Текст книги "Путь всех призраков"

Автор книги: Грег Бир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

3

– Был бы у тебя улучшенный мозг, дело пошло бы куда быстрее. – Джар Флинч ткнул пальцем чуть ли не в лицо Олми.

Фредерик Рай Орнис улыбнулся. Все трое, плечом к плечу, шли вдоль большого пустого, зала, направляясь к защищенной от подслушивания комнате, затерянной в глубине старого здания александрийского Оборонно-тактического училища «Пушинки».

Рай Орнис физически совсем не постарел – с виду он был все тем же длинноногим, похожим на богомола парнем, но на смену неуклюжести пришла страшноватая грация, а юношеская болтливость превратилась в болезненное немногословие.

Олми отмахнулся.

– Я просмотрел нужные файлы и, пожалуй, неплохо их изучил. У меня возникли вопросы относительно выбранных для меня спутников. Эти подмастерья-открыватели… Гильдия их отклонила. Почему?

Флинч улыбнулся.

– Больно уж они яркие.

– Рай Орнис такой же.

– Гильдия изменилась, – сказал Рай Орнис. – Требования повысились.

– Да, – кивнул Флинч, – за то время, что я работаю учителем в Гильдии, она изменилась. Теперь там плохо переносят… творческий подход. Отступничество учеников Енох их напугало. А брешь пугает нас всех. Расп и Карн молоды, любят все новое. Никто не отрицает, что они великолепны, но вписываться в систему и играть свою роль они не желают. Поэтому Гильдия отказала им в получении окончательной сертификации.

– Почему вы их выбрали для этого задания?

– Их выбрал Рай Орнис, – сказал Флинч.

– Мы обсуждали этот вопрос, – ответил Рай Орнис.

– Я своего согласия не высказывал. Когда я их увижу?

– Только в вихрелете. Они еще проходят аварийное закаливание. – Флинч кинул взгляд на Рая Орниса. – Их подвергли жесткой программе тренировок.

Олми все меньше и меньше хотелось иметь дело и с Гильдией, и с избранниками Рая Орниса.

– В файлах сказана лишь половина всего. Дейрдре Енох не была открывателем, даже не пыталась получить квалификацию. Она была обычным учителем. Как случилось, что она приобрела такую важность для Гильдии?

Флинч покачал головой.

– Ни она, ни я не получали квалификации, но мы оба считаемся одними из лучших учителей. Для некоторых подмастерьев она стала лидером. Они считали ее великим философом.

– Пророком, – негромко добавил Рай Орнис.

– Учиться .в Тильдии тяжело, – продолжил Флинч. – Иные говорят, что это похоже на пытку. Одного только ма-

тематического закаливания хватает, чтобы уровень выбраковки превысил девяносто процентов. Дейрдре Енох была, консультантом по ментальному равновесию и компенсации, причем хорошим консультантом… В течение последних двадцати лет она работала со многими людьми, впоследствии занявшими высокие посты в Управлении по обеспечению Пути. И не теряла с ними контактов. Она убедила многих своих учеников…

– В том, что человеческая природа порочна, – мрачно бросил Олми.

Флинч покачал головой.

– В том, что законы нашей вселенной неадекватны. Неполны. Что есть способ стать более хорошими людьми и, конечно, более хорошими открывателями врат. Она полагала, что нас портят беспорядок, конкуренция и смерть.

– Ей были известны теории высокого уровня, предположения, о которых говорят между собой только мастера-открыватели, – подхватил Рай Орнис. – Она слышала разговоры о мирах, где все правила совершенно другие.

– О вратах в совершенный порядок?

– Да, в теории этот вопрос обсуждался. Попыток открыть такие врата никто никогда не предпринимал. Нам ничего не известно о каких-либо пределах, ограничивающих разнообразие вселенных. Енох предположила, что правильно настроенные врата могли бы обеспечить доступ практически в любой мир, какой только способен представить себе хороший открыватель.

Олми поморщился.

– Она думала, что порядок компенсирует конкуренцию и смерть? Хотела устроить смертельную схватку между порядком и беспорядком?

Раи Орнис издал невнятный звук, а Флинч кивнул.

– Существует причина, по которой ничего подобного в файлах нет. Ни один открыватель говорить об этом не станет и даже не признается, что ему известен кто-либо причастный к принятию этого решения. Гильдия оказалась в весьма неловком положении. Удивительно, что ты знаешь, какие вопросы задавать. Но лучше бы тебе расспросить Рая Орниса…

Однако Олми не отстал от него.

– По твоим словам, вы с Енох занимали одинаковые посты. Лучше я расспрошу тебя.

Флинч жестом показал, что надо свернуть налево. Впереди зажглись огни, в конце небольшого зала была открытая дверь.

– Дейрдре Енох читала много, старых религиозных текстов. И ее последователи тоже. Полагаю, что они заблудились в собственных мечтах. Они верили, что тот, кто омоется в потоке чистого порядка, окунется в мир неограниченного творения, станет лучше. Защищеннее, крепче… Наверное, она им что-то в этом духе говорила.

– Фонтан юности? – Олми продолжал морщиться.

– Открыватели редко думают о временном бессмертии, – ответил Рай Орнис. – Открывая врата, мы на миг видим вечность. Сто врат – сто разных вечностей. Возвращение – лишь промежуток между вечностями. Те, кто слушал Енох, полагали, что станут лучше, искуснее. Сделаются менее испорчены конкурентной эволюцией. – Улыбка на его костлявом, как у скелета, лице смотрелась неприятно. – Освободятся от первородного греха.

Олми перестал морщиться и взглянул на отвернувшегося от Рая Орниса Флинча – между этими двоими, казалось, существовала какая-то неприязнь.

– Ясно. Я понял.

– Правда? – с сомнением спросил Флинч. Возможно, мастер-открыватель мог сказать и больше, но лучше было его не заставлять.

Прозвучал звонок, и они вошли в комнату для совещаний.

Там уже сидела Лисса Пласс – она единственная вышла из «Редута» живая и в своем уме. Она была гешелем-радикалом и десятки лет назад сама разработала для себя внешность, похожую на свою настоящую. Пласс выглядела широкой в кости; классически красивые черты лица не скрывали внутренней силы, однако она позволила себе становиться старше и не стерла следов времени, проведенного в экспедиции, и полученной травмы. Олми заметил, что у нее с собой была древняя – еще бумажная – книжка, Библия.

Флинч, представил их друг другу. Пласс выглядела гордой и уязвленной.

– Начнем с того, что нам известно, – сказал Флинч и включил видеозапись, сделанную вихрелетом, на котором спаслась Пласс.

Над столом возникло изображение: огромная труба Пути, о которую бились, рассыпаясь сверкающими брызгами, силовые поля, смерчи космического мусора; брешь, пересекавшая Путь посередине, была похожа на раскаленный добела, слепящий кусок проволоки.

Пласс не смотрела на изображение. Олми внимательно следил за ней. На мгновение ему показалось, будто вокруг женщины закружилась полупрозрачная тень. Никто больше не увидел или не подал виду, что заметил что-то такое, но Пласс сжала губы и стала пристально глядеть на Олми.

– Я рад, что вы оба согласились сюда прийти, – сказал Рай Орнис, когда запись закончилась.

Пласс взглянула на него и снова перевела взгляд на Олми, внимательно изучая его лицо.

– Я не могу здесь оставаться. Поэтому и возвращаюсь. На «Пушинке» я чужая.

– Сер Пласс посещают привидения, – сказал Флинч. – Сер Олми знает про некоторых из ваших гостей.

– Мой муж, – ответила, сглотнув, Пласс. – Пока что – только мой муж. Больше никого.

– Он там, в «Редуте»? – спросил Олми.

– Не много вам сообщили полезного, да? – сказала она едко. – Будто хотят, чтобы у нас ничего не получилось.

– Он погиб?

– В «Редуте» его нет, не знаю, назвали ли бы вы это смертью. Можно мне рассказать, что это значит и что мы на самом деле сотворили?

Рай Орнис развел руками.

– Пожалуйста.

– Мне по наследству достались записи, относящиеся ко временам еще до запуска «Пушинки». Мои предки имели доступ в духовный мир. Все они видели призраков. Старых призраков, не тех, что теперь используются вместо слуг. Кое-кто писал об этом в своих дневниках. – Она коснулась нижней губы. – Полагаю, одним из этих призраков был мой муж. Я поняла. В моей мировой линии еще до моего рождения все видели одного и того же призрака – моего мужа. А теперь и я его вижу.

– Трудно представить себе призрака такого рода, – промолвил Олми.

Пласс подняла взгляд к потолку и положила руку на Библию.

– К чему бы мы ни подключились – будь то мир чистого порядка или еще что-нибудь, – оно просачивается в Путь и в «Пушинку». Словно гусеница, лезет вверх по нашим жизням, хватает события и… ползет обратно, может быть, даже вперед во времени. Нас заставляют молчать. Я молчу… но муж, когда возвращается, рассказывает мне кое-что. А другие, слышат ли они… сообщения? Послания из «Редута»?

Рай Орнис покачал головой, но Олми показалось, что он имеет в виду не просто отрицание.

– Что случилось, когда врата превратились в брешь?

– Мой муж, – Пласс побледнела, – был возле врат, вместе с мастером-открывателем Томом Исой Данной.

– Один из лучших, – вставил Рай Орнис.

– Врата в порядок были вторыми. Сначала открыли колодец в устойчивый мир, служивший нам сырьевой базой.

– Так всегда делают на дальних станциях, – пояснил Флинч.

– Когда открыли вторые врата, меня не было, – продолжала Пласс, глядя то на Флинча, то на Олми. Ни тот, ни другой ей, похоже, не нравился. – Я находилась на вспомогательной станции, примерно в километре от врат и в двух – от «Редута». Там уже была атмосферная оболочка и немного почвы. Мы с мужем высадили быстрорастущий сад. Когда сообщили об открывании вторых врат, муж был с Исой Данной. Сер Енох приехала на тракторе и сказала, что все хорошо. Мы – небольшая группа ученых – устроили праздник, открыли несколько бутылок шампанского. Через два часа пришло сообщение о каких-то неполадках. Мы вышли из домиков – как раз опускался разведчик с главного вихрелета. Енох опять отправилась к вторым вратам, к Исе Данне, и мой муж тоже должен был быть там.

– Что вы видели?

– Сначала ничего. Мы сидели в домиках и следили за происходящим по мониторам. Иса Данна с помощниками работали, разговаривали, смеялись. Иса Данна был так спокоен, он просто светился гениальностью. Вторые врата выглядели нормально – колодец, купол… Но прошло несколько часов, и люди вокруг врат стали похожи на пьяных. Все сразу. Из врат появилось что-то, что их опьянило. Они говорили о какой-то тени.

Пласс посмотрела на Олми, и он понял, что раньше, до всего этого, она была очень красива. Впрочем, ее красота проглядывала и сейчас.

– Мы увидели, что врата затягивает какая-то дымка. Помощники открывателей, ученики Исы Данны, находившиеся в домиках, сказали, что врата вышли из-под контроля. Они это почувствовали через свои ключи, подчиненные ключу мастера.

Ключами назывались аппараты для создания порталов в другие времена, другие вселенные, «за пределы» Пути. Выглядели они обычно как небольшие шары на рукояти.

– Сколько там было открывателей? – спросил Олми.

– Два мастера, семь подмастерьев.

Олми повернулся к Раю Орнису. Тот поднял руку, призывая к терпению.

– Со стороны врат пришел небольшой грузовик. Его мотало из стороны в сторону, а люди в нем кричали и хохотали. Потом все, кто собрался вокруг грузовика – в домиках почти никого не осталось, – тоже стали кричать. Яра, помощница, схватила меня – я была к ней ближе всех – и сказала, что надо залезать в разведчик и возвращаться на вихрелет. Она сказала, что никогда не испытывала такого чувства. По ее словам, они ошиблись и открыли врата в хаос. Я о таком никогда раньше не слышала, но она, похоже, считала, что если мы немедленно не покинем станцию, то погибнем. Нас было четверо: двое мужчин, Яра и я. Больше до разведчика никто не добрался. Вокруг все было скрыто тенями. Все были как пьяные, смеялись, орали… – Пласс замолчала и несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. – Мы поднялись и направились к вихрелету. Остальное есть в записях. Последнее, что я видела, – «Редут», окруженный каким-то вихрем, похожим на чернила, расплывающиеся в воде.

Флинч было заговорил, но Пласс прервала его:

– Двое других на вихрелете, мужчины, оба попали под поражение. Они вышли из дымки, окружавшей грузовик, и Яра помогла им забраться в разведчик. Яра… ее никто, кроме меня, не помнит.

Флинч несколько мгновений подождал и сказал:

– Когда разведчик долетел до вихрелета, на борту были только двое – вы и еще один человек, неопознанный. Второго мужчины там не было, а помощника открывателя врат по имени Яра никогда не существовало.

– Они были, были.

– Не важно, – нетерпеливо сказал Рай Орнис. – Иса Данна слишком хороший мастер, чтобы открыть врата в хаос. Он знал указывающие на это признаки и ни в коем случае не завершил бы открывание. Но при сцеплении или подчинении качества могут перейти в свою противоположность, если открыватель потеряет контроль над процессом.

– Врата в порядок – а подчиненные ключи ведут себя так, будто дело пахнет хаосом? – спросил Олми, пытаясь уловить все детали.

Рай Орнис не хотел вдаваться в дальнейшие подробности.

– В нашей мировой линии их больше нет. Сер Пласс помнит, что с Енох и Исой Данной было сто двадцать человек, из них два мастера-открывателя и семь помощников. На «Пушинке» имеются досье лишь на восемьдесят человек, в том числе – на одного мастера и двоих помощников.

– Я осталась жива. Вы меня помните, – с отчаянием в голосе сказала Пласс.

– Вы есть в наших записях. Вы живы, – подтвердил Рай Орнис. – Но почему – мы не знаем.

– А что с другим выжившим? – спросил Олми.

– Нам неизвестно, кто это был.

– Покажите ему другого, покажите Номер 2. Пусть видит, что бывает, если остаешься жив, но не возвращаешься, – сказала Пласс.

– Переходим к следующему пункту нашей программы, – сказал Рай Орнис. – Если, конечно, ты готов, сер Олми.

– Может, я никогда не буду готов, сер Рай Орнис, – ответил Олми.

4

Вихрелет, лежавший в доке, словно в люльке, выглядел совсем новеньким и очень быстрым. Олми прошел вдоль борта, с трудом сдерживая желание пробежаться пальцами по блестящей обшивке.

Он все еще думал о встрече с Номером 2.

Люк шахты между шестым и седьмым отсеками, где находился док, был затянут светящимся темно-лиловым туманом. Это было купольное поле, что принимало южные разгибатели Осевого Города, предназначенные для поддержки оставшихся районов во время эвакуации и ремонтных работ. Олми повернулся к оси и стал смотреть, как рабочие и роботы подключают силовые решетки и устанавливают тяжелые стальные буферы.

Отвлек его заведующий доком, небольшого роста человечек с мальчишеским лицом. На его лысой голове красовался вытатуированный зеленым и коричневым цветами сложный кельтский узор. Заведующий протянул Олми бумажный сертификат.

– Через час будем откачивать воздух. Надеюсь, к тому времени все подойдут. Хочу проверить и опечатать вихрелет.

Олми приложил к сертификату свою печатку. С этого момента командование от группы обеспечения шахты и Гильдии конструкторов передавалось Управлению по обороне Пути.

– Двое уже тут, – заметил заведующий. – Девушки-близнецы. У них с собой ключи, маленькие, никогда таких не видал.

– Похоже, все в сборе, – сказал Олми.

– Провожающих не будет?

– Некогда им. – Олми улыбнулся.

– Понятное дело.

Открывателей врат обычно можно узнать по какому-то особому взгляду, по особой ауре. Расп и Карн были еще почти дети – они родились (или, правильнее сказать, были изготовлены) пятнадцать лет назад и принадлежали к гешелям-радикалам; четверо их сородителей также были открывателями.

Расп и Карн подошли к вихрелету и представились. Близняшки смахивали на мальчиков: тонкие, с молочно-белой кожей, длинными пальцами и небольшими головками, поросшими мягкими серебристыми волосами. Их голоса, высокие и звонкие, звучали одинаково. У Карн были темные глаза, у Расп – зеленые, а в остальном они были совершенно идентичны. Олми не почувствовал вокруг них ореола авторитета, обычного для опытных открывателей.

Заведующий доком набрал код, и в днище вихрелета открылся вход – светящийся зеленый круг. Близнецы важно проследовали внутрь.

Пласс явилась еще через несколько минут, одетая в синий официальный костюм; похоже, что недавно она плакала. Женщина поздоровалась с Олми – ее голос звучал довольно резко – и спросила, словно увидела его впервые:

– Вы солдат?

– Я работал в Управлении по обороне Пути.

Осторожные серые глаза, бледное припухшее лицо, широкое и довольно приятное, темные короткие волосы… Сегодня Пласс была похожа на многочисленных матрон времен детских лет Олми – вежливых, но непоколебимых.

– Сер Флинч сказал, что вы – тот человек, что умер на Ламаркии. Я слышала об этом. Вы ведь по рождению надерит?

– По рождению.

– Такие вот у нас приключения, – фыркнула Пласс. – Все благодаря благоразумию сера Коженовского. – Она взглянула куда-то вдаль, а потом, склонив голову набок, пристально посмотрела на Олми. – Я не питаю по этому поводу никаких положительных эмоций. Вам сообщили, что я несколько не в себе и у меня бывают странные мысли?

– Мне сообщили, что ваши исследования оказали на вас значительное влияние. – Олми было несколько неудобно заново знакомиться с уже знакомой женщиной.

Из люка вихрелета выглянули Расп и Карн.

– Она не в себе, мы – слишком юны и неопытны, – сказала Расп. Карн засмеялась – ее смех был неожиданно звонок и приятен. – А вы, сер Олми, однажды уже умерли. Ну и команда!

– Полагаю, все знают, на что идут, – сказала Пласс.

– Не надо ничего полагать, – ответил Олми.

Они вошли в вихрелет. Заведующий доком глядел им вслед с неприятным интересом. Олми обернулся к нему.

– Принимаю командование кораблем. Благодарю за внимание и заботу.

– Это наш долг, – сказал заведующий. – Машину только вчера доставили. На ней еще никто не летал, просто девственница, сер Олми. У нее даже названия еще нет.

– Назовем ее «Забава»! – прозвенела изнутри Расп. Олми крепко пожал заведующему руку и влез в вихрелет.

С негромким «би-и-ип» люк закрылся.

Внутри царили тишина и прохлада. Корабль был оборудован системой управления инерцией, поэтому никаких специальных лежачих кресел, гамаков или силовых полей в нем не имелось – команде предстояло испытывать лишь легкое ощущение ускорения и торможения, создававшееся искусственно в психологических целях.

Пласс представилась Карн и Расп. Пиктора – устройства для демонстрации идентификационных символов – у нее с собой не было, они просто обменялись словами. Олми это понравилось.

– Сер Олми, – сказала Пласс, – снаружи нас никто не слышит?

– Никто.

– Хорошо. В таком случае мы можем быть откровенны. Наша экспедиция бесполезна. – Она повернулась к близнецам; те были похожи на знаки ударения над каким-то невидимым словом. – Вас выбрали по причине вашей неопытности.

– Незапятнанности, – ответила Расп. – Готовности принимать новое.

Карн кивнула и улыбнулась.

– А еще мы не боимся привидений.

На секунду показалось, что первую стычку Пласс проиграла. Однако она явно собиралась стать в экспедиции штатной Кассандрой.

– Разочарованы вы не будете.

– Мы видели Номера 2, – сказала Расп, а Карн опять кивнула. – Сер Рай Орнис настоял на том, чтобы мы его изучили.

Олми вспомнил свою встречу с Номером 2, тело которого ярко светилось в полумраке удобно обставленной комнаты. Существо не было уродливым, как он ожидал, но, конечно, и нормальным его назвать было нельзя. Его кожа пылала – на ней распадались блуждающие атомы металла. Оно стояло в темноте, похожее на звездную туманность в бескрайней бездне за стенами «Пушинки», только руки были темными, и когда существо пыталось говорить, они казались черными дугами на фоне сияющего тела.

Номер 2 жил в искаженном времени, не продвигаясь ни вперед, ни назад. Чтобы понять, что говорит существо, требовался специальный переводчик. А говорило оно о том, что случится в комнате, когда Олми уйдет. Оно сказало, что Пути скоро придет конец – «в мгновение птичьего ока». Переводчик передал эти слова достаточно внятно, хотя многое другое воспроизвести не смог – похоже было, что существо изобретает или узнает какой-то неизвестный, совершенно не человеческого происхождения язык.

– Хорошо, – промолвила Пласс, – если мы просто кончим так же, как он.

– Очень интересно, – отозвалась Расп.

– Мы жаждем чего-нибудь нового, как сумасшедшие, – с улыбкой добавила Карн.

– Чудовища не рождаются. – Пласс скорчила гримасу и сжала в руках Библию. – Их изготавливают.

– Благодарю вас, – ответила Карн и выдавила улыбку, сопровождавшуюся стеклянным взглядом. Расп, видимо, яростно обдумывала более остроумный ответный выпад.

Довольно, решил Олми.

– Если мы собираемся погибнуть или еще чего похуже, надо по меньшей мере вести себя культурно, – заявил он.

Все три женщины удивленно уставились на него, причем каждая по-разному. Уже неплохо, подумал Олми.

– Давайте просмотрим список имеющегося на борту груза, перечитаем приказы – в общем, поучимся работать вместе.

– Человек, который однажды уже умер и хочет еще раз… – начала Карн, все еще сверкая глазами от возмущения, но Расп прервала ее:

– Заткнись. Делай, как он говорит. Пора работать. Карн пожала плечами. Ее гнев развеялся без следа.

Когда вихрелет набрал скорость, передний смотровой порт стал похож на кривую линзу. Блуждающие атомы и ионы сгущались перед носом корабля в раскаленное добела облако. Из скошенной вершины облака расходились, змеясь, разноцветные лучи. Поток – небольшое искажение геометрии пространства – был похож на белый горячий поршень.

Наличие внутри Пути большого количества блуждающих газовых атомов представляло проблему. К этому привело большое количество открытий врат в первые эксплуатировавшиеся сырьевые миры.

Перед Олми появились ряды голубых и зеленых значков: состояние вихрелета было в норме. Корабль двигался со скоростью в три процента от скорости света внутри Пути, чуть меньшей, чем с – скорость света во внешней вселенной. Ускорение по сравнению с достигнутым в точке 4x5 снизилось и теперь несколько превышало шесть «же». Конечно, внутри вихрелета оно не ощущалось.

Согласно выведенной на дисплей карте, корабль находился в точке 1x7, в десяти миллионах километров от люка седьмого отсека. До «Редута» оставалось еще три миллиона километров.

Олми чувствовал себя оторванным от всех остальных, как во сне – с ним всегда так бывало в вихрелете. Кабину разделили на три личных отсека, кают-компанию и кабину пилота, где он и проводил большую часть времени. Остальные сидели по своим отсекам и друг с другом разговаривали редко.

Первый знак необычности этого путешествия проявился на второй день, когда прошли уже полпути. Олми штудировал то немногое, что было известно о «Редуте» – читал полный и совершенно секретный файл. Он углубился в биографию Дейрдре Енох, как вдруг сзади его окликнули.

Он обернулся и увидел в трех метрах от себя молодую женщину, парившую в воздухе горизонтально головой к нему и медленно поворачивавшуюся вокруг своей оси.

– Я почувствовала – ты зовешь нас. Я почувствовала – ты изучаешь нас. Что ты хочешь знать?

Олми проверил, не запись ли это – нет, видеопроецирование не производилось. Сквозь изображение было видно, как из своих кают вылетают Пласс и близнецы. Сестрам было просто интересно, Пласс же была потрясена и расстроена.

– Я ее не узнаю, – проговорила она.

Олми понял, что это не чья-то дурацкая шутка.

– Я рад, что вы решили нас посетить, – сказал он. – Какова обстановка в «Редуте»?

– Все без изменений, как всегда, без изменений, – ответила женщина. Ее лицо было трудно рассмотреть: оно все время слегка менялось, по изображению шла рябь.

– Вы здоровы? – спросил Олми. Расп и Карн потихоньку приближались к женщине, но она их словно не замечала.

– Я – ничто, – ответило изображение. – Задай другой вопрос. Хочется узнать, смогу ли я выдавать разумные ответы.

– Она настоящая? – спросила Расп. Лица обеих сестер побледнели и застыли в увлеченном напряжении.

– Не знаю, – ответил Олми. – Вряд ли.

– Значит, она воспользовалась своим положением в линии времени «Редута», чтобы вернуться к нам… По меньшей мере кто-то из нас доберется до места назначения.

Карн удовлетворенно улыбнулась и сверкнула глазами. Олми эти сверхинтеллектуальные девушки нравились все меньше и меньше.

Пласс выступила вперед, сжав кулаки, будто собиралась ударить незнакомку.

– Я вас не узнаю. Кто вы?

– Я ясно вижу лишь одного из вас. – Женщина указала на Олми. – Остальные – словно стаи насекомых.

– Ярты взяли «Редут»? – спросила Расп. Изображение не ответило, и Олми повторил вопрос.

– Они в «Редуте» одни. Этого достаточно. Я могу описать ситуацию, какая сложится, когда вы достигнете станции. В Пути есть обширный паз – долина, – внутри которого «Редут» формирует серии мощно структурированных вероятностей. Сам «Редут» разросся во времени до огромных размеров, все возможности реализованы. Моя бывшая личность прожила жизней больше, нежели можно выразить каким-либо количественным числительным. И до сих пор живет. Она меняет нас, как вы меняете кожи.

– Расскажи нам о вратах, – попросила Карн, подходя ближе. – Что случилось? В каком они состоянии?

Олми опять повторил вопрос. Женщина смотрела на него так пристально, что становилось не по себе.

– Они стали теми, кто их открыл. На западной границе врат находится огромная голова Исы Данны, она наблюдает за территорией. Что она там делает и что это значит, нам неизвестно.

Пласс всхлипнула и закрыла губы ладонью.

– Некоторые пытались бежать. Голова превратила их в живые горы, усеянные пальцами, или в леса, затянутые туманом и липким синим мраком. А иные носятся по воздуху, как дым, и всякий, кто с ними встретится, изменяется. Мы научились. Вот уже тысячи лет мы не выходим наружу…

Расп и Карн окружили гостью с боков, внимательно, как кошки, изучая ее.

– Как же в таком случае вам удалось покинуть «Редут» и вернуться к нам? – спросил Олми.

Женщина нахмурилась и подняла руки.

– Оно не говорит: Оно не знает. Я так одинока. Пласс, Расп, Карн и Олми смотрели друг на друга – между

ними был только воздух.

Олми вдруг провалился в недалекое прошлое, в тот момент, когда в последний раз видел, как исчезает призрак – копия Нейри Таур Ринн.

Пласс вздрогнула и выдохнула:

– Так всегда бывает. Муж говорит, что он одинок. Он хочет найти место, где не будет одинок. Но такого места нет.

Карн повернулась к Расп.

– Ложное видение, обман зрения?

– Там, куда мы направляемся, обманов нет, – сказала Пласс и стала тереть ладони друг о друга, чтобы расслабить мышцы.

Карн отвернулась так, чтобы она не видела, и скорчила рожу.

– Что стало с открытыми возле «Редута» вратами, никто не знает, – сказала Расп, подняв голову от записей. – Нет даже догадок.

Карн вздохнула – Олми не понял, с сочувствием или со стыдом.

– А у вас есть догадки? – спросил он.

Пласс обогнула бледно-лиловую переборку и влетела в кают-компанию. Никаких радостных надежд она, похоже, не испытывала.

– Врата всегда находятся в донной части Пути, – тусклым голосом, словно повторяя лекцию для начинающих, сказала Расп. – Таковы ограничивающие условия локального континуума Пути. В каждой из кольцевых позиций возможно существование четырех врат. Когда открыты все четыре, предполагается, что они непременно должны закрепляться на стенах Пути. Однако на практике небольшие врата, как известно, приподняты над донной частью. Их закрытие происходит немедленно.

– Какое отношение это имеет к моему вопросу? – спросил Олми.

– А?.. Нет-нет, никакого, – отмахнулась Расп.

– Может, и имеет. – На этот раз Карн сыграла роль «размышляющей половины». – Может, все это тесно связано.

– Ну хорошо, – ответила Расп. – Я имела в виду вот что: если врата Исы Данны каким-либо образом подняты и не закреплены на дне или стенах Пути, ограничивающие условия представляются иными. Незакрепленные врата способны оказывать на локальные мировые линии негативное влияние. Вход и выход могут осуществляться под любым углом. Во время закаливания нам дали понять, что мировые линии любого объекта, транспортируемого сквозь такие врата, в действительности отбрасываются на несколько лет назад. Волны вероятностей откатываются вспять.

– Много ли людей прошло через врата? – спросил Олми.

– Мой муж не проходил, – влетая в люк, ответила Пласс. – Только Иса Данна и его сопровождающие. Возможно, кого-нибудь еще затянуло против воли после того, как образовалась брешь.

– Но ту женщину вы не узнали.

– Не узнала.

– Возможно, она исчезла, когда врата превратились в брешь? – продолжил Олми. – Возможно, ее мировая линия в нашем мире стерта?

– Голова болит, – сказала Расп.

– Полагаю, вы правы. – Голос Карн был задумчив. – В этом есть некий страшноватый смысл. Ее существование приостановлено… В наших записях ее нет.

– Но линия сохранилась, – указала Расп. – Она отдается эхом назад во времени, в том числе и туда, где записи о ней исчезли.

– Нет, – покачала головой Пласс.

– Почему?

– Она упомянула об альтинге.

– Я этого не слышала.

– Я тоже, – сказал Олми.

Пласс обняла себя за локти, выставив вперед одно плечо.

– Мы слышали разные слова. А видела она только его. – Она указала на Олми.

– Оно и на вас смотрело, – сказала Расп, – один раз.

– «Альтинг – всеобщее собрание, законодательный орган у древних норманнов»[1][1]
  Игра слов. Английское слово «allthing» можно приблизительно перевести как «Охватывающий все сущее». – Примеч. пер.


[Закрыть], – прочитал Олми выведенное на дисплей определение слова.

– Она имела в виду другое, – ответила Пласс. – Мой муж говорил об Окончательном Разуме мира. Возможно, речь идет об одном и том же.

– Это было просто эхо, – сказала Расп. – Мы все слышали разные слова. Все взаимодействовали с ним по-разному, в зависимости от… чего-то. Скорее всего мы имели дело со случайной информацией из будущего, которое никогда не реализуется. Это просто привидение, которое бормочет бессмысленные фразы… возможно, такое, как ваш муж.

Пласс посмотрела на близнецов и ухватилась за край люка, упрямо покачав головой.

– Мы еще услышим об альтинге. Дейрдре Енох продолжает работу. Там что-то происходит. «Редут» по-прежнему существует.

– Это вам ваш муж сказал? – спросила Расп с язвительной усмешкой.

Олми бросил на нее хмурый взгляд, но она не обратила на него никакого внимания.

– Узнаем, когда увидим наших собственных призраков, – ответила Пласс, оттолкнулась ногой и полетела обратно в свою каюту.

Пласс сидела в кают-компании и спокойно читала Библию. Кухонный аппарат готовил ей обед. Близнецы всегда питались по собственному графику, но Олми старался есть одновременно с Пласс: ему нравилось говорить с ней, а в присутствии близнецов он чувствовал себя не в своей тарелке.

Вокруг Пласс витал ореол истраченной силы, чего-то, описавшего высокую и благородную траекторию и теперь падающего вниз. Пласс, похоже, нравилось его общество, но она никогда об этом не говорила. Она спросила его о Ламаркии.

– Красивая была планета, – ответил Олми. – Красивее я не видел.

– Ее ведь больше нет?