Текст книги "Сказочные повести. Выпуск десятый"

Автор книги: Григорий Ягдфельд

Соавторы: Виктор Виткович
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Он тронул верблюда.

– Подожди! Подожди! – Мубарак погнался за магрибинцем.

– Вот теперь правильно, – сказал магрибинец. – Полцарства – это все-таки полцарства!

И они скрылись за поворотом улички…

А на свадьбе султан и царевна осматривали в это время новый дворец. Они вошли в комнату для танцев.

Султан заинтересовался поющим полом, осторожно вступил на него и извлек две ноты.

– Нам нравится, как поет пол, – одобрил султан.

Везирь покривился и шепнул повелителю:

– Если поет пол, как тогда подкрасться и узнать, о чем говорят?

Султан недовольно на него покосился.

Они вошли в зал для платьев. Султан поглядел на себя в зеркало.

– Нам нравится зеркало, – сказал он. – Мы в нем на десять лет моложе, чем в нашем пруду.

Бу-Али Симджур опять покривился.

– Когда есть зеркало, как же тогда спрятаться и подсмотреть?

Султан сердито засопел и вернулся в зал для гостей.

Он протянул руку к кальяну. И кальян подлетел к нему, закурился. Выпуская длинную струю дыма, султан сказал громко, чтобы все слышали:

– А еще нам нравится, что двери открыты для всех гостей!

Везирь нашелся и на этот раз:

– Если всех угощать – казны не хватит.

Султан хлопнул кулаком:

– Нам опять надоел наш везирь!

И невидимая рука тотчас же приподняла Бу-Али Симджура за шиворот. Он жалобно оглянулся. Но рука повела его так, что он шел, едва касаясь пола, и вытолкала за дверь.

Мубарак и магрибинец из-за кустов увидели, как везиря вышвырнули из дворца. Бу-Али Симджур шлепнулся на землю. Мубарак пригнулся, чтобы отец его не заметил.

В ярости везирь вскочил на ноги и убежал, подняв полы халата.

А магрибинец вручил Мубараку меч и сказал:

– Теперь иди!.. Слышишь? Ну иди же!

– Кто идет – я или ты? – плаксиво сказал Мубарак. – Если ты будешь мне говорить «иди» да «иди», я никуда не пойду!

– Хочешь полцарства и царевну?

– Хочу…

– Тогда иди!

Мубарак стоял и не мог решиться. Магрибинец спросил:

– Ты не забыл, что должен сказать?

Мубарак заученным голосом пробормотал:

– «О султан, нет мне прощения, убей меня, как ядовитого пса…»

– Вот-вот… Иди!

И Худайдан-ибн-Худайдан выпихнул его из кустов.

Мубарак вздохнул, поправил лампу за пазухой и нетвердой походкой скрылся во дворце.

На свадьбе гости ели-пили. Аладдин и Будур держались за руки. Султан дремал.

– Глядите, кто пришел! – вдруг засмеялась царевна.

На пороге, держа под мышкой меч, стоял Мубарак. Он тер глаза кулаками.

– Зачем ты пришел? – спросил, встрепенувшись, султан.

– О великий султан, – воскликнул Мубарак, суя ему рукоятку меча. – Нет мне прощения! Убей меня, как ядовитого пса!..

Султан отшатнулся.

– …Тогда я сам себя убью, и аллах меня проклянет!

Мубарак приставил меч острием к своему животу и зажмурился.

Все зашумели.

– Чего же ты медлишь? – спросил насмешливо Аладдин.

Мубарак открыл глаза и сказал угрожающе:

– Считаю до трех!.. Ра-а-з…

– Прости его… – попросила султана Будур.

– Не омрачай свадьбы… – дрожащим голосом поддержал ее Абд аль-Кадир.

– Два-а… – сказал Мубарак и поправил за пазухой лампу. – Два с полови-и-ной… Два-а с четвертью…

– Плохой сон, надо проснуться… – буркнул султан.

Все закричали:

– Прости его!.. Прости, великий султан!..

– А что скажет наш… – Султан поискал глазами везиря, не нашел и милостиво сказал: – Ну, раз везиря нет – тогда ладно, прощаю…

– Благодарю, великий султан!

Мубарак низко поклонился повелителю и скромно примостился в углу.

– Вот что… – сказал султан Аладдину. – Нам нельзя без везиря. Не знаешь ли ты подходящего?

– Знаю, – сказал Аладдин. – Даже целых двух.

Шепнул что-то в лампу.

И перед султаном, будто из-под земли, появились два мастера. На их руках и лопатках была глина, а у одного на ладони лежал даже мокрый кирпич.

Мастера и тут не удивились.

– Почтенные мастера, – сказал Аладдин, поставив лампу на ковер, – великий султан спрашивает, не согласится ли кто из вас занять должность везиря? Советовать ему – что и как, помогать в решении дел…

Мастера с достоинством молчали.

Все глядели на них. И никто не смотрел на лампу. Этим воспользовался Мубарак.

Затянувшись из кальяна, он выпустил такой клуб дыма, что все скрылись из виду и зачихали.

Даже джин выскочил из дворца и чихнул.

С быстротой молнии Мубарак выхватил лампу из-за пазухи и обменял ее на волшебную. Потом обвел глазами свадьбу. Никто ничего не видал.

Чихнув в последний раз, мастер Абу-Яхья пошевелил своими бровями и спросил у рыжебородого:

– Мастер Абу-Наиб, хочешь ли ты стать везирем?

– Нет, – ответил рыжебородый, беря свой кирпич под мышку.

– Не хочет? – удивился султан.

Абу-Яхья ему объяснил:

– От мастера останется минарет, а от везиря что?

Султан не нашелся, как ответить.

А мастера поклонились и скрылись в дверях.

Султан мрачно повернулся к Умару Убейду.

– Когда проснемся, обоим отрубишь головы! – кивнул на Абд аль-Кадира. – Заодно ему тоже… Насчет головы жениха тебе и так все известно!

Пока султан распоряжался головами и Умар Убейд в знак послушания кланялся, Мубарак неспешно поднялся с места, медленно пошел к выходу, прижимая к груди лампу.

Так же медленно он вышел. Но едва очутился за дверью, со всех ног помчался к кустам.

* * *

Худайдан-ибн-Худайдан выхватил лампу прямо из-за пазухи Мубарака и потер ее изо всех сил.

Откуда-то явилась тень джина и исчезла в лампе. Магрибинец опять потер лампу. Джин на мгновение высунул из нее голову, на его лице было недоумение. Что-то проворчав, он скрылся.

Магрибинец потер лампу еще яростней. Джин не вылезал.

– Выходи! – прошипел магрибинец.

– Не выйду! – глухо сказал джин из лампы.

– Выходи!!

– Не выйду!!!

Мубарак во все глаза глядел на лампу и на колдуна.

Теперь Худайдан-ибн-Худайдан стал тереть лампу обеими руками. Джин нехотя вылез. Он угрюмо молчал, не глядя на магрибинца.

– Что надо сказать?! – заорал тот.

– Слушаю и повинуюсь, – еле выдавил из себя джин.

Колдун наслаждался своей властью.

– Кто ты такой?

Джин молчал.

– Ну?!

– Я раб лампы.

– Повтори!

– Я раб лампы.

– Громче! Не слышу!

– Я раб лампы! – рявкнул джин так, что с дворца посыпалась штукатурка.

Худайдан-ибн-Худайдан торжествовал.

Мубарак нетерпеливо толкнул колдуна в бок.

– Скорей прикажи, чтобы унес Аладдина в Бельбейс…

Только сейчас магрибинец обратил внимание на Мубарака.

– Куда-куда? – переспросил он.

– Его в Бельбейс! – сказал мстительно Мубарак. – А меня жени на царевне!

Магрибинец кивнул, что-то сказал джину.

И Мубарак взлетел… и очутился на какой-то поломанной табуретке. Его щеки были намылены. Ничего не понимая, он моргал глазами. Его держал цирюльник за кончик носа. В другой руке цирюльника был нож-скребок.

Перед цирюльней виднелись две лавки, три дома. Вокруг желтела пустыня, барханы песка.

Несколько раз Мубарак пытался что-то сказать, но каждый раз мыло попадало в рот. Наконец ему удалось пискнуть:

– Где я? Что за местность?

– Бельбейс, – сказал цирюльник и дернул его за нос.

А на свадьбе произошло нечто еще более удивительное. Играла музыка, все веселились. Вдруг Аладдин исчез, а на его месте сидел Худайдан-ибн-Худайдан.

Царевна Будур забила в ладоши и сказала:

– Ты очень удачно превратился в это чучело. А теперь превратись, пожалуйста, обратно в Аладдина!

Магрибинец криво усмехнулся и придвинулся к ней.

Увидев «дядю», Абд аль-Кадир издал возглас изумления. Магрибинец обернулся.

– Что ты сказал?

– Я говорю: «В Багдаде все спокойно», – пробормотал сторож и исчез.

– Какой веселый сон! – сказал султан и тоже исчез.

Куда же девался Абд аль-Кадир? Он упал на голову мастерам, возвращавшимся из дворца. Мастера поднялись сами, потом поставили на ноги сторожа. Абд аль-Кадир чуть не плакал от обиды.

Улыбнувшись в рыжую бороду, Абу-Наиб сказал:

– Что же ты не кричишь: «В Багдаде все спокойно!»?

А что касается султана, то он свалился во дворик Аладдина – да так, что коза еле отпрыгнула.

Некоторое время султан сидел на земле и не вставал, очевидно считая, что спит. Он тупо смотрел на козу. Коза смотрела на султана с тем же одухотворенным выражением.

Зубейда решила подбодрить козу.

– Не бойся… – сказала она. – Это султан… Он пришел к нам в гости… Скажи ему «ме»!

– Ме-е… – сказала коза.

Ну, а теперь, когда вы знаете, что случилось со сторожем и с султаном, послушайте, что было с Аладдином.

Он сидел в горестной позе в пустыне возле высохшего колодца. Это была такая пустая пустыня, где нечему даже выгорать: ни листика, ни травинки. Одни только гигантские трещины вокруг.

В поднебесье показалась печальная физиономия джина. Он опустился на песок, сел рядом с Аладдином, тяжело вздохнул и потупил огромную голову:

– Великодушно прости, но я должен тебя убить.

– Убей, – сказал Аладдин, не поднимая глаз.

– Я твой друг, но я раб лампы, – сказал джин.

– Конечно, – сказал Аладдин.

Раздираясь противоречиями, джин сказал:

– Я раб лампы, но я твой друг!

Аладдин пристально на него посмотрел:

– Так раб или друг?

Джин мучился, пыхтел, вздыхал.

– И почему именно раб? – спросил Аладдин.

– Такой закон, – угрюмо ответил джин.

– Надо самому соображать, что хорошо, что плохо.

– А люди соображают? – огрызнулся джин.

Обхватив руками голову, он упал на землю и застонал, сотрясаясь от отчаяния.

Аладдин заметил валявшееся у колодца старое кожаное ведро, и ему в голову пришла счастливая мысль. Он поднял ведро и подошел к джину.

– Полезай в ведро!

– Зачем? – удивился джин.

– Будешь там жить. Не хуже, чем в лампе.

– В ведре?! – воскликнул джин. – Но ни один джин еще не жил в ведре!

– Ты будешь первый, – сказал Аладдин.

Джин недоверчиво посмотрел на ведро – и вдруг стал хохотать.

Он хохотал до слез. Хохотал, катаясь по земле. Хохотал так, что в конце концов не выдержал и бросился в ведро И оттуда понесся хохот.

– Не понимаю, что тут смешного? – сказал Аладдин.

Ведро тряслось от смеха джина, и перевернулось, и покатилось, и опять затряслось.

– Что с тобой? – спросил Аладдин.

Джин вылез из ведра.

– Десять тысяч лет я так не смеялся! Я раньше что делал? Золото таскал, принцесс крал… Но чтобы жить в ведре?

И захохотал вновь.

– Ты еще многого не знаешь, – сказал Аладдин. – Лезь в ведро, устраивайся, да поскорей! А то в небе уже зажглись звезды…

Джин послушно влез в ведро. Слышно было, как он гремит, устраиваясь там. Из ведра вылетели два камешка и шарик овечьего помета.

Аладдин с надеждой смотрел на ведро.

– Ну как?

Вдруг джин выскочил из ведра. Его била дрожь.

– Трут лампу… трут лампу… трут лампу… – жалобно бормотал он.

Внезапно решившись, сказал:

– Ну и пусть!

И нырнул обратно в ведро. Раздался его голос:

– Потри меня!

Аладдин потер ведро. Джин вылез оттуда и сказал:

– Слушаю и повинуюсь!

– Ну, а теперь отправь колдуна… – сказал Аладдин и умолк.

– Куда? – спросил джин.

– Туда, откуда уже нельзя вернуться в Багдад! Сам придумай!

Наморщив лоб, джин задумался. Потом сказал:

– Знаю! Есть одно место!

…Сидя рядом с царевной, Худайдан-ибн-Худайдан яростно тер лампу. И на свадьбе опять произошло чудо. Магрибинец исчез, а на его месте сидел Аладдин. Только почему-то у него в руках было старое ведро.

Царевна Будур захлопала в ладоши.

– Пожалуйста, больше не превращайся ни в кого. Хорошо? А то мне было так скучно!.. А где мой отец?

…Султан при свете звезд доил козу во дворике Аладдина.

– Мне снилось, – нетвердо говорил он Зубейде, – что я был султаном…

– Не отвлекайся! – сказала Зубейда.

Внезапно султан исчез.

И очутился на свадьбе. Играла музыка. Горели факелы. Веселились гости. Султан закрыл глаза, опять открыл, опять закрыл, опять открыл и сказал:

– Мне снилось, что я доил козу.

И залился смехом.

В это мгновение в другом конце зала на ковер свалился Абд аль-Кадир. Султан увидал его и добродушно приветствовал как старого знакомого:

– Эй ты, «в Багдаде все спокойно»!

В ответ сторож подпрыгнул как петух, хлопнул из всех сил колотушкой по ковру, так что поднялась пыль, и завопил:

– В Багдаде никогда не было спокойно!

И все с удивлением уставились на него.

* * *

В зыбком ночном свете возносил свои легкие очертания дворец Аладдина. Его башни тянулись к звездам. И звезды сверху смотрели на него своими золотыми глазами.

Из дворца вышли Аладдин и царевна Будур. Он держал в руках ведро, она – волшебную лампу. Они остановились в саду.

Вокруг виднелись недвижные, будто заколдованные, деревья.

– Потри лампу… – шепнул Аладдин.

Царевна потерла лампу. Джин не явился. Аладдин весело рассмеялся, потер ведро. И джин оказался тут как тут.

– Слушай, джин, – сказал Аладдин. – Мне интересно, что же это за место, откуда нельзя вернуться? Куда ты отправил его?

– А-а, – сказал джин, горделиво улыбаясь. – Вот он!

И ткнул своим огромным пальцем в небо. Аладдин и царевна задрали головы и увидели – да, да, увидели Худайдана-ибн-Худайдана, опять летевшего на черном верблюде. Но на этот раз он мчался прямо к луне, делаясь все меньше и меньше.

Будур испуганно вскрикнула:

– Только бы он не стукнулся об луну!

Но он уже стукнулся. Раздался звон – будто удар в колокол. Из глаз магрибинца и из глаз верблюда посыпались звезды. И в небе зажглось целое новое созвездие.

И это было еще не все. Раскрыв рты, Аладдин и царевна смотрели, как вокруг звезд в небе проступили трепетные знаки зодиака: Конь, и Земля, и Семь Братьев, и Скорпион, и Шапка Пастуха, и Козерог с Водоносом, и все другие фигуры созвездий, и, кроме них, новый знак зодиака, которого еще не видел никто, – Магрибинец на Верблюде.

Джин фыркнул от удовольствия.

– Он будет крутиться там вечно, – сказал он. – С неба не убежишь!

Помолчав, джин добавил:

– Все созвездия были прежде кем-то на Земле, и у каждого есть своя история.

Знаки зодиака стали меркнуть. Дольше всех из глубины мироздания смотрел на землю огненный глаз магрибинца. Но вот и он померк. Фигуры зодиака исчезли, а звезды продолжали гореть.

– Спасибо тебе! – сказал Аладдин джину. – Видишь, как ты все хорошо придумал сам, без меня.

– Это верно, – простодушно сказал джин. – И знаешь, думать самому в сто раз интересней.

– А сейчас скажи: что хочется тебе? – спросил Аладдин.

– Мне?

Джин всхлипнул, провалился в ведро, и оттуда раздались глухие рыдания:

– Мне?.. Десять тысяч лет живу… – говорил джин из ведра, заливаясь слезами. – И никто… Никогда… не спрашивал меня… что я хочу…

Голос джина прервался:

– Я хочу… я привык… я хочу… назад в лампу!

Аладдин улыбнулся.

– Иди!

Ведро опрокинулось.

А волшебная лампа вырвалась из рук царевны, упала на землю, завертелась и замерла.

Джин высунул голову из лампы и глубокомысленно заключил:

– Так в сказках бывает всегда: плохие люди улетают на верблюдах или их бреют в Бельбейсе, а хорошие люди доят коз и держат за руку царевен.

Откуда-то из темноты появилась Зубейда. Она сказала сыну, радуясь, что все так хорошо кончилось:

– Если бы ты не начитался сказок, с тобой бы ничего не было.

И ушла в темноту, оставив Аладдина и царевну наедине.

Они стояли, держась за руки. Вокруг все было тихо.

Спал джин, утихомирясь в лампе. Спали цветы.

Спал Багдад под огромным колпаком звезд.

Виктор Станиславович Виткович
Тайна Сан Ваныча или невыдуманная история, которую могут подтвердить многие очевидцы…

1

Знаете ли вы Галерную улицу? Одним концом она глядит на Медного всадника, другим упирается в здание, построенное опять же великим Петром. Узкая, обрамленная старинными домами улица теперь называется иначе. Однако живущие на ней мальчики, которым грезятся парусные бриги и каравеллы, на вопрос: «Где живете?» – горделиво отвечают: «Мы с Галерной!» Именно на этой улице с одним мальчиком случилось такое, чему и не сразу поверишь.

Утро не предвещало ничего особенного: из-за крыш показалось солнце, зачирикали воробьи, дворники принялись подметать тротуары и мостовую; к булочной подкатила машина с надписью: «Хлеб», и запахло горячими булками; проехала поливочная машина, выбрызгивая гребешки воды; шли по своим делам прохожие.

Из подъезда дома номер 53 выбежала Ниночка. Ей как раз вчера исполнилось шесть лет. У нее были длинные белые локоны. Дожевывая кусочек хлеба с маслом, который еще дома она упрятала за щеку, девочка присела на каменное крыльцо и принялась поправлять на своей кукле платьице.

– Неаккуратная какая… Подожди, не вертись… – говорила Ниночка кукле. – Стой спокойненько… Вот так… Умница…

Напротив у ворот остановился автофургон, на котором было написано: «Своевременно вывезем мусор из нашего города!». Дворник Евсей стал помогать мусорщику опрокидывать в машину баки с мусором, а за дворником ходила собака.

Если бы вы знали, кто этот мусорщик, вы бы не смогли оторвать глаз от него. И все прохожие, если бы знали, остановились бы как вкопанные и смотрели бы, раскрыв рты. Но никто ничего не знал, и все шли, думая о своем.

Зато когда в конце квартала послышалась песенка, все стали оборачиваться и улыбаться. Это на грузовике с мебелью ехал веселый шофер. Он остановил машину как раз возле девочки. Ниночка увидела сперва только его нос, такой он был длинный.

– Доброе утро! – сказал шофер девочке, вылезая из кабины. – Вот ей конфетка! – Он вытащил из кулька конфету и показал пальцем на куклу. – Как ее зовут?

– Нонна, – ответила девочка, взяла конфету и заговорила то за себя, то за куклу: – Что нужно сказать?.. Спасибо!.. Умница!..

Шофер влез в машину, грузовик вместе с песенкой поехал дальше. А перед Ниночкой, умильно помахивая хвостом, сидела дворникова собака. Девочка развернула конфету и ткнула кукле в нарисованные губы:

– Это тебе, Нонна! – Хотела сунуть конфету себе в рот, но, поглядев на собаку, сказала: – Лизни разочек!

Конфета сразу вся исчезла в собачьей пасти.

– Это нечестно! – обиделась Ниночка. – Уходи отсюда!

Собака послушалась – ушла, обнюхав по пути кончик водосточной трубы.

Ах, какое чудное было утро! Светило солнце, чирикали воробьи. Из всех парадных выскочили мальчики и девочки – с сумками ранцами, портфельчиками, – побежали в школу. Мусорщик уже опорожнил баки, сел в автофургон и смотрел из кабины добрыми глазами на девочку.

Но из подъезда своего дома выбежал Жорка. И сразу все померкло. Подпрыгивая и кривляясь, Жорка подскочил к Ниночке, вырвал куклу, раз! – оторвал ей голову, зашвырнул куда-то и, хохоча, умчался, помахивая помятой школьной сумкой. В глазах Ниночки от слез вся Галерная сделалась пятнами: так девочке стало обидно и горько.

А мусорщик поехал за Жоркой, и вы скоро убедитесь, что поехал не зря. Он увидел возле Адмиралтейского канала, как Жорка на полном бегу – стоп! – пнул ногой мусорную урну, перевернул, сказал ей:

– Будешь знать, как тут торчать!

Какой-то воробей, склонив голову набок, смотрел с деревца на Жоркины дела. Жорка выудил из сумки рогатку, прицелился… Но это был стреляный воробей – он дожидаться не стал и улетел.

– Я тебе покажу! – рассердился Жорка на деревце за то, что упустило воробья.

Однако ветка никак не хотела ломаться, хотя Жорка гнул ее туда и сюда. Тогда он извлек из сумки маленькую пилу-ножовку, которую взял для урока труда. Ворча: «Вот тебе! Вот тебе!» – отпилил веточку, пульнул ее ногой в воду, промчался вдоль канала Крунштейна, омывающего кирпично-красные стены Новой Голландии, и исчез в воротах школы.

2

Первый урок еще не начался, в школьном дворе кружилось веселье: кто прыгал через веревочку, кто играл в пятнашки, кто – в классы, кто стоял на голове, а кто просто дергал девчонок за косички. Ни на кого не глядя, Жорка пулей – через двор. И прямехонько в класс. Ни души! Только несколько сумок и портфелей лежали на партах.

Жорка терять время не стал, выхватил из сумки ножовку и давай подпиливать ножку стула учителя. Когда прозвенел звонок, у Жорки уже все было в ажуре. Сунув пилу обратно, он уселся на место.

Вбежали ученики, стали рассаживаться, хлопая крышками парт. Вошел Сан Ваныч. Если по-правильному, так учителя звали Александр Иванович, но это слишком долго – язык заболит, поэтому все в классе называли его Сан Ваныч, и мы будем так его называть.

Класс еще не затих. Сан Ваныч, высокий, с козлиной бородкой, стоял у стола, молчал, и классу тоже пришлось умолкнуть. Учитель взял в руки классный журнал, хотел сесть на стул… Жорка ждал: сейчас сядет, стул рухнет, смеху будет! Но Сан Ваныч почему-то передумал – не сел, положил журнал на стол и заговорил:

– Ребята, я открою вам тайну. Самую важную! Если вы будете ее знать, считайте, что все волшебные палочки ваши…

Расхаживая туда и сюда, он говорил, говорил:

– Если вы очутитесь на необитаемом острове или даже если на вас нападут бандиты, вам поможет спастись тайна, которую я сейчас открою. От этой тайны зависит жизнь – моя, и твоя, – показал пальцем на одного ученика, на другого, – и твоя, и твоя – да, да, и твоя, Жора!..

Учитель подошел к столу, уперся в него ладонями и, стоя над самым стулом, сказал:

– Запомните: если вы будете даже очень сильными, всегда найдется кто-то сильней. Если будете очень-очень умными, всегда найдется кто-то умней. А вот если вы…

Он поднял палец, чтобы сказать главное, сел… Ножка стула подломилась, и Сан Ваныч грохнулся на пол. Ученики бросились на помощь к нему. Жорка прыгал от смеха.

Сан Ваныч поднялся на ноги – все разбежались по местам. Сан Ваныч оглядел класс – все разом умолкли. Тогда учитель подошел к Жорке, уверенно извлек из его сумки пилу-ножовку и сказал усталым голосом:

– Приведешь родителей!

– Подумаешь! – сказал Жорка, взял сумку и направился к двери.

У порога он остановился.

– Ты что? – спросил Сан Ваныч.

– Скажите – и я уйду! – сказал Жорка.

– Что сказать?

– Ну… про тайну…

Учитель посмотрел на Жорку:

– Тебе не стыдно?

Жорка буркнул что-то, чего, наверное, не понял сам, и скрылся за дверью. Насвистывая, он выбежал из ворот школы, поглазел у площади Труда на рекламу футбольного матча «Динамо» – «Зенит» и любимым своим путем – вдоль решетки Крюкова канала – вышел к речке Мойке.

На спуске к Мойке он заметил двух старших ребят из третьего класса, Валеру и Хасана, на Хасане были шикарные джинсы с заплатами. Валера держал на кончике носа карандаш, у Хасана же это не получалось.

Жорка сбежал к ним по ступенькам, Валера поймал его за ухо.

– Не суйся, куда не надо! Иди в школу!

– Но вы же не в школе!

– Не твое дело!

Хасан добавил:

– Нафискалишь – знаешь, что за это бывает?

– Знаю… – пробурчал Жорка.

– То-то! Катись! – И Валера дал ему по уху.

Выскочив на набережную, Жорка крикнул им:

– Я еще не такое могу!

Мимо катил грузовик, из которого доносилась песенка. Не долго думая, Жорка подбросил гвоздь, и у грузовика сразу лопнул баллон. Из кабины выпрыгнул носатый шофер и – за Жоркой! Жорка – тикать!..