Текст книги "Карнавал Флетча"
Автор книги: Грегори Макдональд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)
ГЛАВА 4
– Отец здесь, – Лаура положила три ложки сахарного песка в свой стакан кашасы. – Я слышу его голос.
Из вежливости Флетч взял стакан кашасы с серебряного подноса, протянутого ему лакеем. Кашаса-бренди из сока сахарного тростника. В Бразилии принято предлагать гостям кашасу. Отказ считается дурным тоном. Флетч пробовал пить кашасу с избытком сахара, с недостатком, вообще без сахара. В каждом случае кашаса не лезла в горло.
Со стаканом кашасы в руке он последовал за Лаурой на террасу.
Теудомиру да Коста построил дом вопреки общепринятым канонам. Пройдя в холл, нужно было спуститься вниз, чтобы попасть в спальни или уютную семейную гостиную, а зал, где принимали гостей, с великолепными картинами и другими произведениями искусства, находился выше уровня улицы. Из зала, вознесшегося над авенидой Эпитасиу Пассуа, высокие двери вели на большую террасу, уставленную кадками с кустами, усыпанными зелеными, красными, желтыми цветами. С террасы открывался замечательный вид на лагуну Родригу ди Фрэйтас.
В тот вечер в зале приемов накрыли длинный стол на двенадцать персон. Хрустальные бокалы, серебряные приборы. Теудомиру неплохо зарабатывал, меняя доллары на крузейро и драгоценности. Флетч вложил свои деньги в его фирму.
На террасе Лаура и Отавью приветствовали друг друга объятиями, поцелуями и быстрой португальской, на бразильском диалекте, речью.
Отавью молча пожал руку Флетча.
– Boa noite, – Флетч улыбнулся.
– Отавью приехал на встречу с издателем, – пояснила Лаура. – Он остановился неподалеку, у Альфреду и Глории. Ты с ними встречался? Альфреду – чудесный человек, настоящий бразилец, жизнерадостный, щедрый. А Глория – великолепная женщина, умная, очаровательная, такая душевная.
– Они здесь?
Лаура оглядела террасу.
– Я их не вижу.
– Они готовятся к завтрашнему костюмированному балу, – сказал им Отавью. – Мне готовиться не надо. Поэты рождаются в маске.
– А твоя мать? – спросил Флетч Лауру, – Она не приехала из Байа?
– Моя мать, – вздохнула Лаура. – Орхидеи нельзя оставлять без присмотра ни на час.
– Они хуже детей, – согласился Отавью.
– Во всяком случае, хуже меня, – добавила Лаура. Теудомиру да Коста направился к ним. Высокий, лысый, лет шестидесяти.
– Флетчер, как хорошо, что вы вернулись. Как вам Байа?
Флетч улыбнулся и взял Лауру за руку.
– Я нашел там друзей.
– Но Кавальканти – мой друг, – Теу поцеловал Лауру в щеку. – И Лаура тоже.
– Мы все друзья, – вставил Отавью.
Тео взял из руки Флетча стакан с кашасой и поставил на поднос проходящего мимо лакея. Что-то сказал ему по-португальски.
– Я попросил его принести вам водку с апельсиновым соком и льдом. Пойдемте, я хочу познакомить вас с да Силва, – он увлек Флетча на другую сторону террасы. – Лаура с вами или с отцом?
– Со мной.
– О! Вы счастливчик.
Потом Теу представил Флетча еще одному шестидесятилетнему джентльмену, Алойзью да Силва.
– Вы должны зайти ко мне в контору, – тут же затараторил да Силва. – У меня новый компьютер. Самый современный. Из вашей страны.
– Меня очень интересуют компьютеры.
– Отлично. Я хочу услышать ваше мнение о моем приобретении.
Лакей принес Флетчу водку с апельсиновым соком и льдом.
– Кстати, вы, наверное, заметили, как растет мой новый дом. Вы давно в Рио?
– Приехал три недели назад, но на две уезжал в Байа и вернулся лишь поза-позавчера.
– Тогда, наверное, вы не обратили внимания на мой новый дом.
– Рио все время в движении.
– Да, разумеется. Он строится в центре. Около авениды Рио Бранку.
– Я видел, что там строят большое здание. Очень большое.
– Очень большое, – кивнул да Силва. – Вы должны поехать туда со мной. Вам будет интересно.
– С удовольствием.
– Просто удивительно, какие чудеса творят компьютеры в строительном деле.
Появилась Марилия Динис со стаканом кашасы. Поцеловала в щеку и Алойзью, и Флетча.
– Все хорошо, Алойзью?
– Конечно.
– Богатеем?
– Разумеется.
Марилия так и осталась для Флетча загадкой. Мало того, что она, должно быть, единственная в Рио, никогда не загорала. Она видела людей в ином свете.
– Марилия, после того как мы оставили вас, с нами кое-что случилось.
– В Рио всегда что-то случается, – она пригубила кашасу, – Послушайте. Теу приобрел новые картины. Обещал показать их нам после обеда.
– Отавью, может быть, вы поможете мне разобраться в одном деле?
– Каком же?
Флетч и Отавью стояли на террасе и смотрели на лагуну, залитую лунным светом. Отавью пил шотландское виски с содовой.
В Бразилии обращались по именам даже к выдающимся ученым и поэтам.
– Вам ничего не говорит имя Идалина Баррету?
– Нет.
– Может, она славится своими причудами?
– Слышу о ней в первый раз.
Лаура невдалеке беседовала с четой Вияна.
– Я думаю, может, это какое-то мошенничество. Обман.
– А, обман. В Бразилии всякое бывает.
– Сегодня днем к нам с Лаурой подошла старая женщина, по виду колдунья, в длинном белом платье. Она назвалась Идалина Баррету.
Снизу на террасу доносился бой барабанов.
– И что?
– Она заявила, что я – ее муж.
Отавью повернул голову, чтобы взглянуть на Флетча.
– Ее покойный муж. Жаниу Баррету. Моряк. Отец ее детей.
– Но...
– Этого Жаниу убили, когда он был молодым, в моем возрасте, сорок семь лет назад.
– Так.
– Вы меня слушаете?
– Разумеется.
– Она потребовала, чтобы я сказал ей, кто меня убил.
Отавью еще несколько секунд смотрел на Флетча, а затем отвел взгляд.
– Помогите мне понять, что все это значит.
Отавью отпил виски.
– А чего тут понимать?
За длинным обеденным столом разговор шел в основном о бразильской кухне, со свойственными ей высококалорийными блюдами, об огромном количестве сахара, поглощаемого бразильцами с кофе, с кашасой, которая и так достаточно сладкая, о способах приготовления ватапы, которую им подали на обед, о безалкогольном напитке карана, придающем силы. Индейцы утверждали, что карана прочищает кровеносные сосуды, идущие к сердцу и от него. Флетч по себе знал, что карана снимает усталость. Внесла свою лепту и Лаура: «Бананы тоже очень полезны. В бананах много калия».
Потом Марилия спросила о картинах, купленных Теу.
– Я покажу их вам после обеда. Может, сначала Лаура нам сыграет.
– Пожалуйста, – попросила сеньора Вияна.
– Хорошо.
– А потом посмотрим картины, – добавил Теу.
– Вы были в Музее современного искусства? – спросил Флетча Алойзью да Силва.
– Да.
– Вам, наверное, понравилось здание.
– Очень понравилось. Великолепное здание. И я там отлично поел, – сидящие за столом замолчали. – Только картин вот маловато.
– О да, – согласилась Марилия,
– Я-то говорю о самом здании, – гнул свое Алойзью.
– Случился пожар... – начал Теу.
– И все картины сгорели, – добавила сеньора Вияна. – Очень печально.
– Не все, – поправил ее муж. – Несколько осталось. Алойзью смотрел в тарелку.
– Я думал, вас заинтересует здание.
– Картины в музее сгорели, – повторил Флетч. – Это еще один случай queima de arguivo?
Над столом повисла гробовая тишина.
– Я думаю, это хорошо, – в полном молчании продолжил Флетч, – когда художники каждого поколения уничтожают прошлое, чтобы начать все сначала. Я думаю, иначе они просто не могут.
Прошло немало времени, прежде чем возобновился и набрал силу общий разговор.
– Я вижу, с вами Лаура. Я рад, – Вияна сел рядом с Флетчем на диван в гостиной. Они ждали, когда Лаура Соарес начнет играть. – В Рио надо быть очень осторожным с женщинами.
– С женщинами надо быть очень осторожным везде.
– Это так. Но в Рио особенно, – он пригубил кофе. – Даже я попался. Однажды ночью. Танцую с одной, знаете ли. И выясняется, что это мужчина. Естественно, прооперированный. На этом так легко обмануться.
– В Бразилии можно обмануться на чем угодно.
– Да, да, такое случается.
Лаура начала с произведений Виллы Лобус, затем исполнила несколько своих аранжировок композиций Милтона Насименту, сохраняя присущую им романтичность. У стены Отавью Кавальканти дремал в глубоком кресле над чашкой кофе. Закончила она также аранжированными ею народными бразильскими мелодиями.
В исполнении Лауры Соарес чувствовалась прекрасная техника, педагоги Лондонской консерватории, похоже, потрудились на славу, но едва ли она играла эти композиции в учебных классах.
Когда она встала из-за пианино, аплодировали все, кроме Отавью, ее отца. Лаура же осталась недовольна своим выступлением.
– Могла бы сыграть и получше, – она улыбнулась Флетчу. – В последние две недели я редко садилась к пианино.
– Мы пришли посмотреть ваши новые картины, Теу! – воскликнул молодой парень, войдя в зал. Был он в белых рубашке и брюках, зеленой накидке, зеленой шляпе с широкими полями и зеленых же туфлях.
– Я жду только вас, – ответил из-за стойки бара Теу.
И тут же рядом с первым мужчиной появились еще трое, в дорогих одеждах, прекрасно сшитых, двигающиеся не торопясь, словно артисты, выходящие на сцену, все гибкие, с крадущейся походкой фехтовальщика, акробата или гимнаста. Четвертый, потяжелее, изрядно выпивши, с трудом держался на ногах.
– Тонинью! – закричали женщины. Сеньора Вияна расцеловала его в обе щеки.
– Титу! Орланду! – никто словно и не замечал четвертого мужчины. Наконец, обратили внимание и на него. – Норивал! Как самочувствие?
Черные рубашка и брюки Титу сидели на нем как влитые. Казалось, они сшиты из одного куска материи.
Белые рубашку и брюки Орланду украшали синие эполеты и лампасы.
Норивал предпочитал зеленый цвет, с коричневыми накладными карманами как на рубашке, так и на брюках.
Гости Теу окружили вновь прибывшую четверку, все говорили по-португальски, радостно смеялись. Лаура поцеловала и обняла каждого.
Флетч попросил бармена налить бокал караны.
Пока Лаура играла, из зала убрали не только обеденные приборы, но и длинный стол. А у стены, тыльной стороной к залу, поставили картины. В наиболее ярко освещенной точке зала установили мольберт.
Теперь Тонинью стоял перед мольбертом, размахивая руками, а его зеленая пелерина порхала, словно крылья. От его слов гости покатывались со смеху. Он очаровывал всех, даже своих спутников, Титу, Орланду и Норивала.
Глаза Лауры радостно сверкали, когда она вернулась к Флетчу.
– Кто это? – спросил он.
– Чечеточники. Они все друзья.
– Они танцуют?
– Да.
– Профессионально?
– Нет.
– Поют?
– Нет.
– Показывают фокусы?
– Они просто друзья.
– И пользуются успехом, не так ли?
– Они и вправду милы.
Тонинью направился к ним, чтобы пожать руку Флетчу.
– Тонинью, – улыбнулась Лаура. – Это И. М. Флетчер.
– О да, – глаза Тонинью сверкали, как брильянты. – Жаниу Баррету. Я – Тонинью Брага.
– Вы знаете об этом? – Флетч пожал протянутую руку.
Тонинью картинно всплеснул руками.
– Весь мир знает об этом!
К ним подошел Теу да Коста.
Лаура что-то сказала Тонинью. По-португальски. Тот коротко ответил и рассмеялся.
– Флетчер, – негромко произнес Теу да Коста, – через день или два я хотел бы поговорить с вами. Наедине.
– Хорошо.
– Вашего отца здесь нет. Нет нужды копаться в вашем прошлом... – Теу замолк на полуслове.
– Разумеется, Теу. Я ценю ваш такт.
– Пойдемте, Теу! – воскликнул Тонинью. – Картины! Мы пришли посмотреть ваши новые картины!
Одну за другой Теу ставил картины на мольберт, позволяя гостям насладиться каждой из них. Марсьер, Бианку, Портинари, Теруз, ди Кавальканти, Виргулину. Написанные ярко, сочными цветами. Особенно понравились Флетчу две картины, одна – изображающая мать и ребенка, другая – ребенка с клеткой для птиц. Флетчу виделись в картинах все ритмы, цвета, чувства и загадки Бразилии.
Позже Флетч сел на диван рядом с сонным Отавью Кавальканти.
– Вам понравились картины? – спросил Отавью.
– Очень.
– Больше, чем здание музея? – Отавью улыбнулся. – Вы – североамериканец. Все ждут от вас страстной привязанности к зданиям, компьютерам и другим машинам.
– Похоже.
– У Теу, пожалуй, самое лучшее собрание картин, особенно теперь, когда музей – всего лишь красивое здание.
– Ему следует принять особые меры противопожарной безопасности.
На это Отавью не прореагировал.
– Вот о чем я хочу вас спросить, – продолжил Флетч. – Одеваясь сегодня вечером, я заглянул под кровать в поисках ботинка и нашел там маленький камень.
Отавью приподнял одну бровь.
– Оказалось, что это статуэтка. Маленькая жаба.
Отавью вздохнул.
– Зачем горничной класть каменную жабу под мою кровать?
Медленно, тяжело Отавью Кавальканти поднялся с дивана. Направился к бару и попросил налить ему виски с содовой.
– Пойдем, – Лаура танцующей походкой пересекла комнату, протягивая к Флетчу руки.
Он сидел на диване один, думая об Илья дус Кайкарас. Он видел себя Илья дус Кайкарас, маленьким островом в лагуне.
– Я свое отработала. Сыграла целый концерт. Поедем с чечеточниками.
– Куда лежит их путь?
– В «Семь ноль шесть». Тонинью хочет, чтобы мы поехали с ними. Послушать музыку. Потанцевать.
– Все?
– Только ты и я. И чечеточники. Отавью в одиночестве стоял у бара, изредка поднося ко рту постепенно пустеющий бокал. Флетч поднялся с дивана.
– Почему я продолжаю задавать вопросы твоему отцу? Великий ученый. Я не получил еще ни одного ответа.
Лаура искоса глянула на отца.
– Пошли. Если у тебя глупые вопросы, чечеточники найдут на них глупые ответы. Вы прекрасно поладите.
ГЛАВА 5
– Тонинью обожает сюрпризы. Просто жить без них не может.
Флетч и Лаура приехали в ночной клуб «706» на двухместном желтом «МР» Флетча. Чечеточники погрузились в черный «галакси» и отбыли в неизвестном направлении.
У дверей Лаура что-то сказала молодому официанту, и тут же для них сдвинули три столика. Разумеется, в клубе играл оркестр. Как только Флетч и Лаура сели, официант принес бутылку виски с наклеенной мерной полоской, кувшин воды, ведерко со льдом и много стаканов.
– Что ты сказала официанту? – спросил Флетч, перекрывая барабанный бой.
– Что сюда едут чечеточники.
– Они так знамениты?
– Чечеточников все любят.
– Они милы.
– Да. Милы.
В этот момент они появились в дверях. Каждый в кошачьей маске. С четырьмя девицами. Даже не издав ни звука, они завладели всеобщим вниманием. Начали обнюхивать стены, оглядывать каждый столик, пока не нашли свой.
Засмеялся даже певец на эстраде. Его смех, раздавшийся посреди песни и многократно усиленный динамиками, еще больше развеселил посетителей клуба.
А когда чечеточники уселись, им зааплодировали все танцующие.
Один из них примостился рядом с Флетчем и снял маску. Тонинью.
– Лаура подозревает, что вы специально привлекаете к себе внимание.
Тонинью широко улыбнулся, снял шляпу.
– Что есть веселье?
– Что есть веселье? – поинтересовался Флетч.
– Движение, – Тонинью посмотрел на свою руку, лежащую на столе, привлекая к ней взгляд Флетча. Поднял и опустил безымянный палец. – Это веселье, – его мизинец, безымянный и большой пальцы оторвались от скатерти и вновь легли на нее. – Еще больше веселья, – внезапно его рука ожила, пальцы заметались, каждый исполняя собственный танец, рука превратилась в обезумевшего кролика, пытающегося поспеть за своими ногами. Тонинью смеялся, глядя на руку. – А это самое веселье.
– А может, вам больше понравится паралич? – спросил Флетч. – Вас никогда не поражало параличом?
Большие карие глаза Тонинью затуманились.
– Я предчувствую, что мне уготована такая судьба.
Флетчу представили девушек. Из-за громкой музыки имен он не разобрал. В ночном клубе девушкам явно нравилось. Хорошая музыка, отменное виски. Флетч понял, что чечеточники потратили не больше десяти минут, чтобы подцепить этих девиц.
– Тонинью, с какой стати горничной отеля понадобилось класть маленькую вырезанную из камня жабу под мою кровать?
– Жабу?
– Может, лягушку.
– Под твоей кроватью была лягушка?
– Да. Она и сейчас там.
– Откуда ты знаешь?
– Нашел ее, когда искал свой ботинок.
Глаза Тонинью сверкнули.
– И что ты с ней сделал?
– Положил обратно.
– Это хорошо, – Тонинью расправил пелерину и увлек свою девушку на танцплощадку.
Какое-то время все танцевали. Под чудесную музыку. Вернее, танцевал Флетч. Бразильцы, включая Лауру, жили в ритме танца постоянно, а на танцплощадке лишь полностью сливались с музыкой.
Девушка в кожаных джинсах и курточке, не доходящей до пояса джинсов, начала петь. Пела она превосходно. Вся их компания села за столик, чтобы послушать ее.
Ленточка, наклеенная на бутылку, была размечена в унциях. Официанту оставалось лишь подсчитать число выпитых унций виски и умножить его на стоимость унции. Девушки чечеточников активно способствовали быстрому понижению уровня виски в бутылке.
Оркестр продолжал играть, когда певица вернула микрофон на подставку. Все встали, аплодируя ей, и она танцующей походкой сошла с эстрады.
Одна из девушек, пришедших с чечеточниками, несколько раз пристально смотрела на Лауру, прежде чем решилась спросить, по-португальски: «Вы – Лаура Соарес, пианистка?».
– Я играю на пианино, – ответила та.
Титу сидел напротив Флетча.
– Как вы узнали о Жаниу Баррету? – спросил Флетч.
– О том, что ты – Жаниу Баррету? – спросил его Титу.
– Насчет того, что случилось сегодня днем.
– Потрясающая новость, не правда ли? – радостно улыбнулся Титу.
– Как вы узнали об этом?
Титу наклонился над столом.
– Мы с нетерпением ждем, что ты скажешь.
– О чем?
– Как ты умер. Кто тебя убил.
– Титу, Титу. Ну почему мне никогда не отвечают по существу!
– Скажи мне, Жаниу...
– Не зови меня Жаниу!
– Флетч. Как ты оказался в Бразилии?
– Я – журналист из Калифорнии. Я купил билет на самолет.
– А почему ты купил билет на самолет?
– В общем-то случайно.
– Ну вот видишь!
– Нет. Не вижу.
– Оглянись вокруг, – голова Титу не шевельнулась, но глаза метнулись налево, а затем медленно двинулись вправо. – Есть ли здесь такие, как ты?
– Что-то я тебя не понял, – большинство посетителей ночного клуба составляли молодые бразильцы, малую толику – аргентинцы средних лет, одна дама, похоже, прибыла из Европы.
– Ты видишь хоть одного журналиста из Калифорнии, который «купил билет на самолет» и оказался здесь «в общем-то случайно»?
– Титу...
– Нет. А ты – здесь.
– Зачем появился я на свет божий?
– Может, дело и в этом, – Титу откинулся на спинку стула. – Теперь, когда ты знаешь, что нужно сделать, тебе не будет покоя, пока ты это не сделаешь.
– Что мне нужно сделать?
– Сказать нам, кто тебя убил. Убийство – самое серьезное преступление.
– Титу...
Но одна из девушек утащила Титу на танцплощадку. И Флетчу не осталось ничего другого, как налить себе виски.
Потом он потанцевал с Лаурой.
А много позже оказался рядом с Норивалом, у которого то и дело закрывались глаза и заплетался язык. Не сразу Флетч понял, что Норивал задает ему вопросы о различных видах рыб, которые добывали в Южной Атлантике. Далее выяснилось, что беседует Норивал с Жаниу Баррету, который рыбачил в этих водах чуть ли не пятьдесят лет назад.
Флетч решил, что пора уходить. И, поднимаясь, доверительно поведал Норивалу: «Многое изменилось в этих водах за пятьдесят лет».
Прошел на танцплощадку и, извинившись перед Орланду, спросил Лауру, не могут ли они уйти.
Тонинью позвал его от дверей ночного клуба. Флетч оглянулся.
– Флетч, – вновь крикнул Тонинью, но не двинулся с места.
Лаура уже сидела в «МР». Флетч вернулся к Тонинью. Уже занималась заря.
– Флетч, – Тонинью прижался губами к его уху, – женщина кладет лягушку под кровать, если не хочет, чтобы ее покинул возлюбленный.
Флетч отпрянул.
– Так это не горничная?
– Разве ты возлюбленный горничной? – Тонинью рассмеялся. Хлопнул себя по ляжке рукой. – О, Флетч! – положил руки на плечи Флетча и встряхнул его. – Радуйся! – он снова рассмеялся. – Потому что традиция требует, чтобы это была живая лягушка!
ГЛАВА 6
– Что-то не спится.
– Естественно, – сонно ответила Лаура. В третий раз за полчаса Флетч вставал с постели. Первый раз, чтобы пойти в ванную и выпить минеральной воды из бутылки. Вернувшись, лег, прижался грудью к спине Лауры. Она дышала глубоко и ровно. Второй раз он приоткрыл портьеру и увидел, что уже начался следующий день. Погасли все электрические фонари. Теперь он лег на спину, сложил руки на груди, словно в гробу. Даже в этот час откуда-то издалека доносился барабанный бой.
Поднявшись в третий раз, он надел спортивные трусы. Лаура оторвала голову от подушки и посмотрела на него.
– Хочу пробежаться по пляжу, – пояснил Флетч. – Пока не раскалился песок.
– Хорошо.
– Я не могу заснуть.
– Я знаю. Бедный Флетч.
И ее голова вновь упала на подушку.
ГЛАВА 7
– Не могли бы вы купить мне чашечку кофе?
Джоан Коллинз Стэнуик.
Она ждала его, с дымящейся сигаретой, за маленьким столиком в переднем дворе отеля «Желтый попугай», когда он вернулся с пробежки. В пепельнице лежали три окурка.
Ее взгляд скользнул по плечам, груди, животу, ногам Флетча, блестевшим от пота. Пробежку он закончил ускорением и теперь тяжело дышал.
– Это самое меньшее, что я могу для вас сделать.
Две мили по пляжу до группы мусорщиков в оранжевых жилетах, собирающих с песка все лишнее, две мили обратно до отеля. По пути ему не раз попадались выпотрошенные, пустые кошельки и бумажники. Даже в столь ранний час по берегу бегало много людей. А человек двенадцать пожилых, лет шестидесяти с небольшим, бразильцев босиком играли в футбол.
Перебегая авениду Атлантика он едва не сжег ступни, а ведь маленькая стрелка часов еще не добралась до цифры «7».
Бар перед отелем, естественно, еще не открылся. Флетч нажал кнопку служебного звонка у двери.
– Посмотрим, проснется кто-нибудь или нет, – и он сел за маленький столик напротив Джоан, сложив мокрые от пота руки на мокрой от пота груди.
Солнечные лучи насквозь пронизывали кусты, с трех сторон окружавшие передний двор отеля «Желтый попугай».
Сегодня Джоан Коллинз Стэнуик уже мало походила на владычицу Калифорнии. На этот раз она надела коричнево-желтый брючный костюм с белой шелковой рубашкой и сандалиями, уделила прическе не столь много времени, как обычно. Лицо осунулось, глаза покраснели от недосыпания. Должно быть, она еще не освоилась с новым часовым поясом, а может, страдала от перебора «мартини», сигарет и, разумеется, скорбела по недавно почившему мужу.
– Как вы? – спросил Флетч.
– Уже лучше.
– Вы приехали сюда, чтобы найти меня? Я говорю про Рио.
– Конечно.
– Как вам удалось узнать, что я здесь?
– Разве вы забыли, что у «Коллинз Авиэйшн» есть собственная служба безопасности. В основном, вышедшие в отставку детективы, но они еще многое могут. Хотя, признаю, иногда они запаздывают, – в ее голосе не чувствовалось ни юмора, ни иронии. – Не забывайте и о том, что меня родили, воспитали, дали мне образование для выполнения одной и только одной работы. И справляюсь я с ней достаточно уверенно.
Дочь Джона Коллинза, создателя гигантской аэрокосмической компании, начало которой положила маленькая автомобильная мастерская в Калифорнии. Жена, теперь вдова Алана Стэнуика, вице-президента компании, ее исполнительного директора. Звезда светского общества, хозяйка в домах отца и мужа, светловолосая, длинноногая, отлично играющая в теннис калифорнийская красавица, которая знала свое место в мире быстрых автомобилей и чинных званых вечеров, а однажды, не так уж и давно, показала Флетчу, что и в постели для нее нет тайн и запретов.
– Я не забыл.
Появился официант.
Флетч заказал кофе для Джоан и карану для себя.
– Вы просто великолепны мокрый от пота. Фигура у вас в точности, как у Алана, только кожа гораздо светлее.
Флетч попытался стереть пот с груди и живота.
– Полотенца у меня нет. Я бегал...
Она чуть дернула головой. Ее глаза затуманились. Перед ним сидела женщина, для которой привычный ей мир внезапно разлетелся вдребезги.
– Если вы приехали сюда, чтобы узнать...
– Мне нужна ваша помощь, – прервала его Джоан. – Давайте пока забудем, что привело меня сюда. Смешно, конечно, но вы – единственный человек, кого я знаю в Рио, и мне больше не к кому обратиться, – ее голос чуть дрогнул.
Но она взяла себя в руки, пока официант ставил перед ней чашечку кофе, а перед Флетчем – банку караны и бокал.
– Я знал, что вы здесь, – признался Флетч. – Я увидел вас вчера на авениде. В зеленом шелковом платье. С сумочкой через плечо.
– О да, – с горечью ответила она.
– Я спрятался от вас, – он налил в бокал карану. – Ваше появление застало меня врасплох. Как вы узнали, где я остановился?
– Я звонила во все лучшие отели и спрашивала мистера Ирвина Мориса Флетчера. Я, разумеется, знала, что вы можете позволить себе самое лучшее, – вновь в ее голосе не чувствовалось ни юмора, ни иронии. – Когда я добралась до «Желтого попугая», меня соединили с вашим номером. Там никого не оказалось. Но я узнала, где вы остановились.
– А почему вы сидите здесь в половине седьмого утра?
– У меня не было другого выхода. Мне не оставалось ничего иного. После этой ужасной ночи... Я шла к отелю пешком. Не дойдя квартала, увидела, как вы побежали к берегу. Не могла же я гнаться за вами по песку.
– Нет, конечно.
– Меня ограбили.
– О!
– С чего такой апломб! Словно вы знали об этом.
– Догадался.
– Как?
– Что вам известно о Рио?
– Как выяснилось, практически ничего.
– Потрясающий город.
– Ужасный.
– Вы поделитесь со мною подробностями?
– Такое впечатление, что вы их уже знаете.
– Вполне возможно.
– Меня ограбили дважды.
– Это не рекорд.
– У меня украли все, – слезинка появилась в уголке ее глаза.
– Вы прошли обряд крещения.
– Вчера вечером, узнав, в каком отеле вы остановились, я решила пойти в «Желтый попугай» и дождаться вас в холле, но потом поняла, исходя из того, что я слышала о ночной жизни Рио, бессмысленность этого занятия.
– Логичное умозаключение.
– В особенности, когда речь идет о таком пышущем здоровьем, богатом, симпатичном молодом мужчине.
Вот тут Флетчу показалось, что он уловил ироническую нотку.
– Действительно, я вернулся только под утро.
– Поэтому я решила прогуляться. Вдоль берега, – она махнула рукой в сторону авениды, скрытой кустами. – Посидела в кафе, выпила коктейль, посмотрела на людей, послушала барабаны. Посидела в другом кафе, снова выпила, но не смогла расплатиться. Моя сумочка исчезла.
– Так, – в отзвуке своего «так» Флетч словно услышал интонации Отавью Кавальканти. Да. Конечно. Что тут понимать?
– С бумажником, деньгами, кредитными карточками, – слезы уже стояли в обоих ее глазах. – С паспортом.
– Это случалось с каждым из приезжих, кого я знаю, – попытался успокоить ее Флетч.
– С меня сняли ожерелье, – в голосе слышалось изумление. – И алмазную брошь с платья!
– Так.
– Более всего мне жаль фотографий Алана, лежавших в моем бумажнике. Алана и Джулии. Как бы то ни было, я хотела сохранить фотографии Алана. И заменить их нечем.
Слезы потекли по ее щекам.
– Так, – в третий раз повторил Флетч.
Джоан потянулась за несуществующей сумочкой.
– Черт! У меня нет даже носового платка!
Флетч пожал голыми плечами.
– У меня нет даже рукава. Джоан всхлипнула.
– Я объяснила официанту, как могла, что у меня украли все деньги. Обещала вернуться и заплатить на следующий день, то есть сегодня, – Джоан Коллинз Стэнуик вновь всхлипнула. – Я готова поклясться, Флетч, что во время моей прогулки никто не касался меня. Никто не сталкивался со мной. Как они сняли с меня ожерелье? Брошь с платья? Я ничего не почувствовала!
– Будущее Бразилии – хирургия.
– Я вернулась в отель.
– И увидели, что в вашем номере побывали незваные гости.
– Как вы узнали?
– Вы же сказали, что вас ограбили дважды.
– Утащили все! Все, кроме одежды. Шкатулку с драгоценностями, туристские чеки.
– Все.
– Все. У меня нет ничего. Ни доллара, ни крузейро, ни кредитной карточки, ни единой драгоценности.
– Так, – кивнул Флетч.
– Я сразу же пошла к управляющему отелем. Помощнику управляющего, поскольку дело было уже поздним вечером. Он тут же поднялся в мой номер, покачал головой, поцокал языком, высказал предположение, что воры проникли в номер через балкон, упрекнул меня в том, что я оставила балконную дверь незапертой. Святой боже, мой номер на девятом этаже! Кто будет закрывать балконную дверь в такую жару.
– Короче, ушел от ответственности.
– Я просидела в его кабинете не один час. Он сказал, что все ценности мне следовало оставлять в сейфе отеля. Кажется, они дали мне клочок бумажки, когда я зарегистрировалась в отеле, на котором все это написано. Он вновь отвел меня в мой номер и показал табличку с советом запирать балконную дверь и хранить ценности и деньги только в сейфе отеля. В его кабинете я написала список украденного. Несколько раз просила его позвонить в полицию. Почему-то он так и не позвонил.
– Не видел причины беспокоить их.
– Как это?
– Они уже слышали эту историю, и не единожды.
– Флетч, меня ограбили. Стоимость украденного составляет тысячи и тысячи долларов. Деньги, драгоценности, кредитные карточки.
Джоан Коллинз Стэнуик опять всхлипнула.
– Полиции все это известно.
– Вы мне поможете?
– Конечно.
Ее пальцы сжались в кулачки.
– Я оскорблена до глубины души.
– И ничего не понимаете.
– Да.
– Вам кажется, что вас раздели догола и выставили напоказ?
– Да!
– Вы не знаете, что вам делать без ваших вещей?
– Да, да!
Флетч откинулся на спинку стула. Легкий ветерок уже высушил пот.
– Я думаю, это этап приобщения.
– О чем вы говорите?
– Кто вы?
– Я – Джоан Коллинз Стэнуик!
– Вы можете это доказать?
Ее глаза уперлись в каменные плитки, которыми был вымощен передний дворик отеля.
– В данный момент, нет. Без кредитных карточек. Без чековой книжки. Без паспорта.
– И как ощущения?
– Какие ощущения?
– Каково быть такой, как вы сейчас?
Ее глаза сузились.
– Я обойдусь без психотерапии, мистер И. М. Флетчер.
– Я подумал, что она вам не помешает. Тем более, что денег за это я не беру.
– Мне нужны деньги.
– Зачем они вам?
– Я хочу выбраться из этого чертова отеля. Расплатиться по счету и уехать. А у меня нет денег даже на такси.
– Ясно. А почему бы вам не позвонить домой? В Калифорнию? Вашему отцу?
– Он на яхте. Пытается оправиться после смерти Алана...
– А вы прилетели в Рио-де-Жанейро, чтобы найти меня.
Она пожала плечами.
– А мне, по-вашему, не нужно прийти в себя?
– Делаете свою работу. Как вы ее себе представляете.
– Да.
– Потрясающе. Такие, как Джоан Коллинз Стэнуик, готовы броситься и в огонь, и в воду.
– Вы намерены мне помочь? Я хочу...
– Скажите мне. В компании вашего отца десятки людей, которые сейчас разыскивают вас. Служба безопасности. Юристы. Бухгалтеры. Почему вы не позвоните кому-либо из них?
Джоан опустила голову. Ответила не сразу.
– Сегодня суббота. В Калифорнии сейчас еще ночь.
Флетч рассмеялся.
– И вы не можете ждать? Вы скорее придете ко мне, за кем прилетели в Рио-де-Жанейро, чем будете дожидаться, пока откроется контора вашего папули.
– Я хочу выбраться из отеля. Этот помощник управляющего довел меня ло белого каления.
– Вам очень важно в сложившихся обстоятельствах поговорить с человеком, который знает, кто вы такая.
