Текст книги "Вихрь преисподней"

Автор книги: Глеб Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 52 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

– Отпустите меня! Не смейте меня трясти! Я не самоубийца!

– Извините, – внук фотографа пришел в себя. Ему не каждый день приходилось спасать кого-нибудь.

– Господи, какой ужас: только что я чуть не погиб! – прошептал Не-Маркетинг. Закрыл лицо руками: тяжело ему было в эту минуту, очень тяжело!

Внук фотографа взял его за руку и повел обратно на тротуар. В эти мгновения улица была пуста – машин не было.

Не-Маркетинг по-прежнему держался руками за лицо...

Глухой рокот доносился откуда-то издалека, звук этот становился все громче. Не-Маркетинг по-прежнему держал ладони у лица. Рокот усиливался, похоже, это был небольшой старенький автобус «пазик», очень характерно тарахтевший своим мотором. Вдруг раздался вскрик внука фотографа:

– Смотрите!..

Не-Маркетинг мгновенно отнял ладони от лица... Еще через мгновение оба вновь оказались на середине проезжей части... Автобус «пазик» мчался, сигналил, внук фотографа ошалело выпучил глаза, еще секунда... Не-Маркетинг рванулся, рванул молодого человека, сбил его с ног, вместе они полетели на встречную полосу, упали, перевернулись, вскочили на ноги. Опять та же самая история: «пазик» остановился прямо посередине улицы, в открытое окно высунулся шофер и принялся грязно ругаться, потом он неожиданно открыл дверь, вышел из автобуса, подошел к Не-Маркетингу и внуку фотографа, которые уже поднялись с асфальта, но Не-Маркетинг по-прежнему держался за внука фотографа, словно опасаясь, что тот упадет.

– Что случилось-то? – испуганно проговорил шофер, с тревогой заглядывая в им глаза, – у обоих они были какие-то безумные...

– Что случилось-то? – повторил Не-Маркетинг глядя внуку фотографа в глаза. Он, наконец, отпустил его...

Появившиеся на улице редкие машины начали объезжать их, никто из водителей не ругался и не сигналил...

– Какого черта! – с трясущимися губами произнес внук фотографа. – Вы потащили меня прямо под автобус... Вы – сумасшедший!.. Вы хотите покончить жизнь самоубийством!.. Вы хотите заодно погубить и меня!.. Но за что?!.. В чем тут дело... Подождите... Вам кажется, что я похож на вас такого, каким вы были в моем возрасте!.. Вы ненавидите себя?!..

– Перестаньте! Я никуда вас не тащил!.. Это вы вдруг закричали и потащили меня обратно на дорогу... Вы закричали «Смотрите!»

– Да, я закричал... Я увидел... Но... Я увидел одного певца, он давно умер. Я шел и смотрел в сторону, потом словно что-то толкнуло меня, я повернулся: он был рядом со мной, меньше чем в метре от меня, он шел по улице мимо фотографии и пристально смотрел на меня. Я встретился с ним глазами. Я не могу передать, но его взгляд выражал какую-то чудовищную, невероятную, ужасную мысль. Представляете, певец, про которого я знаю, что он мертв, смотрит на меня такими ужасными глазами. Каково! Конечно, я вскрикнул!.. Я так удивился, что уж конечно смотрел больше на певца, чем по сторонам, чем на дорогу... Я хотел рассмотреть его получше, но... У него были ужасные глаза! Честное слово!.. Видели бы вы их! От таких хочется куда-нибудь подальше скрыться!.. Я бы подумал, что это двойник... Знаете, бывают двойники знаменитостей... Но двойники не смотрят таким ужасным взглядом. Он шел мимо меня!..

– Там никого не было! – прошептал Не-Маркетинг. – Я же был рядом с вами и все видел...

– Нет, кто-то был! Точно был! Какой-то мужик, действительно, шел мимо вас вон в ту сторону. Там еще стоял какой-то человек. Кажется потом они оба повернули за угол дома, – сказал водитель «пазика». – Интересные дела творятся, мужики... – многозначительно добавил он.

– Это не я сумасшедший. Это вы сумасшедший: так кричать и кидаться под колеса! – сказал Не-Маркетинг внуку фотографа.

– Я не кричал, я только вскрикнул... – растерянно произнес внук фотографа. – Черт возьми! Что происходит?!.. Я едва не погиб!.. Что за день?!..

– Между прочим, мужики, не знаю, верующие вы или нет, но я вам советую не мешкая отправляться в церковь, – рассудительно произнес шофер. – Самое меньшее, надо поставить свечку за упокой души этого вашего певца.

– Да?.. – с прежней растерянностью произнес внук фотографа.

В следующее мгновение Не-Маркетинг воскликнул:

– Какая-то ахинея! Да вы что, все с ума посходили что ли?! Умерший певец... Свечка за упокой... Да вы что?!

Он обратился уже к одному шоферу:

– Вот что, ты лучше мне скажи, как там с последними новостями, а?..

Не обращая внимания на его вопрос шофер по-прежнему рассудительно проговорил:

– Самое лучшее, скажу я вам, это поехать в церковь и там поставить свечку. Ничего, кроме этого, придумать здесь невозможно.

– Нет-нет, не нужно этого делать, зачем же нам это делать?! – взмолился Не-Маркетинг.

Внук фотографа смотрел то на одного, то на другого...

– Да нет же, необходимо поставить свечку за упокой души этого человека, – продолжал настаивать шофер. – Понимаешь, душа этого человека мается и никак не может улететь на небо. Мы поставим свечку за упокой, и мертвец больше не будет никого пугать своим страшным взглядом.

– Да нет же! Я не могу, не могу с этим не могу согласиться, это какие-то дурацкие предрассудки: ставить свечку за упокой?! Что за околесица! К тому же, мне сейчас совсем некогда. Что вы ко мне пристали с этой своей свечкой?! – возмущался Не-Маркетинг.

Внука фотографа начала колотить нервная дрожь:

– Черт! Черт! Черт! Что такое?! Что за бред?!.. Что теперь делать? Что же теперь делать?! Ну ладно, давайте поедем в церковь и поставим свечку за упокой. Ужас! Никогда бы не подумал, что такое может происходить в реальности!

– Это и не происходит ни в какой реальности. Это чушь! Бред! Что вы верите в такую ахинею?!

– Верите... Я бы и рад не верить, но что же это? «Не верь глазам своим», что ли?

– Именно, именно не верь своим глазам! В информационную эпоху не всегда нужно верить своим глазам. Информаций слишком много, мозг человека не всемогущ, возможности его ограничены. Все точно бы в тумане, все искажено! – с жаром говорил Не-Маркетинг. – Я и сам постоянно страдаю от этого. Ничего из того, что кажется, нет. Есть только то, что было когда-то давно, только прошлое сейчас выглядит как-то довольно отчетливо, потому что в прошлом информация так не пенилась...

– Мужики, я чего-то не понимаю... Вы что, не хотите поехать в церковь и поставить свечку за упокой человека? Ведь он, наверное, был неплохим?.. Что за певец-то, а?

– Иван Бобылев, – ответил внук фотографа.

– Что это за певец? Я такого не знаю, – проговорил шофер.

– Иван Бобылев жив, – сказал Не-Маркетинг.

– Не-ет, он умер, он умер, я сам слышал. Я знаю, потому что интересуюсь этими вопросами, – голос внука фотографа дрожал.

– Да нет же, это была ложная информация, с ним, действительно, было совсем плохо и кто-то даже по ошибке сказал, что он умер, – настаивал Не-Маркетинг.

– Нет, не по ошибке, не по ошибке! Потом все подтвердилось, нашлись люди, которые подтвердили, что он, действительно, умер.

– Кто подтвердил?! Кому подтвердил?!

– Мужики, ну мы едем в церковь, ставить свечку за упокой?!

– Слушайте, а вы-то что здесь все время лезете с вашими предложениями?! – с раздражением проговорил Не-Маркетинг. – В церковь... Свечка за упокой! – передразнил он шофера. – Какой-то бред! Один привидений среди бела дня встречает. Другой всерьез этому верит и предлагает поехать в церковь! Вы что, с ума посходили?!..

– А вы-то сами?! – воскликнул внук фотографа. – Вы-то сами что, нормальный?! Вы разве забыли, что там, в ателье говорили?

– Но я не кричу чуть что, как сумасшедший. Мертвеца он увидел!.. Вам всё показалось! Никакого мертвеца не было.

– Я тоже не кричу, вам послышалось, а мертвец – был. И между прочим, вот он... – внук показал на шофера. – Сигналил, как будто хочет свернуть во двор. А сам проехал прямо. Я-то думал, что он свернет, а он продолжал ехать. Я потому на проезжую часть и выскочил, думал – он до сюда не доедет, свернет...

Шофер тоже разозлился:

– У меня из-за вас двоих до сих пор руки трясутся. Я же с ними, как с людьми, а они... Я в себя придти не могу. Ну вас к черту! – он пошел к автобусу.

– Эй, стой, погоди! – закричал ему внук фотографа.

Остановившись, шофер посмотрел на него.

– Не оставляй меня с этим... – жалобно попросил шофера внук фотографа, кивая на Не-Маркетинга. – Он какой-то ненормальный. Я уверен, это он потащил меня под автобус!.. Черт его знает, что у него в голове! Это ненормальный!

– Да вы что?! – воскликнул Не-Маркетинг. – Вы так и будете меня в ненормальные записывать?! Это вы ненормальный, а не я: так кричать посреди улицы!

– Я не кричал, я совсем не кричал, вам показалось... Дорогой! Не оставляй меня здесь с ним! Подбрось куда-нибудь... Иначе все повторится, я чувствую...

– Возвращайтесь к деду, в ателье... – сказал Не-Маркетинг.

– Нет-нет, нельзя, дед разнервничается. Он и так слишком много волнуется в последнее время. Его нельзя волновать!..

– Поехали, заброшу тебя в церковь! А заодно и сам туда зайду! Поставлю свечку господу, за то, что он меня сегодня два раза подряд от тюрьмы избавил.

– Как?! – удивился Не-Маркетинг.

– Мужики, я ведь минут пятнадцать назад, там, возле гостиницы чуть было не сбил женщину. Причем, как я смог вырулить – до сих пор не понимаю! Но что самое ужасное – меня бросило в сторону автобусной остановки, где стояла куча детей. Это был ужас. И я опять вырулил. Причем я даже ни разу на тормоз не нажал. Потом ехал, как во сне. И тут – ты, – он взглянул на внука фотографа. – Прямо под колеса. Пронеслось: это все, теперь не повезет... И повезло! Большую толстую свечку господу поставлю! Скажу я вам так, мужики, день сегодня какой-то очень странный. Все водители на дороге просто обалдевшие, пешеходы сами под колеса кидаются, привидения какие-то по тротуарам шастают, террористические акты один за одним! Не-е-е, в церкву надо, свечки ставить! Меня церква очень сильно успокаивает. Поехали!

– Нет, я не хочу в церковь, мне надо в гостиницу! – вдруг сказал внук фотографа. – Вон туда... Телепередача, там все соберутся по поводу телепередачи. Мне нужно в гостиницу.

– Нет, к гостинице я не поеду! – закричал шофер. – Да ты что, я же тебе только что сказал!.. Ну вас! Я поехал!

– Нет, не оставляй меня на улице!

Шофер «пазика» с недоверием и неприязнью посмотрел на Не-Маркетинга.

– Ладно, поехали в церковь, – согласился между тем внук фотографа.

В этот момент из фотографического ателье неожиданно вышел старик:

– Очеред ной террористический акт!.. Правительство одного из крупных государств! Из Западной Европы! Оно заявило! Оно полностью отстраняется! Оно не станет решать эту проблему! Тому есть причины, – не очень связно, но громко говорил он.

– Как?!.. Как террористический акт?!.. Опять?!.. Что произошло? – одновременно заговорили пораженные шофер, Не-Маркетинг, внук фотографа. – Какие подробности? Кто отстранился? Германия? Почему?.. Струсили?! Не хотят навлечь на себя?!

– Я же говорил, фон сгущается! – продолжал старик. – Ужасность и трагичность становятся более окончательными. Мрак сгущается, мрак не оставляет надежды. Ситуация, скажу я вам! Единственное, на что надеяться: явится, явится новый Пророк нового Бога! И Слово его столь невероятным и сильным будет, что враз посрамит неверие и цинизм. И да осветятся в одночасье внушенным разумом бессмысленные глаза дебилов! Трясина ужасная, трясина невероятная, самая невероятная, из всех тех, какие только были, затягивает мир. Без нового Пророка, без нового Слова миру из трясины не выпутаться. Я есть самый первый Провозвестник грядущего Пророка, мне, старику, поручена самим небом эта великая миссия, так послушайте же меня! Я стану говорить, говорить и говорить... Слово мое пока одиноко и слабо, но я хочу, чтобы вы поняли только одно, для начала только одно: я не кликуша, я не сумасшедший, я понял: появление Пророка нового Бога обусловлено, логически обусловлено. И вот что припоминаю: мне помнится, говорилось про него в предсказаниях Нострадамуса. Да, кажется, так.

– Как вы всё это себе представляете?! – вдруг возразил Не-Маркетинг страстно. – А как то Слово, которым, по вашему, станет обладать ваш Пророк нового Бога, сможет одолеть бесчисленные пены, вихри информационных потоков?! Они и теперь всё захлестывают... А в будущем этих вихрей будет во много раз больше. Количество информации увеличивается, дня не проходит, чтобы не увеличилось. Насколько же Слово вашего Пророка должно быть новым и неожиданным, чтобы всех так потрясти?!.. Вы об этом думали?.. Сами же вы говорили, что всё уже давно сказано, новой мысли придумать невозможно. Как информация Пророка одолеет все остальные информации?

– Никаких информаций нет! – вскричал старик. – И информационных вихрей тоже нет! Ничего нет, всё это, на самом деле, иллюзия. Закройте глаза, заткните уши и ничего не будет, ничего уже и так нет. Ничего нет, а неандертальцы есть! Девяносто процентов населения плевало на всю информацию. Девяносто процентов – неандертальцы. На неандертальцев Пророк подействует!

– Да что же это будет, специальный пророк для неандертальцев?!

– Да, само его появление будет очень... Очень непростым!.. Ведь ему надо так появиться, чтобы сразу отбить нападки умников и знаек, не-неандертальцев, которые захотят его осмеять, развенчать... И с самого начала Пророк понесет такую ахинею, которая у всяких умников ничего кроме оторопи и гнева вызвать не сможет, но при этом загорятся глаза дебилов, низких людей. Пророк не скажет нового, потому что ничего нового и сказать-то нельзя, но так ловко перевернет всё уже существующее и так ловко всё это заново и совсем в другом порядке расставит, что его Слово станут повторять из уст в уста! И восхвалять его станут кругом. И пойдут за ним дебилы, тупые, низкие, грязные, пьяные. Каждый, в ком есть хоть чуть-чуть неандертальского – пойдет, а неандертальское в каждом есть. Значит, все пойдут.

Не-Маркетинг неожиданно для самого себя расхохотался:

– Да ведь все это уже было сказано! Даже в Библии по-моему про это есть предупреждение... По лжепророков, которые будут смущать...

– Ну так и что?.. Неандертальцы из того, что было прежде, ничего не знают, а значит, ничего и не было. Вот так! И никто ничего неандертальцам не станет рассказывать и объяснять, потому, что долго и бесполезно! Вот так! И потом, я же сказал – Пророк все ловко перевернет с ног на голову и запутает. Допустим, про лжепророков в Библии сказано. И сказано, что после них будет второе пришествие Христа Спасителя, который положит конец злу и беззаконию... А как вы различите второе пришествие от лже-второго пришествия?!.. По делам их узнаете их!.. По каким делам и как узнать?!.. Современные технологии позволяют не только второе пришествие соорудить, но и первое, и второе, и третье – и все в одном флаконе!..

– Дед, хватит! Перестань! Тебя могут неправильно понять! – раздраженно произнес внук фотографа и затем шоферу:

– Поехали!..

– А что тут понимать?!.. Я не верю в Христа!.. Христос – технология... А технологию можно и повторить!.. Я верю в тупые мозги неандертальцев – они благодатная основа для любой технологии!..

– Поехали, поехали!..

– Тупые мозги неандертальцев – основа для моего Пророка! И я – провозвестник его! Я первый провозвестил!..

– Поехали!..

Автобус тронулся.

– Я первый провозвестил! – влетали в открытое окно крики старика. – Не то важно, что говорится, а то важно, кто слушает! Неандертальцы важны, поворот в их головах важен!

Глава XII
Кощунство в православной церкви

– Нам не нужно ехать в церковь! Не нужно!.. Не нужно ставить свечку за упокой человека, который жив, – говорил в автобусе Не-Маркетинг. – Это грех, ужасный грех.

Речь Не-Маркетинга звучала очень страстно и содержала в себе такое глубокое и непосредственное внутреннее убеждение, что внук фотографа чуть было не начал сомневаться: а не сделал ли он, и в самом деле, ошибки? Впрочем, нет, он был уверен в своей правоте... Водитель автобуса примирительно проговорил:

– Ну ладно, не хотите, как хотите, я чего... Я не настаиваю. В церкву можно и так просто сходить. Это никогда не помешает...

– Почему вы так уверены, что он умер? Откуда вы знаете? – спрашивал у знакомого незнакомца Не-Маркетинг.

– Я знаю, знаю... Видите ли, я специально занимаюсь этим вопросом. Если бы вы раньше меня спросили, я бы вам рассказал, как я занимаюсь этим вопросом. Если бы вы спросили меня там, в фотографии, я бы не только многое рассказал вам, но и показал бы вам целую коллекцию фотографий. Я интересуюсь такими вещами: всякие несчастья с известными людьми, концы карьер...

Не-Маркетинг вздрогнул, поднял глаза на того, кто казался ему его собственной копией, но только в гораздо более молодом возрасте.

– Но в чем причина? Интересуетесь подобными вещами? Почему? – проговорил Не-Маркетинг пораженно. – Несчастья с известными людьми, концы карьер... Странный интерес...

– Видите ли, я пришел к выводу, что судьба человека, так же, как и он сам – это живой организм, – принялся отвечать внук фотографа. – И так же, как, к примеру, существует мир людей, в прямом, медицинском смысле здоровых, и мир людей больных и несчастных, мир тех, кто с детства навсегда и неизлечимо болен, точно так же существует мир людей с больной судьбой и мир людей с судьбой здоровой.

– Сами-то вы, по вашему, из каких? – спросил Не-Маркетинг. Вопрос прозвучал несколько грубо. Но собеседник его, кажется, не обратил внимания на подобное обстоятельство.

– Я из тех, кто с детства сразу и тяжело болен... – проговорил тот, кто казался Не-Маркетингу его собственной копией, только в гораздо более молодом возрасте.

Не-Маркетинг подался вперед, ближе к внуку фотографа, чтобы не пропустить ни одного слова.

Тот продолжал:

– Я бы мог представить на ваш суд мои тайные, полузадушенные, мрачные откровения, чтобы вы сами могли посудить: я не ошибаюсь, когда называю себя человеком с глубоко больной, мрачной судьбой. Но мне не хочется этого делать сейчас и перед вами. К тому же, в этом нет никакого смысла, ведь не моя же судьба есть предмет нашего разговора. Скажу лишь одно: вы видели моего деда, он тоже человек с глубоко больной, измученной жизнью. Вы видели, с какой страстью верит он в своего Пророка; пусть это и безумная страсть, и смешная, но все же страсть.

– Я не считаю его страсть ни смешной, ни безумной, – возразил Не-Маркетинг. – То, о чем он говорил, это... Это тайна! Я и сам бы хотел знать... В чем, в чем будущее? В чем разгадка?

– Нет, для него это не главное. Главное для него не то, что придет новый Пророк, а то, что он – его Провозвестник. Ему хочется верить: он доживет до великого времени, все признают его роль, его больная, кривая судьба чудесным образом излечится, наконец будет польщено его измученное, изнуренное самолюбие. Все, все в нашем роду страдали угрюмым, безнадежным неблагополучием, если и было счастье, то очень короткое. Эдакое лето в тундре! Больные судьбы передавались по наследству; лишенные какого бы то ни было таланта, мои предки даже не могли оставить после себя хотя бы печальной повести. Быть может, её грустная поэзия была бы каким-то оправданием пережитому неблагополучию. Но мне кажется, по теории вероятности, я, именно я, уже должен быть счастлив. Ведь уже среди томительной, мрачной, грустной нашей родовой истории подошло время для благополучия, счастья! Это предощущение грядущей счастливой судьбы не оставляет меня. Ведь верно, вы согласитесь со мной: там где долго было несчастье, неблагополучие, должно однажды из ничего, из самого себя наступить счастье и благополучие. Я ничем не заслужил его, но это неважно, это пустяк. Моя будущая счастливая карта оплачена долгими несчастливыми картами, которые выпадали моим предкам и мне самому. Я верю, на самом деле счастье не заслуживается упорной работой или чем-то таким, положительным... Ну вы понимаете, чем-то тем, о чем толкуют малым детям: будь хорошим, и всё у тебя будет хорошо. Нет, то, что счастье зарабатывается – это всё выдумки, которые используют счастливые люди, чтобы оправдаться перед теми, кому не повезло. Я и сам прежде всегда злился и негодовал, и выходил из себя, когда слышал про кого-нибудь злобный шепот: «у-у, везунчик, почему одним – всё, другим – ничего?!» «Работайте, старайтесь! – хотелось мне им прокричать. – И вам тоже повезет!..» Нет, какой там! Кривому от рожденья не заработать лица красавца, прекрасный человек, которого обожают за его прекрасность, пальцем о палец не ударил для составления счастливой комбинации своих генов. Нет, нет, счастье покупается одним – несчастьем! И неважно, что вы, может быть, и не знаете, когда, и не видели, как была уплачена эта цена, вы счастливы, потому что за вас уже заплатили: ваши предки, ваш народ, ваша страна, место, в котором вы живете. Но платежи за счастье бывают разными и берутся в разное время. Бывает счастье в кредит: тогда никто не платил за человека, а он счастлив. Но в этом случае расплата может придтись на эту самую его, некогда счастливую, жизнь. И тогда солнце вдруг меркнет, и ужасные тучи затягивают небо. Бывает... – внук фотографа, знакомый незнакомец, в котором Не-Маркетингу до сих пор виделся он сам, но только гораздо моложе, неожиданно воодушевился. – Против того, кто восстает против несчастий и неблагополучия, кому хочется, чтобы было вечно очень хорошо, – против того восстает Бог, потому очень хорошо долго быть не может. Ведь теория вероятности так устроена, что тот, кто с самого начала родился здоровым, потом потерпит такое несчастье, что станет больным в той же степени, что и тот, кто был болен с рождения. А больной с рождения, вроде меня, однажды неожиданно излечится – не из чего, просто так, как бы случайно. Счастье засияет для него, вся небесная лазурь станет принадлежать ему одному, а боль, мрак, уныние – отступят. Я верю в это!.. То, что я интересуюсь всякими несчастьями с теми, кому было с самого начала замечательно, только то и означает, что я радуюсь, когда вижу, что мои предсказания оправдываются, я счастлив, когда вижу, что правильность моего видения мира находит себе реальные доказательства. Может, это и жестокое счастье, и жестокая радость, но это так! Осознавая всю правильность собственного понимания жизни, я испытываю то странное и сладкое состояние осознания закономерной обреченности на теперешнее моё несчастье и неблагополучие, за которым должно потом обязательно последовать благополучие... Ведь не случайно же Христос Спаситель сказал, что царство божие принадлежит самым несчастным и обездоленным. Да, я именно такой – самый несчастный и обездоленный, я сейчас тоже самое, что какой-нибудь нищий, хромой, слепой, прокаженный... Так вот... Я что-то заболтался и ушел от темы... Я собираю вырезки, информации – целую коллекцию, – она занимает у меня уже полный маленький чемоданчик: герои вчерашних дней, те, от кого отвернулась фортуна, кто познал горечь, уныние и безвестность после ярких дней славы и благополучия. В моём чемодане неблагополучия собраны информации о певцах, актерах, популярных некогда писателях. Есть политики, бизнесмены... Там же и певец Иван Бобылев, который, по моей информации, умер...

– Он не умер, не умер! Я уже устал повторять это вам! – прервал речь знакомого незнакомца Не-Маркетинг.

– Сколько бы вы мне не говорили об этом, я всё равно уверен, что он умер. И случилось это в прошлом году. У меня в чемоданчике есть маленькая заметка из одной газетенки. Но пусть будет по вашему: я ошибаюсь, и он не умер. В таком случае, я полагаю, что теперешняя его жизнь даже гораздо хуже, чем смерть. О, этот некогда юный красавец, счастливый мальчик, баловень судьбы! Мог ли он в те прекрасные годы знать своё ужасное будущее?! Публика, зрители – в их предпочтениях нет никакого смысла, он думал, что зрители любят его, что они навсегда принадлежат ему, а он навек принадлежит им, а им было на него наплевать, сегодня они вознесли его, завтра – другого, кретины! Как можно было поверить в искренность этих кретинов?! Я уверен, что жизнь его, точнее, вторая, безвестная часть его жизни – это настоящий ад. Если бы кто-то спросил меня, что есть ад, я бы сказал – вот он, идите, смотрите, читайте: то, что хранится в моем маленьком печальном чемоданчике и есть описание ада. Описание ада, одно из самых подробных, какие только можно получить, находится в этом моём чемоданчике. Вернее даже, там не одно единственное описание ада, там многие описания многих разновидностей ада, каждая из этих разновидностей имеет лицо, туловище, руки, ноги, носит одежду, многие из них ходят до сих пор по улице. И вместе с тем, это... Этот кто-то – это ходячий ад. Так и Иван Бобылев, информация о котором давно уже хранится в моем чемодане неблагополучия, задолго до смерти стал носить в своем сердце подлинный ад.

– Вы думаете, в крахе Ивана Бобылева виновата глупость публики?.. – спросил с некой затаенной злобой Не-Маркетинг. – Мне кажется, в его крахе виновата не глупость публики, а его собственная.

– Может быть, может быть!.. Я – не критик искусства. Меня интересуют лишь заболевшие судьбы. Когда-то они были пышно зеленевшими деревами, но потом эти пышно зеленевшие деревья принялись чахнуть и ссыхаться. Им наступил конец.

– Но это лишь следствие. А есть причина! Гнусная погоня за дешевым успехом, проявленные когда-то безволие, слабость, трусость, нежелание меняться... Все эти, как вы говорите, «засохшие деревья», сами виноваты в собственных бедах.

– Нет-нет, вы рассуждаете слишком примитивно. Это не соответствует истине. Я знаю, я знаю, почему вы так думаете! Я сам думал так! Но это слишком просто, поверьте, поверьте, что так просто не может быть! Это было бы слишком просто!

– Всё! Мы приехали! – провозгласил шофер.

Не-Маркетинг и знакомый незнакомец выглянули в окно: автобус останавливался возле церкви. Она была из тех немногих, что оставались действующими в этом районе даже и в советское время. Не-Маркетинг бывал возле этой церкви прежде и, кажется даже, заходил когда-то внутрь...

– Ну что, пойдемте! – проговорил шофер, выбираясь из кабины. – Пойдемте, пойдемте скорей.

Они выбрались из автобуса, миновали паперть с просящими милостыню всевозможными нищими и калеками и вошли в церковь. Как раз шла служба и было достаточно много народа. Не-Маркетинг, шофер и знакомый незнакомец постарались протиснуться поближе к алтарю...

Что может быть таинственней и странней, и захватывать сердце и воображение человека более, чем православная церковная служба? Когда он входит в основные пределы храма, а откуда-то из глубины, из полутемноты, в которой легко и приятно глазу, струится загадочный свечной свет... А эти колонны, ах, эти толстые, основательные, как сама бородатая Русь, колонны! А низкие своды – что может быть сокровеннее и настраивать впечатлительную душу, и производить на неё больший эмоциональный удар, чем эти низкие своды?! Не холод склепа, не тоску темницы, но пращурский священный раж источают они. Покрытые фресками – их тёмные гаммы, едва различимые в мерцании огоньков, суровые лики святых, старославянская вязь, смысл которой не сразу дается человеку современного века, – они неотделимы от торжественного хора со всеми его оттенками и подголосками, от речитатива батюшки, от всех этих калечных старух, истово полирующих своими нечистыми юбками мрамор пола. Какой самый гениальный спектакль, какие самые великолепные и талантливые декорации и костюмы актеров сравнятся с самой обыкновенной русской церковной службой?! Какой черствый и полный самого циничного отрицания характер не дрогнет хоть на мгновение посреди всего этого?! Какое русское сердце не вскрикнет вдруг, словно отвечая на дедовскую перекличку: я, я отсюда родом! И, может быть, поникнет тут же, устыдившись собственного энтузиазма... Как?! Неужели этот божественный дар не был дан на самом деле свыше, с небес, а был выдуман простыми человеческими созданиями?! Нельзя поверить в такое, а если уж и поверить, то только сказав трижды и непременно по-православному перекрестясь: воистину, гениален был тот коллективный разум, который выдумал такое! Хвала и почитание ему во веки веков!

Странное, волшебное ощущение охватило в это мгновение Не-Маркетинга. Он вдруг как-то необыкновенно успокоился, и был странный восторг, который, впрочем, оказался ему уже хорошо знаком и который охватывал его каждый раз, едва он попадал в церковь, в которой было много прихожан, своды которой были достаточно низки, в которой было сумеречно и шла служба:

– Господи, ты есть! – прошептал он в восхищении.

Некоторое время Не-Маркетинг простоял, слушая службу и лелея охвативший его восторг, а потом совершенно случайно посмотрел на стоявших наискосок людей, – он видел только их спины. Один из них... Нет-нет, Не-Маркетинг не был уверен; впрочем, в следующее мгновение сомнения улетучились: среди молившихся был именно молодой чрезвычайно нарядно одетый журналист. Он стоял в самом первом ряду среди истово крестившихся, но сам был недвижим, – Не-Маркетинг мог только предположить, что чрезвычайно нарядно одетый молодой журналист не отрываясь смотрит на батюшку, стараясь не пропустить ни единого произнесенного им нараспев слова.

Вот колоритный бас священника смолк, а Не-Маркетинг по-прежнему не отрываясь следил за молодым чрезвычайно нарядно одетым журналистом. Тот почувствовал что-то, обернулся, увидел Не-Маркетинга, сразу же замахал ему руками и принялся пробираться в его сторону между тесно стоявших людей.

– Вот уж не ожидал встретить вас здесь! – громким шепотом сказал Не-Маркетинг, едва молодой чрезвычайно нарядно одетый журналист приблизился к нему.

– Я ехал в измайловскую гостиницу, там люди с передачи. Но потом понял, что обязательно должен попасть в церковь. Ближайшая церковь, как мне посоветовали – эта. И вот я здесь.

– Подействовала встреча с привидением? – проговорил Не-Маркетинг, тут же пожалев о заданном вопросе.

Молодой чрезвычайно нарядно одетый журналист вздрогнул, потом опустил глаза и медленно отвернулся, потом опять повернул голову к Не-Маркетингу, без всякой связи с предыдущим проговорил:

– Говорят, что в этом исламском терроре есть что-то такое, что может переменить мир. Но нет, я в это не верю. Коран – это лишь подражание Торе, это книга, которая существует лишь на время, срок действия её ограничен. Она не будет вечной, потому что в ней не содержится никакой вечной мудрости. Я в этом просто уверен. В православии я ценю прежде всего обряд, не более. Но и не менее... Подчеркиваю: но и не менее, и это очень важно! И лишь древние книги иудеев кажутся мне по-настоящему важными. Как говорится, все новое – там. Там – истинная новизна и истинно новое. После Торы и Ветхого Завета, все, что было в словах новых Пророков хорошего, не было новым, а то, что было новым, то не было хорошим. Так сказать, говоря пушкинскими словами, собрание старых басен и новых глупостей.