Текст книги "Странствие, книга I (СИ)"

Автор книги: Григорий Исаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Натан вспомнил, как отец его Филимон передавал ему наследство, будучи на смертном одре: ткацкие мастерские, раскиданные по городу Ачиес, родовое имение в надежде, что сын продолжит семейное дело. Но мало было веры у отца в сына. Видел умирающий отец, что не смог он привить Натану любви к портновскому делу.

Отец не зря боялся, ведь Натан был весьма своенравным и действительно не питал большого интереса к шитью. И Филимон не ошибся. Не прошло и пяти лет, как Натан растратил большую часть богатства в поисках смысла жизни, и никто не мог его образумить: ни мать, не многочисленные родственники, ни любимая девушка Аврелия. От всего богатства осталась у него лишь серебряная заколка в виде иглы и кольца – герба высокого, но угасшего рода. Все метался Натан от дела к делу, стараясь понять, чем же ему заниматься, чтобы быть счастливым.

Мечтал он оправиться в далекое странствие, чтобы скрыться от будничных забот и назойливых родственников. И когда случилась беда с любимой, он понял, что это тот самый повод, когда можно покинуть родные места, отправившись на поиски лекарства. Но втайне Натан понимал, что он просто бежит от ответственности перед семьей, засасывающей скуки, необходимости заниматься нелюбимым делом. Он ушел, но обещал любимой Аврелии вернуться. Но не вернулся.

А теперь он сидит у себя в доме, где царит хаос и тревога. Опять эти мысли не дают ему покоя: «Что действительно двигало им в ту далекую пору: желание спасти любимую женщину или желание убежать от опостылевшей действительности?» Этот вопрос терзал его больше всех остальных, и ответить Натан на него не мог до сих пор, или боялся узнать о себе нелицеприятную правду.

На улице уже стало совсем темно. Не понятно, как долго он просидел в этом положении, может час или два. Он сжимал в ладони брошку в виде Полярной крачки и мысленно перемалывал прошлое, настоящие и думал о будущем. В его жизни все стремительно менялось, с болью, словно запекшаяся кровь от раны, отрывалась все надоевшая, но такая привычная жизнь. Старые раны закровоточили с новой силой.

Никогда раньше Натан не понимал так ясно, что все последние тридцать лет были просто побегом, сначала от дела отца, потом от болезни любимой женщины, а затем от страшных воспоминаний.

В тот миг, когда его посетила это осознание, он вдруг отчетливо увидел, как перед ним из ниоткуда появилась Аврелия. Она стояла в нескольких шагах от него и смотрела прямо ему в глаза. Как всегда, не высокая, худенькая, словно хрупкий цветок – ничего не поменялось в ее облике. Ее лицо было молодо и свежо, но глаза были наполнены грустью. Она печально улыбалась.

– Если ты будешь ждать внутреннего озарения, то, возможно, ты прождешь его всю свою жизнь, – сказала она.

У Натана перехватило дыхание. Он не мог понять, что это за наваждение, магия это или послание богов. Аврелия была такой живой, такой прекрасной, такой юной. Он стал тереть глаза ладонями, а когда вновь посмотрел в ее сторону, то больше уже ничего не увидел.

Натан растерянно огляделся вокруг, «Причудилось», – подумал он. Он глубоко выдохнул. Он все никак не мог выбросить слова Аврелии из головы. «Быть может я и правда ждал озарения все эти годы?» – спросил себя Натан. – «Нет… К черту все… Останусь и будь, что будет».

Чтобы как-то очистить свой разум от беспокойных мыслей он вышел из своего дома. Облака, как морская пена, сплошными полосами протянулись вдоль горизонта, темно-серыми пятнами выделяясь на черном фоне неба. Огоньки звезд пели колыбельную песню всему миру, и темнота прохладным одеялом накрывало его. Лишь тёплый ветер, словно дитя, все никак не утихал и гулял по просторам полуострова, мыса, над городом и морем раздувая ветви деревьев, и те шелестели в темноте и успокаивали взволнованного Натана.

Он встал у двери, глубоко вздохнул, взглянул на небо. Тишину пилили своими надкрыльями тысячи сверчков. Мысли стали покидать Натана. Туника приятно пропускала прохладный ночной воздух. Старому портному внезапно захотелось пройтись по улицам ночного города. Сам того не осознавая, он зашагал к своему старому знакомому – Поплу. Порывы легкого ветерка толкали в спину, подгоняя старика в направлении местного винного садика, который работал с утра до глубокой ночи, а иногда и до утра. Часто около него становилось шумновато, нередкими были драки и всякие другие неприятности, но несмотря на это этот садик был самым славным во всей округе. Располагался он за мостом в черте замка или иначе в верхнем городе. Верхняя и нижняя части города были разделены бурной рекой, спускавшейся с гор Содраберг, расположившихся в основании полуострова. В конце своего пути река с грохотом падала со скалы и сливалась с морскими пучинами, а там внизу под скалами недалеко от водопада расположился внушительный порт. Верхний город был фактически центром культурной жизни горожан. Туда стекался весь народ, который жаждал отведать лучших местных вин, страстного или веселого общения, отметить вечер или закрепить день. В последнее время, конечно, все было гораздо скромнее – война как никак.

Так что вечером на мосту становилось довольно людно – народ пешком, на ослах, лошадях и повозках валил в обе стороны. Стоит замешкаться, как тут же услышишь: «С дороги, слепец!» или «Ты самоубийца что ли, дурень! Задавлю ведь!» Натан умело и без лишней суеты преодолевал этот поток, но сейчас была ночь – мост был совершенно пуст.

Он обошел привычную ограду в виде соединенных между собой колонн, между которыми росли кустарники в человеческий рост, служившие еще одной оградой – эх, сколько бедолаг спьяну на его памяти запутывались в них. Натан сразу вспомнил, что и сам один раз, перебрав от души, шатаясь, побрел, минуя калитку в садик, лишь бы сократить свой путь, и все кричал: «Аврелия, Аврелия! Прости меня, я должен был отправиться на Север!» И ведь действительно в тот раз наутро его нашли у ворот города – его намерения, подавляемые годами, обрели силу под действием горячего вина. Так что Натан не осуждал всех тех пьяниц, которые охмелев, куда-то пытались добраться – горячие напитки делают желания горячими. Сам садик был довольно небольшим: двадцать шагов в ширину, столько же в длину. Тут и там росли небольшие деревца, служившие защитой от палящего солнца и декорацией. Деревянные грубо обработанные столы и лавки стояли около деревьев в их сени.

В эту ночь было не людно. Лишь за парой столов кто-то был. Потом Натан вспомнил, что уже завтра должен быть праздник Савинга – видимо народ готовился к нему, потому-то никого здесь не было. Внимание Натана привлекла одна компания, расположившаяся в самом углу сада под большим деревом, подальше от входа. Люди там сидели довольно тихо, будто старались быть неприметными, но разглядеть, кто это был, Натану не удалось.

Остановившись у знакомого и полюбившегося ему каменного прилавка с котлами для нагревания вина, Натан осмотрелся в поисках винодела. Прилавок ограждал собой территорию, где властвовал винодел Попл: там у него стояли и кувшины с вином, и корзины со съестным, и бочки с водой. На стенке позади винодела от колонны до колонны повисло бревно, на котором были закреплены ветви оливы, вяленое мясо и огромные круглые головки сыра. Стоило Натану очутиться у прилавка, как винодел с громким хохотом произнес:

– Ну что, Натан, опять ты, старый, как смерть угрюмая! Давай-ка я тебя напою горячим вином – точно полегчает.

Увидев, как Натан кивнул в ответ, винодел достал из чаши, над которой поднимались клубы пара, черпак, наполненный бурым, как кровь, вином, и вылил его в стакан. Взяв в его руку, наполненный ароматной теплой жидкостью, Натан почувствовал, что на душе становится спокойнее, будущее уже не кажется таким мрачным. Натан принялся потягивать любимый напиток и тепло вслед за ним стало пробираться в самую глубь его тела, в животе зажглось приятное чувство, которое бойко захватило все тело и избавило от всяких напряжений и дурных мыслей. Глаза заблестели, тяжелые мысли улетучились.

Винодел не донимал Натана своей болтовней, и тот просто стоял у прилавка, опершись на свободную часть стола. Через несколько глотков стакан оказался почти пустым, и Натан протянул его виноделу, чтобы получить новую порцию.

– Все плохо, Попл. Вот и пришли за мной, – тихо сказал Натан, глядя в расположенную перед ним чашу с вином. Темно-бурый напиток, раскрученный большим черпаком, долгое время раскручивался необратимым водоворотом, унося в свою гущу лавровые листы. Натан почувствовал себя таким же лепестком – жизнь несла его по своему водовороту куда-то в самую глубь, не спрашивая о желании и не давая возможности повернуть поток вспять.

Попл сразу понял, о чем идет речь.

– Но что же тогда ты тут делаешь?

– Тит дал мне время до послезавтра, а послезавтра меня будут судить как преступника. Но я не преступник.

– Беги из города, Натан! – воскликнул Попл. – Не жди, пока за тобой придут.

– Куда мне бежать? И зачем? Я не преступник. Справедливый суд меня оправдает.

– О каком справедливом суде ты говоришь?

– О суде Иллира.

– Иллиру сейчас нет дела до таких процессов. Война еще идет, и он с войсками где-то там мечется по стране. В Эзилате ты не найдешь справедливости.

– Никуда я не пойду. Я всю жизнь здесь прожил.

– Как это всю? Ты же из Юкстомара.

– То уже другая жизнь – первая. Ее я потерял.

– Ох ты и упрямец, Натан. Убеждать тебя то еще дельце.

В этот миг рядом с Натаном появился высокий смуглый юноша, который несколько взволнованно смотрел не него. Натан с интересом взглянул на него. Это был Лотар – тот самый паренек, который сопровождал Джарира.

– Господин, еще вина, – обратился он к Поплу, а потом опять стал пристально смотреть на Натана.

Когда Попл налил два кувшина, Лотар взял их, учтиво поклонился Поплу и Натану, и удалился к удаленному столу, где сидела та самая компания, которая привлекла внимание Натана. Дерево черным пятном на фоне ночного неба нависло над столом и своими ветвями закрывало лица некоторых гостей, но многочисленные факелы, закрепленные на длинных шестах, хорошо освещали все движение, людей и предметы на столах. Это были те самые гости, на которых Натан обратил внимание в самом начале. Там за столом сидели пять человек и один из них, привстав, приветственно приподнял стакан с вином. Его лицо было смутно видно, но видимо, это и был Джарир. Натан догадался по одежде – он опять был одет в пышные и яркие наряды, в которых явно просматривался восточный мотив. Его головной убор был украшен разноцветными перьями, среди которых ярко в свете факелов переливались драгоценные камни, пузо, обтянутое дорогой тканью кафтана, нависло над столом. Больше Натану разглядеть ничего не удалось – теперь он не был таким дальнозорким, как в юношестве.

Лотар подбежал к столу и разлил вино всем по стаканам, а потом наклонился к Джариру.

Натан обернулся к Поплу, взял свой стакан и спросил:

– Кто такой, этот Джарир? Раньше я его здесь не видел.

– Говорят, торговец из Айтмара. Он позавчера прибыл в Эзилат на своем корабле, – непринужденно ответил винодел. – Я слышал, что он весьма богат. Вон, посмотри, какие перья в тюрбан вставил – будто вельможа.

– Да, действительно… – подыграл Натан и сделал глоток вина.

Через некоторое время Лотар вновь прибежал к прилавку, но в этот раз у него не было кувшинов с собой. Глаза его ярко блестели, он уважительно улыбался.

– Господин Натан, я послан к вам от господина Джарира. Он приглашает вас присоединиться к нему за стол… – голос у юноши чуть подрагивал. – Он был бы рад видеть вас в качестве гостя за его столом.

Натан задумался: «Что ему еще от меня надо?».

– Господин, вы принимаете его приглашение? – произнес юноша, слегка наклонив голову.

Хоть он еще подозревал, что Джарир был подослан Онестусом, все-таки любопытство взяло верх. Надо было хотя бы понять, чем эта встреча может закончиться.

– Скажите господину, что я присоединюсь, но немного позже. – взглянув на Джарира, произнес Натан. Джарир, привстав из-за стола, смотрел прямо на Натана.

Юноша вернулся к господину и прошептал что-то на ухо – видимо ответ. Джарир и Натан еще некоторое время пристально смотрели друг на друга, пока винодел не отдернул Натана:

– Друг, твое вино.

* * *

Спустя время Натан подошел к столу. Люди, сидевшие там, были восточной внешности: смуглая кожа, черные волосы разной длины, карие глаза и большие губы. Джарир – самый яркий и пышный из них. Кроме Джарира еще два человека привлекли к себе внимание. Их черная одежда говорила о серьезности и достоинстве их хозяев. Как опытный мастер в своем деле, Натан знал, как сложно покрасить ткани в насыщенный черный цвет. Элегантность и высокая цена черной ткани часто привлекала к ней людей богатых. Оставшаяся три человека сидели на небольшом расстоянии от господ. У них и одежда была скромная, и питались они простыми блюдами – очевидно, что они либо прислуживали, либо служили охраной. Среди них был и Лотар. Напротив Джарира стоял высокий, необычной формы, сделанный из нефрита кальян с практически плоской колбой. Джарир потягивал из длиной трубки дым, подолгу заставляя бурлить воду в колбе.

– Позвольте, я представлю вас друг друга, – подскочив с места, опять с ошибками сказал Лотар. – Пред Вами господин Джарир Ибрахим Касимид, переплывший моря Скафос, Карасск и Великий океан Кафар! Вы уже знакомы.

Джарир ни одним движением не отреагировал на эти слова, только глаза его сверкнули в свете факелов и на лице мелькнула чуть заметная улыбка.

– Это Кадир Акбар Сан[2], – представил Лотар второго человека за столом. – Он первый помощник капитана Джарира Касимида.

Первый помощник Кадир, был очень рослым человеком, на вид крепким и воинственным. Ему было около сорока. Натан подумал, что ростом он был под две сажени, если бы встал – так велик. Лицо имело острые края: выглядело словно неотёсанный валун, упавший с гор, обрел жизнь. Натан бегло оглядел Кадира и заметил, что его руки были разбиты в кровь, кожа на костяшках совсем была сбита. «Кому-то досталось», – подумал он, и только тогда почувствовал на себе суровый взгляд Кадира. Неловкость удачно прервал Лотар:

– А это Ихлас Манис Сан, – сказал юноша, – он второй помощник капитана.

– Он скорее станет им после этого похода, – с усмешкой произнес Джарир, будто хотел пристыдить Ихласа.

Ихлас притворно захихикал, поддерживая шутку капитана, но в глазах его мелькнула ядовитая натура. Лицо Ихласа, как показалось Натану, имело черты подлого и коварного человека. От такого только и жди нож в спину. Он был еще достаточно молод, но чувствовалось во всем его облике огромное желание пробиться в жизни любой ценой.

Увидев всех этих людей, у Натана перехватило дыхание, но потом он собрал волю в кулак, не дождавшись приветствия от компании за столом, заговорил первым:

– Приветствую! Я польщен вашим вниманием, Джарир Касимид! – Натан не был силен в том, как правильно налаживать отношения с людьми, и уж тем более, не знал традиций ашарских мореплавателей в этом деле. Он руководствовался своим чутьем, вернее, он думал так.

После его приветствия компания притихла, улыбки исчезли с лиц людей. Джарир искоса глянул на Лотара, и тот немедленно нашел табурет и поставил его рядом с Джариром. Натан подумал, что он все-таки сделал что-то не так.

– Я тоже рад вас приветствовать! Присаживайтесь, – пригласил Джарир, указывая на табурет. – Судьба вновь свела нас, да? Как только я увидел вас тут, я сразу понял, что в этот раз не упущу возможность закончить наш разговор в более приятной обстановке.

До этого Натан не замечал акцента в речи Джарира, но теперь он очень отчетливо слышался – грубоватое произношение, слегка костное, но плавное, словно восточная песня, делала привычное южное наречие музыкальным.

Натан в этот раз не показывал раздражения. Теперь и ему стало любопытно, что от него хочет Джарир. Когда он увидел всю эту компанию, он подумал, что вряд ли этот человек какой-нибудь подосланный самозванец, которым он казался с утра.

– Вы позвали меня. Чем обязан? – вино расслабило Натана и сделало более доверчивым.

Как только Натан сел, Джарир с ехидной улыбкой заметил:

– Утром ты был менее сговорчивым, а-а.

Он смутил Натана резким переходом на «ты» и, к тому же, Натану стало неловко за утро. Естественной реакцией Натана на любую неловкость была злость. Он быстро закипал, но сейчас пытался держаться. Сейчас у него был тяжелый момент в жизни, но показывать этого он не желал, поэтому ответил просто и достаточно твердо:

– Вы застали меня в неподходящий момент.

– Присоединяйся, – предложил Джарир Натану, протягивая трубку от кальяна. – Диковинная вещица – это шиша. Нефрит. Ее вырезали для великого императора оскарийских кочевников, а теперь я пускаю дымок тут в Эзилате из этой же самой трубки.

– Оскарийских кочевников? – уточнил Натан. О них он слыша когда-то очень давно. Этот народ обитает за великими восточными горами, там, куда не ступала нога людей из Южных Земель – это слишком далеко.

– Ага, – самодовольно протянул Джарир, протягивая трубку. Натан нерешительно взял ее и попытался сделать вдох. – Выменял очень удачно, – ухмыляясь добавил Джарир и косо глянул на Кадира. Тот ответил широкой улыбкой.

Натан никогда до этого не курил кальян, но множество раз видел, как это делают торговцы из Айтмара. Резкая боль возникла в горле и легких, будто по ним прошлись острым ножом. Рефлекторно Натан стал кашлять, глаза заслезились.

Джарир, наблюдая за ним, громко рассмеялся, указывая пальцем на старика.

– Габи! Айн юмкинух ан юдахин маэна![3]

Остальные за столом поддержали смех Джарира. Весь этот хохот звонко бил по ушам Натана. Он сделал невинное выражение лица и подумал, что они смеются над его неопытностью в курении. Натан, как только откашлялся, сразу же вернул трубку Джариру.

– Что ты сказал? – через кашель спросил Натан.

– Что ты молодец, – смеясь ответил Джарир.

Скоро все успокоились, и Джарир, вытирая запястьем левый глаз от соленой слезы, еще с прорывающимися смешками, заговорил:

– Так значит, ты тот легендарный портной, кудесник, чьи наряды так знамениты в Южных Землях? – а потом не дожидаясь ответа добавил: – Не сказать, что похож!

Он опять засмеялся.

С каждым словом Джарира Натан смущался все больше и больше – необычная, напористая манера общения ашарского капитана морально угнетала Натана и вызывала неудобство. Он ответил как можно сдержаннее, хотя сердце стало биться чаще и где-то в глубине тела закипала злобная жижа:

– Стало быть так…

– Да-да, – заключил Джарир. – Я рад, что ты принял мое приглашение. Позволь мне все-таки немного рассказать о нашем странствии.

Натан хотел сказать небрежное «Валяй», но сказал: «Пожалуйста», ведь речь Джарира стала чуть приветливее.

– Я утром уже говорил, что отправляюсь на Север. Я собрал отменную команду и подготовился, как никогда. Я хочу добраться на самый север, аж до самой Таврианской Закраины. Нас ждут тайны этих земель. К тому же мы обогатимся так сильно, что можно будет разбрасываться деньгами до самой смерти! – при этих словах у Джарира в свете факелов блеснули глаза. Натан увидел в них жажду. – Я не мог не сказать тебе спасибо за то, что ты поделился со мной этими историями. Когда я впервые нашел древние записи о Севере, то моему восторгу не было предела! В древности через эти земли люди ходили паломниками к острову Нат-Стинар. Только их даров хватит, чтобы окупить все странствие, а артефакты, оставшиеся от Эймлаков[4] сделают нас несметно богатыми!

– Что ж, удачного вам странствия, – сказал Натан.

– Нам не нужна удача! Мы готовы ко всему! – вызывающе провозгласил Джарир.

– Ко всему?

– Именно! Я изучил все старинные записи и знаю, что постоянные шторма Норрском море и проливе Меллан – не преодолимая преграда для морских судов. Мы отправимся в путь по рекам через Дин-Ал, а попутно будем торговать с местными. Нам есть, чем удивить их.

В глубине души у Натану мелькнула искорка. Было до боли интересно, но он так сильно боялся признать самому себе, что прожил свою жизнь не так, как хотел, чтобы намекнуть Джариру, что ему это интересно. По-хорошему, его в Эзилате уже ничего не держало, но он еще рассчитывал на правосудие и на спокойную старость.

– Ну а ты что? Что ты планируешь делать в ближайшее время и как идут твои дела?

– Дела, как дела – все нормально, – сдержанно отвечал Натан.

– Нормально? Я тут расспросил народ: Эзилат нынче разрывает на части, а ты говоришь, что все нормально. Неужели тебя никак не коснулись все эти события?

Натан пристально смотрел на Джарира, пытаясь пронзить его своим взглядом и понять, к чему он клонит. Если бы не разговор с Онестусом в самом начале, все эти невинные вопросы не казались бы уловками для того, чтобы выпроводить Натана из города. Все это было похоже на хорошо отрепетированную сцену, но Натан попытался не поддаваться своему воображению.

«Все нормально» – с какой болью отдавалась эта фраза в его груди. Через день будет суд. Жалобы тут не помогут, да и не нужна Натану никакая помощь. Он уже все решил останется в Эзилате до последнего.

– Эх… – Натан лишь угрюмо отмахнулся.

Джарир вопросительно посмотрел на Натана. Ему стало трудно сдерживаться, чтобы не высказать собеседнику по поводу его навязчивого любопытства. Он всегда был скованным в компаниях, да и вообще не любил посещать сборища людей, а если и вынужден был там оказаться, то предпочитал сидеть отстраненно и ни с кем не разговаривать. Скорее всего из-за этого его стали считать высокомерным, хотя он таким и не был.

Повисла неловкая пауза. Натан не хотел вдаваться в подробности, а Джарир ждал. Остальные за столом, сдавливая смешки, следили за диалогом.

– Ну же, – наконец произнес Джарир, подталкивая старика заговорить.

Натан вздохнул так, как будто шел на казнь. На языке так и крутилось все то, что с ним приключилось. Выпитое вино подогревало эмоции: ему хотелось излить душу, но не этим людям. Пока Джарир вызывал у Натана только отторжение.

– Ты можешь мне доверять, Натан, – наклонившись ближе к Натану мягким голосом вымолвил Джарир. – Возможно, я чем-то смогу помочь. Я же вижу, что-то случилось. Если будет в моих силах помочь, я обязательно сделаю это.

– Все, что со мной случилось – это мои неприятности, – Натан выпрямился и откинулся на спинку стула, выдержав расстояние между ним и Джариром.

– Слышал я про твои неприятности. Тебя будут судить, да?

– Если ты все знаешь, зачем спрашиваешь?

– Я бы хотел, чтобы ты сам сказал.

– Я не хочу говорить об этом! – раздельно, по словам сказал Натан.

– Тебе удалось добраться до Таврианской Закраины? – неожиданно спросил Джарир.

– Что за вопросы?

– Ответь, пожалуйста, – необычайно вежливо сказал Джарир.

– Нет, не добрался.

– Наверняка хотел бы, да? Просто выслушай: мне все равно, что у тебя там случилась, но раз уж так пошло, я был бы не прочь позвать тебя на свой корабль. Живи и работай, если ты, конечно, еще хочешь попасть в Закраину. Ты бы смог шить свои наряды, а я буду их продавать – деньги пополам. Это будет моей тебе благодарностью за тот путь, на который ты меня навел. Что скажешь?

Натану показалось все это какой-то подачкой. Он встал из-за стола и уже грубо сказал:

– Мне это не нужно.

Он сразу развернулся и пошел прочь из винного сада, на ходу приговаривая «Приставучий паут[5]». Теперь он еще больше не хотел принимать помощь от этого человека. Джарир остался сидеть за столом. Он смотрел Натану вслед до тех пор, пока тот не скрылся из виду. Поведение портного сильно его расстроило, но потом он отвлекся на разговор со спутниками. Их разговор внимательно слушал Лотар. Он вдруг понял, что наконец настал тот момент, который поможет ему стать кем-то большим, чем юнгой-помощником.

Натан брел не быстрым шагом. Чем ближе он подходил к дому, тем больнее ему становилось и меньше желания было возвращаться в уже практически чужую мастерскую, чужой дом. У самого порога ему стало очевидно, что он точно прожил не ту жизнь, которую хотел прожить. Эх, если бы его звал не Джарир, а кто-то другой, он наверняка бы согласился, но Джарир казался таким лукавым, что все нутро Натана сопротивлялось сделать шаг навстречу ему. Да и как теперь он мог бы сделать этот шаг, после такой грубой выходки.

Натан спустился в свой погреб, где у него хранилось вино. Прямо там он распил несколько бутылок, раздумывая о том, правильно ли он поступил с Джариром или нет, и о том, как ему быть, но так и не смог справиться с потоком мыслей. Кругом были одни вопросы, болезненные и режущие сердце.

[1] Бел-Гоммон – верховный бог пантеона Юкстомара. Считался хозяином земли. Винина – богиня-дева, богиня-мать, покровительница всех маленьких детей и сынов, ушедших на войну.

[2] У ашарских моряков к помощникам капитана обращаются с приставкой к имени «Сан». Полное имя Кадриа – Кадир Акбар Саен и должность Сан.

[3] С ашарского (арабского): Недотепа! Куда ему курить с нами!

[4] Эймлак – это небрежное название титанов. С ашарского языка эймлак عملاق значит «великан», но правильное название звучит как التيتانيوم (читается как альтитан); в южных землях их могли также называть великанами или от искаженного таутского языка – jättiläinen (читается как ятиланы, что переводится как «великан») или титанами – titaani (читается как титаний); в старых записях ученых из Андатской империи (иначе империи Марка Великого) на языке эстов великаны также фигурировали под названием γίγαντας (читается как гигантас, а переводится как «великан»), а правильное их название на языке эстов τιτάνιο (читается как титанио).

[5] Паут – слепень.

Глава IV

Рих, часть 1

Город медленно оживал с первыми лучами восходящего солнца. Стояла ясная погода. Винный садик оказался в забвении. Постепенно в городе забрезжила слабая жизнь. Сперва появились сакердосы[1] и монахи, которым предстояло готовить большой праздник для богов Эзилата. После них потянулись по улицам города и простые люди, одетые в свои лучшие наряды. Им предстояло участвовать в совершении положенных в этот день утренних обрядах поклонения богам. Эзилат, как пчелиный улей в ранние часы, гудел молитвами. Только домашнее зверьё: гуси, кошки и собаки, неприкаянно бродили по пустынным улицам города.

Погода порадовала горожан. Небо было чистым, легкий бриз накатывал чуть заметные волны на каменистый берег. Контуры скал прорисовывались до самого горизонта с запада на восток и таяли в утренней дымке. Внизу под скалами, соединенный с городом узкими извилистыми дорогами, проходящими сквозь скалы, расположился порт Эзилата.

В порту у причала на великолепном корабле, принадлежавшем Джариру, также кипела жизнь. Двухмачтовая багала была необычным кораблем для Эзилата, да и вообще для здешних краев. В Южных Землях почти все ходили на веслах, парус использовался только при попутном ветре, а мореплаватели Ашара уже вовсю использовали его силу и умело подстраивали свои паруса под любые направления. Корабль носил символичное имя «Рих»[2], что с айтмарского переводилось как «Ветер». Корабль с двумя мачтами смотрелся грациозно и внушал восхищение, несмотря на его небольшие размеры. В первый день, когда корабль прибыл в город, в порту целая толпа зевак скопилась поглазеть на удивительный восточный корабль: длинный бушприт, словно игла, стремился всем вокруг указать, что он венчает самое скоростное судно в здешних водах, а от его кончика тянулись косые паруса до самой фок-мачты.

Все паруса, и на грот-мачте, и на фок-мачте, были убраны, чтобы ветер не трепал судно, пока идут погрузочные работы. Портовые грузчики и носильщики затаскивали всевозможные ящики, тюки и мешки внутрь корабля. Какие-то из ящиков звенели стеклянным звоном, в некоторых слышался мелодичный звон изделий из металла; тюки прятали в своих недрах дорогие ткани. Джарир торговал всяким «ценным барахлом»: редкая утварь, уникальное оружие и доспехи, изысканные ашарские драгоценности, алхимические травы разных свойств и даже магические предметы, запрещенные в южных землях[3]. Лишь бы это приносило денег. Конечно, возил он и общепринятые товары, но то доставляло ему меньше интереса и казалось рутинным делом.

Помимо вышеперечисленного Джарир специализировался и на продаже «редких» вещей, которые приобретались в небольших количествах и выдавались за диковинные редкости. Он уже давно понял, что самые необычные вещи для одних – это самые обыкновенные вещи для других. Как правило это срабатывало, и создавалась иллюзия неподдельной уникальности и ценности привезенного товара. Был случай, о котором мог бы рассказать любой моряк с «Риха», когда Джарир умудрился продать самого обычного петуха, купленного в городе Аекор[4], у себя на родине в Йотесхоре по цене в сотни раз дороже, просто распространив слух, что этот петух принадлежал к племени царских петухов. Но чаще он просто привозил разный бытовой скарб из далеких стран – из Мерендерана, Дархея и пару раз даже из центральной Дин-Акиры. Вообще, дела у Джарира шли хорошо, даже без его участия – все жаждали получить диковинные вещицы, а его помощники обменивали их на ценный товар из Эзилата или на золото.

Лотар, выполнявший на корабле различные мелкие поручения, ютился на палубе. Кто-то сообщил ему, что уже на днях «Рих» продолжит свой путь, а значит надо проследить, чтобы все, кто должен заплатить – заплатили сполна, кто должен получить свое – уступили в цене до самого минимума; чтобы все было погружено и разгружено в правильном количестве; припасы заготовлены в достаточном объеме. Лотар служил верой и правдой своему господину. Он помнил, как его семья прозябала в бедственном положении, несмотря на все старания матери и старшей сестры. А ему, при всем его желании помочь своей семье, никак не удавалось найти для себя работу. Как он только не выживал, пока в один прекрасный для себя день он не встретил Джарира. Та встреча изменила все: у него появились работа, еда, возможность трудиться и зарабатывать. И более того, Лотар получил возможность в те редкие моменты, когда он мог увидеться с матерью, одарить ее не только сыновней любовью, но и деньгами, вещами и другими благами, нужными для жизни.

Сегодня Лотар был более беспокойным, чем обычно. Он давно хотел чем-то удивить Джарира, чтобы заполучить его расположение. Он знал, что, несмотря на не сложившиеся отношения между капитаном и Натаном, Джарир будет очень доволен, если знаменитый портной окажется на его корабле. Лотар думал, что сможет обрадовать капитана, если уговорит Натана отправиться в путешествие вместе с ними. Он решил сделать это, и припас нечто особое на случай, если Натан не поддастся на уговоры, нечто особое, что могло бы сподвигнуть его на этот большой шаг. Только два человека могли стать у него на пути – это были первый помощник Кадир и боцман Саид.