Текст книги "Авое, Тифлис"

Автор книги: Григорий Арутюнян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Арсен и Вагаршак. Тифлис.

– Действительно, все домочадцы, и в особенности Арсен, очень любили мальчика. У самого Арсена в городе не было кровной родни, кроме, конечно, жены и дочек. Привязанность его к Вагаршаку доходила до того, что он не приступал к обеду, пока не придет мальчик, независимо от присутствия гостей в доме, а их бывало много и отовсюду. Был случай, уже годами позже, когда навестить семью Арсена пришел, будучи уже известным авиаконструктором, брат Анастаса Микояна – Артем Микоян. Узнав о предстоящем визите, Арсен срочно послал за Вагаршаком на работу. Визит предполагался к обеду, и Анна решила приготовить для Анушавана так называли в узком кругу Артема Ивановича, его любимое блюдо – сваренное стручковое зеленое лобио. Лобио уже варилось, Вагаршак пришел с работы, и все спокойно ждали гостя.

Зарик в гостях у Микоянов. Прогулка с Анастасом и Артемом Микоян на пароходе. 1930-е годы. Публикуется впервые.

Вдруг, Анна, подойдя к кастрюле с варящимся лобио, схватилась за голову. Из кастрюли вытекала обильная, белая, пена.– "Арсен джан, что я наделала!",– взмолилась бедная женщина. – "Я же посыпала лобио содой, что стоит в пачке на кухне рядом с солью! Хорошо, что еще вовремя спохватилась, а то, представляешь, чем бы я угостила нашего Анушавана!". Времени до прихода гостья оставалось немного, но Вагаршак успел сбегать на Солдатский базар и купить заново все припасы, а Анна успела заново сварить тот же обед, только уже с солью. Встреча с гостем прошла тепло и весело. Вагаршак был в ударе и Артем Иванович с наслаждением слушал его тосты, рассказы, шутки. Он очень соскучился по настоящему, теплому, кавказскому застолью. Сам он был человек скромный, простой, теплый, улыбчивый. Вел себя и одевался, чрезвычайно просто. Не зная его, трудно было предположить, что это один из ведущих авиаконструкторов великой страны.

Ашхэн, Артем Микояны и Зарик. 1930-е годы. Публикуется впервые.

Сосед – папаша Аршак, статный, красивый, встречавший Артема Микояна на балконе и нарядившись по этому поводу во все лучшее из своего гардероба – темный костюм с жилетом с закрепленной на его пуговице золотой цепочкой с часами в карманчике, в цилиндре и тростью в руках, был искренне удивлен, увидев авиаконструктора в самой простой и скромной одежде. Не сумев скрыть своего удивления по этому поводу, после обмена приветствиями, он простодушно изрек:

"Дорогой Артем Иванович, со стороны, наверное, такое впечатление, что Министр – я, а не Вы!" – Он всех называл Министром, кто занимал какое-либо высокое положение в обществе. Артем Иванович широко улыбнулся и тепло, взяв за руку папашу Аршака, ответил:– "Варпет джан, мы гордимся делами, а не одеждой". Папаша Аршак всегда вспоминал эту фразу, сказанную человеком, любящим свою Родину, свой народ и много ему отдавшим.

– Вагаршак уже давно был во власти города, где сам Бог велел жить с надеждой и верой. Город, где жили люди не только разной национальности, но различных вероисповеданий^[7]. Здесь царила одна Вера – вера в Человека, человеколюбие. Им было пропитано все. Человеческие отношения были пропитаны верой и любовью к ближнему. А сам город был храмом, где на каждом шагу проявлялась Божья воля. Его жители не только в церквях, с зажженной свечой перед образом, но и повсеместно и ежедневно, со стаканом вина в руках, сами того не ведая, воздавали хвалу Господу. И Господь принимал ее. Кутежи и увеселения в Тифлисе не были богонеугодными излишествами. Вагаршак неплохо вжился в этот город, усвоил его обычаи и нравы. Говор его стал мало отличаться от городского, и он легко находил общий язык со всеми. Усвоил русскую и грузинскую речь. И город его принял. Он сдружился с родственниками Анны, сослуживцами, соседями. Особо сблизился он с сыном папаши Аршака – Гагиком, своим ровесником. Гагик родился в Тифлисе после того, как его отец переселился туда из Средней Азии, где у него были собственные бани. В Тифлисе Аршак занялся портняжным ремеслом – шил на заказ дорогие костюмы. Он был ровесником Арсена и приходился ему дальним родственником. И жили их семье рядом, через стенку, на одном балконе. У него были две дочери и сын – Гагик. Гагику нравилась неуемная энергия, фантазия, простота в общении, незлопамятность Вагаршака. Нравился его своеобразный юмор. Но оставалось одно, очень важное положение, которым юноше надо было овладеть, чтоб стать настоящим тифлисцем, – это понять и принять тифлисское застолье.

Застолье

– Как-то Гагик пригласил Вагаршака на свой день рождения. Собралось много гостей, все веселились, произносили красивые тосты, пели. Каждый старался показать, на что горазд. Только Вагаршак скромно сидел за столом, и внимательно слушал. – "Какие все умные, образованные" – думал он,– "а что умею я?". И тут, во время этих раздумий, кто-то из гостей, обращаясь к нему, спросил: – "А ты, молодой человек, почему не участвуешь в нашем веселье? Давай, и ты скажи тост, прочти стих или спой нам что-нибудь".– У юноши от страха душа ушла в пятки. Что он мог им сказать или показать? От стыда он готов был провалиться сквозь землю. Но выручил один из друзей Гагика, ответив за Вагаршака: – "Да оставьте его в покое. А если хотите узнать на что он способен, сходите завтра к нему в парикмахерскую – он вас побреет и острижет – это его дело, а наше дело – пить и веселиться!"

Худ. Оскар Шмерлинг. Тифлисский кутеж.

– Слова эти глубоко ранили сердце юноши и заставили призадуматься.

– Надо отметить, что застолье и кутеж для настоящеего тифлисца это нечто большее, чем просто еда и возлияние, от случая к случаю. Это образ жизни – особый и неповторимый. Без застолья и кутежей можно представить любой город мира, но только не Тифлис. Душа тифлисца по настоящему раскрывается только в застолье с близкими, друзьями, со случайным гостем, за стаканом сухого вина и простой закуской. И главное в нем не еда и выпивка, а сердечное общение и признание в любви к ближнему и миру. Тут виден человек, какой он есть на самом деле. И грош цена тому, кто только и знает, что работать, но не делится радостью и печалю с друзьями! Во все времена, как бы трудно не жилось тифлисцу, бутылочка вина, пури, кусочек сыра – сулгуни, свежая зелень и речные рыбы – храмули и цоцхали, украшали его стол. Вагаршак тянулся к этому миру. После окончания работ, мастера, перед уходом домой, заходили в духаны или винные подвальчики – настоящее царство мужчин – чтоб благословить стаканом вина еще один трудовой день. Вагаршак тоже с удовольствием шел с ними. Он впервые попробовал молодое вино – мачари. Пили же в основном сухие виноградные вина. Водка, коньяк, крепленые вина не били приняты в быту. Ну, а сухие вина, как заметил еще великий классик, были в очень широком употреблении. В этом была и своя причина – оно, сухое вино, легко пилось, давая возможность растянуть застолье и всем высказаться. В этом суть тифлисских застолий. Невозможно представить молчаливо пьющих тифлисцев. В застолье, как правило, тифлисец становился еще добрей и сентиментальней. Мечтал о лучшей жизни для себя, своей семьи, близких и друзей. Становился еще красноречивей и остроумней, но, как правило, не терпел пошлости и нецензурщину. Все это сопровождалось пением, стихами, притчами, житейскими поучениями. В одном из тифлисских тостов говорится, как два марала пасутся на благодатном горном склоне, где сочной травы вокруг – видимо-невидимо, но они, тем не менее, стараются нежно подсобить друг другу. Так и в тифлисском застолье – теплоты, светлой ауры – хоть отбавляй, но сотрапезники стараются, чтоб было еще теплей, еще светлей вокруг.

– После случая на дне рождения Гагика, Вагаршак стал инимательно прислушиваться к тостам, их очередности за столом, запоминать притчи, стихи, слова песен. Его поражало умение – тамады вести застолье. Особенно он восхищался мастерством известного майданского тамады, близкого родственника Анны – Тиграна Ростомьянца. Восхищался его умением вести застолье даже в незнакомой ему компании. Вагаршак был свидетелем, как Тигран Ростомьянц, в одной компании, в перерыве между очередным тостом, наводил справку у рядом сидящего, о человеке, за которого намечал следующий тост, а затем, произнес про него такой теплый и прекрасный тост, с мельчайшими подробностями из жизни тостируемого, будто они с ним были "не разлей вода". Было, у кого поучиться! Учителем был Тифлис. Юноша с головой окунулся в его теплые и щедрые объятия. К тому же он оказался способным учеником. С теплом и добром относящийся к людям, имея способность к импровизации и собственной интерпретации увиденного и услышанного, он придавал им свой, неповторимый колорит. Близкие и друзья тянулись к общению с ним. Они ценили его порядочность и преданность не только дружбе, но и семье. Он уже осмеливался возглавлять застолье, быть тамадой. И в следующий день рождения Гагика тамадой был Вагаршак. Трудно было узнать в нем того застенчивого юношу, скромно сидящего за этим же столом всего год назад! Сам Гагик гордился своим другом, а папаша Аршак аккомпанировал ему на таре.

Маевка в окрестностях Тифлиса. Тарист Павлэ с семьей и близкими. Сидят в центре сестры – Анна и Вардо Мануковы.

– Несмотря на наступившие сложные времена, поиски "агентов империализма", партийные чистки, репрессии, жизнь в Тифлисе продолжалась в своих традициях. Политическое напряжение, конечно, оставляло свой след. Арсен Аваков с тревогой просматривал свежие газеты, пестрящие именами вновь выявленных "врагов народа". Он очень беспокоился за судьбу Анастаса Микояна. В особенности, когда в Москве обосновался Лаврентий Берия. Однажды, когда Арсен гостил в Москве в доме Микоянов, он спросил у Ашхен, как чувствует себя Анастас, который практически не бывал дома – приходил поздно ночью, и уходил с утра пораньше.– "С тех пор, как этот пес – Лаврентий в Москве, у Анастаса нет ни минуты покоя" – шепотом ответила Ашхен.

Худ. Оскар Шмерлинг. В цирюльне. Из серии «Тифлис уходящий».

Худ. Вагаршак Элибекян. Тбилиси. Ул. Пушкинская. Кабачок «Симпатия»

– Но простой люд, зарабатывающий себя на жизнь своим честным трудом, продолжал в Тифлисе, как всегда, трудиться и веселиться. А Вагаршак стал душой не только своего двора, но и старых убанов города – от Майдана, Клор-таха, Сололака до Земмеля и Верийсского квартала. К нему обращались и в горе, и в радости. Несмотря на молодость, он умел подбодрить нужным словом попавших в беду и вселить надежду, а в радости – искренне разделить ее. Он легко и естественно сходился со всеми. Взаимоотношения людей в городе еще более способствовали этому. Тифлис тех лет был одним из немногих городов, где существование различных сословий и социальных прослоек не было преградой к тесному общению и дружбе между их представителями. Здесь потомственный князь мог дружить с простолюдином, академик с ремесленником, музыкант с дворником или стекольщиком и т. д. Это и создавало его неповторимый колорит, рождало множество незаурядных личностей, прославляющих его. И среди них были не только известные академики, писатели или врачи, но и обычные тифлисцы, в особенности ремесленники. Их, ремесленников, объединенных в амкарства, знаменитый грузинский поэт, академик – Иосиф Гришашвили также причислял к богеме старого Тбилиси. И, естественно, был прав. Это была богема городской жизни.

– Многие ремесленники славились не только у себя в городе, но и высоко ценились в пределах империи. Тифлисскому оружейному мастеру из Армянского базара – Геурку Елизарову, русский император – Николай I, в первой трети девятнадцатого века, присвоил дворянское звание. Геурк и сыновья открыли посланникам царя свой секрет получения булатной стали для изготовления оружия в знаменитых Златоустовских питейных мастерских. За эти заслуги Элизаровы, кроме дворянского звания, получили и право на клеймо – «Поставщик двора его Императорскаго Величества» – на своих изделиях. С кинжалом работы Геурка Элизарова изображен М. Лермонтов на своем автопортрете.

Ремесленники Тифлиса.

Ремесленные мастерские, лавочки торговцев, тифлисские базары, цирюльни, кофейни-каваханы и духаны – вот та среда, откуда щедро черпали темы для своих произведений практически все тифлисские, да и не только тифлисские, писатели поэты, композиторы, художники. Сам Гришашвили своими произведениями был обязан именно этой богеме. Сборник стихов, принесший ему известность уже в молодости, назывался популярной фразой тифлисских лоти – кутил-ремесленников:

– "Не простудись, барашек джан!".

– В тифлисских винных подвальчиках, каваханах, духанах-садах – не только рождались творческие замыслы, но и, зачастую, осуществлялись там же. Сами названия этих заведений уже настраивали на поступок: "Симпатия", "Гемо" (Вкус), "Не уезжай, голубчик мой!", "Моди мнахе"(3айди, увидишь!), "Сам пришел" и множество, множество других. Завсегдатаями духанов были художник Нико Пиросмани и знаменитый тифлиский поэт Иетим Гурджи. Один рисовал ни стенах, другой писал в духанах свои стихи прямо на клеенках! Ему, Иетиму Гурджи, будучи в Тифлисе, с вдохновением читал свои стихи Сергей Есенин. А поэтические состязания ашугов и поэтов в этих заведениях! Великого русского композитора Петра Ильича Чайковского, когда он гостил в Тифлисе, чествовали в "Белом Духане" и в духане-саде "Ваза". Не стоит повторяться и перечислять имена не только известных армянских, грузинских, но и великих русских и других поэтов, писателей, художников, обожавших тифлисские духаны. Но отметить несколько почти позабытых имен тифлисских поэтов и ашугов, жизнь и творчество которых немыслимо представить без духанов, следует – Бечара, Азира, Гивишвили, Скандар-Нова.

– Эти духаны, по своей значимости в художественной жизни города, можно сравнить разве что только со знаменитыми парижскими кафе на Монмартре. Весь этот фантастический пласт культуры, к сожалению, постепенно исчез, вместе со временем романтиков тех лет, как, к примеру, исчез и "Фантастический кабачок" на Головинском проспекте, расписанный молодыми тогда художниками Ладо Гудиашвили, Сигизмундом Валишевским, Александром Петраковским, Сергеем Скрыпициным (Сэр Грей), Ильей Зданевичем и др.

– Огромное значение в жизни города имели различные ремесленные мастерские, в том числе и цирюльни-парикмахерские. Когда Вагаршак провозглашал тост за труд, людей труда, его, иногда, с удивлением спрашивали, почему он выбрал профессию парикмахера? Он с юмором, но гордо отвечал: – "А чем, она плоха?! Чем она хуже, чем работа, к примеру, дантиста? Я усаживаю своего клиента, как и дантист, в кресло, работаю в белом халате, со стерильными инструментами. Он лечит зубы, я занимаюсь вопросами гигиены и красоты волос и кожи. Разве гигиена не входит в медицину? Без гигиены – какое лечение! А поговорить по душам? Это же так важно для любого человека! А у дантиста, какие могут быть разговоры с клиентом, который дрожит от страха и боится открыть рот! Ведь разговоры по душам, веселая шутка, тоже лечат. Ко мне часто приходят не только здоровые клиенты, но и те, кому нездоровится. Вы посмотрите на них до и после наших процедур! Можете не узнать! А если сходить еще в серную баню, где над вами поработает терщик-кисачи и пропустить после этого стаканчик вина – вы будете чувствовать себя, как младенец! Кто сможет обойтись без нас! Мы настоящие Мастера Красоты! А всякий труд красив и уважаем.

– Как-то, заведующий парикмахерской – Coco, предложил Вагаршаку и мастеру Баграту поездку в Батум. – "Мы сможем совместить приятное с полезным. Нас пригласили принять участие в работе комиссии по отбору молодых мастеров. А по вечерам нас ожидают веселые застолья – с шашлычками, вином и всем прочим,– это я вам обещаю, только поедем вместе, не то мне одному не справиться" – уговаривал он друзей, в радужных красках описывая эту поездку.

Друзья с удовольствием согласились,– и помощь товарищу и приятное времяпровождение. Вскоре они приехали в Батум. Разместились в собственном доме одного из знакомых заведующего. Дом был небольшой, но ухоженный – с садом и хлевом, где хозяин держал корову и нескольких коз. Гостей разместили в небольшом флигеле во дворе, и все было чудно. Днем они присутствовали на экзаменах по мастерству молодых парикмахеров, а по вечерам Вагаршак и Баграт ожидали, с нетерпением, обещанного застолья. Но проходил день, другой, а застольем и не пахло. По утрам и вечерам хозяева, где они остановились, угощали их свежо надоенным молоком, сыром, домашним маслом и т.п. Так прошла неделя. Приближалось время отъезда, и Баграт не выдержал.– "А, где твои обещанные вино и шашлычки?",– спросил он у Coco, после очередной порции молока и мацони.– "Слушайте, ребята, вам, что мало вина и шашлычков в Тифлисе? Наконец то мы вырвались в дачное место! – море, чистый воздух, парное молоко! Когда вы еще сможете позволить себе такое? Сам бог велел нам перейти здесь на диету! А вино нас ждет, не дождется в Тифлисе. Там на диету не сядешь!" – Вагаршаку и Баграту нечем было возразить. В ту же ночь, когда друзья уже засыпали, в какой-то момент послышался шорох. Баграт и Coco подняли головы с подушек, затем включили свет. Они застали Вагаршака, натягивающего на себя брюки.– "Ва-то! Куда ты собрался посреди ночи?"– в один голос спросили они.– "Как куда? Вы же сами решили, что нам надо перейти на усиленную диету. Я с вами полностью согласен. И даже больше – я решил еще более усилить эту самую диету! Пойду сейчас в хлев и, не дожидаясь утра, когда меня угостят молоком, буду пить его прямо из вымени коровы и козы! Такого счастливого случая у меня больше может не быть!"– произнес лукаво, но с серьезным выражением лица Вагаршак. Услышав такое, друзья на миг оторопели, но затем уже долго в ту ночь не могли сдержать смеха, продолжая импровизацию на эту комичную ситуацию, a Coco, на следующий день, все же выполнил свое обещание.

Панорама Тбилиси

День Победы

– Ещё много радостного и грустного происходило с молодым человеком в то время – всего не рассказать, но вскоре Вагаршака призвали в Красную Армию. Восемь лет ступает он тропами войны – от Халхин-Гола до Победы в Великой Отечественной. Проходит все тяготы простого солдата в составе 465-го зенитно-артиллерийского полка, дойдя до Бреслау – так по-немецки назывался нынешний польский город Вроцлав. Все эти годы непоколебимо верит в победу. Его не покидают чувство юмора, оптимизм и доброта.

В самые тяжелые минуты жизнелюбие, веселая шутка спасают не только его, но и окружающих. Его любят и солдаты, с кем он делится последним, чем можно поделиться на войне, и командиры. В критические для страны дни 1942-го года, вступает в ряды Компартии, оставаясь ей верным до конца своих дней.

– Судьба его пощадила – он дождался Победной Весны. Встретил ее в Днепропетровске. В городе еще был комендантский час – после 22.00. можно было находиться на улице только при наличии спецпропусков, в том числе и военнослужащим. Вагаршак имел такой пропуск, когда его поздним вечером на улице задержал патруль для проверки документов.

Пока патруль удостоверялся в личности солдата, из радиорупора, установленного на улице, послышалась песня. Транслировали арию Ануш из одноименной оперы А. Тиграняна… Вагаршак зачаровано слушал мелодию своей, уже очень близкой земли. На глазах его были слезы. – "Почему плачешь, солдат?"– удивленно спросили патрульные. – "Послушайте!…, по радию передают мелодии моей земли! Я не надеялся, что услышу их, хоть никогда не сомневался в нашей Победе, но в своей личной судьбе не был уверен. А теперь я уверен – встреча близка! Это слезы нашей Победы"… – И это было правдой, а не сном.

– Приближалась долгожданная встреча. Встреча с любимым городом – Тифлисом-Тбилиси, где его с нетерпением ждали родные и близкие. Встреча с новой, уже совсем иной жизнью.

P. S. Когда наступает сентябрь

— На склоне лет, переезжая в родную Армению, Вагаршак, на многолюдном перроне тбилисского вокзала, в окружении провожавших его друзей с наполненными вином бокалами, проводниц, с интересом наблюдавших эту трогательную сценку, уже на ступеньках вагона, с грустью в глазах, обращаясь к любимому Городу, произнес:

Прощай, прощай, ты мой Тифлис!

Прощай зурна, прощай дудук,

Вином красным полный бурдюк!

Прощай, чемо шумный Майдан

И Авлабар – веселый, сладкий!

Серни бани и кисачи!

– Прощай, прощай, ты мой Тифлис!

Прощай, чемо Сирачхана

– Ах, Тамара – душа моя!

Сололаки! Ортачала!

– Прощай, прощай, ты Мой Тифлис!!!

– И добавив, в конце:– «А Алаверди, Дзер Цавт Танем – передаю Вам!»– медленно прошел в вагон своего отъезжающего поезда…

– Вагаршак любил рассказывать, что решился, как-то, написать о своей жизни, и отнес записи в одно из тбилисских издательств, предполагая, что они представляют интерес. Но редактор вежливо вернул ему рукопись, сказав:– "Дорогой мой, это самая обычная история, и вряд ли она будет кому-то интересна…".

2005 г.

notes

Примечания

1

До 1936 г. город известен под названием Тифлис (прим, автора).

2

Эриванская площадь – площадь Ленина. В настоящее время площадь Свободы (прим, автора).

3

Соломоновская улица – позже улица Желябова (прим, автора).

4

Армянский базар – ул. Леселидзе, с сетью прилегающих к нему улочек. Главная артерия торгово-ремесленного центра Тифлиса. Вместе с Майданом – самая экзотичная часть города (прим, автора)

5

Солдатский или Русский базар – назывался так ввиду того, что по воскресным дням здесь торговали, кроме прочего, и бытовыми изделиями, изготовленными солдатами из местного гарнизона (прим, автора).

6

Головинский проспект – ныне проспект Руставели (прим, автора).

7

Население Тифлиса принадлежало, в основном, к 5-ти конфессиональным общинам – православной, армяно-григорианской, католической, иудейской и мусульманской (прим, автора).