Текст книги "Пасть дьявола (с сокращениями)"

Автор книги: Глеб Голубев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– Совсем иная, чем состязание в сочинении всяких фантастических гипотез. Вы же прекрасно понимаете, Сергей Сергеевич.

Несколько дней "Богатырь" плыл в одиночестве по пустынному океану. И только голоса на различных языках, раздававшиеся из динамиков радиорубки, свидетельствовали, что где-то за горизонтом вместе с нами занимаются научными исследованиями еще десятки судов из многих стран. Но потом наша размеренная жизнь оказалась снова нарушенной. Утром радио принесло сенсационную новость: расследование показало, что букву М написали на обломках, найденных нами в океане, совсем недавно и явно умышленно, чтобы сбить с толку! Значит, это были обломки вовсе не пропавшей яхты искателей сокровищ, а какого-то другого судна – скорее всего, по заключению экспертов, взорванной "Прекрасной Галатеи".

Поэтому, говорилось в радиограмме, надежда найти "Марию" или кого-либо из членов ее команды еще не потеряна.

Но что же случилось с "Марией", если она не взорвалась, как мы предполагали, найдя обломки? И кому понадобилось выводить на них букву М? Зачем?

Радиограмма была лишь предвестьем новых неожиданностей. Мы не успели обсудить волновавшие нас вопросы, как пришла еще одна тревожная и загадочная весть:

"Тридцатое сентября. В 13.26 получена радиограмма о том, что внезапно прервалась связь с большим пассажирским авиалайнером "Боинг-727", направлявшимся из Бостона в Каракас. На борту 123 человека. Все суда и самолеты, находящиеся поблизости, просят срочно принять участие в его поиске". Неизменный рефрен!

Начали срочно готовиться к вылету. Ведь даже если лайнеру удалось благополучно сесть на воду и хоть часть пассажиров успела выбраться, долго на спасательных плотиках они не продержатся.

"Вылетели в 14.42".

Связь с самолетом прервалась, когда он находился примерно в ста километрах севернее островов Кайкос. Туда мы и направились на полной скорости, какую могли развить двигатели.

Мы почти не разговаривали, стараясь не пропустить ничего. Все приникли к биноклям и, конечно, думали об одном: что же могло случиться с огромным воздушным лайнером, оснащенным всякой электроникой и новейшим навигационным оборудованием? Это не маленький "Остер" с пилотом-любителем. Почему он вдруг замолк на полуслове и больше не ответил на вызовы? Что с ним произошло в "Пасти дьявола"?

– Вижу землю! – негромко произнес командир дирижабля.

Впереди на горизонте появился в голубоватой дымке один остров, другой, третий. Мы развернулись и, сбавив скорость, полетели над отмелями.

– А вот, похоже, тот островок, где мы видели "Карменситу", – сказал Волошин. – Где же красотка?

"Кармен", заметно похорошевшую после ремонта, сиявшую свежей краской, мы обнаружили у другого, тоже маленького и явно необитаемого островка.

– Борис Николаевич, сделайте, пожалуйста, над ним кружочек, – попросил Сергей Сергеевич. – Только не опускайтесь слишком низко. Вы же знаете, какой это нервный народ – искатели сокровищ. Как бы не пульнули из автомата. Так, я пока сниму красотку своим преобразователем... А вы, Костя, чтобы отвлечь их внимание, запросите, пожалуйста, не пролетал ли тут вчера такой же точно дирижабль, как наш. И непременно запишите ответ на магнитофон.

Мы все посмотрели на Волошина с недоумением. Командир, пожав плечами, кивнул и взялся за штурвал. Костя занялся своей аппаратурой. Сергей Сергеевич, сделав несколько снимков каким-то сложным аппаратом, внимательно рассматривал яхту в бинокль. Я последовал его примеру, но ничего интересного не увидел.

– Отвечают? – спросил у радиста Волошин.

Тот кивнул, не отрываясь от аппаратуры.

– Отлично, – удовлетворенно произнес Сергей Сергеевич. – Ну что же, не будем больше испытывать их терпение, отправимся восвояси. Разумеется, никакого дирижабля они вчера не видели? – спросил он у радиста, перематывавшего пленку на магнитофоне.

– Нет, – покачал головой недоумевающий Костя.

– Этого и следовало ожидать, – засмеялся Сергей Сергеевич. – Но дайте-ка мне послушать голосок красотки. Одну минуточку. Только подключу к магнитофону вот этот приборчик.

Из динамика посыпались громкие звуки морзянки. Звучали они, по-моему, весьма сердито и неприветливо. Но Сергей Сергеевич, следя за извилистой линией, возникавшей на ленте, которая ползала за стеклянным окошком прибора, удовлетворенно кивал головой.

– Отлично! – сказал он, отключая прибор. – Как говорил ваш почетный земляк Остап Бендер: – "Суду все ясно". Можем продолжать полет.

– Но что вы проверяли, Сергей Сергеевич? – удивился я. – Зачем запрашивали их о дирижабле?

– Вы же знаете, обожаю всякие розыгрыши, – засмеялся он.

– А на "Марии", похоже, придется поставить крест, – сказал Костя, снимая наушники. – Нигде никаких следов ни ее, ни людей. Прекращают поиски.

– Увы, – меланхолично кивнул Волошин. – Я более чем уверен: "Марии" давно не существует.

– Почему? – хмуро спросил Гриша. – Даже если она погибла, поиски, по-моему, нельзя прекращать. Ведь погода, когда она исчезла, стояла хорошая. Люди с нее вполне могли спастись. Островов тут масса, и плавала она наверняка между ними, не в открытом океане...

– Стоп! – вдруг вскрикнул Волошин.

Локтев и сам уже, заметив что-то, начал поспешно поворачивать штурвал управления.

– Что там? Спасательный плотик? – спросил я.

Мне никто не ответил. Но, приникнув к широкому окну гондолы, я уже и сам увидел внизу четкие очертания самолета! Вода была так прозрачна, казалось, будто он стоит на песчаном берегу. Но самолет был на дне, под водой, и совершенно целый, вроде вовсе не поврежденный!

– "Остер"?!

– Да, похоже, тот самый.

Только тут до меня дошло, что покоившийся на дне самолет, конечно, вовсе не воздушный лайнер, какой мы искали. Неужели и в самом деле "Остер", пропавший три недели назад при таких загадочных обстоятельствах?!

Дирижабль неподвижно повис над затонувшим самолетом.

– Конечно, надо бы понырять, обследовать его, – пробормотал Волошин. – Но сейчас нет времени, надо искать американца. Сбросим буй, Борис Николаевич, чтобы место отметить. И сообщите о находке на "Богатырь", пусть известят местные власти.

Волошин стал составлять радиограмму. Дирижабль снизился, и мы с Олегом по команде Локтева сбросили в воду ярко-оранжевый буй на увесистом якоре.

– Выглядит вполне исправным, – покачал головой Волошин. – И чего он залетел так далеко к северу? Тут его и не искали...

Костя вдруг сорвал с головы наушники и крикнул:

– Нашелся лайнер! Его воздушные пираты угнали. Только что передали: совершил посадку в Белеме.

– Что ж, теперь мы можем осмотреть затонувший самолет. Время у нас есть, сказал Волошин и посмотрел на Локтева. – Давайте, Борис Николаевич.

Мы повисли над буем на высоте десяти метров, сбросили на воду резиновый надувной плотик.

Забрав акваланги, мы с Волошиным и оба лаборанта спустились на плотик и начали готовиться к погружению.

Вода была чистейшей. Никак не верилось, что самолет лежит на тридцатиметровой глубине. Но я немало нырял и прекрасно знал, как обманчивы расстояния и размеры под водой.

Мы начали погружение. Костя и Олег для страховки остались на плотике, наблюдая за нами в "подводную трубу" – ящик со стеклянным дном, опущенным в воду.

Хотя глубина и была не слишком большой, спускались мы неторопливо, чтобы избежать обжима маски от сильного давления и дать глазам постепенно привыкнуть к меняющемуся освещению. Быстро тускнели, исчезали пестрые яркие краски. Вот свет уже стал голубовато-синим. Он вызывал ощущение холода и придавал всему вокруг неприятный унылый и сумрачный вид. В этом мрачном мире не хотелось задерживаться...

Снаружи самолет выглядел совершенно исправным, даже винт уцелел, только погнулся. Погнулись при ударе о воду и стойки шасси, но не сломались, лишь глубоко вошли в белый коралловый песок.

Я заглянул в кабину и невольно отшатнулся, увидев в ближайшем ко мне левом кресле... скелет летчика!

Я знал, сколько кишит в теплой воде возле рифов всякой хищной, прожорливой живности – крабов, рыбешек. Но все же не представлял себе, как они способны "поработать" за сравнительно небольшое время, прошедшее после гибели самолета...

На полу кабины среди клочьев одежды валялся парашют. Судя по положению ремней, летчик не пытался им воспользоваться. Не был расстегнут и поясной ремень. Значит, пилот до последнего момента надеялся благополучно посадить самолет.

Мне показалось, что в углу кабины что-то шевелится. Всмотрелся пристальней и обмер. Из полутьмы на меня смотрел совершенно человеческий глаз – задумчивый и слегка печальный, "со слезой". Потом оттуда к моему лицу осторожно, неуверенно потянулись три гибких щупальца.

Осьминог уже успел устроить в кабине уютное жилище!

Разговаривать под водой мы не могли, только обменивались взглядами и жестами. Сергей Сергеевич попытался открыть дверцу и пролезть в кабину, распугав сновавших вокруг скелета разноцветных рыбешек. Но дверь не подалась, видно, ее заклинило при ударе.

Сделав побольше цветных снимков с различных точек, мы стали всплывать. И конечно, возбужденно заговорили, перебивая друг друга, как только наши головы оказались над поверхностью воды и мы освободились от загубников.

– "Остер"?! – закричал Гриша. – Я же говорил, его инфразвуковой удар ослепил. Только непонятно, как же он сюда залетел? Это же километров на двести севернее того места, где с ним прервалась связь.

– Да, не мог он столько слепым пролететь.

– А по-моему, это какой-то другой самолет, – сказал я. – У того были британские опознавательные знаки, а у этого какая-то широкая черная полоса с белыми каемками на красном фоне. Чей это знак?

– Черт его знает, – даже Волошин был явно растерян.

– Надо попросить нырнуть Локтева. Он точно определит.

Борис Николаевич опустился на плотик, надел акваланг и нырнул. Пробыл под водой Локтев довольно долго.

– "Остер", – сказал он, когда вынырнул и снял маску. – У них компас установлен так высоко, что его только с пилотского сиденья видно. И рукоятка триммера расположена неудобно – наверху слева, почти над головой пилота. "Остер".

– А опознавательные знаки? – опросил Волошин. – Что это за черная полоса на красном фоне?

– Тринидад и Тобаго.

– Значит, "Остер", да не тот, – задумчиво проговорил Волошин. – Когда же он погиб? И отчего? Вроде исправен, а врезался в воду под таким углом.

– Еще одна загадка "Пасти дьявола",– сказал Гриша. – И вряд ли кто ее когда разгадает...

– Да, – согласился Волошин. – Похоже.

Как мы ошибались! Но узнать разгадку нам предстояло еще не скоро...

Вернулись мы на "Богатырь" почти уже в сумерках, но на этот раз даже строгий Черномор не ворчал на нас. Волошин сразу ушел докладывать о находке, а мы отвечали на расспросы, пока не взмолились:

– Братцы, дайте нам хоть переодеться. Мы же с ног валимся. И не ели ничего целый день. Все расскажем, все...

– И даже больше, – ехидно добавил кто-то под общий смех.

Разговоров и споров в этот вечер в "клубе рассказчиков", конечно, было: немало. Нас донимали вопросами, заставляли припоминать малейшие детали всего, что мы увидели, осматривая затонувший самолет. А нам рассказали подробности угона лайнера, услышанные по радио, хотя это было, конечно, гораздо менее интересным и уж ничуть не загадочным.

Так что засиделись мы в своем "клубе" опять допоздна даже без Волошина, который все еще, видимо, совещался с начальством.

А утром я заспался. Слышал побудку, голос вахтенного штурмана по спикеру, но тут же снова провалился в глубокий сон. И проспал, прозевал полет, который, оказывается, снова совершил в Нассау Сергей Сергеевич. Выскочил на палубу, услышав шум взревевших двигателей, когда дирижабль, набрав высоту, уже быстро удалялся, исчезая в солнечном сиянии.

– Что же вы меня не взяли, Сергей Сергеевич? – упрекнул я, когда они вернулись.

– Хотел вас позвать, Николаевич, да подошел к двери вашей каюты, услышал, как вы храпите, и решил не будить. Нассау вы уже видели, а пробыли мы там всего час, видите, как быстро вернулись. Полет был чисто деловой, даже лаборантов не брали. Надо было только передать материалы осмотра самолета и снимки.

– Будут его поднимать?

– Наверное. Но были они несколько озадачены. Говорят, никакой "Остер" с островов Тринидад и Тобаго тут не пропадал, во всяком случае с шестьдесят второго года, когда они стали независимым государством и завели собственный флаг и опознавательные знаки.

– Так. Откуда же он сюда залетел? Новый сюрприз "Бермудского треугольника"?

Сергей Сергеевич только весьма выразительно развел руками.

– Все, продолжаем нормальную работу, – с явным облегчением объявил начальник рейса. – Переходим на новый полигон, севернее. Надеюсь, там нас больше ничего не будет отвлекать.

Ученые занялись своими делами. На следующий день – второго октября, как отметил я потом в дневнике, решено было провести очередной исследовательский полет дирижабля. Я не собирался лететь, но вдруг с удивлением увидел на площадке, где воздушный корабль готовили к полету, Сергея Сергеевича, одетого по-походному.

– Вы разве не хотите составить нам компанию, Николаевич? – спросил Волошин.

– А чего вы вдруг летите? Ведь это обычный исследовательский полет? Я хотел посидеть, привести в порядок записи.

– Смотрите, как бы не прозевать вещи поважнее и поинтереснее, – сказал Сергей Сергеевич с напускным безразличием, заставившим меня сразу насторожиться.

– Разве это какой-то особый полет? Не плановый, обычный?

– Плановый, – кивнул он. – Обычный. Как вы любите писать в своих очерках, "рядовой полет". Но ведь такие полеты и приводят к открытиям...

Я отложил все дела, быстро собрался и поднялся в гондолу.

Мы направились на юго-запад. Но поначалу это был в самом деле совершенно обычный рабочий полет. Время от времени в нужных точках проводили океанографическую станцию. Автоматы-самописцы непрерывно вели метеорологические наблюдения.

Сергей Сергеевич, как обычно, развлекал нас всякими занимательными историями, но время от времени вдруг замолкал и внимательно осматривал океан в бинокль.

– Что вы ищете? – спросил я.

– Ищу? Просто любуюсь.

Так мы летали до двух часов. Потом Гриша сказал:

– В этом секторе программа исчерпана. Переходим в другой район, Сергей Сергеевич?

Волошин глянул на часы и обратился к Локтеву:

– Давайте еще немножечко пройдем курсом 240, Борис Николаевич.

Командир недоуменно посмотрел на Волошина.

– Должен же я показать представителю прессы обещанный сюрприз. Да, признаться, и самому хочется полюбоваться. Думаю, он появится минут через двадцать.

Заинтригованные, мы, конечно, начали смотреть во все глаза. И действительно вскоре увидели впереди два небольших суденышка. Одно оказалось катером береговой охраны. Он вел за собой на буксире какую-то яхту. Приглядевшись, я воскликнул:

– "Кармен"! Что с ней случилось? Тоже потерпела крушение?

– О нет, она вполне исправна, – засмеялся Сергей Сергеевич. – И даже была совсем недавно приведена в образцовый порядок, заново покрашена, как мы видели. Крушение потерпела не яхта, а ее экипаж.

Ничего не понимая, мы смотрели на Волошина.

– Борис Николаевич, прошу описать приветственный круг, – весело продолжал Волошин. И торжественно добавил: – Джентльмены! Позвольте вам представить: "Кармен" – она же пропавшая без вести "Мария"!

– Сергей Сергеевич, катер вызывает, – перебил его радист. – Благодарят за помощь в задержании контрабандистов.

– Передайте им наши поздравления, – ответил Сергей Сергеевич. – И спросите, если не секрет, велика ли добыча?

– Они отвечают: тысяча четыреста шестьдесят семь фунтов героина и марихуаны на сумму около миллиона долларов, – через некоторое время доложил потрясенный Костя.

– Неплохо! – кивнул Сергей Сергеевич. – Ну что же, как любит говорить уважаемый шеф: наш долг выполнен и совесть чиста. Можем спокойно продолжать научные исследования.

– Но как вы догадались, что "Кармен" – это "Мария"? Что она вовсе не пропала, а ее захватили и перекрасили контрабандисты? – опросил я.

– Исключительно методом дедукции, как прославленный Шерлок Холмс, скромно ответил Сергей Сергеевич. – Поначалу я тоже думал, как и все, будто с яхтой что-то случилось. Пожалуй, первое подозрение у меня зародилось, когда мы увидели, как в укромной бухточке необитаемого островка какие-то люди ремонтируют и красят яхту, весьма похожую на "Марию". Впрочем, таких яхт тут сотни. Удивило и насторожило меня то, что подметил Костя: начали они ремонт как-то странно. Первым делом тщательно выписали название суденышка, хотя сама яхта еще не была покрашена, помните? Нелепо и странно, правда? Разумные люди так не поступают. Костя был прав.

Радист сиял.

– И честные тоже, подумал я, – продолжал Волошин. – Тут явно спешили прежде всего написать название яхты да покрупнее, поярче, чтобы оно сразу бросалось в глаза. Это было, конечно, лишь первое смутное подозрение. А тут странная радиограмма о пропавшем самолете. Мы получили ее, помните, как только собрались провести станцию возле островка, где ремонтировали яхту.

– А что вам показалось в ней странным? – удивился я.

– Во-первых, не назвала себя и свою волну, как полагалось бы, передававшая ее станция. А в конце радиограммы не было традиционного призыва ко всем судам и самолетам помочь в поисках. Мы еще напали тогда на Костю, упрекая его, будто принял не всю радиограмму. А он утверждал, что ее и передали такой куцей, и приводил в доказательство магнитофонную запись, которую, по счастью, сделал как дисциплинированный радист. Она мне весьма пригодилась, я ее потом тщательно изучил.

Сергей Сергеевич обвел довольным взглядом наши внимательные лица, и они, видимо, подействовали на него вдохновляюще.

– Была у этой радиограммы и вторая странность. У нас она воспринималась как переданная какой-то очень мощной станцией, а на "Богатыре" ее едва расслышали. Неудивительно, потому что передала липовую радиограмму не береговая станция, как мы подумали, а пройдохи, захватившие "Марию" и поспешно перекрашивавшие ее на наших глазах в "Кармен". Мы были совсем рядом с ними, отчетливо слышали призыв. И клюнули. Отправились на поиски никогда не существовавшего самолета. Но потом я задумался над этой странной историей. Почему о пропавшем самолете никто не вспоминает? Если пассажиров с него спасли, об этом непременно бы передавали сенсационные репортажи. Если же самолет пропал бесследно, обязательно начали бы снова поминать зловещую "Пасть дьявола". А о нем просто молчали, никто не вспоминал, словно никакого самолета и не было. Тут мне Дюжиков и подсказал, что это могла быть просто мистификация. Шутка? Вряд ли. Моряки сигналами бедствий не шутят. И тут мне вспомнилось выступление в американском конгрессе председателя подкомиссии по охране побережья и мореходства, так, кажется, она именуется. Я наткнулся на него в одной из газет, купленных в Нассау. Называлась заметка, разумеется, интригующе: "Пропали бесследно..." В ней приводились зловещие данные, собранные подкомиссией и сообщенные конгрессу: за последние годы в прибрежных водах Флориды и Багам, оказывается, пропало без вести больше шестисот небольших морских судов, рыболовных или частных яхточек! Их экипажи стали жертвами торговцев наркотиками, которые на похищенных яхтах под носом таможенников перебрасывают свой товар в укромные бухточки.

Костя, сдвинувший наушники, чтобы можно было слушать Волошина, громко присвистнул и покачал головой.

– Дело дошло до того, что береговая охрана издает специальные предупреждения для владельцев яхт и прогулочных катеров, чтобы они были осмотрительны, нанимая экипаж или приглашая малознакомых людей в гости. Именно таким путем, оказывается, проникают на борт облюбованного судна современные пираты, а не идут в открытую на абордаж, как в старину. Вспомнив обо всем этом, я подумал: а не навела ли и нас судьба на шайку "честных контрабандистов", захвативших "Марию" и спешно перекрашивавших ее?

– Лучшее место для темных делишек трудно найти, – сказал Гриша. – Около семи сотен необитаемых островов!

– Конечно! И повели они себя хитро. Для перекраски яхты выбрали укромную бухту на необитаемом островке, но неподалеку от Нассау, где пропавшую "Марию" никто не искал. И первым делом отчетливо и красиво, чтобы видно было издалека, вывели новое название – "Кармен".

– А зачем было фотографировать перекрашенную яхту? – спросил Олег. – Вы же сами сказали, яхты местной постройки похожи одна на другую, не различишь.

– Верно, таких яхт тут много, – подтвердил Волошин. – К тому же они ее не только перекрасили, но и переделали – одну надстройку убрали, другую соорудили. Но я сфотографировал новоявленную "Кармен" в инфракрасных лучах с помощью электронно-оптического преобразователя. И вот вам, пожалуйста, полюбуйтесь.

Сергей Сергеевич разложил на штурманском столике несколько фотографий.

– Видите: на снимке под свежей краской заметна старая, местами облупившаяся, и отчетливо проступает название...

– "Мария"! Ну это улика неопровержимая! – воскликнул я. – Теперь они не отвертятся. Наверное, эти гангстеры нарисовали и букву М на обломках "Галатеи", случайно наткнувшись на них. Чтобы все подумали, будто это все, что осталось от погибшей "Марии", и перестали ее искать.

– Вполне вероятно. Больше никому такая мистификация была не нужна, согласился Волошин. – Ну а разговор по радио, запрос о другом дирижабле, нашем мифическом двойнике я тоже тогда затеял не только для того, чтобы усыпить подозрительность бандитов.

– Суду все ясно, – перебил его ухмыляющийся Костя. – Вам надо было еще раз услышать, как работает их судовая станция, сравнить почерк радиста с фальшивкой о мнимой пропаже самолета.

– Конечно. И все совпало в малейших деталях, установить это мне позволили точнейшие приборы. А кроме того, помните громилу, Николаевич, пытавшегося помешать нам делать снимки на том островке, где мы беседовали с искателями затонувших сокровищ? Он еще случайно попал на снимок. Теперь бандита легко опознать. Мошенники были уличены, оставалось лишь сообщить об этом местным властям...

– Так вот зачем вы летали в Нассау! – воскликнул я. – И ничего мне не сказали. Не по-дружески.

– На то был строжайший приказ начальства. Но чтобы вы не обижались, расскажу, какие выводы подсказала мне эта темная история...

Сергей Сергеевич сделал длинную паузу и вдруг оказал:

– Думаю, никакой тайны "Пасти дьявола" не существует. Ее просто выдумали газетчики.

– Как?!

– Постараюсь подробно рассказать об этом вечером в нашем клубе. Потерпите.

Надо ли говорить, что вечером в "клубе рассказчиков" собрались, по-моему, все, кроме вахтенных.

Звездное небо, обступившая нас темнота и притихший, словно тоже внимательно слушавший океан создавали удивительную, какую-то колдовскую обстановку для разговора о "Пасти дьявола". Но Волошин, казалось, решил развенчать все ее загадки.

– Я уже давно считал, что не может быть никакой единой причины, губительной и для судов и для самолетов, – сказал он. – Искать одно всеобъемлющее объяснение для всех происшествий и катастроф в этом районе затея заведомо неверная. К тому же многие катастрофы были просто-напросто выдуманы или произошли совсем в других местах...

И Сергей Сергеевич начал приводить примеры. Среди судов, "таинственно и бесследно" пропавших в "Пасти дьявола", упоминался американский танкер "Мэрин Сольфер Куин", оборудованный новейшей навигационной аппаратурой и всем необходимым для обеспечения живучести. Радиосвязь прервалась, когда танкер находился в Мексиканском заливе, за добрую тысячу миль от "Пасти дьявола". И пропал он, как оказалось, не бесследно. Были найдены его обломки со следами взрыва.

С 1918 года числилось загадочно пропавшим в "Бермудском треугольнике" судно "Циклоп" длиной в сто пятьдесят метров и с командой в триста девять человек. Его недавно обнаружили на дне, на глубине сорока метров, гораздо севернее – в районе Бостона, где он, судя по всему, в то неспокойное время напоролся на мину.

Погиб в "Бермудском треугольнике" линкор "Сан-Пауло"?

Газеты писали: пропал бесследно. Но при этом "забывали" добавить, что этот бразильский корабль был продан на металлолом. Линкор идти в Англию своим ходом не мог, его тянули два буксира. В Северной Атлантике они попали в такой жестокий шторм, что лопнули один за другим оба буксирных каната. Буксировщики потеряли линкор, и неудивительно, что он затонул. И катастрофа произошла вовсе не в "Бермудском треугольнике", а на несколько тысяч миль восточнее, возле Азорских островов...

Сергей Сергеевич напомнил о таинственном исчезновении огромного норвежского супертанкера – рудовоза "Берга Истра" в декабре семьдесят пятого года. Две недели его тщетно искали множество самолетов и судов. И ничего не нашли, никаких следов, хотя ни одного шторма за это время в том районе Тихого океана, где он исчез, не было. Загадочное исчезновение супертанкера объявили "самой большой пропажей века" и начали состязаться в сочинении предположений одно фантастичнее другого. Исчезновение "Берга Истра" так бы и осталось одной из величайших тайн океана, если бы не счастливый случай. Японское рыболовное судно заметило в океане спасательный плотик с двумя обессилевшими людьми. Это оказались моряки с "Берга Истра". Девятнадцать дней их носили по океану ветры и течения, и они уже отчаялись спастись.

Они рассказали, что "Берга Истра" погубил внезапный взрыв страшной силы. За три минуты супертанкер ушел на дно океана. Спаслись только два моряка, чудом оказавшиеся возле спасательного плотика.

– И больше ни одного свидетеля катастрофы и никаких следов ее! Вот пример, как огромное судно тонет за три минуты, не успев передать сигнала бедствия. И практически бесследно, потому что, сколько ни искали, ведь не могли обнаружить каких-либо признаков катастрофы – ни обломков, ни масляных пятен. Представьте, какой бы подняли шум газеты, если бы "Берга Истра" так бесследно пропал в "Бермудском треугольнике" и с него бы никто не спасся?!

– Еще бы!

– Сенсаций бы хватило надолго.

– Могу привести не менее поучительную историю "таинственного исчезновения" и большого, отлично оборудованного самолета, – поддержал Волошина .профессор Лунин. – Кстати, и произошла она в здешних краях несколько лет назад.

– Пожалуйста, Андриян Петрович. Это будет очень кстати.

"Небесный кудесник" кивнул и неторопливо начал:

– В тот день над Флоридским полуостровом бушевали грозы. И чтобы обойти их, все самолеты, вылетавшие из Майами, делали большой крюк в сторону океана. Мифические опасности "Бермудского треугольника" страшили летчиков куда меньше, чем обыкновенная, но зато вполне реальная гроза. Но пилот одного "Боинга-720" решил лететь над берегом напрямую, понадеявшись на свой опыт и на совершенное навигационное оборудование. На самолете был действительно великолепный локатор. Летчик выбирал промежутки чистого неба и лавировал, обходя тучи. При этом он, как положено, согласовывал с землей каждое изменение курса и высоты. А земля все время держала его самолет под наблюдением своих локаторов.

И вдруг связь прервалась, и светящаяся точка, обозначавшая на экранах локаторов положение самолета, внезапно исчезла. К счастью, удалось достаточно точно засечь место, где исчез самолет. Туда немедленно отправили поисковые группы. Места там дикие, труднопроходимые, топкие болота, кишащие аллигаторами, так называемый Эверглейдский национальный парк, один из заповедников США. Но все же поисковые группы сумели быстро обнаружить в болотистых зарослях обломки самолета.

Удалось найти и обгоревший, но все же уцелевший стальной контейнер с особой аппаратурой, непрерывно записывавшей до последней секунды на металлической магнитной ленте показания важнейших приборов самолета – данные о скорости, высоте, изменении курса. Специалисты расшифровали эти записи и смогли достаточно достоверно представить себе, что произошло с лайнером.

Когда пилот направил машину на участок чистого неба между грозовыми тучами, самолет неожиданно подхватил мощный поток теплого воздуха и понес вверх со скоростью свыше трехсот километров в час. Нос машины задирало все круче. Самолет неистово трясло. Летчик прилагал все усилия, чтобы выправить машину и не дать ей перевернуться. И не сразу заметил, что где-то на высоте десяти километров самолет попал уже в другой поток воздуха, более холодного... Этот вихрь с такой же силой потащил машину вниз...

Добавьте к скорости воздушного потока скорость самого лайнера. Приборы показали, что самолет ринулся к земле почти вертикально с огромной скоростью и на высоте двух километров начал разваливаться... Вся трагедия заняла сорок пять секунд. Вот вам и великолепный самолет. Вот вам и чистое небо. Кстати, это грозное явление природы, открытое в последние годы, мы так и называем турбулентностью чистого неба. Оно встречается во многих районах, особенно в тропиках.

– Н-да, – покачал головой Волошин. – Пример впечатляющий. А произойди эта катастрофа над океаном? Была бы еще одна тайна "Бермудского треугольника". Не будем забывать мудрый совет Конан-Дойля: "Мир и так достаточно велик и сложен, чтобы впутывать еще и всевозможную чертовщину". Убедил я вас?

– Почти так же, как и во время своего выступления на "оперативке", когда доказывали прямо обратное, – насмешливо ответил профессор Лунин.

– А как вы объясните известную историю с самолетом, часы на котором вдруг отстали на десять минут по сравнению с аэродромными? – опросил худенький молодой человек с рыжей бородой – кажется, гидрохимик.

Сергей Сергеевич с улыбкой развел руками:

– Как однажды изящно выразился о странных результатах одного нечисто проведенного опыта профессор Бруно Понтекорво: "Это явление скорее единственное, нежели редкое..."

– Вы считаете его недостоверным?

– Конечно. С каких это пор любое газетное сообщение стало научно установленным фактом? Не вижу оснований пересматривать из-за явных выдумок газетчиков теорию относительности.

– Но если, как выяснилось, вы не верили в загадки "Бермудского треугольника", Сергей Сергеевич, зачем же так долго морочили нам головы? негодующе фыркнув в бороду в наступившей тишине, укоризненно спросил Черномор. – Говорили о них с такой убежденностью на оперативном совещании...

– Каюсь, Андрей Самсонович, – развел руками и склонил голову Волошин. Каюсь, друзья мои, Я тогда ссылался не на строго проверенные факты, как требует наука, а на статейки из миланской "Панорамы" и других подобных газет и журналов. Конечно, прием запрещенный, признаю. Однако цель у меня была благая. Раз уж мы оказались в этом районе, следовало проверить: а может, все же хоть какие-то пока еще не объясненные явления тут происходят? А для этого следовало, как я тогда и говорил, быть всем начеку, дабы это возможное открытие не прозевать. А потом мне просто хотелось, так сказать, немножко поднять на судне "исследовательский тонус". Думаю, это меня полностью извиняет.