Текст книги "Как подружиться с демонами"

Автор книги: Грэм Джойс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 35

Антония умерла за три дня до Рождества.

Когда кто-нибудь умирает – кто-то, кого ты любишь, – мир меняется. Из него исчезает некий особенный свет. И ничто не способно сделать этот мир прежним. Я уже говорил, что люди часто врут из жалости, но вся эта утешительная ложь – плохой помощник. Бесовщина, если уж на то пошло. Она глумится над нашей человеческой природой. Отвлекает наше внимание от того, что по-настоящему ценно, – исчезающего, неповторимого мгновения. Эта истина открыта лишь людям вроде Антонии: чем короче жизнь, тем она ценнее. Чем больше мы уверены в том, что она – запечатанный временем сосуд, тем радостнее должны праздновать ее безмерный простор; чем больше в ней абсурда и мрака, тем усерднее мы должны напрягать зрение, чтобы видеть в ней чудо.

Я не заплакал, узнав о ее смерти. В этом не было нужды. Ее жизнь была безгрешна. Лучше уж поплакал бы о себе – о своей глупости, суетности и зря потраченном времени.

Но хотя я не проронил и слезы, я чувствовал себя брошенным. Я отчаянно хотел быть среди людей и потому предложил Анне устроить грандиозный дурацкий обед в честь Рождества: пригласить всех и каждого и половину чертей в придачу. Она была только за.

Я знал, что Фэй хочет встретить Рождество вместе с Сарой, а Люсьен – обработать живого гуся паяльной лампой, или как там нынче модно. Тем не менее сам я не имел ничего против того, чтобы детишки остались у нас с Анной. Мы, конечно, не бог весть какие повара, но вставить дичи перышко в задницу и назвать блюдо «Норвежский дятел а-ля Люсьен» – это мы можем.

Сара была категорически против шеф-повара Люсьена и его кейтеринга. Был у них еще и третий вариант: рождественский ужин с мамой и папой Мо. На это предложение Мо ничего не ответил, но, судя по его виду, предпочел бы скальпировать себя бензопилой.

В общем, похоже было, что Сара и Мо будут с нами, да и Джез не получал более заманчивого приглашения.

– Как сикх, буду очень рад присоединиться к вашим торжественным обрядам в честь ближневосточных пастухов, поклоняющихся смерти. Кстати, есть новости от Эллиса. Он говорит, что все еще заинтересован в книге, но не желает иметь дело с «этим психом». Кажется, он имеет в виду тебя.

– Ох, – сказал я. – Да, я грубовато с ним обошелся.

Кроме того, Джез признался, что Штын когда-то дал ему ключ от своей студии. Вообще-то, я был по уши в работе: вся эта история с административным надзором за «Гоупойнтом», не говоря уже о том, что мне пришлось председательствовать на первом собрании комитета по делам бездомной молодежи (очередная бессмысленная затея правительства). И все же однажды вечером я заглянул к Штыну.

Его самого там не было, но под верстаком я обнаружил крысу размером с собачонку, игриво грызущую зеленоватый кусок хлеба. Чтобы обратить ее в бегство, пришлось швырнуть в нее тостер. Я не нашел никаких следов почти готовой, как я надеялся, работы. Ничего. Перед уходом я вымыл несколько тарелок и оставил записку, в которой умолял Штына связаться со мной.

Канун Рождества выпал на субботу, и Анна с Сарой внезапно спохватились, что у нас нет елки. Решив исправить положение и где-нибудь похитить деревце, они ушли на дело. Пока их не было, заявился неожиданный гость.

– Робби! Заходи, заходи! Какой приятный сюрприз!

На нем был длинный темный плащ, как у тех школьников, что подражают наемным убийцам. Он заглянул мне за спину:

– А Сара дома?

– Зыкий плащ! Она ушла за елкой.

– А Мо дома?

– Ушел вместе с ней. Ты остаешься?

– А эта твоя новая девушка? Она дома?

– Анна? И она с ними. Похоже, они сбились в шайку-лейку.

– Пап, мы уже не говорим «шайка-лейка». И «зыкий» тоже.

– Ну да, разумеется. Заходи и позволь-ка мне снять с тебя этот чудесный плащ.

Мы прошли в гостиную и сели. Я предложил ему пива – да-да, знаю, перестарался. Он предпочел стакан шипучки. Я нашел какую-то древнюю бутылку, но Робби пожаловался, что из нее вышел весь газ. Я спросил его, как там мама, как там Люсьен и как там Клэр; он отвечал односложно. Он сидел и непрерывно стукал одним башмаком о другой. Хоть я и работаю на молодежную организацию, в беседах с подростками я не силен, даже если это мои собственные дети. Честно говоря, вообще не шарю в этом деле: печально, но факт. Им исполняется тринадцать, и они на семь лет уходят в Долину Бесов. Я в курсе, что некоторым не удается вернуться даже к тридцати трем и трем в периоде, но большинство годам к двадцати выбирается из этого лихолесья, искрясь самородками здравомыслия.

Затем Робби огорошил меня, буркнув:

– Можно я останусь на Рождество?

– Здесь? Ты хочешь остаться здесь?

– Да.

– Конечно можно, Робби. Разумеется. Тебе всегда здесь рады, и ты это прекрасно знаешь. Что-то стряслось дома?

– Ничего. Но в прошлом году это был какой-то кошмар, понятно? Люсьен и его стряпня. Он планирует все на три дня вперед. Уже начал. Есть можно только то, что он скажет и когда скажет. Даже если тебе хочется хлопьев, понятно? Рождество должно быть идеальным, а я должен снимать все это на камеру. Не надо мне никакого идеального Рождества. Я хочу туда, где ничего такого не будет. Ничего идеального.

– Что ж, тогда ты пришел по адресу.

– Я не в том смысле. Я в смысле, что это… Короче, кошмар, понятно?

Я услышал, как отворилась дверь. Троица охотников вернулась с огромной иссиня-зеленой сербской елью. Попытки затащить ее внутрь привели всех в чрезвычайное возбуждение, а когда ель наконец прошла, оказалось, что она слишком высока для этой комнаты.

– Анна, это мой сын Робби. Где вы откопали такую громадину?

Анна поцеловала Робби в щечку и пожелала ему счастливого Рождества. Он не сводил с нее глаз.

– Пришлось выбирать между ней и манюсеньким, облезлым, горемычным пеньком, скажи, Сара?

Меня послали за пилой – ель надо было укоротить где-то на фут. Перепиливая ствол, я сказал Анне, что Робби хочет остаться.

– Здорово! – ответила она. – Но ты сказал ему, какие у нас планы на завтра?

Я еще не успел. Мы с Анной, а также Сара и Мо пообещали прийти в «Гоупойнт», чтобы помочь там с рождественским вечером для бездомных. От такого не всякий придет в восторг, верно? Но именно это мы и собирались сделать.

– Я ему расскажу, – пообещала Анна.

Я продолжал пилить, в то время как Анна отвела Робби в сторонку. Я сделал вид, будто поглощен своим занятием, а она положила ему руку на плечо, сказала, куда и зачем мы собираемся отправиться, и спросила, пойдет ли он с нами.

– Что, типа к этим самым, бичам?

– Да, – сказала она. Мне не нужно было даже смотреть на них. Я и так знал, что она сделала ему большие глаза. – Это будет здорово. Хочешь с нами?

– Что, типа Рождество с бомжами?

– Ага! Зашибись какая затея, да?

Он ничего не ответил. И по его лицу я не сказал бы, что затея его впечатлила. Я снова принялся за ель. По комнате кружилась метелица из ароматной еловой стружки.

Нас ожидали небольшие семейные осложнения. Если Робби дезертирует с домашнего фронта вслед за Сарой, то другой моей дочери, Клэр, придется принять огонь на себя, и это притом, что из всех троих детей именно она больше всех хотела провести Рождество со мной. Ничего не попишешь: она из тех бескорыстных созданий, которые всегда поступают так, как удобно другим. А мысль о Люсьене, который стоит на эксклюзивно обставленной, украшенной остролистом кухне, начиняет колбаски и месит тесто для обезлюдевшей столовой, была невыносима даже для меня.

Я созвал совет мира и спросил, что мы можем сделать, чтобы никому не испортить праздник. Попросил детей подумать о Клэр.

– Давайте, – сказал я. – Сегодня ведь сочельник. Думайте.

Как если бы сила разума была непременным атрибутом сочельника вроде фиников и грецких орехов.

– Вы можете позвать их всех сюда, – предложил Мо.

– Нет! – возразили ему три голоса. Один из них был моим.

Но мы нашли решение. Робби, Сара и Мо проведут утро в «Гоупойнте», а потом, чтобы не бросать Клэр, явятся на большой праздничный обед к Фэй и Люсьену. А вечером все четверо прибудут на второй праздничный обед к нам. Разумеется, это надо было еще утрясти с Фэй, зато теперь никто не должен был чувствовать себя покинутым или загнанным в угол. В честь этой маленькой победы здравого смысла я открыл бутылку весьма особенного «Шатонеф-дю-Пап», пока дети наряжали елку какой-то трепещущей искристой дрянью, которую в последнюю минуту купили на распродаже.

Как же прекрасно, думал я, оставлять все на последнюю минуту. Я прихлебывал вино и наблюдал, как дети вешают на елку зеленые и золотистые игрушки, серебристые и красные шары.

В канун каждого Рождества один из старейших сумеречных бесов спускается вниз по печной трубе, и мы все дружно делаем вид, будто в него не верим. Хотя на самом деле верим так сильно, что даже не можем отказаться от причудливых ритуалов, связанных с его именем.

Я знал, что в полночь должно произойти еще кое-что, и старался не заснуть, чтобы это увидеть.

Но еще до полуночи к нам пожаловали гости. Джез и Штын пришли вместе. Они принесли гуся с оранжевым клювом (которого кому-то придется ощипать и выпотрошить). Оба привели своих партнеров: за Джезом плелся как привязанный статный австралийский регбист, а следом за Штыном вошла неуловимая Люси.

– Наконец-то мы встретились! – сказал я, пожимая ей руку.

Странное дело. Эта сердцеедка, эта искусительница, эта бесовка– в смысле, не та, что заставляла Штына бухать и принимать наркоту, а другая – оказалась жизнерадостной, но довольно упитанной и степенной женщиной средних лет. Отнюдь не Матой Хари. Видно, я чересчур пристально смотрел на нее, выискивая зловещий огонек за зрачками, потому что она смутилась и отвела взгляд.

– Он от нас прятался, – сказал Джез.

– Что правда, то правда, – сказал Штын. – Пойдем со мной, Уильям. Я принес тебе рождественский подарок.

Он жестами выманил меня из кухни в комнату напротив. Я включил торшер и увидел его папку для эскизов. Штын не хотел показывать ее детям. Он тихонько закрыл дверь, отрезав нас от кухонного гвалта. В наступившей тишине положил папку на стол и расстегнул молнии.

Мне хотелось немедленно сграбастать книги, но я позволил ему все развернуть, потому что даже Штыновы обертки – настоящее произведение искусства. Они тоже производят впечатление. А это в нашем деле важно. Драгоценный камень – в яйце Фаберже, яйцо – на бархатной подушечке.

Я говорю об упаковке из великолепного веленя. Штын мастерит узорчатые, прошитые суперобложки такой красоты, что они отвлекают взгляд от поддельного содержимого. Хотя и сама подделка способна обмануть (или в крайнем случае замылить) даже самый опытный глаз, такая штуковина, как эта суперобложка, всегда подкупает клиента. Штын сам выделывает опоек: отмока, мездрение, пикелевание, дубление, сушка, отволаживание, разбивка, округление, сшивание и тиснение. Черт с ними, с фальшивками, этот мужик – художник, виртуоз. Клиент так очарован, что всегда спрашивает, включена ли в цену эта чудесная веленевая обложка. Нет, она не для продажи. Это защитный футляр, предназначенный лишь для презентации – чтобы подчеркнуть редкость заключенного в нем предмета.

Затем мы уступаем. И очень недешево.

Штын принес, как и было обещано, две копии трехтомника – каждый экземпляр в зеленом сафьяновом переплете, на каждом свои потертости, а на одной из копий в самом центре сфальцованного листа изрядно растрепались нити. Потрескавшаяся кожа одной из обложек пошла красной плесенью, а другая якобы пала жертвой прогрессирующего фотохимического распада под действием солнечных лучей. Отставы обеих книжек начали изнашиваться. Я почти боялся их трогать: они выглядели еще довольно крепкими, но в то же время сулили – этак угодливо – рассыпаться по причине преклонного возраста, стоит коснуться их небрежной рукой. Даже марашка бумаги у каждой копии была своя. Я поднес один экземпляр к носу и понюхал. Штын глядел на меня так, будто я затянулся двухсотлетней плесенью, копотью от газовых фонарей, застывшим солнечным светом и в конечном счете мореным дубом книжной полки, на которой эта книга простояла нетронутой столетие с лишним.

Копия, которую я держал в руках, была просто чудом из чудес. Работа настоящего гения: все изъяны – само совершенство.

– Порядок? – спросил Штын.

– Порядок.

– Все-таки я тебя не подвел, да?

– Штын, – сказал я. – Штын… Дай-ка я открою бутылку чего-нибудь самого-самого специально для тебя.

– Прости, Уильям, но я должен сказать. Я в завязке. Лечусь. Вот где я был последние несколько дней. Люси сказала, что вернется, только если я брошу пить. Ну и все прочее тоже. Уильям, я выхожу из «Сумрачного клуба». Печать, подпись, все дела. Официально.

Я бережно вернул прекрасную подделку на место.

– Черт, Штын, серьезная новость. Но сегодня нам есть что отметить. У нас есть книга и есть покупатель.

– Выпью с вами лимонаду, – сказал Штын.

– Давай прямо сейчас. Идем к остальным.

Казалось, никто никуда не спешил, и к одиннадцати все, кроме Штына, но включая Люси, хорошенько набрались. Правда, непривычная трезвость ударила Штыну в голову, и он тоже разошелся не на шутку. Пытался уломать меня последовать его примеру, затем сдался, переключившись на свои новые замыслы.

– Инсталляция, – хлестко выговорил он. – Вот наша следующая афера. Я буду штамповать шедевры. А Джез растрезвонит в прессе, что бросил поэзию ради современного искусства.

– Или же, – подхватил я в порыве вдохновения, – мы можем делать коллекционные вина. Тебе придется всего лишь подделывать этикетки.

– Или… – начал Джез.

Эти нелепые планы приводили меня в восторг. Все были оживлены, говорливы, раскраснелись от вина и сверкали глазами, в которых отражались свечи. Даже Робби смеялся и шутил с Анной. Я подумал, что завтра он, может быть, и правда отправится с нами в «Гоупойнт», чтобы помочь устроить праздник для обитателей ночлежки. Кто его знает, пойдет или нет? Главное, что это возможно. А если пойдет, то ради того, чтобы побыть возле Анны, крутясь вокруг нее как щенок. Мой сын без ума от моей девушки. Я сразу узнал этого беса, едва увидел, как он направляется к взлетной полосе.

Пока все шумели, переполненные праздничным весельем, я смотрел на Анну и думал: мне позволено любить эту женщину, даже если она не возьмет мой ключ. Я перевел взгляд с нее на шумную компанию на кухне. Что ж, это, конечно, не семья в строгом смысле слова, но она достаточно сумасбродна, чтобы считаться таковой.

Я ухитрился улизнуть от них и вышел на задний двор. Приближалось то, что случается в полночь каждый сочельник, и я не хотел пропустить это зрелище. Я не знаю, почему и как это происходит, но оно всегда начинается ровно в полночь. Я называю его «вознесением бесов».

Я скрестил руки на груди, сделал шаг назад и запрокинул голову, чтобы лучше видеть небосвод. Они уже взлетали – десятками, а то и сотнями. Да-да, сотни бесов медленно поднимались в ночное небо над Лондоном. Уходили ввысь, сохраняя неподвижность и строй, словно летающие статуи; уносились вверх, как надувные шары, только не так быстро. Взмывая в небо, все они становились одного цвета – коричневого с золотым отливом. Возносились, покидая Землю. Ума не приложу зачем. Я знал, что они вернутся, но сейчас они нас покидали.

Кто-то, искавший меня, хлопнул дверью.

– Эй! – крикнул Штын. – На что уставился?

– На Лондон, – сказал я. – Что за город!

К нему тут же присоединились все прочие. Каждый, вытянув шею, старался понять, что именно так завладело моим вниманием. Но бесполезно даже пытаться им объяснить. Бессмысленно. С таким же успехом вы можете рассказать об этом полиции. Или своей матери, или ребенку. Если они сами этого не видят, то и не увидят.

Небо полнилось возносящимися бесами; они тихо и спокойно устремлялись ввысь, постепенно превращались в светящиеся точки и гасли.

Я посмотрел на Анну, затем оглядел остальных. Не обнаружив ничего в небе, они переводили глаза на меня. Анна с улыбкой, Штын удивленно приподняв бровь, Сара и Мо озадаченно и снисходительно, Робби слегка презрительно, Джез так, будто вот-вот рассмеется. Ну и народ подобрался! Я всех их любил. Мне подумалось, что в сиянии их глаз я мог видеть себя самого. Что и неудивительно, ведь самый большой из всех бесов, каких я знаю, – тот, что смотрит на меня из зеркала. Именно он хозяин всех прочих. Что я хочу этим сказать? Я жил в тени дурного поступка, которого не совершал, – а значит, подделал свою жизнь. А в каком-то смысле сфабриковал свою смерть.

Мало ли что происходило в жизни Анны, думал я, какая разница. Чтобы пройти через все это, я нуждался в ее помощи даже больше, чем раньше. Я был готов и к ее любви, и к ее уходу, и к тому, что она колесует меня сексом и втопчет мое сердце в грязь. Я знал, что ничего не могу с этим поделать – ни с ней, ни с собой, – а может быть, и не должен. Сколько можно жить, стоя одной ногой на мине? С меня хватит! Я чувствовал себя таким свободным, каким не был с ранней юности. У меня была любовь, и я был готов гореть в ее огне.

«Брось», – сказала тогда Антония; так просто и так сложно. Плачь. Кончай. Пой. Смейся. Кричи. Бросай. Никто не обязан зацикливаться на первой редакции. Кто бы ее ни написал, хотя бы и сам Моисей.

Я снова посмотрел в мерцающее небо, усыпанное блестками возносящихся, покидающих нас бесов. Они образовали алфавит, который я понемногу научился читать. Азбуку небесных огней.

Самые разные люди внесли вклад в эту книгу, но особенно хотелось бы отметить Саймона Спэнтона из британского издательства «Голланц»; Дэна Байлза за советы и проверку достоверности всего, что относится к военному делу; Мэтта Уэйланда из журнала «Пари ревю» и Питера Кроутера из журнала «Постскрипт» за публикацию рассказа, из которого вырос этот роман; Криса Фаулера за его вдохновляющий рассказ «Как у себя дома в пабах старого Лондона»; Джереми Лассена из издательства «Найт шейд букз»; Гэри К. Вульфа из журнала «Локус»; мою жену Сюзанну за выдающееся редакторское чутье и вычитку и, наконец, группу The Pixiesза песню «This Monkey's Gone То Heaven».

ПРИМЕЧАНИЯ

Отец Габриэле Аморт(р. 1925) – главный экзорцист Ватикана (с 1986). Утверждает, что на его счету сотни изгнанных бесов. Является почетным президентом Международной ассоциации экзорцистов, которую основал в 1990 г.

«Важный вопрос» («Big Issue») – газета, распространяемая на улицах бездомными.

«La Belle Dame Sans Мегсг»( фр.«Безжалостная красавица»), – Эллис, очевидно, подразумевает вино как таковое. Между тем одноименная баллада английского поэта-романтика Джона Китса (1795–1821), написанная в 1819 г., простая по структуре, но довольно туманная по содержанию, породила массу интерпретаций, в том числе и насчет того, что же олицетворяет собой «безжалостная красавица» (меланхолия, смерть и т. д.). Стоит отметить, что и поэзия Эллиса характеризуется главным героем как непостижимая, нарочито невнятная.

«Я побывал в Адовой Печатне, где наблюдал, каким образом из поколения в поколение передаются знания». – Цитата из «Бракосочетания Рая и Ада» У. Блейка (перевод В. Чухно). Блейк,Уильям (1757–1827) – английский поэт и художник.

Джон Клер(1793–1864) – английский поэт. Уильям Берроуз(р. 1914) – американский прозаик, один из лидеров движения битников. Фома Аквинский(1225 или 1226–1274) – философ и теолог.

…тесните народ Мой и угнетайте бедных, и потирайте руки от радости. – Искаж. библ.: «что вы тесните народ Мой и угнетаете бедных? говорит Господь, Господь Саваоф» (Ис. 3: 15). Тэтчер,Маргарет (р. 1925) – премьер-министр Великобритании в 1979–1990 гг., лидер Консервативной партии в 1975–1990 гг. В 1970–1974 гг. министр просвещения и науки.

Йейтс(Йитс), Уильям Батлер (1865–1939) – ирландский поэт и драматург. Представитель символизма. Вдохновитель культурного движения 1890-х гг. «Ирландское возрождение». Нобелевская премия 1923 г.

Шоу,Джордж Бернард (1856–1950) – английский драматург. По происхождению ирландец. Один из учредителей социал-реформистского Фабианского общества (1884). Нобелевская премия 1925 г.

Синг,Джон Миллингтон (1871–1909) – ирландский драматург, поэт.

Дансейни,Эдвард Джон Мортон Драке Планкет (1878–1957) – лорд, ирландский писатель. Его волшебно-фантастические рассказы повлияли на новеллистику Хорхе Луиса Борхеса.

Не было и тростинки… Затем был сотворен Эриду… – Из шумерских сказаний. Эриду – самое древнее городское поселение Шумера, основанное в 5–4 тысячелетиях до н. э. (ныне городище Абу-Шахрейн на юге Ирака). В шумерском списке царей Эриду назван городом первых царей.

Эджертон,Томас – издатель «Гордости и предубеждения». Первое издание трехтомника вышло в январе 1813 г., имело успех у критиков, хорошо продавалось, так что второе вышло уже в ноябре того же года.

Старый Мореход– персонаж поэмы Кольриджа «Сказание о Старом Мореходе». Кольридж, Сэмюэл Тейлор(1772–1834) – английский поэт и литературный критик. Представитель «озерной школы».

Шмуцтитул( нем.Schmutztitel, от Schmutz – грязь и Titel – титул) – отдельный лист, на котором указывается название или порядковый номер раздела, части, главы книги. В старинных книгах шмуцтитул служил для предохранения художественно выполненного титула от загрязнения (отсюда название).

«Лисьи пятна»– рыжеватые или темно-бурые пятна на листах старой бумаги диаметром от долей миллиметра до нескольких миллиметров, результат длительного воздействия повышенной влажности.

Отмарывание– дефект, при котором печатная краска сразу после нанесения переходит с запечатанной стороны на обратную сторону следующего оттиска.

Сторонки– детали переплетной крышки, обычно из картона.

Отстав– полоска тонкого картона или плотной бумаги, наклеиваемая на покровный материал переплетной крышки между картонными сторонками.

Тёрнер,Уильям (1775–1851) – английский живописец и график. Представитель романтизма. Констебл,Джон (1776–1837) – английский живописец. Сыграл важную роль в развитии европейской пленэрной живописи.

Моя душа идет в ночных потемках… – См. «Восхождение на гору Кармель» св. Хуана де ла Круса (1542–1591), католического святого, писателя и поэта-мистика, реформатора ордена кармелитов, Отца Церкви.

Love( англ.любовь), Hate( англ.ненависть) – распространенные в свое время татуировки, наносимые побуквенно на костяшки пальцев каждой руки. А в первую очередь – ассоциация с нуар-фильмом Чарльза Лоутона «Ночь охотника» (1955): эти слова были вытатуированы на костяшках пальцев демонического проповедника, роль которого исполнил Роберт Митчум.

Мармайт– пряная, горьковато-соленая паста из дрожжевого экстракта с добавлением трав и специй. Отличается весьма своеобразным вкусом и запахом. В Англии и Австралии традиционно употребляется с поджаренным хлебом, а также добавляется в различные блюда.

«ДОСРН рекомендует всем подкомитетам МНМО подготовить отклик на заявление АДМ по поводу субсидирования ЕЭС добровольных групп ДСМ». – Автор любезно прокомментировал: «Эти аббревиатуры задумывались как полная бессмыслица, и ни один английский читатель не догадается, что они означают (хотя, конечно, может попытаться). Сам я имел в виду примерно следующее: „Департамент образования и содействия развитию науки рекомендует всем подкомитетам Международной неправительственной молодежной организации подготовить отклик на заявление ассоциации „Дорогу молодым“ по поводу субсидирования ЕЭС добровольных групп движения „Сельская молодежь““».

«Стрэнглерс» (The Stranglers), «Джем» (The Jam), «Баззкокс» (The Buzzcocks) – британские панк-группы конца 70-х гг. прошлого века.

Жеробом. – В Бордо так называют бутылку емкостью 4,5 л, что эквивалентно шести обычным бутылкам емкостью 0,75 л; в Шампани так называется бутылка емкостью 3 л, что эквивалентно четырем обычным бутылкам.

Тот, чье лицо не лучится светом, никогда не станет звездой. – Цитата из «Бракосочетания Рая и Ада» У. Блейка (перевод В. Чухно).

Незримый червь, что реет во мраке ночном– образ из стихотворения У. Блейка «Больная роза».

…Уильям Блейк, глядящий на семилетнего трубочиста. – См. стихотворение У. Блейка «Маленький трубочист».

…суждено ли мне увидеть еще одну свадьбу. – См. «Сказание о Старом Мореходе» Кольриджа.

Шемаг (куфия, «арафатка») – мужской головной платок, популярный в арабских странах. Является неотъемлемой частью мужского гардероба в мусульманских странах. Служит для защиты головы и лица от солнца, песка и холода.

…легче понять теорему Минковского о четырехмерном пространстве. – В действительности теоремы Минковского о четырехмерном пространстве не существует. Похоже, Уильям смешивает две теоремы немецкого математика и физика Германа Минковского – о выпуклом теле и о многогранниках – с его же теорией о четырехмерном неевклидовом пространстве.

«Крафтверк» – Kraftwerk( нем.электростанция) – немецкий музыкальный коллектив из Дюссельдорфа, внесший заметный вклад в развитие электронной музыки. Группа была образована в 1970 г.

…лорд Лукан убил горничную и дал деру. – Реальная история 1974 г.

Александр Поуп (Поп)(1688–1744) – английский поэт. Стихотворный трактат «Опыт о критике» (1711) – манифест английского просветительского классицизма.

…болтающийся призрак ватиканского банкира… – Речь идет о директоре миланского «Банко Амброзиано» Роберто Кальви (1920–1982), прозванном также Небесным Банкиром за связи с Банком Ватикана.

Капо– глава мафии, главарь, глава банды, «крестный отец».

Саут-Бэнк– концертно-выставочный комплекс на южном берегу Темзы.

Носферату– вампир. По одной из версий, слово происходит от греческого «nosophoros» – «переносящий болезнь». В частности, в фильме немецкого режиссера Фридриха Вильгельма Мурнау «Носферату, или Симфония ужаса» (1921) вампир граф Орлок, прибывший в немецкий город в гробу на корабле, завез с собой и чуму.

«Ключи Соломона»(также «Ключики Соломона», лат.Claviculae или Clavicula Salomonis) – гримуар времен итальянского Возрождения, составление которого приписывалось царю Соломону. Представляет собой сборник заклинаний, молитв и магических формул, содержит описание талисманов, пентаклей и других атрибутов магии.

Дилан Томас(1914–1953) – валлийский писатель, поэт, драматург, публицист. Писал на английском языке.

Хитклифф и Кэтрин– персонажи романа Эмили Бронте «Грозовой перевал».

Томас Пейн(Пен) (1737–1809) – англо-американский писатель, философ, публицист, прозванный «крестным отцом США».

Хо Ши Мин(настоящее имя – Нгуен Тат Тхань) (1890–1969) – деятель вьетнамского и международного коммунистического движения и национально-освободительного движения, председатель ЦК Партии трудящихся Вьетнама, президент ДРВ.

Нью-эйдж– общее название совокупности различных мистических течений и движений, в основном оккультного, эзотерического и синкретического характера. Также называемое движением «Новой эры», «Эрой Водолея» и «Новым веком», зародилось и сформировалось в XX в., в процессе развития независимых теософских групп Великобритании и других стран. Достигло наибольшего расцвета на Западе в 1970-е гг.

«Тэнджерин Дрим» (Tangerine Dream) – немецкий музыкальный коллектив, один из пионеров электроники и краут-рока (немецкой экспериментальной и психоделической музыки). Образован в 1967 г.

«Джон Ячменное Зерно»– английская народная песня, за пределами Англии известная прежде всего в версии шотландского поэта Роберта Бёрнса (1759–1796).

– Могу я ничего не говорить? – Я ненароком сделался Оскаром Уайльдом. – Аллюзия на последние слова Оскара Уайльда после финальной речи судьи Уиллиса, приговорившего поэта к двум годам исправительных работ по обвинению в содомии: «А я? Могу я ничего не говорить, Ваша честь?»

Томас Стернз Элиот(1888–1965) – американо-английский поэт, драматург и литературный критик, представитель модернизма в поэзии. Нобелевская премия по литературе (1948). Эзра Уэстон Лумис Паунд (1885–1972) – американский поэт, один из основоположников англоязычной модернистской литературы, издатель и редактор.

…плаксивую поэму Элиота… – Имеется в виду поэма «Бесплодная земля» (1922).

Стерн, Лоренс(1713–1768) – английский писатель. Крупный представитель сентиментализма. В гротескном романе «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена» (1760–1767) и романе «Сентиментальное путешествие по Франции и Италии» (1768) полемизирует с просветительским рационалистическим истолкованием мыслей и поступков человека.

Червь, миру незрим, высмотрел ложе мое. – Вольная цитата из «Больной розы» У. Блейка.

Raison d'etre (фр.) – разумное основание, смысл (существования чего-л.).

«Черная страна»– каменноугольный и железообрабатывающий район Стаффордшира и Уорикшира.

Болотные арабы– в большинстве своем мусульмане-шииты, которые когда-то жили в заболоченных районах южной части долины рек Тигра и Евфрата. По мнению исследователей, этот народ живет в районе, граничащем с Ираном, уже около пяти тысяч лет.

Дишдаша– традиционная мужская долгополая рубаха с длинными рукавами.

«Время от времени дайте расслабиться сердцам, так как напряженное сердце слепнет»– слова Али ибн Абу Талиба. Али ибн Абу Талиб ибн Абд аль-Муталлиб ибн Хашим ибн Абд аль-Манаф(ок. 600–661) – выдающийся политический и общественный деятель; двоюродный брат, зять и сахаба пророка Мухаммеда, четвертый праведный халиф (656–661) и первый имам в учении шиитов. Во время своего правления Али получил титул Амира аль-Муминина (главы правоверных).

Но вой и так уже раскатывается по всему небу. – Здесь Джойс, слегка видоизменив, цитирует первую фразу романа Томаса Пинчона «Радуга тяготения» (пер. М. Немцова и А. Грызуновой).

«Шоссе смерти»– название, данное западными журналистами шоссе между Эль-Кувейтом и Басрой после окончания боевых действий в районе Персидского залива в 1991 г. В ходе отступления иракской армии из Кувейта американская авиация уничтожила здесь большое количество вражеской техники.

«Группа-4 Секьюрити» (G4S) – мультинациональная охранная компания со штаб-квартирой в Кроули (Великобритания), действующая в 125 странах мира и насчитывающая свыше 657 тыс. сотрудников.

Библейский пояс– юго-восточный район США, известный преобладанием религиозного населения, главным образом протестантских фундаменталистов. (Примеч. ред.)

Сэмюэл Пипс(Пепис) (1633–1703) – английский чиновник Морского ведомства, автор знаменитого дневника о повседневной жизни лондонцев периода стюартовской Реставрации.

А. Руденко,

Ю. Микоян