Текст книги "Размышления путешественника (СИ)"

Автор книги: Гуля Жан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Annotation

Жан Гуля

Жан Гуля

размышления путешественника

Желание радости

Принято считать, что у каждой истории есть начало...

– Так не бывает, потому что не бывает, это неправильно...

– говорила Яна своей визави. Они рассматривали фотографии недавнего путешествия Яны.

– Человек не может просидеть десять лет безвыездно на одном месте. Это

самоубийство.

Яна, молодая энергичная женщина, как бы ставя точку, пристукнула чашкой с каким-то необычно ароматным чаем.

– Ах, ну не могу я себе позволить путешествовать, ты же знаешь...

– Чуть капризно ответила вторая женщина, продолжая перебирать и рассматривать фотографии.

– И ничего я не знаю; если тебе нужны деньги – я тебе дам, потом

вернешь,

продолжала гнуть свою линию Яна.

– Нет, не люблю я брать, а потом еще и возвращать,

– Оторвалась, наконец, от фотографий Валентина.

– Не могу я путешествовать с группой – один хочет в туалет, второму не нравится вид из окна, экскурсовод считает, что эта картина интереснее той, и всюду надо успеть вовремя. Я на работе устаю, и жизнь у меня, и так, сплошные приключения. А путешествовать одна, как ты, не могу – языков не знаю.

Яна внимательно посмотрела на, забравшуюся с ногами в кресло, женщину. Валентина выглядела усталой, усталость не сегодняшняя, тяжёлая, многолетняя.

– Послушай, давай поедем вместе. В конце концов со мной-то ты можешь

поехать?.. Только реши, где бы ты хотела побывать.

Предложила она.

– Нет у меня каких-то особенных предпочтений. Что-что, а любопытство меня не снедает. Дело в том, что никуда-то я и не хочу,

– Будто прося прощения, сказала Валентина.

– Мне достаточно ваших рассказов. Мне кажется, что всюду-всюду я была

и даже все перепробовала. Так замечательно мне все обо всём рассказывают. Нет, не знаю, куда бы я хотела поехать.

Ужин подходил к концу. Валентина была довольна, что не зря повозилась, что Яна хорошо отдохнула и вкусно поела. Она была старше, считала себя, в некоторых вопросах, опытнее, и это отражалось на ее отношении к Яне. Взгляд Валентины случайно задержался на шести книжках, стоящих особняком на полке.

– Знаешь,

– – в раздумье сказала она,

– я бы поехала, как бы это сформулировать?.. по местам...

Яна внимательно посмотрела на подругу.

– Это должно быть интересно. Я берусь все организовать.

Зима в Подмосковье стояла мягкая, снежная. Уже несколько лет Валентина делила отпуск пополам и две недели зимой проводила в Москве. Жила в гостинице, несколько раз, это было совершенно необходимо, навещала родственников. Все же остальное время проводила в музеях, бродила по старым московским улицам, паркам. Наслаждалась вкусом, цветом, запахом зимы. Теми волнующим и редкими для неё ощущениями, которые, приведись ей подолгу жить в подобном климате ... Кто знает, как она относилась бы ко всему этому, перестань зима быть для неё экзотикой. В том же, году ей по-настоящему посчастливилось – прекрасный отдельный номер в новом корпусе подмосковного дома отдыха обещал тишину и покой. Конец января – мертвый сезон. Отдыхающих немного. Ни с кем из соседей за столом она не познакомилась, ограничиваясь «здравствуйте, приятного аппетита». Все время проводила в лесу – гуляла, дышала и не могла надышаться воздухом, настоянным на морозе и хвое. Вечерами читала. В местном клубе оказалась неплохая библиотека. Прошла неделя ее пребывания в ***, когда случайно среди библиотечных книг она обнаружила серенький трехтомник Джейн Остен. Совершенно неожиданно судьбы молодых английских девушек заинтересовали ее, нашли отклик в ее душе. Манера изложения, мягкий юмор писательницы притягивали, звали войти в этот мирный круг проблем. Желания, чувства юных провинциалок были созвучны ее собственным ранним девичьим мечтам. Их моральные принципы, такие старомодные сегодня, были и ее принципами; может быть, не всегда она придерживалась их, находя разнообразные оправдания самой себе. Но было так приятно и успокаивающе осознавать, что был еще один человек, мысли и чувства которого совпадали с твоими, и этот человек – далёкая женщина обладала мужеством раскрыть их, доверив бумаге. И вот, теперь, спустя почти два века, другая женщина, читая эти непритязательные повествования, получала привет и поддержку, мягкую улыбку далёкой подруги.

И вот через столько лет совсем в другой жизни Валентина сумела найти заново эти книги. Правда, были они в другом издании, без тех прелестных иллюстраций прижизненных изданий, которые, кто бы мог тогда поверить, она сможет увидеть воочию, как бережно сохраняемые музейные экспонаты. Но тогда важно было главное – она снова может читать эти простые, чуть грустные истории, черпать жизненную стойкость и благородство.

Разговор "за чашкой чая" происходил в последних числах октября. Яна только что вернулась из Японии. Она была опытной и отчаянной путешественницей. Свои туристские маршруты разрабатывала сама. Заказывала билеты и гостиницы, подучивала язык той страны, куда собиралась ехать, и отправлялась в путь. Сейчас перед Яной стояла задача потруднее – надо было учесть вкусы и запросы ещё одного человека. Они с Валентиной были достаточно давно и хорошо знакомы, и Яне хотелось, с одной стороны, помочь Валентине, а с другой, все-таки, понять, что привлекает женщину неистеричного склада, достаточно прагматичную, стоящую, как говорится, обоими ногами на земле, в этих книгах, почему она так с ними носится. Решено было отправиться в путь весной, а зиму с ее плохой погодой использовать на подготовку к путешествию. Начав поиски в интернете, Яна, к своему удивлению, обнаружила, что не одна Валентина повернута на Джейн Остен. В Америке существовало несколько обществ любителей и почитателей творчества Остен, а в самой Англии – несколько её музеев. Валентина взялась перечитать романы с тем, чтобы точно определиться, в каких графствах им следует побывать, что именно посмотреть. Яна уже была в Лондоне, как, впрочем, и во многих других местах на обоих полушариях. Но в этот раз она отправлялась в путешествие не одна, и маршрут должен был пролегать по совершенно не туристским местам, что, осложняя задачу, делало ее интереснее. Яне пришлось полазать по интернету, просмотреть много дополнительной литературы. Делала она всё не спеша, вдумчиво, согласовывая маршрут, пытаясь предусмотреть возможные неожиданности. Для Валентины же это было первое за много лет путешествие и, вообще, первый отпуск за последние десять лет. Подготовка к нему была для нее такой интересной и волнующей. Не знаю, как пройдет само путешествие – говорила она себе – но готовиться и ожидать его – ни с чем несравнимое удовольствие. Я довольна, что мы это затеяли.

И вот, как это и положено, после зимы наступила весна. Отпуска были оформлены, билеты взяты, гостиницы заказаны, рюкзак и чемодан уложены. Две путешественницы поднялись по трапу British Airways. Путешествие началось.

Была вторая неделя мая, когда леди приземлились в Хитроу. Им понадобилось сорок минут, чтобы добраться до гостиницы. Путешественицы были достаточно неприхотливыми и выносливыми, но очень любопытными, и заранее договорились, что постараются как можно меньше пользоваться внутригородским транспортом, поэтому местоположение гостиницы на Russell Square было очень удобно. Первые три дня было решено посвятить Лондону и его достопримечательностям.

Чуть дождливым майским утром – погода благоприятствовала хорошей прогулке – после отличного завтрака путешественницы отправились на Лэйстер-сквер (Leicester Square). В десяти минутах ходьбы – правильно выбрали гостиницу! – Британский музей. Приземистая старинная постройка с внутренним двором, удачно дополненная высокой современной стеклянной крышей и зданием библиотеки. Конечно, надо было хоть на пару минут зайти, осмотреться; и, конечно, эта пара минут растянулась почти на час. Леди решили, что те несколько дней, которые они собирались пробыть в Лондоне, они будут начинать с посещения Британского музея. Бодро шагая по направлению к Лэйстер-сквер, они почти не разговаривали, оглядывая все вокруг, впитывая новую обстановку. Все вызывало интерес – дома, машины, деревья и, конечно, впервую очередь, люди. Нельзя сразу понять, решить – что они собой представляют, как живут. Наивны почти детские понятия большинства людей о том, что в другой стране люди чем-то отличаются от твоих соотечественников. Верно, есть отличия в одежде, обычаях, но суть-то человеческая всюду одинакова. И довольно странно поначалу было увидеть в Лондонской подземке индусов в тюрбанах – основной обслуживающий персонал, девушек-мусульманок, закрытых по самые глаза, около Лондонского университета. Это ломало привычные стереотипы, помогало понять, что наши теоретические представления и построения не выдерживают экзамена жизни.

На Лэйстер-сквер путешественницы попали в шумную толпу – здесь была молодежь, уличные артисты всех возможных жанров и национальностей. Всё двигалось, пело, свистело, вертелось – оставалось только, открыв рот, поглощать это не совсем понятное бурление жизни. С трудом вспомнив, для чего, собственно, они сюда пришли, леди отправились к театральным кассам. Выбрали два спектакля, которые могли посетить в ближайшие два вечера. Целью их путешествия не был театральный шекспировский фестиваль, не были они и завзятыми театралками. Поэтому выбрали "Фантом оперы" ("The Phantom of the Opera") как достаточно известный мюзикл, и "Мою прекрасную леди" ("My fair Lady"), My fair Lady? Да, хотя бы, потому что, сами сейчас живём в тех же декорациях, и люблю эту легкую, запоминающуюся музыку.

Приобретя билеты, путешественницы спустились до Трафальгарской площади, поглазели на знаменитую Нельсоновскую колонну, голубей, туристов, фотографирующихся на их фоне, и продолжили двигаться в сторону Вестминстерского Аббатства. Прошли мимо огромного здания Адмиралтейства, конечно, задержались вместе с многочисленными зеваками у конных стражников. Все фотографировали серьезных молодых людей в форме, восседающих на красивых, ухоженных лошадях. Ребятишки с упоением гладили хорошо воспитанных лошадок, пытались дотронуться до обмундирования конников. Трудно было решить, кто привлекает большее внимание. Леди прошлись по улице Уайтхолл. Подъездная дорожка к дому премьер-министра на Даунинг-стрит, 10 была перегорожена, стояла охрана. Их здесь явно не ждали, и, решив не обижаться, путешественницы отправились дальше. Не успели они отойти далеко, как часы на высокой башне – всем известном Биг Бэне – указали, что леди находятся напротив Парламента. Мимо красивой старинной решетки, за которой был памятник первому демократу Англии – Кромвелю, оставляя справа полную лозунгов и демонстрантов площадь, они вошли в тихий скверик, у входа в который их приветствовала леди-феминистка. И здесь на скамейке с видом на Темзу путешественницы присели отдохнуть. Отцветала белая сирень, через кружево белой акации просматривалось величественное здание Парламента. Между деревьями сновали белки, не обращая никакого внимания на огромный город за оградой. Удивительно, это ощущение полной отрешённости, отгороженности от всего суетного возникало каждый раз, стоило только переступить невидимую черту между городом и парком. Ты попадаешь, как бы, в совсем другой мир, другое время. Время, которое и течёт по своему, по особенному медленнее, давая возможность отдохнуть и восстановить силы за очень короткое время. Напротив Парламента в небольшом скверике, зажатом между шумными улицами, среди памятников выдающимся деятелям Британии внимание леди привлек один – грузная глыба темного камня, перерастающая в фигуру грузного мужчины. Ни единой буквы, цифры нет на этом памятнике. Как же сильна должна быть уверенность в том, что заслуги этого человека перед нацией огромны, как глубока благодарность и неизживна память – Черчилль.

Полюбовавшись Биг Бэном и Парламентом с Вестминстерского моста, леди отправились в Сент-Джеймс парк. На широкой, окруженной раскидистыми деревьями аллее под необычным названием Birdcage Walk навстречу им двигалась процессия.

Препровождаемые конной полицией и военным оркестром, четко печатали шаг, сохраняя дистанцию, пожилые джентльмены в штатском. Путешественницы с толпой любопытных отправились вслед за ними, и стали свидетелями церемонии памяти и возложения цветов к монументу военной славы. Была первая половина мая. Каждой из них было немного стыдно – вне привычной среды, всецело занятые новыми впечатлениями, они все равно невправе были забыть эту дату. У себя на родине, в родных городах, они привыкли к пышному, иногда помпезному празднованию этой Даты. Цветы, стяги, парад – неотъемлемые атрибуты праздника. Здесь же, всё было намного скромнее, сдержаннее. Притом, что были и вооружённые всадники, и немногих, старавшихся (и им это удавалось) выглядеть бодрыми, и шагать наравне со всеми, ветеранов окружали и поддерживали молодые военнослужащие, были и речи, и цветы, и венок, который в торжественной тишине возложили к подножью обелиска. По сути, по сути это был тот же торжественный ритуал памяти, уважения и надежды. В чужой стране, за тысячи километров от дома, от родных, участвовавших в этих эпических событиях, обстоятельства дали им возможность выполнить долг, почтить молчанием память погибших, вспомнив героизм и заслуги живых.

Тем приятней было теперь войти под сень Сент-Джеймс парка. На зелени травы небрежно рассыпаны ромашки – как будто кто-то чуть-чуть присолил газоны. Весенняя свежесть деревьев еще непыльна, блестит прозрачная вода узкого озера. Почти все скамейки заняты – пожилые люди и молодые родители с детьми, разноязычные туристы – все отдыхают под нежным весенним солнцем. Огромное разнообразие водоплавающих – лебеди, утки всех видов. Внимание путешественниц привлекла бойкая небольшая уточка черной окраски, энергично ковыляющая на тоненьких зеленых, похожих на веточки хвои лапках. «Fulica atra» (coot, лысуха) прочли они на одном из разъяснительных щитов у воды. Потом встречали они эту уточку и на прудах и Риджент-парка, и Гайд-парка, и каждый раз вызывала она симпатию – задиристая, полная жизни. Привиредливые закормленные белки, выбирающие еду, и неприлично ленивые толстые голуби чувствовали себя хозяевами этого парка. Они, верно, и были ими. Удобно устроившись на одной из скамеек на берегу озера, леди отдыхали. Незаметно прошло пол-дня.

На обратном пути в гостиницу они хотели зайти в Национальную картинную галерею. Будучи маленькой девочкой, в иллюстрациях «Огонька» Валентина увидела портреты мальчика в голубом и «Голубую даму». Так назвала она для себя красавицу с высокой голубоватой прической. Позже узнала, что так понравившиеся ей картины написал английский художник Гейнсборо. Яну же интересовал Тёрнер – единственный, пожалуй, импрессионист Англии. Каждая предвкушала радость встречи. Начав осмотр с западных залов, стараясь не устать от обилия цвета, повозможности быстро прошли они мимо полотен Эль-Греко и Гольбейна, Микельанджело и Тинторетто, Тициана и Веронезе. В северных залах, переходя от Рембрандта и Клауде к Вермейеру и Рубенсу, задержались у картин Веласкеса и Караваджо. Как рождаются наши вкусы и пристрастия, кто рассказывает нам, подсказывает: вот это красиво и хорошо? Почему что-то мы любим сразу и навсегда, для чего-то другого требуется время и терпение. Одна и та же вещь, явление, человек, наконец, для одного из нас наслаждение, смысл жизни, другой, хорошо, если просто равнодушно пройдет мимо. И вот они вошли в залы Гейнсборо и Констебля. Ощущение узнаваемости – оно еще не раз придет к Валентине за время путешествия – вот главное, что она почувствовала, вглядываясь в эти лица, пейзажи. Встречая упоминания о картинах Констебля во многих книгах, видеть сами картины ей не приходилось, и знакомство со спокойной, «солидной» живописью, передающей ощущение стабильности даже в самых бурных, нахмуренных, пасмурных пейзажах, было очень приятным. Излучающий свет, ускользающий Тёрнер увенчал это пиршество духа и цвета.

Готовясь к путешествию, Валентина составила список лондонских улиц, упоминавшихся в романах. Все они – Бэркли-стрит, Пэл Мэлл, Сент-Джеймс, Кондуит-стрит, Секвил-стрит – были расположены на относительно небольшом участке между Сент-Джеймс парк и Грин-парк, с одной стороны, и Оксфорд-стрит, с другой. Для нее, даже и не объяснишь, почему, было очень важно пройти по этим улицам, попытаться увидеть их глазами юных героинь, понять, как эти места связаны с событиями, рассказанными мудрой Джейн Остин. Поэтому, выйдя из Галереи на Трафальгарскую площадь, они прошли по Пэл Мэлл до Сент-Джеймс стрит, свернули на Беркли-стрит, покружили, добрались до Олд Бонд стрит и от нее – до Кондуит-стрит. Нашелся и Гановер-сквер между Нью Бонд стрит и Риджент-стрит. Не было большого архитектурного разнообразия. Все дома примерно в одном стиле – аккуратные, ухоженные, очень достойные, скорее всего, сохранившиеся с тех достославных времён – спокойно позволяли рассматривать себя, снисходя до вежливого любопытства путешественниц. Ухоженные и достойные – именно в таких домах и должны были жить героини Джейн Остен. Или их прототипы. Вот теперь, увидев эти улицы и дома, наконец-то поверив, что да, они здесь, можно было возвращаться в гостиницу.

На следующий день утро было достаточно пасмурным. Накрапывал дождик. Но, разве это преграда для отважных путешественниц!! Сегодня они хотели познакоимиться с Темзой и добраться до Гринвичской Обсерватории, расположенной неподалеку в небольшой деревне Гринвич.

– Значит, по реке – до нулевого меридиана!

Как и собирались, леди начали день в Британском музее. Как можно быстрее пройдя через Египетский и Ассирийский отделы, они ненадолго задержались в Греческом отделе музея. Нельзя не отдать должного титанической работе англичан по всему миру, их стремлению к систематизации и сохранению раритетов. Может быть, а скорее, наверняка, только благодаря их усилиям многие фрагменты сохранились до наших дней. Но как странно было видеть части древних построек и скульптур вне их естественного окружения – не хватало воздуха, запаха, света – ауры тех далеких и загадочных мест. Настроение затаившейся злобы, недовольства витало в этих залах; казалось – что-то здесь никогда не согласится и не смирится с положением экспонатов. О саркофагах же египтян вообще больно говорить. Смерть настолько интимна, личностна, вызывает такое почтение и удивление, что вторжение в это таинство невольно вызывает протест. Можно постараться понять необходимость изучения саркофагов и прочих артефактов для целей науки, хотя вырванные из контекста жизни, они вряд ли дают неискаженную картину. Но как культурный народ может выставить на всеобщее обозрение погребальные принадлежности другого народа, остается загадкой. В Греческом зале атмосфера была чуть полегче, может быть, благодаря более жизнерадостной философии и скульптуре самих греков, а может быть, более просторному и лучше освещенному расположению экспонатов – кто знает? Но путешественницы смогли отдышаться и по желанию Яны решили зайти еще в Японский отдел. Яна любила Японию; ее древняя история, культура интересовали, волновали ее, вызывали чувство причастности. Несколько лет назад, хорошо подготовившись: освежив знание японского языка, доучив необходимое количество иероглифов, она совершила путешествие по Японии, небезразлично и внимательно вглядываясь в поток жизни, где на фоне классических пейзажей и обычаев бурлила современность, где так стремились и умели ценить прошлое, где оно ненавязчиво присутствовало во всех сферах жизни. Небольшие помещения Японского отдела были почти пусты – единицы добирались до верхнего этажа музея. Скромные, по сравнению с другими отделами, коллекции нэцке, утвари, ширм и оружия были с пристрастием осмотрены и обсуждены. Но, время, время – пора продолжать двигаться к реке.

У Вестминстерского моста леди поднялись на борт небольшого речного пароходика и в компании разноязычной публики отправились вверх по Темзе. Мимо зданий Скотлэнд-Ярда, колеса обозрения, Шекспировского театра, застроенных набережных Вест-Энда и домов Ист-энда, сопровождаемые комментариями капитана по корабельному радио, проплывая под знаменитыми и не очень лондонскими мостами, путешественницы незаметно добрались до небольшой пристани Гринвича. Знаменитую обсерваторию, вернее, ее купол, они заметили еще с реки, а теперь надо было только правильно выбрать дорогу через небольшой красочный городок. Поплутав немного в трех соснах нескольких улиц, они вышли к подножию холма с дорогой к Обсерватории. Поднимались по пологому покрытому сочной зеленью холму. Дорога петляла, то уводя в сторону групп старых-престарых узловатых деревьев, то почти налетая на стену цветущих кустов – приземистое здание Обсерватории открылось неожиданно. Леди осмотрели экспозицию небольшого музея, из автомата за символическую плату получили свидетельство о посещении нулевого меридиана, сфотографировали полосу, разделяющую Западное и Восточное полушария. Вот где раздолье для любителей пофилософствовать, провести сравнения, выстроить аллегории! Ведь как условно многое в нашем мире. По обе стороны "нуля" зеленела та же трава, кряжились те же вековые деревья, шустрились белки, не подозревая, что пересекают "нуль". Да и прекрасный вид на реку, открывающийся с вершины холма, не имел ничего общего с постановлениями и условностями людей. Спускаясь к пристани, путешественницы не могли не уделить внимания многочисленным белкам, привольно чувствующим себя в раскидистых деревьях, самим деревьям, существующим здесь наверняка еще до провозглашения нулевого меридиана, и не подозревающим о существовании оного. Леди ещё немного побродили по городку. И вот они на борту теплоходика, возвращающегося в Лондон. У каждого из капитанов были, наверняка, свои любимые места на реке, и весь обратный путь прошёл в сопровождении эмоционального рассказа, разбивавшего все стереотипы, капитана маленького судёнышка. Леди повезло увидеть, как разводится знаменитый Лондонский мост. Капитан даже приостановил теплоходик, давая возможность пассажирам заснять это интересное зрелище в лучах заходящего солнца.

Пообедав в уютном ресторанчике и немного передохнув, путешественницы отправились в театр. То, как они были одеты и как выглядели после насыщенного дня, даже в самом грубом приближении не могло соответствовать архи либеральным меркам и представлениям о том, как надо выглядеть, в подобном месте. И, в другой обстановке, леди даже подумать не смогли бы приблизиться к театру в таком виде. Но здесь, на галерке, среди зрителей, большинство которых было одето примерно так же, они вздохнули с облегчением. Их ждал знаменитый мюзикл Вебера "Фантом Оперы" ("The Phantom of the Opera"). Великолепные декорации, переполненный зал создавали праздничное настроение, ожидание сказки. Действие началось. И, несмотря на прекрасные костюмы, волшебную музыку, что-то не получилось, не совпало. Путешественницы обращали внимание на проволоку, по которой летал призрак, на не вовремя затемненный люк в полу сцены, на реакцию публики. Зачастую это всегда так – большие ожидания порождают разочарование. Посмеиваясь над собой, вспоминая прекрасную музыку, леди медленно (и пешком, пешком, конечно!) вернулись в гостиницу.

На следующее утро после вкусного завтрака в гостинице, быстро посмотрев китайский отдел Британского музея, путешественницы отправились в Тауэр. По пути, перейдя Темзу по мосту Ватерлоо, они зашли на вокзал Ватерлоо – огромное современное сооружение, под сводами которого располагалось множество билетных касс. Организовано здесь все было превосходно. И, несмотря на большое количество народа в здании вокзала, леди довольно быстро удалось выяснить время отправления поездов в интересующем их направлении – на следующий день путешественницы уезжали из Лондона.

День был ветреный, и вернувшись по мосту в Вест-энд, они решили идти не по набережной Темзы, как полагали, а по Стренду, Флит-стрит и далее – это удлиняло путь, но также давало возможность осмотреть большой своеобразный район города. Путешественницы шли мимо Сомерсет-хауз, занимающего целый квартал здания с прекрасным внутренним двором; с огромным интересом рассматривали удивительную архитектуру здания Суда Справедливости; задержались около кафедрального собора Св. Павла, на величественный купол которого они обратили внимание еще во время своего путешествия по реке. Так, задерживаясь у каждого заинтересовавшего их объекта – будь то здание, дерево или скульптура, обмениваясь мнениями, они незаметно дошли до глубокого рва и суровых серых стен одной из известнейших тюрем мира. В этой-то возможности ни от кого не зависеть, не быть ограниченными временными рамками плана экскурсии, в отсутствии обязательств перед остальными членами группы – полная свобода выбора и возможность менять планы, буквально, на ходу и заключалось огромное (для них) преимущество путешествия без группы.

Пройдя с толпой туристов под сводами крепостных ворот через подъемный мост мимо рва, заполненного водой, вдоль старинных валов и крепостных стен, места казней, обнесенного оградой, леди попали на центральную площадь Тауэра. Среди разноязычных туристов расхаживали девушка и мужчина в стилизованных одеждах, они охотно разговаривали и фотографировались с желающими. Форма охраны и ритуал смены караула у королевской сокровищницы также были выдержаны в духе эпохи. Серые приземистые здания с трех сторон площади, низкое небо с серыми облаками, наполненными влагой, порывы ветра с Темзы – все вместе производило довольно мрачное впечатление. Не большие любительницы и ценительницы драгоценностей, путешественницы все же решили посетить выставку королевских драгоценностей, в надежде понять, почему именно эта экспозиция привлекает наибольшее количество посетителей. Заняв места среди любопытствующих, леди вступили в лабиринт королевской сокровищницы. От обилия драгоценных камней, золота, символов королевского достоинства кружилась голова. Невозможно было не отдать должное художественным достоинствам вещей. Но меч с разукрашенным драгоценными камнями эфесом выглядел бутафорским, несерьезным. То ли дело отполированные лезвия элегантных катана, хранящихся в японском отделе Британского музея, вызывающие осторожное уважение и почтение. Какой-нибудь философ на примере только этих двух предметов мог бы составить целую теорию, касающихся сравнительных характеристик и различий этих двух великих народов, например, о том, как философия, религия, образ жизни накладывают свой отпечаток на предметы обихода. Но наши путешественницы не были философами, пышность и богатство не вызывали у них особого трепета. Скорее, вся помпезность антуража выставки и самих экспонатов, вызывали какие-то неловкие ощущения, давили. И леди вздохнули с облегчением, выйдя под серое лондонское небо. Около Белой Башни два важных королевских ворона развлекали туристов. Они как будто понимали, что от них требуется – важно поворачивались, переминались с лапы на лапу, приподнимали крылья, принимали горделивые позы, терпеливо позволяя себя фотографировать. Пройдя по реставрированным этажам Белой Башни, осмотрев латы, копья, ядра – все, чему положено быть в таких местах, путешественницы еще немного полюбовались видом на Темзу и Тауэрский мост через зубья крепостной стены и, с чувством исполненного долга – как же не побывать в Тауэре! – двинулись в обратный путь.

Возвращаться решили через Сити – деловой, динамичный район города, где здания современной архитектуры соседствуют на довольно узких улицах с многовековыми монстрами. Это – лишённая всемирно растиражированных достопримечательностей, а потому и "скучная" (в представлении туристов) часть Лондона, и леди, по всей видимости, были одними из немногих иностранцев на этих улицах. Шли они по направлению к Друри-лэйн. Здесь в Лондонском Королевском театре (The Royal Theatre – Drury Lane) им предстояло увидеть "Мою прекрасную леди". Пообедав и отдохнув в одном из многочисленных кафе этого театрального центра Лондона, путешественницы были готовы к встрече с известным мюзиклом, созданным по пьесе Бернарда Шоу. По театральным постановкам, по замечательному мюзиклу с Одри Хэпберн они знали эту пьесу почти наизусть и с нетерпением ожидали начала представления. И надежды их оправдались – веселый спектакль с прекрасными массовыми сценами, легким, чуть прикрывающим грусть юмором, мелодичной музыкой пришелся им по душе.

Поутру следующего дня леди распрощались с Лондоном на вокзале Ватерлоо. Один из самых знаменитых в мире вокзалов запомнился ни величиной, ни архитектурой, а маленьким, характерным для Лондона, приключением. Попытка понять объяснения кокни закончилась сокрушительным поражением. Пришлось путешественницам поднапрячься, и, сообразуясь с указаниями многочисленных табло и стрелок, самим найти нужную железнодорожную платформу.

За окнами поезда был утренний Суррей. Миссис Элтон не зря назвала его цветником Альбиона. Где-то в этих краях «красавица, умница, богачка» Эмма Вудхаус прожила на свете, «почти не ведая горестей и невзгод». Нельзя было и надеяться найти в этих современных, густо заселенных пригородах Лондона «Хартфилд» или «Донуэлл»; однако весенние поля и рощи были не менее прекрасны, чем в те времена, и леди не уставали любоваться сменяющимися за окном вагона пейзажами. Готовясь к путешествию, Яна нашла в интернете сведения о доме-музее Джейн Остен. К своему удивлению она обнаружила также несколько клубов любителей Джейн Остен. Откровенно говоря, это порадовало ее – ведь при всей широте взглядов пристрастие подруги казалось ей несколько эксцентричным. Почему незамысловатый сюжет, неспешное повествование и тривиальный «хэппи энд» вызывает такой интерес – было для нее не совсем понятно, не соответствовало духу, ритму напряжённого, быстро меняющегося сегодняшнего времени. Но просматривая довольно обширный интернетовский список, она успокоилась – «ведь вместе только гриппом болеют». На фоне остальных фанатов Джейн Остен, её подруга выглядела ещё как адекватно!

Путь леди лежал к дому Джейн Остен. Поезд остановился у платформы станции Винчестер. Получив в информационном центре на станции разъяснения, как добраться до гостиницы, путешественицы вошли в древнюю столицу Англии. Окруженный холмами, на берегу реки, почти нетронутый временем и необремененный вниманием туристов, городок никак не отреагировал на появление на его древних улицах двух леди. Довольно быстро, дойдя до гостиницы и располажившись в комнатах, они поспешили осмотреть город. Неширокие улицы, застроенные небольшими ухоженными домами, как бы стекались к административному и торговому центру. Быстрая, чистая, веселая речка Итчен с первого взгляда завоевала симпатии путешественниц. Они шли вдоль покрытых пышной зеленью берегов, любуясь многочисленными выводками уток в быстром течении реки. Свежий воздух, тишина, цветы – леди почти совсем забыли о времени и только поздним вечером вернулись к гостеприимным хозяевам гостиницы. Отель "Гиффард-хаус" (Giffard-house) не вписывался в их, надо признаться, провинциальные, представления о гостинице. Небольшое здание старинной архитектуры туристкая фирма перестроила под гостиницу, сохранив его внешний вид и отделав номера с современными удобствами, гостиную и столовую для постояльцев в квази-старинном стиле. Ограниченное количество номеров (всего десять) позволяло держать небольшой персонал. Приветливая пара – муж с женой, да приходящая для уборки девушка, помогали поддерживать ощущение теплой домашней атмосферы. Рассмотрев обстановку гостиной, холла на втором этаже; обменявшись впечатлениями о прошедшем дне и договорившись о планах на завтра, леди разошлись по своим комнатам.