Текст книги "Авое, Тифлис"

Автор книги: Григорий Арутюнян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

–Унаби лежал у самих моих ног.

–У ног лежало, и я прощался с ним, и мое детство.

– Детство, кончающееся так же неожиданно, как закончил свой век в нашем дворике старый и добрый унаби.

1981 г.

Арсен Аваков с семьей и фотографией своей бабушки в руках. Тифлис. 1920-е годы.

ПУШКИНСКАЯ 19

"…Уходят люди… Их не возвратить.

Их тайные миры не возродить.

И каждый раз мне хочется, опять,

От этой невозвратности кричать".

Е. Евтушенко.

Аповин Хечо

– У бедняка Хечо умирала жена. Тусклый свет лучины, догорающей в холодной комнатушке, падал на ее бледное лицо. Она была еще очень молода, хоть и успела родить ему троих мальчиков. Младшему, Вагаршаку, было чуть больше года. Он делал свои первые шаги, наблюдая с широко раскрытыми детскими глазами за происходящим в этом удивительном мире. Старшие – Николай и Сурен, опустив головы, молча переживали с отцом грянувшее несчастье. И вокруг стояла зловещая тишина, изредка прерываемая отдаленным, волчьим воем. Последними словами умирающей были: "Хечо джан, позаботься о детях… Не дай погибнуть маленькому Вагаршаку. Обещай, чтоб я ушла спокойно"…

– И Хечо обещал.

– Прошло несколько лет. Время было тяжелое, голодное, в особенности в Зангезуре. Оторванный от мира уголок, под носом у младотурков, устроивших варварскую резню людей на глазах изумленного, но равнодушного и алчного мира, героически боролся и выживал в одиночку. Боролся за выживание и Аповин Хечо – так его называли, по имени его деда – Апо. Брался за любую работу, лишь бы прокормить детей. Но одному было очень сложно. И он привел в дом другую женщину. Она родила ему еще двух мальчиков – Смбата и Сергея и девочку. Для маленького Вагаршака настали трудные времена. Мачеха, не смея пререкаться со старшими пасынками, отыгрывалась на нем. Отца и братьев целыми днями не бывало дома, и мальчик был в полной власти чуждой ему женщины. Она не давала ему ни минуты покоя. Ему приходилось делать всю работу по дому, тащить дрова и воду, в отсутствии мачехи присматривать и кормить малышей, самому оставаясь полуголодным. Отец, часто выполнявший всякую поденную работу за харчи, выкраивал их, чтоб принести что-то домой и тайком от жены отдавал мальчику.

– В Армении установилась Советская власть. Вагаршак пошел в школу. Он был любознателен, тянулся к знаниям. Но заниматься дома не было никакой возможности. Мачеха раздражалась, когда видела его за уроками, жаловалась мужу, что мальчик ленив, делает все, чтоб не работать. Она поручила ему пасти соседских коз. Он делал это с удовольствием. С козами было легче – они паслись себе в горах, а он имел возможность немного подзаняться. Чертил палочкой на песке или ровной земле таблицу умножения, учился писать. Позже научился, выдавливая какие-то синие ягоды, росшие повсюду, получать подобие чернил и тонкой тростиночкой писать ими. Так прошло еще несколько лет. Сурен и Николай как-то устраивали свою жизнь. Судьба же Вагаршака не давала покоя Хечо. Мальчик был доверчивый, послушный, лиричный и очень наивный. Вместе с тем в нем била ключом неуемная энергия. Что мог предложить ему Хечо? Всю жизнь пасти чужих коз или подковывать осликов и лошадей, как он? Хечо в последнее время часто хворал. Что ожидает мальчика, когда его не станет? Кругом голод и разруха. Сурен и Николай хоть уже повзрослели. У Смбата и Сергея есть мать. А Вагаршак останется сиротой. Разве этого просила перед смертью его бедная жена? Он каждый вечер тайком обливался слезами, глядя на растерянные и доверчивые глаза своего любимого сына. Мачеха без стеснения гнушалась над ним. Проклинала и била метлой, если, не дай бог, замечала, как он, голодный, отрывал кусочек лаваша. Ночами жаловалась мужу и отчитывала за поблажки с его стороны. Вагаршаку с третьего класса пришлось оставить школу. В лохмотьях с чужого плеча, босой летом или в трехах старших братьев, он пас чужой скот. Спасала только суровая и величественная зангезурская природа. Он мог часами смотреть на камни, горные реки и родники, вековые скалы, выдолбленные в них пещеры, где когда-то, да и в то время еще, жили люди. Питался ягодами, пил с удовольствием кислую минеральную воду – тту джур, бьющуюся ключом из-под земли. А поздно вечером, возвратившись домой, не смея заикнутся о еде, дожидался отца. Только увидев его, в глазах мальчика мелькала радость и надежда, и он засыпал. А Хечо все думал и плакал… Он вспоминал свою нелегкую жизнь, покойного брата Вартана, его сына Арсена, тоже росшего сиротой – воспитывала его бабушка, царство ей небесное. Арсен, обосновался в Тифлисе, где его приютили добрые люди, нашли невесту. Теперь у него есть работа и крыша над головой в этом большом городе. Он все это писал в письме к Хечо. Как он был рад за племянника! Он нашел дорогу в жизни, стал достойным человеком. Хечо часто думал об этом, и к нему пришло спасительное решение. Он решил написать, вернее, попросить кого-то написать – сам он не владел грамотой, письмо Арсену в Тифлис. На конверте, да и в письме есть его адрес: Тифлис. Пушкинская 19. Он попросит племянника взять мальчика к себе. Конечно, это будет нелегко. Сам Арсен еще молод, только, только обосновался в городе, у него две дочери. Пусть Вагаршак станет ему сыном. А если нет – племянник постарается помочь ему выжить на первых порах – тем более мальчик очень покладистый и неприхотливый. Это его единственный шанс, единственное спасение. Так думал про себя Хечо и, не поделившись ни с кем своим решением, приступил к его осуществлению.

Тифлис. Эриванская площадь ^[2]

— Тифлис конца 20-х прошлого века. Эриванская площадь. В одном из двориков на улице Пушкинской уже несколько лет жил, с семьей, Арсен Вартанович Аваков. Дали ему это жилье после установления Советской власти в Грузии. Он тоже, особенно в начале, был увлечен идеями большевиков и внес свою, посильную лепту в их борьбу – выполнял партийные задания в Персии, Шерабхане под руководством Тенгиза Жгенти и Александра Бебуришвили. В 1919 году был арестован вместе с Филиппом Махарадзе, очень известным грузинским большевиком. Он же, Филипп Махарадзе, вместе с видными деятелями партии А. Бежановым, Л.Думбадзе, С.Джугели и Атасяном, рекомендовали и дали характеристику Арсену Авакову для вступления в партию. Немаловажную роль в выборе Арсена Авакова сыграло знакомство с Анастасом Микояном – в дальнейшем одного из ярких, незаурядных деятелей не только Советской, но и мировой политики. Ведь в Тифлисе, куда Арсен приехал после окончания службы в армии, его совершенно незнакомого солдата приютила семья Лазаря и Вергине Туманян. Жили они тогда в одном из самых заброшенных кварталов города Хеви Сурбкарапетском овраге.

Арсен Аваков и Анна. Тифлис.

Уних было четверо детей – три дочери – Ашхен, Маник и Айкуш и сын Гайк (Гай) – будущий боевой генерал-лейтенант. Вергине Туманян, прекрасная, умная женщина, сочувствующая большевикам, приходилась тетей Анастасу Микояну. Анастас и его младший брат Артем часто гостили у тети Вергуш и дяди Габо (так называли близкие Лазаря Туманяна). В этот период и познакомился Арсен с братьями Микоян. Одна из дочерей Туманянов – Ашхен, стала вскоре женой Анастаса Микояна, несмотря на близкое родство между ними. Она родила и воспитала пятерых сыновей, ставших достойными гражданами страны, и прожили они, в любви и согласии, долгую, интересную и не простую жизнь. Позже, Арсен женился на двоюродной сестре Ашхен – Анне Мануковой. У них родились две девочки. Симпатии Арсена к Советской власти сказались и в выборе имен дочерей. Младшей он дал имя – Совет – и называл ее только так. Все остальные звали ее Седа или Теда. Старшую дочь, он назвал Зарик, ассоциируя с революционной зарей, восходящей на Востоке.

– После установления Советской власти в Грузии Арсен Аваков постепенно переходит к мирной жизни и овладевает ремеслом портного. Лазарь Туманян еще в 1918 году приобретает для Арсена, которого очень любит, швейную машину "Зингер", за 465 рублей. Это были тогда большие деньги, но Лазарь очень хотел помочь мальчику-сироте. Сам он был приказчиком и мечтал открыть свое дело. Но это ему так и не удалось. Он был чересчур честен применительно к законам бизнеса. Арсен успешно сдает экзамены по классу европейских портных. Цех портных в то время делился на специалистов по европейскому, азиатскому и грузинскому национальному костюму. В 1920 году аттестационная комиссия амкарства портных Тифлиса, во главе ремесленной главы города и старшины цеха портных – устабашем Акопджановым, выдают ему "Аттестат мастера по классу европейских портных с правом открыть свою мастерскую". Что он вскоре и осуществляет. Но просуществовала мастерская недолго. С завершением бурного периода – нэпа, она закрывается. Арсен решает работать на дому. Но заказов было очень мало. Чтоб прокормить семью, днем работает в аптеке, арендуемой В. И. Беньямовичем. Посильно помогает другу, опытному фармацевту Сетраку Маляну. Аптека эта так и называлась, как и улица, на которой она находилась – "Пушкинская аптека". Она принадлежала наследнику магистра фармацевтики Н. Е. Ионнисиану. Здесь не только готовились и продавались лекарства, но и делались анализы мочи, мокроты, женского молока и т. д. Вскоре и аптека эта закрывается и он работает в другой аптеке, в Сололаках. А по вечерам шьет.

– Однажды вечером, когда Арсен возвратился домой, Анна протянула ему почтовый конверт. – "Это от твоего дяди, Аповин Хечо",– тихо произнесла она. Арсен распечатал конверт и стал читать письмо вслух. Закончив, медленно поднял глаза на Анну.– "Арсен джан, прямо сейчас напиши ответ.

Пусть мальчика привезут как можно скорей!", сказала она, еле сдерживая слезы.

– Анна взбивала подушки на подоконнике окна комнаты, выходящей на Соломоновскую улицу^[3]. За этим занятием, из окна, увидела двух солдат и растерянного подростка с узелочком в руках, озирающихся по сторонам.

Увидев в окне Анну, солдаты спросили, – где улица Пушкинская? Анна поинтересовалась: – "А кого вы ищете?" – Сердце щемило и уже подсказывало ей что-то. "Нам нужен Арсен Аваков. Мы привезли к нему этого мальчика", – сказали они, ласково прижимая к себе подростка. Анна чуть не свалилась от радости, перевесившись через подоконник. "Подождите…, никуда не уходите…, вы правильно пришли… Это и есть дом Арсена Авакова.. Вы просто зашли не с той стороны… Я сейчас выйду и открою вам ворота отсюда!.. Не надо обходить улицу".. – взволнованно повторяла она, с опаской отходя от окна, как будто боясь их потерять. Через несколько минут она открыла ворота со стороны Соломоновской улицы, впустив путников. Они прошли во двор, затем, поднявшись по деревянной лестнице на балкон, вошли в дом. Дома были только маленькие Теда и Зарик. Арсен еще не вернулся с работы. Анна напоила путников чаем, угостила, чем могла. Солдаты, убедившись, что попали по адресу, тепло попрощались со всеми, в особенности с мальчиком, с которым успели подружиться в нелегком пути, и отправились дальше.

– Все это время мальчик растерянно смотрел на происходящее вокруг. Тетя Анна заботливо за ним ухаживала, девочки бегали вокруг, что-то говорили ему на армянском, грузинском, русском, смеялись, тянули за шаровары, в особенности маленькая Теда. А Вагаршак ничего не понимал. Когда он пытался им что-то объяснить, девочки смеялись еще громче они тоже не понимали его. Анна пытались их успокоить и переводить сказанное мальчиком. От своего мужа она успела научиться, немного, зангезурскому наречию. А Вагаршак, конечно, не знал ни русского, ни грузинского, ни тифлисского диалекта армянского.

Худ. В. Элибекян. Улочки Тифлиса

– На балконе послышались шаги, дверь отворилась, и в комнату вошел Арсен Аваков. Он увидел мальчика, окруженного домашними. Их взгляды, хоть и виделись они впервые, радостно встретились, и они бросились в объятия друг к другу. "Вагаршак джан, Вагаршак"…– повторял Арсен. "Дай, Дай джан"…– вторил ему счастливый мальчик. Он называл его Дай, что означает, очень почтительно, – дядя, хоть они и были двоюродными братьями. Мальчик, придя в себя, стал без умолку говорить со своим Дай. Арсен что-то спрашивал его, он с удовольствием рассказывал и рассказывал. Рассказывал, как прямо с поля, где он косил траву, его забрали солдаты, пришедшие с отцом. Солдаты собирались в Тифлис, и Хечо попросил их взять с собой мальчика и доставить по данному адресу. Сам он был болен и не мог сопроводить своего сына. Мальчика наспех собрали. Он успел попрощаться с родными, и отправился, с незнакомыми людьми, в долгую дорогу…

– Девочки с изумлением смотрели на них. Теперь уже они не могли понять их разговора. А мальчик все рассказывал и рассказывал единственному человеку, кто понимал его. Арсен был на седьмом небе от счастья. Он слышал свою родную речь!, свой любимый Зангезур. Больше всех радовалась Анна, видя, как счастлив Арсен. Она стала накрывать на стол. Но Арсен сказал, что они только немного перекусят и пойдут в баню. – "Анэт",– так он называл свою жену,– "ты лучше приготовь нам все для бани. Подбери все, что возможно из одежды и белья для Вагаршака. А пообедаем мы вернувшись".

Баня

– Арсен и Вагаршак с узелками в руках шли в баню. Они вышли на Пушкинскую улицу на Эриванской площади, затем через Армянский базар^[4] – так назывался тогда этот район, спустились к Майдану – в царство знаменитых тифлисских бань. Теперь настал черед Арсена рассказывать и знакомить с городом мальчика. Арсен Аваков знал Тифлис очень хорошо. Знал каждую улочку с новым и старым названием, каждый дом, каждую лавку и духанчик с его хозяевами и историями. Он обожал Тифлис, свою вторую родину.

–Они пришли в Мирзоевскую баню. Банщик приветливо их встретил, дал отдельный номер. Конечно, Вагаршак был бы больше удивлен, зайдя в общие номера. Ведь он впервые в жизни попал в баню! И сразу в тифлисскую! Сказать по правде, он тогда не сразу понял, что это значит – не с чем было сравнивать. Дома он, если удавалось, купался только в корыте, а летом в речке, конечно без мыла, счищая грязь пористыми камнями.

– Под мощной струей горячей воды он стал торопливо мыться, думая, что вода может вот-вот кончиться. Он очень спешил. Мыло все время ускользало из рук, а, намылившись, как назло не смывалось. Заметив это, Арсен, улыбаясь, сказал: "Не торопись Вагаршак, эта целебная вода послана Богом из природных источников. Она течет здесь веками. А мягкая и шелковистая она, потому, что в ней много полезной для кожи серы. Купайся спокойно, сколько хочешь. А сейчас лучше зайди в бассейнчик-хауз, он тоже в нашем распоряжении". Голос Арсена и без того мощный, звучал еще сильней, благодаря сильной акустике. Мальчик все это время находился как во сне. Он еще не мог осознать происходящее с ним.

– Закончив с купанием, они немного отдохнули в предбаннике. Вагаршак переоделся во все чистое. Всю его старую одежду Арсен завязал в узелок и передал банщику. Поблагодарив, и попрощавшись с ним, они вышли на улицу. Был душный, летний, тифлисский вечер. Майдан был полон людьми, все были веселы и улыбались друг другу. Отовсюду – из ближайших домов, проезжавших фаэтонов, доносились звуки зурны и пения. Перед духанами за столиками на улице сидели люди, шумно беседовали, произносили тосты. Арсен с мальчиком тоже сели за один из свободных столиков. К ним тут же подскочил веселый и забавный человек в широких шароварах. "Почет и уважэни, Уста Арсен! С легким паром! Но его нужно остудить! Чем пожелайте сделать это?!". – "Спасибо, дорогой! Мне принеси, пожалуйста, как всегда, кружку пива, а для молодого человека – прошу любить и жаловать! – бутылочку холодного лимонада!". – "Сэчас, через час, сию минуту, генацвале!" – ответил веселый человек и исчез, но тут же, вновь, появился и поставил им на столик большую кружку с пивом и бутылочку с лимонадом. Достал пробочник и, ловко зажав бутылочку между ногами, стал вытягивать пробку. Раздался легкий хлопок. Он артистично наполнил искрящуюся жидкость уже в маленькую, стеклянную кружку для мальчика, и, сказав: – "Пэйте на здоровье!", удалился. Янтарная жидкость сверкала через грани стекла, брызги мельчайших, холодных пузырьков обдавали лицо и щекотали в носу…

Худ. Михаил Хубашвили. Мацонщик.

Медленно, маленькими глотками пил мальчик, впервые в жизни, этот чудный напиток, продолжая слушать Арсена, разговоры вокруг. И что удивительно – он все понимал! Понимал доселе незнакомый ему говор через интонации, паузы, взгляды, жестикуляции. Он все еще не осознавал происходящего с ним. Не осознавал, что это Тифлисъ, умеющий очаровывать, начинал свое колдовство. Мальчик с упоением растворялся в этом чуде. Он открывал для себя новый мир – город, улочки, бесчисленные лавки и мастерские, людей, речь, жестикуляции, мелодии. То, что открывалось перед ним несколько отличалось от его представления города – где, как ему казалось, большие дома, масс а хмурых людей, занятых делом, богачей – в кутежах и увеселениях и, самой опасной категории горожан – жуликов, воришек и пройдох.

Тифлисская армянка Вардо Зарафьян-Манукова.

Тифлис удивил его. Здесь не было, хмурых и злых лиц – все были заняты и все были веселы. Все предавались кутежам и застолью и богач и бедняк, и порой было трудно понять, кто правит "балом". Трудно было определить и жуликов и пройдох – все были готовы искренне помочь ближнему, проявляя при этом благородство. Грубый обман и издевка не принимались. Все вокруг напоминало веселую и добрую игру, где не бывает проигравших и обиженных. Каждый виртуозно исполнял в ней свою роль и только свою. А дирижером в этом представлении был, конечно, Тифлис! Как описать его пером, чтоб не повториться! Он многолик, многоголосен, многоцветен и многогранен, сверкающий со всех сторон по-разному, но одинаково ярко и гармонично. Он вне географии и измерений. Одинаково ленив и безудержно азартен. До странности наивен и хитер. Весел и грустен. Традиционен и непредсказуем. Подвластен времени, но юн.

Тифлисский цирюльник

– Прошло время, и надо было решать, что делать мальчику дальше. Арсен предложил продолжить учебу в школе и с осени Вагаршак стал ходить в ближайшую армянскую школу, начав снова с первого класса. Несколько странно выглядел он, провинциальный подросток, среди малышей-однокашек. Малыши подтрунивали над ним, учителя относились с пониманием и терпением.

– В Тифлисе, как и во всех молодых Советских республиках, настали трудные времена. Было трудно с продуктами питания, особенно с хлебом. Его давали по хлебным карточкам.

Заработков Арсена еле хватало, чтоб прокормить семью. Чтоб как-то облегчить вопросы питания мальчика, Арсен попросил буфетчика школы, где учился Вагаршак, в перемену между уроками, подкармливать его остатками хлеба, обещав ему взамен, по возможности, лекарства из аптеки, где он продолжал работать. Буфетчик согласился и тайком давал Вагаршаку немного остатков от хлеба. Но каких остатков! Это были черствые, заплеснувшие, прогрызенные крысами кусочки. Но, что было делать? Знакомое чувство голода снова преследовало его. И он ел этот "хлеб", запершись в школьном туалете, чтоб никто не видел его "завтрака". Так продолжалось некоторое время, но Вагаршак понял, что это не решение вопроса. Он видел, с каким трудом удается Арсену прокормить семью, где только он зарабатывает на хлеб. Зарабатывает своим ремеслом! Девочки еще малы, тетя Анна еле успевает за хозяйством в доме. Еще прибавилось забот с Вагаршаком. И он решает оставить школу и обучиться какому-нибудь ремеслу.

– Как-то вечером он поделился своим решением с Арсеном. Арсен внимательно его выслушал и сказал: – "Ну, что ж. Думаю, ты правильно решил. Ремесло – это хорошо. Это и польза людям и кусок хлеба. Давай я обучу тебя своему делу". – "Нет, Дай. Если можно, я обучусь ремеслу парикмахера. Я немного умею это делать – мне приходилось стричь своих братьев. А когда обучусь, вам уже не придется ходить в парикмахерскую". На том и порешили. Арсен договорился с мастером в цирюльне у Солдатского^[5] или как его еще тогда называли – Русского базара, чтобы тот взял мальчика в ученики и подучил его ремеслу. Мальчик же за это будет ему во всем помогать, и в мастерской, и, если понадобиться, в домашних делах. И вскоре Вагаршак, вновь оставив учебу, стал каждый день, с раннего утра и до позднего вечера, бывать в этой мастерской. Место было бойкое, многолюдное, посетителей много. Здесь не только стригли и брили, но и делали компрессы, массаж шеи и лица, ставили пиявки, хранящиеся тут же в стеклянных баночках с водой, втирания различных мазей из серы и чеснока против перхоти и облысения, лечили от угрей и фурункулов квасцами и пивными дрожжами. Мастера еле успевали обслужить клиентов. Мальчику приходилось их встречать, сопровождать к мастеру, соблюдая очередность, греть и вовремя подносить воду, чистые, смоченные в воде салфетки для компрессов, пиявки, подметать срезанные волосы, убирать, следить за чистотой, выполнять многочисленные поручения не только мастеров, но .и клиентов. Итак, с утра и до поздней ночи. Он делал это с удовольствием. Работа сопровождалась шутками, анекдотами, различными историями. Здесь рассказывались и пересказывались все городские новости, сплетни. Так продолжалось несколько месяцев, но, к сожалению, об обучении ремеслу не было и намека. Мальчик был им нужен для побегушек, чтоб выполнять побочную работу. Это, до поры до времени, не смущало Вагаршака, но постепенно он стал задумываться, – а как же самому научиться обслуживать клиента? И он решил пойти на хитрость и, не дожидаясь, когда его начнут учить, самому постараться вникнуть в секреты ремесла. Стал между делом, да и во время, когда был занят подметанием полов или еще чем-то, краешком глаза подглядывать и следить за действиями мастеров – как они орудуют ножницами и расческой, опасной бритвой, как ставят компрессы и т д. Начал многое усваивать, запоминать, затем повторял это дома, пробуя подстригать волосы Арсена. Но однажды, когда Вагаршак подметая полы, внимательно следил за действиями мастера, тот заметил и понял его намерения.

– "Ах ты, паршивец! Без году неделя в учениках, а уже хочешь стать мастером! Для этого надо съесть пуд соли! Занимайся пока тем, чем велят. Ты еще не дорос, чтоб стать вровень с нами. Еще раз замечу, что подглядываешь – выкину на улицу!".– окрикнул он мальчика, и дал ему сильную затрещину…

– Этим же вечером, уже дома, Арсен увидел, что мальчик очень грустен и подавлен.– "Что случилось, Вагаршак? Тебя кто-то обидел?". И мальчик, в сердцах, рассказал об эпизоде в мастерской.– "Я не знаю, что мне делать, Дай. Очень хочу скорей начать самостоятельно работать, уже многое умею. Не хватает только практики. Посоветуйте, как мне поступить?". Арсен немного подумал, и выход был найден.

– "А ты, Вагаршак, начни работать прямо в нашем дворе. Для этого тебе понадобятся необходимые инструменты, которые я постараюсь достать, стул и небольшое зеркало. На улице полно неимущего люда. Ты можешь учиться на них. Я думаю, они с удовольствием согласятся. Конечно, будешь делать это бесплатно. Будет польза и им и тебе. С клиентурой у тебя проблем не будет. Все остальное будет зависеть только от тебя" – предложил Арсен. И, действительно, когда Вагаршак, с появлением у него всего необходимого, стал зазывать с улицы людей для бесплатной стрижки и бритья, охотников нашлось немало. Это была безденежная масса, в основном бородатые муши – носильщики. Он поставил стул в центре двора, у дерева унаби, к нему же приспособил и небольшое зеркало. Место было удобно и тем, что верхнюю одежду клиенты могли снять и повесить на унаби. Проблема с теплой водой тоже решилась просто,– дело было летом, и вода, набранная из крана во дворе, быстро грелась, прямо под лучами солнца. В уборке остриженных волос помогала тетя Анна. Сначала было сложно. Бородатые муши охотно откликались на заманчивое предложение. Но затем, стиснув зубы, терпеливо дожидались конца неожиданной, добровольной, но зато бесплатной пытки. Многие шли на это с пониманием, видя страстное желание мальчика найти себя в жизни. Все это происходило под веселые шутки и хохот соседей. Это был для них, тоже бесплатный, отличный спектакль и повод для острот, балагурства и незлобных шуток в адрес мальчика и его клиентов. Он принимал их с достоинством, зачастую и сам смеялся над собой и своей затеей. Он принял уже игру и правила города и держал перед ним очередной экзамен, решив идти до конца, чего бы это ему не стоило. Часто некоторые слабонервные клиенты не выдерживали конца экзекуции и, срывая с себя простынки, под хохот и свист зрителей-соседей и возгласов вслед – "Авое!", "Чантракулия сакме!" (Очень плохи дела!) или непереводимыми абракадабрами типа – "Заремба зхкм бабахикин!", ругая себя и все на свете, с недобритой щекой убегали от незадачливого юного цирюльника. Он бежал за ними, относя забытую одежду, просил извинение. А зрителей такие сцены приводили в восторг, прибавляя и без того немалое, остроумие. Вагаршак не находил себе места в такие минуты. Особенно переживали Анна и девочки. И, конечно, Арсен. Он тайком следил из комнаты, через окно, выходящее во двор. Вагаршак знал об этом и в минуты растерянности виновато поглядывал в сторону этого окна. Ему больше всего на свете не хотелось, чтоб Дай пришлось краснеть из-за него. Но постепенно его упорство стало приносить плоды. Муши не только приходили сами, но и приводили своих друзей и знакомых. Весть о бесплатной цирюльне, где мальчик делает и лицевые компрессы, и массаж шейных мышц, стала распространяться по всему кварталу. Вагаршак, действительно, уже ловко и мастерски делал свое дело. А главное, делал он это забавно, весело, с шутками, внося в городской сленг и свои интонации, с полным вниманием и уважением к клиенту. К работе мальчика, стараясь чем-то ему помочь, часто подключалась и дворовая детвора – Омари, Лева, братья Мирзоевы – Юра и Эдик. А сосед – Жора Дралинский садился на табурет, под деревом унаби, и задорно играл на гармошке. Рядом с ним, чутко реагируя на игру своего хозяина, сидел его верный пес – Тарзан. Настал момент, с прошествием времени, когда во дворе стала выстраиваться очередь. Приходили и клиенты, предлагавшие мальчику деньги. Насмешки и хохот соседей исчезли, уступив место удивлению и ворчанию соседок на большое скопление людей. А мужская половина двора сама стала с удовольствием пользоваться услугами юного мастера, и он оказывал их с радостью. Арсен уже гордо проходил по двору,– он не имел привычки, да и времени, праздно находиться во дворе.

В один из таких дней к Арсену на переговоры пришел мастер, к кому на обучение был отдан Вагаршак. Он просил вернуть мальчика в мастерскую, где ему будет предоставлено моего для индивидуальной работы. – "Вы уже сделали свое дело. Спасибо. Мальчик многому у вас научился. Теперь он может выбирать сам"– ответил ему Арсен.

– Вагаршак, вскоре, нашел себе работу в мастерской на Головинском проспекте^[6]. Это была солидная парикмахерская, где мастера работали в две смены. Его с удовольствием приняли, и он быстро вписался в многонациональный коллектив, любящих свое дело, своих посетителей и свой город, мастеров. Для посетителей это был дом родной, а для мастеров каждый посетитель друг и товарищ. Сюда приходила и вся интеллигенция – писатели, поэты, художники, артисты. Сколько творческих задумок начиналось из разговоров в многочисленных тифлисских ремесленных мастерских!

– Но вот, когда, казалось, у Вагаршака стало постепенно все налаживаться, пришло скорбное известие. Вечером мальчик застал грустно сидящих на тахте домочадцев. – "Вагаршак джан, у нас печальная весть. Сегодня мы получили I письмо от твоих братьев, где они сообщают, что умер твой отец – Хечо… Его уже похоронили"., сказал Арсен. Вагаршак заплакал, за ним и все остальные. – "Я стал уже круглым сиротой… Свою мать не помню, нет даже ее фотографии… А теперь мой бедный отец… Я хотел немного встать ;на ноги и поехать к нему. А куда мне теперь ехать?.." – плача, проговаривал мальчик.– "Тебе никуда не надо ехать, мой мальчик. Я тоже остался сиротой и знаю, что это такое. Меня приютили и помогли, как родному, незнакомые люди. А у тебя, кроме братьев, уже есть сестры, мама и отец. Ты давно для нас как сын. Я всегда мечтал иметь сына похожего на тебя",– тихо произнес Арсен. Слезы печали смешались со слезами счастья и надежды. Анна, девочки, Арсен, обнимали и с теплом прижимали к себе растерянного в своих чувствах Вагаршака. – "Анэт, принеси нам бутыль красного вина – №5, и мы помянем ушедшего от нас Хечо. А завтра я пойду в церковь и зажгу свечу за упокой его души. А мы с тобой, мой мальчик, обязательно, как только получится, поедем в Зангезур и поставим Аповин Хечо могильную плиту" – произнес Арсен.

Верность Слову

– Арсен Аваков был человек набожный. Он родился с Богом в душе. Это была истинно христианская вера, а не страх или спасительная соломинка. Вера, помогавшая полноценно жить, не впадая в аскетизм и фанатизм, но дающая внутреннюю силу и самоконтроль. Вера в человека, в жизнь, в справедливость и равенство, в свет и радость. Это была Вера, переданная генами, а не случайное открытие, подвергавшееся периодическим разочарованием и сомнению. Только такая Вера способна по настоящему помочь человеку. Собственно эти идеалы и привели его в молодые годы к большевикам. Ведь их изначальные лозунги были те же – свобода, равенство, братство, справедливость. Арсен был очень гармоничен и в ладу с собой и своей совестью. Ничто земное не было ему чуждо. Он очень любил жизнь и жил с удовольствием. Любил застолье, но знал меру. Знал цену деньгам, но был щедр – считал, что человек должен властвовать над монетой, а не наоборот. Был прост и демократичен в общении, но сохранял всегда собственное достоинство. Ценил в людях верность слову и пунктуальность и сам, неукоснительно, следовал этому. Казалось, был старомоден, но не переставал удивлять оригинальностью поведения и поступков. Свою набожность никому не навязывал и особо не выказывал. В церковь ходил один, тщательно готовясь перед выходом из дома – приводил в порядок себя, одежду. Дома же, изредка, доставал из нагрудного кармана небольшой образок Богородицы, хранящийся в специально сшитом, матерчатом футляре, и молча его разглядывал. Затем бережно целовал и аккуратно, клал в карман. Только иногда мог он позволить себе высказать вслух какое либо наставление из Библии. К примеру, как-то, один из многочисленных родственников Анны, очень уважавший, как и все остальные, Арсена, зная его преданность и любовь к семье, поинтересовался, почему он все же привязан к Вагаршаку больше, чем к своим дочерям? Арсен ответил, что когда Иисуса спросили, с кем он, тот сказал – с тем, кто внемлет моему Слову.