Текст книги "место во втором ряду(СИ)"

Автор книги: Гуля Жан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

У тебя почти нет времени! Вспоминай, вспоминай! Быстрей! Не бойся! Подстёгивал голос разума. Отринув все сомнения, как опытный ныряльщик запасается воздухом, собрав всё мужество, Ила "нырнула" в воспоминания.

Она уцепилась за протянутую Рэксом руку. Его зовут Рэкс! Конечно, это – Рэкс! Сможет ли она устоять? Наверное, сможет. Поддержавшая её сильная рука, вызывала уверенность. Дыхание наладилось. Ила смогла, наконец, открыть глаза. И не заметила, как и когда, зажмурилась изо всех сил. Звёздопад кончился. Дорога – как будто «остыла». Ни свечения, ни звуков, ни чуть ощутимого подрагивания – отголоска работающего далеко механизма. Довольно темно. « Ночь ещё не кончилась» – Ила услышала слова или мысли? Рэкса.

– Если не против, поговорим?

– От чего же – против? Поговорим.

Плиты дороги, меняя оттенки, замелькали под ногами. Изменился узор звёзд на небе.

А ведь Ила не сделала ни одного движения, ни одного шага! Только, попрежнему, держалась за руку Рэкса.

– Я хочу пригласить тебя к себе.

Тёмное облако эллипса, "услышав" голос Рэкса, слегка осветилось. Они очутились внутри. Ила рассматривала помещение, обстановку, вещи.

– Обнадёживает, что ты не испугалась. И, судя по всему, мой дом тебе нравится.

Рэкс подал Иле кружку с ароматным чаем.

– Этому я научился от тебя.

Он с наслаждением отпил из своей кружки.

– С начала я расскажу. Потом – спросишь. Если ты, конечно, не устала и хочешь меня выслушать.

– Не устала.

Как после всего, что случилось, она не устала? Удивилась сама себе Ила, но

– да, не устала. Рассказывай. Мне интересно.

– Это не тот ответ.

Рэкс поставил кружку на просевшую под её тяжестью столешницу.

– Это не может быть любопытно, или нет. Это важно.

– Важно? Для кого?

– Для меня, тебя, всех!

– Погоди, это как-то связано с твоим появлением в моём доме? Ну, конечно!

Разом догадалась Ила.

– Да. Мне ещё тогда стоило тебе всё рассказать. Но, не смог. Думал, обойдётся. Но, всё меняется. И быстро.

– И – что? Ты боишься?

– Я испугался. Это совсем не так смешно, как тебе кажется. Совсем не смешно.

– Рассказывай. Если ты уверен, что я могу помочь...

То, что рассказал Рэкс, Ила восприняла, как фрагмент довольно "закрученного" фантастического романа. " В своё время планета – Земля – использовалась как большая перевалочная база на крупных транс галактических трассах. Здесь были склады, мастерские. Глубоко в недрах создавались укрытия и запасники. Относительно спокойные периоды развития планет и их взаимоотношений в межгалактическом сообществе сменялись периодами распадающихся и вновь создаваемых союзов, противостояния и войн. Последняя, и самая важная, по значению, война закончилась трагедией. Разрушено или полностью уничтожено было всё, что возможно. Когда, как и кому удастся восстановить свой потенциал, удастся ли восстановить межгалактические отношения, всё это он, Рэкс, не знает. Но, в глубинах планеты "дремлют", поддерживаемые работой специальных механизмов, армии, созданных для войн и уничтожения, полу роботов. В своё время, их не успели использовать. И они ждут. Ждут команды, ждут активизации. Для этой цели на поверхности оставлены, "законсервированы" "руководители", приспособленные к длительному, почти неограниченному ожиданию. Он, Рэкс, один из них. "Открыть хранилища", дать возможность руководителям активизировать "воинов", могут только "стражи". Вот такая цепочка."

– Хорошо. Значит – ты – руководитель! Ну а я – какое ко всему этому отношение имею я!!!

– В том-то и дело – ты – один из стражей!

Великие Боги! Только этого ей не хватало!

– Только ты можешь привести в действие то, что называешь "дорога". Оно ведёт в сеть хранилищ. Я почувствовал, когда началось "движение". Есть механизмы, заставляющие это понять, как бы далеко от места ты и не находишься. Не знал, кто и зачем это сделал. Довольно быстро нашёл тебя. Понять, что ты не представляешь опасности, не составило труда. И я решил ничего тебе не рассказывать. Это непонятно и даже опасно – страж не знает своего предназначения. Но я не знал, и до сих пор не знаю, сколько оставлено стражей и каковы их задачи. И я бы больше никогда не побеспокоил тебя, но...

Ила не верила себе, что всё это спокойно и терпеливо выслушивает

– Где-то ещё "проснулись" руководители.

– И это ты, тоже, почувствовал?

Ила не смогла удержаться, и выделила голосом это "тоже".

– Не понятно, почему ты не чувствуешь подобных вещей.

Невозмутимо отреагировал Рэкс. Ила сочла за лучшее промолчать. Насколько ещё хватит её терпения всё это спокойно слушать?

– Я не знаю, каковы их программы. И каков возможный ущерб они могут нанести планете и её обитателям. Существовало несколько групп с кардинально противоположными целями и задачами. Я рассказывал тебе. Повторю ещё раз. Из какой группы эти руководители, какова программа, которой они обязаны следовать, я не знаю. Там может быть всё, вплоть до уничтожения этой планеты. Я не знаю, какая из группировок оставила тебя, с каковы твои полномочия, но рискнул попробовать ещё раз поговорить с тобой. Не разрешай, кому бы то ни было, приближаться к "дороге". Не иди ни на какие переговоры. Не соглашайся "открыть" запасники. Запасы энергии руководителей ограничены. Пополнить их мы можем только в хранилище. На поиски, на разговоры с тобой я потратил много сил, слишком много. Если тебе не безразлично, то, что происходит здесь, помни о том, что я рассказал.

– Я так и не поняла, чего боишься ты? И что такого могу сделать я? И что эти – другие руководители?

– Ты можешь открыть запасники. Только ты. Скорее всего, ты осталась единственной, или последней, как тебе больше нравится, из стражей. Наша задача – руководителей – привести в действие воинов-роботов. Думаю, тебе не понравится то, что они могут сделать с этой планетой.

– Но, ведь, ты, тоже, руководитель?

– Я, скорее, наблюдатель. Наблюдатель с большими полномочиями и возможностью изменять облик. Ты не могла не заметить.

Чувствовалось, что Рэксу становится тяжело говорить. Да и сама Ила порядком устала от всего этого, как его назвать, приключения.

– Последний вопрос – получается, что от меня, моей воли зависит судьба целой планеты!

Что за чушь!!!

– Я тебя предупредил. Остальное, к сожалению, не в моей власти.

Рассказ Рэкса, весь их разговор неожиданно для неё самой, разозлил Илу. И то, что каким-то неведомым образом она оказалась дома, только усилили её неприязнь к нему и недовольство самой собой. Да, прежде всего, Ила была недовольна собой. Стоило ли всё бросать, отказаться от всего, что было важно и привычно? Она хотела начать новую, отличную от всего, что было прежде, жизнь. Ей хотелось простоты и ясности. И, что же!!!

В её дом приходит и навязывает ей знакомство странный мужчина. Проходит время – она встречается с ним вновь. Незнакомец рассказывает ей некую историю. И что? Она должна верить во всё это!!! За кого он её принимает? Конечно, человек, без видимой причины, бросивший размеренную, устроенную жизнь, в достаточно солидном возрасте поменявший её на жизнь отшельника, может вызвать недоумение и любопытство. Более того, недоумение и непонимание. Если уж что-то подобное делает женщина, вопросы, один другого неприятнее, просто не дают тебе вздохнуть. Но, это моё, личное дело. И никто не вправе на основании моего выбора, моего образа жизни делать какие-либо умозаключения и сомневаться в моём разуме и душевном здоровье!!! Примерно, такие мысли, в разных вариациях занимали Илу ещё долгое время. Меня не могут интересовать подобные вещи! Все эти "пришельцы", "драконы" и прочие. Столько всего написано. Есть вещи, которых не может быть! Просто потому, что быть не может! Мне не следует вспоминать ни Рэкса, ни всё, что с ним связано. Решила тогда для себя Ила. Я начинаю нервничать и думать о себе всякое....

– Поторопись!!!

Вновь навалилась на Илу боль. Так что это было .... Всё, что рассказал ей, тот, кто назвался Рэксом – правда!!! Она видела и бледнеющее небо с угасающими звёздами, и смазанный рассеянным светом переход от мрачных глубин пропастей к румянящимся дальним восходом, вершинам гор, видела две тёмные неуклюжие фигуры. И боль! Пронизывающая всё тело боль – это она делала всё происходящее явственным! Такое не может присниться, привидеться! Она едва, из последних сил, может контролировать себя.

– Так, всё же, что вы станете делать, когда я открою хранилище?

Это было самым главным. Рэкс, хотя Ила почти не сомневалась в его искренности, мог и обмануть. Если, всё правда, – мало ли какие у них, возможно – и у меня, взаимоотношения!

– Мы возместим энергию и выполним долг! Воины должны выполнить долг! Каждый должен выполнить свой долг!

Для них важно только одно – заложенная когда-то, кем-то программа! А что важно для неё? Ила как будто, нет – это на самом деле! – оттолкнулась от холодных, отдавших за ночь всё дневное тепло, иссыхающих трещинами, скал, от равнодушной, тускло отражающей свет, дороги. Она оттолкнулась от всего происходящего. Где-то далеко остались разочарованные, растерянные, не понимающие, что происходит, и что им теперь делать жалкие фигуры. В этом состоянии – абсолютной свободы и покоя, пришедшие к Иле знания и умения не были чем-то удивительным или нереальным. Она вспомнила. Хотя, удивительно, эти знания всегда были в ней, и в поколениях её предшественниц. Но, как-то так, не складывалось, оставалось лёгкой тенью, на границе сознания и сна, размытых, нечётких воспоминаний. И, вот, теперь, по-настоящему, вспомнила. Сейчас, здесь. Произошло то, что могло и никогда не произойти, или случиться давным – давно, и, не обязательно, с ней. Есть вещи, которые невозможно предугадать. Впервые Ила почувствовала себя Хозяйкой. Настоящей хозяйкой не только себя, своей судьбы. От неё, её решений зависит так много...

Скоро наступит настоящая зима. От только что надоенного молока поднимается тёплый пар. Совсем недалеко злой шторм поздней осени ворочает и швыряет в угрюмый берег огромные валуны. В доме тепло и уютно. Неужели, она здесь уже столько времени! Кажется, недавно. А сколько всего произошло. И, прежде всего, как изменилась она сама!!!

Причин для плохого, даже гнусного, настроения не было. Решительно. Абсолютно. Никакого! Мечты осуществлялись! Нет ничего более депрессивного, чем осуществившиеся мечты. Где-то она вычитала эту оригинальность. И что – подтверждать эту сентенцию своей жизнью? Лучше уж рассердиться на себя. И что... Но «философствовать» становилось опасно – скалистый берег требовал повышенного внимания. Подниматься, конечно, будет легче. Ила задрав голову, оценила пройденный путь. Неплохо. Посмотрим, что будет с берегом после зимних штормов. Но и сейчас надо быть поосторожней. Особенно при спуске. Если она, по-прежнему, хочет каждый день плавать. Что за вопрос – конечно, хочет! Ведь и для этого затевался весь тарарам. Ила тяжело вздохнула – кто же меня заставляет, и быстро, пока не передумала, разделась. Вода была обжигающе холодна и ... прекрасна. Но, по-настоящему холодно оказалось на берегу, когда она, соскальзывая по поросшим морской травой камням, выбралась на берег. Занявший все её мысли и силы подъём, помог быстро согреться. Дорога от моря к дому показалась короче и быстрее. Это всегда так, когда возвращаешься. Согласилась сама с собой Ила, переодевшись в уже абсолютно сухие вещи и выпив чашку молока. К козлиному со специфическим запахом молоку она почти привыкла. Да, у неё собственное молоко! Более того, у неё коза! Коза – Милка! И ещё кошка! Мурка! С ними у Илы вышла совершенно неожиданная история. Заводить какую либо живность она не собиралась. Никогда не было у Илы ни собачек, ни кошечек. Не могла себе, просто-напросто, позволить. Времени не хватало. А тут – к клочку скалистого берега вместе с хибарой из неотёсанных валунов прилагались ещё и коза с кошкой, которая оказалась котом с культовым именем Мурка. Решив покориться судьбе, Ила не только оставила живность, но и в силу необходимости, научилась доить строптивую козу. Впрочем, её мнением ни коза, ни кот особенно и не интересовались. Оба они были независимы и вполне самостоятельны. Это был их дом. И она пришла сюда, оказалась в их жизни. А не наоборот. Что, в принципе, так и было. Жили они, жили и вдруг – здрасте! Она. Хозяйка? Так что, по справедливости, ей и подстраиваться под их жизнь. Но подстраиваться не хотелось. Она не очень то и умела, да и не для этого оказалась здесь. Вот они и нашли способ совместного сосуществования, не особо обременяя друг друга. Но, необходимо признать, наличие козы, возможность пить молоко оказалось очень кстати при том образе жизни, который Ила себе выбрала. Милка давала не так уж много молока непривычного, странного вкуса и запаха. Непонятно, как на рационе из сухой травы и колючек можно, вообще, что-то «давать». Буквально, заставив себя, первые разы выпить чашку парного, только что собственноручно надоенного молока, Ила постепенно привыкла и к своеобразному вкусу, и к запаху. Молоко оказалось очень жирным, сытным. И ещё Ила научилась делать, может быть и не классический, но чрезвычайно вкусный сыр. И очень этим гордилась.

Ни экстремальная прогулка – спуск, подъём к морю, ни поднявшее самооценку купание в ледяной воде, ни тёплое молоко, ни трущийся об ноги, Мурка не подняли настроения. Конечно, она купила этот прибрежный участочек. Но осталась совсем "без всего". Машину, компьютер – вещи первой необходимости, она сохранила. Но всё остальное – тю-тю. И не жалко. Нет, не жалко. У неё есть дом с неровными стенами. Есть установка, дающая энергию. Хитрая такая штуковина, работает от солнечного света и от прибойной волны. Сама переключается в зависимости от обстоятельств. Высокий класс! То есть – тепло, свет, связь с внешним миром гарантированы. И в доме всё устроено именно так, как ей и хотелось. Ничего лишнего. Но очень удобно, функционально. Чего мне не хватает!!! Всего хватает. Это – синдром Нового Года! Ну, конечно! Были "рабы лампы", "рабы условностей". Я принадлежу к "рабам цифр", или – "рабам дат"? Решили, что после определённого календарного дня надо менять порядковый номер того, что назвали "год". И что? Если этого не делать, наступит кавардак в любом хозяйстве – большом ли, малом. Ила отлично понимала, что смена номера года возникла по необходимости, только после того, как человек занялся определённой деятельностью, и ему понадобились какие-то временные ориентиры. Так почему же приближение этой, совершенно абстрактной даты, вызывает такую реакцию? Почему? Да, потому, что встречать Новый Год в одиночестве – ужасно! Да уж, я начинаю разговаривать сама с собой! Решила, было, ужаснуться, Ила. Быть Робинзоном не такое уж весёленькое занятие! Но, кто сказал, что я буду встречать его одна! И, что такое – одна! И, вообще, к чему все эти антимонии! Если хочется праздника – почему его не устроить! Ила открыла холодильник. По её понятиям, он был огромен. Там, в той жизни у неё никогда не было такого большого холодильника! Но, здесь, вам, не там. Здесь – совершенно другая жизнь и, соответственно, другой и размер холодильника. Мда... Холодильник был, практически, пуст. Если бы не завёрнутый в тряпицу сыр... Наличие козы оказалось очень кстати! Ила ужасно гордилась собой, тем, что научилась доить это строптивое животное. Милка давала не так уж много молока, непривычно странного вкуса и запаха. Буквально, заставив себя первые разы выпить чашку парного, только что собственноручно надоенного молока, Ила постепенно привыкла и ко вкусу, и к запаху. Молоко оказалось жирным и сытным. Теперь каждое её утро начиналось с кружки Милкиного молока. Но это была не просто кружка с молоком. Молоко – утренняя дойка превратились в ритуал, в почти мистическое действо. Что-то такое, что связывало Илу с Милкой, а, через неё, с новой, неприветливой, будто притаившейся в ожидании, землёй. Углубляться, стараться понять эти, довольно странные ощущения, Ила себе запретила. Боялась. Почему-то боялась. Ила достала из холодильника сыр. Развернула тряпицу. С удовольствием вздохнула острый запах, отломила кусочек. "Я – молодец!" Похвалила себя. Конечно! Ведь она научилась делать, возможно, и не классический, но чрезвычайно вкусный сыр! Каждое утро Милка давала кружку, иногда – чуть меньше, иногда – чуть больше, молока. Но, бывали дни, Ила ещё не разобралась, почему именно эти дни, когда Милка проявляла необычную щедрость и, буквально, заставляла подоить себя ещё раз. Вот из этого, "внезапного", молока и получался такой замечательный сыр. На сегодняшний день – приготовление сыра и было самым большим достижением Илы на новом месте. Обуреваемая гордыней, она, в своё время, показала желтоватые комки своим корреспондентам по ту сторону огромного, почти во всю стену салона– кухни, экрана. Жаль, что попробовать эту прелесть они не могли! Но, это, пока. У всех были далеко идущие планы, включающие и посещение обители Илы.

Ила с некоторым сомнением повертела, даже, понюхала сыр. Конечно, можно съесть весь этот кусок прямо сейчас. Но, если она и не собирается устраивать Новогоднее застолье, за продуктами, всё равно, пойти придётся! Селение, где можно что-то было купить – её обычный набор, была не так далеко, вверх по выложенной звонкими плитами горной дороге. В кладовке у Илы был приличный запас и муки, и всяких круп-макарон, и соли-сахара, которыми она, практически, и не пользовалась. Яйца, овощи и всякие травки-корешки она покупала и женщины, жившей на краю селения. Ила начала собираться. Но с начала – что она хочет приготовить? О! Целый перечень всяких и всяческих вкусностей, зримо, блюдо за блюдом пронёсся перед её глазами. Настоящая предпраздничная лихорадка! И что в этом плохого? Она хочет праздника! И устроит себе этот праздник! Зимние дни коротки, вот-вот стемнеет, надо поторопиться. Маленькая машинка Илы только внешне выглядела забавной игрушкой. Это была достаточно мощная, с хорошими ходовыми качествами машина, не боящаяся и горных дорог. Но в селение Ила предпочитала ходить пешком. Ей было, почему-то, неловко, не стыдно, а, именно, неловко ехать по звонко звучавшим, всегда поразительно чистым плитам горной дороги. Ила была уверена, что эти плиты – часть очень древней, выложенной с определёнными, хорошо продуманными целями, дороги. Никто и ничем не подтвердил, но и не отверг её мнения. Да Ила ещё толком и не успела ничего такого проверить. Как бы то ни было, ходила она за покупками пешком, и эти прогулки были чрезвычайно интересными и познавательными. Хотя Ила и останавливалась почти "у каждого куста", рассматривая то причудливо искривлённый ствол, возникающего из отвесной скалы дерева, то, вдруг взявшийся у кромки дороги, непонятный зелёный росток, то, захватывающий дух, вид вдруг открывшейся за поворотом дороги, пропасти с клочком еле видного моря в глубине провала. Она успела до закрытия единственного в селении магазина. По совету бойкой продавщицы Ила "взяла" несколько совершенно ей ненужных буханок хлеба. " Берите, берите! Когда ещё после праздника завезут." Продавщица выложила перед Илой "кирпичики" не то серого, не то чёрного хлеба. "Может быть, консерву? Вот – осталось..." Она кивнула в сторону полупустых полок. Конфеты-карамельки, варенье-джем в подозрительных банках, высохший, сморщенный от старости сыр продавщица Иле уже не предлагала. Как не предлагала и папиросы – сигареты. Знала, по опыту, не возьмёт. Лишь плечами передёрнет, сладко улыбнувшись, эта, непонятная приезжая дамочка. " А вот – водочки или винца к празднику?" Продавщица уже начала "отмечать", и ей хотелось, чтобы и остальным было хорошо.

– Нет, спасибо Вам большое. С праздником! Здоровья Вам, счастья!

Ила всё сказала правильно. И, хотя дамочка, как всегда, взяла только хлеб, продавщица осталась довольна. " Уважила. Поздравила. Не такая уж..." Мысль не сразу сформулировалась, и, решив, что никто уже сегодня за покупками не придёт, а дома работы невпроворот, продавщица отправилась, рассуждая о "всяких хороших вещах", закрывать магазин.

Ила ещё немного поплутала по тесным, перепутанным не то улочкам, не то проулкам. Для задуманного ею праздничного пирога нужно было молоко. Совсем немного. И дрожжи. Молоко Ила знала, где взять, а вот – дрожжи! И дёрнуло же меня захотеть именно дрожжевое тесто! Попроще ничего нельзя было придумать! Но, азарт охоты под названием "достать", уже охватил Илу и сдаваться она не хотела. Кто-то в селении должен был "гнать". Судя по количеству невостребованных бутылок в единственном сельском магазине, такой человек, или несколько, был. Но кто? Ила решила с начала достать молоко. Единственная корова селения была у семьи, жившей в конце селения. Их дом стоял на пологом, почти абсолютно ровном, вытянувшимся языком вдоль обрыва небольшом плато. За сумасшедшую цену – охота пуще неволи – Иле продали пол-литра коровьего молока. Но вот дрожжи! Ей наотрез отказались даже подсказать, у кого они могут быть! Какой прок от молока без дрожжей! Рассерженная на себя самою, Ила поделилась своей проблемой с Родицей, когда спустилась взять у неё яйца и овощи. Женщина непонятного возраста, единственная, в своё время, согласившаяся продать Иле немного свежих овощей, Родица стала почти подругой, верным советчиком во всех, связанных с жизнью в селении, вопросах. Теперь-то в там жалеют, что отказали чужачке. Ила не скупится, хорошо платит. Но платит за свежие, качественные продукты. Родица даёт Иле возможность выбрать, понюхать, потрогать, рассмотреть. В хозяйстве у Родицы всё чистое, красивое, вкусное. Как за такое не заплатить!

– Нет уж, раз настроилась – делай свой пирог.

Родица решительно отказалась от предложенного ей Илой молока. С самого начала их знакомства, Ила называла Родицу на "Вы" и по имени, а та обращалась к Иле на "ты", но без имени.

– Дам я тебе дрожжи. И не спрашивай – откуда. Какая тебе разница. Ты, ведь, это не употребляешь.

– Ну да.

Ила уже много лет, если и пила, то совершенно другие напитки. Но сказать об этом почему-то не захотела.

– Хотя,

Родица мельком взглянула на Илу,

– может быть, и зря. Вот держи. Хватит?

Завёрнутый в чистую тряпицу кусочек был с фалангу большого пальца – как раз нужного размера.

– Хватит. Конечно, хватит.

Ила потянулась за кошельком.

– Бери, бери. Угостить не забудь. Что там накулинаришь.

– Спасибо большое. Обязательно.

– Ну, что рада теперь? Как вы говорите – "жизнь налаживается?"

Безмерно удивлённая тем, что дрожжи нашлись в самом неожиданном месте, Ила лишь кивнула головой.

– Тогда, поспеши. Скоро совсем стемнеет.

Родица права, надо торопиться. Сегодня она обойдётся без фруктов. Если отойти совсем недалеко от селения, сойти с дороги и протиснутся за одну из устрашающего вида скал, то откроется совершенно неожиданное – старый, заброшенный сад. К тихому изумлению Илы, когда она впервые случайно заглянула, почти одичавшие деревья оказались сплошь покрыты плодами. Даже странно, что ни разу она не застала здесь никого из местных. И сама-то, как заглянула именно за эту скалу? Ила не поленилась, проверила – попыталась залезть и за другие, кривыми клыками, торчащими вдоль дороги скалами. Нигде ничего подобного не было! Теперь, каждый раз, когда она хотела каких ни будь фруктов, Ила приходила сюда. Здесь она находила терпкие, чуть горьковатые, не такие большие и глянцево красивые, как на картинках или в супере, то яблоко, то грушу, то иссохший под ставшей почти кожаной и по вкусу и по толщине кожурой, персик. Очень неплохо было бы набрать, высохших прямо на дереве, абрикос. Но темнеет здесь так стремительно. Хорошо, что у неё рюкзак. Руки свободны – в случае чего. Подумала Ила, доставая из бокового, специально для этого предназначенного кармашка рюкзака, фонарик. Но воспользоваться им она не успела. Возможно, где-то, в размытой акварельной голубизне замерзающего закатного неба, солнце ещё пытается уцепиться за горизонт, но здесь, за угрюмо засыпающими горами, упала абсолютная темнота. И! в тот же миг вспыхнули, засветились плиты дороги под ногами Илы!!! Это было так неожиданно! Непредсказуемо! Прекрасно!!! Сдерживая, и, одновременно, превозмогая себя, проверяя, пробуя, не провалится ли под ней, не исчезнет ли следующая плита, Ила сделала ещё один крохотный шаг. Ничего страшного, непоправимого не случилось. Плита под её ногами "зажглась" мягким светом рассветной зари. За спиной Илы всё также мерцали первые плиты дороги. Страх, если он и был в первые секунды, полностью исчез. Осталось только удивление и восхищение. Ила вернулась к началу дороги. Оставленные ею, плиты, с тихим звоном медленно, будто нехотя, потускнели. Первые плиты дороги выступали из-под, языками наползающей, горной породы. Ничего, на первый взгляд, необычного не было ни в самих плитах, ни в серой смеси из каменной крошки и земли. Теперь больше, чем когда-либо, Ила уверилась, что это участок какого-то древнего сооружения, по какой-то причине оказавшийся на виду. И, совершенно ясно, ей сейчас не отгадать эту загадку.

Отогнав от себя эти мысли, и только наслаждаясь тем действом, невольной участницей которого она оказалась, Ила продолжила путь домой. Каждая плита, на которую она вступала, "зажигалась" мягким светом. Её шаги сопровождались прозрачным звоном очень далёкого колокольчика. Не в состоянии ни думать о чём либо, ни рассуждать, охваченная странным, волнующим и, одновременно, умиротворяющим чувством, незаметно для себя, Ила очутилась на последних плитах дороги. Теперь она очень внимательно осмотрела это место. Так же, как и в начале, плиты "уходили" под каменистую почву, падающего к морю, крутого обрыва. Оглянувшись, насколько могла видеть Ила, на участках, не закрытых горами, петляющая дорога переливалась затухающим, сверху вниз, "волшебным" светом. Её дом был чуть в стороне. Всего метров сто – сто пятьдесят, и, собравшись с силами, оказалось не легко это сделать, Ила сошла с последней, наполовину видной под камнями, плиты. Если бы она не вслушивалась, не ожидала, то пропустила бы, не уловила звук далёкого надтреснутого колокольчика. Волшебство постепенно отступило. "Погасла" дорога. Съёжилось, исчезло зарево призрачного света над ней. Продолжали светиться только плиты, с которых Ила только что сошла. Но и они, она была в этом уверена, вот-вот погаснут.

Потрясённая пережитым, не обращая внимания на огромные, нереально огромные, яркие звёзды, на низком небе, Ила вошла в дом. Она почти и забыла и свою, загнавшую её сюда, на край Ойкумены, депрессию, и то, для чего ходила сегодня в селение. Ила сбросила рюкзак. Не было времени разбирать его, обращать внимание на, вышедшего ей навстречу, Мурку. Она бросилась к компьютеру. Что-то связанное с этой "дорогой", с этим местом, какие ни будь данные должны быть во всемирной сети! Конечно, Ила нашла информацию о месте, в котором сейчас жила. География, история, экономика, полезные ископаемые, погода, политический строй, знаменитости. Информация на любой вкус, для любых потребностей. Большую часть всего этого Ила уже знала. Не стала бы она селиться в совершенно неизвестном, непонятном ей, месте. Но, нигде ни слова о какой либо древней культуре, раскопках, необычных явлениях. И уж, конечно, о странном, ни куда и ни от куда ведущем, шоссе – никакого упоминания.

Милка не могла знать, что спать Ила легла заполночь, что долго не могла уснуть. Ила раз за разом вспоминала, переживала заново, всё случившееся. Верила и не могла поверить, пыталась понять и вновь отчаивалась. Так и уснула под утро тревожным, лёгким сном. А тут – Милка! Конечно, время дойки! Вот тебе и одиночество, вот и независимость! В такт движениям рук повторяла Ила, пока тонкие струйки молока стучали о глиняную кружку. Отвязав успокоившуюся Милку, Ила вернулась в дом. Не разобранный рюкзак так и валялся у порога. Если что-то испортилось, молоко, например, скисло, или яйца разбились, это будет мне уроком! Променять продукты на информацию, тем более, на несуществующую – непозволительная роскошь! Так Ила пыталась понизить значение вчерашнего приключения. Приключение – от слова "приключиться", случиться. И, вовсе, не значит, что это что-то весёлое или занимательное. Не прекращала рассуждать Ила, разбирая и убирая по местам вчерашние покупки. Ничего не испортилось, не разбилось. Отметила мельком. Это хорошо. Она собиралась сегодня что-то такое праздничное готовить. Но, но почему же никто и нигде не упоминает об этой дороге! Продолжая так и этак обсуждать сама с собой, Ила вышла из дома. Как обычно, по утрам, она направлялась к морю. Но у начала, конца ли, дороги, остановилась. Не могла не остановиться. Впервые обратила внимание на чистые, матово гладкие плиты. Они, вроде бы, обычные. Четырёх угольные, не очень толстые, неопределённого серо-коричневого цвета. Различить на фоне скал, выложенную ими, уходящую ввысь дорогу, можно, лишь зная, где проходит матово сплошная её полоса. Ила сделала несколько шагов. Даже попрыгала. Ничего! Ничего не произошло. Совсем ничего! Не могло же ей присниться! Ила постучала костяшками пальцев по плите – как будто под тонкой металлической плиткой – пустота! Как такое может быть? Плита – не толще её пальца! Во всяком случае, то, что выступает над землёй! Может быть, попробовать, откопать?! Но ни лопаты, ни кирки, насколько помнила Ила, у неё в хозяйстве нет. Надо будет взять, у кого ни будь в селении... Но не сегодня, накануне праздника! Удержала свой порыв – бежать немедленно – Ила.

Она спустилась к морю. Немного побарахталась в исходящем пеной, прибое. Не будь Ила так поглощена совершенно сумбурными, никак не желающими выстраиваться "в порядок", мыслями, ни за что не рискнула бы сегодня войти в море. Насколько опасным было её сегодняшнее купание, она поняла, лишь выбравшись на кромку скалы, и случайно посмотрев вниз! С возрастом ума не прибавляется! И вдруг, Ила испугалась. Нет, не грохочущего внизу моря и не почти отвесного подъёма, и не возможных последствий сегодняшнего рискованного купания! Испугалась Ила своих мыслей. Испугалась – своих умозаключений. Обжигающий холод воды очистил её, расплывающиеся в недоумённом блуждании, мысли, выстроил их в чёткой последовательности. Не может такого быть, что бы никто и никогда до неё не видел "эффекта дороги"! Назовём то, что случилось прошедшей ночью, так. Здесь живут люди. По этой дороге ходят. Более того – по ней – ездят! Её собственные вещи доставили сюда на грузовой машине. У её дома к берегу не подойти, спускать грузы с вертолёта – слишком дорогое удовольствие. Когда Ила искала Место, в описании дома и участка было указано, что сюда ведёт дорога. Дорога, явно, давнишняя. Иначе, в описании, была бы расхвалена "современная трасса до самого порога". Даже, если предположить, что "зажглась" дорога специально для неё, такую "дорогу" невозможно не заметить, не обратить на неё внимания с высоты. Летают же здесь самолёты! Или что-то ещё! Значит, то, что нигде она не нашла никакого упоминания об этом, значит – Бог с ней, с тавтологией! Рассердилась на себя Ила – что? Что это значит? Значит, что она не хочет иметь с этим ничего общего! И, даже думать об этой "дороге" не хочет! Вот, что это значит!