Текст книги "Израильский узел. История страны – история противостояния"

Автор книги: Григорий Трестман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

22. От перемирия до победы

«С 15 мая 1948 г. арабская печать трубила о победах арабов в Эрец-Исраэль, – пишет взыскательный историк Владимир Фромер, которому я передаю слово. – В Совете Безопасности ООН лишь жалостливые американцы требовали немедленного принятия резолюции о прекращении огня, чтобы спасти евреев. Но представитель Великобритании сэр Александр Каддоган был против. Арабы побеждали. Евреи получали по заслугам. К чему же торопиться? Рафинированный английский джентльмен лишь морщился, когда ему говорили об этих “несчастных евреях”: сами, мол, виноваты».

Отвлекусь, хочу рассказать об одном случае. Корреспондент телеканала из Газы «Аль-Акса ТВ» взял интервью у арабской старухи, принявшей участие в марше у израильско-иорданской границы 13 мая 2011 г., в день так называемой «накбы»:

– Кто вы? – Я из Аль-Халиля (Хеврона). Из семьи Джабер.

– Сколько вам лет?

– Девяносто два.

– И вы помните день пятнадцатого мая сорок восьмого года, день «накбы»?

– Как же не помнить? Аллах захочет, и мы похороним Израиль и перебьем всех евреев своими руками, как перебили их когда-то в Аль-Халиле! Я жила при британцах, и я помню, как убивали евреев в Аль-Халиле. Мы тогда их истребили. Мой отец их лично убивал и принес домой кое-какие вещички…

Комментарии излишни…

Но постепенно сквозь дымовую завесу арабской пропаганды стали проступать контуры подлинного положения вещей. Тут уж Каддоган заторопился. Надо было бросить арабам спасательный круг. По предложению английского представителя Совет Безопасности призвал 29 мая воюющие стороны заключить перемирие сроком на месяц. Арабы дали свое согласие лишь 13 дней спустя, когда их армии оказались на грани полного истощения.

Согласие о прекращении огня вступило в силу 11 июня. Совет Безопасности решил также направить в зону конфликта графа Фольке Бернадота в качестве посредника.

Посредника, отмечает Фромер, с весьма ограниченными полномочиями. Бернадот – член шведского королевского дома – спас в конце Второй мировой войны около десяти тысяч евреев от уготованной им нацистами участи. Он был человеком серьезным, обстоятельным, но не обладавшим ни широтой кругозора, ни твердостью характера.

Прекращение военных действий позволило обеим сторонам перевести дыхание и заново осмыслить сложившуюся ситуацию. И в еврейских, и в арабских штабах шла напряженная работа. Подводились предварительные итоги, обсуждались перспективы на будущее. Арабское командование понимало, что гордиться ему особенно нечем. План захвата Тель-Авива, Хайфы и разгрома евреев за две недели провалился.

Легион Глабба завяз в Иерусалиме, понеся невосполнимые потери. Продвижение египетских войск было остановлено у Ашдода. Иракцы, поначалу добившиеся успеха в Дженине, потеряли в последующих боях столько бойцов, что боялись сдвинуться с места.

Ливанцы вообще ничего не добились.

Лишь сирийцам удалось захватить небольшой плацдарм на израильской территории.

Но и у еврейского руководства не было оснований для радости. Правда, вражеские армии были остановлены. Но египтяне контролировали большую часть Негева. Иракские войска – хоть и сильно потрепанные – находились всего в шестнадцати километрах от средиземноморского побережья. Угроза еврейскому Иерусалиму не миновала. Сирийцы, окопавшиеся на западном берегу Иордана, угрожали всей Восточной Галилее.

Еврейские потери были тяжелыми. За месяц боев погибли 1176 человек, из них 876 бойцов первой линии. Измученные израильтяне остро нуждались в оружии и пополнении.

В соответствии с условиями перемирия ни одна из сторон не имела права использовать передышку для наращивания военной мощи. Но израильское руководство делало то, что было нужно для спасения государства. Все остальное просто не имело значения. Семь судов с грузом оружия и боеприпасов уже достигли берегов Израиля. Полным ходом шла реорганизация армии. Обучались новобранцы. Формировались новые полки.

Страна была поделена на три фронта. Фактическим верховным главнокомандующим был Давид Бен-Гурион. Его санкция требовалась для выполнения любых оперативных шагов. Даже переброску роты солдат с одного участка на другой нельзя было провести без его разрешения. Подобная практика сковывала инициативу командиров. К тому же ребром встал вопрос о назначении командующих фронтами. Бен-Гурион, изначально не выносивший в Хагане и Пальмахе «партизанщины» с ее вольным духом и отсутствием дисциплины, хотел назначить командующими бывших офицеров британской армии Мордехая Маклефа и Шломо Шамира. Они, мол, учились военному искусству. Старик (так называли Бен-Гуриона уже тогда, хотя он был еще отнюдь не стар; вспомним, так же называли Ленина в кругу старых большевиков) считал, что всему можно научиться: писать стихи, сочинять музыку, рисовать картины и, разумеется, командовать войсками.

Начальник оперативного отдела генштаба Игаэль Ядин полагал, однако, что военный талант и интуиция даются от Бога. Если их нет, то никакая учеба не поможет. По его мнению, Игаль Алон, Ицхак Садэ, Моше Кармель и Шимон Авидан, не служившие в британской армии, гораздо больше подходили для роли командующих фронтами, чем Маклеф и Шамир. Но Бен-Гурион стоял на своем. Ядин в качестве крайнего аргумента подал в отставку. Началось нечто вроде первого правительственного кризиса. Была даже создана правительственная комиссия для внутреннего разбирательства. Лишь с большим трудом согласился Бен-Гурион назначить командующим Игаля Алона. Ни разу ему не пришлось пожалеть об этом.

А тут еще произошел эпизод с «Альталеной». После приказа Бен-Гуриона открыть по судну огонь погибли 15 человек. Бегин впал в ярость. Но, пишет Фромер, у этого человека была великая душа, и он не отдал приказ, который мог развязать в стране гражданскую войну…

Арабы попали в ловушку собственной пропаганды. Слишком уж громко возвещали они о своих мнимых победах и не могли теперь идти на попятную. В Египте, в Сирии, в Трансиордании – вообще всюду арабскому населению внушалось, что Совет Безопасности спас евреев, навязав арабам перемирие. Но война, мол, еще не закончена, и следующий ее этап приведет арабов к окончательной победе.

Все это вполне в духе арабской риторики, описанной египетским социологом Халимом Баракатом:

«Арабское общество склонно к велеречивости и патетике, ибо арабы не из тех людей, которые говорят, только когда это служит их целям и планам. Араб выражает свои взгляды и чувства, не задумываясь, пойдет это ему на пользу или во вред. На Западе же люди высказываются, только когда им это выгодно. Такая свободная непосредственность самовыражения в арабском обществе способствует, в частности, разрядке напряженности, являясь как бы катарсисом, очищающим дух. Она дает арабу ощущение, что он преодолел свое бессилие».

Когда 8 июля – еще до истечения срока перемирия – в Негеве возобновились бои, арабам грех было жаловаться. Они сами этого хотели.

Профессор современной истории Тель-Авивского университета. Эли Барнави так представляет дело: арабам пришлось столкнуться с неузнаваемо изменившимся противником. Благодаря интенсивной мобилизации, израильская армия за три недели удвоила свой численный состав и насчитывала уже 60 000 солдат. Надлежащим образом организованная и оснащенная, она отныне представляла собой серьезную силу, которая вскоре перехватила у противника инициативу, чтобы больше не выпускать ее из своих рук.

Начиная с 8 июля, египтяне пытались вновь перейти в наступление на юге, но были отброшены. На севере сирийцы уже не представляли серьезной опасности. Израильтяне взяли Назарет, после чего была очищена вся Западная Галилея. 11 июля израильские войска освободили город Лод с его международным аэропортом, а на следующий день – соседний город Рамле. Контрнаступление трансиорданского легиона было отбито, и легионеры понесли тяжелые потери. Тель-Авив более не был изолирован. Основные дороги страны находились отныне в руках израильтян.

17 июля ООН установила еще одно перемирие, которое должно было продлиться до середины октября. Последняя серия военных действий разворачивалась в основном на юге. С 14 по 19 октября, в ходе операции «Йоав», израильская армия заставила египтян покинуть город Беэр-Шеву и всю западную часть пустыни Негев. Вместо того, чтобы открыть второй фронт, трансиорданский легион (союзники Египта) совершил перемещение к Бейт-Лехему и Хеврону, чтобы заполнить пустоту, оставленную египтянами при бегстве. В районе Фалуджи (северная часть Негева), где израильские войска окружили 4-ю египетскую бригаду, громче всех египтян выражал свое негодование по поводу разложения, которое подтачивает всю его страну, молодой офицер по имени Гамаль Абдель Насер.

Израильтянам оставалось довести до конца освобождение Галилеи на севере (что и произошло 29–31 октября) и Негева на юге. Но операция «Хорев» (25 декабря 1948 г. – 7 января 1949 г.) достигла большего: пять бригад под командованием Игаля Алона перешли государственную границу, проникли на север Синая, на территорию Египта, и стали продвигаться в направлении Эль-Ариша, взятие которого должно было завершить окружение сектора Газа. Это уже было слишком с точки зрения Вашингтона и его союзников, которые опасались крушения арабских прозападных режимов. Опасения были не напрасны. Каир сотрясала волна ожесточенных демонстраций, и 28 декабря премьер-министр Нукраши-паша был убит «братьями-мусульманами». Бен-Гурион уступил международному давлению и отозвал войска. Египетские солдаты, попавшие в окружение в районе Фалуджи, смогли вернуться домой.

Война за независимость завершилась.

Территория Эрец-Исраэль после Войны за независимость

Эта первая арабо-израильская война, пишет Эли Барнави, была самой долгой (девять месяцев) и самой смертоносной для израильтян: погибли 6000 человек (из них 2000 мирных жителей) – иначе говоря, 1 % еврейского населения. Но Израиль выжил. Он вышел из этого испытания с новыми силами, доказав свою потрясающую жизнеспособность, с большей и лучше защищенной территорией, чем та, которая причиталась ему согласно резолюции о разделе Палестины.

В то же время этот первый этап конфликта вверг Израиль более чем на полвека в состояние войны. Несколько сот тысяч палестинцев вступили на путь изгнания. «Проблема беженцев» впоследствии вызрела в международную проблему, возможность решения которой забрезжила только сейчас.

Впрочем, забрезжила ли? Ниже мы рассмотрим и этот вопрос.

Еврейская диаспора с тревогой следила за перипетиями войны, и сотни добровольцев приезжали, чтобы оказать своему государству действенную помощь.

Израиль родился в обстановке двусмысленности, он был антиимпериалистической силой в глазах своих друзей и в своих собственных глазах, но колониальной силой в глазах своих врагов.

Израиль положил начало новому порядку в регионе. Рождение Израиля и его победа в Войне за независимость породили королевство Иорданию и палестинскую национальную общность. Создание Государства Израиль навсегда в корне изменило отношения между евреями и неевреями. Как раз в этом и заключалась основная цель политического сионизма.

Вряд ли наша картина была бы полной, если бы мы не поместили здесь мнение представителя проарабской позиции. Так уж получилось, что эту роль у нас выполняет профессор советской школы Е. Пырлин. Он, безусловно, опровергает утверждение о том, что Палестинская война (так именует противная сторона Войну за независимость 1948–1949 гг.) началась в результате нападения арабских стран на Израиль после провозглашения его независимости 14 мая 1948 г. Надо сказать, что даже Большая Советская энциклопедия в вышедшем в 1950 г. втором томе второго издания пишет, что Арабская лига «разжигала арабо-еврейскую вражду в Палестине и в мае 1948 призвала арабские государства к войне с Государством Израиль». Согласно же концепции Пырлина, все было иначе: «командование Хаганы пришло к выводу, что единственное решение заключается в том, чтобы взять инициативу в свои руки и попытаться осуществить военное решение, перейдя в наступление»; отряды Хаганы должны были путем террора вынудить арабов бежать со своих насиженных мест. В итоге профессор приходит к весьма оригинальному открытию: все беды – от евреев…

23. Неоконченная война

А каковы итоги Войны за независимость? Если подойти без предубеждения, мы увидим: война до сих пор не окончилась. Вместе с тем, Война за независимость является важным историческим рубежом. Она – здесь мы уступим трибуну Джону и Давиду Кимхи – стала началом напряженности на Ближнем Востоке и была первой в серии вооруженных столкновений и войн:

«Несмотря на то, что война начиналась не как конфликт между Израилем и арабским миром, а как восстание евреев против британского мандата в Эрец-Исраэль, она завершилась поражением как для британских мандатных властей, так и для арабских стран. Арабы понесли тяжелые потери, но морально-политический ущерб Британской империи был невосполним: за одно десятилетие англичане утратили все свои позиции на Ближнем Востоке, и предстояла неизбежная потеря непосредственной власти над богатыми нефтяными источниками этого района».

* * *

Британцы не хотели мириться с ситуацией; они мыслили прежними колониально-имперскими категориями и искали возможности восстановить свое влияние.

Против такой позиции Великобритании выступили три человека, преследовавшие на Ближнем Востоке лишь ограниченные цели, но они знали, чего хотят, и были преисполнены решимости добиться желаемого. Это были Сталин, Бен-Гурион и король Абдалла.

Сталин изложил свою позицию британскому министру иностранных дел Эрнесту Бевину в приватной беседе в Москве, заговорив о Ближнем Востоке. Он готов согласиться с законными английскими позициями в этом районе. Русские не станут чинить англичанам никаких препятствий и не помогут тем, кто этого хотел бы. Они будут проводить строго нейтральную политику в конфликте Великобритании с Египтом (его должны были обсуждать в Совете Безопасности) и в проблеме Эрец-Исраэль. Сталин ставил только одно условие: англичане одни берут на себя ответственность за Ближний Восток, ни в какой форме не привлекая американцев. В этом и заключалась цель Сталина: он хотел удалить британцев с Ближнего Востока, не допустив при этом в регионе возрастания американской роли, и прекрасно понимал, что англичанам без помощи Америки не на что здесь рассчитывать, а США не станут действовать без «приглашения» со стороны британцев. Англичане же настороженно относились к политической активности США, распространившейся сразу после окончания мировой войны на зоны традиционного влияния Великобритании, так что легко поддались на уловку «советского нейтралитета».

Английское правительство также полагало, что британские интересы защитят арабские союзники – Фарук в Египте, Абдалла в Трансиордании, Нури Саид в Ираке. Месяцев за шесть до того, как Сталин беседовал с Бевином, Эттли пришел к окончательному выводу, что американцев надо заставить – раз нельзя их уговорить – разделить с англичанами ответственность за Ближний Восток. Несомненно, что такая позиция Эттли как раз и побудила Сталина принять удивившее мир решение поддержать создание еврейского государства в Эрец-Исраэль. Сталин напал на арабских руководителей за то, что они сосредоточивают внимание своих народов на борьбе с сионистами вместо того, чтобы направить народный гнев против «англо-американского империализма».

Единственную в своем роде роль сыграл Бен-Гурион. В этой борьбе он был тем человеком, чьи идеи воплощались в жизнь быстрее и полнее, чем идеи любого другого политика. Убедившись осенью 1945 г., что англичане склонны уйти из Палестины, он стал размышлять о будущем и несравнимо опередил проницательностью всех – и сторонников, и противников. Если бы не он, евреи Эрец-Исраэль оказались бы беспомощными перед лицом уготованного им испытания с политической и практической точек зрения, уж не говоря о военной.

Бен-Гурион не ограничивался лишь военными проблемами. Он знал, что ему предстоит. Он хотел не только армии и не только победы. Победа и армия нужны были как фундамент нового Израиля, где воедино сплавятся сионистская идеология и традиционные духовные накопления мирового еврейства, чтобы породить новую небывалую действительность. Верно, что он допускал и крупные ошибки. Он обнаружил близорукость в проблеме арабов. Он не терпел глупцов и был непокладист со своими соперниками. И все же арабам и англичанам явно не повезло, что на их пути встал человек такого калибра.

Третий в этом триумвирате – король Абдалла – историками обычно считается орудием английской политики и проводником воли генерала Глабба. Мнение это в корне ошибочное. В отличие от остальных арабских лидеров (и англичан), Абдалла точно знал, чего он хочет. Он стремился овладеть Иерусалимом и хотел удалить другие арабские страны из Эрец-Исраэль. Если кому-нибудь и удалось подчинить своей воле остальных, то это Абдалле, который подчинил себе Бевина и Глабба, а не наоборот. Абдалла добился своих ограниченных целей, подобно тому, как Бен-Гурион добился своих. То же самое удалось Сталину или, по крайней мере, его наследникам.

Не то с англичанами. В общеисторической перспективе поражение в Эрец-Исраэль потерпели именно они. Война в Эрец-Исраэль стала началом переворота на Ближнем Востоке. За десять лет по ее следам совершились: изгнание Англо-Иорданской нефтяной компании из Ирана; эвакуация англичан из Египта и Судана; ликвидация режима Фарука; изгнание сэра Джона Глабба из Иордании и отмена иорданцами договора о дружбе с Великобританией; провал англичан у Суэца; переворот в Ираке.

В итоге этих событий на ближневосточном небосклоне начала восходить советская звезда: появилось советское влияние, столь долго не допускавшееся в этот район мира, и СССР, наконец, предъявил свои требования.

Война за независимость не только заложила фундамент Государства Израиль, но и была провозвестницей арабских революций на Ближнем Востоке.

В чем же должны заключаться конечные цели арабского возрождения?

В уничтожении Израиля?

Или новое поколение арабских вождей придет к более мудрому решению?

Эти вопросы возникали и в 1949-м, в конце Войны за независимость, и сейчас, когда кольцо новых арабских революций все туже сжимается вокруг Израиля.

Тогда, в 1949-м, решение и в самом деле было найдено. Лидеры арабских государств опробовали менее опасные для них пути продолжения войны. Отказавшись признать еврейское государство, они наглухо закрыли общие с ним границы. Арабские страны отказывались допускать на свою территорию всех, у кого была виза на въезд в Израиль. Поэтому направлявшиеся на Ближний Восток вынуждены были запасаться двумя, а то и тремя паспортами, вспоминает Игаль Алон. Кроме того, арабы установили экономическую блокаду не только самого Израиля, но и тех стран, которые поддерживали с ним экономические связи. Наиболее эффективной эта блокада оказалась в Акабском заливе: здесь, на южной оконечности Синайского полуострова, в Шарм-аш-Шейхе мощные египетские батареи держали под прицелом вход в залив, так что за семь лет в новый израильский порт Эйлат, на который возлагалось столько надежд, не смогло войти не одно судно. Арабский бойкот фактически распространился на весь мир. Он предусматривал самые разнообразные меры: компании, которые отважились торговать с Израилем, заносились в «черные списки». Самолетам, державшим курс на Израиль или из него, запрещалось пролетать над арабскими территориями. Суэцкий канал был закрыт для израильских судов и для судов с израильским фрахтом (в нарушение Константинопольской конвенции 1888 г., согласно которой проход через канал должен быть гарантирован судам всех стран, как в мирное, так и в военное время).

Не успели еще просохнуть чернила на соглашениях о перемирии, как арабы начали подкреплять свои попытки изолировать, сломить голодом и экономически обескровить Израиль еще и насильственными действиями. С 1949 г. на территорию Израиля стали проникать вооруженные банды. Поначалу все, казалось, было вполне обыденно для Востока. Небольшие вооруженные группы угоняли скот, похищали урожай, совершали в пограничных поселениях мелкие кражи. Однако скоро стало ясно, что все эти набеги тщательно организованы, что за ними стоят арабские государства и что все это – не что иное, как начало необъявленной войны в малых масштабах. Когда набеги участились и, помимо краж и поджогов, начались еще и убийства мирных жителей, Израиль обратился за помощью в ООН. Эта организация заявила, что прекратить бандитизм или помешать его расширению она, увы, не в силах; насилие, конечно, очень печальное, достойное всяческого сожаления явление, однако со временем оно, несомненно, изживет себя…

Арабские страны, воспользовавшись соглашением о перемирии, повели мощную дипломатическую атаку, требуя буквального выполнения резолюции Генеральной Ассамблеи ООН от 29 ноября 1947 г., т. е. интернационализации Иерусалима и возвращения к границам, определенным в этой резолюции. Ясно, что, отвергнув решение ООН, напав на государство Израиль и заняв его территорию, предусмотренную планом раздела Палестины (Иудею и Самарию заняла Трансиордания, Газу – Египет), арабы сами несут ответственность за происшедшие после принятия резолюции ООН перемены. Арабскую дипломатию это обстоятельство ничуть не смущало.

Кроме того, арабские государства предъявили требование, которое ООН по рекомендации назначенного ею посредника Бернадота поддержала, – о возвращении арабских беженцев.