Текст книги "Энерган-22"

Автор книги: Хаим Оливер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

5. Князь, Дидерих Мунк и другие

Не знаю, что они сделали с Зингером в подземелье, но когда его привели, вернее приволокли, он был полутрупом. Его бросили на пол.

Мак-Харрис наклонился и повернул к себе его голову – Зингер был без сознания.

– Врача! – распорядился Командор.

Пришел врач.

– Умер? – спросил Мак-Харрис. – Нет… еще нет… но…

– Даю вам час, чтобы привести его в чувство! Чтобы он был в состоянии говорить!

Врач кивнул – это был очень опытный врач! – и знаком велел унести беднягу.

Мак-Харрис заметался по комнате: вся его энергия вырвалась наружу, я словно бы осязал ее. И все яснее понимал, каким образом этому человеку удалось подняться на вершину экономической и политической пирамиды страны. Неожиданно он остановился передо мной: – Должен поблагодарить вас, сеньор Искров. Вы оказали мне неоценимую услугу, которая может существенно помочь моим усилиям обнаружить логово хозяев энергана. И прошу меня извинить, если я в запальчивости сказал что-нибудь не так.

Я пробормотал что-то уклончивое. Он продолжал: – Уверен, что вы и в дальнейшем будете сотрудничать со мной.

Как видите, мне приходится вести нелегкую борьбу, и, увы, порой она требует не слишком приятных действий.

Прозвучал сигнал интерфона: – Его высочество Князь Веспуччии желает говорить с сеньором Мак-Харрисом.

Мак-Харрис нажал на клавишу. С явным неудовольствием.

– Слушаю, ваше высочество. Раздался мягкий – лирический, как называли его газетчики, – тенор Князя, с теми интонациями, которыми он приводил в экстаз чувствительных девиц, а под Новый год щедро сулил народу Веспуччии всяческие блага и полное искоренение стайфли.

– Сеньор Мак-Харрис, ко мне поступили жалобы: Командор без моего дозволения произвел аресты апперов. Что это значит?

Мак-Харрис скривил губы в легкой усмешке: – Аресты произведены по моей просьбе, ваше высочество.

Сожалею, что у нас не было времени обратиться к вам.

– А-а… Это меняет дело…

– Да, ваше высочество, в связи с “Аферой «энерган»”. Мы прилагаем огромные усилия, чтобы обнаружить закулисные пружины прискорбных вчерашних событий.

– Разделяю ваше беспокойство, Мак-Харрис, но хотел бы, чтобы и вы поняли: аресты и репрессии такого рода могут взбудоражить общественное мнение и направить его против законной власти. Вам известно, что среди апперов есть люди, которые только и ждут любого нарушения конституции, чтобы поднять вой. Не говоря уже о динамитеросах и прочих левых…

– Ваше высочество, – Мак-Харрис повысил голос, – разрешите напомнить, что энерган угрожает не только моим интересам, но и вашим. Он может подорвать устои династии вашего высочества гораздо успешнее, чем фрондерство группки недовольных апперов. Внешние силы, стоящие за энерганом, не станут особо церемониться с вами и вашим семейством, когда завоюют твердые позиции на нашей земле. Борьба против энергана – это также борьба за независимость нашего отечества.

– Друг мой, вы полагаете, что за энерганом стоит Дидерих Мунк?

– Мунк или кто другой, но ясно одно: энерган иностранного происхождения. У нас условий для его синтезирования и массового производства не существует, не может существовать… Если не считать “Альбатроса”. Я утверждаю это с полной ответственностью!

После небольшой паузы Князь заговорил снова: – Мне кажется, вы преувеличиваете опасность этих зерен.

– Отнюдь, ваше высочество, – резким тоном возразил Мак-Харрис. – Я располагаю данными, которые свидетельствуют о заговоре в самом сердце “Альбатроса”. Не могу вам пока сообщить ничего более реального, но уверен, что вскоре буду в состоянии доложить о весьма интересных открытиях.

– Дай-то бог! – не без драматизма вздохнул Князь. – От души желаю, чтобы вы как можно скорее освободили невиновных и в стране вновь восстановилось спокойствие. Хватит с меня головной боли от динамитеросов.

– Ваши желания для меня закон, ваше высочество! Нашему Санто не нужны в “Конкисте” лишние нахлебники!

– Вот именно, друг мой! Вот именно! В замке “Конкиста” место только динамитеросам и другим врагам престола и отечества. Кстати, правда ли, что доктор Зингер похищен Эль Капитаном в ответ на пытки, которым была подвергнута Рыжая Хельга?

– Впервые слышу, что доктор Зингер похищен, – ответил Мак-Харрис. – Что касается Рыжей Хельги, то о ней лучше других может ответить полковник.

И он передал трубку Командору.

– Ваше высочество, – начал тот, – вам ведь известно, какие фантастические вымыслы распространяются обо мне? Ничего не поделаешь, издержки производства, так сказать… Относительно Рыжей Хельги могу вас заверить, что ее даже пальцем не тронули… Возможно, она потребовала от тюремного персонала каких-нибудь пикантных услуг и, встретив отказ, пытается отомстить нам низкой клеветой… – Он сально засмеялся. – Нет, ваше высочество, мы не пытаем женщин, тем более таких красавиц, как Рыжая Хельга. Трубкой снова завладел Мак-Харрис: – Как там у вас на Снежной горе, ваше высочество?

– Немного пасмурно, но, думаю, скоро прояснится. Вы же знаете, скверная погода здесь долго не держится. Сейчас приводят в порядок лыжню. Отчего бы вам не заскочить сюда? Вместе с Конрадом? Я слышал, состояние его немного улучшилось. Говорят, он даже умудрился сбежать из санатория…

Приезжайте, Эдуардо, поговорим об энергане, мне пришла в голову интересная мысль. Хотелось бы знать, как вы к ней отнесетесь. Заодно полакомитесь клубничным кремом – вы ведь знаете, моя жена мастерица по этой части.

– С удовольствием, ваше высочество, но надо же кому-то заниматься неотложными делами.

На сей раз в голосе Мак-Харриса прозвучал неприкрытый холод.

Князь, видимо почувствовав это, ответил с легкой иронией: – Впрочем, могу изложить вам свою идею сейчас же, не вижу причины откладывать. Скажите, вам не приходила в голову мысль не уничтожать энерган?

– Не понимаю, ваше высочество.

– Я имею в виду – не уничтожать энерган, а завладеть им…

тем или иным способом. Купить, например. Да, мы закупим его. Сколько бы он ни стоил. Разумеется, если удастся обнаружить его создателей. Вы представляете, друг мой, какие беспредельные перспективы это открыло бы перед нами? Мы стали бы энергетическими властелинами планеты! И если есть хоть доля истины в утверждениях этого вашего писаки Искрова о том, что энерган может послужить основой и для производства белка, то мы могли бы стать спасителями голодающего человечества… со всеми политическими последствиями этих гуманных акций. Наша страна заняла бы свое законное место рядом со сверхдержавами, которые диктуют свою волю Африке, Южной Америке и Азии. Не соблазняет ли вас подобная перспектива? Признаюсь, я неустанно размышляю над ней, и она все больше пленяет мое воображение. Да, и еще кое-что: генералы интересуются, нельзя ли использовать энерган для производства мощного взрывчатого вещества? Они даже намерены произвести кое-какие эксперименты…

Мак-Харрис насмешливо улыбнулся и даже подмигнул мне: он отлично понимал природу неожиданно вспыхнувшей у Князя любви к человечеству.

– Плохо же вы обо мне думаете, ваше высочество, – сказал он, – если полагаете, что я не размышлял, и даже довольно обстоятельно, над этой проблемой. Мне бы тоже хотелось дать миру дешевую энергию, накормить голодающее человечество… Ну, и, не скрою, снабдить военных новым видом оружия. Но, как вы справедливо заметили, прежде надо раскрыть загадку энергана. А уж потом, потом… Да будет на то милосердие господне…

– Дорогой друг, разрешите напомнить, что милосердие господне не внесло особого вклада в решение энергетической проблемы… Впрочем, желаю успеха. Задача нелегкая, но я верю в вас.

– Будьте здоровы, ваше высочество. Благодарю за добрые слова.

Интерфон щелкнул.

– Нет, как вам это нравится? – Казалось, Мак-Харрис обращал этот вопрос к себе самому. – Наш сиятельный щенок печется об арестованных и не чувствует, что трон под ним шатается! Нам ведено регулярно докладывать ему.

– Как же, как же, непременно! – хохотнув, отозвался Командор.

Для меня, как, впрочем, и для всех граждан Веспуччии, не было тайной, что истинным властителем страны является Мак-Харрис, а не Князь, но мне и в голову не приходило, что их отношения сведены до уровня марионетки и кукловода, дергающего за веревочку.

Так или иначе, разговор с Князем несколько разрядил напряженную атмосферу в часовне. Мак-Харрис обратился к Командору: – Санто, уж не вздумал ли ты уморить нас голодом? Угостил бы белками! И включи-ка свой магический кристалл, поглядим, что творится на белом свете. Мы так увлеклись нашим Маяпаном, что забыли о других важных вещах. Быть может, создатель энергана уже обнаружен, и надо поскорее закупить имеющиеся у него запасы, как рекомендует его высочество. Пока нас не опередили.

Принесли кофе, молоко, булочки, мед, ветчину. И даже фруктовые соки – редчайший деликатес в Америго-сити. О клубничном креме я не смел и мечтать – он предназначался лишь для княжеского стола. Во время завтрака Командор вновь открыл телеэкран позади распятия и приказал, чтобы “Сентрал Брэйн” выдал всю важнейшую информацию за истекшую ночь. Передача началась с обычного предисловия: за истекшие двенадцать часов особых происшествий не отмечено, в стране царит полное спокойствие. Эту сакраментальную фразу не смел опустить ни один источник информации, даже если Веспуччия в этот момент подвергалась бы нападению. А дальше диктор излагал минувшие события: “Население вернуло в полицейские участки некоторое количество энергана”.

“Задержаны лица, подозреваемые в участии во вчерашних беспорядках”.

“Близкие арестованных обратились в канцелярию Князя с просьбой о вмешательстве”.

“Исчез руководитель лаборатории “Альбатроса”, видный ученый, доктор Бруно Зингер. Неизвестные лица вызвали его из ресторана. Доктор сел в машину и уехал в неизвестном направлении. По-видимому, это дело рук динамитеросов”. “За последние два часа акции «Альбатроса» упали на 15 пунктов.

Такое невиданное падение вызвано широкой провокационной кампанией, которую иностранные круги развернули в связи с появлением энергана. Курс акций других крупных нефтяных фирм также колеблется”.

“К концу рабочей смены на завод по производству синтетического рыбьего паштета на полуострове Тува прибыл ящик со ста килограммами энергана. Рабочие мигом растащили содержимое ящика. Произведены обыски”. – Болваны! – сквозь зубы процедил Командор и приказал связать его с начальником полиции Тувы. – Идиот! – закричал он. – Я же запретил принимать посылки с энерганом! Что? Другая этикетка? Рыбные консервы? Значит, вскрывай все посылки! До единой! | Плевал я на правила! И еще: ни слова об этом, иначе не сносить тебе головы. Ясно?

Он швырнул трубку и подключил экран к главному телеканалу, передававшему прямые репортажи с мест. В заливе шли работы по вылавливанию остававшихся на поверхности частей взорванного танкера. Экран попеременно показывал водолазов, корабельные краны, тягачи, насосы, которые отсасывали нефтяной слой, расползшийся до самых берегов. Эти кадры явно навели Мак-Харриса на какую-то мысль, потому что он связался с Лидией и спросил, улажен ли вопрос со страховкой танкера.

Но вот море с экрана исчезло, и диктор сообщил, что сейчас последует важное сообщение: “Наш корреспондент связался с господином Дидерихом Мунком, президентом «Рур Атома»”. Вслед за тем мы увидели самого корреспондента. Он стоял рядом с русоволосым красавцем, чье лицо было знакомо всему миру.

– Уважаемые телезрители, мне удалось разыскать господина Мунка в Бома-Бома, центре урановых рудников Южной Африки, неподалеку от ракетной площадки “Ракетен Унион”, также принадлежащей “Рур Атому”. Господин Мунк любезно согласился ответить на вопрос, который, как мне кажется, сейчас волнует всю мировую общественность. Итак, господин Мунк, носятся упорные слухи, что “Рур Атом” замешан в событиях, которые разыгрываются в Америго-сити и уже получили название “Афера «энерган»”. Скажите, соответствуют ли слухи действительности?

Красавец Мунк повернулся лицом к камере и улыбнулся одной из своих самых обаятельных улыбок. Он был весьма высокого мнения о своей арийской внешности.

– Признаться, – начал он, – мне даже неловко отвечать на ваш вопрос, настолько он лишен всякого основания. И тем не менее… Считаю своим долгом от своего имени и от имени всего концерна “Рур Атом” категорически – повторяю, категорически – опровергнуть слухи, равно как и намеки кое-кого из видных деятелей Веспуччии относительно нашей причастности к “Афере «энерган»”.

Я впервые услышал это словечко во вчерашней передаче и не менее других встревожен появлением таинственного вещества, которое при растворении в воде якобы превращается в горючее. Вся операция была произведена крайне дерзко и вызывающе, что уже само по себе убедительно доказывает нашу непричастность к ней. Мы открыто и недвусмысленно заявляем, что решительно возражаем против производства и распространения пресловутого энергана, ибо это наносит ущерб и “Рур Атому”. Надеюсь, мой аргумент достаточно убедителен. Если энерган и в самом деле является чудодейственным средством получения энергии и действительно так дешев, практичен и не загрязняет атмосферу, как хотят нас убедить его анонимные создатели с помощью своего глашатая, мелкого писаки Теодоро Искрова, то почему бы им открыто не выступить перед всем миром и не объявить во всеуслышание: “Нам удалось создать чудо науки. Объединим же наши усилия и отдадим его в дар человечеству во имя всеобщего благоденствия и мирного будущего”?

Тут Дидерих Мунк посмотрел прямо в объектив и доверительным тоном произнес: – Господин Мак-Харрис, если вы сейчас меня видите и слышите, позвольте заверить вас, что мы не имеем к энергану никакого касательства и готовы сотрудничать с вами в разоблачении этой мошеннической операции.

Мак-Харрис долго сидел неподвижно, очевидно обдумывая, как ему отнестись к словам конкурента.

– Хитрый пруссак! Вы верите ему, Искров?

Я все еще находился под впечатлением весьма нелестного отзыва Мунка обо мне: “Мелкий писака Искров”. Да и Князь отозвался обо мне не лучше.

Впрочем, имею ли я право обижаться? Разве я и впрямь не был жалким рупором “Энерган компани” и наемным писакой “Альбатроса”?

– Его аргументы звучат убедительно, – помолчав, сказал я. – Если энерган и в самом деле именно то, за что его выдает жрец, то бишь доктор Маяпан, то для атомной промышленности он не менее опасен, чем для нефтяной: он дешевле атомной энергии, безопаснее, меньше загрязняет окружающую среду…

– Возможно, вы и правы… – задумчиво произнес Мак-Харрис. – А посему пора нам побольше разузнать об этом толтекском докторе наук… – И со смешком добавил: – Прежде, чем мои акции окончательно рухнут, не так ли?

Санто, проверь, как там Зингер.

6. Доктор Бруно Зингер

Зингер очнулся. Его ввезли на больничной койке, к которой была подсоединена сложная система переливания крови. Забинтованные голова и лицо открывали лишь щелочки глаз, шея и грудь тоже были перевязаны. Но Зингер был в сознании, и расширенные зрачки смотрели на окружающих с примиренностью смертника.

Врач, уходя, тихо сказал: – Не переусердствуйте, он очень плох.

– Не волнуйтесь, доктор, – ответил Мак-Харрис и, наклонившись к больному, долго вглядывался в него. – Бруно, дружище, – миролюбиво начал он, – мне бесконечно жаль, что так случилось, но ты сам, вероятно, даже лучше меня понимаешь – на то ты и химик, – какое значение для нас имеет энерган. Если в ближайшие дни мы не доберемся до источника этих треклятых зерен, всем нам – тебе, лабораториям, заводам, танкерам, заправочным станциям – крышка. Во всем этом просто-напросто отпадет нужда… Миллионы людей будут выброшены на улицу, останутся без средств к существованию. Это означает гибель для страны, а возможно, и для всей нашей цивилизации. Поверь, я не преувеличиваю. Если энерган распространится по Земле, современное общество рухнет.

Он умолк, ожидая, чтобы его слова проникли в сознание истерзанного человека. Наконец, доктор Зингер заговорил, с трудом выдавливая из себя слова, в которых слышалась грустная ирония: – А может, то общество, что придет нам на смену, будет лучше?

– Уж не стал ли ты “красным”? – шутливо произнес Мак-Харрис, но в этой комнате его тон прозвучал неуместно. – Лично меня заботит современная цивилизация. Да и тебя, насколько я знаю, тоже.

– Чем же, по-твоему, я могу помочь спасению нашей цивилизации? – с усилием спросил доктор Зингер.

– Будь искренним. Постарайся правдиво ответить на мои вопросы. Согласен?

Доктор Зингер попытался кивнуть, но при этом движении острая боль пронзила его, и он застонал. Мак-Харрис переждал, пока он успокоится, после чего взял в руки досье Маяпана и показал ему фотографию.

– Знаком тебе этот человек?

Доктор Зингер с трудом приподнял голову, бросил взгляд на фотографию, нахмурился, покосился на меня – а может, это мне только померещилось? – и, улыбнувшись уголками губ, ответил: – Конечно. Это Доминго Маяпан, бывший руководитель экспериментального сектора нашей лаборатории. По национальности индеец. Мы звали его просто Доминго. Погиб лет двенадцать назад при загадочных обстоятельствах. Подозреваю, что его убили… Это была большая потеря для нашей компании.

Почти бездыханный, до полусмерти избитый по приказу своего шефа, Бруно все еще продолжал говорить “наша лаборатория”, “наша компания…”

Удивительное все-таки существо – человек.

– Меня в ту пору не было в Америго-сити, – обронил Мак-Харрис.

– Верно, – еле слышно прошептал доктор Зингер и закрыл глаза.

– Ты уехал в свадебное путешествие… Помнится, я позвонил тебе в Гонолулу, но ты не пожелал об этом разговаривать. Так был увлечен Полиной…

Мак-Харрис вздохнул: – Увы, Полины больше нет… Они замолчали. В наступившей тишине слышалось лишь тяжелое прерывистое дыхание доктора Зингера.

– Ты помнишь, как он оказался у нас в лаборатории? – прервал молчание Мак-Харрис. – Я имею в виду Доминго Маяпана.

В груди доктора Зингера захрипело, он попытался откашляться, но тщетно.

– Ты сам его взял, Эдуардо, – наконец произнес он. – Маяпан пришел к нам, имея на руках диплом лучшего выпускника Эдисоновского института.

В те времена ты… ты зазывал к себе молодых ученых со всех университетов Америки…

Хрипы становились громче. Казалось, в груди у него клокочет.

Прошли томительные секунды, прежде чем Зингер снова заговорил: – И правильно сделал, хотя Доминго был не так уж молод. Он тебе понравился, ты сказал, что питаешь к нему особые симпатии, как к земляку.

– Земляку?! – Багровая щека Мак-Харриса задрожала. – Я родился в Техасе, ребенком переселился сюда…

– Нет, нет… – Доктору Зингеру явно все труднее становилось говорить. – Речь шла о Кампо Верде… Помнишь, Эдуардо, котловину, где мы пробурили первую скважину? Сколько зелени, господи, сколько там было зелени! И как давно это было! В какой-то другой жизни…

Он замолчал, в комнате слышались только мучительные хрипы, болью отдававшиеся в душе.

Мак-Харрис медленно поднялся со стула, молча зашагал по часовне. Здоровый его глаз был закрыт, стеклянный неподвижно смотрел перед собой. Президент “Альбатроса”, очевидно, пытался восстановить в памяти давно стершиеся образы. Зелень Кампо Верде, быть может… Или ту давнюю, другую жизнь…

Но вот он снова приблизился к кровати, где лежал Зингер.

– Почему ты считаешь, что его убили? Возможно, он покончил с собой?

– Вряд ли… – чуть слышно ответил Бруно Зингер. – Он никогда бы на это не пошел. В нем было столько стойкости, оптимизма… И он очень дорожил жизнью. У него были большие цели. Быть может, другие фирмы пытались купить его… он стоил больших денег… А он отказался…

Несчастный, задохнувшись, не смог далее продолжать. Хрипы становились все громче. И вдруг мне показалось, что он смотрит на меня.

Впрочем, я мог и ошибиться…

– Он поддерживал связь со Штатами? – спросил Мак-Харрис.

Бруно Зингер с шумом вдохнул в себя воздух. Свежий, пахнущий хвоей воздух. Но его легкие по-прежнему разрывались.

– У него там были друзья… Среди них Эллиот Джонс, тот, кто придумал синтетическое мясо.

– А с немцами из “Рур Атома”?

– Он вел переписку со всеми институтами, которые занимались проблемами энергетики.

– Даже с Островом?

Этот хрип, этот ужасный хрип!

– Едва ли. С Островом трудно поддерживать контакты. Тебе это известно, Эдуардо… – Доктор Зингер скосил измученные глаза в сторону Командора. – Полковник давно сделал их практически невозможными.

– А с индейцами?

– Какими индейцами?

– Из Кампо Верде.

В глазах Зингера блеснуло недоумение.

– В Кампо Верде давно нет индейцев. Вот уже двадцать два года. Там сейчас пустыня.

– А каких политических взглядов придерживался этот Маяпан? – неумолимо продолжал Мак-Харрис допрос, хотя силы доктора Зингера заметно иссякали.

– Он… любил свободу, Эдуардо.

– Какую свободу?

Зингер ответил не сразу: все его тело сотрясалось от резкого, разрывающего грудь кашля, из уголка рта потянулась струйка крови.

– Какую свободу? – Мак-Харрис уже кричал.

– Свободу для всех людей, Эдуардо… И свою… своего народа… В первую очередь своего народа. Он любил свой народ…

– Он имел доступ к моему сейфу? По лицу несчастного разлилась землистая бледность, он задышал еще тяжелее.

– Возможно… ведь ты приказал ничего от него не скрывать…

Он… он достиг исключительных успехов в синтезировании…

Зингер задохнулся. Мак-Харрис тряс его за плечи: – Чего? Синтезирование чего?

Умирающий еле слышно произнес: – Концентрата… И умолк.

– Врача! – крикнул Мак-Харрис. Вошедший врач, бросив взгляд на доктора Зингера, с оттенком упрека негромко произнес: – Я предупреждал вас, сеньоры. Вы переусердствовали.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил Мак-Харрис. Врач равнодушно пожал плечами: – Скончался…

– Убрать! – распорядился Командор, а Мак-Харрис кинулся к интерфону: – Лидия! Открой мой сейф в лаборатории! Не знаешь? 77 77 22.

Найди записи опытов, проводившихся на экспериментальной базе лет двенадцать-четырнадцать назад Доминго Маяпаном. Немедленно доставь их сюда.

Лично! Под охраной!

Я был настолько обессилен бессонной ночью, что мозг отказывался воспринимать происходящее в его истинных масштабах. Не удивительно, что сейчас мне трудно восстановить в памяти последовательность, в какой разворачивались дальнейшие события. Но главное я помню хорошо.

Вошел дежурный офицер и доложил, что, несмотря на принятые меры, координаты радиофонного поста 77 77 22 установить не удалось. Пост либо безостановочно перемещается, либо под этим номером скрывается множество аппаратов, размещенных в самых разных уголках страны.

Приехавшая Лидия сообщила, что папки с записями экспериментов Маяпана исчезли.

Между тем диктор телевидения сообщил, что, как стало известно, профсоюз рабочих химической промышленности, обеспокоенный последними событиями, намерен объявить однодневную забастовку.

Вслед за этим сообщением на телеэкране появилось предупреждение о передаче особой важности. И я вдруг стал свидетелем уличной манифестации. Мне и раньше говорили, что за любой сколько-нибудь подозрительной манифестацией власти ведут наблюдение и контрольные полицейские камеры производят видеозапись, но прямую передачу с места событий я видел впервые.

По узкой, затянутой густым туманом улице, среди перевернутых автомобилей и разбитых витрин двигалась длинная колонна людей. Многие из них закрывали лица влажными платками, другие были в масках. Над головами плыли наспех написанные плакаты: “Освободите наших отцов и сыновей!” “Командор, открой двери «Конкисты»!” “Дорогу энергану!” По обе стороны колонны вполне миролюбиво – невероятное зрелище! – шагали полицейские с автоматами, а впереди, возглавляя манифестацию, шествовал юный лейтенант. Из-за масок и прижатых к лицу платков возгласы манифестантов были еле слышны, но можно все же было различить отдельные слова: “Требуем чистого воздуха и воды!” “покончим со стайфли!” Бесстрастный голос полицейского наблюдателя пояснял: – Манифестация возникла стихийно на площади Санта-Мария.

Прохожие стали расхватывать обнаруженные в ларьке коробки с энерганом. К ним присоединились жители соседних домов, и вскоре люди начали делить энерган между собой. Наши камеры неотступно следуют за манифестантами. Силы порядка пытались разогнать толпу, но она начала ломать и опрокидывать машины, разбивать витрины. Командир полицейского отделения, лейтенант Диего Оро, судя по виду индеец, не только отказался отдать приказ стрелять, но и сам возглавил толпу. Сейчас манифестация направляется к замку “Конкиста”. Колонна непрерывно растет. Вот она вступила на проспект Дель Принчипе…

– Санто! – вдруг воскликнул Мак-Харрис. – Бруно Зингер еще здесь?

– В морге, – хмуро отозвался полковник.

– Как же так? – В голосе Мак-Харриса звучало наигранное возмущение. – Ведь доктор Зингер похищен динамитеросами! И тело его, до неузнаваемости обезображенное, подброшено террористами где-то на проспекте Дель Принчипе.

Я поймал на себе взгляд Командора и прочитал в нем свой смертный приговор. Слишком многое довелось мне увидеть и услышать в эту кошмарную ночь, а по глубокому убеждению полковника молчать умеют только мертвые. Ничего не сказав, он вышел из часовни. Через несколько минут он вернулся в деловым тоном сообщил: – Вы правы, сеньор Мак-Харрис. Тело нашего видного ученого, доктора Бруно Зингера в самом деле нашли на проспекте Дель Принчипе. Убийцы дорого заплатят за это чудовищное преступление. Я распорядился подобрать останки несчастного. Манифестанты двигались по проспекту Дель Принчипе. И тут случилось такое, что мои усталые, воспаленные глаза восприняли как сцену из игрового фильма: метрах в двадцати впереди колонны, на широкой проезжей части виднелось темное пятно. Быстрый наезд камеры, и вот уже видно, что это труп Зингера, избитого, истерзанного до неузнаваемости и уже без перевязок. Диего Оро вскинул правую руку, колонна остановилась, смолкла. В сопровождении нескольких человек лейтенант подошел к трупу, наклонился, всмотрелся в лицо, вынул из внутреннего кармана убитого регистрационную карточку. Пробежав ее глазами, он выпрямился.

– Это доктор Бруно Зингер! – крикнул он. – Главный специалист “Альбатроса”! По толпе пронесся гул.

В ту же минуту из окна соседнего здания раздался голос, усиленный мегафоном: – Динамитеросы! Не смейте посягать на жизнь доктора Зингера!

Бросьте оружие! Приказываю: всем руки вверх и лицом к стене! Повторяю: не посягайте на жизнь доктора Зингера!

В ответ прозвучал слабый голос лейтенанта: – Мы не динамитеросы! Зингер обнаружен на мостовой, он мертв…

– Молчать! Руки вверх! – прогремел мегафон. Лейтенант потянулся к кобуре, но не успел выхватить пистолет и, пронзенный пулей, упал навзничь на тело доктора Зингера.

Началась бессмысленная, кровавая бойня, которая надолго останется в истории нашей страны как Расстрел на проспекте Дель Принчипе”.

Люди Командора, заняв удобные позиции, расстреливали манифестантов почти в упор, убивая сотни людей, оттесняя тысячи других назад, к площади Санта-Мария.

Оператор хладнокровно продолжал съемку, а мы трое наблюдали за происходящим на экране в благоухающей свежим воздухом часовне: я, потрясенный, не веря собственным глазам, Командор – криво усмехаясь, Мак-Харрис – с невозмутимостью уверенного в своей победе дьявола.

Вошел дежурный офицер и доложил, что при столкновении с группой динамитеросов было обнаружено тело Бруно Зингера, к сожалению замученного насмерть. Убийцы уничтожены при попытке атаковать силы порядка.

– Опубликуйте специальное коммюнике об этом происшествии! – распорядился Мак-Харрис. – И устройте торжественные похороны нашего незабвенного доктора, с венками и всем прочим.

Он позвонил в резиденцию Князя, чтобы сообщить печальную весть, но оказалось, что наш повелитель находится на лыжной прогулке.

– А теперь, – сказал Мак-Харрис, – прежде чем приступить к самому главному, нам предстоит еще одна небольшая операция. Санто, работающие у нас индейцы доставлены сюда?

В часовню ввели человек двадцать, все с характерными приметами своего племени: смуглые, скуластые лица, черные волосы и угольно-черные глаза. Это были курьеры, уборщики, грузчики, испуганно застывшие перед хозяином “Альбатроса”. А тот начал допрос почти по-отечески, дружелюбным тоном: – Ну вот что, друзья, мы с вами старые приятели. Вместе трудимся для общего блага, дышим живительным воздухом “Альбатроса”, а теперь вместе оказались под ударом безумцев, выпускающих так называемый энерган, чтобы мы остались без крова, без хлеба, воды и кислорода. Поэтому я говорю с полной откровенностью: кое-какие следы ведут в нашу фирму. Да, да, не удивляйтесь, в “Альбатрос”, точнее – в одну из лабораторий “Альбатроса”.

Только что на улице обнаружен труп всеми нами уважаемого доктора Зингера, которого похитили динамитеросы. Зингер – один из немногих, кто мог бы пролить свет на тайну энергана. Теперь остались только вы. Я задам вам несколько вопросов, и вы ответите мне искренне, раскроете передо мной свое сердце, ничего не утаивая. Договорились? Лгать и запираться бессмысленно. Индейцы усердно закивали.

– Пусть тот, кто работает у меня больше двенадцати лет, поднимет руку.

Таких оказалось трое. Мак-Харрис показал им фотографию из пластмассовой папки.

– Вы знаете этого человека?

Все трое ответили утвердительно: это Доминго, который когда-то был главным в лаборатории и утонул в Рио-Анчо.

– У него были друзья?

– Да. Самым близким другом был доктор Зингер, да будет земля ему пухом. Они никогда не разлучались, толковали про свою науку и пили вместе кофе. – А за пределами лаборатории? Были у него родные, жена, дети?

– Кажется, у него был сын, взрослый парень, очень красивый.

– Где он сейчас? – Наверно, учится где-то. Доминго говорил, что сделает из него знаменитого химика, который сумеет даже молоко сотворить из воздуха.

– И бензин из воды? – ввернул Мак-Харрис.

– Про такое мы от него не слышали, – в один голос ответили индейцы.

Мак-Харрис не настаивал.

– А теперь вопрос ко всем. Не замечали вы, чтобы по ночам или по воскресеньям, в праздники кто-либо входил в лабораторию, возился с химикатами или работал с приборами?

– Да, да, конечно! – прозвучал дружный ответ. – Мы частенько видели доктора Зингера. Он иногда ночи напролет проводил в лаборатории.

– Один?

– Один, сеньор. Один-одинешенек. Только просил варить ему кофе.

– А вам не случалось видеть, чтобы он выносил из лаборатории какие-нибудь бумаги?

– Да, сеньор. Он всегда уходил с набитым портфелем.

– Ну, спасибо! – сказал Мак-Харрис. – Вы славные ребята. Но так как сведения, которые вы сообщили, не должны пока выйти за пределы этих стен, да и для того, чтобы обезопасить вас от возможной мести со стороны динамитеросов, вам придется остаться в замке. Всего на несколько дней.