Текст книги "Рыцарь в клетке (СИ)"

Автор книги: Харитон Мамбурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Много-много лет в подземельях. Сырость, холод и сквозняки почти доконали её. Когда главный…

– Госпожа Нишикияма, мы готовы. Все ждут вашей команды, госпожа!

Оборванец, чьи глаза были полны страха, ненависти и боли, стоял около нее, нервно сжимая грязные кулаки. За пазухой у него торчали рукоятки двух пистолетов, а на плече виднелось кровавое пятнышко. Там оно было и у всех коллег этого ублюдка, у всех людей, кого она смогла собрать здесь. Игла, продетая сквозь кожу, да привычное заклинание, наложенное на её металл – простейший ритуал, чтобы заставить смертного подчиняться. Разумеется, такой финт далеко не всемогущ, поэтому игла, пропустившая через себя определенный объем боли, разрушится, но кто будет об этом рассказывать?

Сейчас ей нужны эти полторы сотни человек. Когда она отдаст приказ, они ринутся в атаку… но перед повелением она произнесет еще одно заклинание, после которого иглы станут источниками ярости и куража. Магия. Искусство, у которого множество ответов на любой вопрос.

– Госпожа Нишикияма…

– Ждите! – она отрезает холодно и жестко, – К вам идёт… подмога.

– Люди видят эту «подмогу», госпожа Нишикияма! Им страшно! Это волшба! – проныл главарь местной банды, которому она позволила выжить, чтобы было кому собирать людей. Именно он отправлял на штурм нужного здания по ночам тех, с кем не смог бы в будущем работать. Именно ему она обещала самый большой куш – свою помощь в завоевании полного контроля над доками. Ложь, конечно же, но не самой же сейчас бегать по переулкам, успокаивая трясущихся от страха бродяг?

– Заткнись. Не беспокойся о тварях. Готовь людей к штурму, – стегнула она отрывистыми приказами главаря банды, – И не зови меня больше «Нишикияма». Убью.

– Как к вам тогда обращаться, госпожа Н… – испуганно сжался человек, последние несколько часов буквально изводящий её этой «Нишикиямой».

– Когане-но-Химе.

Несколько раз кивнув, мужчина скрылся с её глаз, а она вновь сосредоточилась на управлении крысами, пробирающимися к ней по канализационным трубам. «Освежив» своим вниманием поводки, идущие от её разума к каждому зверю, девушка вновь предалась воспоминаниям.

Нишикиямой Аой звали величайший обман, на который она согласилась, пожертвовав своей жизнью. Ей обещали счастливое новое детство, но забыли упомянуть, что почти всё это время она будет спать. Забыли рассказать, как медленно и мучительно будет просыпаться её разум, которому постепенно будут скармливать «якоря» из знакомых ей жестов и символов. Не было никакого отдыха, не было новой жизни, не было радости и веселья. Просто в один совсем не прекрасный момент увлеченно читающая сборник мистических практик Нишикияма Аой внезапно поняла, что она совсем другой человек. Измученный, уставший, разочарованный… и обременённый долгом.

Обман был всегда и всюду. Мечи воинов в красном, опускавшиеся на тела детских палачей – били плашмя. Они были слишком малы, чтобы понять суть представления, но она запомнила.

Обман был и сейчас. Все они, перерожденные волшебники, пришедшие в город, были наречены спасителями. Низвергателями порочной расы, смешавшей свою кровь с другими существами, обманом получившие не полагающуюся им силу. Они следовали Великому Плану как достойнейшие из достойнейших! Ложь. От первого до последнего слова. Они были лишь взращенными куклами, лишь немногим выше тех простых кукол, лишенных дара магии. Их подсадили в тело этой страны, заражая её, как оса заражает своими личинками паука. Всё, что от них требовалось и ожидалось, весь смысл их жизни сводился лишь точному действию согласно Плану.

«Умирать не страшно»

Временами она гадала – а не могла бы даже её мать иметь непосредственное участие в этом во всем? Может быть, удар саблями лишь позволил маме покинуть ту смертную оболочку, дав возможность начать новую жизнь в новом месте?

Девушка скорчилась от приступа фантомной боли в животе. Крокодил шел медленно, без малейшего желания, постоянно пытаясь сбросить поводок её воли. У рептилии не было разума как такового, лишь могучие инстинкты, регламентирующие всю жизнь плотоядного чудовища. Эти самые инстинкты сейчас вовсю протестовали против совершенно нетипичного поведения, навязываемого хозяину тела. Когане-но-Химе скрипнула зубами, быстро делая несколько жестов и произнося короткую строфу заклятия. Почувствовав необыкновенный прилив сил, она коротким и резким волевым импульсом превратила мозг упрямой рептилии в аморфное вещество. Живым он ей все равно не нужен, а мертвым дойдет куда быстрее.

Ну а что после запретного ритуала восполнения сил она не протянет и месяца… плевать. Цель лежит прямо перед ней.

Следующий этап плана для всех, кто еще был жив, заключался в одном – ждать Бури. Основная работа была уже сделана, страна находилась на грани паники. Запуганные, уставшие, не понимающие происходящего люди, постоянно ожидающие нового удара судьбе. Сидящие в темноте. Деморализованные. Следующая Буря должна была породить рекордное количество телокрадов, у которых будет куда больше шансов на выживание. Странники пустоты, принесенные в этот мир на крыльях эфира, погрузят Японию в куда больший хаос, чем смогли бы волшебники.

Потом, когда это случится, Когане-но-Химе, как и все выжившие маги, должны будут умереть в попытках уничтожить остальные энергостанции архипелага. Другой цели у них нет и не будет, можно будет уйти с легкой душой. В этом их награда, смысл, цель и жизнь. Ради Плана они родились второй раз и спали годами, постепенно вытесняя хозяев тел, но оставляя за собой все их знания и привычки.

Она увидела возможность улучшить План, ускорить его, сделать эффективнее. Всего лишь ничтожное по своему масштабу усилие, простенькое жертвоприношение одного особенного мальчишки, принимающего участие в традиционной японской забаве. Для этого нужно было всего лишь взять штурмом странное серое здание почти кубической формы, в котором мальчишка засел со своими подружками. На защите не более десятка человек, всё уже проверено неоднократно, а отдача… отдача будет колоссальна! Энергия умирающего мальчишки напитает уже подготовленную ей печать, которая послужит якорем для грядущей Бури. Буйство эфира задержится на большее время, появится в разы больше телокрадов, удар по столице империи будет в разы сильнее!

Ей не просто отказали. Даже не выслушали. Даже когда она пошла на немыслимую дерзость и повысила голос, пытаясь убедить принимающего решения в своей правоте, он просто наложил на нее печать молчания, а потом велел слугам вышвырнуть за дверь. Судьба почти отработанного материала…

Но мечи… мечи в свое время падали плашмя. Когане-но-Химе этого не забыла. Наложенные на нее магические печати не позволяли предать. Никто из них ничего не мог сказать даже под самыми суровыми пытками. Волшебники и простые члены «культа» – все они были лишь инструментом, призванным сработать один раз, но без осечки. Однако… магия не мешала помогать.

Девушка хотела хоть так оставить след в истории. Знак, что она существовала.

Все уже собрались. Полторы сотни полуголых бандитов и воров, жадно обсуждающих между собой, какие запасы пищи хранятся в особняке, три сотни крупных миазменных крыс, готовых выполнить любой её приказ, и десяток докеров-телохранителей в механических доспехах. Крокодил уже стоял возле нее, извлеченный из люка этими самыми докерами. Зверюга очень кстати была одета в какую-то кожаную сбрую, к которой опасливо косящиеся на зубы монстра докеры сейчас крепили дополнительные ремни. Парень, после того как она его захватит, поедет на место ритуала с комфортом.

А остальные умрут.

– Все готово, госпожа!

За спиной главаря стояли два амбала, держащие ящик паршивой и слабой взрывчатки. Лучшее, что они смогли найти… зато много. Прямо как самих отбросов. Она улыбнулась про себя этой мысли.

– Хорошо! Приступаем! – скомандовала Когане-но-Химе, посылая людей подорвать ворота, ведущие к особняку, а сама сосредотачиваясь на заклинании, превращающем помеченных ей людей в отважных берсерков. Запрещающую печать, не позволяющую вредить нужной ей цели, девушка заранее поставила всем.

Когда несущие ящик амбалы стали разлетаться кровавыми комьями, пробитые насквозь крупнокалиберными пулями, девушка поняла, что все пошло не по плану. Следующая пуля угодила в упавший наземь ящик, тот ожидаемо рванул, снеся часть ворот. Оборванцы ринулись внутрь, завывая как бешеные, и не обращая никакого внимания на снующих под ногами крыс.

«Ну… почти по плану. Зато – по моему собственному, а не по Великому».

Эта мысль заставила её хихикнуть. Когане-но-Химе запахнула влажные лохмотья и прижала руки к груди, втискиваясь за водосточную трубу. Сама идти в атаку девушка не собиралась.

Глава 9

У истории с сослагательными наклонениями полный швах. Она их терпеть не может. Но… я старался долгие, очень долгие полторы секунды, беззвучно умоляя только что залитый в недра «Свашбаклера» едкий дезинфектант как-нибудь испариться. Куда-нибудь. Либо – внезапно вернуться домой Момо, которую отправили с письмами и списками покупок от всех семерых девушек Таканаши к их родственникам. Я даже ей дал слово, что не выйду сегодня за ограду…

Момо вернись вот прямо сейчас!!

Ну пожалуйста?!

Первый заскочивший в ангар бродяга получил пулю из «пугера» прямо в оскаленные зубы, что тут же превратило часть его головы в неаппетитное зрелище. Следующий, бежавший за ним с кривым ржавым тесаком, зацепился своим оружием за косяк, задержавшись на секунду. Этого хватило, чтобы влепить ему в корпус, отправляя на тот свет. Из раскрытых дверей ангара неслись вопли множества людей и очень знакомый мне мерзкий пронзительный писк.

Миазменные крысы.

От любви до ненависти – один шаг. Пристрелив еще одного заросшего и смердящего чем-то кислым доходягу, я метнулся к отброшенному мной шлангу, соединенному с почти полным баллоном дезинфектанта. Едкая дрянь, из-за которой я сейчас не мог спрятать свое любимое тело в недрах механического доспеха, великолепно подходила для полива крыс и людей в это время суток.

Чем я и занялся.

Схватив брандспойт в одну руку, а заново заряженный «пугер» во вторую, я подбежал к двери, выглядывая наружу. Верить своим глазам сразу расхотелось – посреди площади перед домом яблоку негде было упасть! Орущие и стреляющие люди, пищащие и кусающиеся крысы, топчущийся на одном месте «Григорий», огрызающийся короткими очередями – все это было занято друг другом, производя немыслимый уровень шума. Кратко оглядев творящийся вокруг бардак, я с размаху всадил бронзовый наконечник брандспойта в дверную ручку ангарной двери, а затем отворил её посильнее, нацеливая будущий источник едкого душа на скопище целей. Оставалось лишь нырнуть назад к баллону, освобождая вентиль на максимум. Шланг задергался и затрясся, раздалось шипение освобождающейся жидкости.

Отлично, теперь в до… в дом? Стоп! Нейтрализатор! Порошок-нейтрализатор, он же по своему действию похож на гидрокарбонат натрия, сиречь соду! Если я засыплю им потроха «Свашбаклера»… Где он?!!

Отвлечься на поиски порошка, понятия не имея, куда его складирует Уокер, было большой ошибкой. Возможно, она даже бы стала моей последней, если бы пробравшийся к ангару мужик не сунулся бы рожей в брызги едкой белой струи из брандспойта. Он встал в дверном проеме, вопя как потерпевший и размахивая заточкой, а второй рукой пытаясь оттереть глаза. Только невозбранно пристрелить я его не смог – из-за спины ослепшего идиота вывернулись две крупные крысы, тут же кинувшиеся на меня.

Стрелять с левой руки из «пугера» – испытывать удачу, но времени перебросить оружие в правую у меня не было совершенно. В результате я высадил весь барабан в двух крыс, едва избежав участи познакомить их зубы со своими лодыжками.

…а заодно намекнул ослепшему оборванцу из доков, что тот невероятно близок к смерти.

Плотное тело сбило меня с ног в одном рывке, роняя спиной на стоящие рядом со стойкой «Свашбаклера» ящики с инструментами. Воздух из легких выбило сначала при ударе об металл, а затем от свалившейся на голову дряни, больше всего напоминающей чайник из толстой потускневшей меди. Пока я собирал мысли в кучу, сидящий на мне мужик выл, вовсю размахивая своим ножом. Чайник весело зазвенел под лезвием, принимая большинство ударов, а я всё тянулся ко второму «пугеру», но пока лишь успел зацепиться за рукоять, оказавшуюся скользкой от дезинфектанта. Дернув плечом в попытке выдрать оружие, я сбил вбок отважно защищающий меня чайник.

Кара воспоследовала немедленно. Грудь вспорол косой удар. Один, два, три. Я бешено дернулся, вырывая револьвер из кобуры, а второй рукой прикрывая горло. Упер ствол прямо в брюшину орущего и размахивающего ножом человека и начал жать на спусковой крючок. Удар по руке, оставляющий глубокую поперечную рану, еще один удар, делающий ей близнеца чуть повыше… выстрел, еще выстрел. Следующий удар врага слабее, но идёт с подворотом, чуть ли не срезая кожу с половины моей груди. Вою и стреляю. Последний патрон догадываюсь пустить выше, попадая чрезвычайно удачно – под нижнюю челюсть, но труп с оторванной черепной коробкой успевает махнуть своим ножом последний раз, рассекая мне кожу на лбу.

От удара тупым лезвием по черепу я теряюсь в пространстве и времени… лишь на секунду, хотя должен был потерять сознание и надолго. Спонсор реанимационных процедур – некий демон Эйлакс, проделывающий со мной нечто похожее на купание всей нервной системы в кислоте. Захлебываюсь болью, разевая рот как вытащенная на берег рыба.

– «Не благодари», – еле разбираю голос внутри.

Да за такое убивают, а не благодарят. Хотя… я кровоточу. Этим срочно нужно прекратить заниматься. Где камзол? Ничего не вижу, глаза залиты текущей со лба кровью. Пытаюсь встать, гремя всем чем можно и нельзя. Сейчас меня может прибить даже ребенок. Ощутить вокруг что-нибудь с помощью ауры? Не в полумертвом состоянии.

С грехом пополам добираюсь до входа. Его немного видно из-за пробивающегося снаружи света. Камзол справа – нащупать внутренний карман, быстро выдавить толстую колбаску медицинской мази, втереть в лоб. При контакте с кожей и плотью мазь моментально густеет, закупоривая рану, но она сейчас нужна только и только для фиксации. Нащупанная тряпка, вся в машинной масле, используется мной для освобождения органов зрения. Теперь могу видеть. Переходим к главному.

Главное зовётся «порошком Авиценны». Другого выхода у меня сейчас нет. Кое-какой фиксаж разорванных и разрезанных тканей, поверху засыпать зеленый порошок, тут же начинающий шипеть и пениться. Ран так много, что мне приходится его экономить, чуть ли не втирая измазанными в масле и дезинфектанте руками прямо в кровоточащее тело. На один порез на груди не хватает, туда отправляются остатки медицинской мази. Бинтов я с собой не ношу, поэтому используется всё та же тряпка.

Пара таблеток боевых стимуляторов, вылущенных из тайника в рукаве, отправляется в рот. Надеваю камзол и перезаряжаю револьверы, горько жалея о хранящихся дома «рагантах». Кручу два диска с цифрами, набирая коды дистанционного отключения турелей и «Григория». Времени, по моим оценкам, прошло около двух минут, всё враждебное живое у входа уже должно быть уничтожено. Автоматика этого мира– обоюдоострый меч, запросто способный отработать и по своим. Теперь люди могут выходить.

Раунд два.

Передний двор бывшей мастерской Граевского был не так велик, как мне бы сейчас хотелось. На нем спокойно могли разъехаться, не зацепившись, несколько конок или пара больших эфирных перевозчиков, но все-таки от ворот до главного входа в здание было всего три десятка метров. Турели, «Григорий» и мой щелочной душ хорошо накрыли почти всю территорию, превратившуюся сейчас в лежбище трупов людей и крыс. Однако я прекрасно понимал, что тут далеко не все. Брошенный мельком взгляд цепляет выходящих из казарм гвардейцев в механической броне, стволы их пулеметов исходят дымом. За спинами бронированных фигур видны бледные лица моих «гостей» – кажется, Перрсоны не пострадали.

Мне нужно в дом. Там нормальное оружие, гранаты… люди. Волнения за «своих» у меня отсутствует, чистой воды эгоизм и зависть по отношению к тем, кто может запросто схватить в руки автомат и дробовик, устроив бандитам и животным огненный душ. А уж гарем Таканаши или Рейко…

Поразмыслив, машу гвардейцам, указывая на главный вход, а сам устремляюсь рысью к черному. Глаза слезятся от душераздирающей вони испаряющегося средства для чистки доспехов, на напичканных пулями трупах видны следы продолжающих расползаться ожогов, большинство крыс, что валяются на земле, отсвечивают розовой кожей – с них слезла шерсть. Представляю, что бы со мной было, залезь я в «Свашбаклер»… Сглатываю горчащий комок.

«Домашний» наряд – это не только прискорбно низкое количество единиц огнестрельного оружия, но и лучшие из имеющихся медикаменты. Стимуляторы лупят по мозгам, заставляя себя чувствовать почти нормальным и здоровым. Так, немного зудит лоб, немного печет в груди, а еще что-то чуть-чуть мешает ходить. Останавливаюсь, выдергиваю отвертку из левой ягодицы, досадливо морщусь. Сучка с гладиевым напылением пробила «ирландскую паутинку» на штанах.

Не страшно.

А вот в дом ходить – очень. Оттуда слышны не только выстрелы и вопли, но еще и взрывы. Шанс попасть под горячую руку японской школьницы высок как никогда. Хватаю металлический совок на длинной ручке и превращаю его в трубу с условно острым концом. Самое оно против крыс. Теперь можно врываться в родные пенаты для оценки ущерба.

Ущерба было много. Заглянув на кухню, я пристрелил двух бандитов, жрущих суп прямо из огромной кастрюли, от которой поднимался пар. Второй даже не успел среагировать на падающие в емкость с пищей мозги первого, как расстался со своими. Куда больше проблем доставили две необыкновенно крупные крысы, пребывающие в бешенстве. Обе твари, бывшие размерами с двухмесячного поросенка, кинулись ко мне, как будто я был виновником всех их жизненных неудач. С какой-то стороны это было верным выводом – спины неестественных животных пестрели здоровенными проплешинами химических ожогов.

Одна из крыс получила свою пулю, упав на бок и начав визжать, а вот вторая вцепилась в мое импровизированное копье. Металл бывшего совка заскрипел, раздираемый челюстями, способными перегрызть человеку кость ноги за секунды. Оставив животному так и не послужившее мне копье, я сделал несколько быстрых шагов назад. Крыса тут же последовала за мной, получив кастрюлю супа за предсказуемость. Тот был недостаточно горяч, чтобы ей навредить, но дезориентировал на славу – тупая тяжелая пуля «пугера» размозжила скользящей по жирному супу крысе череп.

– Хозяин…

Сдвоенный и немного неживой голос, раздавшийся из-за спины, прозвучал настолько неожиданно, что я сломал бы отвертку, торчи она там, где торчала до этого. Подавив в себе визг, вопль, мат, нервный тик и дрожь, я обернулся, чтобы увидеть Камиллу с Эдной. Обе девчонки были перемазаны кровью, вооружены ножами, безэмоциональны и невредимы. Их обычное состояние.

– Кто-нибудь из гостей, слуг или хозяев умер? – спросил я. Близняшки лишь помотали головой, продолжая на меня смотреть своими страшноватыми глазами. Мол, не видели.

– Отлично, тогда идемте чистить дом.

С вооруженными тяжелыми кинжалами близняшками дело пошло веселее на порядок. На первом этаже мы людей не нашли, а крыс блондинки резали моментально. У гвардейцев на главном входе дела шли чуть получше – когда мы добрались до них, вояки осторожно водили стволами поверх невысокой баррикады из человеческих тел. Вход в подземные коммуникации был заперт, причем Эдна подтвердила, что сделали это изнутри. С огромным трудом сконцентрировавшись на своей забитой химией чувствительности, я определил, что на подземном уровне есть семь источников активной энергетической ауры. Поспорил сам с собой, что это гарем Таканаши, ушедший купаться в бассейне после тренировки, выиграл и… потерял к девушкам интерес.

Живы – и ладно, я от них обязательств помогать мне с защитой дома не слышал. А что сами не стали рисковать жизнью в попытках добраться до своего Героя, так это ход вполне разумный. Ауры же Таканаши и Рейко обнаружились мной в разных концах третьего этажа. Они почему-то не двигались.

Что тут сказать? Живы – и ладно.

С Уокером и Легран мы встретились, начав подниматься по лестнице. В этот самый момент дворецкий и горничная были заняты тем, что помогали живым по лестнице спуститься. Отступающий десяток окровавленных японцев, огрызаясь вверх выстрелами из своего допотопного хлама, совсем не ожидал, что снизу кто-то есть. Уокер саданул из своей окопной метлы, превращая двоих бандитов в разорванные мешки с плотью, а затем уже я открыл огонь им в спины, справедливо полагая, что эти-то должны быть последними. Близняшки под огонь дробовика дворецкого и автомата горничной не сунулись, скромно встав за моей спиной.

– Сэр Эмберхарт, милорд, – прохладно заметил мой дворецкий, разглядывая нас сверху вниз, – Боюсь, у меня плохие новости.

– Насколько плохие, мистер Уокер? – осведомился я, стреляя в подозрительно дышащее тело. Потом уделил время осмотру внешнего вида дворецкого и горничной. Оба были по уши в пыли, на которой виднелись щедрые брызги подсыхающей крови, судя по всему, чужой. Также Чарльз и Анжелика щеголяли повязками, закрывающими нижнюю часть лица.

– Нам грозит внеплановая генеральная уборка, сэр. Боюсь, что придётся привлечь помощь со стороны.

– Да, – глубокомысленно покивал я, благодарный старику за попытку пошутить, – У нас перед домом… грязновато.

– Вы не видели второй этаж, сэр.

– Что ж, давайте посмотрим, – с этими словами, я сунул пустые «пугеры» в кобуры, на всякий случай вынув из рукава нож-бабочку, чтобы иметь хоть какое-то оружие.

Коридора на втором этаже не было в том виде, в каком я его запомнил. Осколки, обрывки, куски штукатурки, пыль, витающая в воздухе, кислый запах пороха и еще чего-то, наподобие взрывчатки. И трупы… из-под трупов не видно было пола. Изрешеченные пулями и осколками тела лежали вповалку. Некоторые из них стонали.

– Камилла, Эдна, добейте тут всех, – распорядился я, ища, куда поставить ногу. Задача была довольно сложной.

– Милорд, гранаты были единственным выходом, – повинилась бывшая наемница, тут же добавив, – Я была точно уверена, что на втором этаже из союзников только мистер Уокер! Я знала, где он находится!

– Никаких претензий, мисс Легран, – помахал рукой я, пытаясь понять, можно ли курить пропитанные дезинфектантом сигареты, – Насколько я знаю, живы все… кроме Гримма.

Француженка охнула, а я досадливо поморщился, кляня себя за неаккуратную речь. Пришлось признаваться, что я имел в виду, что не видел его трупа, а значит можно полагать, что он жив и здоров.

Дальше… случилось нечто, что можно назвать лишь печальным совпадением случайных событий. Легран и Уокер остались контролировать лестницу, я пошел вооружаться в кабинет, а близняшки ушли в другое крыло этажа, где кто-то подозрительно шуршал. Если бы я предположил, что они просто не успели тщательно проверить весь большой этаж, если бы близняшки не выбрали столь дальний маршрут, если бы Уокер пошел бы со мной… и если бы меня не потянул какой-то черт заглянуть за прикрытую дверь собственной спальни…

История и сослагательные наклонения, сэр Эмберхарт.

Дверь резко распахнулась, за лацкан камзола ухватила здоровая ручища, немедленно дернувшая меня внутрь собственной спальни. Наполовину летя, наполовину падая, я успел махнуть зажатым в руке ножом. Удачно – схвативший меня здоровенный японец с тупым удивлением застыл, разглядывая распоротый от края до края живот, чьи внутренности зажили собственной жизнью, стремясь наружу. Верзила тихо ойкнул и засучил руками, пытаясь что-то предпринять.

К сожалению, в комнате он был далеко не один. Я успел лишь крутнуться на спине в попытке встать, как был пнут босой ногой в висок, из-за чего вновь потерял равновесие, распластавшись на спине. Сразу же после этого на меня накинулись со всех сторон. Тощие и окровавленные люди, с ранами на теле и безумным выражением лица.

У них были ножи.

Я не мог адекватно ощущать, где я получаю рану, а где плохое и грязное лезвие рвет только ткань, упираясь после в «паутинку», но ситуация была настолько паршивой, что я потерял голову… и впал в неистовство. Мозгов хватило только дергать головой и зажимать свободной рукой свою самую уязвимую часть – шею, всё остальное я отдал на откуп руке с короткими гладиевым клинком. Вертелся, дергался, уворачивался, рычал и размахивал ножом. Раздающиеся вокруг вопли и стоны оценивал только с одной точки зрения – я жив и наношу урон.

Точка. Больше мыслей не было.

Настоящую точку поставил всего один выстрел из дробовика Уокера, моментально сменивший декор моей комнаты на прихожую преисподней. «Окопная метла» оправдала своё прозвище более чем на сто процентов. На лицо который раз за последние полчаса попала кровь… и не только она. Смрад вскрытых человеческих внутренностей оказался своеобразным переключателем, сигналом, что всё закончилось.

«Сэр, вы в порядке?» – донесся до меня голос Уокера. Похоже, он спрашивал это не в первый раз.

– Не знаю, мистер Уокер. Сейчас определимся, – прохрипел я.

С помощью дворецкого получилось даже встать. До кабинета и лежащих в нем медкомплектов было всего лишь несколько метров, которые Чарльз меня буквально пронес на себе. Свисая с его плеча, я иронично подумал, что англичан безусловно можно и нужно считать снобами, но нет ни одной другой нации, которая бы так разбиралась в дворецких! Не удивительно, что наши не идут на экспорт, самим мало.

Дела с моим организмом были лучше, чем могли бы быть, но куда хуже, чем я бы мог представить в кошмарах. Два проникающих ранения в кишечник, глубокая рана на левой лодыжке, неглубокая, но зацепившая кость рана в бедро, плюс вновь начавшая кровить рана на груди. Паршиво…

– Сэр, вы в очень плохом состоянии! – встревожился Уокер, глядя на сидящего с обнаженным торсом меня, – Срочно требуется врач! Или…

– Увы, мистер Уокер… Именно «или», – криво усмехнулся я ему, – Энергостанции не работают, страна в смятении, в больницах полно народа, а раны мне нанесли отнюдь не стерильными ножами. Боюсь, мне придётся пожертвовать остатками внешности.

– Да… сэр.

Вспомнилось дурацкое окончание одного анекдота, где один герой брал палицу и говорил: «А ну обсыпьте его мелом!». Мне пришлось обсыпать себя тоже. «Порошок Авиценны» исправно шипел, давал приятную на глаз пену, а заодно намертво фиксировал срастающиеся края ран в виде рубцов, которые не пропадут никогда. Параллельно я обтирался смоченной в спирте тряпкой, шипел, ругался и глотал один за другим пузырьки и таблетки. Ударная доза витаминов, мощнейшее укрепляющее, несколько ампул с перетертым в мельчайший порошок мелом и куриным яйцом. Две толстые колбаски очень тугого непрозрачного желе, которое пришлось глотать с огромной натугой – они будут перевариваться целую неделю, снабжая меня рядом необходимых веществ.

И под занавес – сильный регенерационный экстракт. Последний из тех, что был в наличии.

От такого комплекса был побочный бонус – несколько часов относительно нормального функционирования перед тем, как медикаменты соберутся в огромное мягкое копыто, которое пнет меня по мозгам так, что следующие несколько суток буду спать без задних ног. Полезно, хоть не буду разбираться с уборкой.

На третьем этаже не было никого, кроме спрятавшегося в своей комнате Таканаши. Парень сидел на своей кровати, сотрясаемый крупной дрожью. Его губы тряслись, а глаза бегали из стороны в сторону. Причины у такого поведения были – несколько бандитов, вооруженных ножами и дубинками, до него добрались, а наш юный Герой начал сопротивляться. Дал отпор, так сказать… со всей своей возросшей дури.

Я задумчиво хмыкнул, разглядывая… еще один филиал преисподней в своем доме. Стены в потрохах, глаз под кроватью, оторванная голова японца лежит у ноги Таканаши, изредка укоризненно на него поглядывая, потому что парень в шоке не ощущает, что голова движется из-за того, что он сам её толкает. Получилась забавная рекурсия – Таканаши неосознанно толкает голову бандита, а голова бандита неосознанно толкает Таканаши еще глубже в пучины ужаса. Я хмыкнул, пинком отправляя голову под кровать и разрывая этот порочный круг. Парень заорал от ужаса, а потом забился в угол кровати, начав безудержно рыдать. Или орать…

Выяснять не хотелось. Мне еще нужно было Рейко проверить, а заодно вспомнить, как употребленный мной комплекс самолечения мог наложиться на принятые ранее стимуляторы. А то что-то мне чересчур весело.

На пути в комнату Рейко на моем пути встали… Чарльз Уокер и Анжелика Легран. С твердыми ясными лицами людей, точно понимающих, что они делают.

– Мистер Уокер? – спросил я задумчиво, начиная вновь сомневаться в собственной адекватности.

– Сэр Эмберхарт, милорд… – дворецкий чуть замялся, но потом воспрянул духом, – Я могу вас уверить, что с мисс Иеками все в полном порядке. Ей не навредили. Но боюсь, она не в том положении, чтобы принимать посетителей.

Я стоял, покачиваясь и пытаясь… собрать раскатившиеся в голове шарики, ролики и прочую бижутерию. Пасьянс не складывался, у Эйлакса на руках были сплошные джокеры… а еще ферзь. Аж двадцать одна штука. Мне ничего не светило.

А, нет, вот он, свет догадки.

– Вы… мистер Уокер, хотите сказать, что госпожа Иеками и до начала штурма была «не в том положении»?

– Да, сэр. Всё именно так, сэр.

Следующая лампочка в моей голове.

– Она что… пьяна?

Дворецкий ничего не ответил, лишь чуть вздернул подбородок и дрогнул крыльями носа. Угадал. Ох уж это сослагательное наклонение. Ну, жива… и ладно.

– Я буду у себя в кабинете до… ну, вы меня поняли, мистер Уокер.

– Да, сэр. Положитесь на нас.

В кабинете было хорошо и тихо. Я смотрел в окно, куря одну сигарету за другой. Гримм выжил, более того – спас всю семью Перрсонов. Шведы вытащили во двор около трех десятков раздавленных тушек миазменных крыс, постоянно благодаря смущенного великана.

Еще во дворе был четырехметровый крокодил, который целеустремленно полз к главному входу. Я бы посчитал его галлюцинацией, если бы он не был одет в ту же кожаную сбрую, как и все остальные крокодилы, встреченные мной в Японии. Не то чтобы я вообще хотел их встречать… но вот уже второй раз. Причем он сам пришел в гости. Стоявшие сбоку ящера два гвардейца расстреливали его скупыми очередями из пулеметов, но крокодил не возражал. Он продолжал ползти, правда все медленнее и медленнее.

Я был с ним полностью солидарен.