Текст книги "Смерть как сон"

Автор книги: Грег Айлс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц)

– Не надо туда ехать ни на каких условиях, – возразил Кайсер. – Мы не сможем контролировать ситуацию на Кайманах. Забудьте об этом.

– Нам нужны эти картины, Джон…

– Если мы ее всю облепим «жучками» и посадим в наш самолет, – заговорил Боулс, – и туда же погрузим отряд по спасению заложников… Все может получиться. Чуть что, она сразу включает сирену, наши ребята вламываются в дом и выволакивают оттуда обоих – ее и де Бека!

– Чуть что, говорите? – ядовито переспросил его Кайсер. – Что вы под этим подразумеваете? А если де Бек сразу приставит к ее голове пистолет? Что будет делать ваш спасательный отряд, сидя в это время в аэропорту в трюме самолета?

– Какой отряд?! Вы что, все с ума тут посходили?! – воскликнул наконец и Ленц. – Какой, к чертовой матери, может быть спасательный отряд на территории иностранного государства?!

– А что? Мы можем договориться с англичанами! – не сдавался Боулс. – Кайманы – их колония!

– Боже, куда я попал?.. – прошептал Ленц, прикрыв ладонью лоб.

То ли он забыл, что именно Боулс тут начальник, то ли был уверен в поддержке Бакстера, то ли невежество хозяина кабинета настолько вывело его из себя – но он уже не мог сдерживаться.

– Дайте мне сказать, – обратилась я одновременно к Кайсеру и Ленцу. – Вы что же, господин Боулс, полагаете, что семидесятилетний старик рыскает по Новому Орлеану и похищает двадцати-тридцатилетних женщин? И не оставляет никаких следов? Так вот! Моя сестра совершала ежедневные трехмильные пробежки и работала с гантелями. Я очень извиняюсь, но, боюсь, в мире найдется не много людей в возрасте Марселя де Бека, которые ушли бы от Джейн на своих ногах после попытки напасть на нее.

– Кстати, семьдесят лет не так уж и много, – вдруг задумчиво произнес Ленц. – Я знаю пару-тройку таких старичков, которые еще очень даже ничего для своего возраста.

– И потом, не забывайте об электрошокере, след которого мы нашли у женщины, похищенной с автостоянки, – заметил Кайсер. – Впрочем, если де Бек действительно имеет отношение к похищениям, логичнее всего предположить, что он участвует в этом деньгами. Платит сначала похитителю, а потом художнику. И того и другого найти не так сложно. На роль похитителя, скажем, вполне сгодится преступник, который находится в розыске и нуждается в средствах. Или даже кто-то из личной охраны де Бека. Откуда мы знаем, где он их себе набирает? Какой-нибудь отставной боевик из израильского МОССАДа или французского Иностранного легиона.

– Изящная версия, – изрек Ленц. – Вполне имеет право на существование.

– Кто его знает, может, де Бек сам потом кропает эти картины, – проворчал Боулс.

– Он коллекционер, а не художник, – снисходительно глянув на него, возразил Ленц. – Но дело не в этом. Если де Бек оплачивает преступления, почему у него всего пять полотен? Что могло помешать ему обзавестись остальными?

– А если он их перепродает? – предположил Бакстер.

– Человек, который запросто может срубить пятьдесят миллионов, не станет распродавать свою коллекцию, – сказал Боулс.

– Причин тому множество. Тщеславие, например, – заметил Кайсер. – Может, он хочет поразить мир искусства, вызвать в нем фурор, ажиотаж, да что угодно. Мы еще не видели этого де Бека, а уже пытаемся разобраться в его фантазиях.

Я сидела и не понимала, кто с кем спорит. При всей своей взаимной неприязни Кайсер и Ленц относились друг к другу с уважением. Бакстер высоко ставил их обоих, потому и подключил к расследованию. А Боулс… Он, похоже, так и не уразумел до конца, с чем на сей раз имеет дело.

И тут я кое-что вспомнила.

– Вингейт говорил, что де Бек купил пять первых картин из серии «Спящие женщины», – сказала я, глядя на Бакстера. – Так как же вы могли отыскать на них следы талька, если де Бек их вам не отдал?

– Картины продавались не в том порядке, в каком создавались, – не задумываясь ответил он. – Мы подвергли анализу первую из написанных, самую абстрактную. А на рынок сначала попали более поздние полотна, которые художник писал уже в реалистической манере.

– В такой же манере работали «пророки», – обронил Ленц.

– Да, Вингейт и про них упоминал. Целую лекцию мне прочитал об искусстве.

– Еще бы! Чтобы зарабатывать столько, сколько он, надо знать и любить свое дело.

– А вы сказали де Беку, что я сотрудничаю с вами? – поинтересовалась я.

– Похоже, он и так это знает.

– Откуда? – спросил Кайсер.

– Понятия не имею.

Кайсер всем телом повернулся к Боулсу.

– Вы уверены, что в этом здании нет болтунов?

Тот фыркнул.

– Если они где-то и есть, то не в этом здании.

Несмотря на всю безапелляционность сделанного заявления, Кайсер и Ленц в него, похоже, не очень поверили.

– Итак, давайте заканчивать. Какое решение мы принимаем? – буркнул Боулс, вспомнив, видимо, о том, что он тут начальник.

– Я еду на Кайманы, – развела я руками. – Так или иначе, а ехать придется.

Ленц ободряюще кивнул мне, а на Кайсера я и смотреть боялась. Но он сам напомнил о себе:

– Если вы думаете, мисс Гласс, что это будет похоже на пресс-тур по экзотическим местам, то, боюсь, ошибаетесь.

Краска мгновенно прилила к моему лицу.

– Мне льстит ваша забота обо мне, агент Кайсер. Если бы она еще как-то помогала нам в расследовании похищений!

– Она права, – заметил Ленц.

– Так, послушайте, что я вам всем скажу, – подал голос с экрана Бакстер. – Мисс Гласс хочет ехать. Пусть едет. Давайте примем это как данность. Чем мы можем ей помочь?

– Ей потребуется охрана. И прямо с этой минуты, – тут же сказал Кайсер. – Мы не знаем, чего можно ждать от преступника. Мы даже не знаем основного мотива преступлений. Может быть, у де Бека есть свои люди в Новом Орлеане. И он пудрит нам мозги, приглашая ее на Кайманы, а сам уже отдал приказ об уничтожении.

– Допустим, – кивнул Бакстер. – Патрик, дружище, отряди кого-нибудь из своих агентов в помощь мисс Гласс, хорошо?

Боулс всем своим видом выразил согласие.

– Мисс Гласс, – официально обратился ко мне Бакстер. – Я очень благодарен вам за желание помочь в расследовании и готовность пойти на риск. Если бы Кайсер знал вас так же хорошо, как я, он давно бы понял, что спорить с вами бесполезно.

– Джон, отведи ее к моим ребятам и сам подбери телохранителя, – поручил Кайсеру Боулс. – На свой вкус.

Кайсер молча поднялся и вышел из комнаты, ни с кем не попрощавшись и даже не взглянув на меня. Я тоже поднялась, кивнула всем с достоинством, которое воспитывается годами работы в той сфере, где начальники всегда мужчины, и последовала за Кайсером.

Как я и думала, он поджидал за дверью и тут же набросился на меня:

– Ваши военные командировки притупили в вас способность трезво оценивать степень риска. В сравнении с городскими снайперами, растяжками в джунглях и перестрелками в чистом поле поездка на Кайманы вам кажется чем-то вроде отдыха. Это ошибка! В зоне вооруженного конфликта журналисту угрожает только невезение. Вы можете в любой момент поймать шальную пулю или наступить на мину, но по крайней мере ни у кого нет конкретного желания лишить вас жизни. А де Бек, если он связан с похищениями, возможно, только об этом и мечтает! Вы понимаете это или нет? Кто знает, как он вас примет? А если с ходу приставит нож к горлу и рассмеется в лицо?

– Вы закончили?

– Я закончу только когда вы передумаете лететь на Кайманы. Мы, уверен, сможем найти другой способ добраться до тех картин. Нет ни острой необходимости, ни даже большого практического смысла лезть в эту мышеловку.

– У вас есть сестра, агент Кайсер?

– Нет.

– А брат?

– Есть.

– Тогда о чем мы спорим?!

Он тяжело вздохнул и опустил голову. Я хотела было пройти мимо него, но он схватил меня за плечо.

– Вы не забыли, что вам теперь полагается телохранитель?

– Я о нем не просила, а впрочем, как хотите. Только пусть это будет человек, а не робот. – Я положила ладонь на его согнутую руку. – Не считайте меня, пожалуйста, дурой. Я все понимаю. Но и вы меня поймите.

– Чем планируете сейчас заняться?

– Пойду покупать подарки для племяшек. Потом побуду с ними и с Марком. Возможно, переночую там.

– Это на проспекте Садов? Где пропала ваша сестра?

– Да, но остальные женщины пропали в других местах. Нынче в Новом Орлеане негде дышать спокойно. Разве только здесь, в окрестностях академии. Кстати, где вы живете?

– На том берегу. Как и другие сотрудники ФБР.

Кайсер пошел вперед, показывая мне дорогу.

– Что-то я не слыхала, чтобы здесь кого-то похищали или убивали.

– Мы обычными убийствами не занимаемся.

– А необычными?

– А необычными занимаемся.

– Может, вы сами решили стать моим телохранителем?

Он усмехнулся:

– У меня слишком много другой, менее приятной работы. Я найду вам надежного человека. И даже догадываюсь, кто это будет.

– Он крепкий и суровый?

– С чего вы взяли, что это вообще будет он?

– Ага, значит, крепкая и суровая.

– Ее хобби – стрельба из спортивного пистолета. Она днюет и ночует в тире.

– Настоящая коммандос?

– Да, входит в отряд быстрого реагирования.

– Мужчина в юбке! Надеюсь, она не будет ко мне приставать?

Кайсер скосил на меня глаза и фыркнул.

– Будь вы сотрудником ФБР, вам поставили бы на вид за такие слова.

– Слава Богу, я не сотрудник ФБР.

– Почему вы считаете, что, если женщина служит в силовом ведомстве, она обязательно должна быть лесбиянкой?

– Потому что я таких уже повидала на своем веку.

– Вы двадцать лет отработали в зонах вооруженных конфликтов, что приравнивается к военной карьере. Вы сами-то, часом, не лесбиянка, мисс Гласс?

– Нет, агент Кайсер, я не лесбиянка.

Теперь настала его очередь смотреть на мою левую руку. Кольца он там, понятное дело, не нашел. И поднял на меня глаза. Я улыбнулась:

– Успокойтесь, Кайсер, я из сексуального большинства. Так где мой телохранитель?

Он миновал лифты и направился к лестнице.

– Это вместо утренней зарядки? – спросила я, еле поспевая за ним.

– У нас очень медленные лифты. Их только за смертью посылать.

Мы спустились на один лестничный пролет и оказались в огромном зале, разделенном плексигласовыми перегородками, словно пчелиные соты. Тишина и покой, царившие этажом выше, казались невозможными в этом человеческом муравейнике. В зале не смолкал гул голосов, здесь обреталась куча народу, все сновали туда-сюда с крайне озабоченными лицами, словно защитники крепости во время вражеской осады. Кондиционеры работали на полную мощность, но это не помогало. Я только сейчас поняла, каково это – быть сотрудником ФБР в городе, где на протяжении последних полутора лет одна за другой бесследно исчезают женщины и где день ото дня нарастает паника. За стенами этого учреждения о Джейн давно не помнят. Город живет воспоминаниями о последней жертве и в страхе ждет сообщений о новой. А здесь о Джейн никто не забыл. Здесь помнят всех, в том числе и самую первую. Я понимаю, отчего такие хмурые лица у этих людей – они переживают, что за все эти месяцы ни на йоту не приблизились к разгадке тайны.

Мы с Кайсером медленно протискивались вперед, а я ловила на себе быстрые взгляды: это она… та, которая первой наткнулась на картины… та, которая фотограф… та, у которой похитили родную сестру… та, которая спаслась на пожаре…

В углу зала я увидела небольшой закуток, отделенный от общего пространства настоящими стенами и дверью. Кайсер пропустил меня вперед и вошел следом. В закутке за столом сидел человек в белой рубашке с короткими рукавами и говорил по телефону. Его кабинет был раз в пять меньше кабинета Боулса, но начальственные нотки в голосе угадывались столь же явственно. Закончив разговор, он поднял на нас глаза и вдруг весело подмигнул Кайсеру.

– Здорово, Джон! Выкладывай!

Я видела, что он заранее готов к любому разговору и к любой просьбе.

– Билл, познакомься, это Джордан Гласс. Мисс Гласс, это Билл Грэнджер, начальник отряда быстрого реагирования.

Грэнджер, не поднимаясь из-за стола, перегнулся мне навстречу и с чувством пожал руку. Я просто не успела уклониться от рукопожатия.

– Мне очень жаль, что в этом деле фигурирует и ваша сестра, мисс Гласс. Мы делаем все возможное, поверьте.

– Спасибо, я верю.

– Инспектор хочет приставить к мисс Гласс нашего человечка. На несколько часов, – сказал Кайсер. – Может, на сутки. Непосредственной угрозы не просматривается, но мы хотим быть за нее спокойны. Как насчет Венди Трэвис? Выделишь?

Грэнджер ожесточенно покусал нижнюю губу, затем решительно поднялся и вновь снял трубку телефона.

– Так и быть, но не надолго, – бросил он нам с Кайсером и тут же совсем другим голосом крикнул в трубку: – Зайди ко мне, есть дело! – Положив трубку, он вновь глянул на Кайсера. – Я слышал, у вас там только что была видеосвязь с Квонтико и вроде сам Бакстер вот-вот к нам пожалует. Что вы задумали, ребята?

– Четкого плана пока нет.

– Моим орлам найдется работка?

– Очень на это надеюсь, но не теперь.

В дверь постучали, и она тут же открылась. Я повернулась на звук и увидела на пороге молодую женщину. Чуть ниже меня, но заметно крепче. Привлекательные типично англосакские черты. В темно-синей юбке, кремовой блузке и пиджачке от Лиз Клейборн она смахивала на менеджера среднего звена крупной компании, если бы не пистолет, уголок которого выглядывал из-под полы расстегнутого пиджачка.

– Мисс Гласс, – сказал Грэнджер, – познакомьтесь, это специальный агент Венди Трэвис. Венди, это Джордан Гласс. Я хочу, чтобы вы провели этот день вместе. Будь умничкой, Венди.

Агент Трэвис вежливо улыбнулась мне и протянула руку. И это было почти мужское рукопожатие с ее стороны.

– Только захвачу сумочку, – сказала Венди.

Я думала, что она сразу же убежит, но она задержалась и глянула на Кайсера. Тот подмигнул ей:

– Спасибо, Венди, я всегда знал, что ты лучший кандидат.

Вся светясь от счастья, та наконец скрылась за дверью. Обернувшись к Грэнджеру, я увидела, что тот прячет в усах довольную ухмылку.

8

Я сидела на Сен-Шарль-авеню в припаркованном «мустанге» и никак не могла набраться духу выйти из машины. Я остановила ее в квартале от дома, чтобы дети, чего доброго, не увидели меня в окно. Венди стояла в нескольких метрах, прячась в тени раскидистого дуба.

Мы легко с ней сошлись, и я действительно чувствовала себя в полной безопасности, пока она была рядом. Уж на кого-кого, а на Венди вряд ли произвел бы впечатление мой рассказ о том, что Джейн совершала ежедневные трехмильные пробежки и работала с гантелями. Зато мне очень легко было представить агента Трэвис в тире, где коллеги-мужчины в очередной раз негодуют из-за того, что эта чертова девчонка опять их обставила на всех мишенях. Венди пришла в Академию ФБР в девяносто втором. Услышав об этом, я сразу поняла, что она из поколения Кларис Старлинг – вчерашних школьниц, в огромном количестве устремившихся на учебу в ФБР под впечатлением от вдохновенной игры Джоди Фостер в знаменитом триллере «Молчание ягнят».

Что ж, в этом нет ничего зазорного. Когда я сама посмотрела «Энни Холл» Вуди Аллена в тысяча девятьсот семьдесят седьмом, то потом еще целый месяц разгуливала по окрестностям в штанах-шароварах, с мужским шейным платком и в шляпе. По крайней мере, душевный порыв Венди обернулся для нее достойной работой в серьезном учреждении.

Я очень долго выбирала подарки для племянников, но Венди не торопила меня и даже давала советы. Генри уже восемь. Его назвали в честь деда – отца Марка. А Лин всего шесть, и ее назвали в честь бабушки – нашей с Джейн мамы. С тех пор, как одиннадцать месяцев назад я уехала из Нового Орлеана, мне лишь однажды удалось с ними повидаться. Конечно, я обещала им совсем другое, но сдержать слово было мучительно. Ничего удивительного: ведь мы с их пропавшей без вести матерью похожи, как две капли воды. Кроме того, как бы Марк ни пытался психологически подготовить их к моим визитам, я знала, что буду испытывать чувство вины, а дети – биться в истерике.

Последние пару минут Венди неотрывно смотрела на меня, посылая мысленные призывы выйти наконец из машины. Она знала, что я нервничаю. Час назад я уговорила ее отвезти меня в бар. Она не пила, а я не сумела отказать себе в двух джин-тониках. Так и сказала ей: «Для храбрости». За короткой беседой она поведала мне много интересного о местной штаб-квартире ФБР. Вспоминала, что поначалу Боулс все никак не мог приноровиться к местной преступности и политике – а вплоть до последнего времени жители Нового Орлеана не видели между ними большой разницы, – но потом осмелел. В настоящее время в суде разбирается дело бывшего губернатора. Удалось Боулсу приструнить и некоторых других прежних «шишек». А вот Джон Кайсер… О нем Венди не хотела ничего говорить, и каждый ответ на свой вопрос я вытягивала из нее буквально клещами. При этом она смотрела на меня так, что сомнений не оставалось: Венди пытается оценить, какого рода интерес я питаю к Кайсеру и не представляю ли для нее угрозу…

По словам Венди, Джон был главной звездой штаб-квартиры. Весь женский персонал бесстыдно флиртовал с ним, но тот игнорировал знаки внимания. За все время его пребывания в Новом Орлеане ни одного свидания, ни одного букета цветов, ни одного «мужского взгляда», брошенного украдкой. Такое поведение восхищало агента Трэвис. Как и биография кумира. Он служил шерифом в Айдахо, когда туда однажды наведался Дэниел Бакстер. В соседнем округе орудовал серийный убийца, и одно из преступлений было совершено на территории, подотчетной Кайсеру. В конце концов, они сообща поймали маньяка, и Кайсер очень быстро расколол того на допросах. Впечатленный этим Бакстер дал молодому шерифу рекомендацию для поступления в Академию ФБР, хотя и не питал особых надежд на то, что «деревенскому простачку» удастся выдержать серьезный конкурс. А Кайсеру удалось. По окончании учебы Джон работал в Спокане, Детройте и Балтиморе, а потом Бакстер выписал его к себе в Квонтико. Его коэффициент раскрываемости преступлений действительно был одним из лучших за всю историю «серийного подразделения». А потом случилось то происшествие…

Когда я сказала Венди, что уже знаю о случае в Монтане, она глянула на меня с подозрением. Каким это образом, спрашивается, я успела за один день то, на что она потратила несколько недель, а то и месяцев?

– От него ушла жена. Он и об этом вам рассказал?

– Нет.

Удовлетворенная ухмылка.

– А вот мне рассказывал. Она, видите ли, не выдержала его напряженного рабочего графика. Обычная история… В последнее время мы женимся и выходим замуж почти сплошь за своих. Вообще-то ему надо было вовремя осознать угрозу и предотвратить распад семьи, но он был так занят, что ни на что не обращал внимания. И она ушла. А он ее не задержал.

– А дети?

Она покачала головой.

– Он говорил, что служил во Вьетнаме. Вы что-нибудь знаете об этом?

– Нет, об этом он старается не вспоминать. Но Боулс рассказывал Грэнджеру, что он как-то видел послужной список Джона – у него полным-полно боевых наград. Одно время Боулс очень хотел видеть Кайсера в отряде быстрого реагирования, и Грэнджер даже пытался вести переговоры, но Джон уперся. Сказал, что аналитическая работа его привлекает больше. А вы как считаете?

– Я не удивляюсь этому его решению. Люди, побывавшие на войне, потом довольно скептически относятся к силовым методам разрешения конфликтов.

Венди закусила губу, и я испугалась – уж не обиделась ли?

– А вы ведь бывали на войне? – вдруг тоном любопытного ребенка спросила она. – И видели своими глазами реальный бой?

– Не только видела, но и снимала на пленку.

– А в вас когда-нибудь стреляли?

– И попадали.

Я поняла, что резко поднялась в ее глазах.

– Это больно?

– Не рекомендую пробовать. Однажды меня ранило шрапнелью прямо… в задницу. А шрапнель гораздо хуже пули. Вот меня тогда припекло так припекло!

Мы рассмеялись. Когда мы выходили из бара, я уже точно знала, что она по уши влюблена в Джона Кайсера и до смерти боится, что я могу стать соперницей.

Венди облегченно вздохнула, когда я наконец набралась мужества, вылезла из «мустанга» и быстро направилась к дому Марка. Собственно, это был не дом, а самый настоящий особняк. Джейн и Марку повезло. Точнее, Джейн повезло с Марком. В этой части Сен-Шарль-авеню одни железные решетки на парадных воротах могли стоить дороже, чем целые квартиры в других районах Нового Орлеана. Я быстро взбежала на крыльцо и, не давая себе времени на дальнейшие сомнения, стукнула пару раз в дубовую дверь массивным медным кольцом. Я думала, что мне откроет Аннабель, пожилая служанка семейства Лакур, которая перешла к Марку «по наследству», но на пороге показался сам Марк.

Говорят, что людям обычно везет с чем-то одним – либо с внешностью, либо с деньгами. Марку Лакуру повезло сразу со всем. У него были песочного цвета волосы, голубые глаза, абсолютно римский профиль и крепкое, тренированное тело спортсмена. Марк выглядел лет на десять моложе своего возраста, а стукнуло ему почти сорок два. Когда родились дети, он было потолстел на несколько килограммов, но переживания, вызванные похищением Джейн, все вернули на свои места. Весь последний год он занимался в тренажерном зале словно одержимый – лишь бы забыться. И теперь – в синих шерстяных брюках, рубашке от «Брукс бразерс» и кожаных туфлях – выглядел почти как модель.

Увидев меня, Марк тут же расплылся в улыбке. Он быстро притянул меня к себе, и я ответила на его объятие. От него пахло дорогим одеколоном.

– Джордан… – пробормотал он, когда я наконец отстранилась. – Как хорошо, что ты приехала.

Он пропустил меня в просторный холл, запер дверь и повел в гостиную, которая словно сошла с обложки журнала «Архитекчурал дайджест». В комнате поддерживался идеальный, музейный порядок. Ни оброненной игрушки, ни коробки от пиццы, ни пылинки. Я даже не сразу решилась опустить пакеты с подарками на пол. Джейн тоже была чистюлей, но все же не до такой степени. После ее исчезновения жизнь в доме потихоньку начала возвращаться в то русло, которым из поколения в поколение текла в семье Лакур. Мне вдруг стало жалко детей – каково им здесь расти и в их-то возрасте поддерживать неизменный стерильный статус-кво?

– Генри и Лин наверху? – спросила я, присев на краешек кресла-качалки, которое выглядело так, что не хватало только натянутой вокруг ленты с табличкой: «Экспонаты руками не трогать!»

– Они сейчас у моих родителей. – Марк опустился напротив меня на диван.

– Да?.. А когда вернутся?

– Отец купил городской дом в паре кварталов отсюда. Они приведут детей, как только я позвоню.

«Как только он позвонит?»

– Что-то случилось, Марк?

– Я хотел бы поговорить с тобой, прежде чем ты с ними увидишься.

– О чем?

– Хочу подготовить тебя. Ты должна знать одну вещь.

– Не тяни, Марк!

Он сделал продуманную паузу, даром что слывет успешным адвокатом.

– Дети знают, что Джейн умерла.

– Что?!

– Мне пришлось сказать им. У меня не было выбора.

Мы все-таки ужасные лицемеры. Целый год я старательно убеждала себя в том, что Джейн больше нет, множество раз оплакала ее и похоронила в своем сердце. Но теперь, услышав заявление Марка, которое лишь словесно подтверждало мои мысли, вдруг испытала приступ крайнего возмущения и детской обиды…

– Но ведь ты сам не знаешь, умерла ли она!

Марк покачал головой и вздохнул:

– Сколько еще времени тебе нужно, чтобы смириться с этим? Твоего отца нет уже почти тридцать лет, а ты все еще на что-то надеешься! Но, Джордан, войди в мое положение! Я воспитываю детей, а они не могут ждать так долго.

– Ты не то говоришь, Марк, не то…

– А что я должен говорить? Поначалу они думали, что Джейн выкрал «плохой человек», что она страдает у него и не может вернуться домой, потому что он ее не отпускает. Эта версия при всем ее удобстве не могла жить вечно! Дети впали в ступор, вся их жизнь превратилась в сплошное ожидание мамы. Они больше ничем не занимались, почти не ели, почти не спали. Дни напролет сидели на подоконнике и смотрели на улицу, срывались на каждый телефонный звонок. Это не могло так дальше продолжаться, Джордан. Поэтому в конце концов мне пришлось сказать им, что Бог забрал маму к себе на небеса и она там теперь вместе с ним, а не с «плохим человеком». И смотрит на нас сверху, и думает о нас.

– Неужели они не спрашивали, как именно она умерла?

– Спрашивали. Я сказал, что она заснула и не проснулась.

«Господи…»

– А они что?

– А они только спросили: ей было больно?

Я спрятала лицо в ладонях. Но Марк не унимался:

– У меня не было выбора, Джордан. Пойми, я отец и мне решать. Пожалуйста, не говори им ничего об этом расследовании, которое вы сейчас ведете. О картинах, об уликах. Ни слова! Ни слова о том, что может наполнить их безумной надеждой и новым ожиданием счастливого конца. Потому что его не будет. И ты знаешь это так же хорошо, как и я. Все те женщины мертвы. Все до единой.

Может, все дело в том, что у меня нет собственных детей. Может, я и понятия не имею, как надо воспитывать маленьких людей. Особенно тех, на долю которых выпали такие страдания.

– Я хочу, чтобы ты была с ними рядом, стала частью их жизни, – продолжал Марк. – Но пожалуйста, давай больше не будем возвращаться к этому вопросу. Джейн умерла. И точка. Мы даже заказали по ней панихиду.

– А почему я узнаю об этом только сейчас?

– Ты была в командировке, как, впрочем, и всегда. И мы не знали, как тебе сообщить.

– Мой агент всегда в курсе, где меня найти.

– Хорошо, тогда я скажу по-другому. Я не хотел, чтобы при этом присутствовала женщина, как две капли воды похожая на их мать, которую они в тот самый момент отпевали!

– Черт, Марк, что ты наделал?.. – произнесла я, качая головой. – Я не говорила тебе до сих пор, но… Одним словом, восемь месяцев назад у меня дома раздался телефонный звонок. Звонили из Таиланда. Связь была отвратительная, и я могла легко обознаться, но мне показалось, что это Джейн.

– Что?!

– Она взывала о помощи и говорила, что папу не убили, но помочь он почему-то не может. А потом к трубке подошел какой-то мужчина и сказал что-то по-французски. И добавил по-английски: «Это всего лишь сон». На этом связь оборвалась.

– И ты в самом деле решила, что это Джейн? Звонила из Таиланда?!

– Я не была уверена, как не уверена и сейчас. Но ведь я наткнулась на те картины не где-нибудь, а в Гонконге!

– Почему ты не рассказала мне об этом раньше?

– Не хотела расстраивать.

– Когда был звонок – днем или ночью?

– А что?

– А то, что я прекрасно помню – в то время ты была сама не своя и спала сутки напролет. И накачивала себя всякой дрянью.

Меня мгновенно охватило бешенство, но я взяла себя в руки.

– Ты прав, но я обратилась с заявлением в ФБР. Они проверили – мне действительно звонили из Таиланда. С вокзала. Ночью.

Марк еще несколько секунд напряженно смотрел на меня, потом медленно перевел взгляд на портрет своих родителей, висевший на стене.

– Я знаю, что ты по уши влезла в это расследование. Что ж, отговаривать не буду. Каждый из нас должен делать то, что велит ему совесть. Но я ничего не хочу знать об этом, понимаешь? Ничего! В этом доме о расследовании – ни звука! По крайней мере до тех пор, пока у них не появятся – если вообще появятся – неопровержимые доказательства, что Джейн или по крайней мере кто-то из этих женщин выжили. А до тех пор только молчание, полное молчание.

– Речь истинного адвоката.

Его лицо покрылось пятнами.

– Ты, наверное, думаешь, что мне легко без нее? Да я, если хочешь знать, пережил такое… – В этот момент зазвонил его сотовый. Он взял трубку. – Да, я. Хорошо, сейчас иду.

Он убрал телефон и поднялся с дивана.

– Удивительно, Марк, как ты вообще согласился допустить меня до племянников.

– Повторяю: я хочу, чтобы ты стала частью их жизни, даже прошу об этом. Ты – прекрасный пример для подражания. Особенно для Лин.

– Ты в самом деле так думаешь?

– Да. Забудем об этом нашем разговоре. Постарайся сосредоточиться на детях.

«Забудем обо всем… забудем о Джейн…»

– Я подожду здесь.

– Хорошо.

Марк вышел.

Как ни странно, но меня никто и никогда не посвящал в тонкости взаимоотношений Марка и Джейн. Сестра говорила, что у них все хорошо. И старалась всегда это демонстрировать. Они поженились совсем молодыми. Марк тянул с детьми до последнего, хотел сначала встать на ноги, сделать карьеру. Джейн это беспокоило, потому что она жаждала материнства с самого начала – причем, как я подозревала, не столько ради самих детей, сколько ради укрепления выгодного для нее брака. Но когда Генри и Лин родились, мне пришлось забыть о своих подозрениях. Джейн оказалась замечательной матерью и окружила малышей такой любовью и уютом, каких мы с ней никогда не знали.

Я услышала, как распахнулась входная дверь, и до меня долетели приглушенные расстоянием голоса. Громче всех говорила женщина:

– Не думаю, что это хорошая идея. Им и так через многое пришлось пройти…

Затем раздался голос Марка, который терпеливо и многословно настаивал на своем. А потом – о мой Бог! – я услышала, как по лестнице застучали маленькие каблучки и вслед им ступеньки заскрипели под тяжелыми шагами Марка. На лбу у меня выступила испарина. Честно говоря, я и предположить не могла, что буду волноваться так сильно. Звук шагов приблизился почти к самой двери и вдруг оборвался.

– Ну, идите, – прозвучал в коридоре голос Марка. – Все будет хорошо.

Ответом ему была тишина. Я сама боялась вздохнуть и не могла пошевелиться.

– А там для вас подарки! – тоненько пропел Марк.

В проеме показалось личико Лин. Маленькая копия меня и Джейн. Своими большими карими глазами она напоминала олененка, опасливо выглядывающего из-за дерева. Лин увидела меня, и у нее широко открылся рот. В следующее мгновение чуть повыше показалась белобрысая голова Генри. Он моргнул несколько раз своими голубыми глазами и исчез. Лин осталась. Я улыбнулась как можно сердечнее и раскрыла объятия. Лин оглянулась – видимо, на отца, – а затем переступила порог комнаты, сделала пару неуверенных мелких шажков и вдруг… бросилась ко мне.

– Мама, мама… – горячо зашептала она мне в ухо, прижимаясь всем телом и дрожа.

В ту минуту я едва не лишилась чувств. Невероятным усилием воли чуть отстранила ее, мягко заглянула в блестевшие от слез глазенки и проговорила:

– Я Джордан, зайчик мой, тетя Джордан…

– Она знает, – раздался в комнате голос Марка. Он стоял на пороге и держал за плечи не решавшегося подойти ко мне Генри.

– Она назвала меня мамой…

– Лин, ты знаешь, кто сейчас перед тобой?

Лин строго на меня посмотрела и шмыгнула носом.

– Тетя Джордан. Я видела ваши фотографии в альбомах.

– Но ты сказала «мама»…

– Вы очень похожи на мою маму. Мама сейчас на небе у Бога.

Я инстинктивно прикрыла рот ладонью, не зная, что делать и что говорить дальше. Меня выручил Марк, подтолкнувший вперед сына.