Текст книги "Волк"

Автор книги: Гордон Руперт Диксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

В то же мгновение они оказались в относительно маленькой комнатке. Но она до странности напоминала рабочий кабинет Галиана на корабле.

В этой комнате за плавающими досками, находились уже знакомые ему люди, а рядом с ними все тот же Старкиен-телохранитель. Неподалеку стояли Галиан и человек, разодетый примерно как южно-американские индейцы – в национальной одежде Альфы Центавра III.

– Вот и ты, Джим, и ты, Ро, – медленно поворачиваясь к ним, произнес Галиан. – Джим, я думал, тебе будет приятно повидаться с твоим региональным начальником – Уик Беном с Альфы Центавра III. Уик Бен, это Джим Кейл, за которого было предложено поручительство на Тронном Мире.

– Хорошо, – согласился Уик Бен, быстро поворачиваясь к Джиму и улыбаясь.

В противоположность шипящему акценту Высокородных, который к тому времени Джим стал воспринимать почти как должное, губернатор с Альфы Центавра III несколько шепелявил, произнося слова.

– Я хотел тебя видеть, Джим, и пожелать тебе счастья. Твой мир только что вошел в наше правление... и я очень, очень горд!

Уик Бен счастливо улыбнулся Джиму. По всей видимости, он не замечал, что из трех людей, имеющих отношение к этой беседе, ни один не снизошел до проявления подобающих случаю чувств: на лице Ро было недовольство, в желто-лимонных глазах Галиана читалась ирония, а сам Джим оставался замкнут и бесстрастен.

– Да... так вот, я просто хотел сказать тебе это. Не буду больше отнимать твоего драгоценного времени, – бойко выпалил Уик Бен.

Джим взглянул на него. Этот человек был как марионетка, которую дергали за ниточки веселья и гордости, смешанной с той невинностью, с которой он представлял себе Тронный Мир в целом. Джим не мог понять, зачем Галиан хотел, чтобы он встретил этого человека. Но он отметил про себя, что Галиан хотел этого.

– Еще раз спасибо, – сказал Джим. – Сейчас же, к сожалению мне действительно надо идти и упражняться со Старкиеном, который является моим заместителем.

Он посмотрел на Ро.

– Ро?

– Рад видеть тебя снова, – сказал Галиан, причем его интонации удивительно напоминали Словиэля.

Было ясно, что чего бы он ни ожидал от встречи Джима с Уик Беном, он получил все, что хотел. Но сейчас ни к чему было выяснять отношения. Джим повернулся к Ро и протянул руку. Она взяла ее. И тут же они оказались в его комнате.

– Зачем все это понадобилось ему? – спросил Джим.

Ро в недоумении покачала головой. – Не знаю, – с сожалением сказала она. – Но когда на Тронном Мире случается что-то, чего ты не понимаешь, это – опасно. Я постараюсь все выяснить, Джим. До свидания. – И она поспешно исчезла.

Оставшись один, Джим восстановил в уме всю сцену свидания с Уик Беном. Его пугала скорость происходящих событий и то, что он может просто не успеть уследить за опасностью. Он громко сказал в окружающую его пустоту.

– Адок!

Прошло не более трех секунд, и перед ним возникла фигура Старкиена.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Адок. – Тебе нужно...

– Ничего, – резко прервал его Джим. – Адок, скажи есть ли где-нибудь, там, где живут слуги, библиотека?

– Библиотека?.. О, ты, наверное, имеешь в виду учебный центр. Да, я могу переместить тебя туда, Джим. Правда, я сам там никогда не был, но знаю, где он находится.

Адок дотронулся до руки Джима, и они очутились в подземном парке, в котором уже когда-то были раньше. Адок заколебался, затем повернул налево и прошел по боковой улице.

– По-моему, это где-то здесь, – сказал он.

Джим последовал за ним, и они пошли по этой улице, пока не подошли к широким каменным ступеням, ведущим в открытый холл.

Сквозь этот холл, вверх и вниз по ступеням, сновали люди – почти все слуги, и очень мало Старкиенов. Джим стал наблюдать за слугами с величайшим вниманием и интересом. Внимательность его была скоро вознаграждена. Когда они с Адоком поднимались по ступеням, навстречу им шел черноглазый, желтокожий человек, похожий на Мелнеса. Спускаясь по ступенькам, он взглянул на одного из входящих слуг – человека с темными, свисающими назад волосами. Этот человек ленивым, казалось, жестом положил ладонь своей руки на талию, чуть выше пояса. В ответ, не останавливаясь, желтолицый человек дотронулся двумя пальцами левой руки до бицепса правой.

Без единого жеста, даже не глядя друг на друга, эти люди разошлись в разных направлениях.

– Ты видел? – спросил тихо Джим Адока, когда они вошли в холл. – Эти жесты... Что они могут значить?

Очень долгое время Адок не отвечал, так что Джим даже взглянул на него. Лицо Адока, насколько Джим успел разобраться в его мимике, было серьезным.

– Странно, – сказал Старкиен, словно говоря самому себе. – Это уже было раньше. – Он поднял взгляд на Джима. – Это их Немой Язык.

– В таком случае, что они сказали? – спросил Джим.

Адок покачал головой. – Я не знаю. Это – древний язык. Высокородные узнали о нем только во времена первого восстания слуг, тысячи лет назад. Слуги всегда пользовались им. Но нам, Старкиенам никогда ничего не говорили. Это потому, что мы всегда преданы Императору.

– Ясно, – сказал Джим.

И он глубоко задумался.

Они миновали холл и вошли в большую комнату, которая, казалось, была заполнена вращающимися световыми шарами, за движением которых было даже трудно уследить.

Адок остановился. Он указал на эти миниатюрные "солнца".

– Это – один из архивов, – сказал он. – Который – я не знаю, потому что все они сконструированы не для нас, а для учебных центров наверху, для молодых Высокородных. Но направо здесь есть комнаты, где ты сможешь получить нужную информацию.

Он провел Джима направо по коридору, и они вошли в одну из дверей.

Они вошли в маленькую комнатку – первую незанятую из всех, что они прошли, – в которой стоял стул и нечто среднее между партой и столом, с крышкой, наклоненной примерно под сорок пять градусов.

Джим уселся за этот стол, на поверхности которого, у самого края, находилось несколько черных ручек. Адок коснулся одной из них, и немедленно поверхность стола превратилась в белый экран, на котором на языке Империи было написано всего одно слово: "Готов".

– Говори прямо в экран, – сказал Адок.

– Мне надо просмотреть документы, – медленно сказал Джим в экран, по всем прошлым экспедициям Империи к Альфе Центавра.

Слово "Готов " исчезло с белого экрана, и на нем возникли строчки, медленно ползущие слева направо.

Джим сидел, читая. Информация была не совсем той, которая ему требовалась, потому что она давала общее представление об экспедициях в этот район, а ему хотелось найти именно ту, которая направлялась в район Земли – если когда-либо такая экспедиция имела место. Для этого надо было просмотреть множество материалов, и это отняло бы у него несколько дней, или, возможно, недель.

– Скажи, а можно как-нибудь ускорить чтение? – спросил он у Адока.

Адок потянулся ко второй рукоятке и повернул ее. Строчки стали двигаться по экрану быстрее. Адок убрал свою руку, но Джим тогда сам потянулся к ней и начал поворачивать ее, пока она не остановилась, по всей видимости, достигнув ограничения. Адок слегка вскрикнул, как бы в огромном удивлении.

– Что случилось? – спросил Джим, не отрывая глаз от бегущих строчек.

– Ты читаешь, – произнес Адок, – почти с той же скоростью, что и Высокородные.

Джим ничего ему не ответил. Он неотрывно смотрел на экран, почти не сознавая течения времени, но когда кончилась одна кипа документов и наступил небольшой перерыв перед поступлением второй, он с удивлением убедился, что его мускулы затекли от неподвижного сидения на одном месте.

Он выпрямился, на минуту отключил машину и огляделся вокруг. Внезапно он увидел Адока, все еще стоящего перед ним. По всей видимости, Старкиен тоже простоял все это время, даже не шелохнувшись.

– Ты ждал меня все это время? – спросил Джим. – Долго я читал?

– Некоторое время, – сказал Адок. Он не выражал эмоций и назвал Джиму единицу Имперского времени, равную четырем земным часам.

Джим покачал головой и встал на ноги. Затем он вспомнил еще кое о чем, и уселся за экран, снова включив его. Он затребовал все сведения по Немому Языку.

На экране появилась информация не об одном, а о пятидесяти двух Немых Языках. По-видимому, и зарегистрировано было пятьдесят два восстания слуг.

Джим отметил в уме, что ему следует проглядеть все эти сведения по всем восстаниям, когда он придет сюда в следующий раз. Очевидно, после каждого восстания Высокородные проводили расследование и узнавали текущий Немой Язык, но к следующему разу все повторялось вновь, и знаки полностью менялись.

И это был не столько язык, сколько комплекс разнообразных сигналов, например, поглаживание подбородка или скрещивание пальцев. Дело было не в том, чтобы увидеть этот сигнал, а в том чтобы понять его.

Джим выключил экран и поднялся на ноги.

Они с Адоком вышли из центра обучения и пошли по парку. Примерно с час они ходили по разным улицам, заходили в магазины и прочие общественные места, и все это время Джим наблюдал, не встретит ли он знаков Немого Языка.

Он видел их, но ни один не напоминал ему хотя бы версии одного из бывших пятидесяти двух языков. Тем не менее, он тщательно запоминал каждый сигнал и условия, при которых он делался. Через некоторое время он остановил Адока и вернулся к себе.

Он пробыл один не более пяти минут – появилась Ро в сопровождении Словиэля. Джим отметил про себя, что ему нужно будет спросить у Ро, как она узнала, что он вернулся к себе, и существует ли какая-нибудь сигнальная система, позволяющая вести такие наблюдения.

Но, поднимаясь приветствовать своих гостей, он отметил так же и то, что Ро была чем-то озабочена, а на лице Словиэля застыла хмурая усмешка.

– Что-нибудь случилось? – поинтересовался Джим. – Или я ошибаюсь?

– Нет, ты не ошибаешься, – ответил Словиэль. – Император утвердил меня твоим поручителем, и Галиан предложил мне по этому поводу устроить небольшой вечер, чтобы отпраздновать это событие. Я и не подозревал, что он твой друг. Как думаешь, почему он предложил сделать это?

– Если вы устроите этот вечер, – сказал Джим, – Император тоже будет присутствовать?

Словиэль нахмурился. Он был явно недоволен, хотя бы тем, что существо низшей расы задало вопрос, причину которого Высокородный не вполне понял.

– Почему ты об этом спрашиваешь?

– Потому что Мелнес очень умный человек, – ответил Джим.

Высокое и изящное тело Словиэля напряглось.

– Ну хорошо, Дикий Волк, – отрезал он. – Довольно! Мы уже достаточно наслушались этих игр в вопросы и ответы!

– Джим... – предупреждающе начала Ро.

– Мне очень жаль, – сказал Джим, твердо глядя в глаза Высокородного. – Объяснение касается не меня – оно касается Императора. Поэтому я не собираюсь ничего объяснять вам. И вы не заставите меня сделать это. Во-первых, вы просто не сможете это сделать. А во-вторых, это будет просто невежливо с вашей стороны, раз уж вы являетесь моим поручителем для усыновления.

Словиэль стоял, не двигаясь.

– Поверьте мне, – на этот раз настойчивее сказал Джим. – Если бы я был свободен дать вам ответ, я бы все сказал. Если к концу этого вечера, который вы устраиваете, вы не получите подтверждения от Императора или Вотана что у меня были веские причины не отвечать вам – тогда я отвечу на любой вопрос, который вы зададите мне. Договорились?

Еще некоторое время Словиэль находился в напряжении, глаза его ярко горели. Затем, внезапно, он как-то весь расслабился и на губах его возникла знакомая ленивая улыбка.

– Знаешь, здесь-то ты и поймал меня, Джим, – протянул он. – Я ведь действительно не могу устроить допрос с пристрастием человеку, поручителем которого я являюсь, так? Тем более, что скрыть это все равно не удастся. Если тебя когда-нибудь усыновят, из тебя выйдет отличный спорщик, Джим, и ты будешь отчаянно спорить на Пункты. Ну, хорошо, храни свой секрет – пока что.

– Джим, – сказала Ро. – Я беспокоюсь о тебе.

Непонятно почему, но эти слова прозвучали серьезно и важно. Джим проницательно взглянул на нее, и понял, в чем дело. Ро глядела на него с участием, но это было не то участие, с которым она относилась к прочим своим питомцам, и, лишь недавно, к нему самому. И тон ее тоже изменился.

Он был неожиданно и глубоко тронут. Ни один человек, будь то мужчина или женщина, никогда не беспокоились о нем в течении многих лет.

– Но хотя бы мне ты можешь сказать, почему Галиан предложил устроить вечер только из-за того, что Мелнес – очень умный человек? – спросила Ро. – Похоже, ты намекаешь, что между Галианом и Мелнесом существует какая-то связь. Этого попросту не может быть – между Высокородным и одним из низших рас.

– Как между нами, – сказал Джим, вспоминая неожиданную нотку в ее голосе.

Она покраснела – но для нее, как он узнал позже, краска значила намного меньше, чем для любой другой женщины.

– Я – совсем другое дело! – сказала она. – Но Галиан – один из самых высокопоставленных Высокородных. Не только по рождению, но и по положению.

– Но он всегда говорит, что любит использовать людей низших рас.

– Это верно... – Она задумалась, потом опять взглянула на него. – Но ты все еще не объяснил...

– Здесь почти нечего объяснять, – сказал Джим, – кроме того, как я уже сказал, это касается Императора, а не меня. Я сказал о том, что Мелнес – очень умный человек, потому что люди делают ошибки не только по глупости, но и от чрезмерного ума. Они могут пытаться что-то скрывать. В случае с Мелнесом, когда Адок впервые привел меня к нему, Мелнес сделал все возможное, чтобы показать мне, как он негодует по поводу того, что я нахожусь под его ответственностью.

– Но зачем ему негодовать...

– Причины этому, конечно, могли быть, – сказал Джим. – Например – и это самый легкий ответ – тот факт, что такой Дикий Волк, как я, обрел поручителя для усыновления, в то время, как такой человек, как он, не имеет шанса на усыновление, потому что он очень хороший слуга. Но, по тем же самым соображениям, Мелнес был бы достаточно умен, чтобы не показать мне своего негодования, в особенности если существовала возможность, что я буду одним из Высокородных и окажусь в положении, когда он окажется в моем полном подчинении.

– Тогда почему же он негодовал? – спросила Ро.

– Может быть, потому что он решил, что я – шпион, которого Высокородные послали обследовать мир слуг, – сказал Джим. – И он хотел показать мне, что он недоволен одним, чтобы я не заподозрил, что его неудовольствие кроется совсем в другом, и что он понял, что я шпион.

– Но зачем тебе шпионить за ним? – спросила Ро.

– Этого я пока и сам не знаю.

– Но ты думаешь, что тут замешаны Император и Галиан. Почему? спросила Ро и Джим улыбнулся.

– Ты хочешь знать слишком многое, и причем сразу, – сказал он. – Ты хочешь знать даже больше, чем знаю я. Теперь ты понимаешь, почему я не хотел отвечать на все эти вопросы, прока здесь был Словиэль?

Она медленно кивнула головой, затем опять сосредоточенно посмотрела на него.

– Джим, – неожиданно сказала она. – Чем ты занимался? Я имею в виду, кроме этих боев с быками, что ты делал там, на Земле, среди своего собственного народа?

– Я был антропологом, – сказал он. – Бою с быком я научился значительно позже.

Она недоуменно нахмурилась. Слова "антрополог", насколько он знал, не существовало в Имперском языке, поэтому он просто перевел на язык Империи два латинских корня – "человек" и "наука".

– Я изучал примитивное прошлое людей, – сказал Джим. – В частности, корни происхождения культуры – всех культур – на основе природы человечеств.

Он почти видел, как в ее мозгу идет напряженная работа в поисках нужных ей сведений.

– О, ты имеешь в виду антропологию? – Она назвала то слово на Имперском языке, которого он не знал. Затем ее лицо смягчилось, и она коснулась его руки. – Джим! Бедный Джим, не удивительно!

И опять – в который раз – он сдержался, чтобы не улыбнуться ей. За свою жизнь он думал о себе по-всякому. Но до сих пор он никогда не считал себя "бедным" – в любом смысле этого слова.

– Не удивительно? – повторил он.

– Я хочу сказать, неудивительно, что ты всегда такой холодный и держишься на расстоянии от Высокородных, – сказала она. – О, я не себя имею в виду. Я говорю о других. Но теперь я не удивляюсь, что ты такой. То, что ты встретил нас и прилетел в Империю, положило конец всему, что ты изучал, да? Ты убедился, что люди твоей расы ничем не отличаются от обезьян и недочеловеков? Это значило для тебя, что вся твоя работа, которую ты проделал, была напрасна?

– Не совсем так, – сказал Джим.

– Джим, разреши мне сказать кое-что, – сказала она. – То же самое когда-то случилось и с нами. Когда я говорю "с нами", я имею в виду Высокородных. Несколько тысячелетий назад первые Высокородные думали, что они развились из людей, живущих именно на этой планете, на Тронном мире. Но в конце концов они были вынуждены признать, что это не так. Животные формы были уж слишком похожи друг на друга на всех планетах, освоенных нашими людьми. В конце концов, даже нам пришлось признать тот факт, что эти миры были населены бывшими потомками настоящей флоры и фауны какими-то разумными существами, жившими задолго до нас. И есть почти неопровержимые доказательства, что эти разумные существа были сверхсуществами, превосходившими нас во всем, и давшие жизнь тысячам наших планет. Так что видишь – у нас тоже были свои разочарования.

На этот раз Джим позволил себе улыбнуться.

– Не беспокойся, – сказал он. – Какой бы шок я не получил, узнав о существовании Империи, он уже прошел.

Он решил, что разубедил ее.

3

Вечер празднования принятия поручительства Словиэля для усыновления должен был состояться через три недели. Это время Джим провел, изучая с помощью Адока способы ведения войны Старкиенами и их оружие, а так же подолгу пропадая в учебном центре, в который его первый раз привел Адок.

В промежутках между этими двумя занятиями он ходил среди слуг в подземном городе и запоминал все сигналы, какие только видел. В свободное же время он составлял каталог этих знаков и понемногу начал разбираться в них.

Ему помогали две вещи. Во-первых, будучи антропологом, он знал, что любой язык развивается на примитивной основе, которой является природа человека. Как ему как-то сказал один ученый, чтобы жить среди эскимосов совершенно необязательно изучать их язык. Он и так совершенно ясен. Угрожающий жест, зовущий жест, жест голодного, когда тот указывает сперва на рот, а потом гладит себя по животу – все эти жесты ясны и понимаемы.

Во-вторых, язык сигналов с помощью рук должен быть ограничен – просто по необходимости. Послания, передаваемые на таком языке, должны были бы заключать в себе несколько фраз на один жест, а следовательно, такие знаки должны были повторяться довольно часто, если наблюдать за ними долгое время.

И, в конце-концов, Джим добился успеха. И двух недель не прошло, как он уже знал сигнал приветствия. Он состоял просто из движения большого пальца, трущего четвертый. И с этого момента он начал догадываться и узнавать другие сигналы. Поиски же в библиотечных архивах экспедиции, которая в незапамятные времена отправилась на Землю, не увенчались успехом.

Возможно, сведений о ней в архивах не было. Может быть, они и были. Все дело было в том, что метод исключения, которым приходилось пользоваться Джиму, затрагивал огромное количество материала. Практически, ему приходилось просматривать чуть ли не всю библиотеку.

– И, кроме того, – сказал Адок, когда Джим упомянул о своих неудачах, – тебе следует помнить, что ты можешь просмотреть все документы, которые тебе разрешено видеть, и даже не найти упоминания об этой экспедиции, даже если данные о ней есть в архиве.

Они гуляли по подземному парку. Джим резко остановился и уставился на Адока, который в ту же секунду повернулся к Джиму.

– То есть как это? – требовательно спросил Джим. – Ты, кажется, сказал, что мне разрешено просматривать только часть архива?

– Прости меня, Джим, – сказал Адок. – Я не знаю, являются ли данные экспедиции секретными. Но как ты можешь быть уверен, что это не так? И, более того, как можешь ты быть уверен, что данные, которые ты ищешь, находятся среди результатов экспедиции, если они секретны?

– Ты прав. Естественно, – сказал Джим, – меня беспокоит только то, что я никогда раньше не думал, что отдельные эпизоды из истории этой планеты могут быть секретными.

Они секунду помолчали.

– Ну, хорошо, а кому разрешен доступ ко всей секретной информации?

– Но как же, – сказал Адок с легкой ноткой удивления в голосе, что являлось для него высочайшей степенью реакции на происходящее, – всем Высокородным разрешен доступ к любой информации. Фактически, раз ты свободен двигаться не только под землей, но и наверху, ты можешь пойти в любой из учебных центров для детей Высокородных... Внезапно он замолчал. Нет, – сказал он тише, – я все время забываю. Ты, конечно, можешь пойти в любой из учебных центров на верху, но это тебе ничего не даст.

– Ты хочешь сказать, что Высокородные не разрешат мне пользоваться этим центром обучения? – спросил Джим.

Он пристально следил за Адоком. Ни в чем нельзя быть уверенным здесь, на Тронном Мире, даже в неподкупной, как казалось Джиму, честности Адока. Если только Адок скажет, что ему запрещено использовать учебный центр Высокородных, это будет уже вторым запрещением, с которым Джим сталкивался, находясь на планете, где не существовало никаких запретов. Первый, с которым он столкнулся, был запрет на самовольные посещения резиденции Императора. Но Адок только покачал головой.

– Нет, – сказал Адок. – Не думаю, что кто-нибудь может тебе это запретить. Все дело в том, что ты просто не сможешь использовать экраны наземных центров. Видишь ли, они приспособлены для молодых Высокородных, а они читают слишком быстро для того, чтобы за ними мог угнаться простой человек.

– Ты видел, как я читаю, – сказал Джим. – Они читают быстрее?

– Гораздо быстрее, – подтвердил Адок. Он вновь покачал головой. Намного, намного быстрее.

– Это пустяки, – сказал Джим. – Отведи меня в один из этих центров.

Адок не пожал плечами – да и трудно было сказать, способны ли его огромные мускулистые плечи на такой жест. Но в ту же секунду они очутились в огромном помещении, напоминающем лоджию, или даже греческую башню, состоящую из крыши, колонн и пола, но безо всяких следов стен.

Сквозь колонны виднелись зеленые лужайки, а наверху просвечивало синее небо.

Чуть возвышаясь над полом, через неравные промежутки сидели на подушках дети Высокородных всех возрастов. Каждый из них смотрел на экран, плавающий перед ним в воздухе под углом в сорок пять градусов и самостоятельно изменяющий положение, когда читающий менял позу.

Ни один из детей, даже те, кто заметил появление Джима и Адока, не проявил к ним ни малейшего интереса.

Джим остановился позади одного из них – мальчик был лет десяти-двенадцати, но ростом уже с Джима, хотя фигурой намного тоньше. Перед мальчиком на экране бежали те же строчки Имперского языка, к которым Джим уже привык. Строчки летели с невообразимой быстротой. Джим нахмурился, уставившись в экран и пытаясь разделить строки и выделить отдельные слова.

К своему изумлению, он не смог этого сделать.

Он почувствовал внезапный шок, очень прохожий на ярость. Ему не приходилось еще сталкиваться с тем, чего бы он не смог осилить из того, что делают Высокородные в силу своих физических возможностей. Более того, он был абсолютно уверен, что дело здесь не в его зрении. Его глаза были точно также способны различать слова в этих строчках, как и глаза любого Высокородного. Все дело было в его мозгу, который отказывался воспринимать читаемую информацию со скоростью, с которой она поступала на экран.

Джим сделал последнюю попытку. Вокруг него перестали существовать и колонны, и крыша, и пол, и даже мальчик у экрана. Джим полностью сконцентрировался на строчке – только на строчке. Голова у него разламывалась от напряжения. Давление на мозг возрастало все больше и больше.

И он почти добился своего. На секунду Джиму показалось, что строчка начинает разваливаться на различимые символы, и он понял, что в тексте идет речь об организации Старкиенов. Потом он расслабился – просто его мозг и тело не в состоянии были дольше выносить такого громадного напряжения. Джим чуть встряхнул головой, и вновь начал различать окружающее.

Внезапно он ощутил, что мальчик, сидящий на подушке, наконец заметил его. Высокородный ребенок прекратил чтение и уставился на Джима в полном изумлении.

– Кто ты?.. – удивленным голосом спросил мальчик. Но Джим, не отвечая, коснулся руки Адока и вместе с ним переместился в свою комнату.

В знакомой обстановке Джим несколько раз глубоко вздохнул, затем уселся на подушку. Он подал знак Адоку сесть рядом, и тот повиновался. Через минуту дыхание Джима стало ровнее, он легко улыбнулся, а затем взглянул на Адока.

– Почему ты не скажешь "Ведь я тебе говорил?" – спросил он.

Адок покачал головой, как бы давая понять, что говорить такие вещи не его дело.

– Что ж, ты был прав, – сказал Джим. Он задумался. – Но совсем не по тем причинам, о которых ты думаешь. Меня остановило то, что язык мне все-таки недостаточно хорошо знаком. Было бы это на моем родном языке – я бы все смог прочесть. – Он резко отвернулся от Адока и сказал в пространство: – Ро?

И он и Адок принялись ждать. Но ответа не последовало, и Ро не появилась перед ними. Это было не удивительно. Ро была Высокородной, и у нее были свои занятия и обязанности – совсем не те, что у Адока, чья единственная обязанность заключалась в том, чтобы ждать и приходить по малейшему желанию Джима.

Джим перенес себя в комнату Ро, никого не застал и оставил записку с просьбой прийти к нему, как только она освободится. Ро появилась перед ними только через два с половиной часа.

– Вечер будет обставлен очень торжественно, – сказала она безо всяких предисловий. – Там будут все. Придется использовать Большую Комнату Сборов. Должно быть кто-то прослышал, что это будет необычный вечер и... Внезапно она замолчала. – Я совсем забыла. Ты хотел меня видеть, Джим?

– Ага, – сказал Джим. – Скажи, ты не можешь установить у себя на дому один из экранов обучения?

– Что... ну, конечно! – сказала Ро. – Тебе он нужен, Джим? Почему бы мне не попросить установить его здесь?

– Мне бы не хотелось, чтобы стало известно, что я им пользуюсь, объяснил Джим. – Насколько я понимаю, это ведь самая обычная вещь, если ты попросишь установить его у себя?

– Совершенно обычная. Да... И, конечно, если тебе это надо, я все могу устроить без огласки. Но зачем?

Джим рассказал ей о своей попытке в учебном центре, когда он стоял и пытался читать с той же скоростью, что и молодой Высокородный.

– Ты думаешь, что обучение повысит твои способности быстро читать? спросила Ро. Она нахмурилась. – Может быть, тебе не стоит на это слишком надеяться...

– Я и не надеюсь, – согласился Джим.

Примерно через несколько часов экран был установлен и плавал в одном из углов одной малоиспользуемой комнаты Ро в ее квартире. С этих пор то время, которое Джим прежде проводил в подземном учебном центре, он теперь проводил у Ро.

В течение следующей недели, однако, он не добился большого успеха. Потом Джим окончательно забросил эту свою попытку и последние несколько дней, оставшиеся до вечера, бродил между слуг вместе с Адоком, наблюдая за их немым языком. Он уже свободно понимал его. Но то, что на нем говорили, было, в основном, эквивалентно сплетням и слухам. Однако, и слухи могут быть полезны, особенно, при правильной интерпретации.

Из последней такой экспедиции Джим вернулся примерно за час до начала вечера и увидел, что в комнате его ждет Лорава.

– Тебя хочет видеть Вотан, – резко сказал он при его появлении.

Без всякого предупреждения Джим внезапно очутился в его комнате, в которой ни разу до сих пор не был. Рядом с ним стоял Лорава, по другую сторону находился Адок – следовательно, это приглашение коснулось также и Старкиена.

Вотан сидел на подушке перед плавающим в воздухе экраном, на котором были расположены ручки разных цветов. Он поворачивал эти рукоятки с небрежностью, как бы играя, но его серьезное лицо говорило о том, что делом он занимается важным. И тем не менее, при виде возникшей перед ним группы, он прервал свое занятие, встал на ноги и направился к Джиму.

– Я позову тебя позже, Лорава, – сказал он, и молодой Высокородный исчез. Вотан нахмурил свои густые желтоватые брови. – Дикий Волк, на твоем вечере будет присутствовать сам Император.

– Я не верю, что этот вечер в мою честь, – сказал Джим. – Скорее это устраивается для Словиэля.

Вотан отмел это замечание в сторону одним взмахом своей длинной руки.

– Причиной являешься ты, – сказал он. – И ты – единственная причина, по которой там будет присутствовать Император. Он хочет опять поговорить с тобой.

– Естественно, – сказал Джим, – но для этого не надо устраивать никаких вечеров. Я могу прийти в любое время, когда Император пожелает меня видеть.

– Он блистательнее всего в обществе! – резко сказал Вотан. – Но это не важно. Важно то, что на вечере Император безусловно пожелает говорить с тобой. Он отзовет тебя в сторону и, разумеется, задаст множество вопросов.

Вотан поколебался.

– Я буду рад ответить на любой вопрос Императора, – сказал Джим.

– Да... Именно так, – угрюмо заметил тот. – Какой бы вопрос ни задал тебе Император, отвечай на него со всевозможной полнотой. Тебе понятно? Он – Император, и если даже он не будет обращать внимания на твои ответы, ты обязан говорить, пока он не прервет тебя. Тебе понятно?

– Полностью, – сказал Джим.

На секунду его глаза встретились с лимонно-желтыми глазами Высокородного.

– Да. Хорошо, – сказал Вотан, резко поворачиваясь и направляясь обратно к своему своеобразному пульту, и усаживаясь за него. – Это все. Теперь ты можешь вернуться к себе.

Его пальцы опять начали передвигать рукоятки. Джим дотронулся до руки Адока, и они опять оказались в его комнате.

– Какие ты делаешь отсюда выводы? – спросил он у Адока, как только они оказались у себя.

– Выводы? – переспросил Адок.

– Да. – Джим пытливо посмотрел на Старкиена. – Не кажется ли тебе, что его речь была немного странной?

Лицо Адока осталось бесстрастным.

– Все, что имеет отношение к Императору, не может быть странным. Голос его был на удивление слабый. – Высокородный Вотан велел тебе отвечать полностью на вопросы Императора. Это все. Ничего другого он не имел в виду.

– Да, – сказал Джим. – Адок, тебя приставили ко мне, как заместителя. Но ты все еще продолжаешь принадлежать Императору?

– Как я тебе уже говорил, Джим, – сказал Адок тихим, бесцветным голосом, – все Старкиены принадлежат только Императору, вне зависимости от того, где и с кем они находятся.