении, – вздохнул Майрон.

– Вы из полиции?

– Нет.

– На такие вопросы надо отвечать правду, – сказал Джоэл. Не совсем так, но Майрон не стал спорить. – В общем, извините, но вы принимаете меня за кого-то другого.

Майрон испытал сильное желание перегнуться через стол и дать этому типу по лбу.

– Вчера вечером в «Даунинг, три» вы не заметили крупную женщину, одетую как девушка Бэтмена.

Фишмен промолчал, но в покер таким ребятам, как он, не выиграть.

– Она проследила за вами до самого дома. Нам все известно о ваших походах в клуб, и о торговле наркотиками, и о…

В этот момент Фишмен рванул на себя ящик и выхватил пистолет. Этого Майрон никак не ожидал. Кладбище сочетается со школой так же, как учитель французского языка с пистолетом, который лежит у него в ящике и который он наводит на тебя прямо у себя в кабинете. Майрон совершил ошибку, слишком доверившись обстановке, потерял всякую бдительность. Да, он совершил большую ошибку.

Фишмен стремительно перегнулся через стол и только что не ткнул Майрону дулом в лоб:

– Не двигайся, иначе башку снесу!

Когда на тебя наставляют пистолет, весь мир сжимается примерно до диаметра отверстия ствола. Какое-то мгновение, особенно если в тебя целятся, да еще с такого расстояния, впервые ничего, кроме этой дырочки, и не видишь. В ней сосредоточен весь твой мир. Она тебя парализует. Пространство, время, измерения, ощущения – все это перестает существовать. Остается одно лишь это черное отверстие.

«И все же, – приказал себе Майрон, – думай!»

Все это заняло долю секунды.

Первое. Расчет в уме: «Спустит ли он курок?» Стараясь не замечать пистолета, Майрон посмотрел Фишмену в глаза. Они были широко открыты и влажно блестели. К тому же Фишмен целился в него в классной комнате, когда в школе еще полно людей. Руки его дрожали. Палец на спусковом крючке. Если сложить все это, приходишь к простому выводу: этот человек безумен и потому вполне может выстрелить.

Второе. «Оцени противника». Фишмен – школьный учитель, женат, у него двое детей. Тот факт, что он торгует наркотиками в модном ночном клубе, ничего не меняет. Есть ли у него боевая подготовка? Сомнительно. Он действует как любитель – почти уперся Майрону дулом в лицо, а перегнувшись через стол, с трудом сохранял равновесие.

Третье. «Прикинь свои возможности. Представь их себе воочию». Будь нападающий не так близко, а, скажем, в другом углу комнаты или еще дальше, в десятке футов от тебя, тогда выбора нет. Разоружить его не получится, пусть даже ты насмотрелся фильмов про боевые искусства. Остается только ждать. Это возможность номер один. Да, Майрон мог застыть в неподвижности. Такой реакции, собственно, от него и ждут. Можно попробовать уговорить этого типа. В конце концов, они в школе и, чтобы выстрелить здесь, надо быть не просто сумасшедшим, а Сумасшедшим с большой буквы.

Но если ты Майрон, то есть человек с реакцией профессионального спортсмена, за спиной у которого – годы тренировок, то можно всерьез рассмотреть возможность номер два, которая заключается в том, чтобы все же разоружить противника. Если выберешь этот путь, колебаться нельзя. В этом случае надо вырубить нападающего мгновенно, чтобы он не успел понять, что происходит, и не принял мер предосторожности. Сейчас, вот в это самый миг, когда он выхватил пистолет и крикнул Майрону: «Не двигайся!» – у Джоэла Фишмена кипит кровь, и поэтому…

Четвертое. «Действуй».

Как это ни удивительно – а впрочем, может быть, и нет, – но обезоружить человека с пистолетом проще, чем человека с ножом. Потянувшись к ножу, рискуешь поранить ладонь. Нож трудно выхватить из рук. Надо захватывать не сам нож, а кисть или руку противника. Права на ошибку фактически нет.

Наилучшим для Майрона способом обезоружить человека со стрелковым оружием было действовать в два приема. Первое: не давая Фишмену опомниться, резким рывком уйти с линии огня. Далеко уходить не надо, да это и вообще не вариант. Речь идет о молниеносном отклонении вправо – в сторону своей сильной руки. Тут существует несколько сложных технических приемов, которые применяются в зависимости от того, что за оружие в руках у нападающего. Иные полагают, например, что можно надавить большим пальцем на ударник – в некоторых системах это не позволяет произвести выстрел, – но Майрону такой метод был не по душе. Времени слишком мало, а точность требуется слишком большая, не говоря уже о том, что в спешке не всегда сообразишь – полуавтоматическое перед тобой оружие, револьвер или что еще.

Поэтому Майрон прибег к более простому способу, только, ребята, если у вас нет профессиональной подготовки и не хватает физической силы, никогда не пытайтесь сделать это дома. Действуя правой, более сильной рукой, Майрон выхватил оружие из рук Фишмена. Как будто отнял игрушку у капризного мальчишки. Вот и все: используя свою исключительную физическую силу, навыки спортсмена, знания, длину рычага, а также элемент неожиданности, Майрон выбросил руку, выбил у противника пистолет и далее, продолжая движение, локтем въехал ему в физиономию и отшвырнул на спинку стула.