Текст книги "Израильский узел. История страны – история противостояния"

Автор книги: Григорий Трестман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

19. Еврейское государство

Со времени разрушения Второго храма и до 1948 г. институт собственного государства не имел отношения к судьбе евреев. Блуждая от одного чужого дома к другому, «или заключенные в стенах гетто, или защищенные могущественными авторитарными государствами, которые заботились о том, чтобы сохранить нерушимой власть над всеми своими подданными, евреи всегда пребывали в страхе перед государством и в надежде на государство». Это обобщение французского историка и социолога Пьера Бирнбаума, работу которого – естественно, в сокращенном виде – я хотел бы представить читателю, ибо тема утраченного и заново (через две тысячи лет) обретенного государства, безусловно, требует специального осмысления.

Только государство могло обеспечить евреям защиту от вооруженных банд или народного гнева, от религиозной ненависти или профессиональной зависти, пусть даже оно и брало за это чрезмерно высокую плату. С другой стороны, только государство способно было систематически изгонять их с насиженных мест, и именно таким образом, начиная с XIII века, усилиями английских, французских, испанских, португальских и германских монархов (а затем их республиканских «престолонаследников»), территория Европы постепенно очищалась от иудеев, чтобы стать, в конце концов, почти judenrein («чистой от евреев»). Проводившаяся Третьим рейхом политика неограниченного террора снова чуть ли не вплотную подвела континент к достижению той же цели, но прибегая уже не к изгнанию евреев, а к их физическому уничтожению.

Сионистскую идею собственного еврейского государства, которое только и способно обеспечить выживание евреев, сразу же стали интерпретировать в противоположных смыслах. Идет ли речь о «Еврейском государстве» (Теодор Герцль), идентичном таким, как структурированное французское или прусское и попросту перемещенном на Ближний Восток, или о государстве, как его понимал Макс Вебер, – наделенном функциональной бюрократической структурой, надежность которой гарантируется лояльностью всех граждан?

Чего хотят сами евреи? Государства, общественное пространство которого открыто для всех? Или именно еврейского государства, структуры и ценности которого будут нести на себе отпечаток еврейской традиции, а политическое пространство останется «резервированным» только для евреев?

Роль государства имеет решающее значение и для будущего Израиля, и для евреев диаспоры, так или иначе связанных с его судьбой, поскольку Израиль – единственное и первое в истории суверенное государство, способное при необходимости предоставить им реальную помощь и защиту. Однако рассмотрение роли государства в истории евреев не может сводиться только к Израилю и связям, какие существуют между диаспорой и Иерусалимом.

В основном евреи мира – лояльные граждане разных государств: от Франции до России, от Венгрии до США, от Аргентины до Австралии. Это миллионы людей.

Со времен Франко-прусской войны верность евреев государствам, в которых они жили, доходила до такой степени, что они, сражаясь в армиях этих государств, оказывались по разные стороны фронта и стреляли друг в друга. Хотя они молились одному и тому же Богу и одинаково отмечали религиозные праздники. В Европе конца XIX – начала XX века триумф крайнего национализма в национальных государствах усиливал привязанность евреев к их собственной национальной «воображаемой общине» и побуждал к участию в бесконечных бойнях, где они приносили себя в жертву во имя «своего» кайзера, «своей» конституционной монархии или «своей» республики.

К сожалению, история противостояния евреев на полях сражений XX века еще не написана, хотя она, безусловно, весьма поучительна.

В час рождения Государства Израиль, на средиземноморских пляжах, когда приверженцы Эцеля сражались за собственное виденье еврейского государства, – пролилась еврейская кровь. И пролита она была евреями. Но мы сейчас говорим о войнах, в которых евреи участвовали во имя их беззаветной преданности нееврейским государствам. И это чувство преданности в начале XX века было столь живо, что даже евреи, уже эмигрировавшие в Палестину, с началом военных действий 1914 г. спешно возвращались в Германию, чтобы сражаться в рядах кайзеровской армии.

Несколько десятилетий спустя французские евреи воочию увидели, что правительство Виши выкинуло их из общественной жизни. Они пытались протестовать, ссылаясь на свою верность отечеству и на медали, заслуженные ими в 1914–1918 гг. Когда французское государство осуществляло их депортацию, евреи были не в силах в это поверить: они были так преданы Петену, под чьим началом многим из них пришлось служить…

Подозрение в двоедушии евреев, которые в равной степени лояльны по отношению к государству, в котором живут, и к другим евреям диаспоры (а с 1948 г. – к Израилю) существовало всегда. Но особенно оно обострилось после издания огромными тиражами «Протоколов Сионских мудрецов». Это подозрение распространилось во многих странах и сделало положение евреев более чем дискомфортным.

Это стойкое, укоренившееся, подозрительное отношение к евреям только усилилось с образованием Государства Израиль, из-за чего положение евреев диаспоры в их родных странах становилось все более двусмысленным.

Повторяемые на все лады, во все времена и повсеместно – от Веймарской республики до сталинского Советского Союза или мусульманского Ирана – обвинения евреев в двойной лояльности показывают почти полную невозможность для них нормального участия в политической жизни, свободного выбора своих друзей и врагов. А если евреи диаспоры, вопреки всему, и приходят в политическую жизнь стран своего проживания (искренне и преданно полагая эти страны своими), то все равно несут на себе печать особого положения национального меньшинства, рассеянного по миру, а потому не вызывающего не только симпатии, но и доверия.

Впрочем, на протяжении истории евреи отлично умели налаживать отношения с политической властью.

Модель «придворного» еврея представляется в этом смысле весьма показательной. И при багдадском дворе эпохи Аббасидов, и в Испании (мусульманской и христианской) некоторые евреи попадали в число придворных, тем самым приобретая решающее влияние среди своих единоверцев. Однако триумф модели «придворного еврея» был связан с возникновением абсолютистского государства, с политикой меркантилизма, которая в XVII и XVIII веках заложила фундамент современного государства. Финансовые нужды государств были тогда настолько велики, что государи часто обращались за помощью к евреям. Самсон Вертхеймер, Ротшильды, Оппенгеймеры в Пруссии, Австрии и Франции стали олицетворениями могущества «придворных евреев», умевших быть незаменимыми. Оказывая финансовую поддержку власти, они играли важную роль в модернизации государства и, в частности, армии. Их близость к придворным кругам меняла и их самих – как в социальном, так и в культурном плане. И все-таки их положение оставалось шатким: например, в результате тайных интриг Йосеф Оппенгеймер, знаменитый прототип фейхтвангеровского еврея Зюсса, был казнен (1737).

Ханна Арендт подчеркивает уникальность отношений между «придворными евреями» и государством, которое опиралось на их богатства. Она полагает, что апогей политического могущества евреев был связан с триумфом абсолютистского государства. По ее мнению, «государство, вовлеченное в новые виды экономической деятельности, было заинтересовано в том, чтобы предоставить евреям определенные привилегии и рассматривать их как особую группу. Государство не могло позволить им ассимилироваться, слившись с остальным населением, которое отказывалось давать ему, государству, кредиты… Национальное государство нуждалось в том, чтобы евреи оставались обособленной группой и не входили в классовую структуру общества, сами же евреи нуждались в сохранении своей идентичности и в выживании именно в качестве группы».

Согласно Арендт, в XX веке торжество империализма поставило под вопрос главенствующую роль государства, которое в этот момент внезапно порвало свою особую связь с евреями. Они, не имевшие своего государства, теперь оказались в положении более чем неустойчивом.

Условия для превращения традиционного антисемитизма в специализированную и налаженную машину уничтожения созрели уже тогда: евреи могли жить обособленной группой, вне общества, до тех пор, пока почти гомогенный государственный аппарат нуждался в них и был заинтересован в том, чтобы их защищать. Упадок государственного аппарата привел к дезинтеграции еврейского общества, которое так долго было с ним связано… Стремительная модернизация общества подорвала прежний политический статус евреев – верных слуг государственной власти, лишенных собственного государства.

Пьер Бирнбаум в связи с этим выдвигает ряд вопросов.

Что произойдет с привилегированными отношениями евреев с государством, когда последнее мало-помалу начнет утрачивать:

свое доминирующее влияние;

свои претензии на контроль – во имя универсального разума – над обществом в целом?

Когда ценности, на которых сейчас базируется государство (общественные институты, общие интересы и т. д.) отступят на второй план перед ценностями, порожденными рынком и свободной конкуренцией?

Когда – под влиянием глобализации – государство частично откажется от контроля над своим общественным пространством?

Когда, наконец, под воздействием быстрого формирования общеевропейского пространства (которое тоже присвоит часть прерогатив государства) оно – не только в идеологической сфере, но и в реальной жизни – лишится своей центральной регулирующей роли, уступив ее гражданскому обществу?

Чем более «скромным» становится государство, чем более оно отступает на задний план, тем в большей мере само общество принимает на себя функции социального регулирования.

Как же должны евреи, которые раньше связывали свою судьбу с судьбой сильного государства, реагировать на такую трансформацию с далеко идущими последствиями?

Как они могут приспособиться к этой новой ситуации, предполагающей ослабление их основного союзника?

Какую стратегию выберут евреи, как они смогут вернуться в общество, став всего лишь незначительным меньшинством среди других меньшинств, «общиной», которая по причине своей слабости рискует быстро оказаться на обочине общественной жизни?

Это не только вопросы ближайшего или отдаленного будущего. Они вырастают уже из нынешней ситуации, новой и трудной, с которой сталкиваются евреи в обществах, подобных французскому, где само государство не перестает подвергать оценке «удельный вес» разных общин.

В наше время, когда государство постепенно сдает свои позиции, евреи все чаще выбирают «приватную» карьеру, в которой богатство индивида значит куда больше, чем формальная связь с государством.

По мнению Давида Виталя, в США евреи отнюдь не приблизились к власти, а попросту адаптировались к американской индивидуалистической идеологии и в XXI веке неминуемо должны будут исчезнуть.

Значит ли это, что евреи превратятся в рядовых зрителей исторического действа, на ход которого вне границ своего государства уже никак не смогут влиять, и еврейское государство, Израиль, будет с этих пор единственным и полномочным представителем, единственным «актером» – коллективным субъектом, наделенным качеством историчности?..

Все эти вопросы, в их историко-политической сути, безусловно, возникли отнюдь не сегодня, а были, и не только в теоретическом плане, актуальными (хотя и формулировались иначе в обстоятельствах своего времени) уже в момент создания Государства Израиль.

Но весной 1948 г. вопросы такого рода утрачивали значимость перед иной, совершенно конкретной, неотложной задачей – выжить!

20. Выстоять и отстоять!

СССР и арабские государства, а вслед за ними левые всего мира громогласно заявляли, что создание Израиля – результат капиталистическо-империалистического заговора. Пол Джонсон утверждает в «Популярной истории евреев», что факты говорят о другом. Пригласим его на нашу кафедру.

«Ни американский Госдепартамент, ни британский Форин-Офис не желали еврейского государства.

Американский военный министр Джеймс Форрестол резко осуждал еврейское лобби:

“Никакой группе в нашей стране не следует позволять влиять на нашу политику до такой степени, чтобы это угрожало нашей национальной безопасности”.

Заявление Форрестола тем более любопытно, что он являлся главой одного из крупнейших банкирских домов США, так что его позицию можно считать и позицией американского капитала.

Английские и американские нефтяные компании еще сильнее противились новому государству. Выступая от их имени, Макс Торнберг из компании “Калтекс” сказал, что Трумэн “покончил с моральным престижем Америки и уничтожил веру арабов в идеалы”. Невозможно указать ни на одну мощную экономическую силу в Британии и США, которая содействовала бы созданию Израиля. В политическом же отношении в обеих странах в те годы большинство друзей Израиля находилось “слева”».

* * *

На самом же деле, если и был заговор с целью создания Израиля, то Советский Союз был его активнейшим участником. С 1944 г. «дядюшка Джо» (так Черчилль называл Иосифа Сталина) в течение некоторого времени позволял себе просионистские жесты (разумеется, не внутри СССР). Сталин полагал, что создание Израиля – конечно, социалистического и оказывающегося в орбите влияния Советского Союза – должно ослабить английское влияние на Среднем и Ближнем Востоке. Впрочем, относительно «еврейского социализма» Сталин едва ли питал какие-то иллюзии. В отличие от Пола Джонсона, позволим себе думать, что потенциальная социалистическая ориентация еврейского государства, скорее всего, мало занимала Сталина и рассматривалась им как удобная во внутриполитическом отношении, позволяя сместить акценты с политики антибританской на «пролетарский интернационализм» и при этом не изменять курс набирающего силу в СССР государственного антисемитизма. Англичан Сталин ненавидел не меньше, чем евреев, и здесь ему представилась замечательная возможность столкнуть лбами своих врагов.

Когда палестинские дела обсуждали в ООН (в мае 1947 г.), замминистра иностранных дел СССР Андрей Громыко вызвал у всех удивление, объявив, что его правительство поддерживает образование еврейского государства, и проголосовал соответствующим образом.

13 октября 1947 г. Семен Царапкин, глава советской делегации в ООН, предложил членам Еврейского агентства тост «За будущее еврейское государство». В ходе решающего голосования Генеральной Ассамблеи 29 ноября весь советский блок проголосовал в пользу Израиля, а впоследствии советская и американская делегации дружно работали над графиком вывода английских войск. И это еще не все. Когда Израиль 14 мая 1948 г. провозгласил независимость и президент Трумэн немедленно сообщил о его признании де-факто, Сталин пошел дальше и менее чем через три дня сообщил о признании Израиля де-юре и об установлении с новым государством дипломатических отношений. Но важнее всего было решение правительства Чехословакии (в соответствии с указаниями Сталина) продавать новому государству оружие. Для переброски оружия в Тель-Авив по воздуху был выделен специальный «аэродром подскока» (до сих пор местоположение этого объекта покрыто тайной)…

Правда, в последнее время появилась и такая прелюбопытная версия. В результате тщательного изучения материалов, связанных с голосованием по вопросу о создании еврейского государства, профессор истории Бени Морис пришел к неожиданному заключению: большинства в пользу Израиля представителям сионистских кругов собрать не удалось бы, если бы… не взятки (израильская газета «Вести», 13.05.10). Согласно утверждениям профессора Мориса, делегации некоторых латиноамериканских стран отдали свои голоса в пользу будущего еврейского государства, получив за это денежную мзду. В одном случае речь шла о 75 000 долларов, в другом – о 45 000. На вопрос, какие это страны, профессор Морис отвечает уклончиво. Впрочем, это понятно: кому придет в голову документировать факт вручения взятки и факт ее получения? Даже в расчете на жажду исторической правды у потомков… Что ж, деньги вполне весомый фигурант в международной политике, особенно в такой справедливой и неподкупной организации, каковой является ООН…

Случись английская эвакуация годом позже, и США, и СССР могли занять иную позицию. Израиль умудрился проскользнуть в узкую историческую щель, открывшуюся на несколько месяцев в 1947–1948 гг. Это была неслыханная удача или, как представляется сегодня, Божий промысел. А что касается взяток, то деньги в Божьем промысле тоже не последний аргумент.

Если толчком к началу ухода англичан послужили террористические акции, осуществлявшиеся под руководством Бегина, то рождение еврейского государства обеспечил Бен-Гурион. Ему пришлось действовать в ситуациях, когда ишув стоял на грани гибели. После решения ООН о разделе Палестины арабы вознамерились уничтожить все еврейские поселения и стали нападать на них. Ассам-паша, генеральный секретарь Лиги арабских стран, заявил по радио: «Это будет война на уничтожение, резня, которая для нас чрезвычайно важна».

Еврейское командование было настроено решительно, но его ресурсы были незначительны. К концу 1947 г. Хагана имела в своем распоряжении 17 600 винтовок, 2700 автоматов, около 1000 пулеметов и от 20 000 до 43 000 человек, в разной степени подготовленных. Бронетехники, артиллерии и авиации практически не было.

В 1945 г. семь арабских государств создали Арабскую лигу – формально организацию экономического и культурного сотрудничества, а фактически – панарабский военно-стратегический блок. К весне 1948 г. арабы сколотили внушительное войско на основе регулярных частей: 10 000 египтян, 7000 сирийцев, 3000 иракцев, 3000 ливанцев плюс Арабский легион из Трансиордании – 4500 солдат, грозная сила под командованием англичанина, кадрового офицера, дослужившегося до генеральского звания, Джона Глабба. Арабы называли его «Глабб-паша». Майнерцаген замечал в связи с этим:

«В высшей степени несправедливо, что евреям не позволяется приглашать людей своего народа, тогда как Арабский легион, вооруженный, экипированный, финансируемый и управляемый британцами, вместе с объединенными армиями Ирака, Сирии, Саудовской Аравии и Египта, движется на Палестину, чтобы атаковать евреев».

Как пишет Нетаньягу, во всем мире господствовало мнение о том, что арабская агрессия очень скоро положит конец независимому существованию Израиля. Он приводит факты, согласно которым в тот ужасный год на полях сражений погибли 6000 еврейских бойцов, многие из которых прибыли в Эрец-Исраэль, уцелев в нацистских лагерях смерти. Все еврейское население страны составляло тогда 600 000 человек. Уровень потерь соответствовал тому, как если бы в сегодняшней войне США потеряли три миллиона своих солдат.

Вот что об этом времени рассказывает Юлий Марголин.

На первом этапе войны – с 30 ноября 1947 до 15 мая 1948 гг. – евреи имели дело с вооруженными силами местных арабов. На дорогах начались нападения и поджоги. Еврейский торговый центр в Иерусалиме был разграблен и сожжен арабской толпой. Еврейским селениям и городам удалось отстоять себя, кроме четырех деревень к югу от Иерусалима (Гуш-Эцион), лежавших в стороне, полностью в арабском окружении. Гуш-Эцион после долгого сопротивления был взят в день объявления независимости и дотла разрушен. Каждое попавшее в руки арабов еврейское поселение разрушалось ими до основания. Когда Гуш-Эцион был отбит спустя почти двадцать лет, в ходе Шестидневной войны, местонахождение одного из поселений, Алон-Швут, было найдено только по дубу, который арабы почему-то не сожгли, что на них не похоже.

Целью арабов было прервать связь между отдельными еврейскими районами. Им удалось отрезать от побережья Негев, Иерусалим и Западную Галилею. В марте 1948 г. создалось положение, когда на многих дорогах связь поддерживалась караванами под вооруженной охраной или на броневиках.

10 января из Сирии вышел отряд в 900 человек под командой небезызвестного нам Каукджи, носивший название «освободительной армии». Отряд атаковал ряд поселений и в феврале дошел до Тират-Цви в Иорданской долине, где был отбит с большими потерями. Постепенно еврейская оборона крепла. В апреле Каукджи был разбит в Галилее и отступил к Дженину, сохранив часть артиллерийских орудий, которые были перевезены в Иерусалим и начали обстреливать еврейскую часть города.

Первой крупной операцией евреев был прорыв блокады Иерусалима (операция «Нахшон»). В боях 6–15 апреля была взята хорошо укрепленная арабская деревня Кастель по дороге на Иерусалим и восстановлено сообщение с городом. В том же месяце Хайфа и Тверия были заняты евреями. 25 апреля Эцель атаковал предместье Яффы – Маншие. После трехдневных боев продвижение было остановлено англичанами. 13 мая Яффа была занята Хаганой. В первой половине мая евреями был взят Цфат и блокирован Акко. Евреи также заняли около ста арабских деревень. К этому времени прибыли первые партии оружия из Чехословакии.

15 мая 1948 г. (сразу же после объявления независимости еврейского государства) началось вторжение египетских, иорданских, иракских, сирийских и ливанских войск. Саудовская Аравия и Йемен участвовали в этом нашествии символически. Арабский легион короля Абдаллы с самого начала как часть войск мандатной власти находился на территории Западной Палестины. Самолеты противника бомбардировали Тель-Авив. Иерусалим был снова отрезан, с юга египетские танки устремились к Тель-Авиву. На севере сирийцы ворвались в Галилею и подошли к Дгании. После десятидневного сопротивления еврейский квартал в Старом городе Иерусалима был взят легионерами Глабб-паши.

В «Очерке истории еврейского народа» приводятся следующие сведения. 1 июня 1948 г. Эцель сообщил о своем роспуске во всей стране, кроме Иерусалима, и о вступлении своих бойцов в ряды регулярной армии. В эти же недели были заложены основы воздушного и морского флотов. Прибыли новые иммигранты, отправлявшиеся на фронт после прохождения короткого военного обучения. Появились также добровольцы из-за границы. Была завершена мобилизация в ряды действующей Армии обороны Израиля.

11 июня 1948 г. благодаря усилиям специального посредника ООН шведского графа Бернадота было заключено перемирие на один месяц.

Граф Бернадот пытался использовать временное прекращение военных действий и предложил новый план для урегулирования конфликта между евреями и арабами. Этот план заключался в присоединении арабской части Палестины к Трансиордании; установлении надзора ООН за еврейской иммиграцией; предусматривались территориальные изменения – включение Негева в пределы Трансиордании и взамен этого присоединение всей Западной Галилеи к Израилю. Обе стороны отклонили этот план. Арабы отказались также принять предложение Бернадота о продлении перемирия еще на месяц.

Кроме того, и в ишуве клокотали страсти и распри.