Текст книги "Прирождённый полководец"

Автор книги: Гордон Руперт Диксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

– Конечно, мне хочется стать известным, – сказал он, смущенно улыбнулся и добавил: – и богатым.

Он уловил намек на легкое облачко на лице Галта. Но сейчас ему было не до этого. Сейчас у него было более важное дело. Немного позже он сможет выяснить причину недовольства маршала. Теперь же главное для него поддержка возникшего к нему интереса Уильяма.

– Очень интересно, – вежливо сказал Уильям. – И как вы собираетесь достичь этого приятного состояния?

– Я надеюсь набраться опыта в чужих мирах, – ответил Донал. – В конце концов, мне удастся проявить себя.

– Боже, и это все? – спросил фрилендер и засмеялся, приглашая остальных присоединиться к нему.

Уильям, однако, не засмеялся, хотя Анеа присоединила свою презрительную усмешку к смеху адъютанта, а Ар-Делл фыркнул.

– Не будьте таким злым, Хьюго, – сказал Уильям. – Мне нравится позиция Донала. Когда я был молодым, у меня было такое же настроение. – Он улыбнулся Доналу. – После разговора с Хендриком вы должны поговорить со мной. Мне нравятся люди с большими притязаниями.

Донал и Галт шли по узкому коридору друг за другом. Скрытый за широкими плечами солдата, Донал с удивлением услышал:

– Ну, что вы о них думаете?

– Сэр, – сказал Донал. Колеблясь, он выбрал наиболее безопасный предмет для разговора. – Я несколько удивлен девушкой.

– Анеа? – спросил Галт, останавливаясь у двери с номером 19.

– Я думал, избранные из Культиса должны... – Донал запнулся, подыскивая необходимое слово, – должны... лучше держать себя в руках.

– Она совершенно здорова, нормальна и очень умна, но все это лишь возможности, – грубовато заметил маршал. – А чего же вы ожидали?

Он открыл дверь, пропустил Донала, вошел сам и отпустил сразу же захлопнувшуюся дверь. Когда он повернулся, его лицо стало жестким, а в голосе звучали резкие нотки.

– Ну, а теперь, – резко бросил он, – что за письмо?

Донал глубоко вздохнул. В течение всего обеда он пытался разгадать характер Галта, и теперь все зависело от того, как маршал воспримет его честный ответ.

– Никакого письма нет, сэр, – сказал он. – И мне кажется, мой отец никогда в жизни не встречал вас.

– Я тоже так считаю, – ответил Галт. – Тогда для чего все это? – Он пересек свою каюту, достал что-то из ящика, и Донал с изумлением увидел, что маршал набивает табаком древнюю трубку.

– Это из-за Анеа, сэр, – сказал он. – Никого глупее в своей жизни я не встречал. – И он рассказал кратко, но исчерпывающе, о происшествии в коридоре. Галт слушал, сидя на краю стола и пуская кольца дыма, которые тут же уносились вентиляционной системой.

– Понятно, – сказал он, когда Донал закончил. – Согласен с вами: она глупо поступила. Но почему вы вели себя как последний идиот?

– Я, сэр? – Донал был искренне удивлен.

– Конечно, вы, – ответил Галт, доставая трубку изо рта. – Кто вы такой, чтобы, только что выйдя из школы, совать свой нос в межпланетные конфликты? И что вы собираетесь теперь делать?

– Ничего, – ответил Донал. – Я только хотел смягчить нелепую и опасную ситуацию, в которой оказалась девушка. Я не собирался ссориться с Уильямом – он, очевидно, настоящий дьявол.

Трубка выпала из разжавшихся челюстей Галта, и он вынужден был удержать ее от падения одной рукой. Он с удивлением взглянул на Донала.

– Кто сказал вам это? – спросил он.

– Никто, – ответил Донал. – Но ведь это так?

Галт положил трубку на стол и встал.

– Но это вовсе не очевидно для 99% населения миров, – возразил он. Что сделало это очевидным для вас?

– О любом человеке, – сказал Донал, – можно судить по тому, какими людьми он себя окружает. А у этого Уильяма свита состоит из сломленных и разбитых людей.

Маршал фыркнул:

– Вы имеете в виду меня?

– Конечно, нет, – ответил Донал. – И, в конце концов, вы – дорсаец.

Напряжение спало с Галта. Он улыбнулся угрюмо, вновь разжег трубку и затянулся.

– Ваша гордость нашим общим происхождением действует весьма успокаивающе, – сказал он. – Продолжайте. Значит, только поэтому вы определяете характер Уильяма?

– О, конечно, нет, – ответил Донал. – Но подумайте сами, ведь избранная из Культиса пытается порвать с ним. А инстинкты избранных являются врожденными. А Уильям кажется таким блестящим человеком, что затмевает и Анеа и этого Монтора с Нептуна, у которого, кажется, гораздо больше ума, чем у Уильяма и у всех остальных.

– Значит, по этому блеску вы распознали дьявола?

– Вовсе нет, – терпеливо объяснил Донал. – Но имея такие блестящие интеллектуальные способности, человек обычно сильнее склонен к добру или злу, чем средняя личность. Если он склоняется ко злу, он может хорошо скрывать это даже от окружающих его людей. Но тогда ему приходится изображать доброго человека, особенно для вновь прибывших. Если бы он действительно был добрым, ему не нужно было бы так настойчиво демонстрировать это.

Галт извлек трубку изо рта и издал протяжный свист. Он уставился на Донала.

– Вы случайно родом не с Экзотики? – спросил он.

– Нет, сэр, – сказал Донал. – Моя мать была родом с Мары, как и мать моей матери.

– Это умение, – Галт задумчиво ковырялся толстыми пальцами в трубке, – это умение... – повторил он задумчиво, – читать характеры вы унаследовали от матери или это ваше собственное достижение?

– Не знаю, сэр, – ответил Донал. – Мне кажется, что любой пришел бы к такому же выводу после минутного размышления.

– Но большинство из нас на это не способно, – сказал Галт. Садитесь, Донал. Я рад вас видеть.

Они уселись в кресла друг против друга. Галт вновь принялся за трубку.

– Теперь слушайте, – почти шепотом сказал он. – Вы – самый странный юнец из всех, встречающихся мне. Не знаю, что и делать с вами. Если бы вы были моим сыном, я отправил бы вас в карантин, а затем домой, и раньше, чем через десять лет не выпустил бы вас к звездам, – он нетерпеливо поднял руку, заставляя умолкнуть уже открывшего рот Донала. – Да, я знаю, вы уже мужчина, и никто не может отправить вас вопреки вашему желанию. Но тот образ действий, который вы избрали со мной, имел лишь один шанс из тысячи на успех. Послушайте, мальчик, вы же ничего, почти ничего не знаете о мирах, кроме своего Дорсая.

– Почему же? – ответил Донал. – Существует 14 планетарных правительств, не считая анархических организаций земли Дунина и Коби...

– Правительство, черт возьми! – грубо прервал его Галт. – Забудьте эти глупости! Правительства в ХХV веке – это всего лишь механизмы. Главное – люди, контролирующие эти механизмы. Блейн на Венере, Све Холман на Земле, Элдер Брайт на Гармонии и Сэйона из Культиса на Экзотике.

– Ну, а генерал Комал? – начал Донал.

– Ничто! – резко сказал Галт. – Как может дорсаец значить что-нибудь, когда каждая маленькая область Дорсая зубами и когтями цепляется за свою независимость? Нет, я говорю о людях, которые правят звездами... Одних я уже назвал, есть и другие. – Он глубоко вздохнул. – Теперь, как вы думаете, какое же место среди них занимает наш торговый принц и президент правительства Сеты?

– Наверное, он равен им?

– Наконец-то, – сказал Галт. – Наконец-то. Пусть вас не вводит в заблуждение, что он передвигается на обычном пассажирском корабле в сопровождении лишь этой девушки из Культиса. Он – владелец корабля, капитана экипажа, да и половины пассажиров.

– А вы и ваш адъютант? – несколько более резко спросил Донал.

Лицо Галта застыло, затем вновь расслабилось.

– Честный вопрос, – пробормотал он. – Но вам более следовало бы интересоваться вещами, касающимися вас. Но я отвечу. Я – первый маршал Фриленда, но все еще дорсаец, я – наемник, как и все, и ничего больше. Мы наняли пять дивизий для Первой Диссидентский Церкви на Гармонии, и я направляюсь проверить их подготовку и снаряжение. Контракт заключен через посредничество Сеты. Отсюда и Уильям.

– А адъютант? – настаивал Донал.

– Что вам до него? – спросил Галт. – Он – фрилендер, профессионал, неплохой малый. Он будет командовать частью наших сил, когда мы двинемся к Гармонии.

– Давно ли он с вами?

– Уже два года.

– И он действительно хороший профессионал?

– Конечно, черт возьми! Иначе бы он не был моим адъютантом. Почему вы так расспрашиваете о нем?

– Он вызывает у меня предчувствие, – сказал Донал. – Но сформулировать его я пока не могу.

Галт засмеялся.

– В вас сказывается характер ваших маранских предков, – сказал он. Под каждой веткой видите змею? Верьте моему слову: Хьюго – солдат честный, может, ему несколько не хватает вкуса, но и только.

– Приходится согласиться с вами, – пробормотал Донал. – Но я прервал вас, вы что-то хотели сказать об Уильяме.

– Да, – сказал Галт. Он нахмурился. – И я скажу коротко и ясно. Девушка – не ваше дело. И Уильям – тоже. Оставьте их. Если у меня появится возможность, я найду для вас...

– Благодарю вас, – сказал Донал. – Но мне кажется, что Уильям сделает мне предложение.

– Клянусь адом, парень! – воскликнул Галт спустя секунду. – Почему вы так думаете?

– Еще одно мое предчувствие, – сказал он. – Оно несомненно основано на наследии моих маранских предков. – Он встал. – Благодарю вас, сэр, за предложение и предупреждение. – Он протянул сжатый кулак. – Смогу ли я вновь поговорить с вами, если понадобится?

Галт тоже встал и машинально сжал протянутый кулак.

– В любое время, – сказал он. – Но будь я проклят, если понимаю вас.

Донал взглянул на него с внезапно возникшей мыслью.

– Скажите, сэр, – спросил он, – я кажусь вам странным?

– Странным! – повторил он. – Странным, как... – и он напряг свое воображение. – Но почему вы меня об этом спрашиваете?

– Меня часто так называли, – ответил Донал. – Может, они и были правы.

Он встал и вышел из каюты.

НАЕМНИК – 3

Возвращаясь по коридорам на нос корабля, Донал позволил себе удивиться не без тоскливости тому странному злому духу, который делал его столь отличным от остальных людей. Он надеялся забыть об этом вместе с кадетским мундиром. Но этот дух остался с ним, все еще громоздясь у него на плечах. Так было всегда. То, что казалось ему таким ясным, для остальных было скрытым и запутанным. Он походил на незнакомца, идущего по городу. Пути его обитателей различны. Их язык беден, и он не может выразить того, что он видит среди них. Они говорят: "Враг" и "друг", "сильный" и "слабый", "они" и "мы". Люди эти строят тысячи произвольных классификаций и различий, которые он не может понять, так как видит, что все они – люди, разница между ними ничтожна. Нужно вести себя с ними, как будто они индивидуумы и всегда нужно сохранять терпение.

Вновь завернув в большой зал отдыха, Донал обнаружил, как он и ожидал, юного нептунианина Ар-Делла Монтора, развалившегося в кресле у бара. По-видимому, он сидел тут с тех пор, как были убраны обеденные столы. В зале было несколько небольших групп пассажиров, занятых выпивкой, но никто из них не подходил к Монтору. Донал направился прямо к нему. Монтор, не двигаясь, поднял голову от своего бокала и следил за приближением к нему Донала.

– Разрешите? – спросил Донал.

Монтор ответил неуверенно и замедленно, как будто выпитое мешало ему говорить.

– Мне приятно поговорить с вами. – Его пальцы замерли на кнопках набора заказов. – Что будете пить?

– Дорсайское виски, – сказал Донал.

Монтор нажал кнопку. Через мгновение на поверхности стола появился полный бокал.

Донал взял его и осторожно пригубил. Ночь, когда он отмечал совершеннолетие, хорошо познакомила его с действием алкоголя. Он увидел, что нептунианин смотрит на него необычно ясным, трезвым и проницательным взглядом...

– Вы моложе меня и даже выглядите моложе, – сказал Ар-Делл. – Как вы думаете, сколько мне лет?

Донал внимательно осмотрел его. Лицо Монтора, несмотря на выражение усталости и пресыщения, было лицом юноши, лишь достигшего возраста возмужания, а этому выражению молодости противоречили растрепанные волосы и безвольная поза.

– Четверть стандартного столетия, – сказал Донал.

– Тридцать три абсолютных года, – поправил Ар-Делл. – До 29 лет я был школьником, монахом. Вы думаете, что я слишком много пью?

– Мне кажется, что в этом нет никакого сомнения, – ответил Донал.

– Согласен с вами, – сказал Ар-Делл с одним из своих внезапных полуфырканий-полусмешков. – Согласен с вами. В этом нет сомнений. Пожалуй, единственная вещь в этой богом проклятой вселенной, в которой нельзя усомниться. Но я хотел с вами поговорить не об этом.

– А о чем же? – Донал вновь отхлебнул из бокала.

– О храбрости, – сказал Ар-Делл, пристально глядя на него. – Вы храбры?

– Это необходимое качество солдата, – сказал Донал. – Но почему вы меня об этом спрашиваете?

– И никаких сомнений? Никаких сомнений?

Ар-Делл покрутил напиток в своем стакане и отпил.

– У вас нет тайного страха, что в нужный момент у вас вдруг ослабеют ноги, забьется сильнее сердце, вы повернетесь и побежите?

– Конечно, я не повернусь и не побегу, – сказал Донал. – В конце концов, я – дорсаец. А что касается того, что я чувствую, то единственное, что я могу вам сказать: я никогда не испытывал того, что вы описали. И даже если бы я...

Над их головами мелодично ударил колокол, прервав Донала.

– Временной сдвиг через стандартный час и двенадцать минут, прозвучал голос. – Временной сдвиг через стандартный час и двенадцать минут. Советуем пассажирам для лучшего самочувствия принять лекарство и провести временной сдвиг во сне.

– Вы уже проглотили таблетку? – спросил Ар-Делл.

– Еще нет, – ответил Донал.

– Но вы сделаете это?

– Конечно. – Донал с интересом взглянул на собеседника. – Почему бы и нет.

– Не является ли прием медикаментов с целью избежать неудобств временного сдвига формой трусости? – Спросил Ар-Делл.

– Глупость, – ответил Донал. – Это все равно, что назвать трусостью надевание одежды, чтобы согреться, или же утоление голода, чтобы просто не умереть голодной смертью. Одно – вопрос удобства, другое – вопрос... – Он на секунду задумался, – вопрос долга.

– Храбрость – ваш долг?

– Невзирая на то, что тебе хочется сейчас. Да, – ответил Донал.

– Да, – задумчиво протянул Ар-Делл, – да, – повторил он, поставил пустой бокал на бар и нажал кнопку. – Думаю, что вы действительно храбры, – сказал он, следя, как исчезает пустой бокал и появляется полный.

– Я – дорсаец, – сказал Донал.

– Ах, избавьте меня от восхваления вашего происхождения! – резко сказал Ар-Делл и схватил вновь наполненный бокал. Когда он повернулся к Доналу, лицо его было искажено. – Иногда нужна гораздо большая храбрость. И если дело только в происхождении... – Он внезапно замолчал и наклонился к Доналу. – Слушайте, – прошептал он, – я – трус.

– Вы уверены? – Спокойно спросил Донал. – Откуда вы это знаете?

– Я болезненно труслив, – шептал Ар-Делл. – Я боюсь Вселенной. Что вы знаете о математике социальной динамики?

– Математическая система, дающая предсказания? – спросил Донал. – Мое образование лежит в несколько ином направлении.

– Нет, нет! – раздраженно ответил Ар-Делл. – Я говорю о статистике социальных анализов в их экстраполяции на долгие сроки с расчетом увеличения народонаселения. – Он еще более понизил голос. – Они дают точную параллель со статистикой теории вероятности.

– Мне очень жаль, – сказал Донал, – но для меня это ничего не значит.

Ар-Делл схватил руку Донала своей неожиданно сильной рукой.

– Вы не понимаете? – пробормотал он. – Но возможна вероятность любого события, и в том числе, всеобщего разрушения. Оно придет, потому что оно возможно. Итак, наша социальная организация увеличивается в размерах, возрастает и возможность разрушения. Мы уничтожим сами себя. Другого исхода не может быть. Вселенная – слишком ненадежный для нас костюм. Она позволяет нам расти слишком быстро. Мы вырастем до критической массы, – он щелкнул пальцами, – и тогда – конец!

– Ну, это проблема далекого будущего, – сказал Донал. А потом, не понимая, почему его собеседник так встревожен, мягко добавил, – но почему это так беспокоит вас?

– Неужели вы не понимаете? – сказал Ар-Делл. – Если всюду все исчезнет, как если бы его никогда и не было, в чем тогда смысл нашего существования? Я не имею в виду вещи, созданные нами, они и так скоро исчезнут. Или знания... Это лишь слабое отражение того, что можно прочесть в открытой книге природы. Я имею в виду то, чего не было в природе, что мы принесли в нее. Это любовь, доброта, храбрость...

– Значит, из-за этого вы много пьете? – мягко спросил Донал, освобождая свою руку.

– Я пью потому, что я трус, – сказал Ар-Делл. – Я все время ощущаю эту ненормальность во Вселенной. Алкоголь помогает мне на время забыться. Поэтому я и пью. Я нахожу храбрость на дне бутылки, а храбрость нужна и для того, чтобы перенести временной сдвиг, не прибегая к лекарствам.

– Но зачем? – спросил Донал, пытаясь скрыть улыбку. – Зачем вам это?

– Я гляжу в лицо хоть небольшой, но опасности. – Ар-Делл глядел на него своими темными глазами. – Однажды такой временной сдвиг будет последним, и нас разорвет на мельчайшие клочки. И я встречу это в ясном сознании.

Донал покачал головой.

– Вы не понимаете, – сказал Ар-Делл, откидываясь в своем кресле. Если бы я работал, я не нуждался бы в алкоголе. Но сейчас я отгорожен от работы. Вот с вами совсем другое дело. Вы получили работу, вы храбры. Думаю, я смог бы... ну, ладно. Храбрость не продается другим людям.

– Вы направляетесь на Гармонию? – спросил Донал.

– Куда идет мой принц, туда и я, – сказал Ар-Делл и вновь издал полуфырканье-полусмешок. – Когда-нибудь вы прочтете мой контракт. – Он вновь повернулся к бару. – Еще виски?

– Нет, – сказал Донал. – Вы извините меня.

– Увидимся позже, – пробормотал Ар-Делл, делая очередной заказ.

– Да, – сказал Донал, – пока...

– Пока, – и Ар-Делл взял полный бокал с бара. Над головами вновь прозвучал колокол, и голос напомнил, что до временного сдвига осталось семнадцать минут. Донал вышел.

Через полчаса, еще раз изучив в своей каюте контракт Анеа, Донал нажал кнопку у двери каюты Уильяма, принца и президента правительства Сеты. Он подождал.

– Да, – послышался голос Уильяма.

– Донал Грим, сэр, – сказал Донал. – Если вы не заняты...

– О, конечно, Донал, входите.

Дверь открылась, и Донал вошел.

Уильям сидел в кресле перед небольшим письменным столом. В руках у него была папка с бумагами. На столе был укреплен небольшой портативный автоматический секретарь. Единственная лампа горела на столе, освещая серые волосы Уильяма. Донал заколебался, услышав, как за ним захлопнулась дверь.

– Садитесь куда-нибудь, – сказал Уильям, не отрывая глаз от своих бумаг. Пальцы его мелькали на клавишах секретаря. – Я сейчас закончу.

Донал огляделся, увидел в полутьме каюты кресло и сел. Уильям в течение нескольких минут продолжал просматривать бумаги, делая при помощи автосекретаря заметки.

Наконец, он отбросил бумаги в сторону и, нажав кнопку, убрал стол в стену. Единственная лампа погасла, но зато включилось общее освещение каюты. Донал зажмурился от внезапного яркого света. Уильям улыбнулся.

– А теперь займемся вашим делом, – сказал он. Донал помигал, посмотрел на него и снова мигнул.

– Сэр, – сказал он.

– Я думаю, мы не будем тратить времени на лишние разговоры, – сказал Уильям, все еще сохраняя любезный тон. – Вы ворвались к нам, когда мы сидели за столом, явно желая встречи с одним из нас. Вряд ли маршал – ваши дорсайские обычаи заставили бы вас избрать другой способ обращения к нему. Конечно, это не Хьюго, и тем более не Ар-Делл. Остается Анеа, она достаточно хороша, вы достаточно молоды для какой-нибудь глупости... но, я думаю, не в нынешних условиях. – Уильям щелкнул пальцами и усмехнулся. Остаюсь я.

– Нет, нет, – Уильям жестом приказал ему сидеть, – было бы глупо уходить теперь, после всех ваших хлопот об этой встрече. – Его голос стал резким. – Садитесь!

Донал сел.

– Почему вы хотели меня видеть? – спросил Уильям.

Донал пожал плечами.

– Хорошо, – сказал он, – если вы позволите мне быть откровенным... Я смогу быть вам полезен, думаю.

– Если вы думаете, что будете мне полезным, опустошая мою казну или пользуясь моим влиянием, тогда уходите.

– Случилось так, что я оказался обладателем вещи, принадлежащей вам.

Уильям, не говоря ни слова, протянул руку. После секундного колебания Донал извлек из кармана контракт Анеа и протянул его принцу. Уильям взял лист, развернул его и взглянул. Потом осторожно положил на стол.

– Она просила меня помочь ей избавиться от этого, – сказал Донал. Она хотела нанять меня, чтобы я уничтожил контракт, и она, очевидно, не знала, как трудно это сделать.

– Но вы взялись за это дело, – сказал Уильям.

– Я ничего не обещал, – ответил Донал.

– И вы с самого начала решили вернуть его мне.

– Я считаю, – сказал Донал, – что это ваша собственность.

– О, конечно, – сказал Уильям. Некоторое время он с улыбкой рассматривал Донала. – Вы, конечно, понимаете, – сказал он, наконец, – что я не поверил ни одному вашему слову. Я уверен, что вы сами украли контракт, а потом испугались содеянного и выдумали вашу неправдоподобную историю, чтобы вернуть его мне. Капитан корабля по моему слову с готовностью арестует вас и будет держать в заключении до прибытия на Гармонию.

Холодная гальваническая дрожь пробежала по спине Донала.

– Избранная из Культиса – не солдат под присягой, – сказал он. Она...

– Нет необходимости вмешивать в это дело Анеа, – сказал Уильям. – Все может быть решено и без нее. Мои показания против ваших.

Донал ничего не сказал. Уильям опять улыбнулся.

– Так вы оказались не только корыстолюбивым, но и глупым, – сказал он.

– Сэр... – вырвалось из уст Донала.

Уильям равнодушно отмахнулся.

– Приберегите свой дорсайский гнев для тех, на кого он произведет впечатление. Я знаю, как и вы, что вы не осмелитесь напасть на меня. Если бы вы были отличны от обычных дорсайцев... но вы такой же, как и все: корыстолюбивый и глупый. А теперь, установив эти бесспорные факты, мы можем перейти к делу.

Он посмотрел на Донала. Тот молчал.

– Тогда начнем, – продолжал Уильям. – Вы пришли ко мне, надеясь, что я сумею вас использовать. Да, я смогу это сделать. Анеа, конечно, неразумная девушка, но для ее собственной пользы, а также и для моей, так как я ее наниматель, я хотел бы избавить ее от лишних осложнений. Один раз она доверилась вам. Это может повториться. Если она еще раз обратится к вам, не разочаровывайте ее. А чтобы вас сделать более пригодным для этого, – Уильям улыбнулся и добавил с некоторой долей усмешки, – я думаю, что смогу найти для вас место командира отряда под началом Хьюго Киллиена, когда мы достигнем Гармонии. Нет причины для того, чтобы ваша военная карьера шла рука об руку с выполнением других моих поручений.

– Благодарю вас, сэр, – сказал Донал.

Откуда-то донесся звук колокола.

– А временной сдвиг будет через пять минут, – Уильям достал из стола маленький серебряный ящичек и открыл его. – Вы уже принимали лекарство? Пожалуйста.

Он протянул ящичек Доналу.

– Благодарю вас, сэр, – вежливо сказал Донал. – Я уже принял.

– Тогда, – сказал Уильям, беря в рот белую таблеточку и ставя ящичек на место, – тогда все.

Донал склонил голову и вышел. Остановившись на мгновение, чтобы принять собственное лекарство, он направился в свою каюту. По дороге он заглянул в корабельную библиотеку и взял информационную катушку о Первой Диссидентской Церкви на Гармонии. Это несколько задержало его, и временной сдвиг застал его в коридоре одной из секций.

Все предыдущие временные сдвиги с того момента, как он оставил Дорсай, он проспал под действием снотворного, и, конечно, он был подготовлен годами учения к тому, что его ожидало. Вдобавок он и на этот раз принял необходимое лекарство, он был предупрежден, что последует временной сдвиг. В конце концов, этот интервал, когда отсутствует время, был неощутимо мал. И тем не менее, когда это случилось, только какая-то маленькая его часть помнила, как он, разорванный на клочки, на крошечные части, и собранный вновь в произвольной точке на расстоянии многих световых лет. Воспоминание об этом, а не сам временной сдвиг, заставило его пошатнуться, когда он, придя в себя, направился дальше в свою каюту. И это воспоминание навсегда осталось с ним.

Он продолжал путь по коридорам, но испытания этого дня еще не кончились. Когда он подошел к концу одной из секций, из поперечного коридора вышла Анеа. Ее зеленые глаза гневно сверкали.

– Вы видели его, – выкрикнула она, преграждая ему дорогу.

– Видел?.. А, Уильяма, – сказал он.

– Не отпирайтесь.

– А зачем? – с удивлением поглядел на нее Донал. – В этом нет ничего секретного.

– О, – воскликнула она. – Вы позаботились о нем? Что вы с ним сделали?

– Отдал владельцу, конечно, – сказал Донал. – Это было самое разумное.

Она внезапно так побледнела, что он подошел, чтобы подхватить ее, если она упадет в обморок. Но она оказалась сильной. Глаза ее выражали гнев и ужас.

– О, – выдохнула она. – Вы... предатель. Вы – обманщик. – И прежде чем он смог обратиться к ее здравому смыслу – он надеялся, что она выслушает его объяснения – она повернулась и побежала по коридору в направлении, откуда пришел Донал.

Донал со вздохом продолжал свой путь. Остаток пути он проделал, не встретив никого. Коридоры, как следствие временного сдвига, были пусты. Проходя мимо одной из кают, он услышал доносившиеся изнутри звуки: кого-то тошнило. Подняв голову, он взглянул на номер и понял, что это каюта Ар-Делла.

Там внутри нептунианин без медикаментов, без спецподготовки вел свой одинокий бой со Вселенной.

КОМАНДИР ОТРЯДА – 1

– Все в порядке, джентльмены, – сказал Хьюго Киллиен.

Он стоял, самоуверенный и производящий впечатление, в своем манящего цвета мундире, кончики пальцев его правой руки упирались в прозрачную крышку планшета с картой.

– Если вы соберетесь у карты... – сказал он.

Пять командиров отрядов придвинулись, и шестеро мужчин сгрудились в тесную группу над планшетом. Неяркий свет с затененного потолка смешивался с подсветкой карты снизу, и Донал, взглянув на причудливо освещенные лица окружающих, почувствовал, что они находятся в каком-то отделении ада, о котором так красноречиво говорил представитель Первой Диссидентской Церкви за несколько часов до этого военного совета.

– ...наша позиция здесь, – продолжал Хьюго. – Как ваш комендант, я могу уверить вас, что наша позиция очень устойчива, а предполагаемое продвижение ни в коей мере не нарушит Кодекса Наемников. Теперь, продолжал он более резко, – как видите, мы занимаем участок в 5 километров по фронту и три километра в глубину между этими двумя хребтами. Вторая команда Объединенных Войск-176 справа от нас, Четвертая команда – слева.

Второй и Четвертой командам приказано поддерживать нас с флангов, мы же двинем вперед 60% нашего состава и овладеем маленьким городом под названием Вера-Придет-На-Помощь, который находится здесь...

Его указательный палец замер в соответствующей точке карты.

– ...приблизительно в четырех километрах от нашей теперешней позиции. Мы используем три наших отряда из пяти: отряды Скуака, Уаийта и Грима. Каждый отряд проделывает свой путь в отдельности. У каждого командира будет своя карта. Первые 1200 метров ваш путь идет лесом. Затем вы должны будете пересечь реку около 40 метров шириной, но, как уверяют разведчики, максимальная глубина ее – метров 20. Значит, ее можно перейти вброд. На противоположной стороне реки – лес, постепенно редеющий, тянется почти до самого города. Выступаем через 20 минут. Через час наступит рассвет, и я хотел бы, чтобы до дневного света все три отряда были уже на том берегу. У кого есть вопросы?

– Каковы вражеские силы на этом участке? – спросил Скуак. Это был низкорослый, коренастый кассидианин, похожий на монгола, на самом же деле эскимос по происхождению. – Какое мы можем встретить сопротивление?

– Разведчики говорят, что возможны только патрули. Может быть, в самом городе стоит небольшой отряд. – Хьюго оглядел лица командиров. Какие еще вопросы?

– У меня вопрос, – сказал Донал. Он изучал карту. – Кто этот некомпетентный в военном деле человек, который отдал приказ наступать лишь 60% сил?

Атмосфера в помещении внезапно стала напряженной. Донал взглянул в лицо Хьюго.

– Так случилось, – сказал, сдерживая себя, комендант, – что это мое предложение штабу, Грим. Возможно, вы забыли о том – думаю, что другие командиры отрядов не забыли этого, – что это всего лишь демонстративная компания, мы должны показать Первой Диссидентской Церкви, что нас наняли не зря.

– Но это вряд ли согласуется с риском, которому подвергаются 450 человек, – не двигаясь, ответил Донал.

– Грим, – сказал Хьюго, – вы самый младший из командиров, а я комендант. Вы должны знать, что я ничего не обязан вам объяснять. Но чтобы успокоить вас, скажу: по сведениям разведчиков перед вами нет крупных сил противника.

– Но тогда, – настаивал Донал, – почему мы упускаем такую возможность? Надо двигаться вперед всем.

Хьюго раздраженно вздохнул:

– Определенно, вам следует дать урок стратегии. Вы злоупотребляете правом подвергать сомнению решения Штаба, правом, предоставленным вам Кодексом. Но чтобы положить этому конец: есть важная причина, по которой мы не используем все свои силы. Главный наш удар наносится на этом участке. Если мы сейчас двинем вперед все свои силы, войска Объединенной Ортодоксальной Церкви немедленно усилят сопротивление. А двигаясь небольшим отрядом, мы все время создаем вакуум перед фронтом. И как только мы овладеем городом, Вторая и Четвертая команды тоже придвинутся, и у нас будет позиция, в которой мы сможем отразить любой удар. Я ответил вам?

– Только частично, – сказал Донал. – Я...

– Боже, дай мне терпение, – выкрикнул фрилендер. – У меня за плечами пять кампаний. Я много раз вытаскивал голову из петли. Но я оставлю эту должность, пусть шлют другого коменданта. Довольно. Вы, я и Скуак возглавим наступление отрядов. Теперь вы удовлетворены?

Конечно, ответить на это нечего. Донал в знак подчинения наклонил голову, и совет закончился. Возвращаясь к своему отряду в сопровождении Скуака, Донал чувствовал себя настолько неуверенно, что задал вопрос кассидианину:

– Как вы думаете, я напрасно расспрашивал его?

– Ну, – ответил Скуак, – это его ответственность. Он должен знать, что делает.

На этом они расстались. Каждый направился к своим людям.

Возвратившись к своему отряду, Донал обнаружил, что его командиры уже собрали людей. Они стояли, выстроившись в три шеренги по пятьдесят человек в каждой, со старшими и младшими командирами групп во главе каждого отряда. Старший командир Первой группы, высокий худой сетаинский ветеран по имени Морфи, сопровождал Донала, когда тот обходил ряды, инспектируя своих людей.

Это хорошие солдаты, думал Донал, проходя вдоль рядов. Хорошо тренированные и закаленные в боях, хотя их нельзя было назвать отборными солдатами: Элдер, глава Первой Диссидентской Церкви, выбрал их наугад, Уильям оговорил лишь право выбора офицеров. Каждый был вооружен пистолетом и ножом вдобавок к обычному оружию. Это были пехотинцы, вооруженные пружинными ружьями. Оружие как оружие. Любой головорез в закоулках имел оружие все более и более современное, но в современной войне главная задача состоит в том, чтобы не дать противнику пустить в ход оружие. Химическое и радиационное оружие легко было пустить в ход на расстоянии. А пружинное ружье с его ленточным магазином на пять тысяч патронов, с его компактным прочным неметаллическим механизмом, способно было с неизменной аккуратностью поражать цель на расстоянии в тысячу метров.