Текст книги "Ковчег завета"
Автор книги: Грэм Хэнкок
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 39 страниц)
Я вновь углубился в библейские тексты, и вскоре мне стало ясно, что виновным мог быть только Манассия, которого книжники безжалостно наказали за то, что он
«делал… неугодное в очах Господних, подражая мерзостям народов… поставил жертвенники Ваалу… и поклонялся всему воинству небесному, и служил ему. И соорудил жертвенники в доме Господнем… всему воинству небесному… и провел сына своего чрез огонь… и ворожил, и завел вызывателей мертвецов и волшебников; много сделал неугодного в очах Господа, чтобы прогневать Его. И поставил истукан Астарты, который сделал в доме, о котором говорил Господь Давиду и Соломону, сыну его: «в доме сем и в Иерусалиме, который Я избрал из всех колен Израилевых, Я полагаю имя Мое навек…». 351351
4 Цар. 21: 2–7.
[Закрыть]
Что за «истукана» сделал Манассия? И где именно в храме поставил его?
В поисках ответа на первый вопрос я временно оставил Библию короля Якова (из которой взята вышеприведенная цитата) и обратился к более современной Иерусалимской Библии, согласно которой Астарта был языческим божеством, обитавшим на деревьях. Ответ на второй вопрос был самоочевиден: «домом», в котором Яхве положил свое «имя навек», была святая святых храма – в давир, непрозрачной золотой камере, которую Соломон «приготовил для того, чтобы поставить там ковчег завета Господня» 352352
3 Цар. 6:19. Говоря конкретно о ковчеге, Соломон вопрошает: «Поистине, Богу ли жить на земле? Небо и небо небес не вмещают Тебя, тем не менее сей храм, который я построил [имени Твоему]; но призри на молитву раба Твоего и на прощение его, Господи Боже мой; услышь воззвание и молитву, которою раб Твой умоляет Тебя ныне. Да будут очи Твои отверсты на храм сей день и ночь, сие место, о котором Ты сказал: «Мое имя будет там…» (3 Цар. 8:27–29). См. также 2 Цар. 6:2: «ковчег Божий, на котором нарицастся имя Господа Саваофа, сидящего на херувимах».
[Закрыть].
Значение моего последнего открытия огромно. Манассия, сделавший «неугодное в очах Господних», внес идола в святая святых храма. Совершив такой возврат к язычеству, он просто не мог позволить ковчегу завета остаться на своем месте, ибо ковчег был знаком и печатью присутствия Яхве на земле и основным символом строго монотеистической иудейской веры. В то же время просто немыслимо, чтобы царь-вероотступник уничтожил священную реликвию: напротив, при его склонности к чарам и волшебству он наверняка посчитал бы это сверх неразумным. Скорее всего, он приказал левитам вынести ковчег из храма прежде, чем установить свою «Астарту» во внутреннем святилище. И такой приказ левиты выполнили бы с большой радостью: будучи верными слугами Господа, они сделали бы все, что было в их силах, чтобы избежать осквернения предмета, который они считали «подножием к ногам» своего Бога 353353
См., например, 1 Пар. 28:2.
[Закрыть], и они едва ли могли вообразить худшее осквернение, чем сосуществование в святая святых ковчега с идолом чуждого божества. Будучи же священниками, они не были в состоянии оказать сопротивление такому могущественному монарху, как Манассия. Наилучшим выходом для них было покориться неизбежному и унести ковчег в безопасное место.
В Библии даже имеются указания на то, что выдворение ковчега из храма могло вызвать нечто вроде массового выступления против царя, которое он жестоко подавил. Конечно, я лишь строил догадки, но подобная гипотеза помогла объяснить, почему. Манассия «пролил… весьма много невинной крови, так что наполнил ею Иерусалим от края до края…» 354354
4 Цар. 21:16.
[Закрыть].
Как бы то ни было, стало ясно, что царствование этого монарха в последние годы считалось позором, отклонением от нормы и мерзостью. Его трон в 642 году до н. э. унаследовал его сын Аммон, которого в 640 году сменил Иосия, рьяный реформатор, прославившийся (и заслуживший любовь книжников) тем, что восстановил традиционное поклонение Яхве.
Почему Аммон находился на троне так мало времени? Да потому, что – согласно Библии – он делал «неугодное в очах Господних так, как делал Манассия, отец его; и ходил тою же точно дорогою, которою ходил отец его, и служил идолам, которым служил отец его, и поклонялся им… И составили заговор слуги Аммоновы против него, и умертвили царя в доме его… и воцарил народ земли Иосию, сына его, вместо него» 355355
4 Цар. 21:20–21, 23–24.
[Закрыть].
Однако «восьми лет был Иосия, когда воцарился» 356356
4 Цар. 22:1.
[Закрыть], и лишь через восемь лет «он начал прибегать к Богу Давида» 357357
2 Пар. 34:3.
[Закрыть]. Горячая же реакция юного монарха на грехи Манассии и Аммона проявилась в двенадцатый год его царствования – когда ему исполнилось двадцать лет и он начал «очищать Иудею и Иерусалим от… резных и литых кумиров» 358358
2 Пар. 34:3.
[Закрыть].
«…И вынес Астарту из дома Господня за Иерусалим к потоку Кедрону, и сжег ее у потока Кедрона, и истер ее в прах, и бросил прах ее на кладбище общенародное…». 359359
4 Цар. 23:6.
[Закрыть]
Действительно, горячая реакция! Важно и то, что можно установить точную дату: это случилось в 628 году до н. э. – на двенадцатый год царствования Иосии, когда отвратительного идола Манассии изгнали из святая святых. Однако нет сомнений в том, что ковчег не был водворен на его место. Как мне было уже известно, Иеремия отвечал на печаль народа в связи с продолжавшимся отсутствием реликвии, когда два года спустя предсказывал, что придет время и люди уже не будут спрашивать: «Где ковчег завета Господня?», не будут сожалеть о нем и думать об изготовлении нового.
Еще через четыре года сам Иосия в отчаянии просил левитов вернуть ковчег в храм, уверяя их, что он не будет бременем для их плеч. Это случилось в 622 году до н. э., на восемнадцатый год его царствования, и не случайно именно в тот год, после долгого очищения по всей стране, он «возвратился в Иерусалим» и приказал «возобновить дом Господа Бога своего» 360360
2 Пар. 34:7–8.
[Закрыть].
«Плотники, и каменщики, и делатели стен» 361361
4 Цар. 22:6.
[Закрыть] сделали необходимый ремонт. Величайшая же загадка заключается в том, что левиты так и не выполнили требования Иосии «возвратить святой ковчег в дом, который построил Соломон, сын Давида, царя Израилева». И я все больше верил в то, что разгадку следует искать в Эфиопии, хоть и не был пока в состоянии постичь, каким образом и почему.
Пока же я принялся искать академическое подтверждение своей точки зрения на то, что именно во время царствования Манассии и исчез Ковчег. И я нашел такое подтверждение в авторитетном трактате, к которому уже обращался несколько раз – «Храмы и храмовая служба в Древнем Израиле» профессора Менахема Харана. Здесь в кратком разделе в середине книги я прочитал:
«На фоне происходивших в Иудейском царстве различных перемен иерусалимский храм продолжал служить исключительно как храм Яхве… Был только один-единственный период, когда его лишали изначальной функции и он перестал служить как храм Яхве… Это случилось во время царствования Манасии… который установил сосуды Ваала… во внешнем святилище и внес Астарту во внутреннее святилище храма… Это единственное событие, которое может объяснить исчезновение ковчега и херувимов… Мы вправе заключить, что идол Астарты заменил… ковчег и херувимов. Примерно пятьдесят лет спустя, когда Иосия вынес Астарту из Храма, сжег ее в долине Кедрона, истер ее в прах и даже развеял прах ее, ковчега и херувимов уже не было там».
Я сделал несколько звонков в Еврейский университет и нашел профессора Харана. Я сказал, что читал его книгу и взволнован его предположениями, что ковчег завета был утрачен во время царствования Манассии. Может ли он уделить мне полчаса для обсуждения этого вопроса? Он с явным удовольствием согласился и пригласил меня к себе домой на улицу Альфаси в Иерусалиме.
Харан оказался человеком пожилым, но крепким, с мощным телосложением и седыми волосами – облик типичного ученого и практика, знатока Библии, тип, который часто встречается в Израиле. Я коротко рассказал ему о своем исследовании, а затем поинтересовался, убежден ли он в том, что ковчег действительно был изъят из храма во времена Манассии.
– Да, – убежденно ответил он. – Я уверен в этом, насколько вообще можно быть уверенным в чем-то. Вот почему ковчег не упоминается в длинных перечнях принадлежностей и сокровищ храма, увезенных позже вавилонянами. И должен добавить без ложной скромности, что мои мнения по этому вопросу ни разу не были опровергнуты ученым миром.
Я воспользовался случаем и задал давно беспокоивший меня вопрос:
– Если ковчег был вынесен в связи с идолопоклонством Манассии, тогда как вы объясняете тот факт, что в Священном писании нет никакого упоминания об утрате?
– Я объясняю это следующим образом. Запись подобного сообщения вызвала бы у книжников омерзение, такое ужасное чувство, что они определенно отказались сделать ее. Я верю поэтому, что они предумышленно воздержались от сообщения обутрате ковчега. Даже в том, что они сообщают о царствовании Манассии, проглядывает весь их ужас. И все же они не могли заставить себя описать само это событие.
– У вас есть хоть малейшее представление о том, что могло случиться с реликвией после ее выноса?
Харан пожал плечами:
– Не хочу заниматься домыслами. Это невозможно доказать. Единственное, что я могу сказать с уверенностью, – это то, что правоверные священники Яхве ни при каких обстоятельствах не позволили бы ковчегу завета находиться в одном помещении с идолом Астарты.
– Так вы полагаете, что они его унесли куда-то? В какое-то безопасное место?
– Как я уже говорил, не желаю заниматься домыслами по таким вопросам. Однако из наших анналов, начиная со Священного писания, вытекает, что Иерусалим, да и вся страна, не могли считаться безопасным местом для тех, кто сохранял верность Яхве во времена Манассии.
– Вы имете в виду то место в Книге Царств, где говорится о пролитой невинной крови?
– Верно. Четвертая книга Царств, 21:16. Но не только это. Иеремия также, хоть и косвенно, указывает на те же события, когда говорит: «Твой меч поразил твоих пророков как алчущий лев». Не сомневаюсь в том, что это было указание на действия Манассии, и заключаю из него, что определенные пророки выступали против него, за что и были убиты. Интересный момент – вы не находите? – что во время царствования Манассии не упоминается ни один пророк: Иеремия появляется сразу же после его смерти, а другие, вроде Исаии, только до его царствования. Этот разрыв – результат преследований и постоянной кампании против поклонения Яхве.
Профессор не пожелал углубиться в обсуждение этого вопроса и решительно отказался заниматься домыслами о том, куда мог деться ковчег. Когда же я упомянул свою теорию о том, что он мог быть увезен в Эфиопию, профессор с полминуты удивленно взирал на меня, а затем проронил:
– Уж больно далековато.
ХРАМ НА НИЛЕПосле беседы с Менахемом Хараном я вернулся в гостиницу несколько дезориентированным и озадаченным. Разумеется, приятно было получить его подтверждение, что ковчег был утрачен во время царствования Манассии. Беда же заключалась в том, что я, похоже, оказался на краю глубокой интеллектуальной пропасти. Эфиопия действительно «далековато» от Иерусалима, и я не видел оснований, почему верные священники Яхве, вынесшие священную реликвию из храма, должны были доставить ее в такую далекую страну.
Больше того, не совпадали даты. Манассия восседал на троне в Иерусалиме с 687 по 642 год до н. э., а предания Тана Киркос уверяли, что ковчег был доставлен в Эфиопию лишь около 470 года до н. э. И меня убивала эта разница в две сотни лет.
Размышляя над этой проблемой, я сообразил, что мне не помешает потолковать с эфиопами. А где лучшее место для такой беседы, если не в государстве Израиль? Ведь десятки тысяч фалаша воспользовались своим правом на гражданство по закону о возвращении и были переправлены за последнее десятилетие по воздушному мосту в Израиль. Среди них наверняка найдутся престарелые люди, хранящие память своего народа, которые помогут перекинуть мост через географическую и хронологическую пропасть, которая разверзлась передо мной.
Наведя справки в Еврейском университете, я получил имя Шалвы Уэйл, социоантрополога, специализировавшейся на далеко разбросанных еврейских общинах и считавшейся специалистом по фалашской культуре. Я позвонил ей домой, представился и спросил, не может ли она порекомендовать мне какого-нибудь члена фалашской общины в Иерусалиме, который мог бы со знанием дела рассказать о древних преданиях эфиопских евреев.
– Лучше всего, – ответила она, не колеблясь, – обратиться к Рафаэлю Хадане. Он священник, самый старший священник. Живет здесь уже несколько лет. Очень старый и знающий человек. Одна проблема – он не знает английского, так что попытайтесь застать его вместе с сыном.
– А его как зовут?
– Иосиф Хадане. В Израиль он приехал мальчиком еще в начале 70-х и сегодня уже вполне сложившийся раввин. Он бегло говорит по-английски и сможет послужить вам переводчиком.
Организация встречи заняла большую часть остававшихся мне двух дней в Иерусалиме. В конце концов я встретился с семейством Хадане в Центре ассимиляции фалаша, расположенном в западном пригороде города Мевассерит-Сион. Здесь я столкнулся с сотнями эфиопов – недавно приехавшими и давними жителями ветхого жилого района.
Фалашский священник Рафаэль Хадане был одет в традиционную абиссинскую шемму и щеголял внушительной бородой. Его сын раввин был чисто выбрит и одет в строгий деловой костюм. Довольно долго мы пили чай и обменивались любезностями. У наших ног играли дети, в дом заходили многочисленные родственники. Один из них, как оказалось, родился и вырос в деревне Анбобер, которую я посетил в январе 1990 года во время поездки в Гондэр..
– Так Анбобер еще существует? – не без грусти спросил он. – Уже пять лет как я оставил дом.
– Существует, – подтвердил я, – вернее, существовала еще в январе. Но жили в ней в основном женщины и дети.
– Это потому, что мужчины уехали первыми, чтобы приготовить жилье для своих семей. Вы с кем-нибудь говорили там?
Я рассказал о своей беседе со священником Соломоном. Алему, и все сидевшие за столом заулыбались.
– Они все хорошо его знали, – объяснил раввин Ха-дане. – У нас маленькая… но очень тесная община.
В конце концов я включил свой магнитофон и начал расспрашивать почтенного отца раввина. Многое из того, что он мог сообщить о культуре и религии фалаша, было мне уже известно. Когда же я перешел к главному интересовавшему меня вопросу – как и когда иудаизм появился в Эфиопии, он сказал нечто такое, отчего я насторожился.
Я задал наводящий вопрос о Менелике и царице Савской, надеясь – после ритуального повторения истории из «Кебра Нагаст» – поймать старика на дате предполагаемого путешествия Менелика. Хадане удивил меня, полностью отвергнув легенду:
– Кое-кто поговаривает, будто мы ведем свое происхождение от израильтян, сопровождавших Менелика, но я лично не верю в это. Согласно преданиям, которые я слышал в детстве, нашими предками были евреи, которые жили в Египте, прежде чем перебраться в Эфиопию.
– Но, – прервал его я, – в «Кебра Нагаст» говорится то же самое – что Менелик и его спутники путешествовали через Египет.
– Я имел в виду не это. Покинув Израиль, наши праотцы не просто проехали по Египту. Они поселились там довольно надолго – на сотни лет. И даже построили там свой храм.
Я наклонился над магнитофоном:
– Храм? И где же они его построили?
– В Асуане.
Это страшно заинтересовало меня. Священник из Анбобера Соломон Алему также упоминал Асуан, когда я расспрашивал его в январе и тогда же решил посетить этот город. И в самом деле, после того разговора я много путешествовал по Египту. Однако до сих пор так и не побывал в Асуане, и теперь засомневался, уж не совершил ли серьезную ошибку. Если там действительно был иудейский храм, как только что сказал Хадане, то это могло иметь огромное значение, ибо предназначение храма в правоверном иудаизме заключалось в хранении ковчега завета. Если в Асуане действительно был построен храм и это случилось после исчезновения ковчега из Иерусалима, тогда все становилось очевидным.
Хадане не смог указать конкретную дату строительства асуанского храма, а лишь сказал, что он простоял «долгое время», но в конце концов был разрушен.
– Почему он был разрушен?
– В Египте шла большая война. Чужеземный царь, захвативший много стран, пришел в Египет и разрушил все храмы египтян. Но он не разрушил наш храм. Когда египтяне увидели, что от разрушения спасся только иудейский храм, они заподозрили нас в том, что мы перешли на сторону захватчика. Поэтому они стали преследовать нас и разрушили наш храм, а мы вынуждены были бежать.
– И вы переселились в Эфиопию?
– Не сразу. Наши праотцы сначала перешли в Судан через Мероэ, где находились недолго, будучи изгнанными новой войной. Тогда они разделились на две группы: одна поднялась по реке Тэкэзе, а другая – по Нилу. Такими путями они прибыли в Эфиопию, в Куару, что вблизи от озера Тана. Там мы и поселились. Там стали эфиопами. Поскольку мы оказались далеко от Израиля – хотя, находясь в Египте и Судане, мы все время поддерживали контакты с Иерусалимом, – мы потеряли эти контакты, и Иерусалим стал лишь частью нашей памяти.
Тут я спросил, было ли в районе озера Тана какое-то место, считавшееся фалаша особенно важным или священным.
– Было три таких места, – ответил Хадане. – Первое и самое важное – Тана Киркос, второе – Дага Стефанос и третье – Зеги.
Я сделал удивленное лицо:
– Почему самое важное из них – Тана Киркос?
– Точно я не знаю. Но весь народ считал его священным.
Мой доследний вопрос касался конкретно ковчега:
– Эфиопские христиане говорят, что они хранят ковчег завета в Аксуме – тот самый подлинный ковчег, который якобы был доставлен из Иерусалима Менеликом – сыном царицы Савской и царя Соломона. Вы сказали мне, что не верите в историю Менелика. Считаете ли вы, что христиане действительно владеют ковчегом?
– Наши люди и я лично, мы верим, что ковчег завета находится в Аксуме. Кстати, несколько лет назад я вместе с другими духовными лидерами посетил Аксум с намерением увидеть ковчег. Мы проявляли очень большой интерес к этому преданию и хотели увидеть святой ковчег. Поэтому и поехали в Аксум, в церковь Святой Марии. Но нам сказали, что вход в святилище, где хранится ковчег, заказан, ибо, если мы войдем туда, то все умрем. И мы сказали: «Ладно. Мы очистимся и тогда войдем и увидим». Там мы и поступили: мы очистились, но христианские священники не позволили нам войти в святилище. Так мы и вернулись домой, не увидев его.
– Я слышал, что его выносят на публику раз в год, во время церемонии Тимката. У вас было бы больше шансов увидеть его, если бы вы посетили Аксум во времена Тимката.
Хадаре горько рассмеялся:
– Я тоже слышал это, но я не верю, что христиане когда-либо выносят подлинный ковчег. Они никогда не поступили бы так. Они никогда и никому не покажут его. Наверняка они пользуются копией. Знаете почему? Потому что давным-давно они забрали ковчег у нас и не желают возвращать его. Они ревниво относятся к нему. Поэтому они постоянно хранят его в той часовне под замком, и к нему не может приблизиться никто, кроме его хранителя.
Когда я в конце концов покинул Центр ассимиляции фалаша в Мевассерит-Сионе и вернулся в центр Иерусалима, моя голова буквально разрывалась от мыслей и вопросов. Из всех эфиопских евреев, с которыми я общался в ходе моего исследования, Хадане оказался самым просвещенным и информированным. История его попытки увидеть ковчег в Аксуме заинтриговала меня. А особое значение, которое он придавал острову Тана Киркос, определенно было в высшей степени важно в свете того, что я сам узнал во время поездки туда в ноябре 1989 года. Но больше всего в его ответах меня заинтересовало утверждение о том, что в каком-то далеком прошлом в Асуане существовал иудейский храм. Если это соответствовало истине, мне непременно следовало посетить этот город в Верхнем Египте, расположенный примерно в двухстах километрах к югу от Карнака и Луксора.
Вернувшись в свой номер, я позвонил Шалве Узил, которая навела меня на Хадана.
– Как прошел разговор? – сразу же поинтересовалась она.
– Прекрасно, благодарю вас. Очень полезный разговор. Я благодарен вам за него.
Здесь я несколько помешкал, ибо всегда чувствовал себя идиотом, задавая глупейшие вопросы ученым. Но не задать свой вопрос я просто не мог, и спросил:
– Во время нашей беседы Хадана упомянул один храм… иудейский храм в египетском Асуане. Я понимаю, что собираюсь сказать немного безумную вещь, но я не привык полностью отвергать народные предания, не проверив их. Как бы то ни было, хочу спросить вас вот что: мог ли в самом деле существовать такой храм?
– Он точно существовал, – ответила доктор Уэйл. – То был храм, посвященный Яхве. Но он находился не в самом Асуане, а на острове Элефантин посреди Нила. Там, кстати, как раз сейчас ведутся археологические раскопки.
– А этот остров… он далеко от Асуана?
– Не более чем в двухстах метрах по прямой. До него добраться на фелюге минут за пять.
– Так Хадане был прав, говоря о храме в Асуане?
– Абсолютно.
– А этот храм как-то связан с фалаша? Хадане сказал, что он был построен их праотцами.
– Полагаю, это возможно. Мнения ученых по этому вопросу расходятся. Большнство из нас считает фалаша потомками еврейских купцов и поселенцев, прибывших в Эфиопию с юга Аравийского полуострова. Но ряд уважаемых ученых настаивают на том, что они ведут свое происхождение от евреев, бежавших с острова Элефантин.
– Бежавших? Но почему?
– Их храм был разрушен – где-то в пятом веке до н. э., я думаю, – и после этого еврейская община исчезла с острова. Это какая-то загадка на самом деле. Они как бы растаяли. Но я в этом вопросе не специалист… Могу порекомендовать вам кое-какие книги, если хотите.
Поблагодарив доктора Уэйл за предложение, я записал продиктованные ею библиографические данные и попрощался в состоянии немалого возбуждения. Именно в V веке до н. э., согласно поверьям, сохранившимся на Тана Киркос, ковчег завета и был доставлен в Эфиопию. Теперь я знал, что в том же столетии на Верхнем Ниле был разрушен иудейский храм. Возможно ли, что этот храм был построен двумя столетиями ранее, чтобы служить пристанищем ковчега, после того как он был вывезен из Иерусалима при царе Манассии?
Я решил узнать это и на следующий день вылетел из Израиля, но не в Лондон, как намеревался, а в Египет.
