Текст книги "Пиратский клад"

Автор книги: Глеб Голубев

А на следующее утро – всего за каких-то три часа – и без особых происшествий матросы под руководством Волошина подняли с помощью надувных понтонов затонувшую подводную лодку и отбуксировали ее прямо к песчаному пляжику.

Правда, был один напряженный момент, когда возле всплывшей лодки вдруг появилась целая стая белоперых акул – кто насчитал их сорок, а некоторые даже пятьдесят штук!. Они начали кружить возле нас, словно не желая отдавать свою законную добычу…

Сергей Сергеевич предусмотрительно расставил вокруг места работ таинственную аппаратуру – во всякие «химические пустяки», по его выражению, вроде ацетата меди он не верит. Когда появились акулы, Волошин приказал всем аквалангистам выйти пока из воды, включил свои аппараты, и акул словно ветром сдуло! Ни одна больше даже близко не появлялась до самого ухода «Богатыря».

Полицейский инспектор попросил Сергея Сергеевича принять участие и в осмотре лодки – в качестве технического эксперта. Посоветовавшись с Логиновым и капитаном, Волошин согласился.

Вернулся он на борт усталый, непривычно серьезный и даже мрачноватый и в ответ на все наши расспросы только коротко сказал:

– Ну рассказывать в деталях, как извлекали из нее то немногое, что осталось от бедняги Гаррисона, я не стану. Галера оказалась весьма примитивной, вся сшитая на живую нитку из разнокалиберных деталей и неудобная: лежал он там скорчившись, даже повернуться не мог – в самом деле, точно в гробу.

– А что с ним случилось все-таки?

– Пустяк. Заело краник воздухопровода. Гаррисон, видно, не сразу это заметил. А когда попытался провернуть кран, то лопнула проржавевшая труба, в лодку вода хлынула, ну и… – не договорив, Сергей Сергеевич махнул рукой и, сутулясь, ушел в каюту.

Вечером к нам приехали гости: капитан, инспектор и Барсак, чтобы подписать официальные документы, поблагодарить за помощь и попрощаться.

Барсак был так опечален и так искренне, с новой силой переживал гибель товарища, что мне стало стыдно за свои подозрения. Лодка погибла действительно от нелепого несчастного случая. Наверное, и о самоубийстве Пьера Валлона Барсак говорил правду. Судя по его рассказам, тот был неврастеником и вполне мог, не выдержав тропических мук, пустить себе пулю в лоб.

А сам Барсак? Пожалуй, я именно потому и относился к нему с подозрением, что впервые в жизни встретил подобного, почти профессионального искателя приключений и сенсаций, гоняющегося за ними по всему свету. Конечно, он был авантюристом, но по-своему честным и бескорыстным. Фигура колоритная и для нас совершенно непривычная, как и герои его любимых стихов:

 
Скитайся в степях, по рекам плыви,
Срывайся с гор голубых.
Проклятье течет в их цыганской крови,
И отдыха нет для них…
 

– Ну, слава богу! Угостим их прощальным ужином, и можно наконец уходить, – удовлетворенно проговорил капитан, подписывая вслед за Сергеем Сергеевичем документы.

Обвались вдруг небо или пойди внезапно ко дну наш «Богатырь» при полном штиле и ясной погоде, нас бы это потрясло наверняка меньше, чем дальнейшие необыкновенные события!

Когда мы очень мило поужинали и гости уже начали растроганно прощаться, Волошин вдруг встал и торжественно объявил, что должен сделать официальное заявление.

Все притихли, не сводя с него глаз.

– В чем дело, Сергей Сергеевич? – нахмурился Логинов.

– Дело в том, что я нашел клад, по всей видимости припрятанный на острове Абсит в восемнадцатом веке пиратом Александром Скоттом, известным также под кличкой Бич Божий, и его женой Мэри Бластер, – как ни в чем не бывало произнес Волошин.

– Ну что вы, право, Сергей Сергеевич! – рассердился капитан. – Какой клад? Надо все-таки знать место и время для шуток.

– Я вовсе не шучу, Аркадий Платонович, – пожал плечами Волошин. – Я действительно нашел клад. Считаю необходимым официально уведомить об этом представителей властей и прошу их взять ценности под свою охрану.

Невозможно описать, что тут началось.

– Где вы нашли клад?

– Побойтесь бога, Сергей Сергеевич, вы даже не вылезали на берег!

– Где он?! – слышалось со всех сторон.

– Там, – преспокойно ответил Волошин, кивая куда-то в сторону берега, затаившегося в ночной темноте. – Я его не трогал, оставил в таком виде, в каком он простоял века…

– Простоял? – недоуменно переспросил кто-то.

– Да. Потому что это – крест. Огромный крест из чистого серебра, который все вы хорошо видели даже отсюда, с борта «Богатыря».

Каким все это ни казалось невероятным, по тону Сергея Сергеевича было видно, что он в самом деле вовсе не шутит.

Посовещавшись между собой, капитан катера и полицейский инспектор, неуверенно поглядывая на Волошина, предложили:

– Может быть, сеньор профессор будет так любезен подтвердить свое заявление фактами?.. Может быть, он даже согласится, несмотря на позднее время, отправиться для обследования креста?.. Конечно, сейчас темно, идет дождь. Но если крест действительно сделан из серебра, то они, как официальные представители власти в данный момент на острове, обязаны немедленно принять меры…

– Пожалуйста, – охотно согласился Волошин, когда штурман перевел эту просьбу. – Только надо взять побольше фонарей, а то там, в скалах, сам черт ногу сломит. А дождь тут надолго, он и утром будет. Зачем откладывать?

Необычную экспедицию снарядили быстро. Я настоял, что в ней непременно должен участвовать представитель прессы. Никто из ученых, кроме Волошина, на берег не поехал. Но, поколебавшись, все-таки не выдержал и присоединился к нам Аркадий Платонович.

В двух шлюпках мы переправились на берег и высадились на уже знакомый песчаный пляж. А оттуда гуськом двинулись по тропе на кладбище, к загадочному кресту. У каждого в руках мигал фонарик.

Странное это было шествие в ночи, под шелестящим дождем, среди мокрых скал. И заброшенное кладбище в зыбком свете наших фонариков предстало перед нами в какой-то мрачной, колдовской призрачности. От скачущих лучей света кресты на могилах неудачливых кладоискателей, казалось, вдруг ожили и начали метаться, словно пустились в дикий, исступленный танец.

Но тот громадный крест, ради которого мы сюда пришли, стоял крепко, твердо, неколебимо. Замшелый, обросший за века лишаями и густо обвитый лианами, он был величав и мрачен.

Крест из серебра? Чепуха какая!

Сергей Сергеевич подошел к кресту, неторопливо, словно опытный хирург перед операцией, приготовил инструменты – сходство усугублялось тем, что он при этом натянул резиновые перчатки, – а потом, с разрешения капитана перуанского катера, как старшего официального лица, начал осторожно счищать наросший мох…

Все мы завороженно следили за ловкими и точными движениями его рук.

Вот мох счищен. Под ним открылась темная поверхность. Конечно, это камень, никакое не серебро…

Но Волошин продолжал расчистку… И вдруг в свете наших фонариков под его руками что-то сверкнуло! Еще раз… Вот сверкнуло снова…

– Надо взять кусочек для анализа, Казимир Павлович его быстро проделает. Но это, несомненно, серебро, – сказал Волошин, опуская руки и отодвигаясь в сторонку, чтобы дать нам рассмотреть получше. – И серебро высокой пробы!

Один за другим мы подходили к кресту, словно молитвенно прикладываясь, и разглядывали тускло сверкавший квадратик металла посреди расчищенной площадки. Да, это был, конечно, металл!

– Крест отлили, потом покрыли черной смолой. Он быстро оброс мхом и лишаями и приобрел древний и почтенный вид, – пояснил Сергей Сергеевич. – И проделала это, видимо, Мэри Бластер, решив после гибели мужа понадежнее припрятать сокровища из прежних тайников. А всех свидетелей она по пиратскому обычаю наверняка отправила потом на тот свет, чтобы не проболтались.

Он несколько раз притопнул ногой и добавил:

– Я не удивлюсь, если в основании этого крестика найдется еще тайник с драгоценными камнями…

И тут вдруг Леон Барсак издал какой-то дикий, безумный вопль и бросился ничком прямо в липкую грязь к подножию креста! Он колотил по земле руками и так и захлебывался в рыданиях. Это была форменная истерика, и его поспешили отправить в лазарет.

Волошин быстро отпилил от креста небольшой кусочек металла для анализа и начал складывать инструменты.

– Сколько же в нем тонн будет? – переговаривались моряки.

– Много!

Капитан перуанского катера и полицейский инспектор о чем-то вполголоса совещались, то и дело озабоченно поглядывая на крест. Испанского языка я, к сожалению, не знаю, но, судя по интонации, они повторили сакраментальную фразу нашего капитана: «Ну и втравили вы нас в историю…»

Володя Кушнеренко подтвердил это, пояснив:

– Озабочены, не знают, как быть. Считают, надо теперь возле креста охрану ставить…

– Ну и задали вы всем забот, Сергей Сергеевич, – сказал я. Волошин только ухмыльнулся и начал неторопливо вытирать руки, словно подражая легендарному Понтию Пилату.

– Но как же вы до этого додумались, Сергей Сергеевич?

Наконец-то выдалась свободная минутка, чтобы задать этот вопрос.

Мы стояли с Волошиным на палубе и в последний раз любовались мрачными берегами острова «Не дай бог!». Уже с раннего утра по всему судну началась та веселая деловитая суета, какая всегда предвещает близкий выход в море. Приятно было наблюдать, как оживает «Богатырь», пробуждаясь от унылой дремоты. Повсюду снуют матросы, на широком столе в штурманской рубке уже разложены карты тех манящих краев, куда нам предстоит держать курс. Скоро мы отплываем!

– Вы спрашиваете как? – повторил Сергей Сергеевич. – Пожалуй, теперь уже нелегко восстановить в деталях весь мыслительный процесс. К тому же большая часть его протекала интуитивно, где-то в подсознании. Я мог бы ответить вам, как сэр Исаак Ньютон на вопрос о том, как его угораздило открыть закон всемирного тяготения…

– И что же он сказал? Любопытно.

– «Я просто много думал об этом…» Собственно, так можно сказать о любом открытии. «Неотступное думанье» – вот в чем секрет.

– Но все-таки не сразу же вас осенило.

– Разумеется, – согласился Волошин. – Как и Леон Барсак – бедняга, он чуть вчера не рехнулся, – я тоже в глубине души считал, что нет все-таки дыма без огня. Не случайно же именно об этом острове идет такая слава! И почему его так зловеще окрестили? Ну можно назвать открытый тобою остров в честь любимой женщины, это я понимаю. Или в ознаменование какого-то события, наконец. Но назвать свое детище «Не дай бог!» или «Пусть не сбудется!»? Сделано явно с целью, с каким-то потайным смыслом. И кто его так назвал? Уж конечно, не Дрейк, с чего бы тот давал латинские названия? Тут был чей-то хитрый замысел, с намеком!

Сергей Сергеевич покачал головой, задумчиво помолчал, чему-то усмехнулся и продолжал:

– Конечно, лингвистические рассуждения еще ничего не доказывают, И очень меня злило, что никак не могу понять скрытый намек. Долго я ломал голову. О чем только не передумал! О крупных находках кладов на острове ничего не известно, а ведь их не скроешь. Чтобы попасть на остров, непременно нужен корабль, – а для него – команда. И если уж золото действительно блеснет, редко свидетели такого события разойдутся тихо и мирно… Но ведь должны быть запрятаны богатые клады на острове! Ну, сокровища Кито, конечно, весьма сомнительны, я уже объяснял, Однако ведь Бич-то Божий в самом деле много лет пиратствовал в этих водах. Была у него здесь, на острове, укромная база – значит, существовали и тайники! И Мэри после его гибели сюда частенько наведывалась, не случайно именно с ее именем молва связывает этот крест…

Крест-тайник был нам отчетливо виден. Сегодня он уже не выглядел таким мрачным и одиноким: у его подножия, словно в почетном карауле, торчали двое часовых в черных блестящих дождевиках…

Мы с Волошиным переглянулись и улыбнулись.

– Да, так вот этот крест… Тут вот трудно уже объяснить, как осенила догадка. Знаете, как бывает: возишься, возишься с какой-нибудь машиной – ничего не получается. А потом вдруг что-то щелкнуло, сцепилось как надо, замкнулось – и пожалуйста, заработала! В данном случае, пожалуй, роль такого «замыкания» сыграли, как ни странно, скептические возражения Барсака. Помните, он говорил, что весь остров давным-давно перекопан кладоискателями, и если спрятаны на нем какие-то сокровища, то не иначе как дьявол наделил их чудесной способностью быть невидимыми и никому не даваться в руки? «А ведь это идея!» – подумал я. А тут еще память подсказала остроумную ситуацию, положенную в основу давно читанного отличного рассказа Честертона. Там описывается убийство, которое никак не могут разгадать из-за своеобразного психологического ослепления, что ли. Многие, оказывается, видели убийцу, выходившего из дома, но никто его не заметил только потому, что он был в форме почтальона. Привычная, примелькавшаяся одежда сделала его словно невидимым – кажется, рассказ так и называется: «Невидимка»…

– Остроумно!

– Очень. И вот вам польза начитанности! Произошло у меня в мозгах нужное сцепление, мысли лихорадочно заработали… Где может быть спрятано сокровище, если весь остров ископан кладоискателями? Только у всех на виду, где никто его искать не будет, и в таком виде, что и мыслей даже об этом ни у кого не возникнет, – вот самый надежный тайник. Припомнил еще слова пиратской дочки, о которых упомянул Барсак, – ну об осквернении креста и о наказании за богохульство. Леон их толковал, конечно, неправильно. А на самом деле Анни, видимо, знала, где ее мать запрятала сокровища, только рука у нее не поднималась взять их, и она все оттягивала, медлила, выманивая пока деньги у доверчивых простаков. А потом не успела, погибла. Так что расчет у Мэри Бластер был дьявольский, но правильный. Ведь все искатели кладов – люди весьма суеверные. Ни одному из них в голову не пришла бы кощунственная мысль потревожить такой крест. Мы – первые настоящие атеисты, попавшие на остров. И только я, как самый убежденный атеист и скептик, свободный от всяческих суеверий, мог взглянуть на зловещий крест трезвыми и непредубежденными глазами. Так я и сделал, и, как видите, не ошибся.

– Но все-таки как вы решились повести нас ночью туда, не проверив сначала свои предположения? Это было рискованно.

Сергей Сергеевич ничего не ответил, по вид у него был такой хитрущий, что я насторожился.

– Нет, не трогали вы креста раньше, никаких следов там не было… Хотя, позвольте, позвольте! Конечно, вы сначала проверили, но зачем вам трогать? Так вот что за «испытание аппаратуры» вы там устраивали?! А она у вас такая, что позволяет видеть сквозь стены, ни к чему притрагиваться не надо, уж я-то знаю, видел. Здорово! Сергей Сергеевич, а ведь вам, наверное, полагается какая-то доля найденных сокровищ? Как вы считаете: дадут?

– В Англии, по-моему, до сих пор действует старый закон, по которому любые найденные сокровища, владелец коих неизвестен, принадлежат королевской фамилии и должны быть незамедлительно «доставлены к районному приемщику». В Соединенных Штатах правила помягче. Там министр финансов должен определить, какая часть найденных сокровищ пойдет в казну, а что останется у нашедшего клад. Если же он найден за пределами трехмильной прибрежной полосы, то власти вообще не имеют никаких прав на него. Не знаю, какие законы существуют на сей счет в Перу. – Сергей Сергеевич с интересом посмотрел на меня и спросил: – А вы действительно думаете, Николаич, будто я стану претендовать на свою долю в пиратском наследстве?

Я замешкался – нет, такое, конечно, в голову мне не приходило, и в этот момент раздался басовитый отвальный гудок, перекрывший все шумы и голоса.

Якоря уже были подняты. Весело прозвенел телеграф в ходовой рубке. Наш «Богатырь» медленно и величаво двинулся в открытый океан. С катера нам прощально махали и приветствовали певучими, протяжными гудками. Барсак тоже пытался махнуть рукой, бессильно почти повиснув на бортовом леере. Да, для него это оказался тяжелый удар…

Ничего тут не сделаешь, ему остается лишь повторить вместе с любимым поэтом:

 
Проиграл он игру, проиграл игру!
Дошел до больших потерь.
Жестоко жизнь подшутила над ним…
Ну что ж, посмеемся теперь.
Ха-ха! Ведь погибших душ не счесть!
Не ему удача дана.
Он пропащий навек,
Он такой человек,
Для которого жизнь тесна…
 

– Что же, как говорил старик Гораций: «Плыви по благодатным морям, устремляя свой взор на все, что достойно мудрого и добропорядочного человека…» – с чувством произнес Волошин, когда наступила тишина, нарушаемая лишь приятным шелестом разрезаемой волны за бортом.

Удивительный остров с таким зловещим, но, к счастью, для нас не оправдавшимся названием «Пусть не сбудется!» серым призраком исчезал за пеленой дождя. А мы уплывали навстречу солнцу и ясной погоде, наверняка навстречу новым приключениям и открытиям.

Нам действительно довелось в этом плавании повидать много интересного и пережить немало приключений, я еще надеюсь рассказать о них. А пока, немножко забегая вперед, – знаете, что оказалось самым сенсационным и удивительным? Находка клада? Как бы не так!

Теперь остров Абсит то и дело упоминается в научных журналах на всех языках. Только в прошлом году на нем побывало шесть научных экспедиций. И все из-за бескрылых попугаев!

Особенно привлекает ученых загадка их происхождения. Как попали на остров крылатые предки этих попугаев с другого конца Земли? Может, их завез кто-нибудь из пиратов? Но не могли же они за два-три столетия лишиться крыльев и превратиться совсем в другой вид, неужели эволюция может идти такими скоростными темпами? Или… Или же затерянный в океане островок посещался людьми – и притом выходцами из Африки! – уже в далекой древности?

А может, предки загадочных попугаев все-таки прилетели сюда сами через два материка и океана, когда еще имели крылья?

Загадок, как видите, немало. И пожалуй, привезенные нами с Острова сокровищ странные птички (три пары их отлично прижились в просторной вольере) скоро затмят славой пиратского попугая одноногого Сильвера, хотя, как ни бился Сергей Сергеевич, ему так и не удалось научить их кричать:

– Пиастры! Пиастры! Пиастры!