Текст книги "Скованные одной цепью"

Автор книги: Харлан Кобен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

10

Остров Адиона составляет ровно пять миль в поперечнике и ровно две мили в длину и является, как однажды выразился Уин, «эпицентром WASP». [22]22
  Сокр. от White Anglo-Saxon Protestants – белые англосаксы протестантского вероисповедания, традиционно – элита американского общества (англ.).


[Закрыть]Он расположен в каких-то четырех милях от побережья Массачусетса. По статистике, постоянно на острове живут 211 человек. Эта цифра увеличивается – насколько в точности, сказать трудно, но явно в несколько раз – летом, когда сюда, самолетами или паромом, начинают стекаться жители Коннектикута, Филадельфии и Нью-Йорка – те, в чьих жилах течет голубая кровь. Недавно журнал «Гольф мэгазин» признал местную площадку для гольфа одной из двадцати пяти лучших в стране. Членов клуба это скорее огорчило, чем порадовало, потому что они привыкли считать остров Адиона своим замкнутым миром. Кроме них, сюда никому не следует ездить, а лучше всего – вовсе не знать о его существовании. Да, здесь имеется «общественный» паром, но маленький, расписание узнать трудно, и если все же кто-то умудрится добраться до острова, то пляжи тут, да и вообще почти вся земля, – частные и охраняемые. На острове только один ресторан, «Типот-лодж», даже не столько ресторан, сколько бар. Один продуктовый рынок, один промтоварный магазин, одна церковь. Ни гостиниц, ни мотелей, ни вообще каких-либо спальных мест. Особняки, большинство с необычными названиями вроде «Дом Типпи», или «Прибрежный», или «Треугольник», – эффектны, но напоказ себя не выставляют. Если кому-то захочется купить такой – пожалуйста: свободные люди, свободная страна, – но рады вам здесь не будут, в клуб не примут, на теннисные корты или пляжи не пригласят, и уговоров почаще приходить в «Типот-лодж» вы не услышите. Вас либо приглашают войти в этот круг избранных, либо вы решаетесь войти в него по собственной инициативе, как изгой – но так случается крайне редко. Островок охраняется не столько наемной стражей, сколько традициями Старого Света с его хмурым неодобрением.

Если ресторана нет, то как же богатые едят? Им готовит прислуга. Званые ужины – норма, хозяева меняются один за другим: сегодня очередь Боба, завтра прием у Флетчера, в пятницу, возможно, у Конрада, на яхте, а в субботу – в поместье Уиндзора. Если вы здесь «летничаете» – не «проводите лето», а именно «летничаете», это слово-пароль, – то, весьма вероятно, на острове «летничали» ваши отец и дед. Воздух насыщен океанскими брызгами и голубой кровью.

По обе стороны острова были выделены два загадочных, огороженных участка. Один – рядом с травяным теннисным кортом – принадлежал военным. Что там происходило, в точности не знал никто, но разговоры о каких-то секретных операциях и тайнах типа НЛО велись бесконечно.

Другой закрытый участок располагался на южной оконечности острова и принадлежал Гэбриелу Уайру, эксцентричному, славившемуся своим отшельническим нравом ведущему исполнителю «Лошадиной силы». Это поместье тоже было окружено завесой тайны – ни много ни мало двадцать один акр земли, охраняемой часовыми и новейшим электронным оборудованием. Уайр был на острове исключением. Казалось, он вполне смирился со своим положением одиночки, изгоя. Более того, думалось Майрону, Гэбриелу другого и не нужно было.

С годами, если верить молве, голубая кровь острова более или менее приняла затворника-рокера. Иные говорили, что видели, как он покупает что-то на рынке. Другие – что ближе к вечеру часто выходит на небольшой тихий пляж и плавает, либо в одиночку, либо в обществе ослепительной красавицы. Но положительно утверждать это, как и многое другое, связанное с Гэбриелом Уайром, трудно.

Подъехать к владениям Уайра можно было единственным способом – по разбитой дороге с пятью тысячами запрещающих знаков и будкой охранника с опущенным шлагбаумом. Знаки Майрон игнорировал – он был любитель нарушать правила. Добравшись до острова на частной лодке, он одолжил у кузена Уина Бакстера Локвуда, имевшего здесь дом, машину – новомодный внедорожник «Уизман-родстер-МФ5», стоивший больше четверти миллиона долларов. Увидев шлагбаум, Майрон прикинул, не стоит ли просто проехать через него, но потом решил, что Баксу могут не понравиться царапины.

Охранник оторвался от книги в бумажной обложке. Он был коротко, почти наголо острижен, на глазах темные авиационные очки, явно военная выправка. Майрон приветственно вскинул сжатый кулак и улыбнулся очаровательно-застенчивой Улыбкой номер семнадцать. Класс, все как надо.

– Разворачивайтесь и уезжайте, – бросил охранник.

Выходит, промах. Улыбка семнадцать оказывает воздействие только на дам.

– Будь вы женщиной, вам бы не устоять.

– Перед улыбкой? А я и не устоял. В душе. Разворачивайтесь и уезжайте.

– А разве не следует сначала позвонить в дом и справиться, не ждут ли меня?

– Да? – Охранник побарабанил пальцами по кнопкам телефона и сделал вид, что разговаривает. Потом отложил мобильник и повторил: – Разворачивайтесь и уезжайте.

– У меня здесь встреча с Лексом Райдером.

– Вряд ли.

– Меня зовут Майрон Болитар.

– И что, я должен встать на колени?

– Мне будет довольно, если вы поднимете шлагбаум.

Охранник отложил книгу и медленно поднялся.

– Боюсь, Майрон, ничего не получится.

Чего-то в этом роде он ожидал. За последние шестнадцать лет, после гибели девушки по имени Алиста Сноу, Гэбриела Уайра видели единицы. Тогда-то, сразу после трагедии, этот харизматический мужчина не сходил с экрана телевизора, газеты печатали его фотографии на первых полосах. Иные утверждали, что суд отнесся к нему в высшей степени снисходительно, что его как минимум должны были осудить за непредумышленное убийство, но свидетели уходили в тень один за другим и в конце концов даже отец Алисты Сноу перестал требовать справедливости. Так или иначе, но его оправдали или просто замяли дело. После этого случая Гэбриел Уайр сделался другим человеком. Он исчез и, если верить слухам, два года провел в Тибете и Индии, а потом вернулся в Соединенные Штаты, окруженный завесой глубокой тайны.

На публике Гэбриела Уайра не видели.

Судачили о нем много. Его имя связывали с легендами, окружавшими полет на Луну, с убийством Кеннеди, с Элвисом. Иные утверждали, что он свободно, только переодетым, ходит в кино, клубы, рестораны. Другие – что сделал пластическую операцию или избавился от своих знаменитых курчавых волос и отрастил козлиную бородку. Третьи – что ему просто нравится затворничество на острове Адиона, куда он время от времени заманивает супермоделей и отборных красоток. Последняя версия получила дополнительную опору, когда одна бульварная газетенка перехватила якобы телефонный разговор между известной юной старлеткой и ее матерью: речь шла об уикэнде, проведенном с «Гэбриелом на Адионе», – но многие, в том числе и Майрон, чуяли здесь какой-то подвох, тем более что разговор произошел за неделю до премьеры фильма со старлеткой в одной из ролей. Время от времени до какого-нибудь папарацци доходил слушок, что Гэбриел должен появиться там-то и там-то, но фотография всегда получалась размытой и всегда сопровождалась вопросом: «Это Гэбриел Уайр?» Поговаривали также, что Уайр провел продолжительное время, беря какие-то уроки, ну и, наконец, некоторые объясняли все обыкновенным тщеславием: нигде не появляется, мол, потому, что его красивое лицо располосовали во время пьяной драки в одном из баров Мумбая.

Исчезновение Гэбриела Уайра не означало заката «Лошадиной силы», скорее наоборот. Гэбриел Уайр все больше превращался в легенду, и это неудивительно. Кто запомнил бы Говарда Хьюза, если бы это был просто богач? Разве репутация «Битлз» хоть сколько-нибудь пострадала от слухов о гибели Пола Маккартни? Эксцентрика – ходовой товар. При поддержке Лекса Гэбриелу удавалось удерживать музыкальный уровень на высоте, и хотя кое-какие источники дохода оказались перекрыты, ибо прекратились гастроли, объем продаж пластинок, наоборот, увеличился.

– Я здесь не Гэбриела Уайра ищу, – сказал Майрон.

– Это хорошо, – кивнул охранник. – Потому что о таком я никогда не слышал.

– Мне надо увидеться с Лексом Райдером.

– И его я тоже не знаю.

– Не возражаете, если я позвоню?

– Когда развернетесь и уедете, – пояснил охранник, – можете хоть с обезьяной сексом заняться, мне все равно.

Майрон посмотрел на него. Что-то в его лице было знакомое, только он никак не мог вспомнить, что именно.

– Не особенно вы похожи на наемного охранника.

– Гм. – Охранник удивленно поднял брови. – Теперь уже не просто ослепительная улыбка, теперь еще и лесть вдобавок.

– Двойное ослепление.

– Будь я горячей девчонкой, уже начал бы раздеваться.

Да, точно не просто наемный охранник. Глаза, манеры, сам стиль поведения – небрежный и расслабленный – выдает настоящего профессионала. Что-то тут не сходится.

– Как вас зовут? – спросил Майрон.

– Угадайте ответ. Ну, смелее.

– Развернуться и уехать?

– В самую точку.

Майрон решил прекратить спор. Он дал задний ход и незаметно извлек из кармана свой усовершенствованный мобильник. На нем была встроенная камера. Он доехал до конца подъездной дорожки, настроил камеру, сделал снимок охранника и послал его по электронной почте Эсперансе. Она знает, что делать дальше. Затем он позвонил Базу.

– Я не скажу вам, где Лекс. – Баз явно понял по определителю, что это Майрон.

– Прежде всего спешу сообщить, что все кончилось хорошо, – начал Майрон. – Спасибо, что прикрыли меня вчера в клубе.

– Мне платят за то, чтобы охранять Лекса, а не вас.

– А во-вторых, вам нет никакой необходимости говорить мне, где Лекс. Вы оба сейчас находитесь у Уайра, на острове Адиона.

– С чего вы взяли?

– На вашем мобильнике есть навигатор. Между прочим, я у ворот.

– Минуточку, вы что, на острове?

– Ну да.

– Не важно. Все равно до дома вам не добраться.

– Правда? А кто мне мешает позвонить Уину? Вдвоем мы могли бы что-нибудь придумать.

– О Господи, до чего же вы надоели. Слушайте, Лекс не хочет возвращаться домой. Это его право.

– Верно замечено.

– А вы его агент, зачем же шум поднимать? Между прочим, вы должны заботиться и о его интересах.

– Опять-таки верно замечено.

– Вот именно. Агент, но не брачный.

Может быть, может быть.

– Мне нужно поговорить с ним. Всего пять минут.

– Гэбриел не пустит вас сюда. А мне не дозволено выходить из гостевого коттеджа.

– Там что, гостевой коттедж есть?

– Два. По-моему, второй – для девушек, которых он меняет время от времени.

– Девушек?

– Вы предпочитаете более политкорректное «женщин»? Слушайте, Уайр есть Уайр. Сколько этим девушкам или женщинам лет, я не знаю. К тому же в студию звукозаписи и в главное здание проникнуть можно только через какой-то тоннель. Это настоящий замок, Майрон.

– Вы знакомы с моей свояченицей?

– А кто ваша свояченица?

– Китти Болитар. Вам она может быть известна под именем Китти Хаммер. Она была вчера с вашей компанией в «Даунинг, три».

– Китти ваша свояченица?

– Да.

Молчание.

– Баз?

– Секунду. – Прошло не менее минуты, прежде чем в трубке снова послышался голос База. – Вы знаете, где находится «Типот»?

– Здешний бар?

– Лекс будет вас там ждать через полчаса.

* * *

Направляясь в единственный на острове потомственных богачей бар, Майрон ожидал увидеть нечто подобное кабинету Уина – темное дерево, кожу, старинный деревянный глобус, графины, тяжелый хрусталь, восточные ковры, быть может, картины с изображением лисьей охоты. Ничего подобного. Внешне «Типот-лодж» походил на забегаловку в бедняцком районе Ирвингтона, Нью-Джерси. Все выглядело довольно обшарпанным. Окна представляли собой сплошную неоновую рекламу пива. Пол засыпан опилками, в углу – автомат с кукурузными хлопьями. Небольшая танцевальная площадка с вращающимся зеркальным шаром. Из стереосистем неслись звуки «Головореза Мэка» в исполнении Бобби Дарена. На площадке яблоку негде было упасть. Возрастной диапазон танцующих от «на краю закона» до «одной ногой в могиле». На мужчинах либо куртки темно-синего цвета поверх обтягивающих свитеров, либо бутылочного цвета блейзеры, какие Майрон видел только на чемпионах по гольфу. На ухоженных, хотя и без хирургического вмешательства и помощи ботокса, женщинах – алые жакеты от Лилли Пулитцер и безукоризненно белые брюки. Лица, раскрасневшиеся от напряжения и выпитого.

Господи, и впрямь не остров, а фантасмагория какая-то.

«Головорез Мэк» плавно перешел в дуэт Рианны и Эминема про возлюбленного, сгорающего от любви и в то же время наслаждающегося тем, как ему удается обмануть возлюбленную. Мнение, будто белые танцевать не умеют, – банальность, но в данном случае она подтверждалась. Мелодии могут меняться, но немудреные танцевальные па остаются одними и теми же. Проделывая их, большинство мужчин прищелкивают пальцами.

– Чем могу? – Над Майроном склонился лысеющий бармен с прической а-ля Помпадур и подозрительной улыбкой на губах.

– Пива, – бросил Майрон.

Помпадур продолжал выжидательно смотреть на него.

– Пива, – повторил Майрон.

– Да, я понял. Просто впервые слышу такой заказ.

– Что, пиво никто не заказывает?

– Да нет, само слово. Обычно называют сорт. «Будвайзер» или «Микелоб», что-то в этом роде.

– А что у вас есть?

Официант обрушил на Майрона сотни марок. Он остановил выбор на «Светлой летающей рыбе», главным образом из-за понравившегося ему названия. Пойло оказалось жуткое; впрочем, Майрон не был таким уж знатоком. Он устроился в деревянной кабинке рядом со стайкой симпатичных молодых… э-э… женщин-девушек. По нынешним временам возраст действительно не распознаешь. Женщины разговаривали на одном из скандинавских наречий – Майрон не настолько хорошо знал языки, чтобы понять, на каком именно. Несколько мужчин с раскрасневшимися лицами потащили их танцевать. Сиделки, подумал Майрон, или, точнее, иностранки, выучившие язык и помогающие по хозяйству за стол и квартиру.

Через некоторое время дверь в бар распахнулась, и в помещение ворвались два здоровенных типа. Вид у них был такой, будто они готовы развязать небольшую войну. На обоих были авиационные очки, джинсы и кожаные крутки, хотя температура на улице, наверное, около ста градусов по Фаренгейту. Авиационные очки в полутемном баре – это надо сильно постараться. Один тип шагнул налево, другой – направо. Он и кивнул кому-то.

Вошел Лекс, явно смущенный спектаклем, который устроили телохранители. Майрон взмахнул рукой. Телохранители двинулись было в его сторону, но Лекс остановил их. Кажется, им это не понравилось, но они остались стоять у двери. Лекс пробрался через толпу в кабинку.

– Парни Гэбриела, – словно извиняясь, сказал Лекс. – Он настоял, чтобы они пошли со мной.

– Что так?

– А то, что он шизик и с каждым днем все больше страдает от паранойи, вот что.

– Между прочим, что это за тип у ворот?

– Какой тип?

Майрон описал охранника. У Лекса схлынула краска со щек.

– Он был у ворот? Наверное, ты, когда подъезжал, задел какое-то сенсорное устройство. Потому что обычно он сидит внутри.

– А кто это?

– Понятия не имею. Он не слишком-то склонен общаться.

– Раньше ты его не видел?

– Не припоминаю, – с несколько излишней поспешностью сказал Лекс. – Слушай, Гэбриелу не нравится, когда я заговариваю о его охране. Повторяю, он параноик. Оставим, это не имеет значения.

Оставим так оставим, Майрону было все равно. Не за тем он приехал сюда, чтобы изучать стиль жизни рок-звезды.

– Выпьешь?

– Нет, мы работаем допоздна.

– Тогда зачем ты скрываешься?

– Я не скрываюсь. Мы работаем. Мы так привыкли. Мы с Гэбриелом закрываемся в студии. И пишем музыку. – Лекс оглянулся на головорезов-телохранителей. – А ты что здесь делаешь, Майрон? Я ведь тебе уже сказал: у меня все хорошо. А все остальное – не твое дело.

– Речь уже идет не только о тебе и Сьюзи.

– Да тебя-то это каким боком касается? – Лекс вздохнул и откинулся назад. Как у большинства стареющих рок-музыкантов, кожа у него все больше начинала походить на ссохшуюся от времени древесную кору.

– Меня интересует Китти.

– Знаешь, приятель, я ей не сторож.

– Просто скажи мне, где она, Лекс.

– Понятия не имею.

– Ни адреса, ни телефона?

Лекс покачал головой.

– Тогда каким образом она оказалась вчера с тобой в «Даунинг, три»?

– Не она одна, – возразил Лекс. – Да и не со мной. Нас там человек десять было.

– На остальных мне наплевать. Я спрашиваю, как Китти оказалась в вашей компании.

– Китти – старая приятельница. – Лекс деланно пожал плечами. – Она вдруг позвонила ни с того ни с сего и сказала, что у нее выдался свободный вечер. Ну я и сообщил, где мы.

– Смеешься? – Майрон посмотрел на него.

– Что?

– Позвонила ни с того ни с сего и попросила куда-нибудь сводить ее ночью? Придумай что-нибудь получше.

– Слушай, Майрон, а почему, собственно, ты мне задаешь все эти вопросы? Почему бы тебе брата не спросить, где она?

Молчание.

– А-а… – протянул Лекс, – ясно. Так ты как раз ради него и стараешься?

– Нет.

– Ты ведь знаешь, что я люблю пофилософствовать, правда?

– Правда.

– Ну так вот тебе простенькое рассуждение. Взаимоотношения – вещь запутанная. Особенно сердечные. Пусть люди сами с ними разбираются.

– Где она, Лекс?

– Я же сказал: не знаю.

– А про Брэда ты ее спрашивал?

– Про мужа? – Лекс нахмурился. – Теперь моя очередь удивляться: ты шутишь?

Майрон протянул ему фотографию парня с конским хвостом, сделанную камерой видеонаблюдения.

– Китти была в клубе с этим типом. Ты его знаешь?

– Не-а, – посмотрев на снимок, покачал головой Лекс.

– Он из твоей свиты.

– Нет. – Лекс вздохнул, взял бумажную салфетку и принялся рвать ее на части.

– Что там было, Лекс, расскажи мне.

– Ничего не было. Я хочу сказать, ничего серьезного. – Лекс повернулся к стойке. Там какой-то коротышка в хорошо подогнанной спортивной фуфайке болтал с одной из иностранок. Звучала песня «Крик» группы «Слезы от страха», и буквально все в баре в нужном месте дружно вскрикивали. Любители пощелкать пальцами продолжали свое занятие.

Майрон молчал, давая Лексу собраться с мыслями.

– Понимаешь, – начал тот, – она действительно мне позвонила. Сказала, что надо поговорить. Судя по голосу, была явно подавлена. Ты ведь знаешь, каково это – развязывать? Помнишь те времена?

Когда-то боги рока кучковались с теннисными старлетками. Майрон, который только что окончил факультет права и искал клиентов для открытого им агентства, входил в эту компанию. Как и его младший брат Брэд, наслаждавшийся последним свободным летом перед поступлением в колледж и «работавший» на своего большого брата. Это лето начиналось так многообещающе, а закончилось тем, что самый близкий человек разбил ему сердце – и Брэд навсегда исчез из его жизни.

– Помню, – кивнул Майрон.

– Словом, как бы там ни было, я подумал, что Китти просто хочет сказать: «Привет». Как-никак мы так давно знакомы. Знаешь, я всегда ей сочувствовал, ведь ее карьера пошла прахом. Ну и любопытно было, конечно. Все-таки пятнадцать лет не виделись.

– Около того.

– В общем, мы встретились с Китти у клуба, и я сразу понял: что-то не так.

– А именно?

– Ее всю трясло. И глаза блестели. Понимаешь, приятель… Словом, меня не обманешь. Мы со Сьюзи через это прошли. Не обижайся, но Китти явно еще сидела на наркотиках. И со мной она захотела встретиться, не просто чтобы сказать «привет». Она пришла за дозой. А когда я сказал, что этим делом больше не занимаюсь, попросила денег. Я опять отказал, и тогда она пошла дальше.

– Пошла дальше?

– Ну да.

– Что значит «пошла дальше»?

– Неужели так трудно понять? Это же как дважды два. Китти на игле, а мы ей дозу не даем. Следовательно, она цепляет кого-то, кто… ну, скажем, кто готов ее выручить.

Майрон перевернул фотографию Конского Хвоста.

– Этот?

– Похоже.

– И что потом?

– Потом ничего.

– Ты же сказал, что вы с Китти старые приятели.

– Да, и что из этого?

– И ты даже не попробовал ей помочь?

– Помочь – как? – Лекс воздел ладони. – Например, организовать прямо на месте нападение на клуб? Или потащить в центр реабилитации для наркоманов?

Майрон промолчал.

– Ты не знаешь торчков.

– Почему же? – возразил Майрон. – Помню, как вы с Гэбриелом спускали все свои наличные на порошок и блэкджек.

– Порошок и блэкджек. Славно звучит, – улыбнулся Лекс. – И что же ты не вытащил нас из этой ямы?

– Наверное, надо было.

– Не-а, ничего бы у тебя не получилось. Выбираться всегда надо самому.

Майрон задумался. Он думал об Алисте Сноу: не лучше ли было бы, если бы он сразу вмешался в это дело, поговорил с Гэбриелом? Он едва не сказал это вслух, но передумал: какой смысл?

– Ты хочешь все привести в порядок, – сказал Лекс, – но мир живет в соответствии с определенными приливами и отливами. И когда меняешь их очередность, становится только хуже. Не все войны – твои, Майрон. Не против, если я приведу тебе небольшой пример из твоего собственного прошлого?

– Да нет, – кивнул Майрон и тут же пожалел о сказанном.

– Когда мы с тобой познакомились в незапамятные времена, у тебя был серьезный роман с одной девушкой. С Джессикой, не помню ее фамилии, писательницей.

Досада Майрона принимала все более определенные формы и усиливалась.

– И что-то там у вас случилось. Не знаю, что именно. Сколько тебе тогда было, двадцать четыре? Двадцать пять? Тогда я был страшным фанатом баскетбола и все про тебя знал. Ты был первым номером на драфте «Бостон селтикс». Будущая суперзвезда, все звезды сходятся, и вдруг бамс – сломанное колено на предсезонной игре. И конец карьере, вот так.

Майрон поморщился.

– И все же к чему ты клонишь?

– Еще секунду, ладно? В общем, ты поступаешь на юридический факультет Гарварда, а окончив, отправляешься в академию Ника Болитьери за теннисными звездами. Против больших парней из «Ай-эм-джи» или «Тру-Про» шансов у тебя не было. Тебя же никто не знал. Ты только-только с университетской скамьи. Но тут ты натыкаешься на Китти, она подает большие надежды, а когда бросает играть, ей на смену приходит Сьюзи. Знаешь, как тебе это удалось?

– Я по-прежнему не вижу никакой связи.

– Еще секунду. Так знаешь?

– Наверное, сделал удачный бросок.

– Нет. Ты заполучил их так же, как заполучил меня, когда я узнал, что тебя интересует не только спорт. Надо отдать тебе должное, Майрон, ты приличный человек, и это сразу чувствуется. Да, ты умеешь обращаться с людьми, и, признаем это, финансовое сотрудничество с Уином помогло тебе взять хороший старт. Но среди других тебя выделяет то, что ты человек неравнодушный. Мы все знаем, что стоит попасть в беду, и ты придешь на выручку. И еще мы знаем, что ты скорее дашь руку себе оторвать, чем украдешь у нас никель.

– При всем уважении, – перебил его Майрон, – я никак не пойму, что ты хочешь сказать.

– Так что, когда мы повздорили со Сьюзи и она обратилась к тебе, ты сразу взялся за дело. Это твоя работа. Тебе за это платят. Но если не платят, тогда все иначе и у меня другая философия: поверхность колеблется.

– Ой, можно записать? – Майрон сделал вид, что ищет ручку и записывает. – Поверхность… колеблется. Все, записал.

– Не умничай. Я только одно хочу сказать: не надо вмешиваться в чужие дела, даже с лучшими намерениями. Это опасно и бестактно. Когда между вами с Джессикой пробежала кошка, разве понравилось бы тебе, если бы кто-то из нас сунул нос и постарался помочь?

Майрон вытаращил глаза.

– Ты что, считаешь, что размолвка с девушкой и исчезновение мужа, когда жена вот-вот родит, – это одно и то же?

– Только в одном смысле: думать, что тебе подвластно все, – это слишком большой риск и слишком большой эгоцентризм. Наши со Сьюзи дела – это наши дела, тебя они больше не касаются. И тебе следует с этим считаться.

– Теперь, когда я нашел тебя и убедился, что ты жив и здоров, они меня и не касаются.

– Ну и хорошо. И если твой брат или твоя свояченица не просят о помощи, то не надо вмешиваться в их сердечные дела. Сердце подобно зоне военных действий. Это можно сравнить с нашими действиями в Ираке и Афганистане. Тебе кажется, что ты герой и спаситель, а на самом деле всем становится только хуже.

Майрон снова вытаращил глаза.

– Ты что, сравниваешь мою заботу о свояченице с нашими заморскими войнами?

– Подобно Соединенным Штатам ты вмешиваешься не в свое дело. Жизнь подобна реке. Меняя ее русло, ты принимаешь на себя ответственность за последствия.

Река. Вздох.

– Довольно, прошу тебя.

– Пожалуй, мне пора. – Лекс с улыбкой поднялся.

– Так ты знаешь, где искать Китти?

– Ты не услышал ни слова из того, что я сказал, – вздохнул Лекс.

– Услышал, – сказал Майрон. – Но иногда люди попадают в беду. Иногда их надо спасать. И иногда люди, нуждающиеся в помощи, не решаются попросить о ней.

– Да, – кивнул Лекс, – но для того, чтобы знать, когда наступает такой момент, надо уподобиться Богу.

– Что ж, угадываю я не всегда.

– Как и все мы. Потому лучше пусть все идет как идет. Впрочем, одно я тебе сказать могу, может понадобиться: Китти говорила, что утром уезжает. Возвращается то ли в Перу, то ли в Чили – словом, куда-то туда. В общем, мне кажется, что ты со своей помощью в любом случае немного запоздал.