Текст книги "Великий и ужасный"

Автор книги: Григорий Аркатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Глава 5: За семью печатями

«Неприятности случаются», – убеждал себя раздосадованный командор Ло, когда заходил в транспортный пассажирский лифт космолайнера «Столкновение», который по совершенно обоснованному предположению должен был переместить его подальше от капитанского мостика и поближе к личной каюте.

Там командор смог бы укрыть свой неоправданный позор бессилия от чужих глаз, только вот это сдержанное бегство никак не помогло бы ему против испепеляющих самоупреков. Но с этим он предпочел разобраться позже. Сейчас же главным было бегство. Остальное же терялось в личном пространстве и времени командора в виду микроскопичности своей значимости.

Впрочем, расчеты Ло были не совсем верны. Ведь он никак не думал, что главные неприятности все еще поджидают его впереди. Конечно, не стоит умалять его сильнейших переживаний по поводу неожиданного фиаско, обретенного по вине строптивого капитана. Однако Микай Ло не собирался на этом зацикливаться и уже понемногу начинал разрабатывать план своей моральной реабилитации и неумолимого исполнения возложенных на него обязательств. И к тому же это не мешало его взбалмошным душевным фибрам единовременно и ежесекундно проклинать имя «Люциус Сфер» и предвкушать сладкие и холодные плоды мести.

Другое дело, что фибрам пришлось скоротечно заткнуться, когда вместо обыденного путешествия в лифте произошло нечто бесспорно странное. При этом мозг командора еще минуту или две пытался поверить в обескураживающую иллюзорность восприятия, которая была присуща некоторым представителям его расы, или же в случайное и непоправимое попадание в глаз огромной сорины. Но убедившись в неэффективности такого подхода в отношении пока что неопознанного явления, он все же был вынужден признать очевидное – ему страшно. И мысль «что-то тут не так» была тому подтверждением.

Мысленно вернувшись в прошлое, Микай Ло попытался воспроизвести цепочку безвозвратно сгинувших событий…

Вот он заходит в лифт, чувствуя за спиной гнетущую тишину негласных усмешек, искусственный интеллект задает ему вопрос о предполагаемом пункте транспортировки, он отвечает, первое ощущение движения под ногами, как результат позно-тонических рефлексов, а потом – темнота…

И совсем не такая, что возникает в результате случайных перегрузок генератора или внезапного выгорания электрических цепей. При подобном раскладе в пространстве все равно продолжают мелькать единичные фотоны и потому натренированный глаз способен различить даже самые размытые силуэты. Но эта темнота была другой, кромешной и непроглядной. И именно поэтому она пугала.

«Что ты такое?» – спрашивал командор беспросветную неизвестность вокруг себя.

Но было тихо. Ни звука, ни шороха и только вся та же тьма. Любой другой на месте Ло уже бился бы в истерике или же забился бы в угол. Только вот нигде не было никакого угла. Да к тому же долгие годы специальной подготовки позволяли командору избегать ненужных затрат времени на бессмысленные инстинкты самосохранения. Перед ним все еще стояла задача, так что он собирался выполнить ее во что бы то ни стало.

«Что ты такое?» – спросил Микай Ло во второй раз, настойчиво предполагая, что в окружающей его тьме обязательно укрыт некий наблюдающий разум.

Ответа, как и прежде, не было. Прошла минута длиною в вечность или же целая вечность промелькнула как минута – определить было невозможно. Однако именно тогда мир вокруг командора стал медленно и неторопливо сереть. Сначала в беспросветности появились крошечные одинокие узуры, потом их стало больше и больше до тех самых пор, пока близлежащие материальные предметы не приобрели естественную яркость и отчетливость.

«Где я???????????»

Это был новый вопрос. И он был крайне необходим в имевшихся обстоятельствах, ведь они были таковы, что после всего произошедшего местонахождение командора отнюдь не осталось прежним. Теперь он находился не в лифте, а в гораздо менее просторной коробке. Нет, это был не гроб или нечто подобное. Мысль об этом никак не могла прийти в голову командора, потому как внутри коробки было слишком много датчиков и проводов, прикрепленных к его коже или внедренных в нее с помощью иголок. Да и сама коробка была сделана из матового стекла, сквозь которое можно было уловить блеклые силуэты. Однако нахождение внутри мало чем отличалось от пребывания в гробу. И в связи с этим Микай Ло попытался закричать и достучаться до кого-нибудь.

– Помогите! – хотел потребовать командор.

Только вот крик застрял где-то ниже уровня бронхов, где собственно и предпочел остаться. Но это не понравилось его хозяину. Внезапно он понял, что не может пошевелить языком или другими конечностями. Хочет, но не может. И тогда пришло время действительно испугаться, ведь командор внезапно оказался в странном и неопознанном плену, где было непонятно, что от него хотят или требуют, так как помимо проводов никто так и не соизволил вступить с ним в контакт. В эти мгновения пугающих размышлений Микай Ло мечтал, чтобы происходящее оказалось всего лишь крайне неприятным сном. Но очередные похожие на вечность минуты утекали, а ничего не менялось. Он по-прежнему находился в тесной стеклянной коробке и предвзято надеялся на некое чудо, которое спасет его или хотя бы объяснит, зачем все это нужно.

«Все напрасно», – подумал командор, готовясь смириться с постигшей его участью.

Однако смириться он так и не успел. Внезапно датчики и механизмы, опутывавшие его, негромко запищали, после чего почувствовалась некая вибрация. Поначалу она вызывала почти что приятные ощущения, но когда ее сила значительно возросла, стало уже не до удовольствия. Скорее наоборот, пришло время снова вспомнить про страх и самосохранение, потому как к определенному моменту вибрация колошматила стеклянную коробку так, что та скрипела и трещала по швам.

«О, Боже!» – подумал Микай Ло.

Чуть погодя окружавшее его стекло взорвалось и разлетелось во все стороны. При этом он не пострадал, а оставшиеся при нем механизмы тихо пожужжали, отсоединились от его кожи, неторопливо сползли на пол и также неторопливо уползли прочь.

– Какого? – в полном негодовании прошептал командор из-за того, что практически не успевал разбираться в никак непрогнозируемых поворотах событий.

– Все в порядке! – раздался как бы в ответ упреждающий голос сверху.

Пытаясь увидеть, от кого исходит только что озвученное утверждение, Микай Ло посмотрел вверх. Увиденное им не принесло особого удовлетворения. И тогда он посмотрел направо, налево, назад и вперед. Нигде из перечисленных направлений не оказалось того, что командор смог бы персонифицировать как дружественно настроенную обстановку. Предпочтительнее было бы сказать, что Микай Ло оказался в очень непростой ситуации. Сверху вниз на него смотрело полтора десятка неопознанных лиц в белых халатах и с некими анализирующими устройствами в руках. Внизу же, со всех сторон от него, ютились пребывавшие в спящем режиме роботы. Их большие красные горящие глаза были меньшей из возможно исходящих от них угроз. Куда к большей осторожности призывали их уродливые металлические руки, обильно снабженные пилящими, режущими, сверлящими и кромсающими агрегатами.

«Какого?» – произнес Микай Ло, но на этот раз исключительно в собственных мыслях.

Тем не менее, голос сверху вроде как все равно его услышал.

– Будьте спокойны! Все в порядке! – назидательно потребовал он.

Конечно, это было всего лишь мимолетное предположение, рожденное случайным совпадением реального и невозможного. Однако с самых недавних пор с командором происходило слишком много невозможного, и потому даже самое рьяное колебание в сторону от нормы отныне воспринималось им более сдержано и прощупывалось как весьма вероятное. Правда, это никак не относилось к предложенному сверху утверждению, что все будет в порядке.

«Как-то не верится», – поделился он мнением с самим собой.

А голос сверху тем временем вдохновенно сообщал:

– Пришло время собирать урожай!

И как только это было сказано, большие красные глаза роботов стали еще больше и вспыхнули еще сильнее. Их механизированные руки-клешни заскрипели от внезапного перенапряжения шарниров, а металлически ноги, ходунки или колеса – у кого что было – начали свое движение к цели. Не трудно было догадаться, что этой целью является незабвенный командор геральдиеров. Впрочем, сейчас его должность и высокое звание были совершенно бесполезны. Конечно, он мог бы попытаться козырнуть ими и закричать о своих бесконечных полномочиях, однако и так было ясно, что чугунным полированным лбам неинтересна его биоорганическая жизнь. И что тем более она не интересна тем, кто кукловодил этими монстрами наверху.

– Да пребудет нерушимость Устава везде и всегда, – прошептал Микай Ло и смиренно приготовился к той участи, что приготовила ему судьба и кто-то еще.

Он не знал, кем было устроено это кошмарное представления, да ему и не было интересно. Командор не стремился провести последние мгновения жизни в бесполезных попытках понять нечто недоступное. На протяжении всей жизни его готовили к почти такому моменту как этот, моменту, когда придется просто ждать и смотреть. И, несомненно, он вовсе не собирался перечеркивать все ранее вложенные в него ресурсы и потуги. Ему предстояло умереть достойно с высоко поднятой головой и улыбкой на губах… И он всегда мечтал пройти этот путь до конца.

– Ж-ж-ж-ж-ж…!..

Да, командор Микай Ло умер действительно с высоко поднятой головой. Два робота с паукообразными ходунками отпилили эту часть его конвульсирующего тела в самую первую очередь, а потом подняли ее высоко вверх и представили на обозрение тем, кто стоял на верхней платформе и страстно погряз в неких массивных расчетах. Эти люди в белых халатах были довольны. Они были довольны собой и тем, что происходило. Их лица светились почти что счастьем, хотя на самом деле это больше походило на безумное садистское самовозбуждение. В нем все они погрязли гораздо больше, чем в той неуемной работе, которую им приходилось кропотливо проделывать со своими постоянно стонущими и пиликающими приборами. Первоначально никто из них и слова не проронил. Все работали, бросали взгляды то туда, то сюда, старательно наблюдали за тем, как ноги и руки отрываются от туловища и вовремя переносили некие данные с приборов на имевшиеся в свободном доступе мониторы. Это происходило очень быстро и почти суматошно. Однако, когда кровь перестала фонтанировать и роботы извлекли все необходимые фрагменты из некогда живого тела командора геральдиеров, неуклонно возникла потребность в вербальных оценках всего произошедшего.

– Кажется, все получилось, – предположил один из них.

– По-другому и быть не могло, – ответил другой и вывел на монитор последние оставшиеся несколько цифр.

Определить расовую принадлежность обоих было несложно. А все потому, что их глаза то и дело меняли цвет с синего на желтый и наоборот. Примерно также выглядели и остальные тринадцать человек, что все еще наблюдали с верхней платформы за тем, как роботы заканчивают растаскивать остатки былого величия и смывают кровь с бетонного пола. И если бы ныне покойный командор Микай Ло прожил бы дольше, то он совершенно точно догадался бы, что в кои то веки ему все-таки повезло и его не понять как забросило в тайную лабораторию секретной трансгалактической полиции. И хотя здесь не было строгих фиолетовых мундиров с причитающимися вставками из серого и желтого, все здешние обитатели все равно душой и сердцем были геральдиерами

– Он умер достойно, – заявил очередной из тех, у кого внезапно проявился дар речи, когда и в его отчете была поставлена жирная точка.

Последовала короткая, но многозначительная пауза, а затем были озвучены прочие мнения.

– Однозначно.

– Его жизнь была отдана ради жизни многих.

– Хастор Май!

– Хастор Май!

Понятное дело, что во всей этой риторике не было никаких чувств или какой-либо мельчайшей примеси сожаления. И этому не стоит удивляться, потому как никто из тех, кто когда-либо работал в тайных лабораториях, никогда ни о чем не жалел. Ну а именно сейчас многим просто хотелось почтить память того, кто молча выстоял и принес себя в жертву. И как бы это странно не прозвучало, каждый из них в тайне мечтал оказаться на месте командора Микай Ло, так как знал, насколько важна, велика и значима проводимая ими работа. Впрочем, минут через пять все пересуды себя исчерпали и те, кто был призван заниматься глобальными экспериментами где-то на самом краю Вселенной, вполне ожидаемо сделали следующий шаг в сторону поставленной перед ними цели.

– Начинается вторая фаза! – объявил голос сверху, – Рекомендуется подготовиться к возникновению возможных побочных явлений!

Это главенствующее указание незамедлительно оживило немного поутихшую деятельность на верхней платформе, но не вызвало никакой панической суеты. Все действия осуществлялись предельно слаженно и четко организованно. К тому же паника не была генетически заложена в геральдиерах, что собственно и делало всех их идеальными исполнителями чужой воли.

– Всем быть наготове! – крикнул кто-то.

– Ясно! – последовал необходимый ответ.

Внезапно на лицах всех тех, кто присутствовал на верхней платформе, появилось тревожное нетерпение. Все они ждали осуществления чего-то кардинального и удивительного, и это ожидание понемногу становилось невыносимым, поскольку даже минута или две были слишком длиной паузой на пути подобных свершений.

– Пошел отчет!..

– Максимальная готовность!..

– Три, два, один…

Последняя предваряющая фраза прозвучала и то, чего все так настойчиво ждали, наконец-то свершилось. Правда произошло это без громких оваций или вспышек яркого многоцветного пламени. Не было даже какого-то скрипа или шуршания. Это просто произошло и все тут.

– Кажется, все получилось, – сказал кто-то один.

– Вроде как, – ответил другой и посмотрел вниз.

И там под платформой он уже не увидел кровожадных роботов, смывающих с бетонного пола кровь случайной жертвы эксперимента. Место кровавой бойни исчезло с глаз долой и на ее месте, как и планировалось, материализовался огромный бассейн в форме ромба. Бассейн был наполнен водой, а на его поверхности плавало блюдце с помещенным на него предметом. Блюдце не тонуло, потому как было изготовлено из сверхлегкого материала паскатия. Но все же больший интерес вызывал именно помещенный на него предмет, ведь им был левый глаз растерзанного на части командора Микай Ло.

Еще секунда и прозвучала новая команда:

– Продолжаем!

И вот тут все же пришло время на жужжания и шипения, которые играли немаловажную роль легко воспринимаемых индикаторов процесса. Само же действие произошло немного погодя и проявилось в том, что откуда-то сверху упал широкий и мощный луч синего света. Надо сказать, что этот синий свет вел себя необычным образом. И эта неканоничность проявлялась не только в том, что он заставил вибрировать и искриться пронзаемый им воздух. Куда более необычным был тот факт, что свет распространялся не по прямой, а как ему вздумается. Конечно, на деле не было никаких неописуемых зигзагов – он просто аккуратно обогнул верхнюю платформу и сконцентрировался на плавающем блюдце. Но все равно такое поведение не укладывалось ни в какие рамки. Впрочем, все сотрудники экспериментальной лаборатории давным-давно привыкли ко всяким таким невообразимостям и в связи с этим не уделяли времени неуместному удивлению или восхищению. Все просто работали, а точнее выполняли свой долг.

Этот долг не имел какой-то определенной моральной и материальной обоснованности. Скорее он просто был и все тут. А его происхождение было слишком уж сильно завуалированно всевозможными этическими и должностными нормами и правилами, из-за которых не было видно вполне очевидной и обыденной правды – всем сотрудникам секретной экспериментальной лаборатории кем-то и когда-то было заявлено одно и то же казуистическое утверждение, которое они почему-то не смогли категорически опровергнуть. Вместо этого они поверили в эту мнимую и невозможную истину, прислушались к ней и ошибочно вникли в ее суть. И в конечном итоге все это обернулось какими-то неустанными и непонятными изысканиями где-то на самом краю Вселенной.

«Но зачем?»

Вот в чем заключался самый жизненно-важный вопрос.

Именно об этом неустанно и не переставая думал младший акцептор № 100100011111, пока голосовой координатор не потребовал от него совершенно определенных действий:

– Максимальная готовность через сорок восемь миллисекунд…

После этого ему пришлось откинуть все мыслимые и немыслимые раздумья в сторону и постараться вернуться в рутину рабочего процесса, мельком оглядеть доверенные его профессионализму мониторы и панели управления и, предварительно активировав нужный микрофон нажатием нужной черной кнопки, связаться с теми, кто находился на платформе.

– Прибор визуального захвата активирован, – сказал он.

– Согласовано, – раздался хриплый ответ из скрипучего динамика.

– Связь с верхней платформой установлена, – подытожил голосовой координатор и запустил автоматическую систему концептуализации.

Сам младший акцептор № 100100011111 никогда не называл верхнюю платформу верхней, потому что подобная описательная характеристика совершенно не подходила для его рабочих условий. Категории «верх» и «низ» использовались преимущественно в самой экспериментальной зоне, а в той тесной и далеко расположенной от места основных событий комнатенке, где ему приходилось ютиться вместе с подотчетной наблюдательной аппаратурой, они имели слишком абстрактный смысл и по большей части не были востребованы. В связи с этим верхняя платформа именовалась им как просто «платформа», а то, что в его конкретном случае представляла собой нижняя платформа – как «объект».

– Говорит младший акцептор № 100100011111…

Согласно протоколу, его следующим шагом была активация кондуктирующего канала, по которому вся наиболее важная информация, попадающая на его мониторы, должна была моментально переправляться в Кумулятивный Центр. Младший акцептор № 100100011111 понятия не имел, где располагается это заведение, но каждый раз неотступно следовал протоколу и открывал односторонний канал связи со словами:

– Библиотека данных доступна…

Каждый раз, когда ему приходилось произносить эту фразу, он втайне надеялся на некую взаимность. Безусловно, это была надежда не на какой-то там детальный или развернутый ответ. Вовсе нет. В его ситуации не приходилось мечтать о многом. Более того, иногда он был готов к любому проявлению дружеского участия, потому как сидеть целыми днями в четырех стенах было практически невыносимо. Только вот никто и никогда не хотел говорить с младшим акцептором № 100100011111. Во всяком случае, до сегодняшнего дня…

– Здравствуй…

Младший акцептор № 100100011111 никак не прореагировал на тихое приветствие, поступившее из маленького динамика сбоку. Не то чтобы он не слышал сказанного. Просто не поверил в возможность такого невероятного свершения и предпочел записать это неожиданное явление на счет собственной усталости и неотступного желания иметь то, чего нет и не может быть.

«Пора бы уже привыкнут и смириться», – заявил он себе в очередной раз и вернулся к работе с панелями, которые требовали его внимания и контроля.

Его смена только началась, и потому в ближайшем будущем жестоко маячили двенадцать часов и семнадцать минут бесконечного просиживания за мониторами. На главном из них был запечатлен огромный бассейн в виде ромба и блюдце с вырванным глазом. На блюдце был направлен луч синего света, и вода в месте его падения вспенивалась желтыми пузырями. Это была удручающая картина, предназначенная к просмотру в триста пятьдесят первый раз. Все предыдущие эксперименты закончились ничем, так что вряд ли стоило надеяться на то, что именно в этот раз выстрелит нечто особенное.

«Чертовы эксперименты», – думал младший акцептор № 100100011111, злясь при этом на всех и вся, но, тем не менее, продолжая снова и снова смотреть на треклятые мониторы и следить за тем, как ничего не происходит и ничего не случается.

И пока он это делал в триста пятьдесят первый раз, все тот же голос снова заявил о себе.

– Здравствуй, – сказал голос, прозвучав уже из другого динамика.

Младший акцептор № 100100011111 прислушался, огляделся, сосредоточился и вновь попытался списать все на психопатические процессы в собственной голове. Однако голос не позволил ему этого сделать.

– Ты действительно меня слышишь, – донеслось сразу из трех динамиков.

«Какая реалистичная психопатия», – подумал младший акцептор № 100100011111 и снова огляделся по сторонам.

Ни рядом, ни вокруг никого не наблюдалось. Никто не мог с ним разговаривать посредством динамиков. Кумулятивный центр был вечно молчалив, а платформа, скорее всего, занималась тем, что направляла луч красного света на блюдце с надпочечником, плавающее в овальном бассейне, заполненном оранжевым маслянистым секретом трапскринийских перкатов. Эти монстров специально выращивали и держали на одном из нижних уровней лаборатории. Но это обстоятельство не имело никакого сколько бы важного значения, потому как не отвечало на все тот же вопрос:

«Кто разговаривает с младшим акцептором № 100100011111?»

– Я – друг, – убаюкивающе шептал голос, доносясь уже изо всех динамиков.

– И что из этого? – спросил младший акцептор № 100100011111.

Это было первое, что пришло ему на ум, и он тотчас реализовал это в слова. И вовсе не потому, что был дерзок и не сдержан. Просто за все три года пребывания в застенках секретной экспериментальной лаборатории слишком многие и слишком часто неоправданно втирались к нему в доверие. Так что теперь он не верил пустым словам и обещаниям, особенно если их произносит безликий голос из динамиков.

– Чего тебе нужно? – потребовал ответа младший акцептор № 100100011111, опережая тем самым новые слащавые фразы убаюкивания.

– Только твоя дружба, – ответил голос.

На этот раз говоривший из динамиков постарался избавиться от ненужной жеманности и переигранного подхалимства и потому звучал более реалистично, тем самым в большей степени располагая к доверию. Впрочем, младший акцептор № 100100011111 все равно не был готов впустить его в свое личное пространство и в связи с этим продолжал огрызаться и требовать радикальных объяснений.

– Кто вы? Назовите себя! Вы нарушаете пятнадцать протоколов безопасности. Мне придётся незамедлительно сообщить об этом!..

– Валяй! – голос вяло отмахнулся от непритязательных угроз и тут же выдал несомненно ключевую информацию, – Только вот знай, что никто кроме тебя меня не слышит. Как ты это объяснишь вышестоящим лицам?

Услышанное заставило младшего акцептора № 100100011111 перестать качать права и постараться проанализировать имеющиеся факты с другого бока.

«Значит, я все же схожу с ума?!» – подумал он.

– Опять неверно! – вмешался голос.

Однако тем самым он лишь вновь столкнул и так запутанного происходящим младшего акцептора № 100100011111 с очевидной невозможностью отдельных моментов и явлений.

– Как ты можешь читать мои мысли? Ты же всего лишь…

– Всего лишь звук из динамиков? Ты это хотел сказать?

– Наверное…

Внезапно младший акцептор № 100100011111 ощутил невыносимую усталость во всем теле. Три года – это долгий срок, особенно если впереди маячит еще столько же. Когда-то до всего этого сидения в четырех стенах он был совершенно другим человеком. Его звали Камир Тахи из селения Пантуджи, находившегося на одной из лун планеты Скадриус в системе Пакетау, что принадлежит одной из отдаленных галактик, не имевших даже какого-то определенного названия. Живя в таком мире, с детства мечтаешь о высоких материях. Обычно сначала ты узнаёшь о них из книжек, а потом оставшееся понемногу дорабатываешь с помощью фантазии. И вот в итоге ты уже безнадежный романтик, которому предлагают увидеть бесконечно прекрасную Вселенную. Но что в действительности ему удалось увидеть? Только синий луч и блюдце с очередным вырванным глазом.

– Они обманули тебя, Камир.

«Он знает мое настоящее имя», – осознал младший акцептор № 100100011111, немного отстранившись от собственных воспоминаний.

– Знаю… знаю… знаю…, – отвечал голос то из одного, то из другого динамика.

– Значит, ты знаешь и все остальное? – спросил тот, кто уже и не знал, кем является, и кто уже давно готов был сделать вывод, что ему абсолютно нечего терять.

Младший акцептор № 100100011111 ждал ответа, но ответа не было. Динамики молча взирали на него своей мелкой ячеистостью и совсем не стремились породить какие-либо звуки. Возможно, эта пауза длилась минуту, а может и целый час. Никто не следил за циферблатом. В этом не было необходимости, да и разве была разница, как быстро утекает время, когда оно все равно висело бесполезным грузом на человеке, обреченном на бесконечное наблюдение неизгладимо монотонных процессов.

– Какого ответа ты ждешь? – спросил голос, как только мысли, воспоминания и образы подняли в голове младшего акцептора № 100100011111 кромешный ураган.

– Нужного, – ответил Камир, почти не задумываясь.

– И что же тебе нужно?

– Расплаты.

Сказанное незамедлительно испугало младшего акцептора № 100100011111, однако страх собственных желаний быстро улетучился, едва он задался простым и важным вопросом:

«А разве я не заслуживаю чего-то такого после всех пролитых лез? Разве я не заслуживаю чего-то большего, чем быть добровольным заключенным, погребенным за семью печатями секретности? И разве не должны ответить за свои преступления те, кто причинил мне боль?»

Это была огромная куча животрепещущих вопросов. И на все эти алчущие вопросы голос из динамиков однозначно ответил:

– Да.

Такой характер чужого мнения пришелся по вкусу тому, кто наконец-то стряхнул пыль со своего настоящего имени. И более того, впервые за три года пребывания его посетило душевное облегчение и отнюдь не эфемерная уверенность в том, что скоро все изменится.

– Но чего ты хочешь от меня? – спросил младший акцептор № 100100011111, отчетливо осознавая, что ничто в этом мире не дается просто так.

– Будь моим другом, – попросил голос, – А остальное приложится.

– Тогда я согласен.

Несомненно, Камир слышал всякое такое и раньше, причем неустанно верил всему тому, что ему клятвенно обещали чужие чересчур убедительные речи, хотя незадолго до этого, пораженный внеочередным предательством, убеждал себя, что больше никому не позволит глумиться над собой и своими чувствами. Наверное, он просто был слишком доверчив по природе своего характера или же слишком глуп и наивен. В принципе этот факт был очевиден и ему самому, так что Камир не очень-то и напрягался по поводу того, чтобы довериться еще одному пройдохе, сулящему золотые горы. К тому же смотря то на один, то на другой динамик младший акцептор № 100100011111 был более чем уверен, что на этот раз никто не попытается его изнасиловать, разве что морально, однако такое в его жизни и так происходило повсеместно, так что пугаться было нечего.

– Значит, ты готов? – спросил голос.

– Готов, – ответил Камир.

И хотя не прозвучало никаких подробностей предстоящего или каких-либо предваряющих инструкций, он все равно был готов. Точнее его попросту наполнило полнейшее безразличие ко всему, кроме того неоспоримого и неизбежного обстоятельства, что ему наконец-то удастся отплатить всем тем, кто заламывал ему руки и затыкал рот, тем, кто входил в него сзади, предварительно зажав в углу, и тем, кто использовал его как кусок мяса для удовлетворения собственной похоти.

– Я готов отплатить им всем, – заявил младший акцептор № 100100011111, и его немного побледневшее лицо заполонила злобная ухмылка.

И вместе с этим на смену душевному облегчению пришло душевное спокойствие, которое быстро переросло в холодный и расчетливый энтузиазм. Впервые в жизни Камир был по-настоящему уверен в своих силах и возможностях. Оставалось только услышать и узнать, какой же путь изберет для него голос из динамиков. Но голос молчал, словно выжидая самого нужного момента. А вместо него кто-то другой произнес слова:

– До конца смены осталось десять минут. Пожалуйста, приготовьтесь покинуть рабочее место для того, чтобы позволить другим послужить нерушимости Устава и благополучию Трансгалактического Синцития.

Это была служба контроля рабочего распорядка. Младший акцептор № 100100011111 взглянул на часы и понял, что тринадцатичасовая смена внезапно подошла к концу.

«Не может быть», – очень сильно удивился Камир.

«Может», – наконец-то ответил голос, но теперь он звучал не из динамиков. Теперь он совершенно точно звучал в его голове.

«Так значит мы вместе? Мы – едины?»

«Ну, мы же друзья?!»

Непродолжительный внутренний диалог был прерван пиликанием одного из мониторов, и младшему акцептору № 100100011111 пришлось вернуться к своим обязанностям.

– Нажмите кнопку «тт3» и завершите первый сеанс осуществления второй фазы в эксперименте №м5у6гнлнедш. Рекомендуется сохранить все данные и выйти из режима захвата и пересылки данных…

В принципе после трех лет единообразия Камир мог обойтись и без подсказок голосового координатора. Тем не менее, слушать его все-таки приходилось, потому как таков был рабочий протокол и изменить в нем что-либо было невозможно.

«Да и к чему такие напряги», – размышлял он, каждый раз нажимая одни и те же кнопки.

И когда все нужные кнопки оказывались нажатыми, а информационные каналы с платформой и Кумулятивным Центром прерваны, оставалось лишь услышать заключительное утверждение голосового координатора.

– Сеанс окончен.

– Всем спасибо, все свободны, – как обычно ответил компьютеру приписанный к нему младший акцептор № 100100011111, а потом приготовился к не очень приятной концовке рабочей смены.

Сначала одна из панелей зажглась красным, после чего на ней высветился обратный отчет от десяти до одного. Больше не было никаких голосов или обещаний. И Камир знал, что едва на панели появиться единица и произойдет его локальная телепортация, обратного пути уже не будет. И не потому что голос из динамиков (или из его головы) скорее всего способен заставить его горько пожалеть о любом проявлении трусости. В первую очередь сам некогда послушный и услужливый младший акцептор № 100100011111 более не был готов вернуться к унижениям. Его фантазия, когда-то давно обогащенная приключенческими романами, теперь прокручивала совершенно другие картинки. И в них не было места для романтики. Зато было предостаточно места для фонтанирующих брызг крови, для живьем сдираемой кожи и хруста переломанных костей…

«Один», – прочитал Камир появившийся на горящей красным панели символ «единица», а потом почти что мгновенно перенесся из рабочего помещения в комнату ночлега.