Текст книги "Дракон на войне"

Автор книги: Гордон Руперт Диксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 25 страниц)

Глава 41

– Дай мне это! – Сверкая глазами, Каро-линус выхватил чайник из рук Джима.

– Каролинус! – воскликнула Энджи, так как маг держал чайник не за ручку, как Джим, а крепко обхватив его обеими руками за бока, где металлические стенки были горячими от закипающей внутри воды.

Не обращая внимания на восклицание Энджи, Каролинус повернулся лицом к змеям и Гранферу. Он держал чайник на уровне груди, его глаза застыли на Гранфере.

Он и сам теперь был словно отлит из металла. Такой твердый, такой напряженный, он, казалось, вот-вот задрожит, его лицо заблестело от пота, он стоял и смотрел вперед.

Старик потел неспроста. Стоящие вокруг чувствовали чудовищные усилия, которые прилагал Каролинус, – усилия не физические или умственные, а магические.

Его глаза, казалось, пожирали движения Гранфера, а сжимавшие чайник руки словно окаменели, хотя кожа на ладонях и пальцах начала распухать из-за волдырей и ожогов.

Все вокруг стояли неподвижно. Неподвижно и безмолвно. Джим чувствовал, что Энджи пытается что-то сделать или сказать, но его рука, сжавшая локоть жены, бессознательно заставила ее остановиться.

– Мы здесь ничего не можем поделать, – прошептал он.

Они стояли и наблюдали.

Вдруг из носика чайника вырвалась струйка пара. И тоненький, воздушный голосок, который они уже слышали, когда чайник стоял на столе в большом зале и взывал о помощи Каролинусу, запел. Но на этот раз он пел совсем по-другому.

– Каро-ли-нус, Каро-ли-нус… – мягко пел чайник. Мелодия была очень простой, как колыбельная, снова и снова повторяющая всего одно слово – имя Каролинуса. Но так же, как колыбельная, слышимая вновь и вновь, она не надоедала. Джим сообразил, что имя Каролинуса было единственным словом, которое мог сказать чайник сам по себе.

Но чайник превратил это слово в песнь любви и покоя, и, как ни странно, Каролинус, казалось, черпал в этом силы. Он расслабился и, похоже, даже вырос. Он казался не только выше, но шире и сильнее. Опять он предстал перед ними таким, каким они его всегда знали, – командиром в любой ситуации.

Гранфер внезапно прекратил говорить, и его голос поднялся до тоненького визга, а змеи вокруг нестройно закричали.

Выглянув за стену, Джим и остальные увидели, как Гранфер медленно поднимается в воздух. Сцена чем-то напоминала старт космического корабля с космонавтами, который отправлялся на Луну, – Джим видел это еще мальчишкой на мысе Кеннеди. Как и ракета, Гранфер сначала поднимался медленно, постепенно набирая скорость.

Он поднялся над полем на высоту, в несколько раз превышающую его собственный рост, и остановился. Затем так же медленно начал вращаться в вертикальной плоскости, как секундная стрелка на часах, пока не повис вниз головой.

Так, вниз головой, он и поплыл в сторону замка над головами змеев, над мертвым Эссессили, над землей и рвом перед стенами замка. Пока, громадный, но беспомощный и визжащий тоненьким голоском, не оказался всего в двадцати ярдах от стены.

– Замолчи! – выпалил Каролинус, и в его голосе звучала обычная твердость, которая еще недавно отсутствовала.

Гранфер мгновенно умолк.

Каролинус опять заговорил.

– Ты знаешь, чего я хочу. – Его голос был резким и безапелляционным.

Дико размахивая щупальцами, будто желая что-то схватить, Гранфер протянул через стену раскрашенное изваяние леди Рррнлфа, все еще увешанное драгоценными камнями и золотыми цепочками; самым длинным щупальцем он вложил свою ношу через стену прямо в ожидающие руки Рррнлфа.

Морской дьявол прижал вырезанную из дерева фигуру к своей груди. Он нежно обнял ее и, склонив голову, прижался щекой к ее кудрявым золотым волосам.

– Я жду! – опять рявкнул Каролинус.

Из какого-то тайника в глубинах своей туши Гранфер извлек тяжелую черную книгу с золотыми буквами на переплете. Ее он тоже, передавая из щупальца в щупальце, протянул через стену – в руки Каролинусу.

– А теперь, сэр, – сказал Каролинус, – я мог бы и отомстить за то, что ты пытался сделать, и за то, что сделали змеи по твоей указке. Но я не меняю то, что случилось, на то, что могло бы быть. Это ход Истории позволил тебе так далеко зайти. Я не буду вмешиваться в Историю. Так что сейчас я отправлю тебя обратно и оставлю в том месте, где тебе и надлежит быть. Но не с помощью твоей отвратительной магии, а с помощью моей, так как у тебя больше нет силы противостоять моей силе. Запомни это, сколько бы еще столетий тебе ни выпало прожить. У тебя больше нет магии!

– У меня больше нет магии… – повторил Гранфер дрожащим голосом, печально и глухо.

– Тогда уходи вместе со своими змеями. Вон!

Внезапно Гранфер исчез. На серо-зеленой вытоптанной земле от рва до самого леса не осталось даже поверженных тел, только просека, проломанная Гранфером на пути к замку.

Люди на стене и дозорной площадке долго молча смотрели на пустое пространство перед собой.

Никто не прервал тишины; один за другим люди начали поглядывать наверх – сумрак, вызванный собравшимися над их головами драконами, стал рассеиваться. Они увидели, что стая парящих тел над их головами поредела.

Французские драконы потянулись к югу, а английские начали разлетаться по своим домам на севере, западе и востоке Британии.

Джим, который тоже смотрел наверх, опустил глаза, так же как и Энджи. Они улыбнулись друг другу. Джим заметил, что Каролинус протягивает ему чайник:

– Возьми.

Джим взял чайник за ручку. Он дотронулся до корпуса – металл был холодным, и тоненький поющий голосок умолк. Но чайник, казалось, приклеился к рукам Каролинуса. Джим потянул, и чайник высвободился.

– Каролинус! – воскликнула Энджи.

Кожа слезла с ладоней, обнажив плоть, а по краям виднелись пузыри и ожоги.

– Я должен был естественным образом подогревать их, чтобы не забыться, – хрипло проговорил Каролинус. – Но с этим я могу справиться. – Внезапно его руки стали такими, как всегда. Каролинус поднял глаза и встретился взглядом с Джимом: – А тебе, Джим, я должен принести свои глубочайшие извинения. В конце концов, это моя ошибка, я просто кое-что забыл. Странно, как часто мы забываем то, что знаем лучше всего.

Он протянул руку и взял чайник, держа его одной рукой, а другой лаская горячие стенки. Но на этот раз рука, касаясь чайника, не обжигалась. Джим с удивлением уставился на Каролинуса:

– Если ты можешь держать чайник не обжигаясь, зачем ты терпел такую боль?

– Бывают времена, когда боль необходима, – сказал маг, с любовью взглянув на чайник. – Время для доброй боли. Добрая боль фокусирует, злая боль рассеивает и разрушает.

Из носика чайника опять вырвалась струйка пара. Тоненький голосок снова пропел:

– Каро-ли-нус, Каро-ли-нус.

Он замолчал, хотя пар продолжал идти.

– Я забыл, – сказал Каролинус, взглянув на чайник, – что любовь – сила, которая способна созидать. – Он покачал головой. – Потому-то магия Гранфера и была так примитивна. Если бы только я попробовал раньше, используя всю силу, которая была в моем распоряжении, я одолел бы его. Но я позволил себе пасть духом из-за болезни и слабости. И снисходительно терпел упадок духа. Мой чайник помогал мне, потому что он получил от меня жизнь, как леди Рррнлфа получила жизнь от него. Но у Гранфера не было любви, поэтому он не мог вдохнуть жизнь в свой тотем. Страха и благоговения недостаточно, как уже давно поняли люди. Таким образом, более слабая магия в конце концов уступила моей, которой помог этот маленький чайник. – Он взглянул на Джима и Энджи и улыбнулся. Каролинус редко улыбался, но уж его улыбка запоминалась, потому что в ней чувствовалось тепло горящего очага. – Итак, мы победили. Сэр Джон,

– повернулся он к Чендосу, – я не думаю, что король Франции попробует высадиться в Англии, лишившись помощи змеев.

– Ты прав, – сказал Чендос. Он тоже улыбнулся, но довольно печально: – Хей-хо, но мне придется объясниться, ведь я уговорил наших военачальников двинуть армию на юг, чтобы отрезать змеев от моря и запугать, что их перебьют по одному. Армия не любит, когда ее отправляют по дурацким маршрутам.

– Но, милорд… Я хочу сказать, сэр, сэр Джон Чендос, – заикаясь, проговорил Секох, – мы говорили об этом раньше, но потом столько всего случилось, что у меня не было возможности сказать тебе. Они не выступили.

– Не выступили? – уставился на него Чендос. – Армия не выступила? Но все военачальники на совете… – Он осекся на полуслове и внезапно разразился громким смехом: – Вот так они всегда, наши военачальники. В самый последний момент начинают соображать и меняют свое решение, и не выполняют никаких договоренностей, ни одно разумное решение не доводится до конца, если нет твердой руки, которая бы ими управляла. Ну-ну, это их манера, но в данном случае это мне на руку.

Его смех был так заразителен, что остальные засмеялись вместе с ним, даже те, кто стоял дальше на стене и не понял, о чем идет речь, или просто не слышал. Это был смех облегчения после длительного напряжения.

Внезапно Джим кое-что вспомнил. Он повернулся к водяному дракону:

– Секох, верни поручительство французским драконам.

Секох взлетел.

Смех вокруг Джима наконец утих.

– Э-хм!

Это Брайен прочистил горло – Джим и не подозревал, что можно так громко прочищать горло. Он с удивлением уставился на своего ближайшего друга. Брайен, все еще с обнаженным мечом в руках, прямо поедал Джима глазами; Джим слегка удивился, но потом сообразил, в чем дело.

Конечно же, каждая победа должна быть ознаменована празднованием. Вполне определенным. Брайен всегда мечтал устроить такой праздник, но бедность не позволяла ему это сделать. Однако замок принадлежал Джиму, и Брайен опасался, что Джим забудет о своем долге и опозорится перед самим Чендосом.

– Ну а теперь, – вскричал Джим, – отметим такой замечательный день достойным праздником!

Брайен прямо-таки осел от облегчения.

Джим повернулся к Энджи:

– Миледи! Можем мы накрыть столы в большом зале – сначала для рыцарей, затем для людей более низкого звания и, наконец, для тех сирых, которые пришли искать убежища на нашем дворе?

– Непременно, милорд! – пропела Энджи, которая, возможно, поняла состояние Брайена намного раньше Джима. – Все будет готово в одно мгновение!

Она повернулась и, подобрав свои длинные юбки, побежала вдоль дозорной площадки и дальше по лестнице во двор, на ходу выкрикивая поручения слугам.

Джим с обожанием посмотрел ей вслед и повернулся к магу:

– Каролинус, ты ведь останешься на праздник?

– Я подумаю, – сказал Каролинус, нежно тронув свой седой ус. – Похоже, да. Но сначала, если ты не возражаешь, я бы хотел побыть один и собраться с мыслями. Я могу воспользоваться той комнатой, которую ты мне отвел?

– Конечно! – ответил Джим. – Комната в твоем распоряжении. Она всегда будет ждать тебя. Просто возвращайся в замок и иди прямиком туда. Можешь спросить у слуг все, что тебе понадобится.

– Именно это я сейчас и сделаю, – сказал Каролинус.

Держа в руке чайник, он начал спускаться со стены. Когда маг отошел от Джима, из чайника показалась струйка пара. И наконец тоненький грудной голосок запел, и Джим слышал его, пока Каролинус не удалился достаточно далеко. Голосок пел победоносно и с любовью:

– Каро-ли-нус! Каро-ли-нус…