Текст книги "Час Орды. Волчонок"

Автор книги: Гордон Руперт Диксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Поэтому они тихо передвигались вокруг него и оставили его в покое вместе с теми, кто по–прежнему дрался, скрытые Ордой.

Майлз только краешком сознания чувствовал присутствие своих товарищей. Почти все его восприятие сконцентрировалось на сети чувствительности сражающихся кораблей. Вокруг их сферы так же сомкнулась Серебряная Орда, и схватке не было видно конца.

Затем внезапно все кончилось.

Глаза Майлза, следившие за видеоэкраном на «Боевой Шлюпке», увидели то, что случилось несколько раньше, но только сейчас стало заметным. Рой Орды, окружавшей корабли Порядка, перестал быть шарообразным. Вместо этого он начал выпячиваться с одной стороны, становясь похожим на грушу. Когда Майлз сконцентрировал свое внимание на этой набухающей стороне, он увидел, что это увеличивающееся, вытягивающееся утолщение на самом деле оказалось Боевым Порядком, вылезающим из месива окружающих его кораблей. Под его наблюдением, с поправкой на медленную скорость и огромные расстояния, утолщение начало сужаться и вытягиваться в сторону от боевых кораблей Галактики и самой Галактики.

Линия вражеских кораблей медленно удлинялась и утончалась. Осознание их отступления хлынуло через Майлза в сеть по–прежнему окруженного Боевого Порядка и было принято подобно звукам победного горна. Но сражение продолжалось.

Для окруженных кораблей битва не закончилась. Парализованные серебристые корабли продолжали слепо сражаться и пытаться победить защитников. Должны пройти долгие часы и даже дни, прежде чем Боевой Порядок посмеет нарушить защитную линию.

Но снаружи на экране «Боевой Шлюпки» строй вражеского флота продолжал вытягиваться и утончаться, выходя из боя и принимая серпообразную форму построения, направляясь прочь от Галактики.

Захватчики отвернулись от своей кормушки. Серебряная Орда, которую за миллионы лет никто не смог остановить, сейчас была повержена и изменила свой курс. Галактика, звезды, сама Земля были спасены.

Глава 16

На борту яйцеобразного судна, который вез всех членов экипажа «Боевой Шлюпки» на флегмам центрогалактиан, темноты не существовало, но у Майлза создалось впечатление, что если бы и наступила тьма, глаза Луона мерцали бы как у кошки в ночи.

– Мы посрамили их! – почти прошептал Луон ему на ухо. – Вспомни, друг Майлз, наш разговор с ними! Они решили убежать, но, когда мы атаковали, мы пристыдили их и заставили вернуться!

Майлз ничего не ответил. Внутри него крепло убеждение, что как проблема, так и ее решение на самом деле были шире и глубже, чем мог понять Луон или любой другой. Но у него не осталось времени объяснить им.

Пока слова Луона продолжали эхом звучать в ушах, серый корабль, несший их, испарился, и они обнаружили себя висящими в воздухе в середине одного из огромных кораблей центрогалактиан.

Они то ли висели, то ли стояли в месте, где гравитация уравновешивалась во всех направлениях. Казалось они находились в полном кривых зеркал доме. Майлз смог заметить, что от внутренней поверхности шара, в любом направлении, их отделяло несколько миль. Слишком далеко, чтобы подтвердить странным образом уже известный им факт, что вся внутренняя поверхность была заполнена центрогалактианами и их союзниками.

Как будто зал построили в форме шара, и кресла полностью покрывали внутреннюю поверхность.

Когда Майлз пристально всмотрелся, он увидел только расплывчатые серые блики, равномерно заполнившие все внутреннее пространство. Тем не менее, когда он всмотрелся в одну точку, он увидел лица сидевших или стоявших инопланетян так, будто расстояние до них не превышало десяти–двенадцати футов.

Похоже, все здесь собрались для чествования экипажа «Боевой Шлюпки».

Но не только для чествования. Майлз, благодаря своей новой восприимчивости, почувствовал удивление,»источаемое» каждым присутствующим. И его самого и его товарищей осматривали со странным любопытством и изрядной долей непонимания.

К ним, «плавающим» в середине, неожиданно присоединились два центрогалактианина. Майлзу они предстали в человеческом облике. Но он уже узнал достаточно, чтобы понять, что, пока он видел их такими, Луону они казались представителями его расы. То же касалось каждого члена экипажа.

Майлз обратился за подтверждением к собственному мозгу, и уже знакомая реакция перегрузки пробежала по телу, заостряя и очищая его зрение. Выводы и варианты защелкали у него в мозгу, как итоговые цифры в мощном сумматоре. Для него эти два центрогалактианина не отличались от других, виденных им ранее, но логическая часть его ума подсказала, что они были другими. Этих двоих выбрали среди сотен тысяч или миллионов, занимавших внутреннюю поверхность и следивших за ними, не случайно. Нет, скорее всего и почти наверняка эти двое подходили как высшие авторитеты среди центрогалактиан и других присутствующих здесь рас.

Толчок локтя Луона под ребра напомнил ему о другой стороне дела. Луон ждал, что Майлз заговорит как лидер «Боевой Шлюпки». Обвинит центрогалактиан в трусости. Серокожее существо хотело, чтобы Майлз напомнил центрогалактианам об их решении распустить Боевой Порядок, об их бегстве и что сражение было бы проиграно, если бы не эта самоубийственная атака «Боевой Шлюпки».

Майлз, как будто с помощью мощной линзы, мысленно «увидел» себя стоящим между точками зрения двух групп, но обе эти точки зрения были ошибочны.

– Мы пригласили вас сюда, чтобы поблагодарить, – произнес более высокий. Несмотря на отсутствие признаков, характерных для своей расы, Майлз решил, что он должен быть старым, возможно даже очень древним.

Локоть Луона снова резко впился ему в бок.

– Спасибо, – поблагодарил Майлз. – Мы с благодарностью принимаем ваше желание поприветствовать нас. Но у нас есть вопрос, который мы хотим задать всем вам.

– Все, что пожелаете, – ответил центрогалактианин, и Майлз почувствовал вокруг себя миллионы открывшихся ему навстречу разумов, напряженно ожидающих ответа. Они находились на расстоянии сотен миль, но ему казалось, что они всего в нескольких футах от него.

– Почему вы вернулись? – спросил Майлз. – Вы сказали, что надежды на победу в этом сражении нет. Но после того, как мы в одиночку атаковали, вы, кажется, изменили свое решение. Разумеется, мы все знаем результат.

Серебряная Орда отброшена. Но как нам понимать ваши действия: сначала отступление, а затем возвращение? Неужели вы ошиблись в оценке исхода битвы? Или вид того, как мы атакуем в одиночку, заставил вас вспомнить о вашем долге, остаться, стоять и драться?

Они не сразу ответили на вопрос Майлза. Два центрогалактианина стояли, глядя на него, будто молча совещались с бесчисленным количеством окружавших и наблюдавших за ними. В конце концов снова заговорил более высокий:

– Извините меня, если я как–нибудь обижу вас, снова упомянув о вашем варварском сознании. Но если бы вы не оставались такими примитивными и подверженными эмоциям, то поняли бы, почему мы вернулись. Разумеется, в этом виноваты мы, как более старые и знающие, потому что не увидели, что вы не понимаете.

– Может быть, вы объясните это сейчас, – сказал Майлз.

– Разумеется, – подтвердил центрогалактианин. – Могу я вам напомнить, что это было неестественно – заключение, что наше участие в битве с Ордой приведет к поражению? Мы получили вычислительное решение, логичный результат многих факторов, рассмотренных и разобранных неживыми устройствами, которые слишком сильны, чтобы приобщить к принятию решений даже наши умы. Эти вычислительные устройства постоянно получают обновленную информацию о ситуации. У Точки Решения у них сложилось окончательное мнение. Орда обладала небольшим, но неоспоримым преимуществом, необходимым для победы. Логически мы не могли надеяться выиграть, вступив в бой. Более того, мы приняли единственное здравое решение: все, входившие в Боевой Порядок, должны отступить и попытаться спастись, чтобы как можно больше разумных, обученных личностей могли после ухода Орды заново обустроить Галактику.

– Но вы передумали, – вставил Майлз.

– Но мы дождались того момента, когда могли, по вашему выражению, передумать. Мы вернулись не потому, что «передумали», а потому, что новые вычисления дали нам ответ.

– Новые вычисления? – переспросил Майлз.

– Разумеется, – тихо подтвердил центрогалактианин. – Я полагаю, даже вы в состоянии понять, что ваша атака внесла нечто новое, повлиявшее на общее решение о судьбе сражения. Три причины подействовали на ситуацию и изменили предполагаемую картину ближайшего будущего, построенного на ней.

Первая – это то, что вы самоубийственно и против всех правил решили одни атаковать всю мощь Орды. Вторая – ваша атака началась с дальнего края Боевого Порядка. Третья – отреагировав в соответствии со своим инстинктом, весь флот Серебряной Орды начал поворачивать, чтобы встретить вашу атаку, вместо того чтобы не обращать на нее внимания и забыть о ней, направив на вас минимально необходимые силы. Именно это, как я уже сказал, и изменило ситуацию. Я думаю, сейчас вы поняли.

Локоть Луона больше не терзал Майлза сзади. Своим восприятием Майлз смог почувствовать других членов экипажа, озадаченных и в равной степени ошеломленных.

– Может быть. Но все равно объясни мне это, – сказал Майлз.

– Как пожелаешь. Вы заслужили любое объяснение, – начал центрогалактианин. – Как я уже упомянул, ваша бессмысленная, самоубийственная атака изменила ситуацию не только с нашей точки зрения, но и для Орды тоже. Ваша атака, одна, стала тем, чего они не понимали, поэтому ожидали худшего и повернули свои главные силы вам навстречу. Наши устройства все пересчитывали и в результате обнаружили, что там, где раньше Орда имела небольшое преимущество, теперь им стали обладать мы.

Центрогалактианин прервался. Майлз мог почувствовать, что глаза всех находившихся внутри этого огромного шара остановились на нем и его товарищах.

– Поэтому, – голос его звучал все так же монотонно, будто обсуждали нечто не более важное, чем распорядок дня, – мы вернулись и в конце концов отбросили Орду.

На мгновение в ярко тлеющем уме Майлза проснулась слабая вспышка вины. Он ясно и четко различил нечто новое в этих словах. Представители этой расы, несмотря на отсутствие видимых переживаний, хотели жить так же сильно, как они. К тому же, пока их решения принимались вычислительными устройствами, у них нет средств, позволяющих им знать, правильны эти решения или нет. Они знают только то, что ответ на поставленный вопрос лучший, если учесть их силы и мощь их компьютеров. Поэтому, как они отступили без сомнений, но с глубокой внутренней болью при мысли о том, что они оставляют свои миры на съедение Орде, так и вернулись без лишних вопросов. Они вернулись в сражение, не уверенные в его благополучном исходе, но с такой глубокой внутренней отвагой, на которую только были способны.

Майлз почувствовал, как рядом с ним зашевелился Луон. В этом движении присутствовала некая нерешительность, говорившая, что серокожий отказался от намерения заставить центрогалактиан признать свою трусость. Сейчас стало ясно, что таким образом говорить с ними бессмысленно. Потому что они не сделали ничего, кроме послушания своим отличным правилам поведения.

– Спасибо, – поблагодарил Майлз. – Сейчас мы поняли.

– Мы рады, – сказал высокий центрогалактианин. – Но есть кое–что, что бы мы хотели узнать у тебя.

– Давайте, – согласился Майлз, уже зная, что он услышит дальше.

– Из всех, присоединившихся к нам в Боевом Порядке, вы двадцать три единственные, кто не подчинился нашему приказу отступить и спасаться.

Вместо этого вы совершили явно бессмысленный поступок. Вы одни атаковали Серебряную Орду. И все же вы – разумные существа, хотя и примитивные. Вы должны были понимать, что любой ваш поступок не спас бы ваши миры и цивилизации от Орды среди звезд нашей Галактики. К тому же вы знали, что ваш крошечный корабль ни на миг не мог задержать продвижение Орды. Короче, вы знали, что ваша атака ни к чему хорошему не приведет и вы только зря потеряете жизни. Поэтому мы, те, кто гораздо старше и мудрее вас, должны понять, почему вы это сделали. Мы не понимаем. Почему вы безо всякой надежды вступили в бой с Ордой? Или вы каким–то образом знали, что это заставит и нас присоединиться?

Майлза поразило то, что он впервые услышал, чтобы кто–то из центрогалактиан задавал вопрос. Это означало только одно. Развитая раса решила, что Майлз и другие обладают какими–то устройствами внутри умов и тел, которые превосходят вычислительные машины центрогалактиан.

– Нет, – ответил Майлз. – Мы не ожидали вашего возвращения. Мы знали, что атакуем Орду на свой страх и риск и что с нами произойдет, если останемся в одиночестве.

– Да, – произнес центрогалактианин. Затем, после секундной паузы, он продолжил, как показалось Майлзу, немного тяжеловесно:

– Мы были почти уверены, что вы не ожидали помощи. Но если это действительно так, вопрос остается, почему же вы это сделали.

– Нам не оставили выбора, – ответил Майлз.

– Не оставили выбора? – центрогалактианин удивленно посмотрел на него. – У вас был выбор. Уйти, как приказано.

– Нет.

Еще раз Майлз почувствовал, что находится между двух точек зрения центрогалактиан и его товарищей по экипажу. Ни одна из них полностью не раскрывала ситуацию и то, что произошло во время их встречи с Ордой.

Сейчас Майлз не мог удовлетворить ни тех ни других, даже если бы заставил понять то, что понял сейчас.

– Может быть, из–за того, как вы сказали, что мы – примитивные по отношению к остальным в Боевом Порядке, – медленно произнес Майлз. – Но мы делали выбор не головой, а сердцем. Не думаю, что могу объяснить вам это.

Я только расскажу, что это такое. Вы не можете взять таких, как я сам, и тех, кто со мной, отвечающих за свой народ, и поставить нас между врагом, несущим полное уничтожение, и этим народом и ждать, что мы сможем отойти в сторону, оставив наши миры беззащитными только из–за того, что логика говорит о проигрыше в сражении.

Он сделал паузу. С самого начала огромный шар, заполненный зрителями, оставался безмолвным, но Майлз все же чувствовал на себе сфокусировавшееся внимание, задержанное дыханием сотен тысяч или миллионов слушателей. Он продолжил:

– Может быть, я вообще не могу заставить вас понять это. Но если бы мы ушли без боя, то оставили бы наши цивилизации на смерть. И мы не смогли это сделать. Мы из другого теста и не можем хладнокровно спасаться, если наддам народам грозит опасность. Спасение при таких обстоятельствах потребовало бы такого самоконтроля, которым никто из нас не обладает.

Он снова прервался. Шар по–прежнему слушал.

– Наш народ, – продолжил Майлз, – часть нас, как руки и ноги – части нашего тела. Мы не можем покинуть их ради спасения бесполезного обрубка.

Если смерть найдет наши планеты, то последнее, что мы сможем сделать, это встретить смерть вместе с ними. Мы не принимали никаких обдуманных решений. Повторяю, здесь сработал инстинкт: убить как можно больше врагов прежде, чем убьют нас. Если бы мы улетели, и обнаружили наши цивилизации мертвыми, ТОГДА мы все равно напали бы напали на Орду. Не задумываясь, мы попытались бы уничтожить как можно больше до того, как убили бы нас.

Майлз замолчал. Тишина, последовавшая за его словами, длилась долго.

Но наконец ее прервал высокий центрогалактианин, стоявший посередине вместе с экипажем «Боевой Шлюпки».

– Тогда мы оказались правы, – медленно произнес он. – Именно ваше примитивное естество вызвало это, а понять этого мы не могли из–за того, что давно его лишились. Вы все еще стоите на той ранней дороге, которую мы уже давным–давно покинули. Только не подумайте, что мы менее вам благодарны из–за того, что вы нам только что сказали.

Он чуть повернулся, чтобы смотреть прямо на Майлза. Казалось, центрогалактианин говорил только с ним.

– Неважно, откуда это пришло – из желания, от ума или инстинкта, факт остается фактом: вы изменили ход сражения и спасли нашу Галактику. Что мы можем сделать для тебя и остальных, чтобы отблагодарить вас?

Майлз уже приготовился к этому вопросу. И сейчас он ответил быстро, прежде чем смог сказать кто–нибудь из экипажа «Боевой Шлюпки».

– Мы хотим остаться независимыми, – ответил Майлз, – а многое из того, что вы можете нам дать, повредит этому. Но есть несколько вещей…

Нас собрали вместе на борту «Боевой Шлюпки», и мы хотим, чтобы наши расы поддерживали между собой связь. Поэтому дайте нам корабли или научите, как строить свои собственные, чтобы наши двадцать три цивилизации могли общаться.

– Корабли и необходимые знания, которые вы просите, – ваши, – ответил центрогалактианин. Он помедлил. – И если в будущем вы захотите от нас чего–нибудь еще, мы предупредим, как с нами связаться.

– Спасибо, – поблагодарил Майлз. – Но я думаю, это не потребуется.

Глава 17

Осеннее солнце заканчивающегося года подходило к полуденным часам над высокими берегами Миссисипи около Миннесотского университета, когда посол расы, называющей себя Рахсеш, вышел из правительственной машины, остановившейся на дороге, тянущейся по западному берегу реки. Люди в штатском охраняли небольшую зеленую лужайку, бегущую к краю обрыва. Узнав инопланетного посла, охрана пропустила его через свои ряды. Он один пошел по траве туда, где спиной к нему стоял человек, рисовавший на большом мольберте. Девушка брюнетка, читая, тихо сидела рядом с ним на раскладном стульчике.

На художнике были светлые брюки и белая рубашка с закатанными рукавами. На его голых руках, кистях и пальцах виднелись полосы серой, голубой и желтой краски, а полотно потяжелело от мокрых красок разных цветов. Посол с Рахсеша, подойдя тихо и осторожно, встал у его плеча.

– Я прервал тебя, друг Майлз? – спросил он рисовавшего.

– Нет, – Майлз покачал головой, не оглядываясь. – Я уже все сделал, Луон. Осталось только несколько завершающих мазков. Ты встречался с моей женой Мэри?

– Нет. Я польщен этой встречей. Продолжай заниматься своим делом, друг Майлз, я могу подождать.

– Нет. Слушай, – спросил Майлз, не поворачиваясь, – ты знаешь, что ты первый? Никто из экипажа «Боевой Шлюпки» еще не добрался до Земли?

– Я думаю, они скоро будут здесь. Разве все цивилизации выбрали своих бывших представителей послами? Мне кажется, могут найтись некоторые, кто пожелает прислать кого–то другого.

– Не сейчас, – возразил Майлз. Его заостренная кисточка легко прикоснулась к холсту, оставив после себя желтизну. – Все двадцать три цивилизации ищут максимум понимания у других, которое возможно только через тех, кто уже познал других. Я уже попытался высказать это в отправленном мною послании другим расам. Ты должен был заметить мою рекомендацию в письме, посланном на Рахсеш.

– Я заметил, – ответил Луон, всматриваясь в холст с некоторым интересом и удивлением. – Но я подумал, что эта рекомендация скорее всего объясняется чем–то, что касается меня.

– Нет, – сказал Майлз.

В течение нескольких секунд они молчали. Майлз работал над своей картиной.

– Помнишь, друг Майлз, – задумчиво произнес Луон, – когда центрогалактиане спросили тебя после сражения с Серебряной Ордой, что мы хотим в награду, и ты ответил им, даже не посоветовавшись с остальными.

– Помню, – ответил Майлз, не отрываясь от рисования.

– И сейчас, – тихо проговорил Луон, – ты созываешь встречу в своем мире, говоря от имени всех наших цивилизаций и опять единолично. К тому же в твоем приглашении, друг Майлз, не говорится ничего о том, что нам надо обсудить.

– В нем сказано, – поправил Майлз, – что сначала тема должна быть обсуждена только среди нас – двадцати трех, кто видел центрогалактиан и Серебряную Орду.

– Правда, – продолжал Луон, – и то, что этого оказалось достаточным, чтобы удовлетворить мое правительство и, думаю, правительства остальных цивилизаций. Но я спрашиваю тебя, друг Майлз, будет ли этого достаточно, чтобы хватило всем двадцати трем, когда мы соберемся лицом к лицу.

– Ладно. Ты спросил меня, – ответил Майлз и перестал коситься на заходящее солнце, осветившее своими лучами университетские здания, деревья, берега и реку: всю сцену картины Майлза. – И ты решил появиться пораньше, чтобы первым спросить меня про это.

– Я был твоим первым помощником, – мягко напомнил ему Луон.

– Точно, – подтвердил Майлз, выпрямляясь и отойдя с кистью в руке на шаг от холста, чтобы издалека взглянуть на созданное. – Все верно, друг Луон. Я дам тебе ответ. Я опять созвал всех нас, чтобы обсудить, как в конце концов забрать у центрогалактиан бразды правления Галактикой.

Его слова прозвучали уверенно в теплом летнем воздухе. Но Луон воспринял их в тишине, которая все длилась и длилась.

Майлз продолжал, не прерываясь, смотреть на холст. Он сделал один шаг вперед и нанес еще несколько небольших мазков кистью номер десять, которую слегка обмакнул в желтый. В конце концов позади него опять заговорил Луон:

– Мои люди подумают об этом. Если ты, друг Майлз, станешь умственно недееспособным, я отброшу дружбу и уважение, питаемое к тебе, и проинформирую остальных – как членов экипажа, так и их расы.

– Как хочешь, – сказал Майлз. – Между тем, почему бы тебе немного не подумать над моими словами? Я не говорил о том, что мы потесним центрогалактиан завтра, или через год, или тысячу лет. Я имел в виду, что мы в конце концов сместим их и надо обговорить это уже сейчас.

– Разве ты забыл, – Луон перешел почти на шепот, – о количестве их кораблей, участвовавших в Боевом Порядке? Неужели ты забыл о количестве самих центрогалактиан, находившихся в каждом из них? И что мог сделать один из них с нашим кораблем и всем экипажем? Ты можешь себе вообразить, сколько их живет на всех планетах в центре Галактики? Ты можешь себе это представить, и вдобавок тысячелетнее техническое превосходство, и по–прежнему продолжаешь настаивать на своем?

– Точно так. Я не отказываюсь, – спокойно ответил Майлз, окончательно положив свою кисть в банку с мутным скипидаром, стоящую на маленьком столике слева от мольберта. – Потому что лицо цивилизации определяет не количество или технология. Мы поняли это после нападения Орды.

– Мы, друг Майлз? – глаза Луона сузились настолько, что превратились в желтые полоски на его сером лице.

– Помнишь, как центрогалактиане оплошали перед всей Галактикой, когда Орда пошла в наступление. Я не думаю, что ты забыл это.

– Забыть? Никогда, – медленно произнес Луон. Его глаза снова расширились.

– Подумай! – сказал Майлз, впервые повернувшись к нему лицом. – Ничто не исчезает так быстро, как память о великой борьбе. Вот сейчас наша планета потрясена и пробуждена к жизни своим спасением от Орды. Но поколение, помнящее это, разделившее со мной восприятие в Боевом Порядке, не вечно. Сколько внуков будет помнить об этом?

Он прервался, глядя на Луона.

– Ну, немного, – неуверенно проговорил Луон. – Если твои люди похожи на моих, когда–нибудь они забудут все. Это правда…

– Разумеется, это – правда! – воскликнул Майлз. – Через несколько столетий в памяти у них останется не то, что мы разбили Орду, а только то, что оказали достаточно сильное сопротивление, чтобы заставить их искать себе пищу в более доступном месте. Через тысячу лет они будут говорить о просто одержанной победе. Через две тысячи – победа будет легкой и закономерной. Скоро, очень скоро пройдут следующие миллионы лет, и Орда вернется. И как мы тогда приготовимся?

Луон застыл.

– Хорошо, – через секунду сказал он. – Но почему мы? Почему не оставить управление и ответственность на центрогалактианах или ком–нибудь другом, занявшем их место в центре Галактики? У них есть записи о предыдущем нашествии Орды.

– Да, есть записи, – согласился Майлз. Он посмотрел вниз на серокожего. – Но это все. Вспомни, миллионы лет назад Орду не сумели даже остановить. Она пронеслась по этой Галактике, почти опустошив ее.

Центрогалактиане, скорее всего, одна из тех развитых технологических цивилизаций, сумевших выжить. Но несмотря на это, в этот раз Орда сделала бы все, как и в прошлый раз, если бы не мы. Мы! Двадцать три на борту «Боевой Шлюпки»!

– Ты должен согласиться, – тихо добавил Луон, – что нам сопутствовала удача. Всем нам.

– Нет, – возразил Майлз. – Я с этим не согласен. Дело не в удаче.

Нечто более важное, чем удача, и это нечто будет главной темой нашей встречи. Потому что у нас это есть – надежда и сила, которой центрогалактиане не обдадут, и вот почему они оплошали.

– Оплошали? – голос Луона был почти неслышим.

– Они побежали. Мы остались и спасли всех. Из–за своих слепых инстинктов и из–за того, что я нашел нечто и разделил это с вами.

Способность входить в состояние перегрузки ума и тела. Только термин «сверхсила» не правильный. Потому что на самом деле это прорыв в способность созидать, чтобы сразу черпать из всех глубочайших резервуаров ума и тела. Помнишь свои ощущения, когда мы атаковали Орду и я протянулся ко всем вам с силой, бившей во мне?

– Я помню, – ответил Луон.

– Тогда ты помнишь, что центрогалактиане не имеют ничего подобного.

Если бы они обладали этим, то мы бы почувствовали. Более того, им никогда бы не пришлось убегать от Орды, если бы их естественная психосила могла быть усилена подобно нашей при перегрузке.

– Им хватило даже неусиленной, чтобы вернуться и сражаться, – вставил Луон.

– Да, когда они вернулись! Но все дело в том, что не они вернулись.

Вначале мы безо всякой надежды, только по велению сердца, атаковали Орду и изменили ход сражения. Только это и ничто другое кардинально повлияло на их решимость.

– Друг Майлз, – пробормотал Луон, – мне кажется, что ты придаешь этому отличию слишком большое значение.

– Это не просто отличие, – более спокойно ответил Майлз. – Это отличие говорит о центрогалактианах очень многое. Неужели ты не помнишь, как они не могли понять, даже после моего объяснения, почему для нас, находившихся на борту «Боевой Шлюпки» и оставшихся в одиночестве, не было выбора, кроме как атаковать Серебряную Орду? Вспомни, как центрогалактиане не могли уловить это.

– Они объяснили, что изменились в течение длительного времени, пока их цивилизация развивалась.

– Изменились! Да! – почти гневно воскликнул Майлз. – Они изменились настолько, что больше не могут нас понять. Но именно мы ввели их в бой, и это сражение закончилось успехом, несмотря на все их ранние вычисления! Неужели ты не понимаешь? Они давно подавили свои инстинкты, полагая, что это пойдет им во благо. Но то, что они получили, не смогло их спасти, и только наши инстинкты, заполнив их пустующее место, сделали это!

– Я согласен, – ответил Луон, – со всем этим, друг Майлз. Может быть, у нас есть нечто, чего лишились центрогалактиане, и может быть, отсутствие этого у них открыло бы Галактику для Серебряной Орды, если бы нас там не оказалось. Но как можешь ты строить на одном мелком инстинкте некий грандиозный план по замене повелителен нашего островка Вселенной?

Майлз угрюмо улыбнулся. Он взял со столика чистый кусок белой ткани, обмакнул его в керосин из контейнера, стоящего рядом, и начал очищать руки и предплечья от полос красной, серой и желтой краски.

– Потому что он не мелкий, – продолжил он. – Ты, я, все мы на «Боевой Шлюпке» с самого начала сделали не правильный вывод по поводу центрогалактиан. Увидев, насколько они стары и могущественны, мы бездоказательно приняли на веру, что они давным–давно выиграли все свои битвы со своим окружением, что они миновали ту точку, где должны доказывать свое право на выживание во Вселенной. Но мы ошиблись.

Луон странно посмотрел на Майлза.

– Я тебя не понимаю, – признался серокожий инопланетянин.

– Я объясню, – Майлз закончил чистить руки и, скомкав намокший и испачканный кусок ткани, бросил его в большой пакет из–под кофе, уже наполовину заполненный другими кусками испачканной ткани. – Где–то, продолжил он, – когда–то, может быть, наступит конец физической Вселенной.

Но только тогда, когда больше не останется границ, откуда может появиться что–то неизвестное и враждебное, для любой расы заканчивается борьба за выживание. До этих пор каждая раса должна отстаивать свои права.

Единственная разница заключается только в том, что с каждым разом источник угрозы будет находиться все дальше и дальше по мере расширения сферы безопасности. Мы, люди, Луон, – конечный продукт развития организма, начавшегося с одной клетки, и он выиграл все сражения за жизнь, в которые его втянули. А что же с твоим народом?

– То же самое, – пробормотал Луон. – Но ведь центрогалактиане тоже…

– Нет, – отрезал Майлз. – Когда–то, может быть, тысячу лет назад, они решили обменять свои инстинкты на другие способности. И в течение всех этих тысяч лет это казалось правильным решением. Но вернулась Серебряная Орда и доказала его ошибочность. Центрогалактиане пережили Орду физически, но не в этом дело, потому что мы, а не они сами спасли их. Они оказались уязвимы и не могут вернуться, чтобы подобрать потерянное. В любом случае их дорога в будущее закончится тупиком.

Майлз на секунду задержал свой взгляд на Луоне.

– Вот почему мы заберем у них Галактику, – продолжил он. – Потому что с этого момента они начнут умирать, подобно доисторическим существам, пошедшим по не правильной ветви эволюции и в конце столкнувшимися с чем–то, с чем не могут справиться.

– Нет, друг Майлз, – возразил Луон, – даже если они вымрут и мы займем их место, если мы будем держаться наших инстинктов, как мы можем получить то, что они получили, отказавшись от их инстинктов? Куда мы уйдем…

– Другим путем, – сказал Майлз, – любой другой дорогой эволюции, где мы сохраним инстинкт и чувство. Они не пытались пойти таким путем, или свернули с него слишком рано. Они закрыли дверь перед сабли, через которую все мы, если повезет, попадем в гораздо большую Вселенную.

– Большую? – произнес Луон, полный сомнения.

– Разумеется, большую, – уверил его Майлз. – Возьми перегрузку.

Именно инстинкт и чувство ввели тебя в это состояние. Ты можешь придумать другой способ?

– Но мы не можем все наше будущее сражаться с врагами, Майлз.

Майлз улыбнулся.

– Ты думаешь, это все, на что способна перегрузка? Это последнее, на что она пригодна. Это в корне – созидательная сила…

Он замолчал и дружески положил руку на гладкое серое плечо.

– Ты увидишь, – сказал Майлз. – Ты поймешь, когда я объясню это. А объясню я это всем вам с «Боевой Шлюпки», когда соберутся все остальные. Он опять прервался. – Это, кстати, напомнило мне, что нам пора вернуться, чтобы поприветствовать появление остальных. Мэри?

Она встала со своего стульчика, держа пальцем страницу, где окончила чтение, и пошла в сторону дороги.

Но, повинуясь руке Майлза, Луон остался стоять. Он внезапно нагнулся вперед, всматриваясь в картину. Майлз ждал, наблюдая за серым лицом с резкими чертами, смотрящим на формы и краски на натянутом полотне.