Текст книги "Пропавший компас"

Автор книги: Гюнтер Герлих

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

– Можно, и я с тобой поеду? – спросила Марина.

– Для тебя, селедки тощенькой, место в машине всегда найдется, – рассмеялась бабушка.

– Послушай, Андре, – с горящими глазами проговорила Марина, – мы ведь с тобой тогда можем встретиться! Ты покажешь мне море, а? И объяснишь, откуда должен дуть ветер, чтобы волны выбросили на берег янтарь. Мы будем сидеть на молу и считать океанские корабли. Ведь каникулы к тому времени еще не кончатся. Бабушка, ты напиши, что мы хотим там пожить несколько дней. Кто-кто, а ты это заслужила. Андре ведь тоже будет с нами при спуске корабля? Ну конечно, он должен быть с нами.

Бабушка улыбнулась:

– Хорошо, я напишу, что твой Андре должен быть с нами.

Хлынул дождь. Он забарабанил по стеклянной крыше веранды, и стало темно, почти как ночью.

Андре смотрел на бабушку, на седые ее волосы. И думал о пропавшем компасе, который им так и не удалось отыскать.

Хорошо бы его найти и передать матросам корабля «Вильгельм Бухгольц»! Но теперь Андре знал: так, как раньше, компас искать нельзя. Только не так!

– А вдали небо уже расчистилось, – сказала Марина.

– Ты скоро уже поедешь домой, Андре? – спросила бабушка Бухгольц.

– Да, через два дня.

– Рад, наверно?

– Да, – тихо сказал Андре, не решаясь взглянуть на Марину. – И тут же громко добавил: – Я столько интересного здесь увидел! Вот только мы еще хотели сходить в зоопарк!

– В последний день перед отъездом сходим и в зоопарк, – пообещала Марина. – На прощание.

– Хорошо, – сказал Андре.

Дождь прекратился так же внезапно, как и начался. Солнце окрасило небо в алый цвет. Воздух стал прозрачным и легким. Запахло травой.

НЕОЖИДАННАЯ РАЗВЯЗКА

На другое утро Андре позже обычного отправился в поселок «Родная земля». Бело-голубой молоковоз Эдди уже стоял у тротуара.

Вообще-то Андре не очень хотелось идти к Марине. Он терялся перед ее печальными глазами, не знал, как быть, когда на нее внезапно находило веселье – слишком уж бурное и необузданное веселье, которое сменялось молчанием или какими-то непонятными разговорами. Оттого-то Андре и пообещал тете Лизе и дяде Паулю, что днем поедет с ними в город. Они хотели прогуляться с мальчиком по Унтер-ден-Линден и купить ему что-нибудь на память. Но до обеда оставалось еще много времени, и Андре снова потянуло в сад бабушки Бухгольц, к знакомому столу под яблоней. В душе он надеялся, что Марина опять будет ждать его на ящике с песком, и потому вышел из дома через черный ход. Ему хотелось подкрасться сзади и закрыть ей руками глаза. Однако сегодня на ящике с песком никого не было.

Андре плохо спал ночью, впервые за все время, что он провел у дяди с тетей. Он без конца вспоминал события минувшего дня. Профессора, у которого была такая захватывающе интересная жизнь. И этого Эдди, который часто бывает так груб, кричит и бранится, но для Ютты – самый хороший человек на свете. Мальчику становилось совсем тяжело, когда он думал о том, как «следователь Андре» подозревал их обоих в краже компаса. В эту бессонную ночь он поклялся себе, что никогда в жизни не будет слишком поспешно судить о людях. Он хотел сказать об этом и Марине.

Утро выдалось на славу. После грозы воздух был чист и свеж. А если уж солнце засияло на безоблачном небе, значит, столбик ртути в градуснике опять поползет вверх. Как-никак лето!

Андре вошел в ворота поселка. Вчерашний дождь обильно полил дорогу, и она почти не пылила – даже за велосипедистом, который ехал навстречу Андре, не тянулось, как обычно, облако пыли. Велосипедист был не кто иной, как Улли. Тот самый чернявый парень, приятель Марины и бабушки, который одержал верх над Андре, когда они состязались в бассейне.

Андре отступил в сторону. Велосипедист не заметил его: он быстро катил по дороге и не сводил с нее глаз. За воротами он резко повернул руль вправо и скрылся за изгородью. В памяти Андре осталось хмурое лицо Улли, красная рубашка, которую трепал ветер… Ну и гнал этот Улли! Наверно, забыл что-нибудь и в перерыв заскочил домой: он ведь работает подмастерьем где-то поблизости. А теперь торопится назад в свою мастерскую. Вообще-то Андре было все равно, куда едет Улли: чернявый его не интересовал. И все же он вернулся к воротам посмотреть, куда свернул Улли. Но красной рубашки уже нигде не было видно.

Андре не торопясь зашагал к даче Бухгольцев. Еще издали он увидел Марину у стола под яблоней. Девочка была, видно, очень взволнована: она что-то закричала, и из дома вышла бабушка. Подбежав к яблоне, она всплеснула руками и закачала головой. Марина же скакала вокруг, словно исполняла танец дикарей. Андре стоял у забора и в полном недоумении наблюдал за этой сценой. Тут его увидела Марина; она вихрем подлетела к калитке, схватила мальчика за руку и потащила к столу. Ошарашенный Андре покорно пошел за ней. Очутившись у стола, он не поверил своим глазам: на листе желтой вощеной бумаги лежал тот самый корабельный компас, который туманным ноябрьским днем 1918 года матрос Вильгельм Бухгольц взял с крейсера «Принц Карл».

– Компас, – прошептала Марина, – смотри, Андре, наш компас!

Бабушка недоверчиво качала головой и приговаривала:

– Как же это так?

Андре осторожно взял в руки массивный компас, повернул его и на обратной стороне прочитал: «Киль. Ноябрь 1918 года».

Марина, запинаясь от волнения, заговорила:

– Понимаешь, хотела я накрыть стол к завтраку. Вдруг вижу: какой-то странный сверток. «Что в нем?» – подумала я. Сначала я даже не хотела к нему притрагиваться. Бумага на вид сальная, словно пропитана жиром. Потом я все же решилась и развернула сверток. И увидела наш компас! Я даже подумала, что это сон!

Андре бережно положил компас на стол и кончиками пальцев приподнял бумагу. Желтая вощеная бумага. И ничего больше. Ни адреса, ни штемпеля, ни малейшего намека на то, откуда она взялась.

– Но ведь кто-то же принес компас сюда! – сказала бабушка.

– Верно, кто-то его сюда принес, – подхватил Андре и добавил: – Кто его украл, тот и принес.

Схватив Андре за руку, Марина взглянула на него широко раскрытыми глазами:

– Да, Андре! Точно! Здесь был вор!

Бабушка взяла компас вместе с бумагой и сказала:

– Наверно, кто-то зло подшутил над нами. Не понимаю, зачем. Но компас снова у нас. По-моему, это главное. А бумагу нам, видно, преподнесли в подарок. Что ж, завернем в нее компас, когда поедем к морю. Однако, что ни говори, злая шутка!

– Смотри, Андре! Голем здесь! – вскрикнула вдруг Марина.

И правда, огромный пес профессора распахнул толчком незапертую калитку и, виляя хвостом, помчался прямо к Марине.

– Он узнал нас, – сказал Андре, – смотри, как он приветливо виляет хвостом!

– Боже, ну и чудовище! – воскликнула бабушка. – Умрешь с перепугу!

Голем наклонил голову, помахал пушистым хвостом и потерся о ноги Марины. Она погладила его и улыбнулась. Раздался отрывистый свист. Голем отпрянул от нее и огромными прыжками понесся к калитке. Там стоял профессор Зенциг. Он удивленно глядел на Голема, который вел себя столь дружелюбно с незнакомыми людьми. Тут он узнал своих вчерашних гостей, тех, что сидели на дереве у его дома, а потом заявились к нему без спросу.

– Доброе утро, мои любознательные друзья! Вот и встретились! То-то мой Голем обрадовался!

– Доброе утро, господин профессор! – в один голос сказали Андре и Марина.

– Разрешите войти? – спросил профессор, приподняв соломенную шляпу.

Бабушка радушно кивнула. Профессор быстрыми шагами подошел к столу.

– Извините, – обратился он к бабушке, – мы с вами, кажется, немного знакомы. А вчера мне представился случай побеседовать с вашими питомцами. Они были у меня в гостях. Если не ошибаюсь, вы приходитесь бабушкой этой юной черноволосой красавице? Я, к вашему сведению, одно время тоже был моряком, только в торговом флоте.

– Да что вы говорите! – воскликнула бабушка. И сразу завязался оживленный разговор.

Андре и Марина стояли рядом. Стояли как на угольях, точнее, пожалуй, не скажешь. Бабушка держала в руках компас, завернутый в вощеную бумагу, и беседовала с профессором. А вдруг она развернет бумагу и покажет компас! И заодно упомянет его историю, пропажу и таинственное возвращение! Тогда профессор сразу поймет, почему они вчера к нему приходили, почему интересовались его коллекцией, зачем торчали на дереве около его дома. Однако ни о чем не подозревавший профессор был весел и добродушен. Разговор перешел с былых времен на нынешние: заговорили о фруктовых деревьях, о том, как лучше за ними ухаживать. Потом он вдруг сказал:

– А теперь разрешите откланяться, дорогая фрау Бухгольц. Мы с вами совсем заболтались, а ведь меня ждет работа. Буду рад, если вы навестите меня. Захватите Марину и Андре. Они принесут веселье в мой тихий дом.

Опередив хозяина, Голем помчался к калитке. У забора профессор еще раз с улыбкой помахал шляпой. Потом он быстрыми шагами удалился.

Бабушка посмотрела ему вслед и сказала:

– Какой милый человек! А как же вы с ним познакомились?

Тут Марина попросила:

– Бабушка, присядь на минутку. Я сейчас все тебе расскажу.

Андре подумал: «Правильно! Пусть Марина во всем признается бабушке. Так будет лучше всего». Он слушал, как девочка рассказывала обо всем, что занимало их в последние дни, об их подозрениях и неудачах. Оказывается, Марина разобралась во всех тонкостях этого дела ничуть не хуже его самого. Бабушка слушала молча и ни разу не прервала девочку, которая закончила свой рассказ словами:

– Вот, и теперь компас вернулся к нам. Было бы жаль, если бы он совсем пропал. И матросы обрадуются!

Бабушка покачала головой.

– Вы профессора подозревали? И Эдди? Это никуда не годится. Так нельзя. Почему вы ничего мне не сказали?

– Бабушка, ведь компас вернулся! Значит, все в порядке, – жалобно проговорила Марина. – Да и мы с Андре теперь поумнели…

И вдруг мальчику пришла в голову одна мысль, настолько неожиданная, что он едва мог скрыть свое волнение. Он даже не расслышал последних слов Марины: «Мы с Андре теперь поумнели».

Андре впился глазами в вощеную бумагу. Он больше не следил за разговором Марины с бабушкой. Одна мысль владела им: «Неужели я нашел вора?»

Из задумчивости его вывела Марина, толкнув локтем в бок. Он снова увидел стол и яблоню. И бабушку, которая шла к дому, держа под мышкой желтый сверток.

– Правильно, что я все рассказала, Андре?

– Конечно, правильно.

– У меня на душе сразу легче стало. А тебе?

– Угу.

– Что с тобой, Андре? О чем ты все время думаешь?

«Может, сказать ей, что я догадался, кто украл компас?» – мелькнуло у него. Но он ответил:

– Марина, мне пора идти. Меня ждут тетя и дядя. Они хотят, чтобы я напоследок пообедал с ними.

– Ты прямо сейчас уходишь?

– Да. Я же с ними почти не виделся в последние дни.

– Правда. Мы все время были вместе.

– Вот видишь. И впереди у нас еще целый день.

– Последний, Андре…

– Да, последний.

Марина смахнула со стола листья и ветки, которые налетели вчера во время ливня. Она не глядела на мальчика.

«Может, все-таки рассказать ей обо всем? – снова подумал он. – За последние дни мы прошли сквозь огонь и воду, и она ни разу не струсила». И все же он решил этого не делать. Разве сам он уверен, что его подозрение справедливо? Как всегда, доказательств у него нет, их еще надо представить. К тому же, если он уличит вора, Марина и ее бабушка ужасно расстроятся. Ну, уличит он его, допустим, что из того? Важно узнать, почему вор украл компас. И почему он сегодня вернул его. Только это одно интересовало теперь Андре. Узнать, справедливости ради, как все произошло на самом деле – теперь он мог сделать это лишь в одиночку.

Марина пусть будет пока вне игры. Может, и лучше, если она вообще никогда не узнает правду…

– Ты же скоро приедешь в Росток. Две недели пролетят быстро, – попытался утешить ее Андре.

– Хорошо тебе говорить. Две недели – все равно что вечность.

– Ну, это уж слишком! Две недели – это две недели, то есть двадцать четыре часа, помноженные на четырнадцать, а вовсе не вечность. Вечности, к тому же, вообще нет. Есть только бесконечность. Понятно?

– Понятно, Андре, – неожиданно тихо проговорила девочка. – Для тебя две недели – это просто две недели, а не вечность. Как тут не понять.

Марина смолкла. Она схватилась за свисающую ветку яблони и затеребила ее, пока сверху не свалилось маленькое зеленое яблочко. Стукнувшись о стол, оно упало в траву.

– Ладно, – смущенно заговорил Андре, – вот когда ты приедешь к нам на море, мы с тобой отлично проведем время! Ты возьмешь мамин велосипед. Он в полном порядке: отец сам за этим следит. Седло я опущу пониже. Мы съездим с тобой на реку, на берег Варнова. Я покажу тебе место, где всегда ужу рыбу. Сидишь там, и весь город как на ладони. А вдали виден новый океанский порт. Не сам порт, конечно, а только подъемные краны; в ясную погоду можно разглядеть даже цистерны нефтехранилища. Они блестят как серебряные. А потом мы поедем на велосипедах к берегу моря. Только не туда, где на пляже полно народу, туда не стоит. Я знаю такие уголки, где мы будем почти одни. Еще лучше, если в это время будет прибой – знаешь, как здорово! Только в воду далеко заходить нельзя, а не то утянет в море. Правда, мигом утянет! Не успеешь и глазом моргнуть, а тебя уже подхватили волны. И если тогда выбьешься из сил, то кричи не кричи – все равно не поможет. Но я уж за тобой присмотрю. Вовсе ни к чему далеко заплывать. А еще я тебе покажу одно кафе в Варнемюнде. Там самое вкусное мороженое во всей стране! Мы сядем за столик под картиной, которая называется «О миа белла Наполи!» Это значит: «О мой прекрасный Неаполь!» Под этой картиной я и облюбовал себе место: там стоит мраморный столик и всего два стула. Я часто захожу туда с другом – его зовут Ханс-Георг. Сейчас он уехал на каникулы в Тюрингию. А если захочешь, сходим и на верфь. Папа закажет нам пропуска. Только туда не пускают без защитного шлема. Наверно, у них найдется маленький шлем, который будет тебе впору. У тебя, кстати, какой размер головы?

– Ничего, мне все равно, какой шлем достанется, – сказала Марина. – «О миа белла Наполи!» – это есть такая песня. Моя мама ее напевает, когда она в хорошем настроении. Она поглядывает тогда на папу и улыбается. И он тоже улыбается. Кажется, у них с этой песенкой что-то связано. Может, они познакомились, когда ее исполняли, скажем, на танцах…

– Мои родители не на танцах познакомились, – сказал Андре.

– А где? – с любопытством спросила Марина. – Расскажи, Андре.

– Они вместе учились в школе.

– Сидели на одной парте, да?

– Не знаю. Я их не спрашивал.

– Наверное, на танцах все-таки приятнее знакомиться, – задумчиво сказала Марина.

– Почему?

– А ты танцевал когда-нибудь?

– Нет, – сказал Андре.

– Потому и не понимаешь. Может, потанцуем? У бабушки есть старинный граммофон. Его ручкой надо заводить. Потеха! А в шкафу есть эта самая пластинка «О миа белла Наполи!». Вот и посмотрим, как знакомятся на танцах!

– Да ну еще! – испуганно отмахнулся Андре. – Мне пора! Дядя и тетя, наверно, уже заждались. Они сегодня отпросились из-за меня с работы. Кстати, мы с тобой познакомились у ящика с песком, помнишь?..

– Ага, – подтвердила Марина, – у ящика! Ты еще помог мне надеть велосипедную цепь. А потом мы встретились в Оберхофе. Послушай, Андре, ведь это не случайно!

– Скажешь тоже – не случайно! Просто мы оба были на зимних соревнованиях. Вот и все.

– А я про то и говорю. Мы оба там были – и ты и я!

– Я первый тебя увидел. Если бы я так не всматривался, кто знает?.. А я тебя углядел.

– Это правда, – грустно сказала Марина. – Потом я тебя искала, да так и не нашла.

Андре вдруг вспомнил о своем пари с Хуго. И странное дело: его это совсем не трогало. Он только подумал: «Завтра последний день. На почтовом штемпеле должна быть дата: «15 июля».

– Поедем завтра в зоопарк?

– Поедем, Андре.

– Ну, пока. До завтра.

– До завтра. Не скучай без меня, Андре.

Андре торопливо вышел из сада, не решаясь обернуться. До обеда оставалось немного времени, и он хотел использовать его для дела. Надо было проверить, насколько обоснованны его подозрения: почему как раз сегодня утром чернявый Улли приезжал в дачный поселок? Почему он несся на своем велосипеде, словно за ним гнались по пятам? Зачем он сюда приезжал? Ни Марина, ни бабушка его не видели, не то они упомянули бы об этом. Андре вспомнил: Марина как-то показывала ему пятиэтажный дом, в котором живет Улли.

Туда и пойдет сейчас Андре. По следам вора. Но неужели вор – это Улли?

ОДНОМУ ВСЕГДА НЕЛЕГКО

Пятиэтажный дом был точно форпост большого города. Фасад его был свежеоштукатурен, но на торцах – кирпич: видно, сбоку хотели пристроить новые пятиэтажки. Тогда до этого дело не дошло, а теперь и вовсе не дойдет. В последние годы строят по-новому – из блоков и крупных панелей.

Андре медленно приближался к дому. Он совсем не представлял себе, что же делать дальше. Помнил только одно: надо разыскать Улли. Первым делом узнать его фамилию и где он работает. Андре не решился спросить об этом Марину. Впрочем, Улли наверняка работает где-то поблизости.

Было уже около полудня, припекало солнце, и ничто не напоминало о вчерашней грозе. От жары улица словно вымерла.

Андре вошел в полутемный подъезд и вздохнул с облегчением. Здесь стояла приятная прохлада: яркий солнечный свет проникал сюда только сквозь матовые стекла в дверях черного хода. Андре начал разглядывать почтовые ящики и таблички с фамилиями жильцов. На стене было десять ящиков – десять фамилий. Сколько он ни смотрел, ничего это ему не дало. Из-за приоткрытой двери черного хода доносились голоса. Андре направился к ней. К дому примыкал двор, неровно вымощенный камнями. Из щелей между ними торчали пучки травы. Двор был огорожен стеной в человеческий рост, а в ней Андре увидел калитку, которая вела в сад. У самой стены рос каштан. Его густая листва защищала двор от солнечных лучей. У сарая какой-то мужчина чистил мопед – один из тех старых, добротных мопедов, которым, кажется, износа нет. Мужчина сидел на корточках и неторопливо и аккуратно протирал спицы – одну за другой. Андре вспомнил, что и ему надо привести в порядок свой велосипед. И он позавидовал терпению незнакомца.

В заднем углу двора была натянута веревка. Женщина развешивала на ней белье. На скамейке в тени каштана сидел старик, а перед ним стоял светловолосый малыш. Их-то голоса и услышал Андре, когда был в парадном. Малыш и старик говорили, судя по всему, о чем-то очень смешном – оба то и дело хохотали. Такая вот мирная картина представилась взору Андре. Он уже думал войти во двор и спросить мужчину, чистившего мопед, про Улли, как вдруг все переменилось. Мужчина выпрямился. Застыв в напряженной позе, он взглянул на женщину, вешавшую белье.

– Гертруда, будь добра, поди сюда! – крикнул он. Хоть он и сказал «будь добра», слова его прозвучали резко и властно, точно приказ.

Женщина оставила белье и обернулась.

– Что тебе? Не видишь, я занята.

– Я, кажется, попросил тебя подойти! Разве я недостаточно ясно сказал?

– Ганс, сам видишь, у меня в руках белье! Неужели нельзя подождать?

– Нельзя! – гаркнул вдруг мужчина так, что перепуганный Андре не удивился бы даже, если бы он топнул ногой. – Я не намерен ждать! Все хочешь увильнуть от разговора. Знаешь, это уже переходит все границы. Терплю от вас черт знает что! Дальше некуда! Потрудись подойти!

Женщина со всего размаха швырнула белье в корзину, вытерла руки о передник и подошла к мужу. Лицо у нее было сердитое и в то же время испуганное. Мужчина нагнулся над мопедом.

– Это что такое?

Женщина посмотрела на мопед, но, судя по всему, ничего не заметила и пожала плечами:

– Ну, мопед. Блестит, как всегда…

– А больше ты ничего не видишь? Или, может, не хочешь видеть? Я понимаю почему! Все понимаю.

– Оставь меня в покое, Ганс. Не успеешь прийти домой, как опять начинаешь свое. А у меня работы полным-полно…

– Я тоже работаю, дорогая. И притом немало. Но у меня есть свои принципы. Об этом и речь. Зачем он опять брал мой мопед? Зачем?

Женщина испуганно закрыла рот ладонью и пролепетала:

– Не понимаю, Ганс, о чем ты говоришь?

Мужчина нагнулся к педали и стукнул по ней; она, поблескивая, завертелась.

– Я знаю, что говорю, моя дорогая. Вот эта педаль совершенно новая. Как игрушечка. И она денег стоит. Он гонял на моем мопеде и сломал педаль. Твой сыночек, лоботряс этот. А ты дала ему деньги на новую. Вот оно, твое воспитание!

– Ганс, клянусь тебе… – начала было женщина, но мужчина, взревев от ярости, оборвал ее на полуслове. Андре никогда бы не подумал, что этот худой бледный человек может так громко кричать.

– Не смей врать! Все вы заодно – меня не проведешь. Избаловала парня! Всегда баловала! Да я его вышвырну вон из моего дома! Он у меня попляшет! Пусть только попадется мне в руки, я ему покажу!

Вся в слезах, женщина закричала:

– Только попробуй тронь его! Не смей, говорю тебе, а не то пожалеешь! Я твой проклятый мопед на свалку вышвырну!

Мужчина схватил ее за руки, но она вырвалась и побежала к дому. Мужчина, спотыкаясь, побежал за ней, бледный как мел, с жутким, остановившимся взглядом.

Андре, не на шутку перепуганный, прижался к стене – деваться уже было некуда. Но его никто не заметил: ни плачущая женщина, пробежавшая мимо него, ни ее муж… Хлопнула дверь, одна, другая, потом все стихло. На заднем дворе снова воцарилось спокойствие, словно здесь ничего и не происходило. Только педаль мопеда продолжала крутиться. Она и в самом деле была совсем новая. А под веревкой стояла бельевая корзина, и простыня, которую женщина в сердцах швырнула туда, одним концом касалась земли. На скамейке по-прежнему сидел старик, а светловолосый малыш прижимался к нему, словно ища защиты.

– Почему папа с мамой поссорились? – растерянно спросил он.

– Понимаешь, Свен, это все вон та штука виновата, – с горечью проговорил старик, указывая на ни в чем не повинный мопед.

– Папин мопед? – удивленно спросил мальчик, понемногу забывая о ссоре. – А почему мопед, дядя Альберт?

– Ты уж положись на меня, Свен, – сказал старик. – Виноват мопед – и точка. А теперь слушай дальше мою историю про лошадку, которая сама, без кучера, провезла бочки с пивом через весь Берлин. Давненько это было, Свен.

– А это правда?

– Правда, сущая правда. Ведь ее кучером тогда был я. И представляешь, в тот раз я забыл подтянуть тормоза. Вот моя лошадка сама и отправилась в путь.

– Дядя Альберт, а ты ее потом догнал, да?

– Конечно, Свен. Лошадка у меня была умница. Она исправно останавливалась у каждой лавки, где я обычно сгружал бочки с пивом. Она прекрасно знала свой маршрут. А я догнал ее на трамвае.

Свен тихо засмеялся, слезы у него уже высохли.

Андре вышел из подъезда и направился к скамейке, где сидели дядя Альберт и маленький Свен.

У старика было доброе морщинистое лицо.

– Извините, пожалуйста, – сказал Андре. – Я ищу мальчика, которого зовут Улли. Кажется, он живет в этом доме.

Старик поднял голову и испытующе взглянул на Андре. Маленький Свен закричал:

– Улли мой брат! Он может на руках обойти весь двор. А ты так умеешь?

– Нет, – смущенно ответил Андре, – я не умею. Стоять на руках могу, а вот ходить – нет…

Свен был разочарован.

– А умеешь вырезать кораблики из коры? А играть на расческе?

Старик сказал:

– Ну-ка, Свен, помолчи немного. Я и так знаю, что твой Улли все умеет. Для тебя он все сделает, что ни захочешь. А этот мальчик, может, умеет что-нибудь другое. Может, он умеет показывать фокусы.

– А Улли и фокусы тоже умеет! – торжествующе заявил Свен.

– Случилось что-нибудь? – неожиданно спросил старик у Андре. – Может, он чего натворил?

– Нет, ничего, – испугался Андре. – Я познакомился с Улли в бассейне. Я, знаете, нездешний и скоро уеду домой. А до этого мне надо с ним увидеться!

– Нет его, молодой человек, – сказал старик, – он на работе. Знаешь где?

Андре покачал головой.

– В трех кварталах отсюда. На мастерской вывеска: «Мюллер. Декоративные работы». Там его и найдешь, если только он не торчит у какого-нибудь клиента. Спросишь Улли Винтера. И тебе покажут, где он.

– Спасибо, – сказал Андре и хотел было идти, но старик задержал его и тихо попросил:

– Увидишь Улли, передай ему, что скандала ему сегодня не миновать. Что отец его зол как черт. Скажешь: дядя Альберт, мол, просил передать, чтобы ты приготовился к хорошей взбучке. И еще передай ему, что зря он не послушался моего совета. Нечего было выпендриваться на чужом мопеде.

Андре недоуменно смотрел на старика. Тот улыбнулся:

– Ты только передай, уж он поймет, что к чему. А Улли, чтобы ты знал, очень славный малый. То, что сейчас произошло здесь во дворе – а ты ведь стоял в подъезде и все видел, – это особая история. Ты нездешний – по выговору ведь слышно, что ты с побережья, – и тебя все это не касается! Есть вещи, с которыми человек должен справиться сам. Тут уж никто ему не поможет. В лучшем случае – лишь самую малость. Ты с годами это поймешь. Даже дядя Альберт тут не помощник. А уж это что-нибудь да значит. Ладно, передай ему все, что я тебе сказал. Запомнил?

– Да, дядя Альберт, – сказал Андре. – До свидания, дядя Альберт.

Пересекая двор, Андре услышал, как маленький Свен спросил:

– А мальчик этот правда умеет показывать фокусы?

– Наверно, умеет, Свен, – успокоил его старик.

В подъезде Андре услышал из-за двери приглушенный голос отца Улли, все еще раздраженный и злой. Голоса женщины не было слышно. Очутившись на залитой солнцем улице, он облегченно вздохнул и, поежившись, оглянулся. Пятиэтажное здание резко выделялось на фоне пригородного пейзажа.

Тут Андре вспомнил, зачем он разыскивал Улли. Чернявый украл компас! Там, в подъезде и во дворе, Андре совсем позабыл об этом. Он поглядел на часы. Надо поторапливаться, иначе он не поспеет в город к условленному часу. Андре не хотел обижать тетю Лизу и дядю Пауля. Вот бы только найти мастерскую Мюллера, она всего в трех кварталах отсюда.

Долго искать не пришлось: яркая вывеска была видна издали. Андре остановился у забора. Здесь, стало быть, работает Улли – великолепный пловец, степенный, учтивый друг Марины и ее бабушки. Тот самый, кто, судя по всему, украл компас! Парень, которого так ругал отец. Маленький Свен считал Улли всемогущим волшебником, а старик, этот чудной дядя Альберт, – славным. В глубоком раздумье Андре стоял у забора и смотрел на вывеску мастерской.

Он почти не сердился на Улли, а скорее был озадачен: что ж такое произошло с чернявым? Тайна кражи стала тяготить Андре еще больше.

Но надо было спешить. Он добежал до остановки трамвая. С пересадками ему повезло: электричка, а потом метро доставили его в центр к условленному часу. Увидев племянника, тетя Лиза и дядя Пауль просияли.

– Ну вот, я ж тебе говорил, что все будет в порядке, – сказал дядя. – Наш Андре уже совсем взрослый!

– Я ведь тебе написала, как ехать, правда, Андре? – взволнованно проговорила тетя. – Так что с тобой ничего и не могло случиться.

Андре с удивлением взглянул на озабоченное лицо тети Лизы. Почему с ним должно что-то случиться? Он ведь чувствовал себя в этом большом городе почти как дома. Он забыл, что еще десять дней назад все было совсем по-другому. В ресторане Андре ел с аппетитом, хотя его не оставляли мысли о компасе и ему не терпелось вернуться назад в пригородный поселок.

Потом дядя и тетя купили ему в подарок отличные сандалии, после чего все отправились в кафе «Унтер-ден-Линден». Несколько дней назад Андре с Мариной и ее бабушкой лакомились здесь московским пломбиром.

– Ты сегодня что-то у нас притих совсем, Андре, – сказала тетя Лиза. – Меня это даже тревожит. Тебе понравилось у нас?

– Очень, тетя! Мне очень у вас понравилось! – воскликнул Андре с жаром.

– Будь у меня отпуск, я бы с тобой больше смогла походить. А так ничего не поделаешь. Ты не скучал у нас?

– Нет, тетя, – заверил ее Андре, – ни разу…

Дядя Пауль вдруг рассмеялся.

– Да у него же тут и знакомая есть – красавица Марина! Подружка его, – сказал он.

Андре густо покраснел. В голове отдавались слова: «Да у него же тут и знакомая есть – красавица Марина!..» Что, если бы такое крикнул кто-нибудь из ребят в классе или в спортивной школе? Над ним небось стали бы смеяться… Он бы уж осадил нахала. Может, даже надавал по шее как следует! «Подружка»! Скажет тоже – подружка! Ну и ну!

Но тут, в кафе «Унтер-ден-Линден», эти слова не казались такими уж дикими. Они с Мариной здесь мороженое ели, московский пломбир. Значит, она и вправду его знакомая. Почему бы и нет?

– Нам уже пора на работу, – вздохнула тетя Лиза.

Наконец-то! Мысли Андре сразу вернулись ко всем событиям последних дней, к их безуспешной охоте за компасом и к этому Улли, который, наверно, украл его зачем-то.

Андре должен был сегодня узнать всю правду! Он даже не доел мороженое: так заторопился…

Андре вошел во двор мастерской «Мюллер. Декоративные работы» и сразу направился к двери дома. Еще немного, и он окажется лицом к лицу с Улли. Что ему сказать? Может, так: «Сознавайся, ты украл компас?» Напрямик, без обиняков? Или, может быть, так: «Я сегодня утром видел, как ты несся на велосипеде по поселку. Что ты там делал?»

Андре подумал о Марине. Уж она бы догадалась, как поступить. Ей в голову часто приходили блестящие идеи. Андре вспомнил, как они попали в дом к профессору Зенцигу. Марина никогда не терялась и умела наговорить много, и притом не сказать ничего лишнего. Но сейчас Андре был один. А одному куда труднее.

Он толкнул дверь и вошел в контору. За барьером сидела женщина.

– Здравствуйте, – сказал Андре. – Мне нужен Улли Винтер.

– Улли Винтер? Сейчас? Рабочий день еще не кончился.

– А когда он кончится? – спросил Андре.

– У тебя что, важное дело?

– Да, – сказал Андре, – очень важное.

Женщина поднялась и сказала:

– У нас не принято отрывать учеников от работы. Сам понимаешь, они учатся. Их нельзя отвлекать. Время дорого. Тебя его родители прислали?

– Нет, не родители, – сказал Андре, – я должен кое-что передать ему от дяди Альберта.

– От дяди Альберта? – удивленно переспросила женщина. – Ах да, он же их сосед и очень заботится о парне. Он его к нам и устроил. Я давно его знаю. Да, это он привел к нам Улли…

– Вы не можете сделать исключение ради такого случая? Пожалуйста! Я ненадолго задержу его, – обещал он.

Женщина ответила:

– Ну, раз уж тебя прислал дядя Альберт… Но Улли здесь нет. Он сейчас на мыловаренной фабрике. Ты знаешь, где это? Недалеко отсюда. По главной улице прямо, а потом четвертая направо. Там ты его сразу и увидишь. Он перекрашивает фирменную вывеску.

– Спасибо, – сказал Андре и выскочил на улицу.

Его разбирала досада, хотелось покончить с этим делом поскорее. Он подумал о Марине, о зеленом прохладном саде ее бабушки, и ему стало обидно, что он околачивается тут один.