Текст книги "Замуж за шейха"

Автор книги: Грейс Кэрол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Самолет приземлился в аэропорту небольшого арабского государства. Бен и Эмили вышли из кондиционированного салона первого класса и попали во влажную жару. Прямо у трапа их встречал шофер, и они с облегчением уселись на заднее сиденье «мерседеса».

В течение всей поездки до дворца шейха Мансура Бен выступал в роли гида. Он называл маленькие деревушки, рассказывал о фермах, где с помощью технологии гидропоники в этой пустынной стране выращивают овощи и фрукты для населения.

Эмили с интересом смотрела по сторонам и задавала множество вопросов, хотя все внутри сжималось от страха. Зачем она приехала? Ведь Бен сказал, что решение за ней и он заранее согласен с любым. В конце концов, поездка на его родину не входила в условия их сделки. Но Эмили была слишком честной и обязательной. И по отношению к Бену, и по отношению к его семье. Кроме того, ей было очень интересно побывать на его родине.

Несмотря на спор по поводу существования любви, отношения между ними выровнялись и вошли в обычное деловито-отчужденное русло. Она дала себе слово дотерпеть до конца года и выполнить условия сделки, несмотря на душевную боль, усиливающуюся с каждым днем. Теперь еще эта церемония! Хотя Бен и убеждал ее, что волноваться не о чем, Эмили слышала напряжение в его голосе, видела глубокие складки, залегшие в уголках рта. Если не о чем волноваться, почему же он так переживает?

Машина въехала в ворота, и Эмили поняла значение слов «оазис среди пустыни». Дворец шейха представлял собой огромную виллу из итальянского мрамора в окружении оливковых деревьев. На лужайках зеленела свежая трава. Множество зданий поменьше было построено вдоль берега залива, вода в котором под ярким солнцем была ослепительно голубой и прозрачной. Не успела машина подъехать, как из дома высыпали многочисленные родственники, одетые в национальные наряды.

– Вы, должно быть, Эмили, – на английском, хотя и с сильным акцентом обратилась к Эмили пожилая женщина. – Добро пожаловать в нашу семью.

Из одних объятий Эмили немедленно попадала в другие – все кузены, дяди и тети считали своим долгом прижать ее к сердцу и сказать слова приветствия. Она чувствовала, что гостеприимство и доброта идут из глубины сердец всех членов этой большой и дружной семьи. Страх выглядеть и чувствовать себя чужестранкой развеялся как дым, но ей было очень горько осознавать, что она обманывает этих людей, потому что их брак с Беном – сделка, фарс.

– Какие прекрасные люди, – сказала Эмили Бену, когда они остались наедине в отведенной для них комнате.

В центре комнаты стояла огромная кровать под балдахином, словно перенесенная со страниц сказок «Тысячи и одной ночи». Эмили бросила на нее тоскливый взгляд. Она представила, как они будут лежать спинами друг к другу, каждый на своем краю… Эмили знала, что Бен не прикоснется к ней, не сделает ни одного движения навстречу, потому что теперь была ее очередь. А она никогда не сделает этого!

– Спасибо. Я очень благодарен, что ты согласилась на эту поездку. Кроме того, все члены моей семьи очень полюбили тебя.

Все, кроме тебя, подумала с горечью Эмили. Но несмотря на это, а может, именно из-за этого она была очень рада, что семья Бена так тепло приняла ее.

Несколько дней, предшествовавших церемонии, Эмили провела как в сказке. После дождливого Сан-Франциско она наслаждалась жаркими солнечными лучами. Они с Беном ходили под парусом, до изнеможения плавали в огромном бассейне, играли в крикет на лужайке вместе с многочисленными детьми, ездили верхом. Кожа Эмили приобрела золотистый оттенок, волосы выгорели. Она никогда еще не была такой расслабленной, свободной и счастливой, как в эти несколько дней.

Спрыгивая с большой, но очень спокойной и доброй кобылы, которую Бен выбрал для нее, Эмили попала в его объятия. Он привлек ее к себе и легонько поцеловал в приоткрытые губы.

– Или я ошибаюсь, или ты чувствуешь себя здесь дома даже больше, чем я? – спросил он, убирая с ее щеки прядь волос и вглядываясь в глаза.

– Мне здесь очень хорошо, – просто ответила Эмили. Она не хотела говорить, что полюбила и членов его семьи, и этот дом, но именно так и случилось, хотя она изо всех сил противилась этому.

Бен кивнул.

– И тебя здесь приняли и полюбили. Твои глаза сияют, твоя улыбка такая веселая, такая жизнерадостная. Ты выглядишь потрясающе красивой. Не один я это заметил.

Эмили посмотрела Бену в глаза и тут же оказалась затянутой в их омут.

Когда он вот так глядел на нее, Эмили чувствовала себя красивой, желанной, нежно любимой. Даже если знала, что это не так. Да, его родственники полюбили ее, но не Бен. Как жаль, что в конце года она перестанет быть частью этой дружной и шумной семьи. Конечно, у нее останется ее собственная, не менее большая и не менее дружная, а главное, такая же шумная семья, но для своих она старая добрая Эмили, вечная палочка-выручалочка. Для семьи Бена она – нечто особенное, экзотическое, из далекой Америки, почти инопланетянка.

Каждый вечер был праздником. Длинные столы ломились от яств; в один из вечеров на свежем воздухе приготовили барбекю из ягненка и кускус, а еще подали баклажаны и козий сыр.

Бен наполнил тарелку всеми этими деликатесами и принес Эмили.

– Что с тобой? – спросил он ее, усаживая за столик под навесом. – Откуда в глазах эта грусть?

– Я просто представила, как бы моим родным понравилось здесь, и пожалела, что они не со мной. Я чувствую себя героиней «Тысячи и одной ночи».

И Бен, и Эмили ощущали себя счастливыми вплоть до дня церемонии, их последнего дня в доме шейха Мансура. Мысль о необходимости произнести лживые слова перед лицом всех родных во время столь торжественного обряда угнетала их обоих, заставила снова задуматься, в какой лжи они живут. Они не говорили об этом, но снова стали далеки и избегали друг друга. Поднявшись в свою комнату, они молча переоделись для церемонии: Бен в смокинг, она – в подвенечное платье, как и остальные жены.

Часы отсчитывали минуты. Четыре часа, четыре тридцать. Жара усиливалась, а вместе с ней и влажность, пока воздух не превратился в сплошное влажное одеяло. Казалось, достаточно еще одной капли, чтобы разразился ливень.

Ритуальная церемония началась ровно в пять часов. Родители Бена постарались превратить ее в торжественное и незабываемое празднество. Чтобы защитить участников от палящего солнца, специально был построен восьмиугольный шатер из бело-голубого шелка. Пол был выложен мозаичной плиткой. Старый шейх выглядел очень представительным в традиционном арабском наряде, включая алую феску с черной кисточкой. Он обнял Бена за плечи и что-то сказал ему по-арабски, тот рассеянно ответил.

Эмили была прелестна в своем свадебном платье. Самая красивая из всех присутствующих жен, самая красивая из всех жен вообще. И она была его, Бена, жена. Он не мог отвести от Эмили глаз. Он крепко держал ее за руку, а прикосновение кружев ее платья казалось ему нежнейшей из ласк. На Бена нахлынули воспоминания об их свадьбе – обеты, поцелуй. Маленький оркестр заиграл национальные мелодии. Сердце Бена билось все быстрее по мере приближения их очереди.

Он видел, как бледна Эмили под золотистым загаром. Он крепче сжал ее руку, волнуясь, как никогда в жизни, – боялся, что лживые слова застрянут у него в горле, как кость, пусть даже эта ложь во благо, как он считал.

Наконец настал их черед. Бен произнес слова брачного обета сначала по-арабски, затем повторил по-английски. Он поклялся любить Эмили вечно, она поклялась в том же самом. И вдруг наступило прозрение – Бен понял, что больше не лжет, не притворяется. Он хочет, чтобы Эмили осталась с ним навсегда. «Пока смерть не разлучит нас».

Словно тяжеленный груз упал с его плеч. Ему хотелось смеяться, кричать о своих чувствах, может, даже запеть! Он поцеловал Эмили со всей страстью, накопившейся в нем за прошедший месяц мучительного одиночества. И снова, как в день их венчания, он почувствовал волну дрожи, прокатившуюся по ее стройному телу. В ее глазах стоял немой вопрос. Много вопросов. Бену захотелось немедленно рассказать ей обо всем, просить, молить остаться его женой навсегда, разорвав на мелкие клочки злосчастное соглашение.

Заключительным аккордом церемонии стали сотни голубей, выпущенные в небо. Все стали поздравлять друг друга, обниматься, целоваться. Одна из тетушек оторвала от него Эмили, и Бену показалось, что он лишился руки или ноги. Нет, он лишился сердца. Он поискал жену глазами и увидел, что ее окружили тетушки и сестры, осыпая солью и рисом, как принято в его стране.

Затем были танцы, и снова Бен был разлучен с Эмили, поскольку мужчины танцевали в одном кругу, а женщины – в другом. Он только успел заметить, что Эмили с удовольствием разучивает национальные танцы, приводя в восторг его родню. После танцев все прошли к накрытым столам. В центре шатра стояла ледовая скульптура лебедей, символа вечной верности. Он должен найти Эмили, сказать ей… Но тут с ним решил поговорить отец, мама пожелала сказать ему спокойной ночи, тетушки… Когда Бен пришел в отведенную для них спальню, Эмили спала на своей стороне кровати. Он не стал будить ее, они поговорят завтра, ведь впереди у них вся жизнь.

Весь обратный перелет Эмили проспала в своем кресле, и Бен снова был вынужден отложить разговор. Он должен выбрать подходящее время и подходящее место. Спать он не мог, расслабиться тоже. Снова и снова он думал о том, что сказать Эмили:

– Нам хорошо вместе.

– Мы ладим и в офисе, и дома.

– Я хочу тебя и знаю, что ты тоже хочешь меня.

– Мне нравится быть женатым. Я и сам не ожидал, но это так. Я хочу оставаться женатым. Я не хочу развода.

Бен пытался представить реакцию Эмили. Ее улыбку, слезы радости. У них будет настоящий медовый месяц. Бен не заметил, что прошагал взад и вперед по проходу почти весь полет, а Эмили все спала. Как она может спать, когда с ним происходит такое?!

Домой они вернулись глубокой ночью. Бен внес их сумки в гостиную и опустил на пол. Эмили взяла почту и направилась в свою комнату.

– Постой, я хочу поговорить с тобой.

Эмили обернулась и зевнула. Неужели она не выспалась в самолете?

– Это не может подождать до завтра, Бен?

– Нет. – Бен преградил ей дорогу. – Мы не разговаривали почти два дня, с самой церемонии.

– А что мы можем сказать друг другу? – тихо спросила Эмили. Бену показалось, что она дрожит.

– А вот что! Я хочу продлить наш контракт. Вернее, я хочу разорвать его на мелкие части и начать сначала. Я хочу, чтобы мы оставались женатыми, пока смерть не разлучит нас. Я прошу, молю тебя об этом и надеюсь, что ты хочешь того же.

Эмили побледнела, колени ее подогнулись, комната поплыла перед глазами. Она ожидала чего угодно, только не этого. Он хочет, чтобы их брак был настоящим. Но почему?

– Почему, Бен?

– Почему? Потому что ты нужна мне. Я хочу, чтобы ты оставалась моей женой. Я не хочу разводиться в конце года. Я не смогу без тебя.

– Но ведь я буду рядом. Я по-прежнему буду твоей помощницей.

– Ты мне нужна не как помощница, я всегда могу найти другую. А вот другую жену мне не найти. Во всяком случае, такую, как ты.

– Это церемония на тебя так подействовала, да? Ты почувствовал себя виноватым? Ты произнес клятву и теперь считаешь, что должен ее выполнить, чего бы тебе это ни стоило?

– Нет. Да. В какой-то степени… Церемония заставила меня прислушаться к себе, переосмыслить многие вещи. Помогла осознать, чего же я хочу. Но не это главное. Все дело в тебе. Ты – это то, что я хочу. Навсегда. Скажи, что ты тоже хочешь меня, хочешь, чтобы я навсегда остался твоим мужем.

Эмили слушала, тщетно надеясь, что Бен скажет те самые, главные слова – что он любит ее. Повисла напряженная тишина, Бен ждал.

– Ты мне тоже очень нужен, – произнесла она, – но я не могу выйти замуж без любви. Я не могу жить с человеком, который меня не любит, который не верит в любовь.

– Неужели эта романтическая чушь так важна для тебя? – нахмурившись, спросил Бен.

– Да. И именно жизнь с тобой показала мне, как важна эта чушь в браке. В нашем контракте мы не учли самого главного. Да, Бен, любви. Она есть у твоих родителей, у твоего кузена Ахмеда. Я тоже хочу жить в любви, испытать ее. Когда-то я думала, что мне это не суждено, но теперь знаю, что это не так. И знаешь, кто меня переубедил?

Бен пристально смотрел на нее сузившимися глазами.

– Ты. Ты, Бен. Ты сделал так, что я почувствовала себя красивой, желанной, особенной, любимой, даже зная, что ты не любишь меня. Не представляю, как тебе это удалось. Может, сказались долгие годы тренировки? В конце года я уйду и начну искать мужчину, за которого выйду замуж по-настоящему, потому что он полюбит меня. Теперь я знаю, что заслуживаю этого. – Эмили была рада, что сумела скрыть дрожь в голосе. Она посмотрела в глаза Бену долгим, спокойным взглядом, хотя ее сердце ухало, как паровой молот, а руки дрожали.

– Нет! – протестующе воскликнул он.

– Да. Я долго размышляла об этом, а ты своими словами облегчил мою задачу. Ты сам сказал, что найти другого помощника – не проблема. Действительно, незаменимых людей нет. Кроме того, мне тоже понравилось быть замужем.

– Отлично! Вот и оставайся моей женой.

– Не могу.

По тому, как на скулах Бена заходили желваки, Эмили поняла, что он в ярости.

– Что ж, решено. В конце года жду твое заявление об отставке. Я напишу тебе рекомендательное письмо в самых восторженных выражениях, так что ты без труда найдешь другую работу. Кстати, для твоего нового мужа я могу написать отзыв о тебе как о жене. Хочешь?

– Прошу тебя, Бен…

– Просишь о чем? Чтобы я извинился за то, что предложил тебе остаться моей женой?

– Бен, не надо так. Я очень польщена твоими словами, но это ничего не изменит. Мы ждем от брака совсем разного. Ты же не станешь это отрицать?

– Не стану. И что же нам делать? Пожать друг другу руки и сделать вид, что между нами ничего не было?

– Если это то, чего ты хочешь… – Эмили протянула руку.

Бен взял ее протянутую руку и резко дернул на себя. Эмили упала ему на грудь, и он так крепко прижал ее к себе, что она не могла вздохнуть. Немного спустя Бен ослабил объятия, взял ее за подбородок и приподнял лицо. Несколько долгих секунд они смотрели друг другу в глаза, а затем он накрыл своими губами ее рот. Бен целовал ее, как будто в последний раз в жизни. Словно хотел выжечь на ее губах клеймо, которое она не сможет стереть до конца жизни.

Эмили думала, что готова к поцелую Бена, но ошиблась. Никакого намека на нежность. В его горьком поцелуе слились еле сдерживаемая ярость, разочарование, страсть и обида. Она пыталась противостоять, но тщетно. Эмили вернула поцелуй, наполненный той же горечью, разочарованием и страстью, потому что понимала, что это конец. Затем, упершись обеими руками в твердую грудь Бена, оттолкнула его. Не говоря ни слова, он развернулся и вышел из комнаты. Эмили ушла в свою, где, упав на кровать, расплакалась самыми горькими за всю свою жизнь слезами.

Она удивлялась себе. Как у нее хватило сил сказать «нет»? Видимо, помогло понимание того, что ее сердце просто этого не выдержит.

Взяв себя в руки и решив немного отвлечься, Эмили принялась разбирать почту. Счет из питомника за цветы, высаженные на террасе Бена. Письмо от родителей. Они написали, что их проверяет аудитор из Главного налогового управления, и умоляли помочь разобраться со счетами и документами. Эмили без колебаний решила ехать немедленно. Но тут возникла проблема – обручальное кольцо словно вросло в ее палец и ни в какую не хотело сниматься. Значит, придется рассказать родителям о своем замужестве и объяснить, почему она не сообщила им. С другой стороны, у нее появилась веская причина сбежать от Бена хоть на время. Она побудет несколько дней дома, в кругу семьи, поможет им и соберется с силами, чтобы доиграть этот мучительный фарс под названием «брак».

Эмили уехала ранним утром. На видном месте она оставила для Бена записку, в которой объясняла необходимость своего отъезда, подхватила сумку и на цыпочках прокралась к двери, каждую секунду опасаясь, что появится Бен и снова захочет с ней поговорить. Она представляла, что он скажет. Попросит не уезжать. Скажет, что не может без нее обходиться. Эмили не хотела спорить с ним, у нее не осталось на это сил. Она не хотела, вернее, не могла видеть его. Ей нужно было сменить обстановку, чтобы набраться сил и выполнить данное ему обещание. А в конце года она будет свободна. Горькие слова Бена звучали у нее в ушах.

…Для твоего нового мужа я могу написать отзыв о тебе как о жене…

В такси по пути в аэропорт на Эмили нахлынули сожаления. Сожаления по поводу того, что она согласилась выйти за него замуж, что допустила ту ночь. Но было и чем гордиться. Ей удалось удержать свои чувства в секрете, и Бен даже не заподозрил, как сильно она его любит. Любит даже сильнее, чем раньше.

Эмили не стала звонить своим из аэропорта, решив сделать сюрприз. Кроме того, ей нужно было время, чтобы придумать, что сказать о своем браке. Она села в пригородный автобус, затем воспользовалась такси.

Не успело такси затормозить у старого дома в пригороде Портленда, как вся семья высыпала на крыльцо. Хелен увидела такси из окна и оповестила всех громким кличем. И началось…

– Она приехала! Она здесь! – кричала Хелен, хватая чемодан Эмили.

– Не могу поверить! – вторила Робин, обнимая сестру.

– Почему ты не позвонила из аэропорта? – сердито спросил отец.

– Что ты с собой сделала?! – Брат Пол замер с открытым ртом.

Эмили улыбалась, качала головой, даже не пытаясь ответить на сыпавшиеся со всех сторон вопросы. Ответы могут занять не один час. Главное, она поняла, что сильно изменилась за это время, а ее родные не изменились ни на йоту и что она по ним ужасно соскучилась. Отец уже варил кофе, Хелен восторгалась ее прической, одна мама молча взяла ее руку и пристально посмотрела на кольцо.

Вся семья уселась на кухне за круглым дубовым столом и приготовилась слушать. Эмили выдала им сжатую версию своего фиктивного брака, рассказала о боссе, о работе, о желании помочь Бену. Но о любви не было сказано ни слова.

– Если ты вышла замуж за босса, а твой босс – шейх, значит, ты замужем за шейхом? – Глаза Робин сияли от восторга. – И ты нам ничего не сказала?!

Эмили снова и снова повторяла историю о фиктивном браке по расчету, который закончится разводом в конце года, но видела, что родные не верят. Романтики до мозга костей, они верили в счастливое «навсегда». Их фантазия рисовала дворцы, короны и любовь до гроба. Как бы Эмили хотелось тоже поверить в эту сказку со счастливым концом!

Затем наступил их черед. Они рассказали о пьесах, которые сейчас репетируют, о местах, где подрабатывают, об аудиторах… Эмили поняла, что так можно просидеть целый день, поэтому решительно встала и направилась в подвал, чтобы разобрать бумаги, хранившиеся, насколько она помнила, в страшном беспорядке, в коробках из-под обуви.

Проработав несколько часов со старыми счетами и расписками, Эмили решила передохнуть и отправилась в сад. Она не удивилась, увидев заросли сорняков, и, переодевшись в старые шорты и майку, вытащила садовые инструменты из сарая и принялась за работу. Она была неутомима, чувствуя себя нужной, желанной, любимой. И в то же время чувствовала, что изменилась. Стала взрослее, мудрее и печальнее.

После обеда мама взяла ее за руку и увела в глубь сада. У забора, несмотря ни на что, буйно цвели розы, посаженные Эмили много лет назад.

– Этот твой брак… по расчету, – начала мама, усаживаясь под раскидистым вязом. – Я могу тебя попросить?

Эмили сорвала желтую розочку с карликового куста.

– Конечно.

– Расскажи мне о своем муже.

Эмили собиралась сказать, что Бен – ее босс и она попросту сделала ему любезность, выручив в щекотливой ситуации, но сочувствие в материнских глазах, забота в ее голосе растопили лед в сердце Эмили, и она призналась во всем. В многолетней безответной любви, в твердом решении навсегда расстаться с Беном по истечении этого года…

– Ты очень его любишь, детка? – сочувственно спросила мама.

Глаза Эмили наполнились слезами. Неужели это так очевидно? Кто еще заметил? Его родители? Бен?

– Что мне делать, мам? – Эмили, уткнувшись, как в детстве, в мамины колени, разрыдалась.

– А ты уверена, что он тебя не любит?

– Абсолютно. Он вообще не верит в любовь.

Ее мать загадочно улыбнулась.

– Тяжелый случай. Зато когда такой мужчина влюбляется, то на всю жизнь.

– Бену это не грозит. – Эмили подняла на мать заплаканные глаза. – Если он и влюбится когда-нибудь, то точно не в меня. Он найдет себе женщину под стать. Но это буду не я.

Мама посмотрела на нее долгим понимающим взглядом, потом поцеловала в мокрую от слез щеку.

– Девочка моя дорогая. Ты отличаешься от других членов нашей сумасшедшей семейки, но это вовсе не говорит о том, что ты не красивая и не очаровательная. Тебе нужно было уехать, чтобы найти себя, и тебе это удалось. Я не знаю, что этот мужчина, этот твой шейх сделал с тобой, но из неуверенной в себе девочки, покинувшей наш дом четыре года назад, ты превратилась в чудесную, очаровательную молодую женщину.

Увидев, что глаза дочери снова наполняются слезами, мать поспешно сменила тему разговора. Они заговорили о мужчинах и женщинах вообще, о любви и браке. Когда Эмили зевнула, мама пожелала ей спокойной ночи и отправила спать. В своей старой девичьей комнате Эмили впервые за последние недели крепко уснула и проспала всю ночь без сновидений.

Бен каждый день рано сбегал из офиса, потому что ему было невмоготу находиться там без Эмили. Все шло наперекосяк, и с каждым днем становилось все хуже. Он ничего не мог найти. Забывал о назначенных встречах. Его голова была занята совсем другим. Он сходил с ума, денно и нощно думая только об Эмили.

Лишь сейчас Бен осознал, как много работы взвалил на нее в офисе. Ему не хватало ее знаний, ее интуиции, ее мнения по тому или иному вопросу. Но дома было еще хуже. Эмили въелась в его кожу, сердце, мозги… Она была везде. Бен десяток раз поднимал трубку, чтобы позвонить и спросить, когда она вернется домой, узнать, как у нее дела, сказать, как скучает по ней. Но страх сжимал его сердце тисками, когда он представлял, как в ответ она говорит ему, что совсем не соскучилась, что никогда не вернется. Почему она не сказала ему в лицо, что уезжает, а оставила эту короткую записку? Почему не разбудила утром, чтобы попрощаться? Почему не хочет оставаться замужем за ним?

Эмили была самой упрямой женщиной из всех, кого он знал. Неужели она не подумала, что он почувствует утром, не найдя ее дома? Он-то считал, что знает ее. Был уверен, что она обрадуется его предложению. Но не тут-то было, она повела себя так, как будто он оскорбил ее.

В один из бесконечно пустых и тоскливых дней Бен бесцельно брел по Монтгомери-стрит, свернул на Третью улицу и дошел до гавани. Он стоял, смотрел на яхты и вспоминал, как они с Эмили ходили под парусом во время медового месяца: как неумело, но старательно она управлялась с штурвалом, как мужественно промолчала, когда ее ударило по голове. Потом они снова ходили под парусом, когда гостили у его родителей, и Эмили чувствовала себя уже заправским моряком. Бен помнил, как ветер развевал ее волосы, ласкал загоревшую кожу…

Вот в чем проблема. Яхты напоминают ему об Эмили. Розы напоминают ему об Эмили. Все вокруг напоминает об Эмили. Он сходит с ума, потому что даже если она вернется от родителей в его дом, то все равно будет упрямо отказываться оставаться за ним замужем, как бы настойчиво он ее ни уговаривал. И он будет вынужден находиться с ней рядом в офисе и дома, зная, что в конце года Эмили навсегда уйдет из его жизни. Заберет все свои вещи из его квартиры, освободит свой стол в офисе и?..

Он больше никогда не услышит ее тихий голос, не увидит маленькую, женственную фигурку, завернутую в махровый халат, и смущенную улыбку за завтраком… Бен никогда не чувствовал себя одиноким, пока Эмили не уехала. А что с ним будет, когда в конце года она покинет его навсегда? Он не может больше бездействовать, он должен что-то предпринять. Но что? Она не станет жить с ним без любви? Но как распознать эту самую любовь? И как тогда называется то, что он чувствует к Эмили?

Бен не узнавал себя. Он грустил, тосковал, чувствовал себя несчастным, не мог ни спать, ни есть. А все она, Эмили! Прекрасно обставленный пентхаус – холодный мавзолей без нее. Работа в офисе не ладилась. Бен целыми днями просиживал в кабинете, глядя в окно и ничего не делая, но домой идти тоже не хотелось.

Почему она не звонит? Почему не поинтересуется, как его дела?

От гавани Бен добрел до Парка Лафайет. Достав мобильный телефон, он позвонил ее родителям в Портленд. Никто не ответил, и в голову закралась страшная мысль – а там ли Эмили? Неужели солгала? Нет, это невозможно. Просто никого нет дома, и это даже к лучшему. Что бы он сказал, подними она трубку?

Бен не знал, куда и зачем идет. Толпы шумных туристов, дрожавших в шортах и сандалиях на промозглом ветру, мужественно выполняли экскурсионную программу, поедая огромные порции мороженого и креветочного коктейля. Мужья и жены, родители и дети… Раньше Бен только бы порадовался, что он не один из них.

Теперь же их вид причинял ему страдания. Он привык гордиться своей независимостью, но сейчас она давила ему на плечи многотонным грузом.

Он вспомнил, как Эмили прижимала к груди дочку Ахмеда и Джоан, как играла в крикет с его маленькими племянниками. Она будет прекрасной матерью, как была прекрасной женой. Его женой. Черт, как она может уйти, зная, что нужна ему, что он хочет ее, как ни одну женщину в его жизни? А все потому что… любит? Но неужели любовь – это ужасная тоска, разъедающая душу, одиночество, апатия? Непреходящее желание видеть, слышать, касаться? Бен всегда считал, что если любовь все-таки существует, во что он не верил, то это такая штука, от которой хочется петь, смеяться, танцевать. Он же испытывал отчаяние и тоску. А что ему делать, если Эмили не поверит его словам? Или не придаст им значения? Если не любит его?

В угаре бесконечных «если» Бен остановил такси и поехал в аэропорт. Он найдет Эмили, расставит все точки над «i», и тогда проклятые «если» перестанут его мучить. Он поклялся себе, что не вернется домой без жены.

В Портленде было облачно, но тепло. Бен взял такси и назвал адрес родителей Эмили. Когда такси остановилось у большого старого дома, на крыльце с книжкой в руках появилась девушка и воскликнула:

– Уйди, уйди, презренный!

Бен онемел от такого приветствия, затем откашлялся и спросил:

– Это вы мне?

– Ой, извините! Конечно, не вам. Я репетировала. А вы кого-нибудь ищете?

– Эмили Клейборн.

Девушка сосредоточенно кивнула.

– Вы, должно быть, тот самый шейх. Я говорила ей, что вы приедете.

– А она? – Бен не мог сдержать улыбки.

– Сказала, что никогда. Что я вас не знаю. Что вы упрямый и не верите в любовь. Это так? – недоверчиво спросила девушка.

– Что касается упрямства, спорить не стану, – ответил Бен. – Что же касается любви, скажем… я пересмотрел свое отношение к этому вопросу.

– Мои поздравления. Эмили в саду, за домом.

Бен обошел дом, отмечая то тут, то там вновь посаженные кусты роз. Когда он открывал калитку, та заскрипела, но Эмили не услышала. Она стояла на коленях перед старым, полузасохшим кустом. Бен, ухватившись за садовую решетку, с замиранием сердца смотрел на свою жену.

– Эмили.

Она резко обернулась, глаза ее округлились от удивления.

– Бен, ради всего святого, что ты здесь делаешь?

Эмили вскочила на ноги и подошла к нему. Бен тоже сделал несколько шагов навстречу, и теперь они стояли рядом, глядя в глаза друг другу.

– Приехал поговорить с тобой, – ответил он. – У тебя найдется минутка?

– Ты прилетел в Портленд, чтобы поговорить? – переспросила Эмили. – А позвонить ты не мог?

– Не мог. – Бен взял из ее рук садовый совок и положил его на рабочий столик. – Я хотел поговорить о нашем браке…

– Я заранее знаю, что ты скажешь. Что тебе понравилось быть женатым, что ты чувствуешь себя частью семьи. Но…

– Не только это, – прервал ее Бен. – Этого недостаточно, чтобы жениться или оставаться женатым. Ты говорила, что хочешь выйти замуж за того, кто любит тебя. И я тебя понимаю. Я хочу того же. Ты заставила меня поверить в любовь. Пусть не сразу, но я поверил. Я тоже хочу найти кого-то, кто будет любить меня уставшего, упрямого, противного, властного, небритого…

Эмили хмыкнула, но Бен видел, что она еле сдерживает улыбку.

– Полюбить тебя нетрудно. Несмотря на перечисленные недостатки, в целом ты очень даже ничего.

– Спасибо, Эмили. Ты меня успокоила. – Бен усмехнулся. – Кому, как не тебе, знать это. Ты видела меня во всех моих настроениях. И даже решилась выйти за меня замуж, не любя меня, не так ли?

– Не любя тебя?!

Вот он – момент истины. Бен взял Эмили за руку, усадил на кованую садовую скамейку и сел рядом. Воздух был напоен ароматом роз и тихим жужжанием пчел. Бен взял Эмили за подбородок и приподнял ее лицо, заставив смотреть ему в глаза. Эмили показалось, что его большие черные глаза пытливо смотрят прямо в ее душу.

– Бен, я должна сознаться… – решительно произнесла она, но взгляд отвела. – Я любила тебя. И вышла за тебя замуж, потому что любила и хотела помочь.

– Погоди минуту. Что значит – любила? А теперь больше не любишь, совсем нисколько? Хоть капельку… Эмили? – упавшим голосом допытывался Бен.

Пока Эмили собирала остатки мужества, чтобы сказать «нет» и покончить с этим мучением раз и навсегда, Бен приник к ее губам и опалил их страстным, жарким поцелуем. Пал последний бастион ее обороны. С судорожным вздохом Эмили обвила его шею руками и вернула поцелуй.

– Это означает «да»? – пробормотал Бен, покусывая мочку ее уха.

Видит Бог, она не хотела признаваться, не хотела, чтобы он узнал о ее чувствах.

– Да, я по-прежнему люблю тебя, Бен. Люблю даже сильнее, чем раньше. – Она спрятала зардевшееся лицо на его груди, а он прижал ее так крепко, что она слышала, как стучит его сердце. – Люблю уже давно и вряд ли смогу разлюбить. Но это ничего не меняет…

– Это меняет все, моя дорогая. Я чувствую себя таким дураком, ты даже не представляешь. Мне кажется, что я всегда тебя любил. С того дня, как перед алтарем ты поклялась любить и почитать меня и я поцеловал тебя. А может, еще раньше? Я просто не узнал любовь. Господи, сколько времени потеряно зря…

Запрокинув голову, Эмили смотрела на него во все глаза, приоткрыв рот от удивления.

– Ты не веришь мне, да? – спросил он. – Я не виню тебя, но всю оставшуюся жизнь, каждый день, каждый час я буду доказывать тебе это. Мы поедем на остров и проведем настоящий медовый месяц. Мы будем ходить под парусом, кататься верхом и заниматься любовью. Бесконечно, до полного изнеможения. Мы продадим мой пентхаус и купим дом в пригороде, где сможем выращивать розы и растить наших детей. Я буду разводить птичек, как миссис Бутчарт, и научу попугая произносить моим голосом «Я люблю тебя, Эмили». Когда меня не будет дома, он будет неустанно твердить тебе это. Я…