Текст книги "Великолепная четверка"

Автор книги: Григорий Кроних

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

19

Едва после обедни отец-настоятель дошел до трапезной, как следом прибежал монах Иннокентий.

– Чего тебе, брат? Уж не спешишь ли ты сообщить, что брат Захар подстрелил из своего фугасного ружья куропатку и мне стоит прочесть лишний раз «Отче наш» и «Дева-Мария радуйся», дабы успели приготовить ее нежное мясо?

– Нет, батюшка, – опешил Иннокентий. – Гости пришли, в ворота стучат.

– Сильно ли стучат?

– Не сильно.

– Много ли гостей?

– Трое, отче.

– Пускай стучат, – разрешил отец-настоятель. – Всему свое время, и время всякой вещи под небом. Теперь пора обедать. Ступай, брат.

– Но они говорят, что не хотели бы взрывать монастырские ворота, только чтобы передать вам, владыко, записку от отца Миколы.

– Сие разумно, – согласился настоятель. – Пусть ворота отопрут.

Брат Иннокентий убежал передать распоряжение монахам-привратникам.

Когда отец-настоятель вышел к гостям, то увидел, что посреди монастырского двора стоят трое подростков. Одеты просто, однако в поводу держат хороших коней. До войны у монастыря была конюшня, и настоятель любил совершать верховые прогулки.

– Здравствуйте, отроки.

– Здравствуйте, батюшка, – сказал Валерка. – У нас к вам письмо.

– И бомбы, кажется?

– Время такое.

Настоятель взял бумагу и прочел послание.

– Отец Микола пишет, что вам нужна моя помощь, и вы из красного отряда?

– Да, – кивнула Ксанка.

– Хотелось бы верить, что пришли вы за благословением Божим, но опыт подсказывает мне, что за хлебом.

– Благословение ваше нам без надобности, – заявил Валерка, – и хлеб тоже.

– А коней – каких казачки забрали, а остальных давно съели, – развел руками отец-настоятель. – Прощайте, отроки.

– Стой, – приказал Яшка.

– Не станете же вы сражаться с мирной обителью?

Ксанка оглянулась и заметила, что вокруг них собрались монахи: кто с цепом, а кто с косой.

– Не станем, – сказала девчонка, но с трудом заставила себя повернуться спиной к дюжим бородачам. – Просто мы не успели передать мирной обители скромный подарок от отца Миколы.

Яшка снял с седла мешок и подал настоятелю. Тот развернул рогожу, и ноздри его затрепетали.

– Так чем же я могу помочь моим юным друзьям?

– Вот это другой разговор, – сказал Валерка, поправляя очки. – Нам нужна монашеская одежда, завтра вернем. Кажется, у вас есть запас?

– Все меньше отроков поступают на послушание в Божью обитель, – скорбно покачал головой отец-настоятель. – Рясы есть, но по такому случаю я бы и монахам своим приказал раздеться. Иннокентий!

– У меня на боку дырка! – поспешно сказал монах. – У брата Захара ряса значительно лучше.

– Возьми мешок и отнеси на кухню. Я все-таки прочту дополнительно пару молитв, – сказал настоятель. «Можно даже пять, – подумал он, – ведь жирная курица получше сухопарой куропатки».

– Прошу, проходите, – пригласил гостей отец-настоятель, – может быть, есть еще какая-нибудь надобность?

– Вы знаете, батюшка, мне бы пригодилась ваша борода, – спокойно сказал Яшка…

* * *

Перед самым закатом на деревенской улице появились трое путников в монашеских одеяниях. Рясы подпоясаны веревкой, клобуки наброшены на головы, снизу торчат жидкие бороденки.

– Правильно идем? – спросил Яшка.

– Вроде так Настя говорила, – отозвался Валерка, – церковь сразу за поворотом будет. Начнем с входа в ризницу.

– Тише вы, – цыкнула Ксанка, – бурнаши вокруг!

– Ладно, можем молитву читать.

– Не читать, а творить: Отче наш, сущий на небеси…

Наконец новоиспеченные служители культа добрели до церковных дверей. Начал говорить Яшка:

– Здравствуйте, казаки, благослови вас Бог! – он перекрестил караульных бурнашей.

– Здорово, монахи. Церковь заперта по приказу атамана.

– Спаси его Христос, – сказал Яшка, – это мы знаем. Нам бы с главным в карауле поговорить.

– Он, отче, за углом направо. Михайло зовут.

– Спасибо, – снова перекрестил бурнашей Яшка и смело пошел налево.

– Эй, погодите, бестолочи! – двинулся за монахами один караульный. – Вы не туда…

– Да нехай идут, Петро, кругом прошагают – не заблудятся.

У следующего поста Ксанка загремела церковной кружкой с мелочью:

– Собираем мы милостыню на монастырь Солоухинский. Помолиться хотим перед чудотворной иконой тутошней, чтоб хорошую лепту собрать на дело богоугодное. Не пропустите, ли нас, солдатики?

– Не велено, братья-монахи, – сказали караульные. – Сам батька приказал, а он погрозней вашего главного будет. Идите к начальнику.

– Спаси Бог.

С третьим караулом у центральных ворот церкви разговаривал уже Валерка:

– Атаман Михайло?

– Да ишо не атаман, – зарделся довольный бурнаш.

– Услыхали мы, господин казак, что заперты в церкви преступники важные, вот и пришли исповедать их на всякий случай.

– Никого пускать не велено, – сказал Михайло.

– Не мешайте, господин казак, творить дело Божеское, – попросил Валерка, – а ежели преступники эти перед смертью расскажут, где хлеб спрятали – мы все вам в точности передадим. То-то атаман Бурнаш обрадуется и сразу вас командиром сотни сделает!

– А что, – крутнул ус Михайло, – с нас не убудет, а с сотней я управлюсь. Пропустите!

Караульные открыли тяжелые двери, и друзья оказались внутри церкви.

Здесь было еще темнее, чем снаружи, где начинались сумерки. Во всем помещении горело всего несколько свечей. Мстители осторожно приблизились к свету.

– Бурнаши? – заволновались заложники. – Черные какие-то… вроде монахи, а на алтарь не перекрестились…

– Тетка Анисья! – позвала Ксанка. – Есть такая?

– Есть, – Анисья поднялась с пола и подошла к подросткам.

– Вы кто такие будете? Арестованные?

– Привет тебе, тетка Анисья, от племяшки твоей Насти.

– Ой!

– Мы пришли вам помочь, ты вроде побойчее других, командуй своими, помогай.

– Вы что же – воевать с казаками собрались? – усмехнулась Анисья. – Мелковаты вы что-то для вояк!

– Но-но, тетка, – возмутился Яшка, – мы Збруевку у бурнашей отбили!

– А не брешете?

– Нет.

– Так то вы и есть – «мстители»?

– Мы, Анисья, мы, – заверил крестьянку Валерка, – только времени у нас мало.

– Давайте ружье, чи шо, я готова.

– Какое ружье? – обалдел Яшка.

– А чем вы бурнашей воевать собираетесь? – удивилась, в свою очередь, женщина. – Пуш ками?

– А вот чем, – сказал Валерка и стал расстегивать на себе рясу…

Через десять минут в дверь первого караула постучал Яшка.

– Отоприте, казаки, это мы, монахи! Нас начальник Михайло помолиться пустил, а тут выйти ближе.

– Знакомый голос, – сказал один караульный другому, – открывай, то правда они.

Трое монахов в рясах вышли из церкви, когда солнце уже погасло.

– Благослови вас Бог, – опять обмахнул бурнашей рукой Яшка. – Прощайте.

В ту же минуту во вторую дверь стукнула Ксанка.

– Откройте, солдатики, то мы, монахи, которые молились чудотворной иконе. Нам дальше идти надо, милостыньку собирать.

Караульный узнал и повернул ключ, ворча:

– Чего тут претесь, когда не здесь входили?

– Темно в храме, а дверь рядом была. До свидания.

И опять трое монахов покинули темницу.

А в главную дверь уже стучал Валерка.

– Это мы, господин атаман Михайло, это мы!

– Выпустить монахов, – приказал начальник караула. – Ну как?

– Узнал, – прошептал ему на ухо Валерка. – Все зерно зарыто на околице под большущим дубом. Такой здоровый дуб ни с чем не перепутаешь. Быть вам сотником!

– Спасибо, удружил, монах! – молодецки подкрутил ус Михайло. – Надоест рясу носить – приходи ко мне в сотню.

– Благодарю, господин атаман, – с чувством сказал Валерка и быстро двинулся догонять своих товарищей…

20

Беглецы встретились за селом, в поросшей кустами балке. Каждый из Мстителей привел туда свою группу.

– Повезло нам, что вас шестерых арестовали, – заметил Яшка, – больше трех ряс я бы на себя не намотал. Да и дверей в церкви было только три.

– Хватит маскараду, – сказала тетка Анисья. – Мне энта борода надоела: отклеивается, зараза!

– А ведь мы для этих бород полмонастыря остриги, – рассмеялась Ксанка.

– Дорого обошлась монахам наша курятина! – воскликнул Валерка.

Тут и самые мрачные из заложников наконец за улыбались. Почувствовали, что на свободе.

– Спасибо вам, хлопцы, спасли вы нас, – сказал один старик. – Уж и не чаяли мы от Бурнаша уйти. Ведь станица наша даже при желании двадцати подвод хлеба не соберет. Где же это видано такую цену назначать, да под головы людские!

– Спасибо вам, сыночки, – сказала Анисья, – да и правда вы – Мстители, какую шутку с атаманом сыграли.

– Все, уходить пора, пока бурнаши не хватились, – сказала Ксанка. – Яша, собери рясы, нам их вернуть надо. А вы, тетка Анисья, до своего хутора поспешайте.

– Дорогой не ходите, лучше стороной, – посоветовал цыган.

– К утру дойдем, – сказал старик, – а потемну они нас не сыщут. Прощайте, хлопцы.

– До свидания.

– Настю доведется увидеть – привет передайте, я-то с племянницей не скоро теперь свижусь…

* * *

– Гей, Семка, дай-ка прикурить!

– Да нечем, дядька Пасюк, я ж не курю.

– Все равно должон иметь хоть не спички, так кресало. Я сейчас у Михайлы спрошу, – казак обошел церковный угол.

– Стой, кто идет?

– Да это я, Пасюк.

– Ты почему пост бросил? – строго спросил начальник караула.

– Да не убегут за минуту, – успокоил Пасюк, – я цигарку свернул, а огня нету. Дайте, братцы, прикурить.

– А ну марш на место, кому говорю! – прикрикнул Михайло.

– Что-то ты больно строгий стал, – хмыкнул казак, – не то что давеча, когда тех монахов запустил перед чудотворной иконой помолиться.

– Не молиться, а исповедовать…

– Нет – молиться, чтоб милостыни больше собрать.

– А я говорю, чтоб исповедовать!.. Постой, Пасюк, а ты почем знаешь, что пускал?

– Так они мимо нашего поста уходили, – сказал казак, наклоняясь прикурить. Он затянулся потрес кивающей цигаркой и выпрямился. – Ох, не похвалит тебя за это атаман.

– То есть как мимо тебя уходили? – севшим вдруг голосом спросил Михайло.

– А так. Трое к тебе прошли мимо нас, а после выйти спросились.

– Да ведь я их сам выпускал!.. Отпирай скорей! – крикнул начальник. Он же первым ворвался в распахнутую дверь и бросился искать арестантов по темным углам. – Эй, где вы тут?! Покажись, гады! – Михайло выхватил наган и стал палить куда попало.

Остальные казаки спешно выскочили наружу, а Пасюк запер дверь.

– Пусть пока постреляет, а я к атаману побегу! – сказал старый мудрый казак и кинулся в штаб.

– Вот тебе и сотник! – сказал один караульный и снова оперся о винтовку – до утра сторожить бывшего начальника.

* * *

– Что?! – зарычал атаман, хватаясь за маузер. – Как это утекли?! Да я вас всех в расход… Где Михайло?

– Я его, батька, заместо арестантов посадил, – отрапортовал Пасюк, – он монахов-то пустил.

– Расстрелять сукина сына! – потрясая маузером, Бурнаш выбежал на крыльцо и выпалил в воздух. – В погоню! Догнать заложников! Догнать монахов!

Казаки, которые оказались у штаба, вскочили в седла и, паля для страху в воздух, помчались за околицу. Оставив станицу позади, они скачку замедлили. При свете луны недолго и шею свернуть.

– Что случилось, батька? – выбежал из ха ты Данька, на ходу вдевая рукава черкески. – К расные?

За спиной казачка тенью возник денщик Игнат.

– Заложники удрали, – пояснил атаман и вдруг, как молния, хлестнуло подозрение. – А ты, Гриня, где в сумерках был?

– Да здесь, на крыльце, а потом в хату пошел…

– Не врешь?

– А чего мне врать, батька? Вот те крест! – Данька перекрестился.

– Точно так, батька, тута оне были, – подтвердил вдруг Данькино алиби Игнат. – Я рядом был.

– Ну, хорошо, Гриня, хорошо, ступай спать.

– Может, я в погоню…

– Ступай, ступай, без тебя справятся.

Данька ушел, в тайне радуясь невероятному побегу. Столько караулов – и все зря! Надо будет подробно ребят расспросить, как им такое дело удалось.

А Бурнаш постоял еще на крыльце и вернулся в дом. Сидор и его с панталыку сбил, так что на хлопца напраслину подумал. Да и какой из Грини монах! Атаман даже усмехнулся подобной мысленной картине.

21

Бурнаши добросовестно обшаривали дорогу и все окрестности до утра, но беглецов так и не нашли. Вернувшаяся ни с чем погоня была награждена тем, что смогла увидеть расправу над виновником своей бессонной ночи. Атаман приказал вывести Михайло и поставить к стенке той самой церкви, которую он так бездарно стерег накануне. Бывший начальник караула был растрепан, дергал связанными за спиной руками и вращал глазами.

– Тайна исповеди ненарушима, а он нарушил… Тайна исповеди ненарушима, а он… – без остановки бормотал казак.

– За невыполнение приказа – пли! – самолично скомандовал Гнат Бурнаш, и расстрельная команда точно выполнила свое дело…

Данька обдумывал план побега из расположения бурнашей, но ему мешало то, что за ним всюду неотступно следовал Игнат. Хлопец не был уверен, что сумеет без шума обезвредить этого здоровенного мужика, да и убивать его Даньке не хотелось. Он видел, что Игнат по-своему привязался к «Грине». К тому же Бурнаш явно не верил словам Лютого, иначе бы казачка поставили к стенке вместе с Михайлой. Узнав, что сам Сидор куда-то уехал, Даниил окончательно повеселел. Прошлый раз Лютого не было две недели, авось и сейчас задержится. Теперь у Даньки в станице появился друг, которого ему не хочется терять.

– Спасибо тебе, Гриша, что вы тетку Анисью спасли, – сказала Настя, улучшив минутку. – Теперь я знаю, что ты не такой, как они все, – кивнула девушка в сторону бурнашей. – Извини за то, что я тебе тогда наговорила.

– Извиняю, – улыбнулся казачок. – Только меня Данькой зовут.

– А я к Григорию привыкла.

– Ничего, так даже лучше. Конспиративней, как говорит Валерка… Знаешь, не нужно, чтобы нас видели вместе. Мне, наверное, скоро придется исчезнуть…

– Жаль, – Настино лицо помрачнело, – мы ведь только подружились.

– Это ненадолго, обещаю, – заверил Данька. – А, может быть, ты с нами в отряд уйдешь? А что, дадим тебе коня…

– И папаху с шашкой? – печально улыбнулась Настя. – Нет, Даня, здесь мама и Костик. Я их не брошу…

– Ну, как знаешь, – посуровел Данька.

– А ты когда?..

– Сегодня ночью, – решился неожиданно для себя хлопец. – Если что – знаешь, как нас найти.

– До свидания…

– Прощай.

С этого момента Данька решил думать только о побеге и с нетерпением ждал ночи. В темноте легче всего обмануть внимание Игната и скрыться от вероятной погони.

Наконец наступил вечер, и Данька рано ушел к себе в хату, а Игнат устроился с винтовкой на пороге – охранять. Хлопец прилег одетым на кровать и стал дожидаться, когда же угомонятся бурнаши. Недалеко играла балалайка, бузили пьяные голоса, словно казаки собрались гулять до утра. Да, не так было с дисциплиной в красном партизанском отряде, где отец завел твердые морские порядки.

В сенях стукнула дверь. Данька расстегнул кобуру, висящую на спинке кровати и, положив голову на подушку, притворился спящим.

– Гриня… Гри-инь… – в комнату вошел Игнат. Он легонько тронул казачка за плечо: – Гриня!

– Ну чего? – пробормотал Данька сонным голосом и повернулся к денщику.

– Вставай, батька зовет.

– Случилось что?

– Случилось, случилось, вставай.

Данька поднялся и прихватил ремень с кобурой. Игнат подскочил к вешалке, снял шапку-кубанку и, отряхнув невидимую пыль, подал хозяину.

– Гринь, магарыч с тебя…

– Чо?

– Ну, ступай, ступай, там узнаешь, – улыбаясь Данькиному недоумению, сказал Игнат и повел казачка в штаб.

В атамановой хате было светло, хозяйка вертелась у плиты, из комнат доносился гомон голосов.

– Именинник! – подмигнула хозяйка вошедшему Даньке.

– Ступай, ступай, – все подталкивал сзади Игнат.

Хлопец поправил кубанку и шагнул за порог.

– Звали, батька?

– Звал, – подошел к Даньке довольный Бурнаш и положил руку на плечи. – Ну что стоишь, Гринь? Батьку обними, – кивнул атаман в сторону стола.

Данька увидел, как в глубине комнаты приподнялся со скамьи седоусый казак и рухнул обратно. Его глаза испуганно забегали по лицам присутствующих.

– Куда? Куда Гришку дели? – ощерился он. – Куда сына дели?

С губ Бурнаша стерлась благодушная улыбка.

– Гриня!.. Гриня! – ревел старый казак, оплакивая сына.

Данька стряхнул оцепенение, прыгнул к двери и попал в железные руки Лютого, стоявшего наготове.

– Не трожь! – крикнул ему Бурнаш, и Сидор только усилил хватку. Атаман подошел к казачку и за чуб задрал вверх упрямую голову. – Ловко… ловко ты нас.

Данька молча в упор глядел на Бурнаша.

– Вели стеречь лазутчика, как надо, – приказал атаман Лютому. – Да не в церкви!

У Даньки забрали оружие и, скрутив веревкой руки, вывели на улицу. Трое казаков вместе с денщиком Игнатом отвели хлопца на другую улицу и затолкнули в старую баню.

Данька услышал, как сзади щелкнул запор и приподнялся с пола. Присел на лавку. Значит, вернулся Сидор… Недооценил он противника. Не куда-нибудь ездил Лютый, а за Гришкиным отцом Семеном Кандыбой. Устроил последнюю проверочку… Сообразительный, гад! Ну, ничего, теперь моя очередь проявить смекалку, решил парень и принялся обследовать место заточения.

Входная дверь здесь имелась только одна, а окошки были величиной с ладонь. При всем желании даже со свободными руками не пролезешь. А стены из толстого бруса разве что бомбой подорвать можно. Первый осмотр привел к неутешительным результатам.

В любом случае вначале нужно избавиться от веревки. Перетирать ее о лавку – жизни не хватит. Данька вцепился в жесткие волокна зубами и стал мусолить неподдающуюся веревку, как старый пес слишком твердую кость.

Караульные, которым настрого было велено ни на минуту не отлучаться от двери, развели недалече костер, подчерпнули из колодца воды и повесили на огонь котелок. Уселись вокруг кострища и приготовились травить байки, – ночь-то длинная впереди…

* * *

Когда бурнаши схватили Даньку, Настя рукой закрыла рот, чтобы не закричать. Она видела, как вывели его из хаты и с охраной проводили по улице. «Неужели на расстрел?» – испугалась девушка. Но потом одумалась и пошла следом. По своей территории казаки шли смело, не оглядываясь, и проследить их путь было несложно. Когда у старой бани запылал костер, Настя поняла, что караульные не сойдут с места по крайней мере до утра. Она бросила последний взгляд на баню, где томился ее милый и побежала, как учил Данька: за околицу, направо до опушки.

– Ку-ку! – позвала она сначала тихо, потом все громче. – Ку-ку! Ку-ку!

Но только лесное короткое эхо отзывалось на ее клич.

– Ку-ку!

22

Опасаясь погони, неуловимые Мстители перед операцией спрятали все лишние вещи в яме, прикрытой ветками, а сами, вернув рясы в монастырь, убрались подальше от Липатовской. Потому бурнаши, тысячу раз проезжая мимо лесного лагеря красных, так никого и не нашли. И только через сутки – следующей ночью – Мстители решились вернуться на старое место. Ветки над ямой остались в неприкосновенности, Яшка определил это по специально оставленным меткам. Значит, бандиты их лагерь не обнаружили. Валерка развел на старом месте костер, а Яшка отыскал жерди от шалаша, спрятанные в кустах.

– Неспокойно мне что-то, – сказала вдруг Ксанка. – Я на опушку схожу.

– Ночью не стоит, – попытался возразить Валерка. – В такое время Данька на встречу не придет. А в крайнем случае – он знает где мы.

– Лютый его видел…

– Настя сказала, что Сидор уехал.

– Мог вернуться. Я схожу.

– Я с тобой, – сказал Яшка.

– Тогда все вместе пойдем, – решил Валерка. – Что я один сидеть тут буду?

– Боишься? – улыбнулась девчонка.

– Вот еще, – нахмурился хлопец и стал тушить костер.

Ведя коней в поводу, по лесной тропе Мстители дошли до опушки.

– Ну и что дальше? – спросил Валерка, щурясь в непроглядную темень.

– Тихо, – сказал вдруг Яшка. – Слышите?

– Птица чирикнула?

– Словно всхлипнул кто-то.

– Приготовьтесь, ребята. – Яшка достал револьвер. – Кука-ареку-у!

Все звуки замерли и вдруг:

– Ку-ку! Ку-ку, родненькие вы мои, – сквозь слезы произнесла Настя. – Я уж и не чаяла…

Мстители подбежали к девушке.

– Что случилось? Данька?!

– Арестовали его сегодня, – стала быстро рассказывать Настя. – Лютый привез его отца, ну не его, а настоящего Гришки – Семена Кандыбу, а тот Даню и не признал. Арестовали его, связали руки и под замок заперли.

– Покажешь где?

– Ага, – кивнула Настя.

– Тогда так: мы с Яшкой пойдем в станицу, а ты, Ксанка, подведи ближе коней и жди, – распорядился командир.

– Хорошо, – сказала Ксанка, понимая, что коней не бросишь. – Только долго не задерживайтесь, скоро рассвет.

– Ладно, веди, Настя, – приказал Валерка.

Трое подростков огородами пробрались к заветной бане. Благодаря Насте они прошли в середину села, не потревожив ни одного из дремлющих постов бурнашей.

– Вот тут он, – указала Настя.

– Спасибо, а ты иди домой. Постарайся так, чтобы никто не заметил. Если будут завтра допрашивать, отвечай: спала, ничего не знаю. Договорились?

– Договорились, – прошептала девушка. – А вы его правда спасете?

– Обязательно, – ответил за друга цыган.

Боясь, что снова расплачется, Настя ушла. Что могут сделать два подростка против четырех здоровенных мужиков с винтовками?

Мстители осторожно подобрались ближе и рассмотрели казаков у огня.

– Разом напасть надо, – предложил Яшка.

– Не выйдет, шуму наделаем – вся банда за минуту сбежится.

– А не выйдет, так все заодно и помрем!

– Да погоди ты помирать, – возразил Валерка. – Может, что повеселее придумаем. Баня-то по-черному топится!

Друзья обошли строение вокруг. Глухие стены его нигде больше не охранялись. На углу Мстители задержались.

– Давай, – сказал Валерка и подставил цыгану плечо.

С ловкостью обезьяны взобрался Яшка на соломенную крышу и приник к трубе.

* * *

Данька вдруг услышал слабое звяканье: над очагом закачалась веревка с привязанным ножом. Сердце всколыхнула надежда: друзья каким-то образом узнали, где он, и пришли на выручку. Хлопец выплюнул мокрую неподатливую веревку, подобрался к очагу и отвязал нож. Свободная веревка уползла наверх. Вот теперь дело пойдет! Данька зажал нож между коленями и начал с удвоенной энергией перерезать путы.

Валерка тем временем отбежал и спрятался за срубом колодца. Неожиданно в его сторону направился Игнат. Неужели заметил? Паренек замер с револьвером в руке. Денщик попил из бадьи прямо над Валеркиной головой, набрал воды в котелок и вернулся к костру. Яшка, застывший при виде казака на крыше, тихо спустился вниз. Без слов понимая друг друга, хлопцы наклонили колодезный журавль, привязали к его короткому концу противовес, а с передней части срезали бадью.

– А если в трубу не пролезет? – спросил цыган.

– Должен, лишь бы веревка выдержала – гнилая вся.

В это время у костра рассказывал свою байку Савелий.

– Брехня! – отзывался на всякую его реплику денщик Лютого.

– Да погоди ты, Игнат, – просил другой казак. – Что дальше-то было, говори?

– А вдоль дороги мертвые с косами стоят, – Савелий показал привычным уже жестом как. – И… – тишина!

– Брехня!

Рассказчик отвернулся, скрывая досаду. Все болтают, что попало, а он говорит настоящую историю, с ним произошедшую. А не верят! Савелий поднял глаза и обомлел: по небу летел человек – трепыхаясь, как карась на удочке. Словно в сказке. Казак зажмурился на секунду, глянул – небо чистое, и луна светит. Покосившись на Игната, Савелий тряхнул головой:

– Брехня…

Данька на журавле перелетел через дорогу и приземлился на обочине. К нему подбежали друзья.

– Каким чудом вы меня нашли?

– То чудо Настей зовут, – подмигнул Яшка. – Она нам про твой арест рассказала.

– Бежим, – сказал запыхавшийся Валерка. – Ксанка с конями на опушке дожидается.

– Погоди, должок тут у меня есть, воротить надо, – заявил Данька. – Яшка!

Цыган, последний раз глянув на беспечных казаков, двинулся за командиром. Данька неплохо изучил все закоулки Липатовской и вывел друзей точно к нужному дому. Валерка остался стеречь снаружи. Яшка достал из-за голенища нож и аккуратно поддел дверную щеколду. Цыган и Данька нырнули в хату. На кровати, раскинувшись во всю молодецкую ширь, храпел Лютый. Данька сдернул со стены памятную плетку и подошел к постели. Сидор, сладко потягиваясь, повернулся во сне. Данька присел и вытянул из-под подушки маузер. Передал оружие помощнику, а сам рывком сдернул со спящего одеяло. Лютый подскочил на кровати и уставился на гостя. Рука сотника поползла к подушке, но тут Яшка ткнул в нос его собственный маузер и, заодно, свой револьвер. А Данька стегнул изо всей силы поперек бандитской спины. Удары сыпались один за другим, Сидор выл, извивался, скрипел зубами.

– Лежать, – приказал Яшка, подходя еще ближе.

Лютый с бешенством смотрел то на цыгана, то на дула пистолетов, но ничего не мог поделать. Рубаха на спине промокла кровавыми полосами.

– Всю-ю Россе-ею б я прое-е-еха-ал… – послышались вдруг с улицы пьяные голоса.

Данька прекратил порку и приник к окну. Мимо дома прошли пьяные бурнаши. Тем временем Яшка связал Сидору ноги, а руки примотал к спинке кровати. Сотник даже не ворохнулся.