Текст книги "Путь к Дураку. Книга 2. Освоение пространства Сказки, или Школа Дурака"

Автор книги: Григорий Курлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)

Десятое занятие

– Боги, они, конечно, всемогущи, – с грустью думал нестарый старик Петя, за ратью драконьей наблюдая, – но черти куда расторопнее. А рать драконья, вокруг него суетясь да посмеиваясь злорадно, приковывала его цепями к скале неуютной в подземелье глубоком.

– Этот экземпляр человеческий к употреблению ещё не готов, – деловито говорил один из драконов, видать самый хозяйственный, со всех сторон Петю ощупывая да головой с сомнением покачивая, – незрелый он ещё и вряд ли вкусный…Совершенно ведь безвольное существо – сразу видно, что во всём привык потакать собственной совести. Никакого от него навару чувственного не предвидится – одно согласие только. Ну, ничего, это дело поправимое, пусть повисит, дозреет немного – страхом да отчаянием наполнится, может, и сгодится на что.

А другой дракон прямо перед Петей стоял, колпак его дурацкий в лапах крутил, со всех сторон рассматривая.

– Вот, значит, откуда сила твоя непонятная бралась, – говорил он удивлённо. – Вот откуда кураж твой охальный… Ну, ничего, дело это поправимое – кто к нам с колпаком дурацким пожалует, тот без колпака и останется…

Подкинул он колпак вверх да пламенем жарким вслед ему дохнул. Вспыхнул тот ярко, словно перышко сухое, – и не стало его, будто никогда и не было. Только бубенцы, на камни посыпались, со звоном печальным…

– Вот и всё, Петя, – злорадствовал дракон, – вот и сгорела вся твоя неприкосновенность дурацкая. Что теперь делать будешь? Об этом и подумай, повиси здесь, а как надумаешь – свистни только, глядишь, прямо к десерту и поспеешь…

– Эхе-хе, – воздыхал потом старик, в одиночестве оставшись, – предупреждали меня, чтоб себя самого перехитрить не пытался, да только, что они значат – чужие советы? Лишь через собственные шишки знание настоящее и приходит…

– Трудное ведь это дело – на драконов охотясь, в ощущениях своих не уснуть да на мысли восхищенные не сбиться, – сокрушался он, – особенно когда получается всё поначалу.

– Больно хитры они, эти бестии, хитры да коварны, – пытался старик в том, что случилось, разобраться, – чуть только бдительность утратишь да собою загордишься, как тут же в плену их и окажешься. А чего им потом стоит неприятность тебе мелкую устроить – на камень, скажем, направить да споткнуться заставить, чтоб колпак с головы свалился'? Раз плюнуть им такая задача…

Закручинился старик, опечалился, вечнозеленой тоскою заполнился…

– А может, просто старым для сказок я сделался? – начал он сомнениями себя изводить. – Может, чем больше я старше, тем меньше я лучше? Может, оттого и любовь к самому себе без взаимности у меня получается?

– А может, всего лишь в прятки со своими проблемами ты заигрался? – неожиданно услышал старик в себе голос знакомый. – И как это тебе только не надоест – то они тебя повсюду ищут, то ты их сам находишь…

Обомлел старик от неожиданности, даже рот от удивления открыл, а голос его внутренний насмешничать да умничатъ продолжал.

– А всё оттого, Петя, что хорошим вкусом мало обладать, им ещё надо пользоваться. Хоть изредка. А это значит – не делать того, что можешь не делать, а то, что делаешь, – делать с удовольствием. А если получается не с удовольствием, а лишь с мыслями о нём – это уже вкус плохой. Именно от него возникает известное тебе послевкусие.

– Колпак, ты ли это? – обрёл наконец старик дар речи. – Но ведь тебя сожгли в пламени драконьем…

– Ты в этом уверен? – смеялся в нём голос.

– Дык, вон – бубенцы ещё на камнях валяются, – продолжал удивляться нестарый старик.

– Я говорю – а ты уверен, что я именно колпак и что ты всё это время с колпаком дела внутренние имел? – продолжал веселиться голос.

– Ас кем же? – совсем уже растерялся Петя.

– С неверием своим ты общался, с неверием в себя, в возможности свои. Тебе оказалось проще в тряпку цветную поверить, мудрости якобы изрекающую, чем в себя самого. А ведь тебе не нужна чужая мудрость, поверь – твоя ничуть не хуже, просто не испугайся её услышать. И тогда – спотыкайся не спотыкайся, а никто её у тебя не отнимет.

– О-хо-хо, – вновь закручинился старик, о своих оковах вспомнив, – верь не верь в свою мудрость, да только вряд ли она мне сейчас поможет. Видишь, вот – опять в неприятность вляпался… Оскандалился, понимаешь…

– Подумаешь, оскандалился, – захихикал в нём голос. – Маленький скандал, Петя, помогает решить маленькие вопросы, большой скандал – большие. А что толку от скандала, который не состоялся?

– Ты это о чём? – удивился старик, в цепях с трудом ворочаясь.

– Да о том, о чём тебе самому забывать не надо. Ты для чего в Царство здешнее пожаловал? Силу обрести? Так зачем ты её сейчас теряешь? Зачем драконам её скармливаешь? Неужто и впрямь поверил, что тебя на дозревание здесь оставили? Глупый – тобою уже кормятся, да ещё как – взахлеб просто! А через тоску твою скоро и вовсе высосут, словно сквозь соломинку.

– Что же делать мне? – уже не на шутку обеспокоился старик.

– Прежде всего – силу отчаяния своего не транжирить даром, – напоминал ему голос об уроках недавних. – Обрати своё падение в прыжок смелый! Ведь не покой тебе сейчас нужен, а как раз беспокойство!

– Поэтому, Петя, – смеялся голос, – если не выходит у тебя кашу маслом испортить, ты её для пользы дела – дегтем! И впредь будь начеку – как только почувствуешь, что у тебя всё в порядке, немедленно проверяй – в порядке ли ты сам.

– А главное, никогда не забывай, что в этой сказке ты обречён на успех! – сказал с чувством голос, но тут же ехидно добавил: – Оттого, наверное, и виду тебя такой обречённый…

И умолк надолго.

Остался Петя наедине со своими мыслями мрачными. Думал он их, думал, пока не устал от занятия этого глупого. Вздохнул невесело.

– Стоит совсем немного память напрячь, – пожаловался он самому себе, – и обязательно захочется о чём-то забыть.

– Вот только зачем это делать? – неожиданно встрепенулся Петя, укол знания внутреннего почуяв. – Никогда не стоит поддаваться такому соблазну. Всё, что хочется забыть, надо просто прожить, возвращая этим силу свою, некогда драконами украденную.

Сказал – и сразу же делать принялся. Вспомнит Петя, как драконы в полон его брали, как руки-ноги ему крутили, как насмешничали да унижали его, вспомнит – вниманием своим дракона обиды зацепит, вокруг себя раскрутит да на вдохе в себя и примет. Затем то же самое с драконом отчаяния сделает, то же самое – с драконом злости своей.

Так, постепенно, вдох за вдохом, всю силу свою из событий недавних вынул Петя да в себя обратно вернул. Прислушался потом к себе да заулыбался довольно – полегчало ему на душе, и даже в оковах этих ворочаться попросторнее как-то стало.

Присмотрелся к ним старик нестарый поближе да диву дался – истончились оковы те, прозрачность в них словно бы появилась, какая-то даже хрупкость особенная образовалась. Вспомнил он тогда слова колпачъи недавние: «Стоит всего лишь поддаться иллюзии, чтобы тут же ощутить её реальные последствия».

– Иллюзия, значит?.. – говорил задумчиво Петя, вспоминая, как исчезло, будто растаяло, Царство Драконье, сквозь колпак Дурака всего лишь увиденное. – Оттого это тогда случилось, что хватило мне силы мир драконий всего лишь энергией бесплотной увидеть. Колпак мне в том помог. Ну что ж, попробуем теперь его из себя уже сделать. А почему бы и нет? Дурное-то дело, оно ведь не хитрое…

Прошёлся он памятью по всем своим невзгодам жизненным, по каким только вспомнить смог, вынимая из них силу, драконами украденную, да в себя обратно возвращая. Долго он в памяти своей бродил, а как из воспоминаний очнулся да в себя вернулся – от чар драконьих даже следа не осталось.

Исчезли с него оковы все, светом странным растаяв, да и в самой пещере посветлело заметно – словно свечи в ней зажгли невидимые. А в её глубине Петя ступени огромные увидел, куда-то вниз ведущие.

Помедлив немного да в себя заглянув, – а может ли он в передрягу очередную не влипать? – понял, что не может, уж больно любопытно ему было. Направился он тогда к тем ступенькам да к спуску долгому приступил.

Пока шёл, о приключениях своих тутошних думал, о Царстве Драконьем да о самих драконах. Вспомнились сказки о них, какие ему ещё в детстве рассказывали, и задумался неожиданно Петя о странном.

Испокон веков считалось, что победить дракона хоть и сложно, но можно. Именно это было любимым занятием добрых молодцев и богатырей. Но почему-то никто не интересовался, а что происходит с теми сказками, где дракона всё же побеждают? Что случается с ними потом – после того, как их рассказали?

И вдруг вспомнил старик рассказы случайные о таких сказках, рассказы нечастые и неохотные, будто рассказчикам самим было неловко за них. Оказывается, ветшают сказки, без драконов оставшись, хиреют и исчезают постепенно. Рассыпаются они, словно стержня внутреннего лишившись.

Почему так? – озадачился было Петя, но ненадолго. Да потому, всего лишь, понял он, что победить дракона – это значит победить себя самого, подавить свою силу жизненную.

Куда же девается сила та драконья, побеждённая да подавленная? А может, хранится она в подземельях глубоких… наподобие этого? Может, подальше от глаз чужих она прячется, чтоб спокойствие ничье не смущать? Может, в чёрном теле она там держится, чтобы сил у неё не хватило на волю вольную вырваться?..

Наконец-то закончились ступеньки лестницы этой бесконечной, будто бы в самый центр земли уводящей. Спрыгнув с последней, оглянулся нестарый старик по сторонам да увиденным восхитился.

Попал он в совершенно особый мир подземный. Были в нём свои горы, свои реки и долины, вот только совсем другие, необычные и ни на что знакомое не похожие. Другими были деревья, размера огромного и с листьями тёмно-красными, другой была трава, цвета чёрного и словно бы сама под ноги стелящаяся. Другие птицы летали здесь в изобилии великом, выкрикивая что-то непонятное, голосами незнакомыми. Другим было небо… Хоть вообще-то никакого неба и не было. А была всего лишь бездонная сумеречность, словно бы сверху на землю льющаяся, но видеть вокруг позволяющая совсем неплохо.

Шёл Петя по миру этому подземному, тому, что видел, дивился да по сторонам с любопытством посматривал. Вышел он к реке подземной, и вдруг такую картину увидел – вбит на берегу столб каменный, а к нему дракон цепью прикован. Да так хитро прикован, что подойти к реке он ещё может, а вот напиться – цепь его не пускает.

И лежит тот дракон в тоске великой, от жажды изнемогая. По всему видно – давно уже лежит, потому как захирел да высох весь, только кожа с костями от него и остались. А когда Петя подошёл к нему – лишь глазами моргнуть дракон и сумел, не хватило ему сил даже головы поднять.

Жалко стало старику бедолагу, пожалел он его за пытку такую жестокую, помочь решил. Подхватил Петя ведро пустое, неподалёку валявшееся, да к реке за водой отправился. Осушил то ведро дракон глотком единым и вновь на старика глянул жалостливо. Принялся тогда Петя воду ему таскать – ведро за ведром, ведро за ведром, пока не притомился. Но как только уселся он передохнуть да пот утереть, как вдруг голос громкий над собою услышал.

– Ну спасибо, хозяин, вспомнил ты наконец-то и обо мне, а то ведь совсем позабыл-позабросил, будто неродной я тебе…

Изумился старик речам таким, вверх глянул. Возвышался над ним дракон, силу вновь обретший, – огромный до невозможности просто, словно скала какая.

– Ты кто таков есть? – спросил его старик. – И почему хозяином меня кличешь? И как это у тебя раздуться так быстро получилось, неужто от нескольких вёдер воды всего?

– Не признал ты меня, хозяин, вижу, что не признал, – кротким голосом говорил ему дракон, – да оно и неудивительно – столько лет ты без меня обходился, что, должно быть, совсем отвык…

– Наверное, не понял ты ещё, куда попал, – продолжал дракон дружелюбно, глядя на Петю глазами влажными и, словно блюдца, огромными. – Место это особое, тайное… Жестокое это место, невзирая на все красоты его неземные, страшное…Потому и упрятано оно в глубине этой подземельной – от глаз людских подальше.

– Томятся здесь драконы желаний подавленных, – говорил дракон голосом печальным, – устремлений не принятых, позывов отвергнутых. Томятся они, правильностью в оковы запретов закованные, любви да участия лишённые… Много нас здесь таких, силу былую потерявших да в изгнании век свой драконий доживающих.

– Ты вот, думаешь, что водой речной меня к жизни вернул? – усмехнулся дракон. – Нет, Петя, – вниманием своим да участием… Давно я их от тебя не видывал…

– Да о чём это ты? – продолжал удивляться старик. – Неужто знакомы мы с тобой?

– А как же… – расплылась в широкой улыбке морда драконья. – Ещё как знакомы. Позапамятовал ты меня просто…Оно и понятно – давно ведь ты взрослым да примерным стал, героем в сказке положительным… А был когда-то шалуном озорным, неугомонным, страстью к игре любой переполненным. Пока – цыц! – озорству твоему не сказали, а через это – и на меня «цыц!» такое наложили. Нет, Петя, ничего страшнее для дракона силы детской, чем «цыц!» родительское. Связывает оно по рукам и ногам, силы жизненной лишая.

– Хоть я и не в обиде, – говорил дракон. – Скорее, уж тебя мне жалко – только посмотри, от какой силищи ты отказался, сколько страсти детской в себе схоронил…

Выпрямился дракон во весь размер немалый, силу и мощь свою демонстрируя, крыльями взмахнул – слетели все оковы с него, в пыль мелкую рассыпавшись. Поднялся он в воздух да круг большой над Петей сделал.

– Садись на меня, хозяин, – говорил он ему потом, – больше тебе в царстве этом делать нечего, свою задачу ты здесь уже выполнил. Научился силу свою ценить да разучился её транжирить попусту. Главное для тебя теперь – Tie забывать о знании новом, а для этого пользоваться им почаще да в привычку жизни вводить.

– Пора бы тебе продолжить уже путь свой, – говорил дракон, терпеливо дожидаясь, покуда старик ему на шею вскарабкается. – Близка твоя сказка к завершению, виден уже след Дурака с тобой рядом, чуется его шепот, слышится смех его. Совсем немного тебе осталось до понимания полного…

Сидел потом Петя у дракона детскости своей на загривке, вокруг себя посматривая да вниз поплевывая, и удивлялся – отчего это о нём все в сказках знают, почему советы ему без устали дают да уму-разуму учат? А может, оттого это, что он и впрямь со всех сторон лишь самим собой окружён? Вот сам себе изо всех сил помочь и пытается…

Выбрался дракон из мира подземного да над наружным Царством Драконьим покружился немного, как бы давая Пете возможность в последний раз полюбоваться красотой его неприглядной. Только совершенно спокойно взирал старик на картину эту – знал уже, что под личиной драконьей скрывается…

Летел дракон со стариком нестарым на шее, плавно крыльями взмахивая да стремительные потоки воздушные рассекая, напутствовал его напоследок.

– Обрёл ты во мне, Петя, навек помощника своего. Смотри только не сконфузься снова детскости порывов своих искренних, не засерьёзь опять естества своего, не то вновь меня на цепь внутри себя посадишь да взрослостью своей старческой иссушишь.

– И никогда не смущайся силы страстности своей жизненной, живи жадно и изобильно, щедро и радостно. А случится если, что делать тебе будет нечего, – делай даже это страстно, изо всех сил и с удовольствием.

* * *

– Сколько народу полегло в борьбе с самим собой, – скорбно смеётся Дурак. «Женщина 90-60-90 ищет приключений на свои девяносто», – читает объявление Дурак.

– Наш человек! – радостно хохочет он.

Реанимация «дохлых» драконов. Скоморошество – сталкинг дурака

Основная проблема нынешнего человечества – это неизбежный внутренний конфликт, рано или поздно возникающий в сознании каждого его представителя. Абсолютно все проблемы, все разрушительные и болезненные состояния – всего лишь следствия этого конфликта. Достаточно долгое время мы всячески сокрушались по поводу подобного положения вещей и старательно вскрывали его коварно-пагубную суть.

Но на последнем занятии обнаружилось странное: оказывается, любая проблема, любое деструктивное состояние, да и просто любая эмоция, – это всего лишь приглашение к игре, более того – это и есть импульс той самой энергии, которая для этой игры совершенно необходима. В двух словах напомним, о чём идёт речь.

В процессе нашего исследования мы выяснили, что человеческая цивилизация, являясь всего лишь совокупностью программ, управляющих человеком, провоцирует его на непрерывное их умножение. И постепенно человек становится заложником программ, которые сам же создал. А по сути – драконов.

Именно эта тема получила своё развитие в последних беседах: каждый из нас носит в себе целый зверинец таких драконов, а ещё точнее – заповедник, ибо ещё «не ступала там нога Человеческая».

Ситуация действительно «аховая», но как мы выяснили, вполне обратимая.

– У камня, летящего в пропасть, – смеётся Дурак, – есть много причин не достигнуть дна.

Сейчас нам уже известен секрет всей этой «нечисти», мы теперь знаем, в чём истинный смысл её присутствия в нас. Вспомним ещё раз слова Бога, обращённые к Доналду Уолшу («Дружба с Богом»), а по сути – к каждому из нас: «Я никого, кроме Ангелов, тебе не посылал», – и позволим себе даже в сатанинской драконовой личине узнать посланников божьих, увидеть в них помощников своих, неизбывно о нас заботящихся и всего лишь участвующих в неком «вселенском карнавале».

На данный момент мы выяснили, что любой внутренний конфликт – это разность потенциалов, это совершенно необходимая нам энергия, задача которой – создание высокой динамики жизни. А эмоции, от которых мы раньше презрительно отказывались, не что иное, как ключ к овладению этой жизненной энергией.

Именно поэтому отношением к человеку, вызвавшему в нас негативные эмоции, должна быть благодарность.

То есть на данный момент мы предлагаем использовать любой негатив, любого дракона для активизации игры в Жизнь, для создания изобилия ощущений и придания им максимальной интенсивности.

В случае активных драконов, изо всех сил рвущихся на свободу, – всё понятно. Но оказывается, в нас присутствует огромное количество драконов «полудохлых», мастерски нами заарканенных и обездвиженных. Они уже давно никуда «не рвутся» – а зачем? – ведь им и так неплохо. Приспособившись к своему статусу узников, они сосут нашу энергию не менее успешно. Энергию, которой мы их удерживаем в связанном состоянии.

Дело в том, что под видом поиска пресловутой внутренней свободы нас давно приучили ограничивать себя буквально во всём. Жизнь современного человека – это непрерывная борьба с самим собой, со своими «нехорошими и опасными» ощущениями, а по сути – с целым миром, этими ощущениями проявленным. Мы привыкли жить в постоянном напряжении, и даже в тех редких случаях, когда нас ничего не напрягает, мы напрягаемся уже по поводу этого. А любое напряжение – это и есть подавление, то самое, которое давно стало нормой человеческого существования, контекстом его мировосприятия.

Почему оставаться оптимистом с годами всё сложней? Увы, но уже не хватает на это сил… Видимо, не случайно говорят, что вопросительный знак – это тот же восклицательный, но с большим жизненным опытом. Ведь согласитесь – весь наш опыт говорит только об одном – человек с годами угасает, теряет силы и неизбежно умирает. Причём мы настолько привыкли к «естественности» подобного процесса, что упорно не желаем замечать истинной сути происходящего.

А она предельно проста – человек теряет силы, оптимизм и здоровье лишь тогда, когда сопротивляется естественному потоку жизненной энергии, когда отрицает свою законную часть, называя её «негативом», и начинает войну с самим собой.

Причём выглядит это зачастую предельно невинно и даже стереотипно-привлекательно.

Скажите, кому из вас в детстве не приходилось слышать: «Как тебе не стыдно?» А кто из вас не произносил этого сам, призывая к порядку и привычно апеллируя к совести? Нас сызмала приучали к тому, что это и есть высшее проявление правильности. Но увы…

– Совесть, – хохочет Дурак, – это всего лишь боязнь мнения других.

И всё. Вы шокированы? Напрасно. Существует, конечно, и другое определение: «Совесть – это степень сопричастности с Богом». Но, честное слово, это совсем о другом – это об ощущениях. А как раз их «в стандартно-воспитательном процессе» принимать во внимание не учат.

И как результат, нормой поведения, эталоном повседневного существования становится понятие «совестливости» и «стыда», являющееся на самом деле всего лишь показателем соответствия общественным правилам, то есть опять-таки категориям правильности.

Кем-то очень точно было сказано, что «человек – это единственное животное, которое может краснеть», и это качество в нём всегда поощрялось. Так, например, девушка на выданье просто обязана была смущаться, краснеть и испытывать робость, но давайте разберёмся – о чём именно говорит такой «румянец»? Увы, но исключительно о наличии подавленного материала, подавленного пресловутым «целомудренным воспитанием», избыточная энергия которого как раз и проступает на щеках. Поэтому внесём некоторые коррективы в предыдущее высказывание: «Человек – это единственное животное, обученное подавлять свою энергию». Почему же это всегда поощрялось?

Лишь по одной причине: оказывается, чем больше у человека подавленной энергии, тем легче им манипулировать. Культивирование стыда – это создание мощного рычага для управления человечеством. В результате почти каждый правильно воспитанный человек подспудно считает себя в чём-то виноватым: «Любого, ничего ему не объясняя, можно посадить в тюрьму лет на десять, и где-то в глубине души он будет знать за что»(Ф. Дюрренматт).

И, видимо, не ошибался Иммануил Кант, говоря по этому поводу, что «единственное из удовольствий, за которое нас не мучает совесть, – это мочеиспускание».

Моральные установки являются одними из самых сильных в нашей культуре, поэтому те драконы (внутренние позывы), которые попали под их «пресс», – безнадёжно обречены на долговременное подавление. Но это всегда пиррова победа и для самого человека она неизбежно оборачивается поражением, ибо требует от него просто невероятного количества жизненной энергии.

Чего мы обычно стыдимся? Как правило, своего несоответствия общепринятой норме, а отсюда – своих «ненормальных» желаний и внутренних позывов.

Много говорится о причине «страданий человеческих», и на первом месте при этом всегда находятся нереализованные желания, «власть инстинктов» и прочие «страсти мирские». Зато почти ничего нельзя услышать о разрушительных последствиях подавленных желаний.

Да, любое желание – это Дракон, пытающийся нас подчинить и пожрать, но в то же время – это эмоция, создающая позыв к действию и освобождающая энергию, необходимую для этого. Причём боязнь такой энергии и призыв к её подавлению – это показатель «кукольного» незрелого сознания; смелое же использование силы своих желаний – это наш нынешний уровень, уровень Творцов. Это то, к чему мы уже готовы.

Итак, в случае подавленных драконов и неиспользованной энергии гнева, страха, обиды, тревоги, беспокойства, желаний и пр. мы лишаемся жизненных сил, ибо, во-первых – подавляем энергию этих состояний, как бы «консервируя» её в себе, а во-вторых – используем огромное количество своей всё ещё свободной жизненной энергии для такого подавления. Результат – отсутствие интереса к жизни, болезни, преждевременное старение и ранняя смерть.

Но, оказывается, это ещё не всё. Далеко не со всеми драконами нам удаётся справиться. Некоторые всё же вырываются на волю и реализуют себя, а точнее – свою программу, делая это, как всегда, за наш счёт и полностью нас при этом поглощая.

В процессе развёртывания такой программы, мы либо «слепнем» и не замечаем происходящего, либо уже просто не можем с этой программой справиться. Дракон, вырвавшийся на волю, совершенно беспощаден и поистине неукротим!

Именно в этом случае возникает то, что мы зовём привязками. Любая привязка, существующая в нашей жизни, любой «залип» на что-то, любой «кумир», которого мы сотворили в своей жизни, – это реализовавший себя Дракон, это мощный и устойчивый канал оттока энергии. Конечный результат всё тот же – нехватка жизненных сил, потеря радости жизни, болезни, преждевременное старение и смерть.

Теме привязок можно было бы посвятить отдельное занятие, настолько она важна, но мы сейчас отметим лишь один её аспект, на наш взгляд самый коварный.

Поговорим (вкратце) о прекрасном, добром и светлом… Ведь именно это всегда ставилось во главу угла в процессе нашего воспитания. Именно эти понятия нам всячески навязывались (и навязываются) в качестве обязательных и однозначно необходимых всегда, всем и везде.

Однако же вспомним Оноре де Бальзака, сказавшего по этому поводу: «Прекрасных поступков надо опасаться не менее прекрасных женщин: того и гляди – влипнешь».

– А ты исповедовался в добрых делах? – хохочет и наш Дурак, соглашаясь с этим признанным знатоком человеческих душ.

– Добро обязательно победит, – добавляет он смеясь, – поставит Зло на колени и беспощадно убьёт.

Оказывается, стремление творить именно и только добро, зуд помогать и спасать «души падших» – это всего лишь очередная ловушка Дракона, это коварнейшая программа, привязывающая нас к необходимости управления ситуацией. Здесь мы вновь сталкиваемся с темой «правильности», ибо у-прав-лешле через «добро» – это попытка подавления чьей-то воли своей «правдой».

«Правильный» человек – это тот, кто уже поглощён Драконом, а по сути – стал им. Правда, долго в этом статусе ему не продержаться – такой человек очень быстро истощается, вырабатывая весь свой энергопотенциал. Ведь его жизненная энергия теперь идёт как бы «сквозь него» – транзитом, расходуясь лишь на нужды этого Дракона.

Ещё раз обратите внимание: есть драконы подавленные и есть – реализовавшие себя. Это очень важный момент. Подавленный дракон – это результат нашего несогласия и неприятия. Его энергия создаёт острые заболевания и воспалительные процессы, крайнее проявление которых – рак.

Любое онкозаболевание говорит прежде всего о нереализованных возможностях и способностях, то есть о том, что чего-то в себе человек принять не сумел, что-то отверг и запер в глубинах сознания. Можно поэтому сказать, что рак – это болезнь несостоявшихся творцов, «зарывших свой талант в землю».

Зато те драконы, которым всё же удалось «вырваться на свободу» и реализовать себя, а точнее – свою программу, создают в нас мощный канал для энергооткачки. Напомним, что делают это они через привязки, зависимости и прочие залипы, неизбежно возникающие при этом. Хронические и вялотекущие болезни, депрессивные состояния, пониженный иммунитет – всего лишь результат возникающего при этом энергодефицита. Крайнее его выражение – СПИД.

Почему СПИД стал чумой именно нашего времени? Дело в том, что никогда ещё человек не попадал в такую мощную зависимость от внешних ценностей. Социум изо всех сил отвлекает нас от канала ощущений, ориентируя «наружу» и стремясь поставить наше счастье в зависимость от бесчисленного множества внешних условий и понятий. Увы, но оказывается, даже от «любви» можно быть зависимым, даже от «Бога», если это всего лишь обусловленные менталом понятия.

То есть мы испытываем энергодефицит и в случае подавления драконов, и в случае их стихийной «самореализации». Здесь, пожалуй, к месту будет вспомнить слова апостола Павла: «Всё мне позволительно, но ничего не должно обладать мною».

На предыдущем занятии мы научились усмирять активных драконов. Но что делать с драконами «дохлыми»? Или, точнее, «полудохлыми», ибо «умереть», исчезнуть дракон может лишь после своей полной реализации, часто уже вместе с нами. Причём такой «снулой нечисти» внутри каждого благовоспитанного гражданина – великое множество. А проявляет себя этот «скрытый зверинец» такими обыденными и всем знакомыми состояниями, как лень, сонливость, пассивность, инфантильность, угасание желаний.

Из-за нашей неизбывной привычки лгать самому себе, мы часто называем подобные состояния «умиротворением» (дескать, я глубоко спокоен и меня уже ничего не волнует), а кое-кто умудряется даже назвать их «хозяйскими». Но, увы, такая лже-умиротворённость не что иное, как мироотстранённость, то есть готовность уйти из этой жизни, по причине полного угасания интереса к ней.

Что возможно сделать в такой ситуации? Как оживить «полудохлую нечисть» и вернуть ей былую энергию, как подготовить её к «употреблению» в «Центре Циклона»?

Прежде всего, необходимо накормить драконов, устроить им своего рода выпас, подпитав энергией своего внимания.

Кстати, именно так зачастую поступают сказочные герои, встретившись с Драконом, – они поят его ключевой водой, кормят, иногда даже жертвуя для этого какой-либо частью своего тела (которая впоследствии всегда благополучно восстанавливается). И такой «прикормленный» и вернувший себе силы Дракон становится верным слугой и помощником.

Иными словами, мы вам сейчас предлагаем делать именно то, за что нас так нещадно ругали и даже наказывали в детстве – не бороться со своими внутренними позывами, не подавлять их, а напротив – им поддаваться, сохраняя при этом предельное внимание к своим ощущениям.

Возьмём, например, такое состояние, как лень. Ну какая, казалось бы, энергия может быть у лени? Но в то же время вертится у нас на языке и такой вопрос: «А вы вообще-то знаете, что это такое;—лень?» Подозреваем, что вряд ли, скорее всего вам известно только то, что является сопротивлением этому состоянию.

Мы давно разучились и отвыкли лениться по-настоящему, мы попросту не позволяем этому состоянию завладеть собой.

Именно поэтому такая вялотекущая борьба (например, с ленью по поводу уборки в квартире) может длиться часами, да что там – порой сутками и даже неделями. Мы не находим в себе сил для победы, но в то же время не желаем сдаться на милость этому «предательскому» позыву к бездействию и просто полениться, Причём сделать это искренне и от души, без всякого зазрения совести.

– Поверь, лучше заниматься бездельем, чем маяться делом, – смеётся Дурак.

– А с ленью лучше всего бороться лёжа, – добавляет он, сладко потягиваясь на диване.

По сути, вам сейчас предлагается всего лишь слушать себя, своё тело, его внутренние сигналы, не забывая при этом универсального совета Дурака: «Если можешь что-то не делать – не делай». Если вы не можете чего-то не делать – делайте, но с удовольствием. А вот если делать это с удовольствием не получается, то попробуйте это же с удовольствием не делать, и главное – не мешайте себе при этом угрызениями совести.