Текст книги "Мастер Триоль"

Автор книги: Григорий Абрамян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

На пыльной полке

На пыльной полке, куда попал Какофон и куда Маэстро Гармониус положил Партитуру, лежали витки ненужных Струн, поломанная Дирижёрская Палочка и старый мудрый Клавир в потёртом кожаном переплёте, написанный Гармониусом ещё в юности.

Мудрый Клавир в своё время тоже попал сюда по вине Маэстро Гармониуса. Да так и остался лежать здесь среди ненужных вещей.

Неожиданное появление Партитуры обрадовало обитателей пыльной полки.

Они окружили Партитуру.

Давно известно, что вещи, оставшись наедине друг с другом, имеют привычку разговаривать между собой.

– Здравствуй, малышка! – нежно сказал Партитуре старый мудрый Клавир. – Я рад, что ты навестила меня…

Клавир решил, что Партитура пришла к нему в гости.

К Партитуре подкатилась Дирижёрская Палочка.

– Бедняжка… – сказала она. – И тебя выбросили как ненужный хлам?

– Нет, что ты! – беззаботно отозвалась Партитура. – Просто Маэстро положил меня сюда по рассеянности. А теперь, наверное, ищет да ищет…

– А что, если он никогда не найдёт тебя? – испуганно задрожали Струны. – Как это было с мудрым Клавиром!

– Ох, ох! – заволновалась Дирижёрская Палочка. – Что, если он на самом деле не найдёт тебя?

– Этого не может быть! – весело отозвалась Партитура. – Я ведь теперь самая главная нотная книга. Маэстро Гармониус говорил, что с моей помощью превратит жителей четырёх замков города в одну дружную семью.

Клавир вздохнул.

«Всякая новая книга, – грустно подумал он, – считает, что она важнее старых книг. А это не всегда верно. На этот счёт у меня имеется собственный и очень горький опыт!»

Но Клавир не высказал своей мысли вслух. Он был не только мудрым, но и очень скромным.

Сейчас его больше всего волновала судьба Партитуры.

– Надо выслушать почтеннейшего Дона-Камертона, – сказал Клавир.

К мнению Камертона все прислушивались с большим уважением. Может быть, поэтому его и величали Доном-Камертоном.

Камертон был самым старым обитателем пыльной полки. Было время, когда Маэстро Гармониус не мог прожить без него и дня. Каждое утро он с улыбкой прислушивался к Камертону. «Ля-а-а!» – протяжно пел тот. И звук его голоса замирал, словно таял в воздухе. Маэстро настраивал свою Скрипку и аккуратно прятал Камертон в мягкий кожаный чехол.

Но однажды Камертон свалился со стола на каменный пол. И у него отломилась одна ножка. Он был теперь никому не нужен – пыльная полка стала его единственным пристанищем.

Сейчас Камертон важно проковылял к месту разговора.

– Да-а-а, – сказал он. – Маэстро может не вспомнить, куда положил тебя, Партитура. Маэстро такой рассеянный. Я-то уж знаю!

И тогда Партитура поняла, что происшествие, которое показалось ей сначала забавным, может окончиться для неё очень печально. Ведь сюда едва проникал дневной свет, и серая густая пыль толстым слоем покрывала целое кладбище старых, никуда не годных вещей.

Впрочем, Партитура не успела высказать своих опасений вслух. Какофон решил немедленно воспользоваться оплошностью Гармониуса.

Он схватил Партитуру, вырвал из неё первый попавшийся лист, нацарапал на нём несколько слов и оставил записку на полке. Затем выскочил в отдушину, прихватив, конечно, Партитуру с собой.

Ах, до чего же рассеянный Маэстро Гармониус!

Дирижелло спешил домой. Он торопился рассказать учителю о странном незнакомце и таинственном исчезновении Виолины.

Когда он наконец добрался до дома, его поразил страшный беспорядок в комнате Маэстро.

Сам Гармониус растерянно стоял среди этого погрома.

По всему было видно, что он собирался куда-то уйти. И лишь одно обстоятельство задерживало его дома: он искал перчатки, которые только что натянул на руки.

– Что случилось? – испуганно спросил Дирижелло.

– О мой мальчик, я потерял жизнь!

– Маэстро, вы живы и здоровы.

– Кому я теперь нужен, старый рассеянный болван? У меня, мой мальчик, нет Партитуры.

У Дирижелло отлегло от сердца: «Положил куда-нибудь и забыл!»

– Успокойтесь, Маэстро, – сказал он. – Я помогу вам. Сейчас мы найдём Партитуру.

– Не трудись, мой добрый мальчик. Партитуру украли. Я знаю, кто её украл. Более того, я даже знаю, где она сейчас находится. Вот только не знаю, цела ли она.

И Маэстро Гармониус протянул Дирижелло клочок нотной бумаги, безжалостно вырванный Какофоном из Партитуры.

– Я нашёл эту записку в кладовой. На той самой полке, куда по ошибке положил Партитуру.

Дирижелло взял бумагу и прочитал: «Кук иглы к анклес к ампра кампар ара карат ара карглар ара карглар ам».

На языке волшебников это означало: «Если хотите получить свою книжку, приходите за гору Карийон».

Дирижелло не знал языка волшебников.

– Я ничего не понял, – сказал он.

Но Гармониус не услышал его. Он был уже у двери.

– Куда же вы, Маэстро? – воскликнул Дирижелло. – В Певучем Замке происходят невероятные события. Пропала Виолина. Стал фальшивым Контрабас. Маленькие пошетты и Челла-Виолончелла совершенно расстроены.

Гармониус остановился:

– Странно. С чего это они вдруг расфальшивились?

– А в мастерской Триоля был злой ушастый человек. Тот, кто отодрал меня за ухо.

Маэстро посмотрел на распухшее ухо мальчика.

– Позволь, позволь… – сказал он. – Ты говоришь ушастый человек? А не обратил ли ты внимания, мой мальчик, на его глаза?

– Они у него вертятся…

– Так он и у меня побывал!

И Гармониус задумался.

Вдруг его словно осенило:

– Беги скорее, мой мальчик, за мастером Триолем. Тут что-то не так…

– Его нет дома, – ответил Дирижелло.

– Интересно, куда мог запропаститься этот старый ворчун? – удивился Маэстро.

– Я как раз хотел вас спросить об этом.

– Интересно, почему именно меня, а не самого Триоля?

– Потому, что его со вчерашнего дня нет в городе. Вспомните, он вчера заходил с вами прощаться.

– Ах да! – воскликнул Маэстро. – Он говорил мне, что собирается посетить страну, которая называется…

И Гармониус запнулся.

– Как она называется? – спросил Дирижелло.

– Боюсь, что никак, – ответил Гармониус. – Мастер Триоль не сказал мне, как она называется.

– Я попробую его догнать, – сказал Дирижелло.

– Догнать? – с сомнением протянул Гармониус. – Догнать, даже не зная, куда он пошёл?

– Маэстро, – воскликнул Дирижелло, – ну придумайте что-нибудь! Вы же волшебник!

– Совершенно верно, мой мальчик. Я совсем забыл об этом!

Гармониус оторвал от своего камзола самую большую пуговицу. И стал тереть её о ладонь. При этом он что-то быстро-быстро бормотал.

До мальчика доносились отдельные слова: артикол ато… артикол андо… амабил ито…

И вдруг пуговица засветилась. Сначала стала красноватой, а потом ярко-голубой, как ночная звёздочка.

– Я вижу мастера Триоля! – воскликнул Гармониус. – Бедняга пробирается сквозь чащу дремучего леса!

– Где, где? – закричал мальчик и подбежал к Маэстро.

Он уставился на пуговицу, но ничего в ней не увидел.

Для него это была самая обыкновенная перламутровая пуговица, отливающая голубым светом.

– Не огорчайся, мой мальчик, – успокоил его Маэстро. – Я скажу тебе, что нужно делать: обойди гору Карийон справа. Дальше следуй так, чтобы солнце всё время светило тебе в уголок левого глаза. Когда же солнце спрячется, тень от луны должна быть прямо перед тобой. Спеши, мой мальчик! Триоль ушёл недалеко. Через несколько дней вы будете дома. Я буду ждать вас с нетерпением.

Маэстро Гармониус взмахнул на прощание рукой и устремился к горе Карийон.

А Дирижелло, строго следуя советам учителя, отправился вдогонку за мастером Триолем.

Гармониус слишком поздно вспоминает о чёрных волшебных очках

Какофон сидел в своей пещере за горой Карийон и ждал.

Он знал, что Гармониус рано или поздно прочтёт его записку и, конечно, прибежит за своей Партитурой.

Ждать пришлось недолго.

Как только появился Гармониус, Какофон вышел ему навстречу.

Маэстро сразу узнал в нём того самого незнакомца, который выпрашивал у него Партитуру.

– Так это вы? – строго обратился он к Какофону.

– Как видите, – откликнулся Какофон.

– Куда вы дели мою Партитуру, сударь?

– О, не волнуйтесь, уважаемый Маэстро! Я просто взял её почитать. А теперь она лежит в пещере. Можете забрать свою книжку хоть сейчас…

Гармониус, не раздумывая, бросился в пещеру.

Он увидел Партитуру, радостно схватил её, но… это оказалась не Партитура, а лишь обложка от неё – синий бархатный переплёт.

Гармониус рассердился:

– Шутить изволите, сударь!

Вдруг камни над головой Маэстро пришли в движение.

Из щелей, словно змеи, выползли толстые железные прутья. Они паутиной затянули выход, и Гармониус оказался крепко-накрепко запертым в пещере.

– Ага, попался?! – злорадно крикнул Какофон. – А Партитура – вот она!

Маэстро увидел в руках Какофона растерзанную Партитуру и понял, что его жестоко обманули.

– Отсюда тебе не выбраться! – ликовал Какофон. – Ни один волшебник на свете не сможет открыть эту решётку.

– Мои очки! – воскликнул Гармониус. – Неужели я забыл дома свои чёрные волшебные очки?

– Ха-ха-ха-ха! – донёсся до него отвратительный смех Какофона, который отплясывал новый королевский танец какофокс.

В какофоксе у каждой ноги был свой собственный ритм, а руки выделывали такое, что за ними нельзя было уследить.

– Наконец-то я спокойно могу объявить себя королём, – радостно подвывал Какофон.

Голова его гудела от разных приятных мыслей, среди которых, между прочим, попадались и неприятные. Например, Какофон думал о том, что у капеллиан, наверное, сохранились ещё ноты, написанные Гармониусом. А что, если кто-нибудь скроет их и потихоньку будет петь ненавистные ему мелодии?

Какофон покинул гору Карийон и направился в Капеллиану. По пути постепенно приятные мысли улетучивались, и чем ближе он подходил к городу, тем злее становился.

О племяннике всеми уважаемого дяди Саксофона

В Капеллиане Какофон сразу обратил внимание на Медный Замок.

Трубки и трубочки замка блестели на солнце так ярко, что было больно смотреть.

Какофона поразил этот блеск. Он прошептал:

– Здесь будет моя королевская резиденция!

Первый, кто попался на глаза Какофону в Медном Замке, был Сак-Софончик – родной племянник всеми уважаемого дяди Саксофона.

Это был большой бездельник. Он целый день валялся на мягком, бархатном ложе и думал: «Как бы сделать так, чтобы ничего не делать?»

В один из таких моментов и появился Какофон: под мышкой – Партитура, в руках – крепкая дубинка, а на лице – свирепая решимость будущего короля.

Какофон уставился на Сак-Софончика страшными вращающимися глазами.

– Ты кто такой? – спросил он у Сак-Софончика.

Сак-Софончик весь затрясся от страха.

– Я… я… Сак-Со-офо-ончи-ик… ик… ик…

– Не смей икать в присутствии короля!

– Ко… ко… ко…

– Вот именно: я – король! А зовут меня Какофон. Ясно?

– Я… я… я…

– Что ты якаешь? – спросил Какофон, довольный тем, что нагнал на Сак-Софончика страх.

– Ну знаешь, ты мне надоел! – рассердился Какофон. – Сейчас я превращу тебя в деревянную трещотку.

К Сак-Софончику моментально вернулся дар речи.

– Пощадите! – взмолился он. – Я буду служить вам верой и правдой.

– Вот это другой разговор. А что ты умеешь делать?

– Я буду петь вам колыбельные песенки, – сказал Сак-Софончик.

Он достал было нотную тетрадь с разными мелодиями, написанными для него Маэстро. Но не успел даже рта раскрыть: Какофон стукнул его дубинкой по голове, выхватил тетрадь и изорвал её на мелкие кусочки.

– Только посмей ещё раз вспомнить о мелодиях Гармониуса! Мне нужна фальшивая музыка. Ясно?

– Ясно… – пролепетал Сак-Софончик.

– А кстати, ты умеешь фальшивить?

– Нет.

– Децима-ундецима! – прорычал Какофон. – Зачем ты мне тогда нужен? Сейчас я превращу тебя…

Сак-Софончик бросился на колени:

– Я не умею фальшивить, зато могу лаять, выть, визжать и хрюкать.

– А ну, хрюкни разочек, – с сомнением произнёс Какофон.

И Сак-Софончик захрюкал. Потом залаял, завизжал, закашлял, заухал. Словом, стал вытворять такое, что, окажись рядом его дядя, всеми уважаемый Саксофон, то он лопнул бы от стыда за своего племянника.

Но Какофон был доволен.

– Ай да музыка! – приплясывал он от удовольствия. – И откуда ты такой взялся?

– Только умоляю вас, – провизжал Сак-Софончик, – не рассказывайте ничего моему дяде…

– Ты мне нравишься, – перебил его Какофон. – Только выбрось из головы Гармониуса с его мелодиями, заодно и своего дядюшку. Не то я из тебя трубу самоварную сделаю.

– Я больше не буду.

– То-то же!

Какофон немного подумал и вдруг добавил:

– Хочешь стать моим первым министром?

– Ещё как!.. – поспешно согласился Сак-Софончик.

Он справедливо рассудил, что лучше быть министром, чем самоварной трубой.

Какофон положил на голову Сак-Софончика свою костлявую ладонь.

– Назначаю тебя первым министром королевства Всемогущего Какофона! – торжественно произнёс он.

В медных мозгах Сак-Софончика тут же пронеслось: «Вот когда я отдохну: заведу себе заместителя и буду ругать его за безделье!»

Какофон прервал сладкие мысли Сак-Софончика:

– Пора приниматься за дела.

– Слушаюсь, ваше прекакофонство! – как и подобает министру, ответил Сак-Софончик.

Дядька Цуг-Тромбон

– Моему королевству нужно правительство, а мне самому – телохранитель, – заявил Какофон.

– Вашим телохранителем может стать дядька Цуг-Тромбон, – ответил Сак-Софончик.

– Почему?

– Он вопит громче всех.

– А ты сообразительный малый, – похвалил министра король. – Веди сюда – как его? – Цуг-Тромбона.

– Как, прямо сейчас? – пролепетал Сак-Софончик.

Откровенно говоря, Сак-Софончик побаивался громкоголосого и грубоватого дядьку Цуг-Тромбона.

Какофон угрожающе покрутил дубинкой:

– Я не привык повторять своих приказов!

– А если… он не согласится? – попятился к двери Сак-Софончик.

– Я ему голову оторву!

– Я, как первый министр вашего прекакофонства, – вкрадчиво начал Сак-Софончик, – не могу допустить, чтобы у моего короля был телохранитель без головы…

– Тогда тебе придётся допустить, что у короля останется без головы первый министр, – буркнул Какофон.

Этот намёк пришёлся не по душе Сак-Софончику, и он без лишних слов поплёлся исполнять приказ Какофона.

– Послушайте, – обратился он к Цуг-Тромбону, – вы не могли бы на минутку заглянуть ко мне?

– Мне некогда расхаживать по гостям, да ещё ко всяким бездельникам, – ответил Цуг.

– Я никак не могу разобраться в новых нотах, – робко попросил хитрый Сак-Софончик. – А вы такой умный и такой грамотный…

Дядька Цуг был не очень грамотным и не очень умным, поэтому слова Сак-Софончика сделали его сговорчивей.

– Ну ладно, – сказал он. – Пойдём.

Навстречу Цуг-Тромбону поднялся Какофон. Нацелив на дядьку вращающиеся глаза, он процедил сквозь зубы:

–  К ача-ча, к ачи-чи, к ирла-м ирла, камп-камп!

Наверное, это заклинание злого волшебника было очень сильным, потому что Цуг-Тромбон стал вдруг извиваться, корчиться, хотя Какофон его и пальцем не тронул. Медные косточки несчастного хрустели, словно кто-то ломал их.

А трубки и трубочки – у Тромбона их было много, как, впрочем, у любого медного инструмента, – согнулись, сдвинулись с места и стали корявыми, как сухие ветки старого дерева.

Дядька Цуг и опомниться не успел. Он моментально потерял память и стал таким фальшивым, что у него помутилось в голове.

– Кто я такой?

– Ты мой телохранитель, – ответил Какофон. – А я – король. И зовут меня Какофон. Твоя медная голова должна это запомнить, иначе ты останешься без головы. Ясно?

– Король… Какофон… Без головы… Ясно, – как заведённый, повторял дядька Цуг.

Какофон сделал два прыжка, завертелся на месте, потом стал яростно бросаться на стену.

Он исполнял свой знаменитый какофокс. Казалось, что руки и ноги короля не выдержат этих движений, вот-вот оторвутся и вылетят в окно.

Братья тромбоши, королевский трон и Великан-Бомбардон

Сак-Софончик внимательно наблюдал за тем, что вытворяет король. Иногда он, чтобы доставить удовольствие Какофону, тоже дрыгал ногами.

Когда танец окончился, Сак-Софончик сказал:

– Ваше прекакофонство, вашему телохранителю нужны телохранители.

– Зачем?

– Затем, чтобы его охраняли, когда он охраняет ваше прекакофонство.

– Молодец, Саксо! – похвалил король находчивого министра. – Награждаю тебя орденом какофонии – «За фальшивые услуги».

Никаких орденов у Какофона не было. И он нацепил на грудь счастливого министра большую, величиной в полтарелки, железную пуговицу от своего халата.

– Слава Какофону! – закричал Сак-Софончик и добавил: – Телохранителями вашего телохранителя могут быть братья тромбоши.

Через несколько минут близнецы предстали перед королём.

И опять Какофон завращал своими страшными глазами:

–  Кача-ча, качи-чи, кирла-мирла, хамп-камп!

Послышался хруст медных трубочек. И на глазах у всех тромбоши преобразились. Братья стали кривобокими, злыми, фальшивыми, а главное, ничего не помнили.

– Ты кто такой? – толкнул один Тромбоша другого.

– А ты кто такой? – не остался в долгу другой.

Какофон пояснил:

– Вы телохранители моего телохранителя. Стражники моего стражника. Зарубите это у себя на медных носах. Отрастите себе усы, чтобы намотать это на ус. Ясно?

Тромбоши вдруг почувствовали, как у них под носом появились колючие проволочные усы.

– Ну и страшилища! – воскликнул Какофон.

Он с удовольствием разглядывал глупые физиономии тромбош. Из-за нелепых усов они стали ещё глупее.

Вдруг Какофон перестал смеяться. Он молча уставился на стражников.

Братья были похожи друг на друга как две капли воды. Даже* проволочные усы у них были совершенно одинаковыми.

– Я буду их вечно путать, – пробурчал король. – А мне некогда с ними распутываться. Я занят королевскими делами.

– Я придумал, ваше прекакофонство, – вмешался Сак-Софончик.

– Что ты придумал?

– Я придумал им клички. Пусть один будет Квартошей, а другой – Квинтошей.

Какофон кивнул головой.

Через минуту послышался новый приказ:

– Мне нужен трон.

Квартоша и Квинтоша притащили в Медный Замок Большой Барабан.

Какофон важно уселся на него.

С этого дня Барабан стал служить королю троном.

Нелегко было бедному Барабану. Но что поделаешь – король есть король!

И Барабан, кряхтя, прогибался под тяжестью Какофона.

А приказы всё сыпались и сыпались.

Звонкоголосая Труба была произведена во вторые министры.

– Ты будешь Главной Фанфарой, – сказал ей король. – Будешь объявлять в городе мои распоряжения.

– Слушаюсь, ваше прекакофонство! – фальшивым голосом откликнулась Труба.

Из многочисленных тромбонов Медного Замка Какофон создал Медную Королевскую Гвардию.

Здоровенные, злые и, конечно, очень фальшивые – король успел позаботиться об этом! – они тотчас отправились в город следить за порядком.

А Какофон тем временем приказал:

– Ворота запереть, надпись стереть, город стеречь!

– А кто будет стеречь город? – спросил Сак-Софончик.

– Ну, уж это придумай ты, – недовольно сказал Какофон. – На то ты и первый министр.

– Я советую вашему прекакофонству назначить главным стражем города Великана-Геликона-Бомбардона. Если этот Бомбардон надуется и бумкнет, то может свалить целый дом.

– Отлично! – воскликнул Какофон. – Подать сюда Геликона-Бомбардона!

Вскоре появился Великан-Бомбардон.

Откровенно говоря, все боялись могучего Великана, кроме, пожалуй, самого Какофона, который мог при желании превратить его в груду смятой меди. Но королю нужен был не металлолом, а главный страж города. И Какофон шепнул Сак-Софончику:

– Займи его чем-нибудь, пока я буду колдовать.

Сак-Софончик зашёл за спину Геликона и вдруг сказал:

– Ай-я-яй, где это вы так измазались, дорогой Бомбардон?

– Я, бум-бум? Я измазался? Где это ты видишь, бездельник?

– Да у вас вся спина в саже, – ответил Сак-Софончик.

– Ну так сотри, – нетерпеливо загудел Бомбардон. – Чего ты медлишь, бум-бум!

Сак-Софончик стал на цыпочки и принялся стирать со спины Геликона несуществующую грязь.

А Какофон быстро-быстро вращал глазами и торопливо шептал заклинания.

Наконец Великан-Геликон стал извиваться. Его здоровенные медные трубки трещали с такой силой, будто где-то рядом валили лес.

– Что такое? Что со мной? – загрохотал Геликон. – Где я? Кто я? Кто вы? Кто мы? Я ничего не понимаю, я ничего не соображаю, бум-бум-бум-бум!

– Ты теперь главный страж города! – крикнул Какофон, едва только замолк бас Геликона. – Смотри в оба и посторонних не пускай. Ясно?

– Ясно! – рявкнул Бомбардон с такой силой, что Какофон едва не свалился с Барабана.

– Это не голос, а бомба! – радостно воскликнул он. – Теперь я спокоен за своё королевство.

Великана-Геликона-Бомбардона увели к городским воротам.

Там стояла полосатая сторожевая будка.

Великан трижды обошёл её.

– Могли бы снять с меня мерку, прежде чем строить будку, – недовольно пробумкал он.

Сторожевая будка оказалась намного меньше самого сторожа.

Недолго думая Геликон пробил в будке пять дырок: две – для рук, две – для ног и одну, самую здоровенную, в крыше – для головы.

А голова у Бомбардона была значительно больше, чем руки и ноги, вместе взятые.

Потом Геликон-Бомбардон отшвырнул в сторону дверь, которая отлетела, как бумажный листок, подхваченный ветром, и, сердито бумкая, просунул в дырки поочерёдно руки, ноги и голову.