Текст книги "Терновый Король"

Автор книги: Грегори Киз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

4. Послушник

Эспер Белый устроился на ночлег в развилке меж ветвями громадного дуба; утром его разбудила музыка. То была знакомая лесная мелодия: раскатистая дробь дятла, льющаяся сверху трель жаворонка, нестройный хор цикад. Эспер потер глаза, прогоняя остатки сна, и, опершись руками на узкую деревянную платформу, укрепленную на стволе дерева, сел, чтобы полюбоваться рассветом.

Ветер шумел меж ветвями дубов; казалось, деревья потягиваются, расправляя со сна свои узловатые конечности, и оживленно переговариваются, приветствуя друг друга.

Поддеревом заржал Огр. Эспер, нагнувшись, убедился, что лошади стоят там, где он оставил их прошлым вечером. Отсюда, с высоты, огромные кони казались не больше собак.

Дятел вновь издал барабанную дробь, и Эспер принялся спускаться. Он с умыслом позволил себе поспать подольше. Эсперу нравилось встречать рассвет в ветвях дерева, наблюдать, как первый золотистый луч скользит по высоким кронам и все вокруг оживает, приходит в движение. Эта роща, где росли древние дубы, которых он называл монархами, была самым подходящим местом для подобного пробуждения. Хотя Королевский лес занимал огромное пространство, частые пожары, вырубки и болезни привели к тому, что в нем почти не осталось могучих дубов. В лучшем случае, один-два таких великана возвышались над остальными деревьями. А здесь, в роще, дубы на протяжении нескольких лиг стояли гордыми, стройными рядами. Они казались древними титанами, которые переплели свои мускулистые руки, готовые дать отпор любому врагу. Эта роща была особым заповедным миром, где человек мог провести всю жизнь, утоляя жажду влагой, что собиралась в поросших мхом ложбинах, питаясь грибами, белками и бескрылыми куропатками, которые во множестве сновали меж узловатых корней.

Здесь, в роще, весь остальной мир, тот, где жили королевские вассалы и сефри, словно не существовал.

По крайней мере, так показалось Эсперу, когда он мальчишкой впервые забрел в эту рощу и устроил себе укрытие между ветвей. В ту пору он часто мечтал, как здорово было бы поселиться здесь навсегда.

Но даже монархи погибают от огня или ударов топора. И то, что кажется вечным, пожирает разбушевавшийся лесной пожар или уничтожает отряд дровосеков, выполняющих прихоть своего господина. Юный Эспер видел это собственными глазами. То был один из немногих случаев за всю жизнь, когда он не смог сдержать слез. Тогда-то Эспер и решил, что непременно станет лесничим.

Спору нет, Королевский лес – очень гордое имя. Но королю-то до своих владений и дела нет. Он приезжает сюда раз или два за год, поохотиться. В одном этот молокосос, что набросился на Эспера в таверне, был прав. На самом деле это лес не короля, а Эспера. Лес, который он защищает и оберегает.

И сейчас в этом лесу творится что-то неладное. Конечно, сефри – отъявленные лжецы и выдумщики, и доверять их словам нельзя. Но если они покинули лес с его бесчисленными укромными пещерами, лес, в непроглядные заросли которого не проникают солнечные лучи, значит, на то были веские причины. Всем известно: сефри не любят солнца, они предпочитают тень и полумрак. И все же они отважились выйти из леса на открытую равнину.

Размышляя обо всем этом, Эспер неспешно спускался вниз по стволу, опираясь ногами на сучья, и наконец оказался на земле, там, где вздувались узловатые корни.

Под сенью кряжистых дубов от недостатка света погибала вся прочая растительность, за исключением мха и папоротников, – деревья-монархи были настоящими тиранами.

Однако лоси и олени нередко захаживали сюда, чтобы полакомиться желудями, толстым слоем покрывавшими землю. Дикие кошки, для которых лоси и олени были самой желанной добычей, тоже не обходили рощу стороной. Как раз сейчас Эспер заметил в ветвях одного из этих хищников; пятнистый зверь устремил на него настороженный взгляд. Дикая кошка была невелика, лишь в три раза больше своих домашних собратьев. Эспер знал, что в Заячьих горах по-прежнему водятся львы, а в предгорьях порой можно встретить огромных пантер. Но опасаться диких зверей – не в привычках лесничего.

Огр бросил на хозяина взгляд искоса, нетерпеливо переступая ногами по ковру из почерневших прошлогодних листьев. Кроткая Ангел приветственно кивнула.

– Не смотри на меня так, коняга, – проворчал Эспер, поглаживая Огра по холке. – Чтобы пастись, у тебя была ночь. Или хочешь, чтобы я начал тебя привязывать или оставлять стреноженным?

Огр по-прежнему смотрел на хозяина укоризненно, однако позволил Эсперу сесть в седло и двинулся шагом, осторожно переступая через могучие корни. Вскоре они вновь оказались на Старой Королевской дороге, что тянулась вдоль гряды невысоких холмов. Дорога была выложена каменными плитами и благодаря насыпи возвышалась над уровнем земли. Нависающие над дорогой ветви деревьев были срублены, чтобы повозки могли проезжать беспрепятственно. Эспер не слишком жаловал Старую Королевскую дорогу. Для него она была оскорблением лесного величия, зияющей раной на живом теле леса. Впрочем, дубы-монархи, как видно, считали подобную рану пустяковой царапиной и не обращали на нее ни малейшего внимания.

К полудню Эспер захотел пить. Не желая тратить свой запас воды во флягах, он спешился и спустился вниз по холму. Лесничий знал: там, в ложбинке, бил необыкновенно чистый и холодный родник; вода его по вкусу не имела ничего общего с дождевой, которую пили в деревне. Родник Эспер нашел без труда, он весело журчал в расщелине скалы, чтобы через несколько шагов – широких мужских шагов – впасть в Эдвинов ручей. Эспер опустился на колени, сложил ладони пригоршней, но, так и не успев утолить жажду, застыл в недоумении.

Родник по-прежнему жизнерадостно журчал, однако природная песчаная криница была полна черными лягушками. Заметив человека, они попытались выбраться прочь. Примерно с полдюжины дохлых лягушек плавали на поверхности воды животами вверх.

В роднике оказались не только лягушки. Мертвый речной угорь, длиной не менее ярда, разлагался на дне ложбинки; глаза его были затянуты мутной пленкой. Эспер заметил также нескольких крупных жаб. Все они были живы, но, судя по всему, находились на последнем издыхании и при виде Эспера даже не сделали попытки ускакать.

Лесничий торопливо отвернулся, чувствуя, как его желудок судорожно сжимается. Никогда в жизни он не видал столь грустного и отвратительного зрелища.

Справившись с тошнотой, Эспер пошел вдоль журчащего потока, к тому месту, где родник впадал в ручей. Вода кишмя кишела дохлыми лягушками, а на дне виднелись трупики рыб.

В ручье также плавала дохлая рыба. Некоторые рыбины зацепились за поросшие папоротником берега, другие запутались в сетях корней и водорослей.

Дрожь пробирала Эспера до самых костей. Он достал из чехла свой лук и, держа его наготове, двинулся вверх по течению. По непонятным причинам ручей оказался отравленным, и его обитатели устремились в родник в поисках чистой воды. Но кто мог совершить такое злодеяние? И главное, зачем? Эспер знал, что кое-кто из местных жителей порой использует во время рыбной ловли корни сонной травы – одурманенная рыба сама идет в руки. Но это средство действует лишь в маленьких закрытых водоемах. Для того чтобы отравить такой большой ручей, не хватит всей сонной травы в мире.

Эспер прошел уже сто шагов, а ручей по-прежнему был полон трупиками; еще через сто шагов печальная картина оставалась прежней. Лесничий уже собирался вернуться к своим лошадям, как вдруг увидел, что вода стала чистой. Эспер еще немного продвинулся вверх по течению, чтобы убедиться в этом, затем вернулся и тут обратил внимание на еще одно странное обстоятельство. Заросли папоротника, видневшиеся по берегам ручья, высохли и пожелтели. Несомненно, растения умирали, подобно лягушкам и рыбе.

А поблизости от родника Эспер обнаружил след.

На плотной лиственной подстилке, покрывающей землю в лесу, следы были видны не слишком отчетливо, однако на вязком берегу ручья Эспер разглядел глубокий отпечаток когтистой лапы. Хотя вода уже наполнила след и размыла его очертания, у лесничего не вызывало сомнений, что след этот принадлежит представителю семейства кошачьих. Однако то была кошка огромных, прямо-таки невероятных размеров. Куда крупнее, чем рысь и даже чем пантера. Эспер попытался накрыть след ладонью и не смог этого сделать, а рука у него была не из маленьких. Даже львы, что водятся в Заячьих горах, не оставляют таких громадных следов, – подумал он. Если здесь действительно побывала кошка, то размером она никак не меньше лошади.

Эспер обвел контур следа пальцем. Удивительно, но стоило лесничему прикоснуться к отпечатку лапы неведомого зверя, как он ощутил металлический привкус во рту, а желудок вновь болезненно сжался, явно намереваясь извергнуть все содержимое. Повинуясь инстинкту самосохранения, Эспер на внезапно ослабевших ногах отошел от ручья шагов на пятнадцать и опустился на землю. Голова у него шла кругом, он дрожал как в лихорадке.

Лесничий просидел без движения довольно долго, пока слуха его не коснулись голоса, долетевшие издали. Со стороны дороги.

Как раз оттуда, где он оставил лошадей.

Тогда Эспер встал и, превозмогая слабость, поспешил назад, стараясь двигаться как можно быстрее и не поднимать шума. Голова у него по-прежнему кружилась, но тошнота отступила и к ногам вернулась твердость. Это позволяло надеяться, что странный недуг пройдет так же стремительно, как и овладел Эспером.

Их было четверо, и когда Эспер добрался до того места, где оставил лошадей, незнакомцы уже окружили Огра и Ангел.

– Славные коняги! Глянь-ка, на них королевское клеймо. Ну дела! – сообщил один из них, долговязый, нескладный парень, у которого не хватало переднего зуба.

– Нам лучше их не трогать. Если мы их уведем, то, провалиться мне на этом месте, добра из этого не выйдет, – заявил второй.

Этот был постарше, невысокого роста, большеносый, обросший жирком. Третий, крепко сбитый рыжеволосый малый, похоже, не имел никакого мнения на этот счет. Что касается четвертого, то у него, несомненно, имелось свое мнение, но не было никакой возможности его выразить – изо рта торчал кляп, а руки и ноги перетягивали веревки.

На вид этому последнему казалось не более шестнадцати лет, и, судя по щеголеватому наряду, он был городским жителем. Веревка, стягивающая его тонкие запястья, была прикреплена к сбруе старой желтой кобылы. Рядом стояли еще две лошади – гнедой мерин и кобыла такой же масти.

Рыжеволосый то и дело настороженно смотрел по сторонам. Дважды взгляд его, казалось, уперся прямо в Эспера, притаившегося в зарослях папоротника, однако, похоже, рыжеволосый не заметил ничего подозрительного.

– Стал бы тебе королевский слуга так запросто бросать своих коняг, – вновь подал голос долговязый. – Наверняка он погиб. Откинул копыта. Или клячи сами убёгли от раззявы. Глянь-ка, они даже не стреножены.

– А зачем их стреноживать? – возразил длинноносый. – Вишь, какие умные коняги. Их хозяин, я так смекаю, отошел в сторонку, справить нужду, и вот-вот вернется.

– Далеко же его унесло, – усмехнулся рыжий. – Стыдливый, видно, малый. Не хочет, чтобы коняги видели его за срамным делом.

Эспер никогда прежде не встречал этих парней, однако он почти наверняка знал, кто они такие. Все приметы троицы в точности соответствовали описанию разбойников, которые недавно явились из Визгарта и уже успели доставить немало неприятностей купцам, путешествующим по Королевской дороге. Лесничий собирался изловить их летом, когда в распоряжении у него будет достаточно людей.

Сейчас он притаился, выжидая. Если они оставят лошадей в покое, он не будет выходить из засады, но украдкой проследит, куда эти люди направляются. Возможно, они и есть те самые неведомые убийцы, которых он ищет. Кроваво-красный, с коричневой отделкой плащ долговязого легко принять за пурпурную с золотом одежду королевских слуг.

– Мы возьмем этих кляч, – процедил долговязый. – Зачем добру пропадать? Если даже этот лопух, их хозяин, жив, здоров и бродит где-то поблизости, на своих двоих ему за нами никак не угнаться.

Он сделал несколько шагов по направлению к Огру и пробормотал: «Спокойно, спокойно. Хорошая лошадка».

Эспер, по своему обыкновению, тяжело вздохнул, вытащил из колчана стрелу и натянул тетиву лука. Ввязываться в драку ему сейчас было совершенно ни к чему, но дарить своих коней этой троице он отнюдь не собирался.

Огр тоже не собирался менять хозяина и потому начал обороняться самостоятельно. Как только долговязый приблизился к нему, огромный жеребец встал на дыбы и нанес разбойнику сокрушительный удар копытом в грудь. Долговязый полетел на землю. Его длинноносый товарищ меж тем в недоумении рассматривал невесть откуда взявшуюся стрелу, пронзившую ему бедро.

Тогда как рыжий проявил больше проворства, чем рассчитывал Эспер, да и глаз у него оказался острым. Эспер пустил в него вторую стрелу, но руки все еще дрожали от той внезапной хворобы, что приключилась у ручья. Он промахнулся, и рыжий натянул тетиву своего лука. Лесничий отчетливо видел, как стрела летит в его сторону. Зловещий полет казался ужасающе медленным, но Эспер знал, что это иллюзия. Уклониться от летящей стрелы невозможно.

Однако стрела встретила на своем пути неожиданное препятствие в виде лозы дикого винограда, отклонилась от цели и просвистела у самой щеки Эспера.

– О, Неистовый! – пробормотал Эспер, чудом избежавший смерти.

Теперь надо было действовать, не теряя ни секунды. Впрочем, рыжий тоже понимал это. Скрываясь за деревьями, оба одновременно вскинули луки. Рыжий занимал более выгодную позицию. Несомненно, разбойник не только отлично стрелял, но и был чрезвычайно легок на ногу. Перебегая от ствола к стволу, противники постепенно сходились.

Их разделяло примерно пятнадцать ярдов, когда рыжий выпустил вторую стрелу. Она попала в верхнюю часть груди Эспера, однако вреда не причинила, отскочив от кожаного нагрудника. Эспер тоже выстрелил, но промахнулся. Теперь противников разделяла небольшая рощица, где деревья росли слишком густо, не позволяя целиться.

Вновь они увидели друг друга, когда оба оказались на поляне. Расстояние между противниками уже не превышало шести ярдов. Эспер остановился, как следует прицелился и послал стрелу.

Стрела, выпущенная разбойником, пронеслась в воздухе у самого уха Эспера. На этот раз выстрел лесничего оказался более удачным. Его стрела вонзилась рыжему в плечо.

Разбойник пронзительно завизжал, словно ему заживо вспороли брюхо, и выронил лук. Пятью широкими шагами Эспер покрыл разделявшее их расстояние. Рыжий потянулся за кинжалом, но Эспер был начеку. Точным движением он нанес противнику удар прямо в локоть.

– Если хочешь остаться в живых, не дергайся, – процедил лесничий.

Разбойник вновь заверещал, когда Эспер, срезав тетиву с его лука, бесцеремонно схватил пленника за висящую плетью руку и связал ее за спиной вместе со здоровой. Затем лесничий вытащил из кармана веревку, сделал петлю и накинул рыжему на шею.

– Пошел, – скомандовал он, озираясь по сторонам в поисках сообщников разбойника.

Однако опасаться было нечего. Долговязый по-прежнему валялся около лошадей, и Огр, высоко вскидывая ноги, топтал его копытами. До самой холки жеребец был забрызган кровью. Длинноносый недвижно распростерся на земле, потрясенно взирая на учиненную конем кровавую расправу.

Едва они дошли до лошадей, ноги рыжего подкосились и он повалился на землю, тяжело и хрипло дыша.

Эспер срезал поводья у желтой кобылы и перетянул ногу носатого. Взглянув на долговязого, лесничий понял, что тот уже не нуждается в помощи – осколки ребер вонзились разбойнику в легкие, и он захлебнулся собственной кровью.

Все это время юноша, привязанный к лошади, отчаянно мычал, пытаясь привлечь к себе внимание Эспера. Но тот повернулся к нему, лишь убедившись, что жизни двух уцелевших разбойников ничего не угрожает. Как только Эспер вытащил кляп, паренек торопливо заговорил.

– Благодарую, благодарую, – едва переводя дух, забормотал он на алманнийском наречии, которым явно владел несвободно. – Ты мине спасоваты…

– Я говорю на королевском языке, – отрезал Эспер, хотя прекрасно понял все, что сказал юноша.

– О, я тоже, – обрадовался тот, и его речь моментально стала правильной и чистой. – Я просто думал, вы из здешних жителей.

– Это так. Только я не идиот и выучил королевский язык, поступив на службу, – сообщил Эспер, не на шутку рассерженный замечанием мальчишки. – Кстати, Виргенья здесь совсем рядом, за горами, поэтому виргенейский язык в этих местах общеупотребителен.

– Ради всех святых, простите, если мои слова показались вам дерзкими, – смутился юноша. – Поверьте, у меня не было ни малейшего намерения вас обидеть. Я хотел лишь поблагодарить, ведь вы спасли мне жизнь. Если вас не затруднит, развяжите мне руки.

Эспер взглянул на узел. Тот выглядел не особенно сложным.

– Возможно, – буркнул лесничий.

– Прошу вас. Вы меня очень обяжете.

– А почему тебя связали?

– Чтобы я не убежал. Они ограбили меня и захватили в плен. Возможно, вы спасли мне жизнь.

– Возможно.

– Вы меня спасли. И я за это очень, очень вам признателен.

– Почему?

Юноша растерянно замигал.

– Как почему? Вы сами понимаете, мне было бы жаль расстаться с жизнью. Я еще совсем молод и чувствую – в будущем мне предстоит много свершений, которые…

– Нет, – медленно, точно разговаривая с малым ребенком, произнес Эспер. – Почему они взяли тебя с собой, после того как ограбили?

– Они, наверное, намеревались потребовать за меня выкуп.

– А почему они решили, что это получится?

– Потому что я… – Внезапно юноша осекся и бросил на Эспера подозрительный взгляд. – Вы такой же, как они, да? Вы тоже разбойник, я понял. Поэтому и не торопитесь развязывать мне руки. Тоже надеетесь получить за меня выкуп.

– Парень, – проворчал Эспер – Ты не видишь королевские цвета и знак королевского лесничего? А ты еще и идиот, раз со связанными руками оскорбляешь вооруженного незнакомца.

– Значит, вы лесничий?

– Я не лгал.

– Но я вас вижу в первый раз в жизни. Почему я должен верить вашим словам? Вдруг на самом деле вы убили лесничего и забрали его одежду?

Эспер почувствовал, как губы его против воли расползаются в улыбке. Однако он постарался скрыть ее и придал своему лицу суровое выражение.

– Такое могло случиться, – изрек он. – Но я действительно королевский слуга и не собираюсь торговать твоей шкурой или чем-нибудь еще. А кто ты такой?

Юноша приосанился и гордо вскинул голову.

– Меня зовут Стивен Даридж. Я из Дариджей с мыса Чэвел.

– В самом деле? А меня зовут Эспер Белый из Эсперов Белых. Какое дело привело тебя в Королевский лес, Даридж с мыса Чэвел? Ты потерял карету?

– Я путешествовал по Королевской дороге, только и всего. По-моему, это никому не возбраняется.

– Если ты купец, то должен заплатить пошлину.

– Мой отец и в самом деле купец, но я не принадлежу к этому сословию. Я направляюсь в монастырь д'Эф. Точнее, направлялся, пока эти мерзавцы меня не схватили. Я послушник и собираюсь принять обет.

Несколько мгновений Эспер внимательно разглядывал юношу, потом вытащил кинжал и перерезал веревку, стягивающую его руки.

– Спасибо, – сказал Стивен, потирая покрасневшие запястья. – А почему вы вдруг решили меня развязать? Узнали, что перед вами будущий послушник, и решили, что мне можно доверять? Вы, насколько я понимаю, человек благочестивый?

– Нет, – покачал головой Эспер и указал рукой на валявшихся на земле разбойников. – Монах, значит? Стало быть, разбираешься во врачевании?

– Я учился в колледже, в Рей ли. Там нам преподавали врачевание. Так что я умею перевязывать раны и вправлять кости.

– Ну-ка, продемонстрируй! Вынь стрелы у этих двоих и постарайся, чтобы хоть один не истек кровью до смерти. Мне нужно с ними побеседовать. – Эспер бросил взгляд вокруг. – Скажи, их было только трое или где-то поблизости бродит целая банда?

– Я видел лишь этих троих.

– Хорошо. Я сейчас.

– Но куда вы? – спросил Даридж, отчаянно пытаясь скрыть испуг.

– По королевским делам. Я скоро.

Эспер прошел по дороге примерно с лигу, желая убедиться, что новая встреча с бандитами ему не угрожает. На обратном пути он свернул к Эдвинову ручью и попытался отыскать еще какие-нибудь следы неведомого создания, оставившего след громадной лапы. Однако все поиски были безуспешны. Эспер предположил, что чудовищная кошка, должно быть, ушла по ручью. Будь у него время, он, возможно, сумел бы определить, в какую сторону та двигалась, но сейчас ему приходилось спешить. Судя по всему, мальчишка заслуживал доверия, однако никогда нельзя всецело полагаться на первое впечатление. К тому же интуиция подсказывала Эсперу, что необходимо как можно быстрее узнать, кто был истинным виновником кровавой бойни, разыгравшейся у Таффского ручья.

Вернувшись, он обнаружил Стивена отнюдь не в лучшем состоянии. Мальчишка был бледен как полотно, и похоже, его только что вырвало.

– Ну, Даридж с мыса Чэвел, как дела?

Стивен указал в сторону долговязого и прошептал одними губами:

– По-моему, он мертв.

Эспер попытался сохранить непроницаемый вид, однако не смог сдержать усмешки.

– Что здесь такого забавного? – обиделся юноша.

– Ты. Конечно, он мертв.

– Может быть… – Глаза Стивена увлажнились, и он судорожно сглотнул, борясь с новым приступом рвоты. – Но я никогда прежде не видел мертвых. Не видел ничего подобного.

– Думаю, за свою жизнь тебе придется повидать немало мертвецов, – наставительно изрек Эспер. Потом он вспомнил, как сам в первый раз увидал убитого, и голос его смягчился. – Постарайся не смотреть на него. Как те двое? Удалось тебе их перевязать?

– Я… я начал, но… – забормотал Стивен и пристыженно потупился.

– Зря я поручил тебе это дело. Моя ошибка.

– Я пытался, честное слово! Сделал все, что мог! Но кровь так хлестала…

– Я сам виноват, – угрюмо буркнул Эспер. – Должен был понять, что ты никогда не видел ни ран, ни крови. С тобой все ясно.

– Вы думаете, эти двое тоже умерли? – робко осведомился Стивен.

– Сомневаюсь. Я стрелял в мышцы, видишь? Не в органы.

– Но почему? Мне… мне показалось, вы не слишком переживаете… В общем, вам ничего не стоит убить человека.

– Я объяснил. Мне надо с ними поговорить.

– Понятно.

– Начнем. Приготовишь повязки? Сможешь?

– Я уже все приготовил.

– Хорошо. Посмотрим, удастся ли нам спасти их от матушки Смерти. В желудке у тебя уже пусто, да?

– Да, – смущенно кивнул головой Стивен.

Эспер опустился на колени около рыжего. Разбойник был без сознания, однако еще дышал. Стрела вонзилась ему в плечевую кость, и для того, чтобы извлечь ее, понадобилось приложить усилие. Рыжий застонал, как только Эспер взялся за древко стрелы.

– А о чем вы хотите их расспросить? – подал голос Стивен.

– Хочу узнать, где они были несколько дней назад, – проворчал Эспер, раскачивая стрелу туда-сюда.

– Похищали меня.

– И где же это случилось?

– Два дня назад они меня похитили.

– Не когда, а где, – буркнул Эспер. Ему наконец удалось извлечь стрелу, и он прижал приготовленную Стивеном тряпку к кровоточащей ране. – Подержи-ка здесь, – скомандовал он.

Мальчишка страдальчески сморщился, однако выполнил приказ. Эспер принялся бинтовать плечо разбойника.

– Где? – повторил он. – Держи крепче.

– Два дня назад на Королевской дороге, – ответил Стивен.

– В каком месте? Ближе к Уэксдэлу или Форсту?

– Я не знаю точно.

– Хорошо, ты уже пересек Совиную Могилу?

– А что это такое – Совиная Могила? Река?

– Да, Совиная Могила – это река. И ее никак не миновать. Переправиться через нее можно только по старой каменной дамбе. Теперь отпускай.

Стивен принялся сосредоточенно разглядывать свои испачканные кровью руки. Глаза его снова затуманились.

– А, так вы имеете в виду Понтро Ольтиумо, – пробормотал он.

– Я имею в виду то, что сказал. Что это за тарабарщина?

– Это древний вителлианский язык, – пояснил Стивен. – На этом языке говорили гегемоны, которые тысячу лет назад построили дамбу. И дорогу тоже. А Совиная Могила – название, которое придумали не так давно.

– Откуда ты знаешь?

– Прежде чем отправиться в путь, я изучил карты. Древние карты, составленные еще гегемонами.

– Почему ты думаешь, что карты, составленные тысячу лет назад, соответствуют реальности?

– В деле картографии гегемоны были куда искуснее нас. Их карты намного точнее современных. Кстати, они у меня с собой. Можете взглянуть, если хотите.

Несколько мгновений Эспер пристально смотрел на юношу, а потом отрицательно покачал головой.

– Монахи!.. – неодобрительно буркнул он. – Займемся следующим.

Носатый доставил им меньше хлопот. Стрела вонзилась ему в мышцы бедра, даже не затронув кость.

Если долговязый и его сообщники схватили Стивена к востоку от Совиной Могилы, два дня назад они никак не могли оказаться поблизости от Таффского ручья, рассуждал про себя Эспер. Значит, они тут ни при чем, и ему надо отправляться к ручью и своими глазами увидеть, что там случилось. Но прежде необходимо решить, что делать с разбойниками и парнишкой.

И какое бы решение лесничий ни принял, ему придется задержаться в пути по крайней мере на день.

Тут уж ничего не поделаешь, вздохнул он про себя. Впрочем, можно отделаться от обузы: прикончить обоих раненых, а будущий монах пусть топает в свою обитель пешком. Эспер еще раз вздохнул, отгоняя прочь соблазнительную мысль.

– Помоги мне усадить этих типов на лошадей, – проворчал он, когда с перевязками было покончено.

– А куда мы поедем?

– Увидишь, – отрезал Эспер.

– Я только хотел сказать, что, наверное, опоздаю в монастырь к назначенному сроку.

– Неужели? Я попробую не разрыдаться.

– Скажите, почему… почему вы так злитесь на меня, господин лесничий? Я вам ничего плохого не сделал. Я же не виноват, что эти проходимцы меня схватили.

– Плохого? О чем ты думал? Ты выехал из Виргеньи в полном одиночестве! В обществе одних лишь старых карт!

– Да.

– Дурацкая затея. Тоже в какой-нибудь книжке почерпнул?

– Отец Мантео поступил точно так же. Это было почти сто лет назад, когда он работал над «Амвионномом». Он писал…

– Не имеет значения, что он писал. Это не принесло тебе пользы.

– Теперь я сам понимаю, что поступил глупо, – покладисто согласился Стивен. – Но мне до сих пор не ясно, почему вы с первого взгляда меня невзлюбили.

В самом деле, почему? Эспер не нашел что ответить. Стивен вовсе не производил впечатления наглого или испорченного мальчишки. Но он был сейчас для Эспера ненужным бременем, мешавшим выполнить срочное дело. К тому же высокомерие, нет-нет да и проскальзывающее в тоне Стивена, и его городское произношение отнюдь не способствовали тому, чтобы Эспер проникся к юноше симпатией.

– Каждый год я вижу много таких, как ты, – угрюмо сообщил он. – Благородных юнцов, отправившихся прогуляться по лесу. Обычно я нахожу их трупы.

– Вы хотите сказать, что я для вас обуза? Эспер пожал плечами.

– Садись на лошадь. Я доставлю тебя в безопасное место.

– Укажите мне путь, и я доберусь сам. Вы спасли мне жизнь, и я вам очень признателен. Отнимать у вас время было бы с моей стороны черной неблагодарностью.

– Я все равно должен сопроводить пленников, – буркнул Эспер. – Так что поедем вместе.

И он сунул ногу в стремя.

– А хоронить его мы не станем? – спросил Стивен, указывая на труп долговязого.

Эспер на мгновение задумался, затем подошел к мертвому разбойнику, оттащил его в сторону от тропы и сложил руки покойника на груди.

– Ну, хватит с него, – бросил он с ухмылкой. – Лесные похороны. Произнесешь несколько слов?

– Да. Существуют специальные молитвы…

– Помолишься за него в пути. Нам надо добраться до места прежде, чем стемнеет.

Подобно большинству монахов – и большинству мальчишек – Стивен Даридж обладал способностью молоть языком без умолку. Вскоре он совершенно забыл о пережитых недавно передрягах и принялся оживленно болтать на самые отвлеченные темы: о связи различных виргенейских диалектов, свойствах далеких звезд и прочей ерунде, ничуть не интересовавшей Эспера. Всему, что им встречалось на пути – деревьям, холмам, птицам, – юнец давал старинные названия, длинные, труднопроизносимые, и при этом явно гордился собственной ученостью. А еще ему постоянно хотелось остановиться, чтобы получше рассмотреть какую-нибудь достопримечательность, по мнению Эспера, совершенно не стоящую внимания.

– Во, вон еще один! – закричал он, наверное, в десятый раз за последние два часа. – Пожалуйста, давайте остановимся на минуточку, господин лесничий. Мне очень нужно осмотреть этот придорожный столб.

– Нет, – отрезал Эспер. – Никаких остановок.

– Ну пожалуйста! – взмолился Стивен. – Я только глазочком взгляну!

И, не дожидаясь разрешения, юноша спешился, достал из своей седельной сумки сверток бумаги и отделил от него один лист. Потом из кожаного мешочка, который висел у него на поясе, он извлек кусок угля и устремился к стоящему на обочине дороги камню, высотой примерно в половину человеческого роста. Вдоль Старой Королевской дороги встречалось немало таких камней, и все они походили на этот, представляя собой квадратные плиты примерно в две ладони толщиной. В большинстве своем, правда, они уже рухнули – корни росших вокруг деревьев выталкивали камни из земли.

– На этой плите можно разобрать какую-то надпись! – радостно сообщил Стивен.

– Ну и?..

Не отвечая, Стивен прижал к поверхности камня лист бумаги и принялся торопливо закрашивать его углем.

– Что ты делаешь, Мрак тебя задери?

– Копирую надпись, – пояснил Стивен. – Потом я как следует изучу ее. Видите? Вот они, буквы, отпечатались на бумаге.

Он повернул листок к Эсперу, и тот в самом деле разглядел, что, помимо выпуклостей каменной поверхности и разводов лишайника, на бумаге проступили какие-то непонятные письмена, выполненные угловатым древним шрифтом.

– Это древний вителлианский язык, – в голосе Стивена звучало неподдельное ликование. – Раньше там, где стоит этот камень, проходила граница двух королевств. А надпись на нем сообщает, на каком расстоянии находилась ближайшая и последняя сторожевая башня. – Юноша прищурился, вглядываясь в надпись. – Представляете, эта дорога здесь называется Кровавый путь. Любопытно, почему? На всех картах она обозначена как Вио Калдатум.

– Зачем ты забиваешь голову подобной чушью? – спросил Эспер.

– Это мое призвание – древние языки, история.

– Бесполезные звуки.

– Тот, кто забыл свое прошлое, не имеет будущего, – с горячностью возразил Стивен.

– Прошлое осталось в прошлом. Что касается Кровавого пути, то это название связано со старым суеверием.

– А, так, значит, вам известно это название? И откуда оно взялось? Что-то связанное с местными народными сказаниями?