Текст книги "Пасть дьявола (с сокращениями)"

Автор книги: Глеб Голубев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– Братцы, а ведь это, похоже, искатели сокровищ, – произнес Сергей Сергеевич. – За последние годы их столько тут развелось, скоро и островов не хватит. Создают акционерные компании, выпускают целые атласы карт с указанием мест, где якобы затонули корабли, специально строят суда для поисков сокровищ. Форменный бум разгорелся, к ужасу археологов. Смотрите, только тут, на одном островке, обосновалось сразу не меньше трех явно соперничающих между собой компаний авантюристов. Копаются в песке, рыщут под водой среди рифов и делают вид, будто друг друга не замечают. А ведь если кому из них повезет пожалуй, дело до драки дойдет.

– Повезет ли? – насмешливо сказал профессор Лунин. – Наверное, современных долларов куда больше попадает в карманы мошенников, чем добывается старинных пиастров со дна моря.

– Это бесспорно, – засмеялся Сергей Сергеевич, рассматривая суда в бинокль. – Но раз уж сели, может, все же с ними побеседовать? Да и неплохо бы вон ту яхточку посмотреть поближе. "Стелла Марис" – "Звезда моря"! Правда, хороша? "Мария" и, кажется, "Сонни". А у четвертой совсем стерлось название, сто лет, видать, не ремонтировалась.

В самом деле, эта яхточка и своими изящными очертаниями, и нарядной окраской – белоснежные надстройки и рубка, алые поручни, надраенные до блеска и сверкающие на солнце медные рамы иллюминаторов – разительно отличалась от неказистых и давно не ремонтированных соседок и сразу привлекала взор.

Мы начали спускаться по склону холма к двум палаткам, напротив которых стояла на якоре красавица яхта.

Возле одной из палаток, засунув кулаки в карманы оранжевых шортов и покачиваясь с носков на пятки, нас поджидал высокий плечистый человек в пестро-расписной рубашке и тропическом шлеме. Глаза его закрывали огромные очки с темными зеркальными стеклами. Но даже они не могли скрыть, что рассматривает он нас весьма недружелюбно.

Однако Сергей Сергеевич, словно не замечая этого, приветствовал его так радушно, словно лучшего друга, которого давно не видал. Человек в шлеме проворчал в ответ что-то неразборчивое, больше похожее на угрозу, чем на приветствие.

Сергей Сергеевич назвал себя, представил нас, рассказал, что мы советские ученые, участники международной экспедиции и сейчас ведем поиски членов экипажа "Галатеи" и пропавшего самолета.

Человек в очках так же неприветливо пробурчал, что о пропаже самолета они тоже слышали, но его не видели. Здесь он не пролетал.

– А о пропавшей "Галатее"?

– Нам некогда слушать радио, – буркнул незнакомец.

Но все же ему пришлось представиться тоже. Дональд Сеймур – назвал он себя и нехотя добавил, что они тоже занимаются исследованиями, не уточнив, однако, какими именно.

Но Сергей Сергеевич не сдавался. Он так восхищался "Звездой моря", что Дональд Сеймур начал постепенно оттаивать.

Оказалось, Сеймур был разбогатевшим инженером-строителем. Он похвастал, что сам разработал проект яхты. На ней все предусмотрено для поисков затонувших сокровищ. Есть особый колодец, позволяющий рассматривать дно прямо на ходу. Яхта снабжена специальными насадками, их он тоже придумал сам. Они направляют вниз сильные водяные струи, размывая донный ил и песок и обнажая скрытые под ними обломки галеонов.

В прошлом году им повезло. Они отыскали среди обломков разбившегося о рифы галеона золотой брусок, два золотых слитка, два обломка золотых брусков и золотой слиток поменьше, много серебряных монет и украшенные жемчугом пуговицы – наверное, от капитанского камзола, всего на шестьсот пятьдесят тысяч долларов...

Сеймур перечислял находки и называл цифры, словно речь шла не о бесценных предметах старины, а просто о каких-то выгодных товарах, потом добавил:

– И вот эти часы, – вынимая из кармана и покачивая на ладони тяжелые золотые часы с выпирающими, как стенки бочонка, крышками. Искатель сокровищ нажал на головку, крышка с мелодичным звоном открылась. Циферблат был покрыт небесно-голубой эмалью, не потускневшей за века под водой. Римские цифры были составлены из крошечных серебряных шпеньков. – Конечно, механизм пришлось заменить, – сказал Сеймур. – Все начисто съела коррозия. Но от растворившихся стрелок остался отпечаток на циферблате, ставший заметным на рентгеновском снимке. По нему мы узнали, когда именно пошел ко дну галеон: часы остановились в одиннадцать сорок. А на крышке – видите? – выгравировано имя часовщика – Жан Клондель. Оно помогло нам выяснить, когда были сделаны часы – в конце семнадцатого века, в Амстердаме.

Искатель сокровищ становился все разговорчивее и уже начал хвастать, что они надеются найти здесь адмиральский корабль "Дон Педро", затонувший во время шторма 16 марта 1668 года.

– Мы это точно выяснили, раскопали секретные документы в архиве...

Но тут его остановило громкое предостерегающее покашливание. Мы оглянулись и увидели, что к нам незаметно подошел еще один искатель сокровищ багроволицый толстяк в смокинге и галстуке бабочкой, словно он был не на безымянном островке, затерянном в океане, а собирался куда-то на званый вечер или прием с коктейлями. Впрочем, на голове у него красовалось сомбреро с широченными полями, никак не вязавшееся с изысканным костюмом.

– Мой компаньон Арчибальд Крейс, – сразу помрачнев, представил его Сеймур. – Врач-стоматолог.

Увлекательная беседа оборвалась. Сеймур замолчал, насупившись и поспешно спрятав часы. Молчал и его компаньон, мрачно рассматривая нас маленькими свиными глазками и помаргивая белесыми ресницами.

Сергей Сергеевич сделал еще одну попытку восстановить наладившиеся было хорошие отношения и попросил у искателей сокровищ позволения сфотографировать на память их чудесную яхту. Толстяк промолчал, только посопел в ответ. Но Сеймур не устоял и милостиво разрешил:

– Пожалуйста, если она вам действительно так понравилась.

Сергей Сергеевич начал приплясывать с фотоаппаратом, перебегая с места на место в поисках самой выигрышной точки. Я последовал его примеру.

Но тут к нам с угрожающим рычанием двинулся еще один неведомо откуда появившийся тип – плотный, приземистый, длиннорукий, как горилла. Рожа у него была прямо-таки пиратская, грязная рубашка расстегнута чуть не до пояса.

Сергей Сергеевич, уже сделавший несколько снимков, остановился и, опустив фотоаппарат, вопросительно посмотрел на Сеймура.

– Убирайся! – сказал тот громиле. – Он фотографирует мою яхту. Кому нужна твоя облезлая "Мария".

Человек остановился, озадаченно оглянулся на стоявшие у берега суда, поскреб когтями в лохматой шевелюре и, что-то ворча, медленно, вразвалку удалился.

– Он думал, будто вы фотографируете их "Марию", – засмеялся Сеймур. – Вон ту облезлую посудину. Идиот.

Мы посмеялись, сделали еще несколько снимков, Сергей Сергеевич поблагодарил Сеймура и его по-прежнему мрачно молчавшего компаньона. Попрощавшись с искателями сокровищ и пожелав им удачи, мы пошли к дирижаблю.

– Ну и публика, – покачал головой профессор Лунин, когда мы остановились на вершине бугра, чтобы передохнуть и бросить прощальный взгляд на лагерь "честных авантюристов". – Инженер-строитель и врач-стоматолог!

– А громила с пиратской рожей?! – сказал я.

– Да, хорош, – засмеялся Лунин. – И как вырядились все...

– Ничего в них забавного нет, – вдруг горячо воскликнул Гриша Матвеев. Пираты они, хищники! Представляете, что после них от предметов древности остается?! Паразиты! Неужели на них никакой управы нет?

– Думаю, в здешних пустынных краях никакие законы вообще недействительны. Сплошное беззаконие. Надо нам поскорее убираться отсюда подобру-поздорову, – с напускным испугом произнес Андриян Петрович и, засмеявшись, зашагал по раскаленному песку к дирижаблю.

– А мы вас заждались. Я даже выкупаться успел, – встретил нас Костя. Хороша водичка, только тепловата. А вы что-нибудь узнали?

– На пиратов нарвались, – ответил Лунин.

– Ну да? – Костя недоверчиво посмотрел на каждого из нас. – Разыгрываете?

– Давайте взлетать, потом все расскажем, – распорядился Сергей Сергеевич. – Времени у нас мало.

Мы еще пролетели на запад. Вода внизу была все такой же мутной и полной всякого мусора. Над обломками снесенных ураганом хижин и сломанных пальм с жалобным криком сновали качурки. Безлюдны и пустынны были берега проплывавших под нами островков.

– Надо, пожалуй, возвращаться, – озабоченно посмотрев на часы, произнес Сергей Сергеевич.

Командир начал нажимать одну за другой кнопки на пульте. Воздушный корабль стал стремительно набирать высоту. Нас окутали плотные облака, скрыв из глаз острова и взбаламученное штормом море. Стало темно, пришлось зажечь свет.

Пробив слой облаков, мы вырвались к солнцу. Оно сияло здесь ярко и безмятежно, словно и не было никакого урагана.

Двигатели взревели. Набирая скорость, мы полетели на северо-восток, где нас ожидал "Богатырь".

– Сергей Сергеевич, вы знакомы с гипотезой Макарова, Гончарова и Морозова? – спросил Гриша. – Изучив огромный материал, эти ребята пришли к выводу, что Земля имеет как бы некий "силовой каркас". На нем покоятся плиты правильных геометрических очертаний. Ну вроде футбольного мяча, сшитого из отдельных кусков кожи. "Швы" между плитами, то есть ребра скрытой под ними "силовой решетки", совпадают со многими срединно-океаническими хребтами, разломами земной коры, зонами активных поднятий и опусканий...

– Ты собираешься прочитать целую лекцию? – перебил Гришу Сергей Сергеевич.

– Авторы этой гипотезы считают, что как раз на стыках плит, в точках пересечения линий "силового каркаса" происходят всякие непонятные и загадочные вещи, – не обращая внимания на реплику, продолжал Гриша. – Якобы именно здесь располагаются центры минимального и максимального атмосферного давления, зарождаются ураганы. Тут же будто бы находятся основные нефтяные месторождения и даже центры древних цивилизаций. Одним из таких районов является и "Пасть дьявола".

– Универсальная теория, – покачал головой Лунин. – Берется объяснить все загадки на свете. Но почему же исчезают здесь суда и самолеты? В чем все же причина?

– Ну если честно сказать, объясняют они это довольно туманно, – ответил за Гришу Сергей Сергеевич. – Просто неким воздействием гипотетических узлов "силового каркаса", пересекающихся именно в этих местах.

– Да, туманно, – протянул Андриян Петрович. – По-моему, весьма уязвима их оригинальная гипотеза. Во-первых, даже не математику ясно, что скроить земной шар, как и футбольный мяч, можно тысяча одним способом из, равных наборов правильных геометрических кусочков. Так что каждый может рисовать "силовой каркас" по своему желанию.

– Ну, ребята выбирали рисунок "силовой решетки" не произвольно, а исходя из реальных данных различных наук, – пробовал возразить Гриша. – Они обнаружили закономерность в кажущемся хаосе.

– Или просто начали подтягивать к узлам "силовой решетки" все любопытное из самых разных наук? – наседал на него Лунин. – Не буду касаться других наук, но метеорологию-то уж вы, ради бога, не трогайте. Центры атмосферного давления непрерывно перемещаются, вся атмосфера подвижна, а вы хотите ее привязать к жесткой решетке! Ураганы зарождаются в точках соединения плит! Ну как вы, океанограф, можете повторять подобную чепуху? Ведь эти точки располагаются и на суше, некоторые в центре материков, в Арктике и в Антарктиде. А ураганы возникают лишь над океанами, да и то в узкой, строго локализованной полосе – у экватора. И причины этого нам давно известны, ничего общего не имеют с каким-то мистическим воздействием таинственных "силовых линий".

– Что, Гриша, трещит по швам гипотеза? – засмеялся Волошин.

– Ну что, в самом деле! – не унимался Андриян Петрович. – Ведь в своей области, как и полагается ученым, вроде относятся к разным скороспелым гипотезам скептически. А расскажи им сказочку о космических пришельцах или таинственной "Пасти дьявола", тут же готовы рты разинуть от восторга и всему верят...

Что произошло в этот момент, я не смогу толком рассказать.

Дирижабль вдруг резко провалился куда-то вниз, так что на какой-то миг мне показалось, будто пол гондолы ускользнул из-под моих ног и я парю в воздухе. А потом нас стало швырять из стороны в сторону с такой силой, что все мы повалились на пол, пытаясь за что-нибудь ухватиться.

Только Локтев не потерялся, намертво вцепился в рукоятки управления, и это нас спасло.

Двигатели натужно, дико взревели. Потом один из них заглох, за ним второй...

Вскочивший Волошин кинулся на подмогу к Локтеву.

А нас все швыряло, крутило, бросало то вниз, то вверх.

Двигатели загудели снова...

И вдруг так же внезапно все успокоилось. Дирижабль летел плавно, словно с ним ничего и не было. А мы еще сидели на полу и потрясено переглядывались: профессор Лунин, Гриша и я.

И фигура Бориса Николаевича, застывшего у пульта управления, все еще была словно скована неимоверным напряжением...

– Что это было, Сергей Сергеевич? – срывающимся голосом спросил я.

– Локальный ураган. Скрывался вон под тем облаком, – ответил вместо него Андриян Петрович. – Мы в него случайно залетели. Уникальное явление, редкостное.

Он вскочил и кинулся к приборам:

– Только бы самописцы все зафиксировали! Неужели отказали?! Нет, вроде работают нормально. Крепко нам повезло!

– Спасибо Борису Николаевичу, – сказал Волошин.

– Что? Ах вы в этом смысле... Да, конечно, молодец, он действовал блестяще. А ведь мы на какой-то миг даже невесомость испытали, когда проваливались, а? – покачал головой Лунин.

– Да, – засмеялся Сергей Сергеевич. – Как в падающем лифте. – И повернулся ко мне: – Понравилось?

– Не очень, – честно ответил я.

– Зато теперь сможете правдиво описывать ощущения, какие при этом возникают. Даже такие мощные нисходящие потоки воздуха для нашего кораблика не страшны, не то что для дирижаблей старых конструкций! – не удержался он, чтобы не похвастать. Но сейчас Волошин имел на это полное право.

– Какой интереснейший район! – снова начал восхищаться Лунин. – Но тут нужно держать ухо востро, дорогие мои воздухоплаватели. Несколько лет назад в здешних местах исчез двухмоторный самолет. Его долго искали. И только через год обнаружили обломок крыла. Исследование показало, что самолет попал в турбулентный поток необычной интенсивности. Видимо, наткнулся на такой же ураганчик.

– Да, ловушка опасная, – кивнул Сергей Сергеевич. – Но, оказывается, и вы, Андриян Петрович, следите за сообщениями о загадках "Бермудского треугольника"?

– Небось грамотный, – слегка смутившись, отшутился Лунин. – Только в отличие от вас не уверяю, будто самолет пропал бесследно. И объясняю его гибель вполне естественными причинами. Воздушный океан не безопасней обычного. Сами только что убедились.

– А "Прекрасная Галатея"? Где она или хотя бы люди с нее?

– Оставьте, Сергей Сергеевич! – отмахнулся Лунин. – Неужели вы всерьез верите в эти сказки? Я же понимаю, вы поддерживаете их лишь для того, чтобы людям скучать не давать, такой уж у вас характер. И прекрасно! Но ведь некоторые начинают о "загадках" "Пасти дьявола" всерьез рассуждать, даже, видите, теоретическую базу пытаются под них подвести. Сколько стыков, узлов насчитали у своей "силовой решетки" создатели универсальной гипотезы? повернулся он к Грише.

– Кажется, шестьдесят.

– Значит, шестьдесят, а то и больше критических "горячих точек" на планете, где должны происходить всякие невероятные события, так? Почему же прославилась одна "Пасть дьявола"? Отчего лишь она одна заслужила столь зловещую славу?

– Не только она. Есть еще "Море дьявола" в другом полушарии, в районе Филиппинских островов. Там тоже пропадают при загадочных обстоятельствах суда и самолеты. А Ив Сандерсон насчитал таких точек даже десять...

– Вот как! Тогда получается, вся Земля одинаково загадочна. С этим я согласен.

Тут и Сергей Сергеевич со смехом поддержал Лунина:

– Нет, Гриша, сдавайтесь. Гипотеза, конечно, оригинальная, но весьма сырая. И Андриян Петрович сразу нащупал ее ахиллесову пяту: аналогичные явления должны повторяться во всех без исключения узлах предполагаемой "силовой решетки".

– А какой центр древней цивилизации вы обнаружили в этих волнах? – не мог успокоиться Андриян Петрович. – Затонувшую Атлантиду?..

Тут Костя снял наушники, отключил аппаратуру и мрачно объявил:

– Крепко сердится шеф. Будет нам тот компот...

И мы замолчали, думая о самом реальном, что нас ожидало, – о разносе за долгую задержку.

К утру океан совершенно успокоился, и ученые смогли наконец заняться исследованиями.

Сергей Сергеевич попросил начальника рации снова дать послушать обрывки последних переговоров по радио с пилотом пропавшего самолета, которые вчера удалось записать на магнитофон. Я, конечно, отправился с ним и попросил пойти и Володю Кушнеренко, чтобы он мне перевел все в подробностях. Сам я, к сожалению, не настолько хорошо знаю английский.

Пристроившись на чем попало в разных углах радиорубки, мы молча следили, как Вася Дюжиков перематывал ленту.

– Качество, конечно, неважное, – предупредил он. – Сплошные разряды.

– "Остер"! "Остер"! – перебивая Васю, вдруг раздался встревоженный крик из динамика, и кто-то быстро заговорил по-английски.

– "Гроу, сообщите, где вы находитесь!" – перевел Володя.

– "Я не знаю, где нахожусь", – ответил другой голос, немножко гнусавый и хрипловатый.

– "Я потерял ориентировку и ничего не понимаю... Земля, вы слышите? Гирокомпас тоже вышел из строя... Все приборы отказали. Земля, земля, вы слышите?" – едва успевал переводить Володя.

Голос летчика вдруг прервался на полуслове, заглох в диких свистах и треске атмосферных разрядов.

Потом вдруг на миг прорезался совсем другой голос.

– "Мы потеряли ориентировку, – проговорил он тоже по-английски медленно и тягуче, словно диктуя. – Мы потеряли ориентировку. Возможно, придется садиться на воду".

– Это другой самолет, американский. Попал в густую облачность. Но это гораздо дальше, у берегов Флориды, – торопливо пояснил Дюжиков.

– "Прошу курс для посадки на воду".

– "Курс ноль-один-ноль, – ответил голос Земли. – Повторяю: курс ноль-один-ноль".

И вдруг мы услышали снова голос Ленарда Гроу:

– "Земля, я на грани катастрофы... Похоже, окончательно сбился с курса... Не вижу ни одного острова... Повторяю, не вижу ни одного острова", – переводил Володя.

– "Ваши координаты? Хотя бы примерно..."

– "Определиться не могу. Я не знаю, где нахожусь. Сбился с курса, сбился с курса. Господи, со мной еще никогда не бывало ничего подобного... Все небо затянули сплошные тучи... В них зияют какие-то черные дыры!"

Женский голос вдруг неожиданно что-то быстро произнес по-испански и тут же по-английски.

– "Развернитесь в сторону запада", – перевел Володя и пояснил: – Это кубинская станция его пеленгует.

– "Я не знаю, где запад... Я не знаю..."

Долгая пауза, потом из динамика опять донесся заглушаемый свистом, прерывающийся голос Ленарда Гроу.

– "Все смешалось... Земля, я... Странно... Я не могу определить направление..."

– "Гроу, Гроу, отвечайте, отвечайте!"

– "У меня осталось мало горючего... Осталось мало горючего... Я отклонился от курса куда-то в сторону... Я не вижу ни одного..."

Молчание. Только свист и разряды.

Потом голос Земли:

– "Остер"! "Остер"! Гроу! Отвечайте! Говорите что-нибудь. Мы стараемся вас запеленговать. Говорите хоть что-нибудь".

– "Что?"

– "Пойте, черт возьми!"

Мне послышался вроде легкий смешок – и вдруг погибающий летчик начал читать монолог Гамлета!

– "Быть или не быть? – вот в чем вопрос..."

Но он тут же прервался и вскрикнул:

– "Море выглядит как-то необычно... Оно желтое или серое. Боже! Я, кажется, слепну! Нет, я вижу, вижу... О господи! Только не это! Нет! Нет!"

Молчание. Свист и разряды.

Напрасно взывает Земля:

– "Остер"! "Остер"! Мы вас запеленговали! Высылаем два самолета. Держитесь! Держитесь! Вы слышите нас? Отвечайте! Мы вас запеленговали".

Нет ответа. Молчание. Только бушует магнитная буря, грохочет в динамике, свистит по-разбойничьи.

Начальник рации выключает магнитофон и тихо произносит:

– Все.

Мы долго молчим.

– Какой-то у него тон странный, – говорю я. – Моментами вроде ликующий.

– Выпил для храбрости перед полетом. У них это принято, – хмуро отвечает Дюжиков. – Не все-таки какой крепкий мужик, – он восхищенно качает головой. В таком положении Шекспира читать!

– Что же с ним произошло? Почему он стал слепнуть? Что он там увидел такое ужасное? – допытываюсь я.

Мне никто не отвечает. Сергей Сергеевич задумчиво просит:

– Василий Петрович, прокрутите, пожалуйста, еще раз последний кусок. С того места, где он говорит, будто море выглядит как-то странно.

Снова звучат надрывающие душу голоса.

А на палубе мир, покой, тишина, все заняты будничной работой. Заканчивается очередная станция. Океанографы достают из глубины океана тросы с батометрами и осторожно, словно священнодействуя, разливают воду по колбам и пробиркам. За ними придирчиво наблюдает начальник экспедиции.

– Все же волнение перемешало верхние слои, обогатило воду кислородом, удовлетворенно говорит Черномор, рассматривая одну из колб. И добавляет уже для меня: – Без штормов океан давно превратился бы в безжизненную водяную пустыню.

В гидрохимической лаборатории воду, добытую с разных глубин, переливают из пробирки в пробирку, окрашивают всякими реактивами и монотонно диктуют бесконечные унылые цифры:

– Двадцать три – одиннадцать... Двадцать пять – ноль...

Из своей лаборатории им вторят синоптики:

– Три – пять – ноль – девять. Направление ветра семьдесят, скорость полметра в секунду...

Метеорологи снова и снова часами изучают бесчисленные фотографии, полученные с метеоспутников, и разрисовывают синоптические карты таинственными условными значками.

Андриян Петрович тоже доволен, сияет как именинник:

– Общими усилиями удалось прозондировать атмосферу в ближайших окрестностях Луизы. Пригодились и наши наблюдения, проведенные во время полета. Вот примерный подсчет энергии скрытой теплоты, измеренной лишь в одной из облачных полос урагана за десять часов. Ну, я вижу, цифры вам ничего не говорят. Вам, журналистам, все подавай сравнения. Хорошо, пожалуйста, – на минуту задумавшись и нахмурив выгоревшие лохматые брови, он добавляет: Можете записать: одна только эта часть тропической атмосферы содержит столько же энергии, сколько могли бы выработать сто Братских ГЭС за те же десять часов...

Я записываю.

– А ураганчик какой нам судьба подарила? Это же уникальные наблюдения! Редкостно повезло.

Я тоже думаю, что нам редкостно повезло, но в другом смысле, чем "небесный кудесник"... Хорошо, что благополучно выскочили из этого "ураганчика", как он ласково его называет.

Цифры Андриян Петрович привел, конечно, любопытные. Но, признаться, сейчас меня больше волнует судьба пропавшего самолета. И никаких следов "Галатеи" до сих пор не обнаружено, не найден никто из ее команды.

"В семнадцать часов было принято официальное заявление правительства Содружества Багам о том, что все поиски, проведенные по его распоряжению, к сожалению, не дали результатов, – записал я вечером в дневнике. – Ни на одном из осмотренных островов не обнаружено ни пилота, ни обломков пропавшего самолета или каких-либо предметов с него.

Принято решение: пропавший самолет считать погибшим и поиски его прекратить. Благодарим за помощь всех, кто принимал в них участие".

А яхту все еще искали. Несколько раз над нами пролетали самолеты с английскими и американскими опознавательными знаками.

Вечером мы, как всегда, собираемся в "клубе на полубаке".

– Как раз в этом районе с помощью спутников было обнаружено, что уровень воды на целых двадцать пять метров ниже среднего в Мировом океане, – задумчиво говорит Володя.

– Ну и что? – отвечает Гриша Матвеев. – Ничего загадочного нет. Возникает эта впадина за счет усиленной круговой циркуляции течении в этом месте. И заметна она лишь при измерении точными локаторами с большой высоты. А так... Ты ощущаешь ее, когда ведешь судно по курсу?

– Нет.

– В том-то и дело. Сколько судов пересекает эту впадину, и никто из них ничего решительно не ощущает, как не замечают пассажиры поезда, идущего в Астрахань, что спускаются в Прикаспийскую низменность, лежащую на целых двадцать шесть метров ниже уровня моря.

– Тем более, на самолеты-то какое воздействие эта впадина может оказывать? – подает кто-то голос.

– С самолетом действительно загадочно, – задумчиво произносит Гриша. Может, он попал в "антисмерч"? Вы ведь слышали о гипотезе Позднякова, Сергей Сергеевич? – поворачивается он к Волошину.

– Слышал, – без особого интереса отвечает тот.

– А что за гипотеза такая?

– Бывший опытный летчик и штурман, Герой Советского Союза Поздняков считает, будто причиной гибели самолетов в этом районе могут быть своего рода гигантские "антисмерчи", – ответил Гриша. – Нисходящие вихревые потоки огромной мощности. А водная часть такого "антисмерча" – мощный водоворот в океане, способный затянуть в пучину не только упавший самолет, но и оказавшееся тут судно. Вы не согласны, Сергей Сергеевич?

– Честно говоря, нет. Против этой гипотезы есть весьма серьезные возражения с точки зрения элементарной физики. Вы представляете, какой силы должен быть этот вихрь, если даже суда, попавшие в самый ад циклона, не затягиваются под воду, а просто тонут, разламываясь под ударами волн? И самолеты-разведчики специально залетают внутрь циклонов и остаются целы.

– Верно!

– А главное, – продолжал Волошин, – никто на свете пока не видел таких смерчей. Это весьма подозрительно.

– С-с-с-сергей С-с-с-сергеевич прав, – чуть заикаясь, поддержал его Олег Никаноренко. – Циклоны мы уже достаточно изучили, а подобные вихри еще никто не наблюдал.

– Вообще любопытно, что все высказывают гипотезы не по своей специальности, – засмеялся Волошин. – Если речь касается океанографии скажем, этой впадины среди океана, Гриша проявляет должную трезвость и скептицизм. А в проблемы метеорологии смело вторгается, как и летчик Поздняков. И время, подходящее для высказывания таких гипотез, выбирает, добавил Сергей Сергеевич под общий смех. – При профессоре Лунине вы, Гриша, о мифическом "антисмерче" небось рассуждать не решились. И так Андриян Петрович вас уже раздраконил за гипотезу "силовой решетки". Кстати, ее тоже не случайно высказали не специалисты, а любознательные дилетанты, Андриян Петрович прав в своем скептицизме.

– А это что за гипотеза?

– Потом расскажу, – хмуро ответил Гриша.

– Давайте искать все-таки естественные объяснения загадок, а не сочинять фантастические, – продолжал Сергей Сергеевич. – Все равно жизнь нам не перещеголять. Зачем придумывать "антисмерчи", когда вполне исправное судно, оказывается, могут утопить самые обыкновенные бабочки?

– Не может быть!

– Может. В 1913 году в Персидском заливе на немецкий пароход "Адлер" налетела такая стая бабочек, что закрыла все небо и залепила стекла ходовой рубки. А вокруг было множество рифов. Вахтенный штурман растерялся и не успел остановить машину, судно наскочило на риф, получило пробоину и затонуло.

– И ведь тут летчик ослеп вроде, – задумчиво произнес боцман, когда утих смех.

– Потому, наверно, и врезался в воду.

– А отчего он ослеп?

– Магнитная же буря была, – многозначительно произнес Костя Синий.

Все смотрели на него, ожидая дальнейших объяснений.

– Хотите верьте, хотите нет, а у магнетизма огромная сила, – продолжал Костя, подавшись вперед и таинственно понизив голос. – Привез я в прошлом году тетке магнитный браслет из Японии, она давно просила. Давление, понимаете, у нее, в обмороки часто падает и вообще года уже, как говорится, не те. Привез. Надела она тот браслет, и все сразу как рукой сняло: ни давления, ни обмороков. Чтобы вы знали: замуж вышла нынче зимой.

Костя – парень хороший, весельчак и лучший чечеточник на судне, как и полагается быть коренному одесситу, приземистый, кругленький крепыш с походкой вперевалочку и стальными бицепсами, которыми он любит поиграть, с тщательно ухоженными модными бачками, делающими его лицо еще круглее, и с длинными "казацкими" усами. Широкая грудь его и руки щедро разукрашены довольно рискованной татуировкой.

Есть у Кости еще одна забавная и вполне простительная слабость: он любит приврать. Причем каждую невероятную историю непременно начинает словами: "Хотите верьте, хотите нет, а был со мной такой случай..."

Одно уже это присловье теперь вызывает смех, приводящий Костю в ярость.

– Не понимаю, с чего такое веселье? – надменно спросил он. – У вас еще зубки не прорезались, а смеетесь. Спросите любого ученого, вот хоть Сергея Сергеевича, не даст соврать.

– В данном случае, к сожалению, не могу вас поддержать, Костя, – покачал головой Волошин. – Хотя земное магнитное поле и оказывает, несомненно, воздействие на все живые организмы, в том числе, конечно, и на человеческие, и может порой, скажем, во время магнитных бурь вызывать некоторые неприятные ощущения – слабость, головную боль, даже учащать пульс, но, насколько известно, никто еще от него не слеп. В принципе оно вовсе не губительно. Все организмы на земле проходили долгий путь эволюции в магнитном поле, привыкли к нему. Ни свести с ума летчиков и моряков, ни погубить их каким-либо иным способом никакие магнитные аномалии, бури или возмущения не могут.

– А как же у Лема в "Непобедимом"? – не хотел сдаваться Костя. – Там туча из кристалликов, господствующая на планете, куда прилетели космонавты, создает магнитное поле, которое начисто отшибает у них память. Разве нет?

– Я тоже люблю фантастику, но не забываю, что она фантастика, – засмеялся Волошин. – Какой мощности должно быть это фантастическое поле?

– Не знаю, – пожал плечами Костя.

– В миллионы эрстед. А в местах наибольших аномалий или даже во время сильнейших магнитных возмущений мощность земных полей не достигает даже одного эрстеда.

Все помолчали, задумчиво покуривая. Потом боцман сказал:

– А что же никаких обломков-то не нашли? Никаких следов самолета? Ведь его же успели запеленговать и точно знали, где искать. А ничего не нашли.

– А яхта куда подевалась? Тоже ведь без всяких следов.

– Да, все же тут что-то нечисто, в этой "Пасти дьявола".

И снова начинают обсуждаться гипотезы необычные и фантастические. Гриша Матвеев подробно рассказывает о гипотезе трех молодых энтузиастов. Тут его никто не перебивает, выслушивают внимательно. Но многие высказывают те же возражения, что и профессор Лунин, сразу подметивший ее уязвимые места.

– А что это за книга Сандерсона, о которой ты упоминал? – спрашиваю я Гришу.

– Ив Сандерсон давно собирал сведения о пропажах судов и самолетов при загадочных обстоятельствах. Он насчитал, кроме "Бермудского треугольника", еще девять таких районов, только менее известных, – по пять в каждом полушарии – в северном и в южном.