Текст книги "Океанический (ЛП)"

Автор книги: Грег Иган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Ничего не было. Она ушла.

Лежа в постели, я чувствовал себя убийцей, представляя, как мне жить с тем, что я сделал.

6

Я отказался от всех предложений, которые получил на конференции, и остался в Митаре. Барату и мне потребовалось два года, чтобы создать свою собственную исследовательскую группу для изучения эффектов скопления зуйтов, и ещё девять, чтобы выяснить в полном объёме их действие на мозг. Все наши новобранцы имели серьёзную теоретическую подготовку по нейрохимии и работали лучше, чем я, но когда Барат ушёл в отставку, я оказался представителем группы.

Первоначальные открытия большей частью были проигнорированы за пределами научного сообщества, для большинства людей вряд ли имело значение соответствует ли химия нашего мозга оригинальному дизайну Ангелов или изменилась пятнадцать тысяч лет назад некоторыми неожиданными примесями. Но когда митарская группа исследований зуйтов начала публиковать подробные отчёты о биохимической стороне религиозного опыта, то эта тема вызвала широкую общественную реакцию.

Университет усилил охрану, поэтому, несмотря на угрозы и ряд неприятных инцидентов с бросанием камней протестующих, никто не пострадал. Мы были засыпаны запросами вещательных компаний – хотя большинство из них были основаны на представлении о том, что это группа была морально обязана повернуться "лицом к критике", а не дело компаний предлагать нам возможность объяснить нашу работу, спокойно и ясно, не скатываясь к фанатизму.

Я научился избегать фанатиков, но от ретроградов было труднее увернуться. Я ожидал сопротивления со стороны Церкви – в конце концов защита веры была их работой – но некоторые из наиболее интеллектуально необоснованных отзывов пришли от учёных в других дисциплинах. В одних из телевизионных дебатах я столкнулся с священником Глубинной Церкви, теологом Переходной Церкви, последователем богини океана Марни и антропологом из Тиа.

– Это открытие не имеет никакого реального отношения к какой-либо системе убеждений, – спокойно объяснил антрополог. – Правда для каждого своя. В любой Глубинной Церкви в Форезе считают, что Беатрис – это дочь Бога, а мы – смертные воплощения Ангелов, прибывших сюда с Земли. В прибрежной деревне несколькими миллирадианах на юг, Марни является высшим создателем, и именно она родила нас прямо здесь. Двигаясь на шаг дальше, и переходя от духовной области к научной, может показаться, что она "отрицает" определённые духовные истины... но в то же время, переход от научной области к духовной демонстрирует те же ограничения. Мы – ничто, лишь истории, которые мы говорим сами себе, и ни одна история не более великая, чем другая. – Он улыбнулся с выражением родителя, счастливого только от того, что отсчитал всех своих детей в равных долях за спорную игрушку.

– Сколько культур вы себе представляете, которые разделят ваше определение «правды»? – сказал я. – Сколько людей вы думаете, будет довольствоваться поклонением Богу, который буквально состоял из ничего, кроме факта их веры? – Я повернулся к священнику Глубинной Церкви. – Достаточно ли для вас этого?

– Абсолютно не достаточно! – она сердито посмотрела на антрополога. – Пока у меня больше уважение к моему брату, – она указала на последователя Марни, – вы не можете нарисовать линию вокруг тех людей, которым уже посчастливилось постичь истинную веру, а затем сказать, что бесконечная сила и любовь Беатрис сводится к той группе людей ... будто какой-то сборник народных песен!

Последователь Марни почтительно согласился. Ведь Она – создание далёких звёзд, как и океаны Ковенанта. Возможно, некоторые люди называют Её по-другому, но если все на этой планете должны были бы умереть завтра, Она все равно будет Марни: неизменная и неослабленная.

– Конечно. Но фактически в более широкой перспективе... – сказал успокаивающе антрополог.

– Я совершенно счастлив с Богом, который живёт внутри нас, – заявил богослов Переходной Церкви. – Мне кажется ... нескромно ожидать большего. И вместо бесполезно перетирания последних вопросов, мы должны ограничиться вопросами, соответствующими человеческим масштабам.

Я повернулся к нему:

– Волнует ли вас, кто создаёт бесконечные мощь и любовь вокруг вас, кто будет приветствовать на Её руках после смерти?.. Или вселенная является частью квантового шума, который со временем исчезнет, стерев всех нас?

Он тяжело вздохнул, как будто я просил его выполнить тяжёлую физическую работу, а не ответить на вопросы.

– У меня нет никакого воодушевления от этих проблем.

Позже священник Глубинной Церкви отвел меня в сторону и прошептал:

– Честно говоря, мы все очень благодарны, что вы развенчали этот ужасный культ Погружений. Они просто сборище ортодоксальной деревенщины и церкви будет лучше без них. Но будет ошибкой думать, что ваша работа не имеет ничего общего с обычными – цивилизованными – верующими!

***

Я стоял в задней части толпы, которая собралась на пляже возле заводи, слушая двух стариков, которые стояли по щиколотку в молочного цвета воде. Мне потребовалось четыре дня, чтобы добраться сюда из Митара, но когда я слышал сообщения об омовении цветущими зуйтами на дальнем северном побережье, я был должен увидеть это своими глазами. Группа исследователей зуйтов взяла антрополога для таких случаев. Такого, что может справиться с такими понятиями, как существованием объективной реальности и биохимическим субстратом для человеческой мысли, но Селина была с нами меньше года и сейчас уехала проводить другие исследования.

– Это древнее, святое место! – произнёс один старик, раскинув руки, чтобы объять заводь. – Чтобы понять это, вам нужно только обратить внимание на его форму. В ней сконцентрирована энергия звёзд, солнца и океана.

– Центр силы там, в небольшом входном протоке, – добавил другой, указывая на точку, где вода могла бы подойти к его икрам. – Однажды я бродил слишком близко. Я почти потерялся в большой мечте океана, когда мой друг пришел и спас меня!

Эти люди не были последователями Марни или членами какой-либо другой крупной религии. Насколько я был в состоянии сказать по виденным новостям, цветение происходило каждые восемь или десять лет, и оба сделали себя "хранителями" бассейна более пятидесяти лет назад. Некоторые местные жители воспринимают всё это как шутку, но другие почитают стариков. За небольшую плату туристы и местные жители могли присоединиться к песнопениям и быть причащенными мощным варевом. Испарения были сосредоточены над цветущей водой; в течение нескольких дней, прежде чем зуйты лишатся питательных веществ и массово умрут в облаке сероводорода, уровень содержания аминов будет здесь значительно выше, чем в любой из наших лаборатории в Митаре.

Пока я смотрел на людей, выстроившихся для ритуала, я пытался придумать как уберечь тех, кто может серьёзно пострадать от воздействия зуйтов. Всё происходило средь бела дня, никто не опасался за свою жизнь, и псевдоразумная абракадабра стариков придавала веса этим обычным уличным мошенникам. У них была предельная искренность, но денег, передаваемых из рук в руки, было достаточно, чтобы подорвать все это. "Ловушка для туристов", не дающая никакого жизненного опыта.

Когда пение закончилось, первая посетительница встала на колени у края заводи. Один из хранителей наполнил маленькую металлическую чашку водой и плеснул ей в лицо. Через некоторое время, она заплакала от радости. Я подошёл поближе, мой желудок напрягся. "Она знала, чего от неё ждут, не более того. Подыгрывала, не желая портить удовольствие – как хорошая подсадная утка у ярмарочного экстрасенса."

Потом хранители нараспев заговорили над молодым человеком. Он начал легкомысленно раскачиваться ещё до того, как они коснулись его водой; когда же они это сделали, молодой человек зарыдал от облегчения, содрогаясь всем телом.

Я посмотрел вдоль очереди. Третьей в ней стояла девочка не более десяти лет, которая оглядывалась с опаской. Её отец (как я предположил) стоял позади неё, держа руку на спине, как будто собираясь толкнуть её вперёд.

Я потерял всякий интерес к игре в антрополога. Я протиснулся сквозь толпу и, добравшись до края заводи, повернулся обращаясь к людям в очереди:

– Эти люди мошенники! Здесь нет ничего таинственного. Я могу точно вам сказать, что в воде просто наркотик, природное вещество, выделяемое существами, которые оказались в ловушке, когда волны отступили.

Едва я присел на корточки и подготовился окунуть руку в заводь, как один из хранителей бросился вперед и схватил меня за запястье. Это был старик, и я мог бы сделать то, что хотел, но некоторые люди уже усмехались, а мне не хотелось драться с ним и применять насилие. Я попятился от старика и заговорил снова.

– Я изучал этот препарат более десяти лет в Митарском университете. Он присутствует в воде по всей планете. Мы пьем его, купаемся в нем, плаваем каждый день. Но здесь такая его концентрация, и если вы не понимаете, какое воздействие может быть оказано на вас при его использовании, он может повредить вам!

Хранитель, который схватил было меня за запястье, начал смеяться.

– Мечта об океане мощная сила, да, но нам не нужны твои советы! На протяжении пятидесяти лет мой друг и я набирались практического опыта и теперь достаточно сильны, чтобы стоять в святой воде!

Он указал на свои ноги. Я не сомневался, что кровообращение в них достаточно, чтобы ограничить дозу до допустимого уровня.

Он протянул ко мне свою жилистую руку:

– Убирайся назад в Митар! Убирайся к своим книгам и мёртвым механизмам! Что ты знаешь о священных тайнах? Что ты знаешь об океане?

– Думаю побольше тебя, – ответил я.

Я шагнул в бассейн. Он начал плакать, что моё нечистое загрязняет воду, но я прошёл мимо. Другой хранитель пошёл за мной, но, хотя мои ноги и были мягкими после нескольких лет ношения обуви, я не обращал внимания острые камни и продолжал идти ко входу. Скопление зуйтов помогло. Я почувствовал прежнюю радость, прежний мир, прежнюю "любовь". Они подействовали как обезболивающее.

Я оглянулся через плечо. Второй человек перестал преследовать меня, казалось, что он просто боится двигаться дальше. Я стащил с себя рубашку и, скомкав, бросил на скалу в стороне бассейна. Потом я двинулся вперёд, направляясь прямо к "фокусу силы".

Вода доходила до колен. Я почувствовал, что моё сердце бешено колотиться, было сложнее, чем в детстве. Люди кричали мне с края бассейна – некоторые возмущённые моим кощунством, некоторые видимо заботясь о моей безопасности в случае потери мною контроля. Не оборачиваясь, я крикнул на весь голос:

– Здесь нет никакой "силы"! Нет ничего "священного"! Нет ничего, только препарат...

Старые привычки умирают с трудом, сперва я почти молился. Пожалуйста, Святая Беатрис, не дай мне вернуть мою веру.

Я лёг в воду и позволил ей покрыть своё лицо. Моё зрение потускнело, я почувствовал, что я покидаю своё тело. Любовь Беатрис хлынула в меня будто ничего и не изменилось: Её присутствие было ощутимо, как и прежде, неоспоримо, как и никогда. Я знал, что любим, принят и прощён.

Я ждал, глядя на свет, почти ожидая голоса, видений или подробных галлюцинаций. Того, что происходит с некоторыми из Погрузившихся. Как кто-то может стать здравомыслящим после такого?

Но я чувствовал только свои эмоции, подавляющие, но несовершенные. Они возрастали не непрерывно, поэтому я мог бы купаться в них несколько дней. Но теперь я понимал, что эмоции не скажут больше о моём месте в мире, чем тепло солнечных лучей на коже. Я никогда не спутаю их прикосновение с настоящей рукой.

Я поднялся на ноги и открыл глаза. Остаточные фиолетовые изображения танцевали перед моими глазами. Мне потребовалось несколько тау, чтобы отдышаться и почувствовать себя твёрдо стоящим на ногах. Тогда я повернулся и побрёл обратно к берегу.

Толпа замолчала, хотя я понятия не имел, что это было: отвращение или завистливое уважение.

– Дело не только в воде, – сказал я. – Сейчас это часть нас, это в нашей крови. – Все ещё полуслепой я не видел слушает ли кто-нибудь меня. – Как только вы поймёте это, вы – свободны. Тогда ваш дух воспарит, тогда сердце наполнится радостью, тогда жизнь будет стоит прожить – и с ложью, и с разложением, и с бесцельностью, – тогда вы никогда не будете порабощены.

Они позволили мне уйти целым и невредимым. Я обернулся посмотреть, кто остался в очереди: девочки в ней не было.

***

Когда я спал, меня посетил давний сон.

Я опускал в воду с кормы лодки свою мать. Её руки были связаны, на ногах подвешен груз. Она боялась, но доверилась мне.

– Ты поднимешь меня, Мартин?

Я кивнул. Но когда она исчезла под водой, я подумал: «Что я делаю? Я больше не верю в это дерьмо».

Поэтому я достал нож и начал перерезать верёвку...

Прижав свои колени к груди, я присел на незнакомой кровати в темноте. Я был в небольшом железнодорожном городке на полпути к Митару. На полпути между полночью и рассветом.

Я оделся и направился к выходу из гостиницы. Центр города опустел, на небе было полно звёзд. Так же как дома. В Митаре все они растворялись в световом шуме.

Все три звезды, которые различные специалисты определяли, как солнце Земли, были выше горизонта. Если так и есть, то, возможно, я доживу и увижу в телескоп изображение и самой планеты. Но перспектива установить контакт с Ангелами – если там действительно ещё была какая-нибудь их группа – не трогала меня. Я молча кричал звёздам: Твоим дегенеративным потомкам не нужна ангельская помощь! Почему мы должны воссоединяться с вами? Мы собираемся превзойти вас!

Я сел на ступеньки на краю площади и закрыл лицо. Бравада не помогла. Ничего не помогало. Возможно, если бы я вырос зная правду, я был бы сильнее. Но когда я просыпаюсь по ночам, зная, что моя мать была просто мертва, что все, кого я когда-либо любил, последуют за ней, что и я исчезну в пустоту, то чувствовал себя похороненным заживо. Это было как погружение связанным и с грузом в воду, но с точным знанием, что никто меня не вытащит.

Кто-то положил руку на мое плечо. Я испуганно поднял глаза: это был мужчина моих лет. Он не выглядел угрожающе, скорее сам опасался меня.

– Нужен ночлег? – спросил он. – Если хотите, я могу пустить вас в церковь.

Позади него стояла тележка со сложенной уборочной техникой в ней.

Я отрицательно покачал головой:

– Мне не холодно,– я был слишком растерян, чтобы объяснить, что снимаю недалеко хорошую комнату. – Спасибо.

Когда он уходил, я крикнул ему вслед:

– Вы верите Бога?

Он остановился и смотрел на меня какое-то время, как будто он решая, был ли это вопрос с подвохом, как если бы я был нанят местными прихожанами для проверки крепости веры. А может, он просто хотел быть дипломатичным с кем-то настолько отчаянно нуждающемся, чтобы сидеть на главной площади города посреди ночи, выпрашивая бодрости у незнакомого проходящего мимо человека.

– В детстве я верил. Не всегда, – он покачал головой. – Хорошая идея... но в ней нет никакого смысла.

Он скептически посмотрел на меня, все еще не уверенный в моих мотивах.

– Тогда жизнь невыносима?

– Не всё время, – засмеялся он.

Он вернулся к своей тележке, и покатил её к Церкви.

Я остался на ступеньке, ожидая рассвета.

–

http://translatedby.com/you/oceanic/into-ru/trans/

Оригинал (английский): Oceanic

(http://gregegan.customer.netspace.net.au/OCEANIC/Complete/Oceanic.html)

Перевод: © aa10a, Irina26, vk_sangel, McSim, inusikv1.

[1] Название планеты Ковенант, от англ. covenant – завет, соглашение, договор. Часто встречается в религиозном контексте, где ковенантом называют торжественное, священное соглашение между Богом и человеком.

[2] Биофизик Роберт Хейнс внес неологизм Ecopoiesis, формируя слово из греческого οἶκος, oikos, "дом", и ποίησις, poiesis, "производство". Экопоэз относится к происхождению экосистемы. В контексте исследования космоса Хейнс описывает экопоэз как "изготовление устойчивой экосистемы на безжизненной, бесплодной планете". Экопоэз – вид планетарной инженерии и одна из первых стадий терраформирования. Этот первичный этап создания экосистемы, как правило, ограничивается начальным высевом микробной жизни.

[3] Экологическая микробиология является не только разделом микробиологии, но и соответствующим разделом экологии и, следовательно, оперирует терминами этой науки.