Текст книги "Аромат женщины"

Автор книги: Голди Росс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Хлоя, если мы отложим это сейчас, то все равно все повторится снова. Я знаю, тебе больно, но я могу сделать так, чтобы эта боль была короче. Обещаю, это быстро!

Ей было и стыдно, и сладко, и еще как-то, и карие глаза смотрели на Криса с неуловимым во тьме выражением, он видел только их блеск…

– Крис…

– Подумай. Одна секунда боли, и ты навсегда отделаешься от этой проблемы.

О да! От ЭТОЙ проблемы она отделается…

Хлоя не смогла бы сказать ни единого слова, потому что ее душил стыд, но зато она могла ответить телом. Она просто обняла Криса, прильнула к его груди и полностью доверилась его опытным ласкам.

И была боль, как вспышка под веками, как кратчайший укол раскаленной иглы, но она мгновенно прошла, а вслед за ней прошли и стыд, и само наваждение этой ночи.

Хлоя Чимниз лежала на широкой старинной постели в бывших покоях какого-то герцога, и тусклым золотом отсвечивали рамы старинных картин на стенах, и все здесь было старинным и не из ее жизни. Как и мужчина, от которого она была без ума. Ее первый мужчина. Магараджа с оливковой кожей. Черный Принц с глазами цвета яшмы и черной бирюзы.

Крис Лэнгтон.

– Хлоя… Прости меня… Я не должен был…

– Тс-с… Не говори ничего. Все кончилось. Как ты и сказал.

– Тебе было больно.

– Зато все позади.

Ее сердце разрывалось от любви к нему, но она не собиралась этого показывать.

Его сердце разрывалось от ее слов, и он не мог этого скрыть.

– Что ж… Прости. Тебе не повезло.

– НАМ не повезло.

Ей очень хотелось скользнуть пальцами по его груди, прижаться губами к широкому смуглому плечу, поцеловать этот жесткий насмешливый рот, высокие скулы, виски, еще влажные от пота…

Ей хотелось утонуть в его теле, пить его запах, купаться в тепле его объятий, ей хотелось сказать «Я люблю тебя, Крис!», но все это было невозможно. На дворе стоял двадцатый циничный век, и Крис выполнил то, что обещал сделать, так что на этом можно было бы и закончить.

Она не имела права ни на объятия, ни на слова, ни на признания. Крис Лэнгтон не зря заказал такие апартаменты. Он даже не хочет спать с ней в одной постели. Что ж, так ей и говорили. Он никогда не остается с женщиной на всю ночь.

Хлоя села, и Крис встрепенулся.

– Что? Что случилось? Болит что-нибудь? Хочешь пить?

Она отвернулась и как-то судорожно покачала головой.

– Нет. Я лягу в соседней комнате. Там есть диван…

Он не прикоснулся к ней, не схватил за плечо, но голос его, тихий шепот, вибрировал в ушах Хлои.

– Нет. Спи со мной.

Она взглянула ему в глаза. Может девушки ошибались, и он все-таки иногда спит с любовницами? Или же случилось что-то, что заставило его нарушить собственные правила?

Крис был сейчас менее всего похож на человека привыкшего следовать каким бы то ни было правилам. Нежность смягчила черты его лица. И он назвал ее «Хлоя, любовь моя»!

Так она и думала тогда! В день Очень Большого Праздника. Это – типичная любовь с первого взгляда!

И она расхохоталась, чтобы не разрыдаться. Конечно! Типичная… с первого…

Она замотала головой, продолжая смеяться, но Крис неправильно истолковал ее жест и все-таки схватил ее за руку.

– Спи со мной, Хлоя. Усни в моих объятиях. Пожалуйста. Позволь мне сделать это. Для нас обоих.

Хлоя осеклась. Она вдруг так ясно увидела в его глазах отчаяние, гнев, боль, презрение к самому себе, что едва не потеряла сознание. Так вот, что он чувствует! Хлою вдруг охватило раскаяние. В конце концов, это ведь она довела его до такого состояния…

И она сказала то, чего он ждал.

– Обними меня. Обними меня, Крис.

Он обнял ее нежно-нежно, бережно, словно ребенка, и они вместе опустились в пуховую мягкость постели. Крис слушал, как ее дыхание становится все медленнее, все спокойнее, а потом она заснула в его руках, доверчиво припав щекой к широкой груди.

Крис не мог спать. Он лежал, смотрел во тьму, пронизанную бликами света от уличных фонарей, и брови его страдальчески изогнулись, а губы беззвучно шептали слова, не предназначенные ни для чьих ушей…

10

Хлоя проснулась от звона колоколов. Она лежала, не открывая глаз, и прислушивалась к себе.

Все по-другому. Я – другая.

Я спокойная. Я гордая, умиротворенная и какая-то… цельная.

Я думала, что буду жить во лжи всю жизнь, и это будет засасывать все глубже и глубже, но теперь все позади.

Я – другая.

Я провела эту ночь в объятиях Криса Лэнгтона, человека, который никогда не спит со своим любовницами в одной постели до утра, человека, который назвал меня «моя любовь».

Это удивительно. Это волнует. Это вселяет абсолютно беспричинную и, наверное, бессмысленную радость.

Хлоя потянулась и блаженно вздохнула. Колокола вызванивали торжественно и чисто, словно возвещая Хлое новую жизнь, словно празднуя некую победу, словно обещая, что это утро станет утром ее новой жизни. Она открыла глаза и села. Здравствуй, мир. Я приветствую тебя. Все это благодаря Крису. Она никогда бы не решилась на такой сумасбродный и прекрасный способ изменить свою судьбу. Это он, Черный Принц, взял ее за руку и решительно провел нужным путем. Она благодарна ему. Больше, чем просто благодарна. И должна ему об этом сказать. Немедленно…

Только теперь она поняла, что в постели больше никого нет.

Смятая подушка, смутный отпечаток его тела на простынях – и пустота.

В первый момент она испугалась и смутилась. Потом решительно тряхнула спутаннными кудрями.

Он просто встал раньше. Может быть, ушел на пробежку. Может быть, колокола его разбудили.

Хлоя вновь улыбнулась своим воспоминаниям, вскочила с постели, завернулась в необъятный купальный халат и отправилась в гостиную.

Все окна были распахнуты настежь, и Крис стоял возле одного из них, глядя на залитый утренним солнцем Париж. Без рубашки, только в черных брюках, босиком. Темные волосы были спутаны.

Хлоя закусила губу, чтобы не лопнуть от счастья. Она провела ночь с этим мужчиной. Она его обожает. Она его хочет.

Мужчина не слышал ее шагов. Он хмурился и смотрел куда-то вдаль. Хлоя тихо приблизилась к нему и осторожно взяла за руку. Ее развеселило то, что он сильно вздрогнул. А что до мгновенной судороги боли на его лице, так она этого просто не заметила.

– Слышишь, Крис? Колокола вызванивают мою радость.

– Нет. Они зовут верующих на молитву.

– Нет. Они приветствуют меня!

Она рассмеялась и запустила обе руки в свои густые кудри, потому и не заметила, как он отошел от нее. На один маленький, почти неприметный шажочек. Словно стремился убежать.

– Ты хорошенькая…

– Я? Я красавица!! Я лучше всех!!!

– Приятно слышать такую самооценку. Кофе хочешь?

– Я хочу всего сразу!

Он засмеялся. Хлоя ответила таким же смехом.

– Я хочу кофе. Я хочу все увидеть. Я хочу летать.

Она раскинула руки и зажмурилась, точно хотела обнять весь мир, Париж, мужчину рядом с ней, все, что окружало ее и дарило ощущение такого безмятежного счастья.

Крис осторожно подал голос.

– Начнем все-таки с кофе. Он, правда, немного остыл.

Она приняла у него из рук чашку, отхлебнула немного и наконец-то посмотрела ему в глаза.

– Ты давно тут стоишь?

– Недавно.

Он не выглядел ни счастливым, ни расположенным к беседе. Еще бы, нарушитель собственных правил!

– О, должно быть, это моя вина. Я храпела?

Теперь он улыбнулся.

– Нет. Ты вела себя хорошо. Тихо и спокойно. Не вертелась и не храпела. Спать с тобой – одно удовольствие.

– Слава Богу!

Крис испытующе посмотрел на нее.

– Ты нормально себя чувствуешь?

Настроение почему-то испортилось. Она не смогла определить, из-за чего.

– Да, конечно.

– А… кровь?

– Ну, есть немножко. Я должна об этом тебе говорить?

– Да.

– Зачем?

Его глаза стали злыми, а в голосе звучало самое настоящее смятение.

– Потому что ты добрая и смелая девочка, потому что ты всю жизнь говоришь людям только то, что им хочется слышать, чтобы не расстраивать их. Вот я, Крис, и я задал тебе вопрос, и ты ответила на него. Я счастлив, все счастливы, все хорошо!

Хлоя плотнее завернулась в халат. Утро как-то поблекло. Колокола стали звучать назойливо.

– Ты словно не в себе, Крис…

– Нет! Я в себе. Я просто пытаюсь вытянуть правду из лучшей в мире актрисы.

– И этот человек зовет меня невротичкой! Я думаю, ты просто не выспался. Я, наверняка, храпела, а ты, как вежливый человек, лежал и терпел…

Их взгляды столкнулись, высекая тысячу искр. Хлоя не понимала, что происходит.

– Хватит, Крис. Я никогда не чувствовала себя лучше, счастливее и довольнее.

Он помолчал еще секунду и отвел глаза.

– Что ж, значит, все в порядке.

Они завтракали, они разговаривали, они смеялись, они составляли расписание на день. Они вели себя, как друзья.

Но день стал чуть тусклее.

Потом Хлоя принимала душ, сушила волосы и переодевалась. Чуть подкрашивала глаза и губы, откровенно любуясь своими сверкающими глазами и румянцем на щеках.

Энергично сражаясь с непокорными кудрями, она вошла в спальню и застыла на месте.

Крис стоял возле смятой постели, и на лице у него было отчаяние, а в глазах – почти агония.

– Крис! Что с тобой?

– Так мало крови… и так много боли…

Она схватила его за руку, но та повисла безжизненной плетью. Словно он не хотел к ней прикасаться.

– Ну и что? Из разбитого колена крови больше, но ты же не сходишь из-за него с ума.

– Я причинил тебе боль.

Хлоя с шумом выдохнула воздух из груди.

– Еще раз повторить? Это ерунда. От ожога было в тысячу раз больнее.

– НО НЕ Я ТЕБЯ ОБЖЕГ…

И день стал еще мрачнее.

Они оба пытались исправить хоть что-то. Для этого нужно было просто болтать ни о чем. Крис обратил внимание на волосы Хлои и вяло сообщил, что в жизни не видел такой красоты. Хлоя легкомысленным голосом ответила:

– Кудряшки. Ужас всей моей жизни. Никто не принимает всерьез человека с кудряшками. Если я захочу заняться серьезной карьерой, мне придется обриться наголо.

– Не вздумай.

Она очень хотела, чтобы он прикоснулся к ее волосам, приласкал ее, но Крис этого не сделал.

Он только испытующе смотрел, как она стягивает волосы в хвост детской зеленой резинкой с двумя пластиковыми цветочками.

– Ты выглядишь на двенадцать лет.

– Я закончила университет, Крис Лэнгтон, и работала на многие известные компании. Так что мне не двенадцать.

– Сдаюсь.

– Крис?

– Да, Хлоя?

– Я подожду, пожалуй, с карьерой. Займусь личной жизнью.

Он ответил вежливо и безразлично:

– Как тебе самой будет угодно, Открытие.

Они спустились в ресторан, и Хлоя, не удержавшись, присвистнула.

– Интересно, неужели для того, чтобы съесть круассан с джемом, требуется столько фужеров, тарелок, вилок и ножей?

– Это отель высшей категории. Здесь останавливаются люди со всего мира. Кто-то предпочитает на завтрак две былинки латука, а кто-то – окорок с картошкой и пивом. Шведы едят копченого лосося и селедку. Итальянцы – пасту. Русские… никто не знает, что могут заказать русские. На всякий случай столы накрыты по полной программе.

– Крис, что же делать?

– А что случилось?

– Я не знаю, что заказывать. Дома я ем мюсли и кукурузные хлопья.

– Закажи все, что тебе хочется.

– А вдруг у них этого нет?

– У них есть все.

– Какой ты умный, Крис! Ты, наверное, уже все в этой жизни пробовал и делал, и все у тебя получалось правильно…

Он быстро посмотрел на нее.

– Не все.

Хлоя обругала себя последними словами. Он опять думает о прошедшей ночи. Ну когда же ты научишься помалкивать, Хлоя Чимниз!

Все-таки, что происходит? Крис определенно и явно ненавидит все, что связано с прошедшей ночью. Воспоминания причиняют ему муку.

День стал еще пасмурнее.

Хлоя сердито фыркнула своим мыслям в лицо и принялась трещать без умолку.

– Ладно, не будь таким мрачным! Лучше дай мне совет. Практический и полезный: как мне заниматься карьерой?

– А чем ты хочешь заниматься?

– Если бы я знала, то уже давно занималась бы этим.

– Хорошо, зайдем по-другому. Что тебе нравилось в университете?

– Друзья. Лекции. Независимость.

– Так. Лекции. О чем они были?

– О химии, о чем же еще.

– Что же там может нравиться?

– О, химия прекрасна. Точна, и в то же время многолика, элегантна, разнообразна. Мальчики увлеклись ею, потому что у них появилась возможность совершенно легально что-нибудь взорвать, а мне нравилось другое. Бесконечные структуры. Цепочки, в которых все так точно и великолепно сложено. А опыты я могла проводить неделями, пока не добивалась результата.

Крис улыбнулся.

– Что ж, многое становится ясно. Отсутствие жестокости, жесткости, агрессии. Терпение. Усидчивость. Любовь к порядку. Отличный набор.

– А по мне – звучит как-то скучновато. Я бы пошла в пищевую промышленность, но у меня другой диплом.

– Не торопись в пищевую промышленность. Честно говоря, у меня созрело серьезное желание предложить тебе постоянную работу в «Лэнгтон Коммьюникейшн».

– Ты шутишь?

– Что ты! Мне не до шуток. Я изо всех сил борюсь сам с собой.

– О… Почему?

Крис поглядел на нее с неприкрытой иронией.

– Ты что, серьезно не понимаешь, почему я не хочу, чтобы ты работала у меня?

– Нет. Как не понимаю и того, почему ты хочешь предложить мне постоянную работу. Я ничего не сделала для компании. Я не могу принести пользу мировому движению пиара. Правда, я могу заваривать чай и подавать бумажные салфетки расчувствовавшимся от счастья клиентам…

– Нет. Не это.

– Тогда что? Чисто гипотетически.

– Тебе это не понравится.

– Мне и чай заваривать не нравится, но я не умру от этого. Ну давай, скажи правду.

– Том, Эбби и все остальные считают, что ты подходишь, потому что ты совершенно… обычная. Ординарная. Типичный образец.

Он оказался прав. Хлое это не понравилось. Но и не убило.

– Я же говорил, тебе не понравится.

– Ты чего-то не договариваешь. Типичный образец ЧЕГО?

Крис тяжело вздохнул.

– Понимаешь, у меня хорошие сотрудники. Их много, и у каждого есть свой конек. Полли ди Маджо может заниматься только рокерами, а потому сама уже немножко Дженис Джоплин. Том – психолог. Даже когда он ведет важные переговоры, то ухитряется впихнуть туда психологические тесты. Эбби – сущий ангел и работоспособна до чертиков. Поппи идеально ухаживает за любыми растениями. Сара Монро способна осадить любого недовольного клиента и соблазнить любого несговорчивого. Они превосходны, каждый в своем деле, но попробуй заставить Полли заниматься бумажной работой, Саре дай ухаживать за растениями, а Тому поручи осадить несговорчивого клиента. Все рухнет. Нам давно уже нужен совсем другой человек. Точнее, другая сотрудница. Та, в которой нет перехлестов в одну сторону. Спокойная. Уравновешенная. Красивая. Вызывающая расположение одним своим видом. Искренне готовая помочь. При этом хозяйственная, в меру романтичная, любящая читать романы и стихи. Короче – женщина.

– Ну и что дальше? Что он скрывает?

– Ну и то. Я не зря зову тебя Открытием. Я никому зря не даю прозвища.

Она кивнула, опустила голову и тихо промолвила:

– Но я не обычная. Я встаю под звуки колоколов, хочу научиться летать и… И я влюблена.

Крис замер, при этом на лице его появилось такое смешное выражение, что Хлоя, исподтишка наблюдавшая за ним, не удержалась и фыркнула.

– Расслабься, Крис. Я влюблена в Париж. О, вот и завтрак.

И они принялись поглощать яичницу и бекон, джем и булочки, сыр и йогурт, кофе и сок, и делали это очень тщательно, чтобы не смотреть друг на друга и не выдать боли, плескавшейся в глазах карих… глазах зеленых…

Крис купил ей путеводитель по Парижу, и они снова отправились бродить по городу, только теперь заходили к музеи и дворцы, галереи и выставочные залы.

– Хочешь, купим портативную видеокамеру?

– Нет. Я хочу все это запомнить. Впитать в себя. Так лучше. А с камерой мне придется все время смотреть в объектив и заботиться о фокусе. Но спасибо за предложение.

– Оригиналка!

– Нет. Я – обычная.

– Лучше бы я тебе этого не говорил.

– Прощаю.

– Спасибо.

Когда они окончательно вымотались от пешей прогулки, Крис купил билеты на речной трамвайчик. Они медленно скользили по спокойной мутной поверхности Сены, любуясь проплывавшим мимо них Парижем, и неспешно разговаривали. Хлоя старалась не думать о неприятном. Просто наслаждалась тем, что они рядом.

– Крис?

– Да?

– Расскажи, как ты занялся пиаром. Что для тебя это значит. Почему это тебе интересно?

– О нет. Сегодня у нас отдых. У меня каникулы. А если тебе действительно хочется это знать, то завтра на переговорах ты все услышишь. Я собираюсь выложить на стол свое жизненное кредо.

– Ты хочешь, чтобы я пришла?

Крис посмотрел на нее со странным выражением.

– Я без тебя просто не смогу говорить.

Она ему не поверила, конечно. Но его слова согрели душу и сердце. Потом Крис обнял ее за плечи и легонько потерся щекой о пушистые колечки, выбившиеся из хвоста.

– Считается, что пиар – дело мужское. Ты сама это поймешь завтра. Там будет не так много женщин.

– Что ж, придется украсить собой ваше сборище.

Она отвернулась, чтобы Крис не увидел выражение ее лица.

Он был рядом. Держал ее за руку. Прикасался к ней. Говорил с ней.

И все же он был далеко. На другой планете. В другом измерении.

Он любил ее сегодня ночью. Он сделал ее женщиной. Он выполнил свое обещание, даже пошел дальше. Она заснула на его груди.

Но он был не с ней. Утро ее новой жизни яркими солнечными лучами высветило ужасающую и простую истину – Крис Лэнгтон отдаляется от нее. Осторожными маленькими шажками, стараясь не напугать и не обидеть Хлою Чимниз, он уходит, возвращается в свой мир, и в этом мире ей нет места.

Она не знала причины. Крис не выглядел смущенным, его вообще вряд ли что-то могло смутить.

Ответ пришел сам.

Он не хотел этого делать. Но сделал. Он обещал то, к чему совсем не стремился. Да еще и причинил ей боль.

Именно эти два обстоятельства заставляют его самолюбие страдать, и за это он никогда не простит Хлою Чимниз.

Они будут болтать и смеяться, но между ними уже легло отчуждение, и с каждой минутой эта пропасть будет расти.

Будь оно все проклято.

11

День упал за горизонт, и новая теплая ночь вытащила Париж на ярко освещенные улицы. Хлоя и Крис неслись к концу своего сумасшедшего уикенда.

Ночной клуб был очень хорош. Прежде всего тем, что из-за громкой музыки разговаривать было невозможно, а разговаривать к вечеру стало совсем трудно. Она заметила это в одном из кафе. Крис отвечал невпопад, неохотно, вяло, а взгляд его все чаще становился отсутствующим и мрачным. Он словно тяготился присутствием Хлои, и от этого ей было больно.

Поэтому Хлоя-Бабочка плясала и хохотала, заводила толпу и веселилась до упаду, ибо сказано мудрым: если слезы душат тебя, смейся во все горло.

Под утро они вернулись в отель. Ноги у Хлои гудели, все тело болело, а в голове поселилась одна безумная и навязчивая мысль.

Сегодня последняя ночь. Последняя в жизни. Завтра утром все закончится. Сказка. Сон. Счастье. И начнется что-то иное, новое, несомненно интересное – но без Криса. И потому сегодня, в эти последние часы перед разлукой, она будет ласкать его и принимать его ласки, не так, как прошлой ночью, совсем иначе.

Она запомнит его. Запах теплой кожи. Силу, которая окружает его теплым сияющим ореолом. Уверенную крепость рук. Тяжесть тела.

Думая обо всем этом, сгорая в огне собственных мыслей, она была рада, что он не стал зажигать свет, когда они вошли в номер. Голос Криса прозвучал тихо-тихо, как дуновение ветра…

– Хлоя…

Ну же! Отнеси меня и спальню. Возьми меня. Обними. Измучай меня своими ласками. Подари мне последнюю ночь.

– Хлоя, я хотел сказать… Странная штука с этой девственностью… Мне надо было думать, прежде чем говорить.

Она не могла ответить, потому что сгорала от желания. Почему он не обнимает ее?

– Знаешь, я думаю, ты напрасно считала свою невинность трагедией.

Она застыла. Замерзла. И устала.

– Я все вспоминаю твои слова. О бойфрендах, о том, как они с тобой… а ты с ними… Ничего не надо было менять. Ты такая, какая есть. Так и должно было быть. Прости. Я не должен был говорить это сейчас, но… я не могу. Спокойной ночи.

Вот как все просто. Крис ушел в соседнюю комнату и закрыл дверь. Кажется, он что-то сказал напоследок? Ах, да. Он сказал, что Хлоя Чимниз должна быть одна всю жизнь. Ей незачем быть с кем-то. Потому что она для этого не создана.

Хлоя спокойно разделась догола и легла поверх одеяла. Сложила руки под грудью. Закрыла глаза.

Ничего нет. Тьма. Только за стеной проклятого герцогского будуара осторожные и бесшумные шаги. Так ходят охотники в Индии. Далекой, пряной, жаркой, разноцветной стране. Стране, где мужчины могучи и нежны, магараджи властны и безжалостны, а женщины… а женщины совсем не похожи на нее.

Поэтому она здесь, Одна. Она никому не нужна и никому не интересна. Хлоя-Артистка. Хлоя-Пустышка.

Тьма. Холод. Не снаружи, внутри. На том месте, где у людей сердце.

Хлоя-Кукла. Хлоя-Типичная Одинокая Женщина.

Крис не сомкнул глаз всю ночь, вернее, ее остаток. Он ходил по комнате, и лицо его было искажено мукой.

Он нарушил все свои правила, он сам сбросил свою броню, он разорвал грудь и вытащил на свет Божий свое сердце, он сделал то, чего нельзя было делать, а теперь расплачивался за это.

В груди, там, где у людей сердце, у него горел погребальный костер.

Я сею пустоту. После меня остается выжженная земля. Выжженные глаза женщин. Тьма. Я не могу никого сделать счастливым. Я могу только побеждать.

Чхота-Дал, ты был прав. Моя победа убила меня.

Утром они встретились так, словно ничего и не было. Как коллеги. Как приятели. Как босс и его референт.

Быстро уложили вещи, потому что Крис планировал сразу из конференц-зала, где пройдут переговоры, отправиться в аэропорт.

День соответствовал настроению Хлои в полной мере. Унылый моросящий дождик, вялое, влажное тепло.

Хлоя ничего не чувствовала. Какая разница…

После обеда такси привезло их на конференцию. Криса узнавали, хлопали по плечу, обнимали, мерили любопытными взглядами его спутницу… Хлоя ничего не чувствовала. Механически улыбалась, кивала, здоровалась, знакомилась.

Потом был доклад Криса. Разумеется, она понимала, что он говорит, даже могла оценить, как здорово он говорит, но зачем он это говорит?.. Какое значение имеет пиар, если жизнь человека не просто разрушена, а даже не начата? И зачем ей теперь сознание того, что она женщина? Хвастаться? Перед кем? Гордиться? Чем?

Тем, что мужчина опять не согласился остаться с ней хотя бы на две ночи?!

Во время доклада Крис не спускал с нее глаз. Хлоя поняла это и стала слушать внимательнее. Рациональный мозг с трудом, но побеждал душевную апатию. Хлоя заставила себя начать понимать то, что говорил Крис.

А потом он закончил, и в зале настала тишина. Хлоя с некоторым возмущением огляделась по сторонам. Даже она понимает, как здорово он выступил, она, не имеющая к пиару никакого отношения…

И тут зал взорвался аплодисментами. Криса обступили со всех сторон, опять хлопали по плечу, жали руки, обнимали и поздравляли. Он заявил, что без помощи Хлои не смог бы ничем удивить собравшихся, и тогда жать руку начали уже ей.

Короче говоря, наступил полнейший содом, и Хлоя опомнилась только в самолете.

Крис спросил:

– Как тебе мое выступление?

– Великолепно. Ты сам знаешь.

– Хлоя?

– Да?

– Нам нужно поговорить. Не на ходу, не в дороге, а спокойно, в тишине.

Хлоя посмотрела на Криса с легким ужасом в глазах. Она была не в силах разговаривать с ним. Скорее домой! Новая жизнь, так новая жизнь.

В аэропорту их неожиданно встретила Полли ди Маджо. При виде Хлои ее зрачки на мгновение расширились, но на красивом лице нельзя было прочесть ничего, кроме изначально присутствовавшего тревожного возбуждения.

– Крис, прости, что я приехала, но это срочно. Мы пытались дозвониться в Париж, но ты был недосягаем, У нас ЧП. Красотка Сью собрала пресс-конференцию и заявила, что вы с Лизой Деверо жили вместе, когда мы занимались раскруткой ее программы на ТВ. Сью настаивает на том, что ты нарочно перекупил канал 7+, чтобы раскручивать свою любовницу…

Полли еще что-то говорила, но Хлоя уже не слушала ее. Лиза Деверо. Красивая, эффектная блондинка с телевидения. Женщина его круга. Вот ее бы он повез в Париж с удовольствием.

Хлоя осторожно отстала от Криса и Полли, увлеченно что-то обсуждавших. Тут Крис обернулся и сердито поинтересовался:

– Хлоя, ты идешь?

– Думаю, нет. У тебя проблемы, которые надо срочно решать, а мне надо домой.

Он секунду смотрел на нее, а потом резко шагнул к ней.

– Так что же, вот так просто? Спасибо и до свидания?

Тысяча ножей вонзилась в ее сердце, когда Хлоя-Артистка улыбнулась и кивнула.

– Вот именно. Спасибо и до свидания.

А потом повернулась и скрылась в толпе.

Конечно же, проблемы Крис решил. Не все и не сразу, но решил. В основном, потому, что думал совершенно не о проблемах и не о том, как их решать.

Журналисты задавали тысячи вопросов, щелкали фотокамеры, а Крис то и дело носился к телефону. Он звонил Хлое несколько часов подряд, но она не отвечала.

На исходе четвертого часа в трубке неожиданно раздался женский голос.

– Хлою? Ее нет. Она улетела в Париж.

– Она уже прилетела, в том-то все и дело, что я не могу ее разыскать… Вы Пенни? Пенелопа?

– Да, а…

– Понимаете, это со мной она летала в Париж. Мы разминулись в аэропорту, а мне очень нужно поговорить с ней.

– Что ж, попробуйте позвонить Ирис Грант. Знаете номер? Да, и вот еще что… вы не могли бы ей кое-что передать?

– Конечно.

– Скажите, что Пенни и Билли просят у нее прощения. Мы только сейчас поняли, как тяжело ей приходилось все эти годы с мамой и с нами. У мамы сейчас врач, а у нас тут нечто вроде семейного совета. Наш отец, тетка Мэй, Билли и я. Пусть она позвонит, если сможет.

– Я передам. Спасибо, Пенни.

Он мгновенно набрал номер Ирис Грант, с удивлением замечая, как трясутся его пальцы.

Рыжие опасны в состоянии ярости, это стало ясно сразу после того, как Крис назвал себя.

– Ты?! Она здесь, и будь я проклята, если позову ее к телефону. Что ты с ней сделал, мерзавец? Я в жизни ее такой не видела. Не приближайся к ней, понял? И не смей больше звонить.

Он не стал звонить. Сел в машину и поехал к дому Ирис, оставив отдуваться за все Полли и Эбби.

Ирис сама спустилась вниз, едва услышав его голос в домофоне.

– Убирайся! Она выглядит так, словно не спала неделю. До завтра я тебя к ней не подпущу, а завтра только в моем присутствии. У, Синяя Борода! Гад, гад, гад, несчастный самовлюбленный гад!

Крис ошеломленно смотрел на захлопнувшуюся дверь. Потом повернулся и пошел к машине. Остановился. Поднял голову и улыбнулся тусклым английским звездам.

– Хлоя, любовь моя… ты ведь ждала так долго… Неужели я не смогу подождать?

На следующее утро Хлоя категорически заявила, что на работу не пойдет. Ирис немедленно взвилась в воздух.

– Разумеется, пойдешь! Ты должна пройти мимо него и надменно поздороваться, потому что это он твоего мизинца не стоит, а вовсе не ты должности его паршивого референта…

– Я на работу не пойду.

– Хлоя!

– Ирис?

– Не изображай из себя сфинкса! Ты должна пойти и все это пережить. Я понятия не имею, что именно он с тобой сделал, но спуска ему давать нельзя.

– Я на работу не пойду. Я уже там не работаю.

– Что-о?

– Там есть правила. Я их нарушила. Почти все. Теперь я автоматически уволена. Так что на работу я не пойду.

В этот момент интересную беседу прервал звонок в дверь, на что Ирис отреагировала мгновенно. Она схватила большой расписной деревянный половник (сувенир из России) и ринулась к дверям.

– Сейчас я ему покажу!

На пороге возникла высокая, стройная, смуглая женщина, при виде которой Хлоя потеряла дар речи. Фамильное сходство не оставляло никаких сомнений: это Лакшми Лэнгтон.

Лакшми улыбнулась и совершенно спокойным голосом поинтересовалась:

– Добрый день. Могу ли я поговорить с мисс Чимниз? Если не ошибаюсь, это вы – Хлоя?

Даже несмотря на потрясение, которое переживала в этот миг Хлоя, она все же отметила, что в природе произошло удивительное событие. Ирис Грант, рыжеволосая дочь и внучка миллионеров, бизнес-леди и просто неукротимый вихрь в юбке, стушевалась, опустила глаза и неслышно, бочком, пряча за спину неуместно яркий предмет кухонной утвари, испарилась из коридора. Хлоя откашлялась.

– Да, это я. Проходите.

– Быть может, вы выпьете со мной кофе? Где-нибудь на нейтральной территории?

– Нет… то есть, простите… Я не слишком хорошо себя чувствую и не хочу выходить.

– В таком случае не могли бы вы принести мне стакан холодной воды? Можно минеральной, но без газа.

Хлоя на ватных ногах прошла в кухню, посмотрела на Ирис невидящими глазами, налила воды и вернулась в коридор. Лакшми выпила воду маленькими глотками, вернула Хлое стакан и вдруг солнечно улыбнулась.

– Я буду очень краткой. В течение последнего, очень недолгого времени мой сын изменился. Он стал странным – для всех, кто знал его раньше. Вчера вечером, вернее, ночью, он вернулся домой в крайне взбаламученном состоянии. Видимо, страсти, бушевавшие в нем, были слишком сильны, и он мне все рассказал. О вас, Хлоя. Разумеется, он не знает, что я здесь.

– Вы можете быть совершенно спокойны, миссис Лэнгтон. Я больше никогда…

– Что вы, моя дорогая. Я не англичанка. У меня на родине не принято скрывать свои чувства или стесняться их проявления. Именно это мучило меня все эти годы в отношении Криса. Но я о другом. Вы первая женщина, Хлоя, которую Крис допустил в свое сердце. Прошу вас, не поступайте опрометчиво. До свидания.

И Лакшми Лэнгтон царственно кивнула, а затем выплыла из квартиры. Хлоя не могла пошевелиться. Она просто не понимала, что происходит.

Ирис робко выглянула из кухни.

– Хло… Я думаю, тебе не стоит сегодня выходить… Отдохни, приди в себя. Я поеду в офис, а к пяти буду дома. Сходим куда-нибудь. Или съездим к твоим. Идет?

– Что? Да, конечно. Пока, Ирис.

Ирис все с тем же ошарашенным видом вышла из квартиры, даже не спохватившись, что ее сумочка и ключи остались на столике в прихожей.

Хлоя ушла на кухню и села на стул. Она сидела очень прямо, сложив руки на коленях, а на ее губах блуждала безумная улыбка.

Звонок в дверь вывел ее из состояния ступора. Наверное, Ирис. Вспомнила про сумочку. Она нажала кнопку домофона и заранее отперла дверь, а сама вернулась в кухню. Почему-то ей казалось очень важным сидеть вот так, сложив руки на коленях, и смотреть в одну точку. Наверное, именно так медитируют мудрецы в жаркой, пряной стране, под бирюзовым небом которой родился Черный Принц…

Легкие шаги стремительно прошелестели по коридору, приблизились к кухне. Хлоя подняла голову.

В дверях стоял призрак Криса Лэнгтона. Бледное лицо казалось серым и безжизненным, огромные темные глаза больше не были ни зелеными, ни темно-серыми, как черная бирюза. Это были две бездонных пропасти, наполненные отчаянием. Жесткий рот был мучительно искривлен, а пальцы, вцепившиеся в притолоку, казалось, из последних сил поддерживают едва не падающее тело.