Текст книги "Кровный враг (ЛП)"
Автор книги: Грег Кокс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
ЗАМОК КОРВИНУСА
Праздник в честь триумфального возвращения Виктора в замок Корвинуса начался вскоре после захода солнца. Элегантные вампиры в праздничных нарядах толпились в большом зале замка, который был сценой самого разнообразного веселья. Багровые флаги свисали с потолка. Трубадуры, размещенные в галерее, бодрой музыкой своих лютен и арф конкурировали с резвым смехом и болтовнёй сплетничающих вампиров. Пылающие факелы освещали зал, показывая великолепную одежду бессмертных господ и дам.
Виктор сидел за длинным столом, наблюдая за собравшимися со своего места на помосте. Соня сидела справа от него, в то время как Николай занимал почетное место по левую руку от Виктора. Величественные члены совета занимали оставшиеся места за столом. Их относительная близость к старейшине говорила об их ранге в ковене. Белоснежная скатерть покрывала стол, свечи из пчелиного воска давали дополнительное освещение для того, чтобы известные вампиры могли видеть и были увидены. Бокалы и столовые приборы были сделаны из золота или олова для того, чтобы избежать увечий ликанов, в обязанности которых входило подготовка и уборка стола.
Под помостом, на основном этаже зала, ряды столов и скамеек были установлены, чтобы вместить различных придворных, ремесленников, солдат и фрейлин. Свежая солома, сильно пахнущие травы устилали пол, чтобы впитать пролитый соус, вино и кровь. Ликаны – слуги сновали взад и вперед между залом и кухней (расположенной на безопасном расстоянии, в качестве меры предосторожности против пожара), неся бесконечное множество вкусных угощений и блюд.
Несмотря на то, что вампиры могли жить исключительно на крови, не многие были готовы отказывать себе в эпикурейском удовольствии полакомится также смертной едой. Они ели, чтобы вспомнить забытые чувства и ощущения вместо того, чтобы поддерживать себя. Вечность была слишком длинной и требовала немного разнообразия сейчас и в последующем.
Луциан наблюдал за торжеством со своего места за Виктором. Облачённый в свои лучшие тунику и рейтузы, он смирно стоял за плечом Виктора, ожидая пока слуги поднесут превосходную пищу для удовольствия Виктора. Новый блестящий оловянный значок был приколот к его груди. Задачей Луциана было пробовать пищу до старейшины, для того, чтобы убедиться, что еда не отравлена.
По правде говоря, риск был минимальным. Это было скорее традицией, чем необходимостью. Луциан сам вызвался дегустировать еду Виктора, в основном в качестве предлога, чтобы быть рядом с Соней. Это задание также позволило ему пробовать изысканные деликатесы, приготовленные для длинного стола, что было довольно приятным преимуществом.
Уже сегодня Луциан наслаждался вкусом жареного кабана, скворца и павлина, вместе с экзотически приготовленным тушеным мясом, пирогами и пудингами. Особенно ему понравилось печенье «гроб» с финиками, зеленью, имбирем и яйцами. Такая изысканная кухня была ярким контрастом каше и сырой баранине, к которой он привык, как ликан. «Может не такая вкусная, как мясник из деревни», – рассудил он, – «но, тем не менее, вкусно».
Однако, несмотря на вкусовое великолепие банкета вампиров, наибольшим чудом за длинным столом оставалась сама Соня. Жёлтое мерцающее платье из парчи украшало ее прекрасные формы. Золотая пыль сверкала в её волосах.
Луциан не удержался и тайком посмотрел на неземную принцессу, пока ее отец был погружен в разговор со своими гостями. Ее изысканные манеры за столом были совсем не похожи на неопрятные привычки ликанов. Она не разгрызала по варварски кости в своих блюдах и не вытирала руки об одежду. Вместо этого она аккуратно резала свою пищу на кусочки с помощью ножа. Луциан тайно восхищался ее тонкими руками, вспоминая, как они когда– то нежно обрабатывали его раны. Он смотрел на изысканные кусочки пищи, касающиеся её губ, и его тело напрягалось при воспоминании о том, как её нежные губы прижимались к его плоти.
«Держи свои глаза при себе, ликан», – тихо прошипел Виктор, и Луциан понял, что его поймали. Он поспешно отвел взгляд от Сони, остановившись на переполненном зале перед ним.
Собаки Сорена бродили среди нижних столов, охотясь за упавшей пищей и подачками. Сам надсмотрщик, который когда– то занимал место за длинным столом, теперь сидел за столом на первом этаже, что свидетельствовало о затяжной немилости Виктора. Сорен сердито и с обидой смотрел на старейшину и его гостей. Он раздраженно огрызнулся на ликана, наполняющего его кружку. Луциан признал в незадачливом слуге ту рыжую девчонку, которая была захвачена во время охоты леди Илоны несколько недель назад. Женщина, которая называла себя Ольгой, вздрогнула от гнева надсмотрщика, возможно представив предстоящие побои. Серебряные кнуты Сорена сейчас не были при нём, но это не означает что жестокий вампир не может прибегнуть к ним после праздника.
Сидя рядом с Сореном, Крэйвен пытался поднять настроение надсмотрщика какими– то комментариями. Луциан нахмурился, глядя на этих двоих вместе. Хотя он не мог разобрать, что они говорили на фоне общего шума, перспектива знакомства Крэйвена и Сорена друг с другом беспокоила его. Ни один из вампиром не казался ему особенно заслуживающим доверия и хорошо относящимся к нему и его сородичам ликанам. Судьба не должна свести вместе этих двоих в достижении своих гнусных целей в ковене!
Взрыв аплодисментов и оваций возвестили прибытие шедевра шеф– повара: захватывающе сочетание сахара, марципана и желатинизированной крови, сформированных в идеальную копию самого замка. Фанфары сопровождали блестящий алый десерт, в то время как группа ликанов несла миниатюрный замок к столу старейшины.
«Прелестно!» – объявил Виктор о шедевре, поставленном перед ним. С помощью своего ножа он отрезал тонкий слой от наружной стены замка, а затем кивнул Луциану, который, отломив кусок слоя пальцами, бросил его в рот. Виктор смерил Луциана зловещим взглядом, как будто старейшина на половину надеялся, что десерт был все– таки отравлен.
Увидев что сахарная сладость не смогла убить Луциана, куски торта были распределены между присутствующими. Все обедающие на помосте получили по львиной доле торта. Соне досталась желатиновая красная колокольня, в то время как Виктор поглощал большую часть орудийной башни. Луцин задержал вкус десерта на языке – он уловил провокационный запах застывшей крови под сладким ароматом.
После того, как торт был полностью съеден, Виктор поднялся, чтобы обратится к собравшимся: «Братья и сестры по крови, я очень рад, что вы все собрались здесь в честь этого праздничного события. Наш ковен познал много горя за последние недели, но я могу заверить вас, что наши враги были жестоко наказаны и не побеспокоят нас больше. Пусть сегодняшний праздник отметит начало счастливых времён для всех нас».
Ликующие крики встретили заявление старейшины. Виктор принял выкрикиваемые почести, прежде чем снова заговорить: «Как предвестнику радостного события, мне доставляет огромное удовольствие объявить о помолвке моей дочери Сони и наследного принца Николая, сына Маркуса. Это превосходный союз, который будет освящен накануне праздника святого Георгия, почти через три месяца, и укрепит связь между нашими родами и обеспечит ещё большую сплоченность нашего ковена в новом столетии!»
«Что?» – сердце Луциана рухнуло. Он не мог поверить своим ушам! Судя по выражению лица, как и Соня. Выражение ужаса говорило о том, что внезапное заявление стало полной неожиданностью для неё.
И не было желанным.
«Но отец!» – тихо протестовала она, – «Ты ведь не серьёзно». Она посмотрела на Николая с откровенным отвращением. «Я прошу тебя, пожалуйста, пересмотри своё решение!»
Виктор заставил замолчать её взглядом. «Не сейчас, дочь», – прошептал он коротко. Он поднял заполненный тёплой кровью драгоценный кубок. «За счастливую пару», – произнёс он тост.
Все собравшиеся подняли свои кубки. «За счастливую пару!» – приветствовали они их в унисон. Их восторженные голоса насмехались над отчаянием Луциана. Только Соня отказалась поддержать тост.
«Пей до дна, кузина!» – призывал её Николай. Он покосился на Соню через край своей переполненной чаши. Его лицо было похотливо разгоряченным вином и кровью. «Кажется, нам предстоит более тесно познакомиться».
Кудрявый князь, казалось, спокойно воспринял неожиданное заявление Виктора. Либо он знал о намерениях старейшины, либо же он просто считал свой предстоящий брак с красивой дочерью Виктора, только очередным занятным развлечением? Луциан, несколько сомневался, что Николай позволит такой ничтожной вещи, как брак, встать между ним и его известным аппетитом к смертным женщинам.
«Он не заслуживает ее!» – с жаром подумал Луциан, – «И неважно, что я никогда не смогу быть с ней. Такие женщины, как Соня, имеют право на достойных их мужчин, а не бездушных сибаритов, как Николай».
Впервые в своей жизни Луциан действительно ненавидел вампира.
Соня, очевидно, разделяла его отвращение к своему суженному. Подавляя рыдания, она отвернулась от ухмыляющегося принца. На секунду её глаза встретились с глазами Луциана, и он увидел алые слезы на её ресницах. В этот момент она, казалась, обратилась к нему за утешением и избавлением.
Если бы он только мог его предложить!
***
«Мой разум непоколебим, Соня», – заявил Виктор, – «Я не передумаю».
Так называемый солнечный склеп её отца был так иронически назван, поскольку даже слабый проблеск солнечного света никогда не проникал в эти толстые каменные стены и тяжёлые гобелены. Свечи из пчелиного воска освещали уютную комнату, обычно используемую исключительно старейшиной. Кувшин охлажденной крови стоял на резном кленовом столе, недалеко от наклонённого соснового стола, который занимали различные пергаменты, чернила, и перья. Ревущий огонь пылал в очаге. Вырезанные из мрамора шахматы покоились на камине. Дверь была закрыта, и все слуги отпущены, так что отец и дочь могли свободно говорить друг с другом.
«Но отец», – умоляла она, – «Я не хочу выходить замуж на Николая! Он подлый негодяй, который заботится только о своих грязных удовольствиях!» Она ломала руки в отчаянии. «Он вызывает у меня отвращение!»
Виктор нахмурился. «Он сын Старейшины и, таким образом, является единственной подходящей тебе партией». Он стоял перед открытым очагом, грея ладони. «Маркус и я согласились на этот союз до того как он ушёл под землю, а я верен своим обещаниям».
Соня вспомнила своё хождение в зад и в перёд в склепе под Ордогазом, в то время как ее отец и Маркус совещались за закрытыми дверями лазарета. Может быть, ее будущее было решено, пока она ждала в неведении всего в нескольких метрах?
«Но почему сейчас?» – умоляла она его, затягивая время. Возможно, ее отец смягчится, если она сможет отстрочить брак на достаточно долгое время. «Почему мы должны жениться так рано? Четвертое мая – Канун Святого Георгия – всего через несколько месяцев! «
Тон Виктор остался непреклонен: «Ты уже не ребенок, Соня. Настало время взять на себя обязанности и ответственность женщины «. Следы тоски окрасили его голос, и лицо его приняли более мрачный оттенок. «Безвременная кончина твоей матери заставила меня понять, что даже мы, бессмертные, не гарантированно будем жить вечно. Теперь, как никогда я осознаю необходимость продолжить наш благородный род. Вместе ты и Николай породят новое поколение чистокровных вампиров «.
Соня чувствовала отвращение от одной мысли иметь детей от Николая. Она залилась слезами. «Пожалуйста, отец! Я прошу тебя, не заставляй меня делать этого! «
Подозрение вспыхнуло в глазах её отца. «Есть другой?» – спросил он.
Соня подумала о Луциане. Его сияющие героические черты заметно контрастировали с румяным лицом Николая. Она вспомнила, как была в безопасной колыбели могучих рук оборотня.
«Нет», – солгала она.
Выражение Виктора смягчилось. «Прости меня, доченька. Я должен был знать, что ты никогда не опозоришь меня так «. Пересекая комнату, чтобы присоединиться к ней, он положил отцовскую руку на её плечо. «Конечно, ты ведь всегда знала, что как дочери старейшины, в твои обязанности входит создание выгодной партии?» – он печально вздохнул, – «Очень жаль, что твоей матери нет в живых, чтобы проконсультировать тебя в этих вопросах. Я осмеливаюсь сказать, что она бы сделала это лучше, чем я «
«Но... должен ли это быть именно Николай?»
Ее отец серьезно кивнул: «Я дал слово его отцу». Он повернул ее к себе и вытер алую слезу со щеки. «Это может быть не так плохо, как ты думаешь. Возможно, твои нежные чувства способны обуздать его... чрезмерные склонности. И отцовство может изменить его тоже. Поверь мне, моя дорогая дочь, нет ничего более сильного, чем отцовская любовь «.
«За исключением случаев касающихся королевских союзов», – подумала она с горечью. Она держала язык за зубами, однако, чувствовала, что она ничего не могла сказать, чтобы ослабить его решимость.
Что же мне делать? От мысли о сдаче своего целомудрия Николаю, делить с ним ложе веки вечные, ей стало физически плохо. Тем не менее, слово отца было законом, по крайней мере, на следующие сто лет. Потом Амелия поднимется на одно столетие, но уже будет слишком поздно, чтобы обжаловать решение её отца. «Я уже выйду замуж за Николая, и мое счастье будет потеряно навсегда».
Не было никого, к кому она могла бы обратиться. Кроме одного.
***
Близился рассвет. Луциан и его товарищи убирались после банкета. Вампиры дворяне, насытившиеся вкусной едой и кровью, вернулись в свои комнаты, чтобы отоспаться от своих излишеств или, возможно, предаться более личным занятиям, оставляя трудолюбивых ликанов наводить порядок в большом зале.
Ненужные уже столы и скамейки унесли, чтобы очистить кафельный пол зала от грязной соломы. Голодные служащие доедали оставшиеся куски мяса и кости. Дощечки из чёрствого хлеба, используемые как тарелки за нижними столами, охотно поднимались, сочные дощечки были ценным удовольствие теперь, когда хлеб был обильно пропитан каплями с пира вампиров. Лейба, работающая рядом с Ольгой и другими посудомойками, радостно хихикнула, когда наткнулась на забытую кружку до сих пор частично наполненную вином. Она жадно выпила остатки, прежде чем вернуться к своим трудам. Распущенные чёрные волосы спадали с её головы, когда цыганка наклонилась, чтобы поднять обгрызенные кости, оставленные собаками Сорена.
Луциан прислонился к каменной колонне в глубокой задумчивости. Хотя символически он отвечал за очистку, он уделял мало внимания оживленной деятельности, удручённый известием о помолвке Сони.
Он знал, что неразумно отчаиваться так. «Она и я никогда не были бы вместе», – напомнил он себе. Это было неизбежно, что она когда– нибудь выйдет замуж за другого чистокровного вампира, если не за Николая, то другого знатного члена ковена. Почему же тогда это стало для него таким ударом?
Помимо своих страданий, его сердце болело за саму принцессу, выдаваемую замуж за бездушного развратника, которого она имела все основания ненавидеть. Кроме того, в своём сердце, он знал о связи между ним и Соней. Он чувствовал это всякий раз, когда их глаза встречались. Каждый раз, когда они были рядом друг с другом, в воздухе появлялось ощутимое напряжение.
Но он знал что между ними ничего не могло быть, пока она была дочерью старейшины, а он на половину человеком, на половину зверем. Пропасть между ними была слишком широкой, чтобы преодолеть, как бы страстно он этого не желал.
«Я не могу потерять то, что никогда не был моим».
Колокола зазвонили высоко над головой, предупреждая, что солнце снова взошло. Луциан осмотрелся и обнаружил, что находится в одиночестве в пустом зале. Все следы банкета прошлой ночи были убраны. Догорающие факелы шипели в бра. Только слабый аромат жареного мяса и холодной крови остался в прохладном утреннем воздухе.
«Но нет», – понял Луциан. Он был не совсем один. Знакомый мускусный запах донёсся до него. Он услышал пару босых ног, идущих по полу за его спиной. Гибкие руки обхватили его талию, и подбородок нахально упёрся ему в плечо.
«Почему ты так мрачен, Луциан?» – шепнула ему на ухо Лейба. Ее горячее дыхание, пахнущие остатками вина и кровью, согрело его шею. Ее полная грудь прижалась к его спине. Дымный запах кухни пристал к её грубой шерстяной одежде. «Я,кажется, знаю средство, которое тебе нужно».
Видимо, недели, проведённые вдали от замка, не поубавили пыл горничной, или что более вероятно, ее желание расположить к себе высшего ликана в королевском дворе старейшины. Ее назойливые пальцы играли с оловянным значком на его тунике, прежде чем спустится ниже. Острые зубы покусывали его ухо.
«Нет», – подумал он, отстраняясь от нее. В отличие от прошлого времени, когда Лейба пыталась соблазнить его, Луциан даже не был искушен. Как он мог развлекаться с другой, в то время как осколки его разбитого сердца свободно кровоточат в груди? Все, о чём он сейчас мог думать, это об умоляющих глазах Сони, когда она смотрела на него за спиной своего отца. Она выглядела почти такой же несчастной, как он себя чувствовал.
По той же причине?
Не легко разубедить Лейбу в её упорной решительности. Ее губы и язык снова вернулись к нему, прижавшись к его обнажённому горлу, в то время как ее пальцы потянули пряжку его ремня. Она хрипло зарычала, как волчица в тепле.
«Хватит!» – он оттолкнул ее от себя с такой силой, что она споткнулась, едва не упав. Горечь в душе заставила его говорить более жестоко, чем он должен был. «Найди другую жаждущую шавку, которая поведётся на твои уловки. То, что было между нами, было молодой глупостью, ничего больше «.
Ярость вспыхнула в темных цыганских глазах Лейбы. Ее кулаки сжались по бокам. «Ты высокомерная задница! Ты думаешь, что моя любовь не достаточно хороша для тебя? «Ее насмешливый смех эхом разнёсся по всему залу. «Я видела, как ты смотрел на дочь старейшины, но она всегда будет для тебя так же недосягаема, как луна. Под твоим напускным высокомерием, ты просто ликан, как и все мы, и не забывай этого! Ты лишь дрессированная собака, выполняющая трюки для своих повелителей! «
Луциан не стал спорить с Лейбой. Она бросилась вон из зала, бросив на него взгляд через плечо. Ее темные кудри развивались вокруг неё, напоминая уходящую грозу.
Он знал, то что она говорила, было правдой.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
ЗАМОК КОРВИНУСА
Луциан ворочался на своём убогом соломенном ложе, но сон не приходил. После праздника, который длился всю ночь, он должен был устать, но его мучила мысль о женитьбе Сони и Николая. Ревность и тоска в совокупности делали каждое мгновение тяжёлым испытанием, не дающим ему покоя.
«Луциан?»
Он открыл глаза и увидел темную фигуру, приближающуюся к нему. Гнев воспылал в его сердце, когда, на мгновение, он подумал, что Лейба собирается сделать ещё одну вопиющую попытку соблазнить его. «Неужели она никогда не оставит меня в покое?» – сердито подумал он, – «Что я должен сделать, чтобы она от меня отстала?»
Его незваный гость приблизился. Однако, Луциан увидел, что это, на самом деле, другой ликан, которую звали Грушенька. Она работала прачкой в замке. Она была худощавой и светловолосой девушкой крестьянского происхождения, в то время как Лейба было темной и пышной.
«Да», – осведомился он, садясь, – «Что стряслось?»
Грушенька беспокойно оглянулась, как бы убедившись, что никто не следит, затем достала из– под грязного фартука рулон жёлтого пергамента, связанный золотой шелковой лентой.
Сердце Луциана прыгнуло при виде ленты. Не одна женщина ликан не обладала ничем настолько прекрасным, но Соня и другие знатные дамы вампиров часто носили такие ленты в волосах.
«Может быть», – задался он вопросом, – «это послание от самой принцессы?»
«Леди Соня попросила меня передать тебе это», – прошептала Грушенька, подтверждая желанное предположение Луциана. Она украдкой оглянулась еще раз. «Но не тогда, когда Сорен или кто– либо другой будет смотреть».
Луциан кивнул, стараясь изо всех сил скрыть свое волнение. «Большое спасибо, Грушенька», – сказал он искренне, – «Я уверен, что принцесса оценит твою осторожность».
«Как и я», – подумал он.
Волнующаяся прачка, казалось, больше стремилась выполнить своё таинственное поручение, чем узнать содержание пергамента. Она прокралась назад в коридор за пределы темной ниши, в которой спал Луциан.
Он подождал, пока ее шаги стихнут, перед тем как осторожно развязать ленту, пытаясь не разорвать тонкий шелк. Он поднял ленту к носу и вдохнул незабываемый аромат волос Сони.
Сердце колотилось, он развернул пергамент. Внутри он нашел короткое сообщение, написанное элегантным почерком, который мог принадлежать только обученной принцессе. Луциан поблагодарил судьбу за то, что в отличие от многих своих собратьев ликанов, он сам научился читать:
Дорогой друг, Встретимся в часовне замка ровно в полдень. Прошу никому не рассказывай об этой записке. Твой товарищ по несчастью, С.
Луциан перечитывал короткое послание снова и снова. Волнение в его душе росло каждый раз, когда он просматривал изысканные строчки. Хотя он старался держать в узде своё лихорадочное воображение, дикие фантазии возникали в его мозгу, наполняя его надеждой и тревогой. «Что это значит?» – думал он пылко, все мысли о сне были забыты, – «Зачем эта тайная встреча?»
Поднявшись со своего ложа, он поспешно оделся и стал готовиться к встрече с Соней. Колокола только недавно отзвонили одиннадцать, но он спешил, как будто его бессмертие зависело от этого. Он расчесал чёрные волосы грубым костяным гребнем и поскрёб зубы сухой веткой, которую он хранил для таких целей. Он говорил себе, что он просто делает себя презентабельным для принцессы, но все же он чувствовал себя как деревенский парень, готовящийся к своему первому танцу летнего солнцестояния.
«Кто знает намерения леди?» – думал он, – «Она видела мои убийства в её имя. Возможно, она просто хочет, чтобы я устранил ее ненавистного жениха? Если так, то я с удовольствием сыграю убийцу для неё».
В залах замка было тихо, когда он направился через крепость. Большинство из домашних слуг, в том числе и ликанов, отдыхали после стараний ночи. Луциану встретилось несколько стражников и посудомоек. Ни один из них не усомнился в целях его прогулки по тихим коридорам.
Часовня располагалась на самом верхнем этаже замка Ковинуса. Немногие когда– либо посещали заброшенную комнату для вероисповедования, будучи уже бессмертными, жители замка были мало заинтересованы в обещаниях церкви о будущей жизни. Луциан сам не мог вспомнить, когда последний раз он поднимался по винтовой лестнице, ведущей к входу в часовню.
Скульптуры давно умерших святых окружали закрытые деревянные двери. Мифические звери прыгали по мраморной арке над прогнившими деревянными дверями, которые выглядели так, будто они не ремонтировались веками. Пустая ступа, в которой когда– то находилась святая вода, стояла у входа, её впалая чаша теперь высохла, как смерть.
Ржавые петли громко заскрипели, когда Луциан открыл дверь. Он вздрогнул, но это шумное эхо не привлекло ничьего внимания. Он напомнил себе, что Виктор, Сорен и другие вампиры днём спали.
Что сделало это время идеальным для их с Соней встречи.
В самой часовне тоже было достаточно доказательств ее заброшенности. Пыль покрывала все поверхности, в том числе и алтарь с резными деревянными иконами на нём. Выцветший гобелен, изображающий басню Волк и Ягненок, закрывал витражное окно за алтарем, благодаря чему комната была безопасной для Сони. Паутина, словно занавески, свисала с потолка, скрывая разрушающееся изображение Христа и его учеников, нарисованных на оштукатуренных стенах часовни. Запах древних благовоний висел в застоявшемся воздухе. Крысиный помет валялся на полу. В одинокой комнате не было священника; ковен не нуждался в них.
Луциан сразу понял, что Соня еще не пришла. Его разочарование было облегчено пониманием, что он пришел рано на... может ли он рискнуть назвать это свиданием?
Беспокойный и нетерпеливый, он сорвал висящую паутину. Затхлая часовня не подходила для принятия леди, такой как Соня, для любых целей. Чистка камеры помогла обратить его разум от бесплодных размышлений, но только на малую степень. «Что, если она не придет?»– беспокоился он, – «Что, если ее планы раскрыли, или она передумала, возможно, опомнилась? Что, если я никогда не узнаю, что она на самом деле хотела?»
Наконец– то, колокола зазвонили полдень. Сердце Луциана бешено колотилось в ожидании. Он затаил дыхание, пока за двенадцатым ударом не скрипнула открытая дверь, и Соня проскользнула в часовню.
Она здесь!
Она была в том– же жёлтом платье из парчи, в котором она была на празднике несколько часов назад, наверное, она тоже не могла спать после шокирующего заявления её отца. Ее каштановые глаза были окрашены красным, словно она плакала. Она закрыла за собой дверь и заперла ее, перед тем как повернутся к Луциану.
«Ты получил мою записку», – сказала она тихо.
«Да, миледи», – ответил он.
Появилось неловкое молчание, они смотрели друг на друга через неопрятный этаж забытой часовни. Луциан понял, что это был первый раз, когда они были наедине, после того дня проведённого в склепе под развалинами монастыря. «Похоже, мы обречены встречаться на святой земле «, – сказал он с легкостью, которую не чувствовал.
Его неудачная шутка вызвала грустную улыбку. Она осмотрела часовню, ее взгляд остановился на изображении Христа и его учеников. «Ты выглядишь немного похожим на него», – заметила она, отметив стройную, бородатую фигуру, нарисованную на стене, – «Делает ли это тебя волком в овечьей шкуре, интересно?»
«Я тот, кем вы хочете, что бы я был», – сказал он ей. Она уже видела его в его наиболее зверском облике, не было ничего, что скрылось от нее, кроме безграничной глубины его истинных чувств. «Приказывайте, миледи? «
Ужас омрачил её прекрасное лицо. «Ты был там», – сказала она с горечью, – «Ты слышал о намереньях моего отца «. Она покачала головой в испуге. «Ты единственный, к кому я могу обратиться, Единственный, кто…»
Рыдание нарушило покой часовни и поглотило ее слова. Слезы потекли по ее щекам. Соня подбежала к Луциану и обняла его. Она прижалась к нему, как к самому дорогому в своей жизни. Девушка, не стесняясь, плакала на его плече, ее тело вздрагивало.
Он не смог придумать никакой умной фразы, чтобы успокоить ее. Сначала нерешительно, но потом с большей уверенностью, он обнял ее, стараясь быть как можно ласковее. Луциан нежно гладил её волосы, пытаясь успокоить.
С каждым мгновениями он все больше осознавал, что ее стройные формы плотно прижимаются к его. Он гладил её спину по тонкой парче, и потаенные желания снова возникали у него в голове. Физическое присутствие Сони подействовало на него, так мощно, как полная луна, бесконтрольно давая волю его чувствам и влечениям. Кровь пульсировала в жилах. Луциан не смог устоять, его пальцы впились в ее податливую плоть, он уткнулся лицом в изгиб её шеи, лизнул ее и погрузился в прохладную, чистую кожу.
От неожиданности с её губ сорвался вздох. Он оторвался от ее шеи и с тревогой посмотрел ей в глаза. Увидит ли он там гнев? Страх? Отвращение?
Карие глаза смотрели на него, показывая только удивление. «Луциан?»
Он не мог сдержать себя. «Я люблю вас, миледи!» – выпалил он, – «Больше, чем вы думаете!»
К его бесконечному удивлению, радость появилась на лице принцессы. Блистательная улыбка осветила мрачную часовню. «И я тебя, мой дражайший друг!»
Луциан не мог поверить своим ушам. «Мне это снится?» – исступленно подумал он, – «Это по– настоящему происходит?»
Ободренный ее словами и улыбкой, он поцеловал ее в соблазнительно приоткрытые рубиновые губы. Её дыхание было подслащено мёдом и кориандром. Страсть переполняла их обоих, и они дернули шнуры одежды друг друга. Блестящий шелк и грубая коричневая шерсть смешались вместе на полу часовни, образуя своего рода кровать, на которой они с нетерпением изучили тела друг друга. Луциан снял последнюю льняную сорочку с головы и плечей Сони и воспользовался моментом, чтобы насладиться ее обнаженной красотой во всём её великолепии. Ее кожа цвета слоновой кости была чистой и безупречной. Ее надушенное тело пахло лавандой. Светло– жёлтые волосы были разбросаны под головой, как золотой ореол.
«Твоя кожа такая теплая», – удивилась она, водя рукой по его груди, – «Как пылающий очаг зимней ночью «.
«А у тебя такая прохладная и освежающая, как горный ручей», – сказал он ей, ложась рядом. Его руки нашили её грудь, и он поцеловал её страстней, наслаждаясь чувством прикосновения к ней внутри и снаружи.
Он знал, что то, что они делали, было запрещено. Что Виктор, несомненно содрал бы с него кожу живьём или того хуже, если бы узнал. Но Луциана это не волновало. Все, что имело значение, это то, что наконец– то его возлюбленная Соня была в его руках: «Я бы с удовольствием обменял вечность на это мгновение».
Там, в гниющей святости старой часовни, они занимались любовью на разбросанной одежде. Он взял ее нежно, лицом к лицу, а не грубым ликаньим способом. Ее тонкие клыки впивались в его плоть, никогда полностью не прокусывая кожи. В конце концов, их соединенные тела достигли пика экстаза, две пары глаз ярко светились в темноте.
***
Колокол пробил пять раз, отрывая их от блаженного сна. Соня села в тревоге. «Я должна идти!» – воскликнула она.
«Остальные скоро проснутся, и я должна вернуться в свою комнату до захода солнца». Она поспешно собрала свою разбросанную одежду». Сорен проверяет меня каждый вечер в обязательном порядке, чтобы обеспечить мою безопасность, как он говорит». Разочарование слышалось в её голосе. «Он сделает все, чтобы вернуть благосклонность моего отца».
Луциан знал, что она не ошибалась. Как бы ему хотелось удержать Соню и никогда не отпускать, но в целях их безопасности об их свидании никто не должен был узнать. Он спешно помог ей одеть платье, даже предложив ей золотую ленту, которую она использовала, чтобы связать посланный ему свиток. «Для ваших волос, миледи», – предположил он.
Соня тихо засмеялось. Она перестала зашнуровывать переднюю часть своего лифа и озарила его озорной улыбкой. «Я думаю, друг Луциан, что после того что только что произошло между нами, может ты наконец готов называть меня по имени».
Он улыбнулся ей в ответ. Его кровь забурлила в жилах при вспоминании о недавней близости. «Тут может быть что– то, что вы говорите... Соня».
«Так гораздо лучше», – сказала она. Она кивнула головой на полоску золотого шелка в его руке. «Сохрани ленту. Носи её тайно при себе, как знак моей вечной любви».
«Я всегда буду дорожить этим», – заверил он ее.
