Текст книги "Наваждение"

Автор книги: Глория Даймонд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

7

Потом они шли по аллее багряных кленов и молчали. Где-то вдали позвякивали цимбалы, и Эвелин показалось, что она узнает мелодию. Может, стоит спросить Квентина, что это за песня, чтобы разрушить магию слов Уильяма Хоуна. Эвелин открыла было рот, но вначале взглянула на Квентина. Он шел, сунув руки глубоко в карманы и ссутулившись. Она передумала спрашивать. Конечно, она не знает истории отношений двух братьев, но, по намекам Билли, поняла, что для Квентина они складывались непросто.

Эвелин отвела взгляд. Она не хотела ни в малейшей степени быть назойливой. Если ему нужно время подумать, она не против. Ее не пугают паузы.

Они прошли мимо доброй дюжины палаток, в каждой из которых предлагались замечательные поделки, но Квентин ничего не замечал. В вечернем свете эти пестрые лоскутные одеяла, изящные колыбельки, улыбающиеся куклы и губные гармошки из вишневого дерева казались просто волшебными. Но он шел мимо, его глаза были затуманены и ни на что не смотрели. Эвелин с извиняющимся видом улыбалась направо и налево и спешила вслед за Квентином, отставая лишь на полшага.

Постепенно кленовая аллея стала гуще, свет здесь казался совсем багряным. Эвелин поежилась, поплотнее запахнула куртку и прижала к груди куклу.

– Замерзли?

Эвелин подняла глаза, удивляясь, что Квентин заметил это. Когда он успел вернуться с небес на землю?

– Немного, – призналась она. – Ветер стал сильнее. – Банальнее не придумаешь! Это же и так очевидно. Листья срывались с деревьев и, пролетев немного по воздуху, падали на дорожку. – Господи! – Эвелин отряхнула куртку, за рукав которой зацепился яркий лист. – Еще лучше! Но нужно же хоть что-то сказать.

Квентин смотрел на нее, и Эвелин боялась, что… Так оно и вышло.

– Идите сюда, – сказал он. Совершенно естественным жестом он обнял Эвелин за плечи и притянул ее к себе, согревая своим теплом. – Теплее? – Не обращая внимания на ее слабый протест, он мягко потер рукой ее плечи. По спине Эвелин пробежали мурашки, но ей стало теплее.

– Да, – ответила она. – Намного теплее, спасибо.

Это была правда. Независимо от ее воли мышцы расслабились, принимая тепло и ласковое движения его руки. Осторожнее! – сказала она себе, стараясь прямо держать спину. Это не объятие. Это простой жест вежливости. У него нет с собой куртки, вот он и предложил свое тепло.

– Нам не пора идти к Конни и Дженнифер? – Эвелин пыталась ухватиться за соломинку.

Как Эвелин ожидала и надеялась, он взглянул на часы, и у нее появилась возможность чуть отодвинуться. Она сжала зубы от порыва холодного ветра, который словно разделил их. Больше никаких кокетливых поеживаний, твердо сказала она себе. Даже если будешь замерзать до смерти.

– Кажется, пора. – Его голос зазвучал безразлично, так что нельзя было судить, радует это его или нет. Квентин обвел глазами окрестности, уже не делая попытки снова обнять Эвелин. – Мы почти там, где договорились с ними встретиться. Чувствуете, как пахнет луковыми пончиками?

Эвелин кивнула, но это была неправда. Она ничего не чувствовала, кроме тепла его руки на своем плече. Сделав глубокий вдох, она спросила:

– Куда дальше?

– Отсюда все время прямо. – Квентин прошел между двумя палатками, и они оказались на месте – на лужайке для пикников, где стояло с десяток деревянных лавок, а в центре располагались столы с самыми разными закусками – сандвичами, пирожными, пиццей, картошкой фри, хот-догами и, разумеется, ароматными пончиками.

Но Дженнифер и Конни нигде не было видно.

– Может, выпьете чашку горячего шоколада, пока мы их ждем? – Квентин непринужденно взял ее под локоть и повел через толпу в поисках свободных мест. – Это поможет вам согреться.

– Было бы неплохо, – ответила Эвелин, хотя терпеть не могла горячий шоколад. Но она сможет хотя бы согреть о чашку руки.

Пока Квентин делал заказ, она сидела за столом, где кроме нее разместилось еще пять человек – семья с тремя детьми. Дети с чавканьем жевали сахарную вату. Зато столик находился на солнце, и у Эвелин начала согреваться спина. Отодвинувшись от детей, которые шумно слизывали розовый сахар с пальцев, Эвелин отвернулась и подставила лицо осенним лучам. Она почувствовала, как щеки начали согреваться.

– Привет! Мы опоздали, извините! – Весело щебеча и шурша пакетами, появились Дженнифер и Конни.

Девушки производили столько шума, и Эвелин не сразу заметила, что их сопровождает Купер.

– Привет, малышка, – сказала Эвелин, обняв Дженнифер. – Здравствуйте, Купер. – Тот по-овечьи улыбнулся, перекладывая гору пакетов из одной руки в другую. – Конни, – строго прибавила Эвелин, но тут же смягчила тон поцелуем, – что вы там, покупали все, что попадалось на глаза?

– Только хорошее. Всякие безделушки. – Конни устало опустилась на скамью, которую наконец-то освободила жующая семья. – На ножи и инструменты мы даже не смотрели.

Эвелин вздохнула.

– Знала ведь, что вас нельзя отпускать одних. Купер, как они вас-то в это втянули? Разве вы ничего не могли сделать, чтобы остановить этот набег на палатки?

– Абсолютно ничего, – ответил он, но сияющий взгляд, которым он смотрел на Конни, говорил о том, что он и не пытался. – Я встретил их всего час назад, и они были так нагружены покупками, что я предложил им себя в качестве вьючного животного.

Дженнифер рассмеялась.

– Конни нагрузила его пакетами до ушей. Она купила тысячу всяких очаровательных мелочей для ребенка. Подождите, она вам покажет.

Конни принялась рыться в своих пакетах, ей не терпелось продемонстрировать покупки. Но Эвелин остановила ее, указав на розовое пятно на столе:

– Не здесь. Ты же не хочешь все перепачкать сладкой ватой.

Но дело было не только в этом. Глядя на эту груду покупок, Эвелин невольно посмотрела на ситуацию глазами Квентина. Он и так думает, что Конни вышла за Талберта из-за денег, и эта вспышка стяжательства лишь укрепит его в этом мнении.

Эвелин опять вздохнула. Она любила Конни, но ей было бы куда легче ее защищать, если бы та научилась немного сдерживаться.

Тем не менее сейчас у Эвелин не было никакого желания поучать. У девушек прекрасное настроение, и, кроме того, незачем вводить в курс дела Дженнифер и Купера. Она поговорит с Конни позже.

Когда Эвелин увидела, что к ним идет Квентин с двумя чашками горячего шоколада в руках, у нее внутри что-то сжалось.

– Привет, – весело сказал он и поставил одну из чашек перед Эвелин. Увидев Купера, он недоуменно поднял брови, зато груда покупок, как ни странно, не произвела на него никакого впечатления. – Я не знал, что вы уже здесь. Пойду принесу еще.

– А что это? – Конни заглянула в чашку Эвелин. – Ой, шоколад! Как вкусно! А я совсем замерзла.

– Горячий шоколад? – Дженнифер поморщилась и озадаченно посмотрела на сестру. – Ведь ты же не пьешь шоколад, Эвелин. Ты его терпеть не можешь.

Щеки Эвелин вспыхнули.

– Дженнифер… – повысив голос, начала она.

Но Квентин уже слышал.

– Ничего страшного, – заверил он Дженнифер, которая совсем смутилась. – Этот шоколад выпьет кто-нибудь другой. А я принесу Эвелин чашку кофе.

– Дело не в шоколаде, – быстро заговорила Дженнифер, желая оправдаться. Эвелин в ужасе поняла, что сестра не реагирует на ее знаки замолчать. – Просто куколки всегда поили нас горячим шоколадом, и теперь даже запах шоколада напоминает нам о них.

Купер ничего не понял.

– Какие куколки?

Дженнифер весело рассмеялась. Эвелин обычно радовалась, когда слышала звонкий смех сестры. Но теперь у нее по спине побежали мурашки. Дженнифер собирается рассказать им всю эту историю.

– Ну, так мы с Эвелин назвали папиных секретарш. Куколка один, Куколка два. Знаете, как продолжение одноименного фильма. Всего их было четыре. Все болтливые и глупые. Папа женился на четвертой, после того как развелся с мамой.

Купер открыл рот.

– И все они поили вас горячим шоколадом?

– Ну да, каждый раз, как мы приходили в офис. Они хотели подружиться с нами, чтобы угодить папе. Они думали, что мы любим горячий шоколад.

– А почему они так думали? – спросил Квентин. Он смотрел на Эвелин, ожидая ответа именно от нее, а не от Дженнифер. Хотя все остальные, кажется, нашли эту историю забавной, Квентин явно был другого мнения.

– Потому что так им сказал наш отец, – вздернув подбородок, ответила Эвелин. Эти воспоминания не причиняли Дженнифер такую боль, как ей. Дженнифер была тогда слишком маленькой. Она даже не понимала, что куколки символ предательства. – Он довольно плохо знал нас. Наверное, он где-то вычитал, что все дети любят горячий шоколад.

Эвелин отвернулась, чтобы не видеть сочувствия, которое светилось в глазах Квентина. Она сжала зубы и постаралась сморгнуть непрошеные слезы.

Ей не нужно ничье сочувствие, в особенности его. Все это было много лет назад, и боль стала почти воспоминанием. Эвелин извлекла из прошлого главный урок: она поклялась, что ни один мужчина не причинит ей такой боли, как ее отец матери. Ни один мужчина, как бы он ни был красив, какие бы у него ни были потрясающие глаза и ямочка на подбородке… Он и близко не сможет подойти к ней, и уж тем более разбить ей сердце.

Эвелин все еще лихорадочно пыталась сдержать слезы. Из-за этой внутренней борьбы она не слышала, какие планы строят остальные на то время, пока будет продолжаться праздник. Кажется, говорили что-то о концерте под открытым небом.

Нет, нет и нет. Она не сможет оставаться здесь весь вечер под все понимающим взглядом Квентина.

– Простите, друзья, но с меня довольно, – твердо сказала она. – На концерт моих сил уже не хватит. Не хочу портить себе впечатление. Я устала. Возьму такси и поеду домой.

– Глупости, – вмешался Квентин. – Я тоже собирался сказать, что выпадаю из игры. Дженнифер и Конни могут остаться с Купером. А я отвезу вас домой. – Хотя вначале Конни надулась, но потом, когда Купер с нескрываемой радостью согласился их сопровождать, почувствовала себя польщенной и не стала спорить. Через пару минут Купер и две его дамы собрали многочисленные покупки и распрощались, торопясь занять места получше.

Глядя вслед веселой компании, Эвелин ругала себя за поспешное решение. Она должна быть осторожнее. Всегда надо держать ухо востро, если рядом Квентин.

– Идем? – Квентин протянул ей куклу. Эвелин смотрела на него и чувствовала, как желудок сводит от страха и… Она должна быть честной перед собой. Кроме страха, она чувствовала предвкушение. Остаться на весь вечер с ним наедине? У Эвелин перехватило дыхание.

А Квентин, черт его побери, улыбнулся, словно понимал те противоречивые чувства, которые терзали ее, и наслаждался этим пониманием. Но даже эта проницательная улыбка выглядела вызывающе сексуально, и сердце Эвелин задрожало, как лист на ветру.

С чем она недавно сравнивала их общение… Словно идти по канату над зыбучими песками.

Похоже, она только что свалилась с тонкого каната.

– Хотите увидеть Чудовищный водопад? – Подъехав к развилке, Квентин притормозил и вопросительно посмотрел на Эвелин. – Это не самый большой водопад в здешних местах, но мой самый любимый. Он сказочно красив. – Квентин посмотрел на небо, туда, где оно окрасилось в пурпурный цвет. – Сегодня это будет великолепное зрелище.

Эвелин не знала, как ей быть. Если она согласится, то немного оттянет момент, когда они окажутся наедине в пустом доме. Но, с другой стороны, в доме его могут отвлечь телефонные звонки, деловые бумаги… Одним словом, нужно контролировать ситуацию. И она будет спасена.

Она никак не могла решиться, и Квентин, который привык командовать, принял молчание за согласие. Он свернул вправо с главной дороги, которая вела к дому.

Дорога сузилась и начала подниматься вверх по каменистому склону. Слева возвышалась высокая каменная стена, расцвеченная огнями заката, а справа, всего в нескольких сантиметрах от дороги, начинался крутой обрыв. Одно неосторожное движение, и машина улетит в пропасть.

Но Квентина нельзя было назвать неосторожным водителем. С виду совершенно невозмутимый, он, хотя и придерживал руль одной рукой, мастерски вел автомобиль.

– А почему водопад называется Чудовищным? – спросила Эвелин больше для того, чтобы не думать об обрыве. Проверив, заблокирован ли замок правой двери, она повернулась и посмотрела на Квентина.

– Чтобы полностью оценить его красоту, нужно подняться вверх на вертолете, – ответил Квентин, уверенно миновав крутой поворот. – Сверху водопад похож на пасть чудовища, какого-то сказочного дракона. – Он усмехнулся. – Довольно злого дракона, который извергает более пятисот литров воды в секунду.

– Звучит устрашающе, – заметила Эвелин. Квентин вновь успешно справился с очередным изгибом дороги, и она судорожно сглотнула.

Когда через пару миль они свернули с дороги, она расслабилась. Машина с урчанием поползла по грязи.

– Пешком будет быстрее, – сказал он, остановился и положил ключи от машины в карман. – Если вы, конечно, не против.

Эвелин неуверенно посмотрела на крутую тропинку.

Квентин перехватил ее взгляд и понял, о чем она думает.

– Тропа только с виду опасная. – Повернувшись, он взял с заднего сиденья ветровку для себя и большой свитер из ирландской шерсти, который протянул Эвелин. – Наверное, вам лучше надеть вместо вашей куртки вот это, – предложил он. – У водопада прохладно.

Послушно – а разве можно вести себя по-другому с таким человеком? – Эвелин надела через голову свитер, открыла дверцу машины и вышла на холодный вечерний воздух. Они совсем недалеко отъехали от того места, где проходил праздник, но, казалось, попали в какой-то другой мир.

Они остановились у машины, он с улыбкой осмотрел спутницу.

– Свитер великоват, но ничего, сойдет. – Он медленно высвободил ее волнистые волосы из узкого ворота свитера. Затем сам закатал слишком длинные для Эвелин рукава. Потом его взгляд переместился на ее ноги. Резинка свитера оказалась где-то у колен. – Надеюсь, вы не запутаетесь в нем?

– Все будет отлично, – ответила Эвелин напряженно, так как чувствовала прикосновение его рук. Она не запутается в свитере, но, если он не уберет руки, попросту не сможет сделать и шагу.

– Тогда пошли. – Квентин взял спутницу за руку и повел по тропинке. – Осторожно, здесь скользко.

Вначале Эвелин не понравилось, что ее ведут за ручку, как ребенка, но, после того как в первый раз оступилась, она обрадовалась, что может опереться на сильную руку. Тропинка оказалась именно такой, какой была с виду – скользкая и местами ухабистая. Только собственная гордость и нарастающий шум воды заставляли Эвелин идти вперед. Хотя водопада пока не было видно, чувствовалось, что он где-то рядом.

Вдруг Квентин свернул с тропинки и, подхватив Эвелин за талию, приподнял ее и поставил на небольшой пригорок.

Прямо перед ними возник Чудовищный водопад. Эвелин сдавленно вскрикнула, не веря собственным глазам.

Это походило на каскад искр. Огромная масса воды падала с высоты примерно пятнадцати метров. Лучи заходящего солнца раскрашивали воду в сверкающий золотой и огненно-красный цвета. Внизу был небольшой пруд, куда и падали струи воды, успокаиваясь в его рубиново-красной поверхности.

– О, – выдохнула Эвелин, едва слыша сквозь шум воды собственный голос. – Господи, это великолепно!

Ладони Квентина по-прежнему лежали на талии Эвелин, поддерживая ее на покрытом мхом пригорке. Затем он чуть подтолкнул ее вперед, на широкую гранитную площадку. Эвелин мелкими осторожными шагами двинулась к каменному выступу. Всей тяжестью она опиралась на его руки, чтобы не потерять равновесия. Почувствовав под собой твердую почву, она села на гладкий камень.

Перепрыгнув через скользкую грязь, Квентин сел сзади, вытянув ноги вперед так, что Эвелин оказалась сидящей между его ногами и прижатой спиной к его груди. Он обнял ее обеими руками, и ей было приятно это объятие, которое, казалось, говорило, что он не даст ей упасть. Они сидели близко, опасно близко от водопада, и Эвелин было одновременно страшно и весело.

Горячие губы коснулись уха Эвелин.

– Нравится? – спросил он. Голос звучал тепло и ровно.

Эвелин молча кивнула. Это было самое завораживающее зрелище, которое ей доводилось видеть. Она дрожала всем телом, ее голова невольно откинулась назад, на его плечо.

Руки Квентина обнимали Эвелин, перекрещиваясь на ее груди и сжимая плечи. Он снова начал гладить ее, как тогда, на празднике, его ладони медленно двигались от ее плеч к локтям. Сердце Эвелин, которое и так колотилось, забилось быстрыми толчками, она чувствовала, как кровь приливает к щекам.

Эвелин ощутила едва заметный запах его рубашки. Она пахла сосновой хвоей. Видимо, в этой рубашке он много времени провел в лесу, поняла она.

Кроме аромата сосны, она чувствовала еще один запах – запах его сильного тела, вызвавший волну чувственного возбуждения, одновременно пугающего и сладостного.

Странно, насколько удобно они устроились рядом. Ее голова совершенно естественно лежала у него на плече. Так же, как голова куклы в ее объятиях, словно сквозь туман подумала Эвелин. Может, так задумано природой: два тела словно созданы друг для друга. Мать и дитя, мужчина и женщина…

Какой-то ехидный внутренний голос подсказал, что у этого чуда есть более грубое объяснение – инстинктивная жажда соития. Этого она хочет?

Но этот голос был довольно слаб, и ей не хотелось прислушиваться к нему. Эвелин слышала только шум водопада и глубокое дыхание Квентина у своего уха. И еще биение собственного сердца, которое вдруг стало гулким и частым. Зачем он?.. Почему она позволяет это? Это похоже на объятия влюбленных, но они же не любовники.

В ее мозгу мелькнула предательская мысль, что он был бы прекрасным любовником. Она чувствовала это с самого начала. Как бы увидев Квентина глазами Билли, она угадала в нем страстное сердце. А какие у него ласковые руки…

Это было какое-то сладкое сумасшествие. Весь день она держалась из последних сил. Чувствуя опасность, она словно отгородилась от него невидимой стеной, за которой чувствовала себя спокойно.

Но ему все-таки удалось преодолеть эту стену.

Видимо, нашлась какая-то трещинка, которой она не заметила, какая-то слабина, которой не придала значения.

И теперь Эвелин не в силах вытолкнуть его обратно. И не хочет, а это особенно опасно…

Эвелин опять поежилась.

– Совсем замерзли?

Она молча покачала головой, нечаянно коснувшись щекой его небритого подбородка. Его сильное тело согревало ее, хотя холодные брызги водопада осыпали их мелкими капельками.

– Вот и хорошо. – Его ладони легли ей на плечи, он прижался к ней еще крепче, и Эвелин стало так тепло, что она едва не начала таять, как сахар на солнце. Теперь она не смогла бы поднять голову, даже если бы попыталась.

Но она должна была попытаться, так как прикосновения Квентина изменились. Из ласковых они стали откровенно чувственными. Его рука гладила ее обнаженную шею, Эвелин ощутила прикосновение его прохладных пальцев к мочке уха.

Это похоже на гипноз, подумала она и закрыла глаза. Завороженная настойчивым и невероятно чувственным движением его пальцев, она не стала протестовать. Его ладонь уже более уверенно скользнула за ворот свитера и стала гладить ямку у основания шеи.

Эвелин судорожно сглотнула. Она знала, что он почувствовал, как она учащенно задышала, предвкушая следующее движение. Нужно остановить его прямо сейчас, пока она в состоянии сделать это.

Но Квентин удивил ее. Словно осознав ее нерешительность, он убрал руку и аккуратно расправил свитер, позволяя ей спрятаться за толстым слоем шерсти.

Но шерсть вдруг показалась ей тонкой как паутинка, ибо каждым сантиметром тела она чувствовала прикосновение его рук, которые продолжали гладить ее, до тех пор пока не остановились на мягком изгибе груди, которая тут же отзывчиво напряглась от откровенной ласки. Может, он не заметил этого? – смущенно подумала она.

Но он, конечно, заметил. Его руки безошибочно нашли чувствительные кончики грудей и сжали их. Эвелин показалось, что она издала какой-то звук, потонувший в шуме водопада. Да, у него действительно опытные руки, которые сначала легкими, осторожными движениями зародили чудо, затем начали действовать более уверенно, приближая тот момент, когда она сама захочет большего.

Эвелин вздохнула, и в этом звуке было полное согласие. Ее ноги расслабились, она выпрямила их и почувствовала под ступнями пустоту.

Плоская гранитная площадка заканчивалась обрывом, и Эвелин вдруг ощутила неясный страх. Не задумываясь, она подчинилась инстинктивному желанию и положила ладони на ноги Квентина.

Казалось, именно этого знака он и ждал. Его ласки стали более интимными, руки опускались все ниже, исследуя каждый выступ, каждую впадинку ее тела. Эвелин казалось, что неведомая сила захватила ее целиком и тащит вниз. Ее вдруг пронзил страх. Но всего на одну секунду.

А потом было только неуправляемое возбуждение. Внутри кипели незнакомые доселе чувства, она едва понимала, что происходит. Это словно оседлать дракона, бессвязно думала она, постепенно соскальзывая к его огненной пасти.

– Эвелин. – Горячее дыхание Квентина обожгло ей шею. Его пальцы стали более нетерпеливыми и настойчивыми, проникая под свитер.

Эвелин застонала. Дракон стал управляемым, и она, вскрикнув, выгнулась назад, прижавшись крепче к Квентину. Ей казалось, что кровь из нее вытекла до капли, тело потеряло чувствительность везде, кроме тех мест, к которым прикасались его руки. Эвелин сжала пальцами крепкие мускулы его ног и снова вскрикнула, точно огонь дракона обжег ее.

– Эвелин, – прошептал он, – пусть это случится.

Она выдохнула. Господи, она не должна падать. Если упадет, то пропала. Нельзя позволить этому случиться.

Ей вдруг показалось, что она может победить. Но только на мгновение. А потом почудилось, что все кончилось, и мир вокруг замер. Замер водопад в своем бесконечном падении, стих ветер в безмолвном небе. Кровь застыла в жилах.

Но руки Квентина вновь пришли в движение, и даже самым отчаянным усилием воли она не смогла бы остановить его. Эвелин начала падать.

– Квентин, – вскрикнула она, и водопад превратился в дракона, яростного, рычащего. – Нет!

Она все падала и падала, но не достигала дна. Рядом не было ничего. Только он. Его плечи, его руки, его хриплый голос.

– Да, – пробормотал он. – Да, дорогая.