Текст книги "Кровный враг (ЛП)"

Автор книги: Грег Кокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

«Комната для допросов на шестом этаже», – сообщил ему Сорен. Крэйвен доверил Сорену знать такие вещи, которые были совершенно ему не интересны.

«Конечно, находится», – сказал он мрачно, глядя на предстоящий подъём, – «Я не думаю, что есть рабочий лифт? «

«Боюсь, что нет», – сказал Сорен.

«Естественно», – проворчал он про себя.

Прижимая раненую руку, которая уже перестала кровоточить, Крэйвен позволил Сорену помочь ему подняться по бесконечной лестнице. Ветхие ступени заскрипели. Каждый шаг направлял новую волну агонии к его руке, но, в конце концов, они добрались до шестого этажа. Крэйвен нетерпеливо смотрел, как Сорен плечом открыл дверь слева от лестницы. Верный приспешник включил свет, и Крэйвен шагнул через порог.

Люминесцентные лампы зажглись, осветив скудно обставленную комнату, которая выглядела, несомненно, спартанской по сравнению с шикарным жильём Крэйвена в особняке. Вместо антикварных кроватей и диванов было только несколько крепких металлических стульев и столов, оружейные стойки на стенах и несколько аккуратно поставленных ящиков с боеприпасами. Потрескавшиеся отштукатуренные стены были неукрашенны за исключением одной доски объявлений с фотографиями различных известных ликанов и их пособников. Замкнутая система видеонаблюдения выводила на экраны изображения из фойе, лестниц и коридора. Металлические жалюзи защищали помещение от солнечного света и посторонних глаз. Цепи и кандалы висели на потолке или были прикреплены к металлическим стульям, чтобы лучше сдерживать нерасположенных гостей. Голые деревянные полы были измазаны засохшей ликаньей кровью.

«Типичная обстановка вестников смерти», – злостно подумал Крэйвен, – «Мелкие сошки, как и Селена». Он пытался заманить прекрасную вестницу смерти в постель на протяжении веков, но ее целеустремленная зацикленность на войне всегда находила выход. Я думаю, здесь бы она чувствовала себя как дома.

Он сел на неудобный стальной стул, в то время как Сорен спешно готовил некоторые материалы. Большой серебряный холодильник гудел в углу комнаты рядом с деревянным ящиком с боеприпасами. Сорен рывком открыл дверь холодильника, найдя там несколько пакетов охлажденной крови. Он поспешно взял пару пакетов, и передал их Крэйвену. «Это поможет тебе вылечиться», – сказал он.

Полупрозрачные пластиковые пакеты были холодными на ощупь.

Штампованные этикетки на пакетах говорили о том, что это продукт Зиодекс Индастриз, крупной фирмы биофармацевтики, которая целиком принадлежала Виктору и его семье. С Зиодекс в ковен стекалось значительный поток доходов наряду с большим количеством клонированной человеческой крови.

Крэйвен вскрыл пломбу на первом пакете и выпил ее содержимое. Теплая кровь была бы лучше охлажденной, но не было времени, чтобы перебирать. Густая солёная жидкость сделал чудеса с его телом. Он почувствовал, как потрясение и травмы огнестрельного ранения отступили, поскольку кровь восстановила его. Серебряная пуля все еще болела у него под кожей, но не было ничего, чего бы он не смог стерпеть в течение нескольких минут.

По крайней мере, он снова мог ясно мыслить.

«Мы должны сжечь эту рубашку», – поручил он Сорену, – «и убрать на заднем сидении лимузина тоже». Он осушил второй пакет крови и жестом попросил третий; его он положил на свою раненную руку, позволяя холоду крови немного заглушить боль. «Если есть хоть одна вещь, по которой нас можно легко найти, это пятна крови».

Сорен достал аптечку из шкафчика хранения. Он взял скальпель, чтобы отрезать рукав пиджака Крэйвена от Армани, а затем приступил к чёрной шёлковой рубашке под ним. Крэйвен вздрогнул, увидев как его дорогой гардероб идёт под нож, но тут же напомнил себе, что там, откуда они пришли, ещё достаточно подобного. Одной из привилегий управления ковеном было практически неограниченное довольствие одеждой.

«Возможно», – предложил Сорен, – «мы должны рассказать вестникам смерти о нападении, чтобы они знали, что убийца действовал снова».

«Эти нападения, должно быть, заставили Сорена волноваться», – думал Крэйвен, – «если он хочет сотрудничать с вестниками смерти». В то время как Виктор и Маркус были погребены, и Амелия была занята в Америке, Крэйвен позволил Сорену сформировать свои собственные внутренние силы безопасности, которые часто вмешивались в дела Кана и его вестников смерти. Их глубокое соперничество было одним из главных мотивов Сорена во вступлении в сговор Крэйвена для свержения старейшин. Крэйвен обещал распустить вестников смерти, как только станет управлять ковеном и установит своё ​​историческое перемирие с Луцианом. Сорен должен знать, лучше, чем предлагать вестникам смерти контроль, особенно сейчас.

«Как я объясню, почему наш нападающий использовал серебряные пули?» – спросил его Крэйвен. «А что если главной целью снайпера был всё же Луциан? Как объяснить наше присутствие при нападении?» – он покачал головой, – «Нет, это слишком рискованно. Есть слишком много вопросов, на которые мы не можем ответить. Селин и другие выследят этого маньяка без новостей о последнем инциденте».

К счастью, он верил в решимость и способности Селены. Намериваясь отомстить за смерть Диего, она не успокоится, пока не ликвидирует неизвестного убийцу. «Конечно», – думал он,– »эта женщина знает толк в мести». Она до сих пор не простила ликанам убийство её смертной семьи много столетий назад.

Или так она считала. Правда, какой её хорошо знал Крэйвен, была гораздо запутанней.

«Прости, регент» – заявил Сорен. Он вогнал кончик иглы в голый бицепс Крэйвена: «Это поможет с болью».

Инъекция на мгновение вызвала лёгкий дискомфорт, но вскоре Крэйвен почувствовал его обезболивающее действие. Несмотря на это, он вздрогнул, когда Сорен положил шприц и снова взял скальпель. Удаление пули из плоти не будет приятным, особенно после того как открытая рана уже исцелилась.

«Что стало с Луцианом, интересно?» – спросил Сорен, может быть, чтобы отвлечь Крэйвена от предстоящей кровавой работы, – «Ты думаешь, что он выжил?»

Предположение, что Луциан, возможно, действительно умер, повергло его в шок. Он был так занят собственным выживанием, что эта мысль только сейчас пришла ему в голову. Когда он в последний раз видел Луциана, тот оставался с пулями снайпера один на один. «Может быть»,– спрашивал он себя в изумлении, – «Луциан наконец действительно погиб?»

По правде говоря, перспектива кровавой кончины Луциана наполнило его смешанными чувствами. С одной стороны, поддержка Луциана была ключом ко всему его заговору против старейшин. Это ликаны с помощью тайной помощи Крэйвена, должны убить Амелию после ее возвращения в Будапешт, обеспечивая Крэйвену возможность взять под контроль ковен, в то время как другие старейшины спят в своих гробницах. «И это должно было быть новаторским мирным договором с Луцианом», – напомнил он, – «который укрепит моё место как бесспорного правителя обоих ковенов нового и старого света». Со смертью Луциана мои мечты вытеснить старейшин и взять Селин как королевскую супругу будет гораздо труднее достигнуть.

«С другой стороны», – пришлось признать Крэйвену, – «это было бы облегчением выйти из– под гнетущей тени Луциана после всех этих лет». Он действительно никогда не доверял коварному ликану, который часто не показывал Крэйвену уважения, которое он заслуживал. «Если Луциан мертв», – понял он, – «то мне больше не нужно жить в страхе, что другие вампиры обнаружат, что он ещё жив».

Крэйвен прикусил губу, когда скальпель Сорена врезался глубоко в его плоть. Он почувствовал свою холодную кровь на своём языке.

Теоретически, конечно, Луциан уже «умер» несколько столетий назад. «Может таинственный убийца», – думал Крэйвен, – «в действительности просто сделал то, что я только утверждал, что сделал?»

Убил Луциана?

ПРОШЛОЕ
Н.Э. 1202
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
ЗАМОК КОРВИНУСА

Луциан спешил по коридору в сторону часовни, оглядываясь через плечо, чтобы удостовериться, что за ним не следят. Волнение боролось с тревогой в сердце и душе, после того как он получил записку от Грушеньки, снова призывавшую его в часовню впервые за несколько недель. Они с Соней не осмеливались встретиться в их тайном месте для свиданий, в котором их чуть было не поймал Сорен больше месяца назад. «Почему именно сейчас?»– задумался он, – «Что может быть такого срочного?»

Он остановился перед дверью в часовню. А вдруг это ловушка? Нет, успокоил он себя, он узнает почерк Сони где угодно. Записка явно была написана его возлюбленной. Кроме того, сейчас было раннее утро солнечного апрельского дня. Сорен и Виктор, несомненно, сейчас спали в своих комнатах.

Разве нет?

Он неуверенно постучал в дверь, а затем быстро проскользнул внутрь, закрыв ее за собой.

«Луциан!»

Его сердце подпрыгнуло при виде Сони, стоявшей перед алтарем, одетой в лесное зелёное из парчи платье с бархатными лозами и листьями. Ее бирюзовый кулон отдыхал на её груди. Все его страхи моментально развеялись волной нахлынувшего волнения. Он снова был наедине со своей возлюбленной! Они с нетерпением побежали на встречу друг другу и бросились в страстные объятия. Их губы страстно соприкоснулись, и Луциан снова потерялся в опьяняющих ощущениях от поцелуя Сони после нескольких недель одиночества и разлуки. Знакомый вкус кориандра и меда всколыхнули его чувства, и он задался вопросом, как он когда– то жил без неё.

«Она одна наполняет мою жизнь смыслом». Наконец, их губы рассоединились и реальность вторглась в их идиллию. Соня положила голову ему на плечо, руки по– прежнему были плотно обернуты вокруг его талии. «Благодарю судьбу, ты пришел!» – сказала она, – «Я пыталась передать записку Грушеньке в течении нескольких дней, но Сорен, кажется, следит за каждым моим движением. Я думаю, он бы держал меня взаперти в комнате с утра до ночи, если бы мог».

Плач Сони пробежал волной холода по спине Луциана. Сколько еще Сорен будет подозревать ее? И как далеко может зайти безжалостный надсмотрщик, чтобы вернуть благосклонность Виктора?

«Что такого срочного?» – спросил он ее, – «Не то чтобы я не был рад любой возможности повидаться с тобой «.

Она немного отстранилась от него. Улыбнувшись, она взяла его руку и положила ее на свой живот. Луциан смотрел на нее в замешательстве, пока под украшенным парчей шёлком он не почувствовал жизнь, шевельнувшуюся у неё в животе.

Он посмотрел на нее с удивлением: «У тебя ребёнок?»

«Наш ребенок», – подтвердила она, улыбнувшись в ответ.

Луциан был поражен ее откровением. «Но как это возможно?» – он не мог оторвать руку от новой жизни, ожившей в её чреве, – «Ликан и вампир...?»

«Ты и я оба чистокровные», – отметила она, – «Ты был рождён ликаном, и я вампиром. Я полагаю, что это редкое сочетание именно то, что позволило нам зачать ребёнка вместе». Спекулятивный тон появился в её голосе. «Есть расплывчатые упоминания в древних летописях, которые говорят о большем и предсказывают, что такой союз может произвести существо необычайной силы».

Луциана удивляла сама идея. «Гибрид двух наших рас», – подумал он, – «Наполовину Ликан, наполовину вампир. Кто знает, какими удивительными атрибутами может обладать такой ребёнок? Может быть, достаточными, чтобы изменить мир...»

Соня посмотрела на его задумчивое лицо. Озабоченность промелькнула в ее глазах: «Разве эта новость не радует тебя, любимый? «

«Как ты можешь сомневаться в этом?», – ответил он, поспешив успокоить её. Честь и эмоции заставили встать его на колени. Он встал на колени перед Соней и взял ее за руку: «Дорогая Соня, сокровище моей жизни, ты окажешь мне неисчислимую честь стать моей невестой?»

Слезы радости покатились из ее глаз. «Конечно, дорогой Луциан, всем сердцем!» – она огляделась, неопровержимая идея расцвела на её ликующем лице, – «И посмотри, любовь моя, часовня уже приготовлена для нас».

Как и она, Луциан не видел причин медлить. Ни старейшина, ни члены совета никогда не одобрят их союз, поэтому своей собственной частной церемонии будет вполне достаточно. Он поднялся на ноги и сопроводил Соню к алтарю. Выдуманные Волк и Ягненок смотрели на них с гобелена. Влюблённые были готовы дать свои обеты. Луциан наполнил потускневшую медную причастную чашу из мешка с вином, который они спрятали несколько месяцев назад. Он поднял чашу перед собой и повернулся к Соне перед алтарем.

«Я, Луциан, рождённый ликаном, клянусь своей вечной жизнью и душой, что я всегда буду любить, уважать и защищать тебя. С этим вином, я обещаю тебе свою вечную преданность «.

Он отпил из чаши, а затем передал её Соне, которая с готовностью приняла чашу.

«Я, Соня, дочь Виктора и Илоны также клянусь, что буду любить, уважать и дорожить тобой на веки вечные. С этим вином я объявляю себя твоей истинной и вечно преданной женой».

Она отпила из чаши, как и он, а затем почтительно поставила её на алтарь. Ее прекрасное лицо ослепительно сияло.

«Свершилось», – думал Луциан. Не было колец, чтобы обменятся, не было дарованного благословения, но у него не было сомнений, что его жизнь безвозвратно изменилась. «Нам не нужно хваленого разрешения, чтобы освятить наш союз. Клятвы нашей чистой любви достаточно».

Теперь они действительно были мужем и женой.

Он заключил Соню в свои объятия, чувствуя глубокое чувство ответственности по отношению к ней и их не рожденному ребенку. «Брак и материнство», – понял он, – «толкают их на решительные действия».

«Мы должны покинуть это место», – сказал он ей. И не только потому, что он не мог позволить ей пройти через фарс свадьбы с Николаем через несколько недель. Ее беременность и рождение ребенка, несомненно, выставят их связь на всеобщее обозрение. «Мы должны навсегда покинуть ковен и никогда не возвращаться».

«Да», – согласилась Соня, – «Я понимаю». Она вздрогнула в его пылких объятиях. «Но как мы сбежим от стражей моего отца? Ты знаешь, что он не остановится ни перед чем, чтобы схватить нас обоих».

Луциан кивнул. Риск был велик, но у них не было другого выбора. Каждый проходящий день увеличивал вероятность того, что Сорену или кому– то другому может стать известно о деликатном положении Сони. «Мы должны уйти подальше от замка Корвинуса в ближайшее время», – решился он.

Но как?

***

В своих снах Сорен снова обедал за длинным столом по правую руку от Виктора. Уважение и власть снова были жалованы ему как должное. Он наслаждался своим положением среди других вампиров, где его позорное убогое смертное прошлое не влияло на его сегодняшнее высокое положение. Он проделал длинный путь с тех пор как был жалким рабом викингов…

«Господин Сорен!» – хриплый голос вторгся в его мечты. Настойчивая рука толкнула его плечо, отгоняя от него сон. Проснувшись, он обнаружил, что снова находится на своей койке в подземельях замка. Обычная льняная простынь закрывала его мускулистое тело.

Служанка наклонилась над ним, продолжаю трясти его за плечо. Ее грубое шерстяное платье и вьющихся грива диких чёрных волос выдавал её как ликана ещё до того, как Сорен узнал в ней Лейбу, распутную горничную, не лучшую чем остальная часть её дегенеративной породы.

Он сердито сел, оттолкнув девку в сторону. «Ликанья шлюха!» – проклял он ее, – «Как ты посмела нарушить мой покой? «Отбросив в сторону своё покрывало, он потянулся за кнутами, которые висели на деревянном колышки рядом с дверями подземелья. Хотя он был глубоко под землей, он сразу почувствовал, что солнце еще ​​не село. «Я научу тебя не приставать к вышестоящим!»

«Подождите!» – закричала Лейба. Растянувшись на сыром каменном полу после толчка, протянув руку перед собой. Блестящая золотая ленточка была зажата между её пальцами. «Разве вы не хотите знать, что делает леди Соня... пока вы спите здесь?»

Сорен замер при упоминании имени принцессы. Забыв про свои кнуты, он выхватил ленту из рук девки и внимательно посмотрел на неё. Блестящая ткань была ничем иным как лучшим шёлком подобному тому, которым могли обладать только самые знатные дамы вампиров. Его осенило, что у Сони было платье почти такого же оттенка.

«Где ты это взяла?» – потребовал он.

Лейба лукаво улыбнулась, заметив его внимание. «Я вовсе не собираюсь ставить под сомнение целомудрие дочери старейшины», – заявила она, – «Позвольте мне только сказать, что я нашла этот подарок на память под койкой некого ликана, который, я знаю, увлечён принцессой».

«Что?» – Сорен сжал кулаки, скомкав тонкую ленту. Он не сомневался, что девка имела в виду Луциана, чье несвоевременное спасение Сони привело непосредственно к его собственному падению и лишило благосклонности Виктора. «Я знал это!» – кипятился он. Его холодная кровь вскипела, когда он вспомнил, как Соня резко выгнала его, когда он поймал ее, снующую в этой заброшенной часовне. «Я знал, что эта надменная шлюха что– то скрывает».

Тем не менее, осторожность заставила его глаза подозрительно посмотреть на Лейбу. «Откуда мне знать, что ты сама не украла ленту? «– обвинил он ее, угрожая ей тыльной стороной ладони, – «Если ты лжёшь мне... «

«Я говорю правду, клянусь!» – встав на ноги, она попятилась с поднятой рукой, – «Я бы сама пошла к лорду Виктору, но смиренный слуга, как я, не может надеяться на то, что такая высокопоставленная особа выслушает её. Я надеялась, что вы могли бы передать эти страшные вести старейшине». Цыганские глаза лукаво блестели. «Неужели я ошибалась?»

Сорен скорее поверил бы дьяволу, чем этой ликаньей суке, но он был убежден, что Лейба не обманывала его, хотя бы, потому что её непристойные намёки подтверждали его подозрения, что принцессе нельзя доверять. Редкая улыбка появилась на его мрачном лице, когда он увидел перед собой возможность вернуть благосклонность Виктора.

Сунув ленту обратно Лейбе, он шагнул вперед и грубо схватил ее за руку. «Пошли!»– командовал он, таща девку к винтовой лестнице, ведущей к замку выше, – «Старейшина должен немедленно услышать это!»

***

Они встретились в ее спальне в тот же день, после того, как Соня отпустила различных слуг и фрейлин. Согласно их плану они должны были покинуть замок, когда солнце второй раз исчезнет за горизонтом и продвигаться густыми лесами, как и во время ночного похода в Ордогаз несколько месяцев назад. Сорен, без сомнения, не сразу заметит отсутствие Сони, но если повезет, они могут ускользнуть от неизбежного преследования, избегая главных дорог и путей. Двигаясь быстро, они надеялись добраться до разрушенной деревни Страсба до рассвета, чтобы Соня могла укрыться в одном из уцелевших зданий.

«И что потом?» – беспокоился Луциан. Полная луна поднимется сегодня, давая ему силы, чтобы осуществить побег, но в какой– то момент они должны были попытаться смешаться с миром смертных. Ювелирные изделия Сони будут оплачивать их путь некоторое время, по крайней мере, пока он не найдёт работу, как смертный. Но каким ремеслом может заниматься ликан, слуга, всё своё бессмертное существование служивший вампирам?

В то время как Соня складывала последние свои украшения в маленький сундук из слоновой кости, Луциан воспользовался моментом, чтобы осмотреть покои своей возлюбленной, которые он никогда не осмеливался посетить раньше. Деревянная кровать с балдахином, обвешанная занавесками, занимала большую часть комнаты. Благодаря перине и подушкам кровать смотрелась гораздо более роскошной, чем собственная скромная соломенная койка Луциана. Веточки лаванды были разбросаны по кровати, чтобы подсластить простыню и держать подальше блох. Сосновые сундуки хранили гардероб принцессы, в то время как роскошные гобелены, чище и в лучшем состоянии, чем тот, в часовне, украшали стены.

Его рука осторожно скользнула по краю лакированного вишнёвого туалетного столика, нежно изучая расчески, заколки и флаконы с духами, выстроенные на столе. Подняв глаза, он задумчиво посмотрел на своё собственное отражение в медном зеркале над туалетным столиком, не обращая внимания на серебро под полированным стеклом.

«Ее жизнь всегда была жизнью принцессы», – понял он,– »привыкшей только у лучшему жилью и имуществу. Что же я могу предложить ей в замен?»

«Прости меня», – сказал он, – «за то, что заставляю тебя оставить весть этот комфорт и роскошь позади».

Она закрыла крышку своего драгоценного футляра. «Не глупи, мой супруг», – заверила она его. Она улыбнулась ему: «Я сделала свой выбор по своей собственной воле. К счастью, я столкнусь с миром вместе с тобой, а не буду жить без тебя ещё одну ночь».

Ее отражение присоединилось к его, когда она встала рядом с ним, поставив нежные изгибы своего тела против его грубых форм. Вопреки смертному фольклору, ее несравненная красота была полностью поглощена полированным зеркалом. Они поцеловались, и он снова почувствовал, как ему повезло, что он нашел ее. «Так или иначе», – поклялся он, – «я выкрою место для нас во внешнем мире». Он положил свою руку на её живот и снова почувствовал заветную жизнь, которую они сделали вместе: «Мы будем жить в радости вечно – Соня, я и наш драгоценный ребенок...»

Без предупреждения запертая дверь распахнулась. Виктор ворвался в спальню, на его лице была смертельно– бледная маска гнева. Горящие злостью глаза увидели компрометирующую сцену – обнимающихся перед зеркалом Луциана и Соню. «Что это означает?» – взревел он в ярости.

Луциан, защищая Соню, вышел вперёд. Сорен и пара вооружённых вестников смерти последовали за Виктором в комнату. К их удивлению, знакомая женская фигура протиснулась мимо стражников, чтобы достичь старейшины. «Вот видите!» – вскрикнула Лейба, бросив обвиняющий перст на Луциана и Соню. «Все так как я и говорила», – она посмотрела на Луциана со злобной ухмылкой на лице, – «Ваша драгоценная дочь развлекает волка в своём будуаре! «

«Злобная сука!» – проклял ее Луциан. Он был потрясен, увидев золотую шёлковую ленту Сони, его хрупкий знак их любви, обернутый вокруг пальца женщины ликана. Он вспомнил, что ранее она пропала, но из– за его волнения и беспокойства по поводу беременности Сони, он мало думал о пропаже. «Твоя мелочная ревность обрекла Соню и меня».

Виктор проигнорировал насмешки Лейбы. Он был занят своей опозоренной дочерью. «Как ты могла сделать это, запятнать себя с животным?» – гнев исказил его аристократическое лицо, и он процедил сквозь зубы, – «Ты обесчестила своё благородное наследие, а также память своей матери!»

«Пожалуйста, Отец!» – просила Соня, держась за Луциана сзади, – «Не сердись! Я действительно люблю Луциана. Мы муж и жена!»

«Что?» – свирепствовал Виктор, – «Ты сошла с ума?» Он повернулся, чтобы крикнуть на Сорена, который стоял в нескольких шагах позади разгневанного старейшины: «Это твоя вина! Ты должен был следить за ней!»

Сорен заметно побледнел. «Но милорд!» – протестовал он в ужасе, – «Я сделал все воз…»

«Хватит!» – Виктор заставил замолчать встревоженного надсмотрщика, – «Я разберусь с тобой позже». Он повернулся к Луциану и Соне, и бесконтрольный гнев на его лице сменился ледяной решимостью. «Схватите обоих», – поручил он стражам, – «и сгоните остальных грязных ликанов».

«Нет!» – протестовала Соня, но безуспешно. Виктор отошел в сторону и позволил двум вестникам смерти пройти мимо него.

Кольчуга была одета поверх их кожаных доспехов. Одноручные мечи висели на боку.

«Отойдите!» – предупредил Луциан. Без полной луны на его стороне, он был явно в меньшинстве, но он не отдаст Соню без боя. Он достал свой кинжал с волчьим навершием из– за пояса и принял оборонительную позицию. Он обнажил клыки и зарычал: «Я никогда раньше не убивал вампиров, но всё бывает впервые!»

Первый вестник смерти по имени Ульрик бросился на Луциана, пытаясь схватить ликана за руку. Луциан полоснул его своим клинком, порезав ладонь солдата. Запах пролитой крови заполнил комнату.

Ульрик осторожно попятился. Достав свой меч из ножен, он переглянулся с другим солдатом, Лазаром, который также обнажил меч. Посеребренные клинки поймали свет свечи. Стражники осторожно подошли к их предполагаемому заключенному, кружась вокруг Сони и Луциана насколько позволяла щедрая обстановка комнаты.

«Так лучше держать их в обороне», – разрабатывал про себя стратегию Луциан. Свободной рукой он схватил письменное перо с туалетного столика и швырнул его, как дротик в лицо Ульрика. Заостренное перо вонзилось в глаз вестника смерти, и он упал на колени, схватившись за лицо в агонии. Холодная кровь вампира просочилась между его пальцами.

Мгновение спустя, прежде чем кто– либо успел среагировать на ранение первого солдата, стеклянная бутылка с духами разбилась об лицо Лазара. Осколки битого стекла ранили кожу, а маслянистые духи обожгли глаза и порезы.

«Получите, негодяи! – победоносно подумал Луциан. Он яростно полоснул воздух кинжалом, и испуганная Лейба выбежал из комнаты. «Никогда не стоит недооценивать влюблённого ликана!»

«Вот ещё», – зарычал Виктор с нетерпением, – «Неужели я всё должен делать сам?» Он грозно сверкнул своими темными глазами и прошел мимо пострадавших стражников.

Луциан приготовился к бою, но старейшина был слишком быстрым, слишком сильным. Он напал на Луциана, как удар молнии, выбив одним ударом кинжал из его руки, а затем схватил Луциана за горло и поднял его с пола. Виктор держал Луциана на расстоянии вытянутой руки перед собой, так что ноги Луциана бессильно болтались в воздухе. Он брыкался и бился в отчаянной попытке освободить себя от стальной хватки старейшины, дергая сжатые пальцы Виктора обеими руками, но он был беспомощным перед превосходящей силой древнего вампира, как волчонок, переносимый в челюстях матери. Хваткие пальцы Виктора сжимались вокруг горла Луциана, так что он едва мог дышать.

«Остановись, отец!» – отчаянно кричала Соня. Она колотила несокрушимую фигуру Виктора кулаками, но она с таким же успехом могла попытаться сокрушить стены замка, и это ей бы удалось с большим успехом; Старейшина остался равнодушным, как физически так и эмоционально. «Не причиняй ему боль, я прошу тебя!»

«Сорен», – произнес Виктор, даже не глядя в сторону Сони. Он сорвал оловянный значок Луциана с его туники и гневно бросил через всю комнату. «Присмотри за моей дочерью… если ты думаешь что сможешь справиться с этим».

«Да, милорд!» – поспешил повиноваться Сорен. Он бросился вперед и схватил Соню сзади, прижав её руки по бокам. Она пыталась вырваться, но сильный надсмотрщик легко одолел её. Луциан в муках смотрел, как Сорен грубо потащил Соню из её собственной спальни. Нет сомнения, что униженный надсмотрщик был рад возможности поквитаться с прямым источником своих бед.

«Отпусти её, ты, сосущий вены монстр!» – думал Луциан.

Внезапная боль в боку снова вернул его в его собственное затруднительное положение. «Я уже говорил тебе, ликан», – зарычал Виктор, вынимая серебряное лезвие кинжала из рёбер Луциана, – «Держи свои глаза при себе!»

Он крепче сжал горло Лциана, отрезав ему поступление воздуха. Луциан открывал рот, как рыба, вытащенная из воды, задыхаясь в хватке старейшины. Он пытался с вызовом зарычать, но все, что донеслось из его горла – был жалкий писк.

«Прости меня, Соня», – думал Луциан, когда всёобволакивающая темнота заволокла его глаза. Демоническое лицо Виктора, смотрящее на него с враждебностью, поглотила тень.

Я пытался защитить тебя!