Текст книги "Абсолютная Энциклопедия. Том 1"

Автор книги: Гордон Руперт Диксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 31 страниц)

– Тебя это не касается, – ответил Найф. – Твой подручный спускался сегодня утром вниз, всю дорогу стоя на моей ноге, а когда я сообщил ему об этом и предложил впредь так не поступать, он обозвал меня лжецом.

Джон перевел взгляд на Хэла. Тот отрицательно покачал головой.

У Хэла росло отвратительное ощущение где-то внутри. К горлу подступала тошнота. Он отправился сюда, чтобы стать незаметным, не выделяться из общей массы, а эта история с Найфом с каждой секундой привлекала к нему все больше внимания. Ему казалось, что теперь уже вся шахта собралась поглазеть на происходящее.

– Я не наступал ему на ногу, – сказал Хэл, – но это не важно, все в порядке...

– Ты говоришь, что не наступал ему на ногу. Хорошо. Значит, никакой проблемы нет, – резюмировал Джон. Он стоял перед Найфом, не отрывая от него взгляда, словно танк в человеческом обличье. Но на лице Найфа появилась злобная гримаса. – Ты не мой бригадир. Если этот подручный не может постоять за себя, то ему здесь нечего делать.

– Убирайся в свое логово! – гневно воскликнула Тонина. – До тебя дошел слух, что он смутьян, и ты хочешь показать, что не уступаешь ему в этом, вот и все.

Найф не обращал на нее внимания. Он сверлил взглядом Джона.

– Я сказал, не ты мой бригадир.

– Это верно, – согласился Джон. Он оглядел толпу. – Уилл?

Уилл стоял впереди, слева от Джона.

– А что тебя беспокоит? – произнес Уилл, не двигаясь с места. – Мы слышали, что он смутьян. Ты знал об этом, когда брал его к себе. Даже если слух неверен, пусть он сам справляется с этим делом. Вполне возможно, он сам спровоцировал эту ссору, чтобы покрасоваться перед нами.

– Все в порядке, – торопливо повторил Хэл. – Правда, Джон. Я не наступал ему на ногу, но если ему показалось, что я сделал это, я готов извиниться перед ним.

– Ну да, извиниться... Черта с два! – с яростью крикнул Найф. – Ты думаешь, что можешь обозвать меня лжецом, а потом спокойно удалиться? Или защищайся, или убирайся вон с шахты!

– Джон! – умоляюще воскликнула Тонина.

Джон пожал плечами и отошел в сторону. Окружившая их толпа стала отступать, и вскоре Найф и Хэл остались вдвоем в центре обширного свободного пространства. Тонина, задержавшаяся было рядом с ними на несколько секунд, тоже присоединилась к остальным.

Хэл стоял и с чувством глубокого отчаяния смотрел на Найфа. Свет над площадкой вдруг стал очень ярким, воздух вокруг – сухим и горячим. Казалось, остальные шахтеры находятся где-то далеко и явно не испытывают к нему ни малейшей симпатии. Он был предоставлен исключительно самому себе, словно человек, попавший в середину волчьей стаи. Он вглядывался в лицо Найфа и не находил в нем ни следа благоразумия.

«Ну и пусть, – внезапно решил он. – Я позволю ему делать со мной все, что он захочет. Только так я смогу выйти из этой передряги. Если он побьет меня, то, может быть, они забудут эту историю с моей дурной репутацией...»

Он увидел, что Найф начал наступать на него с опущенным правым плечом и стиснутым кулаком. Все тело Хэла напряглось, оно изготовилось принять одну из десятка заученных оборонительных стоек, но своим сознанием он заблокировал подобные действия. Он лишь нелепо поднял кулаки, надеясь, что выглядит со стороны как человек, совершенно не умеющий драться.

Найф приближался. «Я буду стоять неподвижно», – внушал себе Хэл. И он заставил себя оставаться неподвижным, когда Найф вплотную подошел к нему.

...Хэл растерялся. Произошло какое-то недоразумение, но он не мог сразу вспомнить, какое именно. Он лежал на земле и помнил только о том, что его сбили с ног ударом кулака. Он увидел над собой силуэт человека, подступавшего к нему и одновременно принимавшего такую позу, которая говорила лишь об одном: его намереваются пнуть ногой.

Его тело среагировало инстинктивно и моментально. Он сгруппировался, перекувырнулся назад, вскочил на ноги и стал лицом к лицу с нападавшим. Теперь он вспомнил, что этого человека зовут Найф и что он решил позволить ему делать с собой все, что тот захочет. Но его сознание все еще оставалось затуманенным и каким-то чужим, оно никак не давало ему вспомнить, почему он решил вести себя таким образом.

А тем временем Найф после короткой паузы начал снова подступать к Хэлу, преодолев мгновенную растерянность, охватившую его, когда Хэл, еще секунду назад беспомощно лежавший на земле, стремительно поднялся на ноги и теперь, похоже, готовился отразить его выпад. Найф быстро подскочил к Хэлу и нанес удар правой, целясь прямо в кадык.

Несмотря на охватившую его слабость и дрожь, Хэл рефлекторно среагировал. Он развернул корпус так, чтобы кулак Найфа прошел мимо, не задев его, а затем, сделав быстрый скользящий шаг вперед, повернулся и оказался за спиной у своего противника, который шатался, пытаясь удержать равновесие после неудавшегося удара. Какое-то мгновение Хэл смотрел на качающуюся перед ним спину, а затем, не осознавая своих действий и повинуясь исключительно инстинкту самосохранения, нанес по этой спине два коротких боковых удара левой и правой в область почек. Найф повалился на землю.

Хэл отступил на шаг и остановился, молча глядя на поверженного врага. В голове у него быстро прояснялось, но одновременно с прояснением к нему возвращалось то отвратительное ощущение, которое возникло у него перед началом стычки.

Его попытка была бессмысленной. Он не мог стоять и безропотно принимать то, что Найф захочет с ним сделать. Он просто не мог заставить себя так поступить. Тот первый удар, на мгновение лишивший его сознания, пробудил в нем элементарное чувство страха, а вместе с ним и инстинкт самосохранения. Но сейчас его противник неподвижно лежит на земле. Может быть, все уже и закончилось.

Хэл повернулся и пошел прочь, но Найф вдруг зашевелился. Он напряг раскинутые руки, подтянул их к телу и, уперев ладони в землю, встал на одно колено, глядя в противоположную от Хэла сторону. Затем неуверенно поднялся на ноги, повернулся и, пошатываясь, подошел к Хэлу.

«Если бы я смог послать его в нокаут...» – подумал Хэл.

Но его сознание работало еще не совсем четко, а Найф уже снова замахивался для удара. Хэл поднял обе руки, перехватил руку Найфа и повернулся, одновременно опускаясь на колени, при этом Найф, перевалившись через правое плечо Хэла, тяжело рухнул на спину. Снова несколько секунд он лежал неподвижно, словно падение вышибло из него дух. А затем шевельнулся и начал подниматься на ноги.

К этому моменту сознание Хэла почти окончательно прояснилось, и он понял невозможность осуществления задуманной им тактики. Способа привести Найфа в бессознательное состояние, не нанеся ему при этом серьезных повреждений, не существовало. Подобными трюками изобиловали романтические приключения, описанные в роскошно переплетенных фолиантах из библиотеки Уолтера, но не события реальной действительности, к встрече с которыми его готовил Малахия. Только в выдуманных ситуациях герой умеет нанести настолько точно рассчитанный удар кулаком или палицей, что противник на короткое время теряет сознание, но не получает при этом никаких травм и вообще не подвергается никакой опасности. Однако в жизни все происходит по-другому. Один и тот же удар может одного человека только лишить сознания на короткое время, а другого – того же возраста, веса и роста, обладающего таким же здоровьем – убить наповал.

Нет, все известные ему удары, которые наверняка и надолго уложили бы Найфа, могли стать смертельными ударами. Конечно, если бы он обладал опытом Малахии Насуно, то рискнул бы использовать один из них, вложив в него строго определенную силу, достаточную лишь для того, чтобы оглушить противника, но такого опыта у него не было.

Хэл впал в отчаяние. Найф с безумным взглядом снова пошел на него. И в очередной раз Хэл уклонился от удара, перехватил руку Найфа, сбил его с ног и бросил на землю. И опять, пролежав неподвижно несколько секунд, Найф поднялся на ноги, бросился на Хэла и опять оказался на земле, но снова поднялся и ринулся в атаку. Хэл отшвырнул его.

Было очевидно, что этот человек, закаленный тяжелой работой в шахте, находится в превосходной физической форме и намерен продолжать стычку до тех пор, пока его не остановят. Хэл снова почувствовал, что его стало мутить. Окружавший его мир состоял из камня и света; он был сухим, пыльным и пустым, если не считать существовавшей в нем нескончаемой необходимости отражать яростные наскоки этого неуемного задиры, который не соглашался быть поверженным, не желал оставить его в покое и вынуждал противодействовать своим настойчивым попыткам проучить его.

«Господи, пусть он останется лежать!..» Эта мольба звучала в душе Хэла всякий раз, когда Найф снова поднимался с земли и наступал на него. В своем сознании Хэл уже давно перестал сопротивляться; он пытался отдаться во власть Найфа, предоставить ему возможность поступить с ним так, как тому заблагорассудится. Но в нем был все еще силен страх, он побеждал рассудок и не позволял подпустить Найфа вплотную.

Воображение Хэла рисовало ему образ противника, лежащего на земле неподвижно – слишком неподвижно, – и эта мысленная картина заставила его внутренне содрогнуться. Дальше так продолжаться не могло. Отчаянным усилием воли Хэл преодолел страх и при очередном наскоке Найфа заставил себя неподвижно стоять с опущенными руками. Тому наконец удалось приблизиться к Хэлу вплотную, вцепиться в него и, увлекая за собой, повалить на каменный пол, где они и стали бороться.

Однако силы Найфа почти иссякли, фактически в нем не осталось ничего, кроме слепой ярости и решимости драться до последнего дыхания. Пальцы Найфа зашарили по щекам Хэла, нащупывая глаза, но Хэл увернулся, и тут его осенило.

Придавленный к земле распластавшимся на нем Найфом, Хэл сумел высвободить руки и схватить его за плечи. Делая вид, что пытается оттолкнуть от себя Найфа, Хэл сдавил большими пальцами сонные артерии по обеим сторонам его шеи. И в этот самый момент пальцы Найфа дотянулись наконец до глазниц Хэла.

В отчаянии Хэл опустил, насколько смог, подбородок вниз, чтобы давление пальцев Найфа воспринималось в основном скулами, а не глазными яблоками. И в то время как Найф продолжал свои попытки воткнуть пальцы в глазницы Хэла, тот вел в уме неторопливый отсчет: «... тысяча... тысяча один... тысяча два...» Он как можно сильнее прижался лицом к пыльным волосам и вел отсчет дальше, не снижая усилия своих больших пальцев.

Когда он досчитал до тысячи сорока трех, давление на его глаза стало ослабевать, а при счете «тысяча шестьдесят» вовсе прекратилось, и Хэл почувствовал, что Найф перестал шевелиться. Хэл выбрался из-под лежавшего на нем тела, поднялся на ноги и взглянул вниз. Найф по-прежнему не шевелился.

Хэл повернулся и нетвердой походкой пошел прочь от уткнувшегося лицом в землю неподвижного человека, направляясь в сторону стены из человеческих тел, образовавшейся между ним и жилым бараком. Лишь лицо Тонины он почему-то видел очень отчетливо, а у остальных людей на месте лиц виднелись какие-то расплывчатые пятна. Ему казалось, что пол, по которому он шел, был устлан подушками, а не представлял собой каменистую поверхность, покрытую слоем спрессованной пыли.

Вдруг в толпе возник сперва тихий, затем усилившийся ропот. Люди смотрели мимо него. Он остановился и устало обернулся назад.

Найф, приподнявшись на локте, озирался вокруг. Было ясно, что сознание вернулось к нему, но, видимо, он не вполне понимал, где находится и почему лежит на земле.

Хэл отвернулся и снова побрел вперед, к скоплению расплывающихся в его глазах лиц и к Тонине. Внезапно стена из людских тел распалась, шахтеры бросились мимо него к Найфу, чтобы помочь ему подняться на ноги и дойти до своей комнаты. Перед Хэлом вдруг возникла Тонина, она крепко обхватила его рукой за талию, когда он споткнулся и чуть не упал.

– Все в порядке, – сказала она. – Теперь все хорошо. Все закончилось. Я провожу тебя. Где болит?

Он пристально посмотрел на нее. Только сейчас Хэл почувствовал боль в глазах и в челюсти, ощутил ушибы и царапины, полученные во время борьбы с Найфом. Он хотел ответить ей, что не получил никаких серьезных травм, а просто обессилел, и, если не считать того единственного удара, Найф не причинил ему никакого вреда. Но у него снова начала подступать к горлу тошнота, и оно сжалось так, словно его сдавили в тисках. Он мог лишь смотреть на нее.

– Обопрись на меня, – велела Тонина.

Она повернулась и повела его к бараку, поддерживая за талию. Хэл чувствовал, что обнимавшая его рука была очень сильной – гораздо сильнее, чем сейчас его собственная, – мелькнула грустная мысль где-то в уголке его сознания. Он молчал и не сопротивлялся, когда она подвела его к бараку, почти донесла до комнаты, положила на кровать и раздела. Лежа в постели, он вдруг начал сильно дрожать и никак не мог унять эту дрожь.

Тонина укутала его одеялом, включила систему обогрева, но он продолжал дрожать. Тогда она быстро сбросила с себя верхнюю одежду и легла к нему под одеяло. Она крепко обняла его своими сильными руками и притянула к себе дрожащее тело, чтобы согреть его своим теплом.

Постепенно дрожь утихла. Тепло вернуло его к жизни, разлилось по всему телу. Напряжение спало. Еще некоторое время он дышал глубоко и судорожно, но затем и дыхание сделалось спокойным и ровным. Он бессознательно обнял Тонину, стараясь привлечь ее ближе к себе, его руки стали гладить ее тело.

На какое-то мгновение она напряглась, сопротивляясь ему. Потом напряжение ушло, и она перестала сопротивляться.

Глава 10

Спустя полтора месяца на шахте неожиданно появился Сост. Он въехал на центральную площадку как раз в тот момент, когда бригада Джона Хейккилы и все, кто работал с ней в одной смене, заканчивали обедать. Хэл в прекрасном расположении духа вышел из дверей столовой и увидел перед зданием офиса знакомые очертания грузовика и еще более знакомую фигуру, спускающуюся из кабины на землю.

Хэл поспешил к грузовику. Однако Сост, державший в руках большой пакет, который он доставил для руководства шахты, уже скрылся в дверях офиса. Хэлу пришлось стоять у дверей и ждать, пока тот выйдет.

– Привет! – бросил Сост, увидев Хэла, словно они расстались только вчера. Спустившись по ступенькам, он подошел к Хэлу и протянул ему крепкую, широкую ладонь. – Ну, как тебе живется на Яу Ди?

– Мне здесь нравится, – ответил Хэл, пожимая протянутую руку. – Может, пойдем посидим в баре?

– Не откажусь, – принял предложение Сост. В полупустом баре за столиками сидели отработавшие смену шахтеры. Хэл поискал глазами Тонину или кого-нибудь из своей бригады, но никого из них не увидел.

– Давай сядем здесь, – предложил Хэл, отыскав свободный столик на шесть человек. – Что будешь пить? Правда, здесь подают только соки и кофе, таковы правила на шахте.

– Кофе – это то, что надо, – ответил Сост, усаживаясь в кресло.

Хэл заказал кофе для них обоих – вернее то, что называлось так здесь, на Коби, – и принес его в медных кружках с керамическими ободками на кромке, позволявшими пить горячий напиток, не обжигая губы о нагревшийся металл.

– Я не знал, что ты бываешь у нас, – сказал Хэл.

– Меня могут отправить куда угодно, – пожал плечами Сост. – Так тебе нравится здесь?

В этот момент в дверь вошла Тонина.

– Тонина! – окликнул ее Хэл. Она оглянулась по сторонам, увидела его и направилась к их столику. – Да, мне хорошо на шахте... Садись, Тонина. Я хочу познакомить тебя с Состом. Ты выпьешь чего-нибудь?

– Попозже, – ответила она, подсаживаясь к ним.

Они с Состом присматривались друг к другу.

– Мне знакомо твое имя, – сказала Тонина.

– Я бываю в этих местах, – пояснил Сост. – Вот и Тэда встретил недалеко от зоны ожидания той станции, куда его направили. Он показался мне тогда самым глупым двадцатилетним мальчишкой, какого мне приходилось видеть. Я так ему и сказал. Но в конце концов мы поладили.

– Вот как? – медленно произнесла Тонина. Было заметно, что ее настороженность проходит. Хэл еще раньше заметил, как легко поддается она тревоге в любой незнакомой обстановке. И обычно тревожное состояние не оставляет ее так скоро. – А здесь он с каждым днем становится все сообразительнее.

– В самом деле? – нарочито удивился Сост, прихлебывая кофе.

– В самом деле, – решительно подтвердила Тонина. – Сейчас он уже считается одним из лучших подручных, а ведь работает на шахте чуть больше месяца.

– Шесть недель, – уточнил Хэл.

– Теперь я вспомнила тебя. – Тонина пристально взглянула на Соста. – Ты заезжал на старую шахту Трид Майн. Это было почти два года тому назад. Я там начинала. Ты помнишь Альфа Сьюмеджари, шеф-повара?..

Они стали вспоминать людей, чьи имена ничего не говорили Хэлу, но то, что он перестал принимать участие в разговоре, его ничуть не смутило. Он с удовольствием сидел и слушал их оживленную беседу, а когда через несколько минут в зал вошел Джон Хейккила, Хэл окликнул своего бригадира и пригласил присоединиться к ним.

– У него все идет нормально, – сказал Джон Состу, с которым, видимо, был уже знаком.

– Так, может, уже пора? – спросил Сост.

– Я решу это сам, – ответил Джон. – Ты что, будешь теперь часто наведываться к нам?

– Строгого графика у меня нет, – сказал Сост. – Но сейчас мне поручено некоторое время обслуживать этот район, а кое-какие дела потребуют, чтобы я появлялся и на Яу Ди.

Он отставил в сторону пустую кружку и встал. Джон и Тонина также поднялись из-за стола, и Хэл последовал их примеру. У него внезапно возникло острое ощущение, что какое-то важное для него обстоятельство обсуждалось сейчас за этим столиком, но в чем оно заключалось, он не понял.

– Ты едешь прямо сейчас? – спросил он Соста. – А я думал, мы часок-другой побудем вместе...

– Не могу задерживаться, меня ждут, – пояснил Сост. Он кивнул Джону и Тонине. – Надеюсь, когда-нибудь встретимся в порту.

Он повернулся и направился к выходу. Джон и Тонина уже шли по залу, каждый в свою сторону. Какое-то мгновение Хэл смотрел им вслед, затем поспешил вдогонку за Состом.

– Ну когда же мы снова увидимся? – спросил он Соста, который уже поднимался в кабину.

– Это может случиться в любое время. Думаю, скоро.

Он запустил вентиляторы, оторвавшие грузовик от земли, развернулся на месте и укатил с центральной площадки. Несколько секунд Хэл смотрел вслед удаляющемуся грузовику, потом вернулся в бар. Ему хотелось узнать, что Джон и Тонина думают о Состе. Но войдя туда, он увидел, как Джон вышел на площадку и повернул к офису, а за ним – Тонина, направляясь к бараку.

Хэл отправился было следом за ней, но, глядя на ее спину и плечи, понял, что сейчас ей не хочется никого видеть, и замедлил шаги. Ему стало немного досадно. С той ночи, после его стычки с Найфом, она фактически не подпускала его к себе ближе, чем на расстояние вытянутой руки, хотя во всем остальном оставалась такой же дружелюбной и сердечной, как и прежде.

Он смотрел, как она уходит. Под руководством Уолтера Хэл овладел экзотской системой интуитивного восприятия душевного состояния человека и сейчас понимал, что сердце Тонины вновь растревожено давним несчастьем, забыть о котором она не может. Теперь она просто сжилась с ним настолько, что почти не ощущала его. Сейчас она не хотела, чтобы ее утешали, даже если бы Хэл и знал, как это сделать. А он этого не знал. Он мог лишь чувствовать эту боль и соболезновать ей.

Однако на следующий день, когда он вместе со своей бригадой спускался в клети вниз, для его интуиции нашлась новая область применения. Он не мог не заметить, что отношение к нему всех его товарищей в этот день в чем-то изменилось. Но это изменение не имело враждебного оттенка. А поскольку такая перемена не таила в себе никакой угрозы для него, он не стал особенно ломать себе голову над тем, что бы это могло означать.

Когда они оказались у жилы, которую теперь разрабатывали, Хэл взял, как обычно, пару захватов, надел их на перчатки и, повернувшись, чтобы направиться к уступу, нос к носу столкнулся с Уиллом Нэнни. С того памятного дня своего первого появления на шахте Хэл не обменялся с ним ни единым словом, и сейчас он удивился и насторожился, увидев чужого бригадира в рабочей зоне своей бригады.

– Значит, так, – начал Уилл, – ты работаешь здесь уже около двух месяцев, верно? – У него, так же как у Хэла и остальных шахтеров бригады, шлем сейчас болтался за спиной. Лицо Уилла было, как обычно, мрачным и непроницаемым.

– Точнее, около полутора месяцев, – ответил Хэл.

– Срок достаточный, – сказал Уилл. – Мне в моей бригаде нужен еще один резчик. Хочешь перейти к нам? Я обучу тебя.

– Резчик?

Хэл смотрел на него широко открытыми глазами. Втайне он давно мечтал о том, чтобы наступил такой день, когда Джон Хейккила разрешит ему взять в руки резак. При этом увеличение той доли общего заработка бригады, которую он получал бы, став резчиком, было вовсе не главным в этой мечте. Главным было то, что он стал бы в своих собственных глазах, так же как и в глазах всех окружающих, полноценным шахтером.

Какое-то мгновение его одолевало сильное искушение согласиться; но затем он подумал о дружеских отношениях, сложившихся у него за это время с Джоном и со всеми остальными членами бригады, и понял, что не может принять этого заманчивого предложения, которое, впрочем, звучало не очень правдоподобно.

– И ты приглашаешь именно меня?

– Я не привык повторять дважды, – ответил Уилл. – Я предлагаю тебе работу. Принимай предложение или отказывайся.

– Но ты же недолюбливаешь меня! – удивился Хэл.

– Было. А теперь прошло, – пояснил Уилл. – Ну так что? Рабочее время идет. Я не могу торчать тут всю смену и ждать, пока ты примешь свое решение. Идешь со мной или нет?

Хэл глубоко вздохнул.

– Я не могу, – твердо сказал он. – Но все равно спасибо. Мне очень жаль.

– Значит, ты отказываешься?

– Да, отказываюсь. Но я благодарен тебе за то, что ты...

С Уиллом Нэнни произошла странная вещь. Неожиданно он начал смеяться, но выражение его мрачного лица при этом осталось прежним. Хэл в замешательстве уставился на своего собеседника, потом оглянулся и понял, что все остальные вокруг тоже веселятся. Он снова посмотрел на Уилла и увидел те же сомкнутые губы и тот же неприветливый взгляд. Прерывистые звуки, означающие смех и больше похожие на фырканье или хрюканье, исходили из длинного носа Уилла. Хэл снова оглянулся. Около него собралась вся бригада, шлемы у шахтеров были отброшены назад, они смеялись и, похоже, вовсе не собирались приступать к работе.

Джон, развлекавшийся вместе со всеми, стоял рядом с Хэлом, справа от него. Увидев, что Хэл смотрит на него, он сразу посерьезнел, и лицо у него сделалось почти таким же суровым, как у Уилла.

– Эх, черт с ним! – воскликнул он. – Наверное, мне пора дать тебе попробовать поработать резаком, если уж начали тут всякие посторонние ходить и уговаривать тебя перейти к ним из нашей бригады. Ну-ка, ребята, давайте все за работу. Время бежит. А тебе, Уилл, желаю удачи в следующий раз.

– Думаю, теперь ты придешь к нам переманивать, к себе кого-нибудь из моих, – проворчал Уилл. Он повернулся и пошел прочь, продолжая негромко посмеиваться.

Хэл взглянул на Джона и широко улыбнулся. Он начал понимать происходящее.

– Чему это ты так радуешься? – спросил Джон. – Ведь я могу сейчас выгнать тебя из бригады, и тебе не останется ничего другого, кроме как идти к Уиллу. Откуда я знаю, что ты не сговаривался с ним за моей спиной?

Хэл не ответил, только его улыбка стала еще шире.

– Ну ладно. Давай посмотрим, как ты будешь радоваться, когда проработаешь смену с резаком в руках, – сказал Джон. – Пошли-ка на уступ.

Следом за бригадиром Хэл подошел к остальным резчикам. Они стояли лицом к стене, на каждого приходился участок скалы шириной с его собственное тело. Джон встал на левом краю, около боковой стены уступа.

– Надень шлем, – велел он. – Нет. Сперва надень шлем и только после этого бери в руки резак. Всегда действуй именно в такой последовательности. А теперь... – Тембр его голоса в переговорном устройстве комбинезона заметно изменился. – Внимательно следи за мной. Вначале не пробуй резать сам, только смотри, как это делаю я. Не сбрасывай шлема до тех пор, пока я не сниму своего. Когда увидишь, что я надеваю шлем, сразу же надевай свой. Постоянно следи за этим. Ты понял меня?

– Да, – ответил Хэл. От волнения его голос, который он слышал внутри собственного шлема, стал глуховатым.

Хэл в точности выполнил все указания Джона. Отвесная скала перед ним, так же как и перед каждым из них, была иссечена горизонтальными и вертикальными бороздами – следами предыдущей резки. Поверхность скалы покрывали рытвины различной глубины, остававшиеся на ней после того, как подрезанный со всех сторон кусок руды отделялся от гранитного монолита.

Джон поднял свой резак. Из ствола в стену, находящуюся примерно на расстоянии вытянутой руки от него, ударил тонкий золотистый луч видимого света, указывающий положение не видимого глазом режущего луча. Даже сквозь защитный комбинезон Хэл всем телом ощутил удар тепловой волны, возникшей в результате испарения крохотных участков скалы под воздействием режущего луча, движущегося по ее поверхности.

После того как Хэл полностью освоился с работой подборщика и сортировщика породы, он мог иногда позволить себе просто постоять несколько секунд, ничего не делая, наблюдая за резчиками. И пришел к выводу, что их работа значительно легче той, которую выполняет он. Он не понимал, из каких соображений резчиков разбили на две группы, работающие попеременно, когда, по его мнению, было бы гораздо рациональнее вести резку в течение всей смены единой бригадой из шести-семи человек. Теперь ему стало понятно по крайней мере одно из этих соображений. Несмотря на герметичный комбинезон, от внезапного теплового удара горячих газов, образовавшихся при испарении слагающих скалу минералов, у него перехватило дыхание. И этот первый опыт объяснил ему, почему резчики работали такими бросками: врезались в гранит в течение нескольких минут, затем делали короткий перерыв, после чего снова брались за резаки.

Через некоторое время он подметил еще две интересных особенности. Одной из них была странная траектория, по которой перемещался резак Джона, словно он вел его вдоль контура замысловатого шаблона или придерживался некоей хитроумной последовательности выполнения резки на определенных участках. Другая состояла в том, что перед тем, как начинать вырезку из скалы нового фрагмента, он каждый раз выключал резак. Едва Хэл успел зафиксировать в своем сознании эти факты, как Джон внезапно снова прервал резку. Он стоял неподвижно, лицом к скале, похожий в своем комбинезоне на причудливое техническое сооружение. Секунду-другую Хэл в недоумении смотрел на него, прежде чем услышал, что шипение и потрескивание резаков справа от него также прекратилось. Повернув голову, он увидел, что все резчики, составляющие эту группу, прекратили работу, кроме одного; стоящего на противоположном краю уступа. Потом остановился и его резак.

Рука Хэла сама собой потянулась кверху отбросить шлем, чтобы он смог насладиться глотком свежего воздуха; так всегда поступали резчики, работающие на уступе. Но тут он увидел, что еще никто из них не прикоснулся к своему шлему. Он заставил себя опустить руку и, ловя ртом воздух в наглухо закрытом комбинезоне, не спускал глаз с Джона. Как только бригадир отсоединил и откинул назад шлем, Хэл тотчас проделал то же самое со своим. Глубоко дыша, он огляделся вокруг; все остальные шахтеры тоже освобождали головы от шлемов.

Всего несколько секунд Хэл вдыхал теплый воздух, не спуская глаз с Джона, и, когда тот стал снова надевать шлем, он немедленно последовал его примеру. Снова зашипели и затрещали резаки, и снова Хэл, обливаясь потом, наблюдал за действиями Джона, пока не наступило время следующего короткого отдыха, когда можно было ненадолго снять ненавистный шлем. Казалось, прошло всего несколько секунд, а уже нужно снова надевать его и приступать к работе.

К тому моменту, когда настала пора сменить работающую на уступе группу, Хэл уже основательно взмок и так устал, словно полсмены проработал на подборке породы; а ведь он ничего не делал, только стоял рядом с резчиками и смотрел. Однако, когда он понемногу стал привыкать к сопровождавшим резку тепловым ударам и шуму, его внимание начали привлекать новые детали процесса добычи рудоносной породы.

Когда в момент первого соприкосновения режущего луча с поверхностью скалы происходит выброс газов, образующихся в результате испарения породы, видимость на мгновение ухудшается. В следующий момент после возникновения теплового удара и искажения видимых форм предметов нормальное зрительное восприятие восстанавливается, но еще несколько секунд после этого поверхность скалы кажется окутанной серебристым туманом, который затем бесследно исчезает.

Когда группа резчиков, в которую вместе с Джоном теперь входил и Хэл, во второй раз повела атаку на скалу, он впервые обратил внимание на то, что ни один шахтер не начинал отсоединять свой шлем от комбинезона прежде, чем серебристый туман полностью исчезнет из его поля зрения.

Подметив такую закономерность, Хэл предположил, что этот туман представляет собой конденсат паров, которые, после их образования на поверхности скалы в зоне резки, сразу же охлаждаются сжиженным газом, поступающим из резервуара в корпусе резака и создающим кольцевую защитную завесу вокруг режущего луча. И до тех пор пока туман не рассеется, сохраняется опасность, что какая-нибудь испарившаяся фракция породы все еще остается в газообразной форме в рабочей зоне шахтера.

Продолжая внимательно следить за действиями Джона, Хэл начал понимать скрытый смысл сложной последовательности, с которой тот перемещал резак по скале в пределах своей рабочей зоны. Очевидно, эта последовательность намечалась таким образом, чтобы между его резаком и резаком шахтера, работающего в своей зоне справа от него, всегда выдерживалась максимально возможная дистанция. Понаблюдав за работой, остальных резчиков, Хэл убедился, что и порядок их действий преследует ту же цель.

Наконец настало время обеденного перерыва. Джон, присевший перекусить рядом с Хэлом, привалился спиной к стене туннеля и впился зубами в свой сандвич.

– Ну как ты? – заговорил он, не переставая жевать. – Готов попробовать?

Хэл кивнул:

– Если ты думаешь, что у меня получится.

– Хороший ответ, – сказал Джон. – По крайней мере, у тебя нет той дьявольской уверенности, что ты вот прямо сейчас можешь встать и начать резать. А теперь слушай меня внимательно. Не обращай внимания на то, насколько быстро работают другие резчики.