Текст книги "Я, Менгск (ЛП)"

Автор книги: Грэм Макнилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Жадность, коррупция и моральное разложение.

Резким движением руки он сорвал флаг.

Одобряющие возгласы среди сенаторов усилились.

Арктур вглядывался в лица людей в зале Сената, и тех, кто стоял вокруг него на балконе. Как они аплодировали и выкрикивали слова поддержки. Он был поражен тем, насколько люди очарованы отцом. Разве они не видят, какой он есть на самом деле? Обычный упрямый человек, который не умеет слушать! В этот момент решение окончательно созрело в Арктуре.

Неважно, каков на самом деле человек, важно только то, каким видят его окружающие. Люди Корхала не знали настоящего Ангуса Менгска. Они знали только то, что он демонстрировал им. Просчитанная манера поведения и поступков, направленная на то, чтобы завоевать их доверие. И тот факт, что Ангус обычный человек, и что он тоже мог ошибаться, как все они, – не имел никакого значения. Все, что имело значение, это то, как он трактовал происходящее, и что обещал им.

Арктур всегда знал, что обычными людьми легко манипулировать, но видеть то, как априори образованных мужчин и женщин так просто увлечь за собой, стало для него откровением.

Он сел на место, когда его отец прошел через весь Сенат к трибуне генерального консула, купаясь в рукоплесканиях сенаторов-единомышленников. Это был полезный урок, в торжестве силы очарования над действительностью, но у Арктура не было никакого желания слушать напыщенную речь отца о беззакониях Конфедерации.

Он уже достаточно наслушался, за свою недолгую жизнь. Столько, что хватит на целую жизнь.

Пришло его время.

Арктур глубоко вздохнул. Он нащупал во внутреннем кармане куртки пакет и вытащил наружу пачку хрустящих листов, которые подписал этим утром. Арктур положил их на колени и посмотрел на мать, чувствуя вину за то, что собирался сделать. Тем не менее, он знал, что для него лично, это верное решение. Потому что этого хочет он сам.

Почувствовав на себе взгляд, Кэтрин Менгск взглянула на сына. Ритм ее аплодисментов нарушился, когда она увидела бумаги Арктура, а также то, что было изображено на верхнем колонтитуле.

– Арктур, – произнесла она, недоумевая. – Что это такое?

– Это повестка, мама, – ответил Арктур. – Десантный корпус Конфедерации. Сегодня утром я подписал контракт.

Кэтрин изучила бумаги, и ее смятение обернулось в леденящий сердце ужас.

– Арктур, нет... Только не это... Зачем ты это сделал?

Кэтрин потянулась, чтобы выхватить бумаги у Арктура. Парень среагировал быстрее и спрятал их прежде, чем мать смогла швырнуть их в зал, в качестве приветствия толпой сенатора.

– Арктур, что ты натворил! – воскликнула женщина. – Почему, скажи мне!

– Я завербовался.

– Нет! Нет, ты не сделал этого, – все еще отказываясь верить в происходящее, произнесла Кэтрин. – Ты не можешь так поступить! Арктур, если это шутка, то очень плохая шутка!

– Я не шучу, мама, – ответил Арктур. – С сегодняшнего дня, я часть офицерского корпуса 33-й десантно-штурмового дивизиона под командованием Брантигана Фоула.

– Нет, ты бы не сделал этого. Это ведь шутка, так? – повторила Кэтрин, и Арктур увидел настоящую панику в глазах матери. – Скажи мне, что это одна из твоих дурацких шуток!

Голос Кэтрин сорвался на крик.

Люди, смотревшие вниз, начали оборачиваться к разворачивающейся на балконе драме. Однако из-за раздающихся в Сенате аплодисментов и приветствий никто не мог разобрать ни слова, кроме ближайших по местам соседей.

– Это не шутка, мама, – сказал Арктур. Его сердце заполнила холодная ярость при мысли о том, что самое важное его решение расценивается как шутка.

"Это моя жизнь, а она думает, что я шучу?"

– Я сегодня уезжаю, добавил он.

Мать ударила его по щеке.

Когда ладонь Кэтрин соприкоснулась с щекой сына, выдох удивления среди присутствующих разбежался как рябь по воде.

– Ты глупый бестолковый мальчик, – набросилась на Арктура Кэтрин. – Глупый и эгоистичный парнишка. Таким образом ты хочешь насолить отцу? Сделать мне больно? Ты хоть подумал о том, что ты сделал?

– Я прекрасно представляю, что делаю, – сказал Арктур. Оскорбительная пощечина лишь укрепила его в принятом решении. – И ты только что облегчила мне задачу.

Кэтрин потянулась к нему, но Арктур убрал ее руки и встал на ноги. Мать смотрела на него снизу вверх. На ее глазах показались слезы.

– До свидания, мама, – ровным голосом сказал Арктур, засовывая документы в карман куртки. – Извинись за меня перед Дороти, и скажи, что у меня не было возможности попрощаться с ней лично. Скажи, что я обязательно напишу ей.

– Нет! – Кэтрин зарыдала, но ее плач поглотили аплодисменты, что по-прежнему грохотали в палате Сената. – Арктур, Боже мой, пожалуйста, не делай этого... подожди!

Казалось, Арктур не заметил ужасное состояние матери, ее горе и печаль. Гордо подняв голову, он пошел сквозь толпу сидящих в галерее людей, чувствуя на себе удивленные взгляды, намереваясь покинуть это место с достоинством.

Сильная рука схватила его. Арктур повернулся, чтобы разобраться с человеком, посмевшим сделать это.

Перед ним стоял Айлин Пастер. Лицо посла Умоджи дышало гневом.

– Ваш отец никогда не простит вам этого, Арктур.

– А я и не прошу его, – отрезал Арктур, освобождаясь от хватки.

– Вы могли это сделать это в любой момент, тогда почему именно сегодня? – не отставал Пастер.

Арктур посмотрел мужчине в глаза. В его пристальном стальном взгляде Айлин Пастер увидел нечто такое, что невольно отшатнулся, как будто его ударили

– Иногда, чтобы поставить точку, необходимо сделать нечто из ряда вон выходящее, – сказал Арктур.

Пастер осуждающе покачал головой и оглянулся на плачущую Кэтрин.

– Ну что ж парень, – с сожалением сказал он, – ты сделал это. Будем надеяться, что тебе не придется жалеть об этом.

– Не придется, – обещал Арктур и, развернувшись, ушел.

КНИГА 2

АРКТУР

ГЛАВА 7

Десантный катер типа «Выбрасывающий» ревел в верхних слоях атмосферы Сунъяна. За его крыльями бушевал огонь, а по бронированным пластинам тепловой защиты проходили всполохи оранжевого пламени. Это делало его похожим на парящего феникса. Быстро снижаясь к поверхности планеты, судно оставляло за собой полосы конденсационного следа.

Этот летательный аппарат был доказательством того, что достаточно иметь пару больших двигателей, чтобы удержаться в воздухе. Когда судно вошло в атмосферу его двигатели, находящиеся за короткими изогнутыми вниз крыльями, изрыгнули струи пламени.

Десантные катера предназначались для переброски вооруженных сил Конфедерации, – быстро и безопасно, хотя ни с одной из этих двух задач они не справлялись особенно хорошо. Вцепившись в металлическую стойку рядом со своей головой, Арктур понимал что, несмотря на все другие соображения, удобство определенно не входило в цели конструкторов.

Подобные машины могли нести в своих грузовых отсеках что угодно, от пехоты до осадных танков. Отсек, отведенный для бронированных десантников Арктура – его отделение носило название «Доминион», – был похож на промасленную и запыленную металлическую пещеру.

«ДесКаВ»^[32] вздрогнул, когда пошел на снижение. Шум ветра и рев двигателей делали обычные разговоры невозможными, приходилось пользоваться шлемофонами. Помимо шестерых солдат в бронескафандрах катер нес огромный осадный танк; и его гигантский поскрипывающий корпус, закрепленный несколькими гремящими цепями, занимал большую часть пространства в трюме. Перевозка такого количества солдат вместе с осадным танком являлось нарушением устава, но на такое размещение пришел приказ сверху, а Арктур не собирался обсуждать приказы на таком раннем этапе своей карьеры.

Его пятеро бойцов сидели лицом к задней части освещенного красным светом отсека, на неудобных металлических скамейках, выглядевших так, будто слепой сварщик случайно приварил их к внутренностям фюзеляжа.

– Так какова обстановка, лейтенант? – в сотый раз спросил Янси Грэй. – Что нас ждет?

Арктур вздохнул. Неугомонный уроженец Тарсониса, не имел привычки отставать до тех пор, пока не получит ответов. А также он имел странную, наивную веру в то, что командование должно держать его в курсе всех событий. Он служил еще достаточно недолго, поэтому не понимал, что пехотинцы на линии фронта подобны грибам: напичканы дерьмом и пребывают во мраке неведения.

– О, господи, Янси, сколько раз ты еще собираешься это спросить? – воинственно сказала де Санто. – Как только лейтенант узнает, что там происходит, он нам расскажет. Верно, лейтенант?

Даймонд де Санто (или Ди, как ее звали напарники) была смуглой девушкой, выросшей на Тирадоре-9. Дочь подневольных рабочих, трудившихся на одном из многочисленных курортов и курортных городков, которые сделали планету столь привлекательной для потомков Старых Семей. Армии мужчин и женщин, задолжавших деньги одному из многих финансовых институтов Конфедерации, были вынуждены работать там, погашая долги и обеспечивая нужды гостей, чтобы тем не пришлось лишний раз и пальцем пошевелить.

Нужно ли говорить, что Даймонд де Санто не особо наслаждалась такой жизнью. Поэтому в свой восемнадцатый день рождения, она без промедления записалась в армию в первом же пункте вербовки, который смогла найти. За шесть месяцев Арктур неплохо узнал ее. Он видел в ней стержень хорошего солдата, но Даймонд, будучи человеком озлобленным, всегда оставалась грубой и упрямой.

Она очень нравилась Арктуру.

И благодаря некому странному, извращенному притяжению, де Санто признала в нем родственную душу. Она тоже выражала привязанность к Арктуру, которая напоминала молодому лейтенанту связь между его отцом и Эктоном Фелдом.

– Эй, я только спрашиваю, – сказал Янси. – Нет ничего дурного в желании знать, что происходит, не так ли? В конце концов, я вообще-то уже грезил об отпуске, не получи мы это назначение.

– Мы все грезили об отпуске, – сказала де Санто язвительно, нисколько не скрывая своего раздражения от такого специфического решения гениев из командования.

Она была не единственной, кого раздражала ситуация с отложенным отпуском. Арктур планировал съездить на Корхал, чтобы увидеть мать и малышку Дот. Он не виделся с ними с тех пор как поступил на службу, хотя и писал им много раз по Конфедсети.

Мать в конечном итоге отвечала ему, хотя в ее словах уже не было той открытости и теплоты, как в письмах, что она писала Арктуру в академию. Ее ответы содержали известия о сестре и Корхале (и его неприятностях), но практически отсутствовали упоминания об отце, не считая того, что он остается в добром здравии.

Дороти не ответила Арктуру ни на одно из писем. Вероятней всего, она до сих пор мучительно переживала его внезапный отъезд. Арктур надеялся что, когда эта миссия завершится, у него будет шанс навести порядок в отношениях с семьей. Потому что последние полтора года заставили его понять, как сильно он по ним скучает.

Даже по отцу, к великому удивлению Арктура.

Немалую часть писем, конечно, составляла переписка Арктура с Жюлианой. И, похоже было, что она не потеряла к нему интерес, несмотря на разделяющие их световые годы.

Они как раз договорились встретиться на Тирадоре-9, прежде чем Арктур отправится на Корхал. И когда отпуск, в конце концов, так и не состоялся, он был вынужден признать, что с нетерпением ждал этой встречи.

Мысли Арктура прервал Янси, который повернул к нему свое закрытое забралом шлема лицо и сказал:

– Бьюсь об заклад, лейтенант уже знает, куда мы попадем. Точно. Сто кредитов ставлю, что он знает.

– Черт, я бы поспорил с тобой, если бы верил, что у тебя есть эта чертова сотня, – грубо сказал Чак Хорнер, но его широкая «приграничная» улыбка лишила его слова всяческих оттенков злобы. Отец Арктура пренебрежительно назвал бы Хорнера «старым добрым парнем», – широкоплечий и неотесанный, Чак был родом с отдаленных миров Конфедерации, где наличие электричества люди считали за удачу.

Именно таким Чарльз Хорнер, или Чак, казался на первый взгляд, и Арктур был удивлен, когда обнаружил, что за простодушной внешностью парня скрываются тонкая смекалка и острый ум.

– Только ты не наберешь и пары центов, – продолжил Чак. – По крайней мере, после того, как Чун Люн и я оставили тебя без штанов за тем покером.

– Вам просто повезло, – фыркнул Янси.

– Повезло? – протянул Чак. – Мой отец, как и его отец до него, играл в армейский покер, когда тебя еще в проекте не было, сынок. И он научил меня всему, что я знаю.

– Да ну? – возразил Янси. – Хочешь сегодня еще попытать счастье?

– И на что же ты собираешься играть? – вступил в разговор упомянутый Чун Люн. – Твои деньги уже у меня, как и недельный паек шоколада. У тебя больше нет ничего, что Большой Пес захотел бы у тебя отнять.

– Я буду целый месяц чистить Маюми, – предложил Янси.

– А этот парень азартен, – сказала де Санто со смехом.

– Ни за что, – сказал Чун Люн и, положив свой «каратель» на колени, погладил его блестящий смазанный ствол. Маюми. Такое имя Чун Люн дал своему автомату, своей красе и гордости. Он всегда держал Маюми чистой и смазанной. И в то время как пушки всех остальных были битыми и исцарапанными, оружие Люна выглядело так, будто только что сошло с конвейера. – Никто кроме меня не прикасается к моему оружию, – сказал он.

– Ага, девушки на Прайдуотере тоже так поначалу говорят, – съязвила де Санто.

Люн показал ей средний палец.

– Нарываешься, детка? – сказал он. – Хочешь узнать, почему меня называют Большим Псом?

Арктур слушал их дружеский спор и чувствовал скрывающийся за ним страх. Никогда прежде командование 33-й дивизии не считало нужным использовать их в опасных точках, но теперь эти солдаты, не прекращая валять дурака, начинают понимать, что это назначение будет совсем другим.

И только один член отделения не вступал в перепалку. Арктур думал, что если где-то на небесах существует Бог, то у него странное чувство юмора.

Тоби Меркурио, тоже выпускник Стирлингской академии, сидел напротив Арктура, опустив лицо и плечи. Арктур потратил шесть месяцев, пытаясь натаскать Меркурио до уровня остальных бойцов отделения, но лишь понял за это время, что жизнь солдата не для его бывшего сокурсника.

Хотя родители Меркурио оказались достаточно богаты, чтобы отправить его в дорогую школу, парень оказался не очень подходящим материалом для Стирлингской академии. Его учеба проходила со скрипом, и только успехи на падбольном поле позволили ему ее окончить.

Однако этих успехов не хватило для профессионального спорта, и во взрослую жизнь Тоби выплыл без спасательного круга какой-либо специальности. Череда бессмысленных бумажных работ на одном из заводов родного отца (с которыми он явно не справлялся) закончилась внезапно: днем он напился, а на следующее утро проснулся с ужасным похмельем и стопкой подписанных бумаг на зачисление в армию.

За восемнадцать месяцев службы Арктур обнаружил, что солдатская жизнь состоит и долгих периодов скуки, за которыми следуют безумные мгновения перераспределений и криков. Которые в случае отделения «Доминион» переходили в еще более долгие периоды скуки.

Кажется, на этом задании могло что-то произойти. Арктур с удивлением осознал, что с нетерпением ожидает перспективы участия в бою. Его научили сражаться в боевом бронескафандре, он мог с достаточной точностью вести огонь из гаусс-автомата. Но именно понимание тактики боя, способность вдохновлять окружающих, талант заставить невозможное звучать правдоподобно помогли ему дорасти до звания лейтенанта. Старшие офицеры следили за потугами Менгска подняться по служебной лестнице. Но прежде, чем его карьерный рост получит толчок, Арктур был просто обязан пройти боевое крещение.

Поэтому «Доминион» получил назначение на Сунъян.

– Ну так что, лейтенант, – сказал Чак Хорнер, – парнишка прав? Ты знаешь, зачем мы здесь?

Арктур почувствовал, что все отделение перевело свой взгляд на него. Через забрала из низкопробного сталепласта^[33] их лица выглядели несколько размыто.

– Да, Чарльз, – сказал Арктур, зная, что любой другой тут же словил бы пинок за использование полного имени Чака. – Я действительно знаю, зачем мы здесь. Я офицер, и это моя работа – знать.

– И что у нас за наводка? – спросил Янси, наклоняясь вперед. – Пираты? Банды наемников, терроризирующие беспомощных колонистов и их милых дочурок?

– Что-то вроде того, – согласился Арктур.

По связи пронеслась череда возгласов – наконец-то они применят свои знания на практике. Арктур поднял руку, призывая отделение к молчанию, и сказал:

– Мы высаживаемся на планете Сунъян, в лагере Юнона. Там мы встретимся с другими подразделениями 33-й дивизии. Наша задача: оказать содействие в эвакуации персонала, участвовавшего в незаконных глубокогорных работах.

– Нам придется кого-нибудь убить? – спросил Чун Люн, похлопав по стволу Маюми.

– Надеюсь, что нет, – сказал Арктур, – но, похоже, что многие не желают покидать свое насиженное место на Сунъяне.

– Ну, черт побери, мы покажем им, в чем была ихняя ошибка, – сказал Чак Хорнер так же амбициозно, как Чун Люн. Янси и Ди выглядели возбужденными от такой перспективы, но не более чем обычно. Тоби Меркурио к общему настроению не присоединился.

– Спорим, я убью больше чем ты, Ди? – сказал Янси.

– Ага, конечно, – усмехнулась де Санто. – Да ты вряд ли понимаешь, какой конец пушки надо направить на врага, мальчик. Так что когда начнется перестрелка, постарайся держаться у меня на виду, понял?

По экрану нашлемной системы индикации Арктура побежали мерцающие строчки текста, а красное освещение отсека начало мигать.

– Всем тихо, – сказал он, и его голос легко прорезал шум этого дружеского спора. – Мы заходим на посадку, так что будьте внимательны.

До Сунъяна Арктур бывал только на трех планетах. Проживая на Корхале, в цветущем мире, где летом все благоухает, а зимой мягкие морозы, он думал, что в большинстве других заселенных миров Конфедерации его ждет нечто похожее. Но обучение на колоссальной орбитальной верфи Дайлара-4, и первая командировка на Прайдуотер быстро развеяли эти иллюзии, и подвели черту под выводом – при достаточном упорстве, люди могут жить где угодно.

Но Сунъян был таким миром, который стоило посещать лишь имея вескую причину, не говоря уже о том, чтобы жить там.

Как только сходни коснулись песчаной корки планеты, обжигающий колючий ветер ворвался в катер, мгновенно ослепив Арктура и его бойцов.

Прежде чем солдаты успели приступить к высадке, группа инженеров отпихнула их, чтобы поскорей добраться до осадного танка. Арктур подавил в себе желание заорать на них. Вместо этого он сошел по трапу и ступил на усыпанную песком поверхность другого мира.

Лицевой щиток шлема потемнел, компенсируя увеличение яркости освещения, когда Арктур окинул взглядом новое место назначения.

Лагерь Юнона угнездился между возвышающимися грядами красно-коричневых гор на каменистом дне прерывистой долины. На вершинах гор носились песчаные вихри, и небо было цвета ржавчины. Желтый шар солнца низко висел над вершинами гор, отбрасывающими на лагерь длинные узкие тени.

В центре лагеря расположился модульный командный центр. Неутихающий ветер сновал между массивными упорами сооружения, шлифуя металл песчаной взвесью. Вращающаяся тарелка модуля спутниковой связи и обнаружения сканировала территорию. Множество унылых в своем однообразии сооружений окружали командный центр, – стандартный комплект, который можно увидеть на любой военной базе Конфедерации. Казармы, столовые, госпитали, посадочные площадки, а также арочные ангары, склады и тренировочные комплексы.

Шесть ракетных турелей, равномерно расположенные по периметру лагеря, соединялись между собой жгутами петляющих кабелей. Их спутниковые антенны зондировали небеса на предмет воздушной угрозы. Отряды бойцов совершали пробежки по всему лагерю, а старательные КСМ^[34] ремонтировали поврежденные здания.

Вопреки маячившим повсюду толпам людей, Арктур почувствовал расслабленную и неторопливую атмосферу в лагере и отсутствие суеты. Позы десантников охранявших территорию, не выдавали никакой настороженности, а тренировки проходили неспешно. Несколько человек обернулись, когда он выводил своих людей из чрева десантного корабля, но всякий интерес к ним быстро иссяк.

– Ну, что дальше, лейтенант? – спросил Янси, фиксируя гаусс-автомат за плечом, в положении «на ремень»^[35]. – Где наша встречающая делегация?

Арктура интересовал тот же вопрос, но он ничего не ответил. Не пристало офицеру признавать, что он не знает, что происходит. Предполагалось, что их встретит начальник службы безопасности лагеря, но на посадочной площадке новоприбывшие были абсолютно одни.

– Эй, на трапе, поберегись! – выкрикнул из катера один из инженеров, избавив Арктура от необходимости отвечать.

Сразу за предупреждением последовал гортанный рев двигателя осадного танка. Выплевывая грязные хлопья голубоватого маслянистого дыма, танк выбрался из тьмы трюма и рывками выкатился на песок.

Арктур наблюдал, как танк с инженерами на броне погромыхал в сторону ангаров.

– Черт, Чак, эта штука, наверное, старше тебя, – сказала Ди де Санто.

– Милая, – протянул Чак. – Тех, кого ты зовешь старыми, я называю опытными.

– Ну да, это опытный танк, – сказал Янси.

– Да пошел ты, – сказал Чак и понимающе подмигнул де Санто. – Всякий раз, когда мне приходится выбирать между молодой кобылой и взрослой, я выбираю взрослую. Она знает, что надо делать, и всегда позаботится о том, чтобы ты тоже все сделал правильно.

– Мы все еще о танках болтаем? – спросил Янси.

– Смирно! – крикнул Чун Люн, и десантники отделения Доминион застыли. Арктур обернулся и увидел, что из командного центра к ним направляется человек в бронескафандре. На его плечах виднелись капитанские знаки отличия. За спиной офицера следовало сопровождение из двух бойцов.

Арктур принял положение «смирно», прищурившись от яркого света и пыли. Походка и жесты местного десантника показались ему знакомыми. Капитан остановился перед молодым лейтенантом, и по двигающимся, синхронно взгляду, фонарям скафандра можно было понять, что человек осматривает Арктура.

– Лейтенант Арктур Менгск для прохождения службы прибыл, сэр, – отчеканил Арктур, энергично отдавая воинское приветствие. – Отделение «Доминион» приведено в боевую готовность, сэр!

– Полегче, Менгск, – сказал капитан. Арктур улыбнулся. Теперь он понял, почему командир показался ему таким знакомым.

Блестящий щиток офицерского шлема откинулся вверх, и Арктур увидел лицо капитана Ангелины Эмилиан, той самой женщины, которая зародила в нем желание о вступлении в армию, казалось бы, целую вечность назад, в Стирлингской Академии.

Арктур расслабился, но только чуть-чуть. Может, Эмилиан и была его знакомой, но при этом она еще и капитан. А он пока лейтенант. Значит, субординацию никто не отменял.

– Рада снова видеть вас, Менгск, – сказала Эмилиан. – Итак, они сделали вас лейтенантом?

– Да, сэр, – сказал Арктур. – Все генеральские должности были заняты.

Эмилиан улыбнулась.

– Я вижу, вы не растеряли свое остроумие. Возможно, ваш директор был прав насчет вас? Они все еще позволяют ему там преподавать?

– Нет, сэр, – ответил Арктур. – Последнее, что я про него слышал, что следующие шестьдесят лет он проведет в исправительной колонии Бар-эль, по обвинению в растратах и мошенничестве. Как я понимаю, кандидат на ресоциализацию из него никудышный.

– Надеюсь, что ты не имеешь к этому никакого отношения? – решила уточнить Эмилиан, уловив в голосе парня нотки гордости.

– Я не могу сказать, – ответил он, не оставив у Эмилиан никаких сомнений по поводу своей причастности в низвержении Стигмана.

– Я так и думала. – Эмилиан выставила палец в сторону отделения Арктура. – А они чем похвастаются?

– Отделение Доминион, – сказал Арктур. – Готовы к несению боевой службы. Только прикажите.

– Отделение Доминион? – переспросила Эмилиан. – неплохо звучит. Сам придумал?

– Сам, – кивнул Арктур. – Посчитал, что это имя звучит достаточно благородно.

Эмилиан покачала головой и с усмешкой на лице пошла вдоль шеренги десантников. Ее суровый взгляд буквально сверлил каждого солдата, и не оставлял никаких сомнений в том, что капитан считает их полными ничтожествами.

– Итак, слушай сюда десант! – крикнула она. – Добро пожаловать на Сунъян, в самую убогую и грязную задницу на задворках основных миров! Это не учебный лагерь, и здесь точно не рай! Так что там, где вы бывали прежде и думали, что там хреново, можете расслабиться – здесь хуже. Жрачка отстой, в бараках больше дыр, чем в мишени после очереди из "карателя". И вы не уедете отсюда, не побывав в лазарете по крайней мере хоть один раз! Есть вопросы?

Большая часть отделения «Доминион» стойко выдержали ее речь, понимая, что лучшим ответом на такой риторический вопрос будет молчание.

Однако Янси Грей, по-видимому, позабыл об этой солдатской мудрости.

– А почему мы попадем в лазарет, сэр? – спросил он.

Капитан Эмилиан развернулась на звук. Щиток ее шлема оказался всего в дюйме от спросившего. Арктур поморщился, раздраженный тем, что один из подчиненных ставит его в неловкое положение.

– Ты что-то сказал, боец? – с расстановкой произнесла девушка.

– Эм... вы спросили, есть ли у кого вопросы, – ответил Янси. – У меня есть. Вопрос. В смысле.

– Отставить, Грей, – сказал Арктур. – Когда капитан проинформирует меня, я доведу до вас все, что вам положено знать. И лучше тебе постараться попасть в лазарет мертвым, чтобы избавиться от привычки задавать тупые вопросы.

Эмилиан продолжала пристально смотреть на Янси, который уставился в точку, где-то над ее правым плечом. В конце концов, капитан отошла от него и встала перед отделением, заведя руки за спину.

– Отвечая на вопрос рядового Грея. Скорее всего, вы попадете в лазарет, потому что вас подстрелят раздраженные шахтеры, незаконно начавшие подземные операции на этом булыжнике, который, так случилось, является частью недвижимого имущества Конфедерации.

Арктур не знал, что Сунъян является колонией Конфедерации. Эта крупица информации не озвучивалась при инструктаже до их отправки с Прайдуотера^[36]. Хотя, в принципе, весь инструктаж-то заключался в одной фразе: «Отправиться на Сунъян и ждать приказов».

В любом случае, это глухая периферия, где все строилось по принципу: планета принадлежит тому, у кого больше людей и крупнее пушки. С прибытием Доминиона и осадного танка, оказалось, что честь владения колонией теперь принадлежит Конфедерации.

– Большинство шахтеров уже депортированы, – продолжила Эмилиан, прохаживаясь взад-вперед. – Но осталось несколько твердолобых упрямцев, в избавлении от которых и будет состоять ваша работа. Это будет кровавым дельцем, потому что шахтеры зарылись похлеще, чем Тирадорский крово-сорокопут^[37]. Но вы будете не одни. С вами будет тридцать десантников и горстка огнебоев^[38]. Теперь у нас есть еще и осадный танк. И без ошибок, бойцы! В вас будут стрелять, поэтому без жертв не обойдется.

– Последнее я вам гарантирую, – закончила капитан. – Так что, чертяки, вам повезло. Атака каньона Туранга состоится завтра, в шесть утра.

* * *

Обжигающее солнце уже стояло высоко в небе, когда Арктур соскочил с койки в пять утра. Он пошел в столовую, чтобы перехватить что-нибудь из завтрака и проглотить доз пять армейского кофеина. Завтрак состоял из высококалорийной дряни вкуса нечистот. Тем не менее, он обеспечивал солдат энергией, необходимой для ведения боевых действий.

Арктур сидел и рассматривал коричневатый "шлак" лежащий на его подносе. Капитан Эмилиан села напротив него.

– С добрым утром, лейтенант, – сказала она, кивая на еду. – Держу пари, это не то, к чему вы привыкли.

– Не совсем, – согласился парень. – Хотя столовая Стирлингской Академии вполне могла выставить подобное на продажу.

– Тогда понимаю, почему Десантный корпус показался тебе привлекательным местом.

Они молча стали поглощать завтрак. Арктур воспользовался возможностью, чтобы лучше рассмотреть Ангелину Эмилиан. Девушка была весьма симпатична, но он заметил шрам, которого раньше не было. Бледная линия начиналась над ухом и скрывалась в волосах.

– Заработала на Чау-Сара, – сказала она, не поднимая взгляда. – Тюремный бунт в одной из исправительных колоний. Там содержатся самые отбросы из отбросов: убийцы-рецидивисты, насильники, серийные убийцы. Мы как раз тусовались там, набирая партию будущих ресоцов, когда это случилось. Я была в "одиночке" зека по имени Уэйн Шайен, когда ему кинули пушку охранника. И он выстрелил мне в лицо.

– Неприятно, – сказал Арктур, осознавая, как нелепо занижена его оценка. Но Эмилиан, казалось, не заметила.

– Да, но мне повезло. Пуля срикошетила от внутренней оболочки шлема и оцарапала меня до того, как взорвалась за головой.

– И что вы сделали?

– Вокруг меня было столько крови, что тупой осел подумал, что я мертва, – ответила Эмилиан. – Думаю, я потеряла сознание на несколько секунд. Но когда я очнулась, то увидела, что он стоит у барьеров, спиной ко мне. Я встала и сломала ему шею. А затем рванула когти оттуда.

– Впечатляет, – на полном серьезе ответил Арктур.

– Да, ерунда, – сказала Эмилиан. – Во всяком случае, мы получили своих рекрутов, а я получила новый шрам, которым пользуюсь для произведения впечатления на юных лейтенантов. Так, расскажите о своем отделении, Менгск. Они хоть что-нибудь могут?

Арктур пробежался взглядом по всей длине стола. Его бойцы болтали с десантниками, которые тоже летели на задание в каньон Туранга.

– Да, – сказал он. – Пока не грянула эта миссия, они надеялись пойти в отпуск. Все вместе. Но они хорошие солдаты. Некоторые из них лучше, другие – похуже. Но те и другие будут выполнять приказы, как бы тяжко не придется.

– Этого вполне достаточно, – ответила Эмилиан.

Арктур посмотрел на предательские следы от нейронной ресоциализации у десантников, с которыми разговаривали его люди, и сказал:

– Скажите мне кое-что, капитан. У вас есть тридцать десантов, все ресоцы, что подразумевает слепое подчинение приказам...

– Да, и что?

– Зачем нужны мы?

– Вы когда-нибудь воевали вместе с десантниками-ресоцами? – С полным ртом, набитым омлетом, задала вопрос Эмилиан.

– Нет.

– Ты бы не спрашивал, если бы имел с ними дело, – сказала Эмилиан. – Не пойми меня неправильно. Они хорошие солдаты, они будут делать все, что прикажешь им, но они не проявляют инициативы, и своевременно не реагируют на быстро меняющуюся обстановку боя. Поставь задачу, которой легко следовать, и нет проблем. Но как только начинают возникать различные нюансы, они тут же теряются. Я постоянно запрашиваю кадры, которые не подверглись промывке мозгов, а мне все больше и больше присылают соцперов^[39].

– И вы думаете, что наша шестерка повлияет на ситуацию?