Текст книги "Договоренность.Семья Ферро 10"

Автор книги: Х. М. Уорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Моя рубашка замерзла и прилипла к телу. Когда я дышу, кажется.

как будто я пытаюсь втянуть в себя снежные шишки, но я задыхаюсь, потому что у Шона перехватывает дыхание. Он всегда так делал. Я перевожу взгляд на его рот, на эти идеальные губы и прекрасную улыбку. На секунду это кажется реальным. Я не его проститутка. Я не его друг. Я не его любовница, но я хочу быть ею. Я хочу быть всем и вся, поэтому я наклоняюсь, пока он не перестал улыбаться, и прижимаюсь ртом к его губам. Тепло, тепло его губ сильно контрастирует с холодной водой. Когда я чувствую, что его улыбка исчезает, я отстраняюсь и смотрю ему в глаза. Я не знаю, что я ищу, но мне кажется, что я должна найти это там.

Однако его взгляд опускается ниже. Сначала я думаю, что он смотрит на мою грудь. Он может уколоться, у меня такие твердые соски. Почему мне кажется, что я переступила черту?

Разочарование захлестывает меня, пока я не понимаю, что он смотрит на кольцо на моей шее. Оно под рубашкой, приклеено к моей груди. Еще одна волна накрывает нас, но Шону удается вытащить кольцо, прежде чем вода схлынет.

"Ты все еще носишь его?" Он звучит потрясенно

и несколько раз моргнул, как будто украшение исчезнет, если он отвернется.

Я пожимаю плечами, как будто это ничего не значит. "Только рядом с тобой".

"Ты всегда рядом со мной". Шон медленно поднимает голову, его лицо ничего не выражает.

"Тогда я поношу его некоторое время", – неловко смеюсь я.

и прижимаю палец к его носу, как будто он маленький ребенок. "Нельзя, чтобы ты забыла, что упустила". "Нет, мы бы этого не хотели".

Его глаза опускаются вниз, и он смотрит из стороны в сторону, сканируя пляж. Я не знаю, что он имеет в виду, дразнит ли он меня или говорит серьезно.

В любом случае, я не хочу разрушать то, что только что произошло. После всего, что произошло, я так нуждалась в этом, и Шон, кажется, знал. Я отталкиваюсь от его коленей и протягиваю ему руку. Моя одежда прилипает к телу, и я дрожу от ветра. Это оставляет мало места для воображения, когда

одежда выглядит как кожа.

Шон берет мою руку и умудряется встать, прежде чем на него обрушивается следующая волна. Он притягивает меня к себе и шепчет мне на ухо: "Мы должны сделать что-нибудь, чтобы согреться".

Я поджимаю губы, все еще улыбаясь так сильно, что у меня болит лицо. "Ах, мои услуги девушки по вызову начинаются только в семь".

"Нет, моя дорогая", – Шон

наклоняется и шепчет мне на ухо. "Боюсь, ты неправильно поняла. Я буду обслуживать тебя".

Хихикая, я щелкаю пальцами.

"Потные штаны и горячее какао?". Он кивает и проводит руками по моей спине, притягивая меня к себе. "Горячий суп и свежий хлеб? Оооо! Суп из лобстера?". Я почти испытываю оргазм при мысли об этом. Мне так холодно, и одна только мысль о чем-то теплом стимулирует меня во всех смыслах. Мммм... Суп.

Шон криво ухмыляется, снова демонстрируя ямочку. "Все, что захочешь. Все, что угодно". Он подмигивает, и я хихикаю.

"Возможно, я хочу больше, чем суп".

Может быть. Раздеваться сейчас звучит как отстой, но я думаю, что быть голой должно быть лучше. Я – Эйвери-сикл с оскаленными зубами.

Шон смеется и крепко обнимает меня. Он поднимает мои ноги от земли,

вращая меня по кругу. Когда он опускает меня на землю, он прижимается лбом к моему лбу и говорит: "Я надеялся, что ты это скажешь".

ГЛАВА 11

Шон покупает у продавца целый грузовик всякой дряни JONES BEACH, поскольку никто из нас не взял с собой сменную одежду, и вскоре мы уже идем по новой набережной, рука об руку.

"Куда мы идем? Мне обещали суп, Ферро. Не морочь мне голову. Я все еще заморожен".

Шон издает в горле звук, ужасно похожий на хмыканье, прежде чем взглянуть на меня. "Вовремя, коротышка".

"Короткий? Это

ты теперь Йода? Сэнсэй? Или кто? Кроме того, я предпочитаю вертикально стоящих... и чашку супа". Я топаю шлепанцами и складываю руки на груди.

Шон останавливается и улыбается мне, просовывая пальцы под подол моей огромной толстовки, глядя на меня сверху вниз. "Ты такой ребенок, когда голоден".

Моя нижняя губа выпячивается, и я хнычу: "Я не такая", прежде чем успеваю остановить себя. Миллион оправданий заполняют мою голову, но я понимаю, что мне не нужно говорить ни одного из них. Шон не жалуется. На самом деле, кажется, ему это нравится.

Оказывается, моя мама была не права. Нытье не является непривлекательным. Жаль, что ее нет здесь, чтобы обсудить этот вопрос. Мои мысли дрейфуют еще немного, прежде чем я снова поднимаю на него глаза.

Это нереально, как много разных мыслей может пролететь в моей голове одновременно. Я не логичный человек. Мой разум – это вихрь, постоянно кружащийся, как смерч, разрывающий на части все, что я вижу и слышу, и пытающийся найти в этом смысл. Как человек, стоящий передо мной. Это более мягкая версия Шона. Я видела его несколько раз и знаю, что он не останется таким надолго. Это что-то в этом месте, или то, что он сейчас намеренно беззащитен. А может, это потому, что он промок и я покормил его после полуночи. Я понятия не имею, что заставило его вести себя так сегодня, но мне бы хотелось видеть больше этой его стороны. Шон, кажется, держит ее под замком, как будто этой стороны его личности не существует. Может быть, он хочет, чтобы люди так думали, потому что эта часть его личности явно уязвима. Даже я вижу это.

Он просовывает руку под мою рубашку и говорит: "А что, если я скажу тебе, что у меня все готово к ужину, но я забыл суп?".

Уголки моего рта опускаются вниз, когда я обдумываю его заявление. "Без супа?"

"Я очень сомневаюсь в этом. Как бы то ни было, я довел шеф-повара до сердечного приступа.

коронарный приступ, сказав ему, чтобы он приготовил ужин так быстро. Я почти предложил гамбургеры, но думаю, он бы меня уволил". Шон целует меня в щеку, а затем берет за руку и тянет к одному из закрытых зданий. Я предполагаю, что мы пройдем под портиком и выйдем на парковку с другой стороны, но он останавливается и открывает передо мной дверь.

"Мы что, грабим сувенирный магазин государственного парка?

" шучу я и оглядываюсь на него через плечо. "О! Чур, пропуск в парк! Я собираюсь покрыть себя наклейками "Паспорт империи"!". На моем лице появляется огромная улыбка. Я, наверное, похож на сумасшедшего циркового клоуна.

"О чем ты говоришь?"

"Пропуск на парковку, который клеится на стекло машины, и ты попадаешь в парк бесплатно. Ты ведь редко выходишь, не так ли?".

Шон придерживает дверь, пока я стою и смотрю на него. "Я серьезно задаюсь вопросом о тебе. Как будто старушка и малыш борются за контроль над твоим мозгом". Я щелкаю его по носу и смеюсь. "Старушка сегодня победила, сынок. Она немного

капризничает с тех пор, как узнала, что не получит суп!".

Улыбаясь, он сказал,

"Иди в дом, сумасшедший".

"Сделайте меня, мистер Ферро". Я говорю это легко

ли, дразняще. Я не думаю, что Шон что-то сделает. Он никогда не делает этого, поэтому, когда он наклоняется ко мне, его лицо находится на расстоянии дыхания от моего, и издает мурлыкающий звук в задней части горла, у меня отвисает челюсть. Как только он прекращает, я хочу услышать это снова. Я не могу вспомнить, почему мы стоим в дверном проеме или о чем мы говорили. Этот звук встречается реже, чем эта ямочка, которая весь день просила, чтобы ее лизнули. А ты знаешь, как трудно не лизнуть Шона Ферро? Добавьте эту ямочку, и я пропала. Но глубокий, хриплый звук, который исходил от Шона, от моего Шона – о Боже, убей меня сейчас. Я могу умереть счастливой.

"Опять возбудились, мисс

Стэнц?"

Поджав губы, я перестаю охать и бью его в бок. "Придурок".

Он смеется. "Перевод: "Да, черт возьми". Я оглядываюсь через плечо, когда мы переступаем порог, и думаю, знаю ли я его вообще. Поскольку я продолжаю задаваться этим вопросом, я предполагаю, что нет. Когда ты знаешь человека, он перестает тебя удивлять, не так ли? Если он сделает что-нибудь еще, я умру от шока. Упс. Я слишком рано заговорила.

Мои ноги внезапно останавливаются, а мой

рот раскрылся. "Что ты сделал?" Маленький магазинчик был очищен так, что в нем остался только один обеденный стол, укомплектованный капающими свечами, и два стула. Белые мерцающие огоньки окружают комнату, скрытые бледной струящейся тканью, имитирующей волны. Звуки и запахи океана заполняют мою голову, но камин рядом со столом согревает комнату. Запахи осени, морской воды и потрескивающих дров смешиваются вместе.

"Я подумал, что тебе нужна хорошая ночь". Шон говорит неуверенно, как будто он не уверен, нравится ли мне это.

Медленно повернувшись, я смотрю на него. "Ты сделал это для меня?" Он кивает. "Когда?"

Если не считать стычки с голым парнем, Шон был со мной весь день. Не могу представить, когда он успел это устроить.

Глядя на меня сквозь густые темные ресницы, он сказал,

"Когда мы только пришли сюда. Ты забежала в дамскую комнату, и я позвонил маминому повару и попросил его приехать вместе с несколькими ее дизайнерами, чтобы сделать комнату немного лучше. Мне просто нужно было не дать тебе замерзнуть до смерти. Я не планировала идти купаться".

"Ты должен был снять свои сапоги". Я ухмыляюсь.

Шон делает шаг ко мне, его глаза темнеют, а на губах играет сексуальная улыбка. Он проводит тыльной стороной ладони по моей щеке, а затем шепчет мне на ухо. "Я рад, что не сделал этого". Я дрожу, но это не связано с тем, что мне холодно.

ГЛАВА 12

Блюдо за блюдом выносится на стол на серебряных подносах. Красивые фарфоровые тарелки Ferro, которые стоят дороже моей машины, ставят передо мной с маленькими порциями еды. Я смотрю на свое основное блюдо, не двигаясь, чтобы взять вилку. Моя голова слегка наклонена в сторону, когда я смотрю на свою тарелку.

"Что случилось?" спрашивает Шон. "Я думал, тебе нравится цыпленок кордон блю и эти маленькие морковки".

Моя нижняя губа дрожит, и я вижу, как ужас расползается по лицу Шона, словно разлитая краска. Я спешу стереть этот взгляд, пока не испортила всю его тяжелую работу. Я никогда бы не подумала, что он сделает что-то подобное для меня, никогда. Протянув руку через стол, я беру его руку и поглаживаю ее. "Да. Я имею в виду, я не ела такой еды с тех пор, как умерли мои родители. Единственный раз, когда я ем курицу кордон блю, это в Wendy's. И я обожаю маленькую морковку. Это непередаваемо словами, Шон".

Мой желудок опускается, когда моя старая жизнь сталкивается с новой. Этот человек так старается заставить меня улыбаться, но он наколдовал призраков

своим подарком. Когда я смотрю на него, я изо всех сил стараюсь ослепить его яркой улыбкой, но он видит печаль в моих глазах. Я – такое крушение поезда. Фыркнув, я улыбаюсь и спрашиваю: "Кто плачет из-за милых маленьких морковок?". Мое зрение затуманивается, а глаза наполняются слезами.

Не говоря ни слова, Шон встает, подходит к моему месту и протягивает руку. Выходит шеф-повар, вид у него довольно испуганный.

и покрывает тарелки серебристыми куполами, после чего снова исчезает в подсобке. Видеть твердое тело Шона в мягком костюме от пота так странно. Мой взгляд еще раз пробегает по нему, прежде чем я беру его за руку и извиняюсь.

Шон притягивает меня в свои объятия и прижимает к себе.

прижимает меня к себе на мгновение. Затем начинает играть музыка. Это медленная песня, которую я давно не слышала. Шон берет меня за руку, отступая назад, и тянет меня за собой. Его вторая рука опускается на мою талию. Глядя на меня сверху вниз, он скользит своими шлепанцами по полу, и я не могу не улыбнуться. "Ты умеешь танцевать?"

"И ты можешь следовать за мной. Кто бы мог подумать?" – поддразнивает он.

Когда он берет меня за руку и ведет под руку, я делаю медленное вращение, а потом возвращаюсь к нему.

"Я могу следовать". Он смеется. "

Ладно, это ложь. Я могу следовать иногда, когда у меня подходящее настроение".

"И убывающая луна висит в зимнем небе, прямо справа от Юпитера..." Шон издает звук "уф".

звук "уф", когда я отталкиваю его локтем.

"Разве твоя мать не учила тебя хорошим манерам? Ты, похоже, говоришь все, что взбредет тебе в голову". Воспоминания о голосе моей матери и зимних ночах в нашем маленьком теплом доме больше не душат меня, когда я нахожусь в его объятиях.

Как же мне теперь

примирить мое прошлое с моим настоящим? Это кажется невозможным. Люди говорили мне, что однажды воспоминания перестанут причинять такую боль, но каждый раз, когда они всплывают, мне кажется, что меня ударили лопатой по голове. Однажды я улыбнусь, и печали не будет. Такие мысли кажутся сказками. Я скорее найду в метро аллигатора в пачке, чем подумаю о своих родителях и улыбнусь, не чувствуя боли".

Голос Шона напрягается. "Моя мать научила меня многому. Она

безжалостная, холодная женщина, и это не тот человек, которому бы ты хотел, чтобы я подражал".

"О." Прежде чем мне удастся окончательно испортить вечер, я добавляю: "Тогда скажи мне, если бы ты мог взять себе за образец кого-то, кто бы это был?".

Он улыбается

и холод в его глазах тает. "Ты".

Я думаю, что он шутит, но он прекращает танцевать и берет обе мои руки в свои. "Я серьезно. Ты теплая и добрая. Ты не скрываешь, кто ты и что думаешь. Ты носишь свое сердце на

рукаве, даже если оно разбито. Когда ты заботишься о ком-то, ты делаешь это полностью, а не частично. Вы не сдерживаетесь. Ты не эгоист. Ты ни разу не попросила меня о чем-либо, хотя тебе нужно все. Ты почти нищий и не попросил у меня ни цента".

Шон опускает ресницы, пока говорит, и

он продолжает медленный танец, который превратился скорее в качающиеся объятия. Его голос звучит напряженно, как будто ему трудно говорить такие вещи. "Ты одинока, и я одинок. Казалось, что мы подходим друг другу, что мы дополняем друг друга, но это нечто большее. Ты видел это, а я нет. Когда ты сказал, что собираешься сделать мне предложение, каждая часть меня протестовала против этой идеи. Брак – это то, что чуть не уничтожило меня раньше, но с тех пор, как я встретил тебя, я не знаю".

Шон смотрит на пол, а затем поднимает на меня глаза цвета драгоценных камней. "Когда ты сказала, что не будешь просить меня выйти за тебя замуж, мне это не понравилось. Это заставило меня думать о маленьком домике и гадать, каково это – жить там с тобой, слышать твой голос, который каждый день эхом разносится по коридорам. Мне было интересно, что я могу сделать такого, что заставило бы тебя думать, что я достойна выйти замуж".

"И что ты придумала?" Моя голова слетает с плеч. Он не мог сказать ничего такого, что заставило бы меня загореться еще больше.

Сделав глубокий вдох, Шон отвечает: "Ничего. Я ничего не могу сделать, чтобы заслужить такую, как ты. Как бы я ни старался, что бы я ни делал, ты всегда будешь лучше меня, поэтому я не могу тебя отпустить".

От его слов у меня сводит живот, и я перестаю дышать.

Мы перестаем двигаться. Я думала, что он просто говорит, говорит то, что я хочу услышать, пока он не сказал эту часть. "Что ты имеешь в виду?"

Шон улыбается и заправляет прядь волос мне за ухо.

"Я имею в виду именно это. Я не могу тебя отпустить. Я возьму тебя любым способом. Если мне придется купить тебя у Блэка, я это сделаю. Если мне придется поделиться тобой, – его челюсть сжалась, но он сумел это сказать, – потому что ты хочешь продолжать работать на нее, я сделаю это. Я буду делать и быть всем, чем ты захочешь, пока я могу быть рядом с тобой. Эйвери, ты делаешь меня лучшим мужчиной. Без тебя нет ничего. Я потерян во тьме, и ты – мой единственный луч света". Шон опускается на одно колено и смотрит на меня.

Улыбка, которую я ношу, слетает с лица и падает на пол.

Что он делает? Я пошатываюсь, когда он опускается передо мной на колени. Мое сердце ударяется о ребра и падает. Этого не может быть. Я сплю, или я умерла. Он делает мне предложение? Не может быть? Но он стоит на коленях. Холодный озноб проходит по моему телу, щекочет внутренности, проходит через грудь и оседает в желудке. Мое горло сжимается, и я сжимаю челюсть, чтобы не говорить. Я быстро моргаю, стараясь не отдернуть руку, потому что боюсь, что это какая-то жестокая шутка, но Шон не смеется. Совсем нет.

Он тянется в карман и

достает что-то. Подняв его ко мне, я вижу идеальный маленький круг с ярким бриллиантом на вершине. По бокам два камня, каждый из которых – сапфир, такой же синий, как его глаза. Поджав губы, я смотрю на кольцо и пытаюсь проморгать жгучее ощущение в глазах.

Подняв на меня глаза, Шон продолжает,

"Я хотел бы быть более красноречивым, лучше владеть словом, но боюсь, что мне этого совершенно не хватает. Нет такой профессии, которая убедила бы вас. Нет заветов обожания, которые могли бы убедить вас. Я боюсь, что это все, что есть, и все, что я могу предложить. Я сломленный человек, которого ты вернула из бездны. Я знаю, что не заслуживаю тебя, и это эгоистично с моей стороны просить, но я должен. Ты освещала мою жизнь слишком ярко, слишком долго и сделала так, что я больше не могу терпеть тень. Поэтому я должен задать тебе вопрос".

Момент настолько нереален, что я не осознаю, что заговорил, пока не слышу свой голос. "Спроси меня..."

РАССТАНОВКА ТОМ 11

ФИЛЬМ БРАТ ФЕРРО

Голосуйте

сейчас, чтобы это случилось!

http://www.ipetitions.com/petition/ferro/

Как вы думаете, что скажет Шон?

Чтобы не пропустить следующую часть, отправьте смс с текстом

AWESOMEBOOKS на номер 22828, и вы получите напоминание по электронной почте в день выхода книги.

ПЕРЕВЕРНИТЕ СТРАНИЦУ, ЧТОБЫ ПРОЧИТАТЬ БЕСПЛАТНЫЙ ОТРЫВОК из книги "Стриппе

Семейный роман Ферро

ГЛАВА 1

КЭССИ

Брюс хлопает по нам своими большими мускулистыми руками, словно мы непослушные собаки. "Давайте, дамы! Пошевеливайтесь! Мальчишник будет не очень веселым, если мы туда не попадем". Черт, Гретхен, ты еще даже не одета?".

Она смеется, как будто он смешной, хотя Брюс настолько далек от смеха, насколько это вообще возможно. Он вышибала в клубе, и в такие вечера, как сегодня, он идет с нами, чтобы не дать парням распускать руки.

не задираться. Какой-то богач с Лонг-Айленда арендовал нас на эту ночь. Нас семеро, мы будем выступать на сцене, плюс стриптизерши-официантки и дорогой, милый Брюс".

Гретхен

собирает свои длинные золотистые волосы на макушке и закрепляет их длинной заколкой. Она расхаживает полуголая, как будто нам нравится смотреть на нее. Она мило улыбается Брюсу и машет рукой, сгибает его у запястья, как будто он глупый. "Пожалуйста, я буду готова еще до того, как Кэсси закончит зашнуровывать корсет".

Она наклоняет голову в мою сторону, пока я возится с крючками корсета. Каждый раз, когда мне удается застегнуть один крючок, другой расстегивается. Тот, кто придумал корсет, должен быть сожжен на костре. Эта дурацкая штука может выглядеть круто, когда она надета, но влезть в нее – совсем другое дело. Добавьте к этому тот факт, что мой корсет настоящий, то есть со стальными косточками, и дышать я тоже не могу. Я купила эту вещь, потому что она была подлинной. Я думала, что это означает, что у него старинная ткань, прорези или что-то крутое. Оказалось, что аутентичность означает металлические стержни, встроенные в лиф, которые гарантированно набьют мне синяки на ребрах. Черт, я ненавижу эту вещь, но я отказываюсь ее выбрасывать – она стоила мне трехнедельной зарплаты на моей старой работе. Плюс, я же не ношу его каждую ночь. Мы достаем хорошие вещи только по праздникам и для особых событий вроде этого.

Брюс поворачивает голову в мою сторону и выглядит так, будто хочет вырвать свои волосы. Я почти одета, за исключением этого приспособления. Мой ансамбль включает в себя корсет цвета сладкого яблока, кружевные лямочки и нежные маленькие G-стринги, а также туфли на каблуках, которые можно использовать как оружие. Если меня когда-нибудь ограбят в этих туфлях, можете не сомневаться, я не побегу, хотя и не смогу. Вот о чем я думаю, когда совершаю покупки. Может ли эта сумочка причинить вред? Может, мне стоит отказаться от кожаной Dooney и взять металлическую безымянную сумку с острыми углами? Мы с соседкой живем через дорогу от наркопритона. Даже не начинайте с этого. Я знаю, что нам нужно переехать, но знать это и иметь на это средства – две разные вещи. А пока я покупаю аксессуары, которые можно использовать как оружие.

Глядя на нее, я отвечаю: "Ну, спасибо,

Греч". Мои пальцы проталкивают следующий кусочек металла через прорезь. Этот остается на месте.

Она хлопает на меня блестящими ресницами. "Нет проблем". Гретхен высокая и долговязая, с внешностью супермодели. Я ее ненавижу. Она сука с большой буквы Б. Но все в порядке. Она тоже меня ненавидит. Трудно быть враждебным к тому, кто тебе нравится. Гретхен легко ненавидеть до глубины души.

Я, я не супермодель. На меня нечего смотреть – мама вбивала мне это в голову миллион раз. Я совершенно обычный человек с неполной уверенностью в себе, но я могу действовать. Я могу притворяться, чтобы, выйдя на сцену, быть не хуже остальных стриптизеров.

Нет, я не мечтала стать танцовщицей у шеста, когда была маленьким ребенком, но моя жизнь сделала несколько крутых поворотов, и вот я здесь, разбираюсь с этим. Полагаю, есть вещи и похуже, хотя я не смогу думать ни об одной из них, когда буду позволять кучке извращенцев

извращенцев окидывать похотливыми взглядами мое обнаженное тело. Правда в том, что я ненавижу это. Я бы предпочла быть где-нибудь в другом месте, заниматься чем-нибудь другим. Кабинет гинеколога, запишите меня. Корневой канал, без проблем. Я приду туда пораньше и с улыбкой на лице. Все, что угодно, лучше, чем это.

Брюс слишком долго задерживается в раздевалке, поглядывая на часы. Его толстые руки сложены на широкой груди, и он смотрит, как секундная стрелка отбивает время. Он игнорирует

укоры Греча в мой адрес. Может, я и новичок, но я приношу гораздо больше денег, а это то, что нравится боссу – много денег. Пока я продолжаю это делать, у меня есть работа.

Я наконец-то застегнула корсет, когда мимо прошла Бет. На ней уже надета какая-то оборчатая атласная штучка. "Привет, Кэсси. Хочешь, я зашнурую тебя?".

Заправив прядь волос за ухо, я киваю. "Да, спасибо". Она зашнуровывает меня, плотно затягивая каждый X, затягивая так, что я едва могу дышать. "Достаточно туго?"

Я пытаюсь глубоко вдохнуть, но не могу, потому что металлические прутья внутри ткани не позволяют этого сделать. Я киваю и прижимаю руки к лифу, чувствуя под ладонями податливый атлас. "Да, еще туже, и я потеряю сознание или выскочит грудь".

Она смеется: "Ты единственный, кто беспокоится о таких вещах. Ты такой милый". Она завязывает ниточки и заправляет их в трусики, после чего шлепает меня по спине, когда заканчивает. Моя грудь поднялась так высоко, что я не вижу пальцев ног, когда смотрю вниз. Я хватаю халат и накидываю его на себя, пока мы идем к машинам. Это будет долгая ночь.

Поездка на вечеринку недолгая. Мы находимся на северном берегу Лонг-Айленда, не слишком далеко от побережья. Здесь много старых домов с огромными лужайками и еще больше усадеб, приютившихся вдали от посторонних глаз между высокими дубами и соснами. Место, где проходит вечеринка, похоже на замок. Мы проезжаем через ворота и подъезжаем к дому. Фургон останавливается, и нам говорят, как обычно – подождите в крыле для слуг, пока не придет время.

Мы с Бет заходим внутрь, плечом к плечу, перешептываясь о роскошном богатстве, которое практически стекает со стен, пока мы идем внутрь. Гретхен и еще несколько девушек следуют за нами, болтая о том, какие чаевые они заработают сегодня вечером. Такая вечеринка, как эта, может набить карманы девушки на месяц вперед, если все пройдет хорошо, но для меня это будет нечто большее. Понимаете, я – главное событие, таинственная девушка в розовой комнате – танцовщица на приватной вечеринке холостяка. Пока мои коллеги будут развлекаться в главном зале, я буду зарабатывать большие деньги. Это главная причина, почему Гретхен меня ненавидит. До моего появления она была лучшей стриптизершей здесь.

Уже поздно, а это значит, что вечеринка идет полным ходом. Бет берет крошечный сэндвич с подноса, проходя в конец шумного зала. "Думаешь, этот парень знает, что его ждет?"

Я пожимаю плечами. "Как будто это имеет какое-то значение? Когда в последний раз нас отсылали?"

"Никогда". Она отправляет еду в рот и жует ее.

Я прислоняюсь к столешнице, поддерживая свой вес локтями. "Моя точка зрения точна. Парни – козлы. Они берут на себя обязательство жениться на женщине, но такое дерьмо в ночь перед свадьбой – это нормально". Я закатываю глаза, издавая звук отвращения, и выпрямляюсь. Внезапно я начинаю говорить руками, и они разлетаются во все стороны: "Скажи мне, зачем парню нужен танец на коленях, если он влюблен? Можно подумать, что он хочет только свою невесту, но такого никогда не бывает. Он всегда рад, когда ему подставляют задницу".

"Ну, твоя задница просто потрясающая, или я так слышала". Бет ухмыляется мне и оглядывает кухню. Мы мешаем, но пока нам некуда идти.

"Парни – отстой, вот и все, что я хочу сказать".

"Я знаю. Ты говорила это миллион раз". Она делает

ревущий

звук и потрясла кулаком в воздухе, прежде чем повернуться ко мне и гаркнуть: "Мужчины. Зло".

"Ты идиотка". Я улыбаюсь ей, стараясь не рассмеяться. Она показывает на меня и щелкает языком. "И тебе того же, Кэсси".

Брюс машет нам на другую сторону

кухни. "Кэсси, Бет – за мной". Мы выныриваем за ним и следуем за парнем по коридору и проскальзываем в маленькую комнату. Она была оформлена в бледно-розовых тонах с серебристыми занавесками, как комната, в которой я работаю в клубе. Поскольку это вечеринка, Брюс добавил еще одну танцовщицу, и я получила право выбора. Пока я буду работать на сцене в передней части зала, Бет будет работать на полу.

Брюс указывает мускулистым пальцем на сцену и говорит нам: "Занимайте свои места и помните, что этот клиент – дерьмо. Выложитесь по полной, не говорите "нет" ничему. Поняли?"

Мы киваем в унисон. Сцена приподнята над полом, с несколькими ступеньками с каждой стороны. Кажется, что сцена новая, построенная специально для меня. Обычно люди арендуют эти серые, самодельные сцены, которые шатаются, когда по ним ходят, но только не этот парень. Они не пожалели средств. Стены обиты бледно-розовым шелком и подсвечены с пола. Прозрачные столы мерцают по всей комнате, внутри которых пляшут розовые огоньки. Это соблазнительно. Цвета сливаются воедино, напоминая мне о бледной плоти и розовых губах для поцелуев. Когда я поднимаюсь по ступенькам на сцену и направляюсь к занавесу из серебристой мишуры, я снова обращаюсь к Бет. "Для кого опять эта вечеринка? И почему он – дерьмо? Я, должно быть, пропустила памятку".

Она смеется, рассматривая один из огоньков на стеклянном столике. Он похож на огонь, но это не может быть так как

он розовый. Она смотрит на меня. "Доктор Питер Гранц, и он – дерьмо, потому что он Ферро. Отсюда и шикарная вечеринка". Бет смотрит вверх, когда я не отвечаю.

Я бросаюсь на Бет, чуть не сбив ее с ног. Моя челюсть отвисает, беспокойство пробегает по моему лицу быстрее, чем я могу его сдержать. "Ферро?"

"Да, а что?"

Я в состоянии расплавления. "Я не могу быть здесь". Я оглядываю комнату и с тоской смотрю на дверь. Прежде чем я решаю бежать, я слышу мужские голоса.

приближающиеся. Черт! Мое сердце учащенно стучит в груди. Если он здесь, если Джонатан увидит меня – мысль обрывается, не успев закончиться.

Я уже готова выпрыгнуть в окно, когда Бет хватает меня за запястье и тащит к входу в комнату. Она запихивает меня за занавеску и шипит мне на ухо: "Если ты сейчас взбесишься, Гретхен украдет твою работу. Перестань. Кем бы ни был этот парень, он того не стоит".

Занавес из мишуры передо мной развевается, но на мгновение скрывает нас обоих. Мужские голоса становятся громче, пока дверь не распахивается. Занавеска шелестит, и я впадаю в полный ступор. Он не может быть здесь. Он не может видеть меня в таком состоянии. В то же время, Бет права. Я не могу уйти. Брюс переедет меня фургоном, и они ни за что на свете не дадут мне ни цента.

Я стою там, застыв, не в силах думать. Каждый мускул в моем теле напряжен, готов бежать, но я не двигаюсь. Мои босые ноги остаются приклеенными к полу, пока я сжимаю губы.

Затем я слышу его – этот голос. Он плывет по воздуху, как знакомая старая песня. О Боже, кто-нибудь, пристрелите меня. Я не могу этого сделать. "Ты не знаешь, о чем говоришь. Какой парень не хотел бы такую вечеринку?". Джонатан говорит с кем-то своим легким, очаровательным тоном.

"А, твой брат, Питер. Ты вообще знаешь этого парня? Он будет вести себя так, как будто ему это нравится, и уберется к черту, не успеешь моргнуть". Глядя сквозь занавески, я вижу второго мужчину. У него темные волосы и ярко-голубые глаза, как у Джонатана. Единственное различие – это их поза. У Джонатана весь вес приходится на одно бедро, руки сложены на груди. У другого парня позвоночник прямой, как будто он никогда в жизни не сутулился.

Глядя на Джонатана сквозь мишуру, я вижу, что его губы украшает безупречная улыбка. "Шон, я знаю его лучше. Питу это понравится. Это именно та вечеринка, которую я бы хотел, если бы собирался жениться".

"Да, я знаю". Голос Шона ровный. Он с отвращением оглядывает комнату и засовывает руки в карманы. "Не говори, что я тебя не предупреждал".

"Да ладно! Это же Питер. Что он собирается делать?"

Шон смеется, как будто он знает что-то, чего не знает Джонатан. "Не позволяй этому фасаду учителя английского обмануть тебя, Джонни. Он такой же вспыльчивый, как и я. Его никто не трогает. Он расценит это как пощечину, как оскорбление Сидни. Отмени стриптизерш до его прихода". Шон выходит из комнаты, не сказав больше ни слова.

Джонатан Ферро выдыхает воздух и проводит пальцами по своим густым темным волосам. Возмущенный звук, который вырывается из его рта, убивает меня. Я слышал его раньше, я слишком хорошо его знаю, чтобы не поддаться его влиянию. Этот звук он издает, когда понимает, что облажался, когда видит, что он не тот человек, которым хочет быть. Между Джонатаном и его семьей всегда была стена. Думаю, он до сих пор не преодолел ее. Джонатан несколько раз ходит по кругу, а затем выбегает из комнаты.

"Вот дерьмо". Бет смотрит на меня и шипит: "Что произошло между тобой и ним?".

Такое ощущение, что ледяные пальцы обхватили мое сердце и сжали его. Я смотрю ему вслед и произношу: "Ничего, абсолютно ничего".