Текст книги "Пропавший компас"

Автор книги: Гюнтер Герлих

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

ПАРИ

Андре сидел за ужином в доме у дяди Пауля и тети Лизы и думал: «Вот еще один день прошел. Сегодня четвертое июля. Значит, до срока остается только одиннадцать дней. За это время еще можно выиграть тюбетейку… Правда, можно и перочинный ножик проиграть…»

– Пойду погуляю немножко, – сказал Андре.

– Да, в твои годы не сидится на месте, – заметила тетя Лиза. – А вот мы после такого путешествия сразу прилегли бы отдохнуть.

– Куда уж нам теперь… – вздохнул дядя Пауль.

– Вот тебе ключи. Только приходи не поздно, – сказала тетя Лиза.

До ворот дачного поселка «Родная земля» было совсем недалеко. А для быстроногого Андре и вовсе два шага. На улице он прорепетировал условный сигнал: один громкий, протяжный свисток и два коротких. В минувшем году Андре усердно тренировался, пока не научился свистеть по-настоящему – в два пальца.

Прохожие изумленно оглядывались на него: бежит эдакий дылда и свистит на всю улицу, так что уши закладывает.

Вот показались свежевыкрашенные зеленые ворота и знакомая скамейка возле доски объявлений. Андре замедлил шаги. Хорошо было усесться здесь и глядеть на улицу, на проезжающие мимо машины и трамваи… В прошлом году они с Мариной не раз сидели вдвоем на этой скамейке.

Андре несмело зашагал по широкой, усыпанной шлаком дороге. И тут он увидел две «Волги». Передняя из них нацелилась на Андре оскалом радиатора.

Машины стояли около участка Бухгольцев. Андре, почему-то все больше робея, подошел к забору и заглянул в сад.

За аккуратно подстриженной живой изгородью виднелся славный домик бабушки Бухгольц. Крышу его венчал черный флюгер. Стоило подуть ветерку, и флюгер со скрипом поворачивался.

В саду, за столом у веранды, сидели двое матросов. Положив на стол белые бескозырки, они что-то пили из бокалов. Наверно, яблочный сок. Бабушка Бухгольц готовила его не хуже тети Лизы.

Матросы за разговором курили.

Андре глядел на них во все глаза. Как эти матросы сюда попали?

Андре притаился у изгороди и продолжал наблюдать.

Вскоре на веранде показалась Марина. Она была точно такая же, как в прошлом году: загорелое лицо, черные волосы, белая блузка, линялые джинсы. Разве что в прошлом году джинсы доходили ей до щиколоток, а теперь они едва прикрывали икры. Марина принесла матросам еще один графин с яблочным соком. Она наполнила бокалы, и матросы засмеялись.

Андре не мог разобрать, о чем они говорят. Он слышал только смех Марины: раньше она никогда так не смеялась. Андре не стал свистеть: ведь у Бухгольцев гости. Правда, ему не терпелось узнать, откуда взялись эти «Волги» и оба матроса.

Андре несколько раз обежал вокруг поселка, но снова и снова возвращался к воротам в надежде, что гостей уже нет.

В последний раз он выбрал самую длинную дорогу. Тем временем стемнело, и он поначалу не разглядел черных машин у забора. Андре решил, что они наконец-то уехали, и уже собирался засунуть пальцы в рот и свистнуть, но тут увидел, что ошибся. Машины стояли на прежнем месте, белели блузы матросов, слышались их голоса, а из раскрытых окон дачи доносился веселый смех.

Тогда Андре побрел домой. Он поднялся наверх, в маленькую комнатку, находившуюся прямо под крышей, – ее прежде занимал младший сын дяди Пауля и тети Лизы, который сейчас служил в армии.

Андре долго не мог уснуть. Жаль, что он так и не свистнул Марине. Один раз протяжно, два раза коротко…

Андре впервые увидел Марину прошлым летом. Тогда он тоже гостил на каникулах у дяди Пауля и тети Лизы. Марина проезжала на велосипеде мимо их дома, как вдруг произошла небольшая авария – с зубчатки соскочила цепь. Андре в это время сидел неподалеку, на ящике с песком, и скучал. Увидев, что девочка растерялась, он подошел к ней и помог справиться с цепью. Так они и познакомились, а потом подружились. Когда Андре уезжал домой, они условились писать друг другу.

Оба, однако, забыли о своем обещании, а может, просто каждый ждал, что первым напишет не он.

Зимой они неожиданно встретились. Было это в Оберхофе, на пионерской спартакиаде. Шли соревнования лыжников. Андре стоял по колено в снегу неподалеку от финиша. Вдруг в одной из лыжниц он узнал Марину. Она пришла к финишу совсем без сил, даже пошатнулась, когда друзья стали помогать ей снимать лыжи. Андре хотелось подойти к ней, но он никак не мог решиться – слишком уж много народу крутилось вокруг нее. По радостным лицам ребят было видно, что их Марина, наверно, завоевала одно из первых мест.

– Ты на кого это загляделся? – вдруг раздался у него за спиной голос Хуго. – Это же берлинские ребята…

Хуго из одной школы с Андре, он из восьмого класса.

– Да я вон ту девчонку знаю, – сказал Андре, – вон ту, в белой ушанке.

Хуго присвистнул сквозь зубы.

– Ого, симпатичная! – бросил он. – Скажешь, ты с ней знаком?

– Честное слово.

– Ну, так подойди к ней, – подзадоривал его Хуго. – Что ж стоять и глазеть попусту?

– Подойду, успею еще, – отвечал Андре.

Тут берлинцы принялись качать свою лыжницу. Маринина шапка полетела в снег. Ребята дружно скандировали:

– Берлин, смелей, ты всех быстрей!

Андре увидел на табло имя Марины Бухгольц: второе место!

– Ступай поздравь ее! – сказал Хуго.

Андре промолчал и не двинулся с места.

– Все ясно: ты с ней незнаком! – засмеялся Хуго.

Подбежав к берлинцам, Андре поднял ушанку. Марина изумленно взглянула на него, словно не веря своим глазам.

– Андре! Ты?!

– А то кто же? Вот твоя шапка. Она в снег упала.

– А я заняла второе место! Представляешь – второе!

– Поздравляю! – сказал Андре.

Тут подошла рослая женщина и укутала Марину в шерстяное одеяло.

– Хватит! – сердито прикрикнула она. – Побереги силы. Тебе сейчас только простуды недоставало!

И увела Марину. Андре остался один, и на душе у него было как-то неуютно.

Хуго хлопнул его по плечу.

– Ну что? Взяла она у тебя шапку? Спасибо-то хоть сказала?

– Что ты пристал? Вот поеду летом в Берлин на каникулы и буду видеться с ней хоть каждый день.

– Издалека, – ухмыльнулся Хуго, – вот как сейчас.

Андре вспыхнул:

– Да хочешь, я тебе открытку оттуда пришлю? Со штемпелем зоопарка. И на ней мы оба подпишемся – я и она. На что спорим?

Хуго призадумался.

– Идет, – наконец сказал он. – Готов поспорить на тюбетейку. На ту, что мне отец из Москвы привез. Только все равно ничего у тебя не выйдет.

Андре сказал:

– Ладно. А я, если проспорю, отдам тебе перочинный ножик.

Хуго удивился: перочинный ножик Андре, в отличном кожаном футляре с узорами, был предметом зависти всех мальчишек.

Пари скрепили рукопожатием.

По уговору открытку со штемпелем зоопарка надо было отослать не позднее 15 июля…

Андре уснул поздно. На другое утро он проснулся оттого, что солнце светило ему прямо в лицо. Дядя Пауль и тетя Лиза уже ушли на работу. Андре наспех позавтракал и побежал к Марине, доедая на ходу хлеб.

Скоро он уже был у ворот дачного поселка. Утреннее небо затянуло дымкой – день обещал выдаться жаркий. У дачи Бухгольцев он уже не увидел автомашин.

Марина сидела за столом у веранды.

– Привет, Марина! – крикнул Андре через забор.

Она вскинула голову, подошла к изгороди, облокотилась на низкую калитку. Андре ждал, что, увидев его, она удивится и обрадуется. Сколько раз за последние дни он мысленно представлял себе этот миг!

Но Марина, видно, продолжала думать о чем-то своем. Она сказала просто:

– Здравствуй, Андре.

Словно в его появлении не было ничего особенного!

– Я вчера еще приехал, – пояснил он.

Марина кивнула.

Вдруг она печально проговорила:

– А к нам влезли воры! Представляешь, Андре? У бабушки украли одну вещь…

СКОЛЬКО СТОИТ СТАРЫЙ КОМПАС?

Марина привела Андре в бабушкину комнату. Глаза его не сразу привыкли к тусклому свету, с трудом проникавшему сюда через окно: прямо перед ним росла слива с густой листвой. Андре невольно пригнул голову: потолок здесь был совсем низкий. В углу стояла широкая деревянная кровать.

– Вот на этой стенке он и висел, – взволнованно заговорила Марина, – больше сорока лет провисел!

На обоях было круглое светлое пятно.

– А что у вас пропало-то? – спросил Андре.

Марина удивленно обернулась.

– Разве я не сказала?

– Нет, – ответил Андре, – ты сегодня вообще какая-то странная.

Марина постучала по светлому пятну на стене.

– Компас у нас пропал. Корабельный компас. Это бабушка сегодня вдруг надумала: что, если подарить матросам компас? «Вот это дело!» – решила я. Хотела бабушка принести компас, а его и нет! Знаешь, у бабушки уже зрение сдает. Она зовет меня и говорит: «Марина, что-то я компас никак не найду. Может, я совсем из ума выжила?» А я засмеялась и говорю: «Да что ты, бабушка, он же в углу висит. Ты погляди получше». – «Нет его там», – отвечает бабушка. А у самой голос дрожит. Я бегом к ней, гляжу на стенку, даже глаза протираю… гляжу опять, а компаса-то и вправду нет. Спрашиваю: «Бабушка, может, ты сама сняла его оттуда?» А она в ответ только головой качает.

Андре слушал ее и ничего не мог понять. Он сунул руки в карманы и проговорил:

– Слушай, у меня сегодня, наверно, мозги набекрень. Что у вас все-таки стряслось? Компас какой-то пропал?

Марина возмутилась:

– Что значит «какой-то»? Ну, компас. Компас с военного корабля. Вот здесь он висел – на гвозде.

– Давай по порядку, – сказал Андре. – Значит, у вас были матросы. Твоя бабушка решила подарить им компас. Это ясно. Но почему вдруг она решила дарить компас? Кем они ей приходятся, эти матросы? Да и зачем им компас, которому сорок с лишним лет? У моряков теперь совсем другая техника. Уж я-то знаю!

P-раз! Девочка ткнула Андре кулаком в плечо. Он повеселел: наконец-то перед ним была прежняя Марина.

– Не заводись, Андре! Пошли в сад! Сейчас я расскажу тебе все по порядку. Просто я никак в толк не возьму, что пропал наш компас! Здесь никогда ничего не пропадало!

Они вышли из дома. В саду Андре уселся у стола, за которым накануне сидели моряки. Марина принесла графин с яблочным соком и два бокала. Она разливала сок, стараясь не пролить ни капли, даже высунула от усердия кончик языка.

«Вчера она точно так же угощала матросов», – подумал Андре. Интересно бы теперь узнать, зачем они сюда приезжали!

Только сам он нипочем не признается Марине, что прятался за забором и даже не решился свистнуть.

– За твое здоровье, Андре! – сказала Марина, подняв бокал.

– И за твое тоже! – смущенно ответил он.

Видно, до нее только сейчас дошло, что он приехал. Она вроде даже удивилась.

– А куда это ты подевался тогда, помнишь, в Оберхофе? – спросила Марина.

Андре залпом осушил бокал, хотя ему вовсе не так уж хотелось пить.

– Твои друзья тебя сразу уволокли! Да и тренерша у тебя больно строгая.

– Ага! Когда соревнования – она всегда такая. Но ведь иначе нельзя. А я тогда тебя искала.

– Я тоже тебя искал! – сказал Андре и допил из бокала остаток сока.

– Ну и пьешь же ты! – удивилась Марина и налила ему еще.

– У нас вчера на ужин селедка была… – соврал Андре. – Ну, давай рассказывай! – нетерпеливо потребовал он.

Марина вздохнула:

– Бабушка говорит: хоть бы знать, когда произошла кража. Неужели вор вытащил компас через окно? Ну и ручищи у него в таком случае… Знаешь, я как-то стояла под окном…

Андре сурово перебил ее:

– Плохо ты рассказываешь! Ничего не понятно! А ведь совершено уголовное преступление. Знаешь, давай я тебя допрошу по всем правилам. Я как-то слушал лекцию одного следователя. Интересно!

– Хорошо, допроси! – покорно согласилась Марина. – Только кто я тогда буду, если ты станешь меня допрашивать?

– Как кто? Свидетельница.

– Свидетельница? Какая же я свидетельница? Я же не видела, как к нам забрался вор.

– Не надо понимать все буквально, – досадливо отмахнулся Андре. – Свидетель – это лицо, которое может внести ясность в темное дело. Ты как раз такое лицо!

Марина хихикнула:

– Какое же я «лицо»? Чудно ты выражаешься…

– Так говорят. Не я это выдумал!

– Что ж, начинай, следователь Андре!

Андре насупился. Да, характер у Марины ни капельки не изменился.

– А что, следователи всегда такие сердитые?

– Когда размышляешь, не до веселья, – одернул ее Андре. – Значит, так! Вопрос первый: зачем к вам приезжали матросы?

Марина запрыгала на стуле.

– Ой, знаешь, это прямо как в сказке! Представляешь, недели три назад получает бабушка письмо. В длинном таком конверте. И адрес напечатан на машинке…

– Ближе к делу! – перебил ее Андре.

– Что?

– Ближе к делу, говорю, поменьше ненужных подробностей.

– А я о чем, я о деле и рассказываю! – обиделась Марина.

– Ну ладно, давай дальше. Значит, получила твоя бабушка письмо…

– А что, следователи все такие нетерпеливые? – спросила Марина.

– При чем тут нетерпение? Когда ведешь следствие, необходимо сосредоточиться.

– Хорошо, – вздохнула Марина. – Значит, так. Письмо прислали нам моряки. Они писали, что скоро на воду будет спущен новый корабль. И они решили дать ему имя моего дедушки!

– Какое имя?

– «Вильгельм Бухгольц». Так звали дедушку.

Андре недоверчиво покосился на Марину.

Что у нее на уме? Может, она попросту разыгрывает его? Но ведь вчера сюда и вправду приезжали матросы. Андре сам видел их.

– Почему это вдруг корабль называют именем твоего деда?

Марина вспыхнула и уже хотела осадить Андре, но тут она вспомнила, что идет допрос и она должна отвечать на любые вопросы. Да и откуда Андре знать про дедушку…

– Мой дед был моряком. В ноябре 1918 года он дрался с офицерами в Киле[1]1
  13 ноября 1918 года в городе Киле, на севере Германии, вспыхнуло восстание военных моряков императорского флота. Оно началось после того, как стало известно, что командование флота отдало приказ о выходе военных кораблей в открытое море – там офицерство надеялось расправиться с «бунтарскими элементами». Матросы отказались выполнить этот приказ, и 4 ноября восстание охватило весь флот. Кильское восстание положило начало Ноябрьской революции 1918 года в Германии.


[Закрыть]. Потом приехал в Берлин. Бабушка говорит, он хотел, чтобы и в Берлине тоже победила революция. Только его здесь убили… В самый сочельник убили. Представляешь? Двадцать четвертого декабря.

«Следователь» Андре чуть не позабыл про допрос. В волнении он вскочил со стула. Значит, вот какой дед у Марины! Надо думать, он погиб совсем молодым. Андре разом вспомнилось все, что он слыхал или читал про те времена, которые он знал только по фильмам или по книжкам. А тут сидит перед ним Марина, и, оказывается, ее дед – участник тех великих событий.

Тут Андре вспомнил, что он как-никак «следователь», спросил:

– Сколько же стоит такой компас?

– О-о-о, – протянула Марина, – в том-то и дело. Ему нет цены. И вовсе не в деньгах дело.

– Старый компас? Что ты, за него много не дадут, – с сомнением проговорил Андре. – Ну, может, полсотни марок, не больше…

– Бабушка говорила, за него, наверно, все-таки можно кое-что выручить. Что ни говори – уникальная вещь. Ведь есть такие люди, которые собирают всякую всячину. Наверно, кто-то собирает и старую корабельную утварь. А вообще-то вовсе не в этом дело. Понимаешь, дед привез этот компас в 1918 году из Киля. Он взял его с крейсера «Принц Карл», на котором служил машинистом. Мне бабушка про это рассказывала. Матросы тогда прогнали кайзеровских офицеров и подняли на корабле красный флаг. Я как-то видела в театре пьесу «Матросы из Катарро». Там все было точно так же, только на Средиземном море.

Вздохнув, Марина задумалась. Андре сел на прежнее место. Только бы не упустить ни слова из рассказа Марины!

И девочка поведала ему историю старого корабельного компаса… И Андре позабыл все на свете…

КИЛЬ. НОЯБРЬ 1918 ГОДА

Холодный ноябрьский день в Кильском порту. Темная, грязная вода. Серые военные корабли флота его императорского величества уныло покачиваются на волнах. Тут и миноносцы с низкими толстыми трубами, и неуклюжие тральщики, и серые крейсеры с грозными броневыми башнями. Над заливом низко нависли свинцовые тучи.

На крейсере «Принц Карл», облокотившись на поручни, стоит Вильгельм Бухгольц. Он поднял воротник матросской куртки, но все равно его пробирает дрожь. Не крейсер, а железный гроб! Вильгельм Бухгольц одним из последних остался на нем, впрочем, скоро и он сойдет на берег. Красная повязка на рукаве говорит о том, что и он – вместе с другими матросами военного флота – отказался сражаться и умирать за кайзера. Вильгельм окидывает взглядом вымерший порт, опустевшие военные корабли и пересчитывает трубы, из которых уже давно не валит дым.

«Загасить топки!» – такая команда прозвучала на всех судах. На крейсере «Принц Карл» ее отдал Вильгельм.

Сейчас он думает о своей жене Анне, которая ждет его в Берлине, о сынишке Эрихе. Он еще не видел сына – ему всего полгода. Интересно, какие у него глаза? Может, голубые, как у Анны? Впрочем, говорят, у всех младенцев глаза голубые. А потом цвет меняется. «Скоро уж я увижу малыша», – думал Вильгельм.

По-прежнему одиноко стоял он на палубе. Но все же у него потеплело на сердце при мысли о жене и мальчонке. Ему вдруг захотелось прихватить с собой для них какую-нибудь мелочь в память о тех незабываемых днях в Киле, когда матросы прогнали с кораблей фанатиков войны – офицеров, глумившихся над ними. Вильгельм огляделся по сторонам. Не пушку же брать с собой в вещевой мешок! Спасательная шлюпка тоже не игрушка. На этом железном гробу не сыщешь ни одной вещицы ребенку в забаву.

Вдруг Вильгельм услышал чьи-то крадущиеся шаги.

Похоже, что кто-то пробрался наверх, на капитанский мостик. Но кто? Вход в рубку запрещен всем – так решил совет революционных матросов. Ведь офицеры уже не раз пытались навредить делу революции.

Вильгельм прислушался. Может быть, он ошибся? Нет, вот снова слышны те же шаги: кто-то осторожно ступал по железному полу. Выхватив свой матросский нож, Вильгельм стал взбираться по лестнице, ведущей к рубке. Он сбросил куртку – она только помешает ему. Нет, он не ошибся. На капитанском мостике маячит какая-то тень. Вот она подбирается к флагштоку. Вильгельм одним духом одолел последние ступени. Затем ринулся на мостик.

Красный флаг медленно сползал с мачты. Набросившись на неизвестного, Вильгельм швырнул его на пол. Тот упал. Вильгельм узнал бывшего помощника капитана. Дрожа от ярости, офицер пытался вытащить из кармана пистолет.

Молниеносным движением Вильгельм выбил пистолет у него из рук. Оружие звякнуло о железный настил капитанского мостика. Офицер медленно поднялся, с ненавистью глядя на матроса. Затем начал счищать грязь с шинели, словно сейчас для него не было ничего важнее.

– А ну, поднимай флаг! – приказал Вильгельм хриплым от гнева голосом.

Но офицер даже не пошевелился, только с презрением посмотрел на Вильгельма:

– Мерзавцы, что вы зовете флагом?

Офицер вытащил из кармана старый боевой флаг кайзеровского флота.

– Вот какой флаг должен развеваться на мачте! – исступленно завопил он. – Этому флагу ты присягал. Все вы присягали!.. Опомнитесь! Одумайтесь, мерзавцы, пока не поздно. А не то…

Но Вильгельм уже совсем овладел собой. Он вырвал из рук у офицера кайзеровский флаг, тут же, у него на глазах, исполосовал его своим острым ножом. Затем бросил лоскуты на пол.

– Из-за этой грязной тряпки тысячи матросов лежат теперь на дне моря! За что отдали они свою жизнь? К чертям эту тряпку! Ваша песенка спета! Долой войну!

Вильгельм метнулся к пистолету и схватил его. Спустив предохранитель, он шагнул к помощнику капитана.

Тот сразу сник. Его лицо стало белым как мел. Вильгельм тихо, но властно приказал:

– Кому говорю, поднимай флаг! Живо! Поднимай красный флаг!

И красный флаг снова взвился на флагштоке.

Вильгельм трижды выстрелил в воздух. Выстрелы глухо прозвучали в сыром воздухе. Бойцы корабельной охраны с карабинами наперевес торопливо затопали по железным ступенькам. Вильгельм сдал офицера патрулю, а вместе с ним отдал пистолет и разодранный на куски кайзеровский флаг. Один из матросов сказал:

– Они и не думают сдаваться. Они еще нам покажут. Зря мы пощадили этот сброд. В России поступили иначе. Там таким не было пощады.

Он подтолкнул офицера к лестнице.

Другой матрос возразил:

– Роберт, ты же знаешь: без приказа революционного совета – не стрелять.

Вильгельм остался один на капитанском мостике. Вытер пот с лица. Проверил, хорошо ли укреплен флаг на мачте. Затем оглядел капитанский мостик. Отсюда прежде раздавались команды: «Полный вперед! Приготовиться к бою!»

И тогда громадные бронебашни нацеливались на врага. А кто этот враг? На кораблях противника плавали такие же парни, как и он, Вильгельм Бухгольц. К примеру, какой-нибудь слесарь из Лондона. В серых волнах Скагеррака никто не мешал им встретиться друг с другом – уже мертвецами – берлинскому слесарю и слесарю лондонскому.

При мысли об этом Вильгельм снова пришел в ярость. Ну ничего, придет время – расплатятся господа-офицеры за Скагеррак.

Тут Вильгельм заметил, что стоит рядом с запасным компасом. Это было как раз то, что он искал! Матросским ножом он отвинтил прибор и взял компас в руки. Стрелка отчаянно заметалась. Острым кончиком ножа Вильгельм Бухгольц нацарапал на металле, с тыльной стороны компаса: «Киль. Ноябрь 1918 года». И дальше название корабля: «Крейсер «Принц Карл». Потом Вильгельм устало спустился с капитанского мостика…