Текст книги "Ангел спецназначения"

Автор книги: Глеб Исаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Понимал ли я, что такое поведение, рано или поздно, обязательно раскроет Ольгино местонахождение?

Конечно. Перед тем, как она начала раскрутку в музыкальном мире, я долго размышлял над возможной опасностью. И самое интересное, никакой разницы в том, как поступить, не видел. Предположим, она бросает все и возвращается в родной город. Разыскать ее там дело двух телефонных звонков. Да, по большому счету, если не уходить в нелегалы, то почти любой вариант проигрышный. Даже если не отыщут. Постоянная угроза остается. Не для нее, для меня. Я каждый день буду в оранжевой зоне, оглядываясь на любой чих.

Так зачем рубить хвост по частям, лучше уж делать то, что должен, а кроме того, если ты сам устанавливаешь правила игры, то и шансов выиграть больше.

Когда появились первые публикации и съемки я начал внимателььно присматриваться к обстановке. Хвост засек, не то что-бы сразу, но засек. Лица соглядатаев ничего нового не сказали. Знакомые, как армейские портянки, рожи. Если откровенно, я был о нем лучшего мнения. Объяснить можно лишь тем, что, он, загнаный в цейтнот, не успел качаственно спланировать захват. Скорее всего, разозленный приемник Камаза надавил, требуя отыскать и доставить, а отспорить времени у Макса не хватило духу. Ну что ж, тебе жить, как говорят эти ребята. Потанцуем.

Единственная сложность у меня была с Ольгой. Ну сколько можно насиловать ее сознание. Чувствовать себя марионеткой ей, сдается, не очень приятно. Конечно потерпит, коли совсем худо станет, но без крайней нужды не хотелось бы. Сколько я не размышлял о том, как договориться с ее сознанием, ответа не нашел. Поэтому решил ограничиться полумерами. Мягким убеждением в необходимости того или иного шага. И снижением уровня критичности.

Когда они, проводив Ольгу до номера, выставили пост, я даже умилился. Ну как дети. Он бы еще табличку на грудь повесил. Кто знает, будь я на их месте, может тоже не стал осторожничать. Все эти рассказы о, якобы, крутости объекта разбивабтся об то, что мы перед собой видим. А видим мы совершенно гражданскую, по всем признакам, не имеющую боевых навыков и опыта, девочку. Так кому верить? Дяде,или собственному опыту. Ответ очевиден. Вот и они поверили опыту. Брать, скорее всего, думают на переходе к машине, утром. Ну, бог в помощь.

Против ребят, у меня, собственно, никакого предубеждения не было. У них своя работа, у меня, своя. Они сачканули. Теперь мой ход. Вот, только, валить их, почему-то категорически не хотелось.

Утро вечера мудренее, теперь все равно не отстанут, так что

Жизнь покажет решил я. Ольга же вообще ничего не решала, она готовилась к завтрашней записи не догадываясь о предстоящих, о том, что вернуться к ним теперь ей придется очень не скоро.

А ночью опять пришел сон. Как бы продолжение того, уже подзабывшегося сна в Москве.

Да и сон ли это был вообще. Больше похожее на явь действо вернуло меня далеко назад, в прошлое. Командировка нарисовалась внезапно.Вечером вызвали в штаб, Добрый Вася приказал. – Дуйте на склад, получите снаряжение, паек, вылет завтра в пять.– Помолчал, глянул на пятерых бойцов и негромко добавил-Ребята, зря не геройствуйте, вам еще учиться и учиться, а эта война -не ваша. Главное живыми остаться. Ну все, по коням.Утром, добравшись на все том же, тентованом камазе, до военного аэродрома, погрузились в транспортный Ан и уже через двадцать минут буднично взлетели.

Группа состояла из трех стариков, уже имевших боевой опыт, и Алексея с неразлучным приятелем.Старшим назанчили Капитана Решетникова -Влада.

– Куда летим? -Вился юлой неугомонный Вовка.

Сержант с добрым прозвищем Черный, буркнул,– А ты сам то как думаешь? За речку, куда еще.

Их, Тридцать третья бригада, создана то была, всего три года назад, для ведения операций в азиатском направлении, поэтому странностей в этой командировке не было. Удивило, что отправили их группу пожарным порядком, всего за месяц до плановой командировки основного состава. Но начальство не докладывает.

Надо, значит надо.

– Алексей, ручаюсь, сжаримся мы, в нашем наряде,-Забеспокоился приятель. Афган, он же на юге.

Алексей усмехнулся. -Ты чем на лекциях слушал? -Там в горах сейчас минус восемь.-Не сжаримся,,будь спокоен.

Влад, пристроился неподалеку от приятелей, и задремал, но прекрасно слышал все, потому как приоткрыл глаз и весело глянул на друзей.

– Не замерзнем, пацаны, а замерзнем, согреемся бегом,– Пошутил он.

Остальные разведчики сидели чуть дальше и увлеченно травили анекдоты.

Летели долго, где-то часа через два, вышел летчик и что-то шепнул Владу.

– Ребята, внимание.– Командир поднял руку.– Мы за речкой, так что, готовность раз. И придерживайтесь.

Он пояснил,– от ракет будем прятаться. Духи коридор пасут.

И как сглазил. Не прошло и пяти минут, как тяжелый самолет вдруг почти лег на бок и стал снижаться. Все кубарем посыпались на левый борт, хватаясь за что придется.

Самолет выровняся и пошел цепляя брюхом тяжелые облака, местами входя в них и тут же выныривая. В разрывы показались высокие горные хребты блестящие снегом.

И тут барабанной дробью прозвучал стук, как будто горсть булыжников попала в фюзеляж. Противно засвистело, и в пробоины ударила стру ледяного воздуха.Из пулемета обстреляли, прокоментировал старший, разглядывая сторочку небольших отверстий. Ну, сейчас начнется, – он тяжело вздохнул. Разгерметезация, это не страшно, идем низко, но дышать будет сложновато.

Однако, только этим не обошлось, через пару минут в салоне явно запахло горелым. Попали,– сообразил Алексей и поежился.

Самолет еще больше накренился и покачивая крыльями снизил скорость. Бойцы, положение дрянь,– выскочил из кабины бортмеханик,-пробили баки и маслопровод, будем искать пятачок, куда упасть. Держитесь.

Влад отрывисто скомандовал.– Пристегнуться всем, коснемся земли, сгруппироваться, закрыть голову руками, каски одеть.

Потекли секунды. Напряжение росло. В иллюминаторе мелькнул каменистый склон с редкими деревцами.Садиться было некуда, горы это не равнина. Двигатели взвыли совсем высоко и заглохли, наступила тишина, прерываемая свистом ветра в пробоинах. Ну вот и повоевали.– Мелькнуло в голове у Алексея, он напрягся, в ожидании удара, но то что произошло невозможно было представить. Самолет чиркнул крылом за склон, и все мгновенно завертелось перед глазами, мелькнули, летящие по салону предметы, скрежет рвущегося металла, крики людей. Алексей не удержался, и от бешеного толчка, ударился головой об какую-то железку. Все исчезло. Он пришел в себя разом. Тишина, кругом завалы оборудования, обломков. Голова звенела, в глазах мелькали цветные пятна, но острой боли не было.

Он пошевелился и въезжая в реальность осмотрелся.

Смятая в гармошку, носовая часть салона похожа была на огромный свалку, из кучи обломков, торчала чья то нога обутая в армейский ботинок, нога слабо дергалась.

А совсе м рядом, в разломе корпуса, виднелась поросль и кусок серой земли.

Алексей отстегнул ремень и выбрался из под прижавшего его мешка со снаряжением. Надо выбираться. – Он вытолкнул мешок в отверстие. Следом еще один, и расчистив проход, прямо по куче обломков двинулся вперед, Сделав два шага, он увидел висящего на ремнях старшего. Влад -он потряс командира, без результата, Алексей вытащил из кормана аптечку и прямо через комбез вколол ему в ногу промедол. Отстегнул ремни и попытался сдвнуть с места. Кое как удалось.

Взвалив на плечо некрупную фигуру, он доковылял к проему и опустил тело на мешки.

Может очнется? – Подумал он, дергано озираясь, в надежде увидеть приятеля. Вовка лежал на боку. Глаза закрыты, из неглубокой раны на скуле, текла струйка крови.

Рана вроде неопасная, потом перевяжу, он израсходовал еще один тюбик антидота и потянул друга из завала. От резкого движения, тот пришел в себя, и закричал

Ступня, оказалась повернута неестественно в бок. Сломал, ясно. Только как, напрочь или.? Ладно, потом. Он

осторожно, боясь потревожить ногу, оттащил Вовку к дыре.

В воздухе явно усилился запах дыма.Горим мелькнула мысль.

Он вытащил Вовку из самолета навстречу ему приподнялся Влад пришедший в себя но все еще не сообразивший где он.Наконец глаза его приобрели осмысленость словно навели резкость он протянул руки и принял раненого.

Что там как остальные?– Задал он вопрос.

Не успел еще.– Голос Алексея запыхано перешел в скрип, вроде горит.

Ребята в носу, там завал, попробую отыскать.

Он подобрался к месту, где заметил конечность, кого то из сержантов. Нога уже не шевелилась Ломая ногти, Алексей раскидал обломки и освободил тело. Цыган был уже мертв-голова раздробленая, попавшим в нее железнам ключем, залита кровью, из раны выступила белая масса.

Алексей подтащил труп к забравшемуся в салон Владу. Тот принял тело и приказал. – Ищи оружие и снаряжение, спасать уже некого, только быстро, может рвануть.

Под руку попался автомат Влада, и чья то СВД. Он высунулся из отверстия, в запарке первых секунд, после падения не успев рассмотреть окружающую местность. Всмотрелся. Склон, изуродованый, пропахавшим его самолетом и куски обшивки разбросаные вокруг. Влад уже оттащил в сторону раненого и труп и возвращался забрать вещмешки. Передав оружие, Алексей вытащил два цинка с патронами. Уходи, закричал ему Капитан, увидев,что вместо дыма, в обломках фюзеляжа, показались языки пламени,– там бак, сейчас взорвется.

Едва Леха успел отбежать к большому камню, как по ушам ударила тугая волна воздуха, и в глазах вспыхнуло от взрыва топлива.

Грохот он не услышал, перепонки заложило.Упав за валун и дождавшись, когда с неба перестанут падать мелкие обломки, выглянул наружу, на месте самолета полыхал огромный факел, а в стороне, укрыв телом Вовку, лежал Влад. Но вот и он приподнял голову, потряс ею и огляделся.– Давай сюда, махнул рукой подчиненному. Они взвалили на себя товарищей и отнесли их в верх по склону. Следом доставили спасенные от огня мешки и снаряжение.

Отдышавшись и глотнув воды из фляги, капитан распорол штанину и снял ботинок на раненом. Быстро ощупал ногу.-

Перелом, обе кости, плохой,-держи его, пристраивать кости буду, и дождавшись, когда Алексей прижал тело к земле, принялся осторожно вправлять кости, Вовка очнулся и задергался.Сейчас закончу.– Командир, подобрал кусок дюрали, примотав бинтом импровизированую шину, забинтовал. Вколов еще один кубик обезболивающего, он осмотрел и обработал рану на скуле.

– Ну это ерунда, два шва скрепками и бинт. Готово, Влад вытряхнул сигарету и закурил, осматривая окрестность.

Сержанта похоронили недалеко от места падения.

Хорохий пацан был.– Произнес Влад, две командировки без царапины прошел. Земля ему пухом.

Шли третий день.

Влад осмотрелся и коротко распорядился. – Идем туда. Вес уменьшили до предела и все равно – тащить два рюкзака оружие и раненого было тяжело.

Алексей нес Вовку, посадив на спину,тот уже чуть оклемался и пробовал спорить, предлагая пойти самому.

Не было счастья, да несчастье помогло.– Говорит русская пословица.

Конечно у них уже были занятия в поле, но все это ни шло в сравнение с действительностью.

На переходе особо не поболтаешь, да и на привале, Вла,д не страдая болтливостью больше молчал, но глядя, как он проходит завалы, ставит ногу, осматривает поверхность камней, Алексей делал для себя заметки и старался повторять. Ночевали в спальниках, благо сентябрь в этом году стоял теплый. Скорость была низкой, что-бы не сбить дыхание, часто останавливались и одну две минуты отдыхали.

Однако, за первый день прошли километров десять.

Упали мы, где– то в предгорьях гиндуша, если летели от Душанбе, идти надо на запад, так больше шансов к трассе выйти,

И через ледник не лезть. Главное, Влад не закончил, но все и так поняли, что главное, не нарваться на афганцев. Причем любых.

Местные сообщат о гяурах мигом.

Однако утром четвертого дня Капитан замер, вглядываясь в точку на дальнем склоне, который миновали вчера.

Он постоял, потом сплюнул, вот и все,отбегались.

Воон баран, на слоне голову повернул, человека почуял, а здесь, кроме бабаев ждать некого.

Значит, так. Он задумчиво помолчал. За нами, к бабке не ходи.

Слушай приказ, берешь приятеля и уходишь. Я остаюсь. Идешь на северо запад по предгорью, в верх не лезь. А там уж как повезет.

Алексей, поняв, что капитан решил пойти на верную гибель оставшись их прикрывать попытался дернуться.

– Отставить. – Рявкнул Влад, так, что охота спорить пропала.

Мы что здесь в колхозе. Сказал, выполнять. Как понял?

Есть выполнять. – Сник Леха.

_ Ты пойми, чуть мягче закончил командир,– втроем мы точно не уйдем, а так, я их уведу, а бог даст, и сам оторвусь. Мне, он кивнул на Вовку,– его не утащить, да и ты, как заслон, ноль без палочки. Так что все логично.

Алексей не мог не согласиться с его рассуждениями, но уходить одному, с раненым на плечах, было еще страшнее.

Вышел через пол часа. Теперь идти стало труднее, он иногда путался, попадая на сложный участок, приходилось возвращаться. Ночевали без огня.

Отдаленный звук выстрелов донесся ближе к полудню. Капитан явно завернул на юг, в горы. Чуть слышная стрельба то затихала, то снова раздавалась, через какой-то промежуток времени, пока не стихла совсем. Они долго вслушивались, надеясь услышать звук вновь, но тишина уже не нарушалась ничем. И только ближе к вечеру вдруг ухнул слабый взрыв. Граната, понял Алексей и глянув через плечо на заскучавшего приятеля, тяжело вздохнул. Все было понятно без слов.

Капитан подарил им полтора дня. Афганы достали их на следующий вечер. Повезло еще, что они как раз отдыхали, и первыми смогли засечь мелькнувший на склоне тюрбан душмана. Спрятавшись за выступы скалы, они определились с направлением. Сверху ихбыло не достать, отвесная скала нависала над обрывом. Подождав несколько минут, пока в пределах видимости появится еще один преследователь. Леха расчехлил Драгунку и подстроив прицел, с первого выстрела, снял идущего чуть впереди низкорослого проводника. Остальные тут же залегли, и начали аккуратно постреливая из автоматов, перегруппировываться, стремясь обойти их с флангов.

Опытные бойцы, прижав их с двух сторон огнем, не давали поднять головы. Ситуация была конечная. Дело времени, расстрелять боезапас, а потом или гранатами закидают, или в плен.

Спасло их чудо. Волна из трех вертолетов возвращалась с задания, и обходя грозовой фронт, свернула с курса чуть дальше. Кто то заметил обложивших нас бабаев, и, один разогнал духов, а второй, МИ-8, подобрал их

Я вырвался из плена видения среди ночи.

Тищина в голове, только на окраине сознания ее сон, для меня почти не различимый.

Становится, если так можно сказать традицией, что накануне серьезных изменений в моих с ней взаимоотношений я вижу сон.

Что несет этот? Заснуть так и не смог. А наутро все стало ясно.

Ее сознание вытеснило мою волю. Разум остался, способность сопереживать тоже, и только.

Как зритель в первом ряду супер современного галографического кинотеатра, я все видел, слышал, осязал, но при этом не имел возможности не уйти с сеанса, ни нажать выключатель.

Увы, этого следовало ожидать. Моя душа и разум, незваные гости, и вот наконец хозяин призвал разгулявшегося постояльца к порядку.

Разбудил звонок телефона.

Суматошно подняв трубку, она услышала взволнованый голос.

– Оленька, это я, Марь Степановна. Соседка ваша. Мне твой номер мама твоя дала. Они с папой в больнице. Ты только не волнуйся.

– В больнице они.-Повторила соседка.– В аварию попали. Беда.

Живы, живы. Но отец в реанимации, а Нина, ходить не может, в палате лежит. Позвонить вот попросила. Приезжай Оленька. Ради бога, скорее. – Собеседница зашлась в плаче, на редкость надрывном и неутешном.

Выплакавшись, заметалась по комнате, собирая вещи.

Уже через двадцать минут, сдерживая, грозящие политься вновь слезы, ждала у входа.

Я бы с радостью согласился на то,что-б ее захватили присланые горлохваты, но как на грех, утомленный ожиданием соглядатай, просто сомлел в кресле, а Ольга пролетела мимо него даже не заметив.

Желтый Рено подрулил к ступеням, она запрыгнула в салон и замерла, сжимая кулачки в тревожном молчании.

Мое сознание, устав от безуспешных попыток пробить незримую стену, тоже замолкло. То, что не могло даже краем задеть ее внимание, для меня било в набат.

– Странности и нестыковки сквозили в каждом слове вестница беды. Будь она трижды жалостливый и сердечный человек, не могла чужая беда вызвать у нее столь явного страха и таких отчаяных слов. В голосе читался больше страх за свою жизнь, и связан он были почему-то с приездом Ольги.

Я, что бы не стать дурным пророком, даже про себя не,озвучил догадку, что меня посетила.

– Ох неспроста лишился я возможности ей помочь. Может судьбе угодно провести меня еще по одному кругу? Остается одно. Пытаться связаться с ее сознанием. Хоть как то предостеречь.

Бесполезно. Стресс напрочь заблокировал ее от меня. Да и вряд ли она сейчас способна что то услышать. А управлять ею мне уже не дано.

Ольга вылетела в родной город первым же рейсом. А через три часа мы уже мчались на такси по узеньким краснодарским улочкам.

Питерская слякотная осень сменилась теплом южного города.

Однако, ни забившуюся в уголок салона пассажирку, ни меня, не увлекла красота бабьего лета.

Оля повторяла короткую молитву, а я безуспешно искал выход.

Не зная в какой больнице родители, она попыталась дозвониться до соседки, но трубка была снята.

– Может с больницей говорит?– Возникла у Оли, безрассудная с моей точки зрения, мысль.

Она наклонилась к водителю и назвала домашний адрес.

– Логично, заехать к тете Маше, и с ней вместе в больницу.– Подумалось ей.

– Все логично,– согласился я.-,Разработчик сыграл в десятку.

И даже снятую трубку, продумал. Мастер.– Я с содроганием представил, что произойдет через пять максимум десять минут.

Я оказался прав. На пороге соседской квартиры, куда Ольга бросилась, оставив в машине вещи, ее ждал увесистый удар по затылку. Она рухнула в прихожей, а мое сознание, лишенное возможности пользоваться ее зрением, очутилось в полном мраке, только слух позволял ориентироваться в происходящем.

– Сходи к таксисту.-Скомандовал увереный голос.– Слышь, Лось, кому говорю. Расплатись, забери вещи, и чтоб без базаров там. Нам шум не нужен. Пусть уедет.

– Несколько минут голоса неторопливо болтали о совершенно посторонних вещах, словно и не лежала на полу оглушенная жертва. Для них это была такая же рутина, как и выбивание долгов. Вернулся, посланый во двор, Лось.

– Чисто,– выдохнул он, тяжело сопя от подъема по ступеням невысокой лестницы.

В другое время только одного хрипа мне хватило бы чтоб составить его портрет и тактику боя. Но сейчас, все это было бессмыслено. Моя роль свелась к безмовному присутствию.

– Забрал, вот-глухо стукнул об пол нетяжелый предмет.

Сумка, – понял я.

– Заскрипела молния и шорох разбрасываемых вещей.

Радостный возглас нашедшего аппарат завершил поиски.

Есть, вот он. В самый низ, сука, Сховала.– Захлебываясь от избытка эмоций гундосил кто-то.

– Ну ка,– рявкнул, судя по интонации, главарь. – не вздумай включать. Нам Сотник башку снимет, если что не так.-Давай, буди эту шуструю, только руки замкни, а то она опять подляну выдумает.

Спокуха, я ей устрою подляну– пробормотал тот же гундос, грубо перевернув Ольгу и защелкнув оковы. Он по хозяйски охлопал ее бедро. -А ниче, в самое то.

Распаляясь, он ухватил посильнее, но голос старшего заставил прерваться.

– Слышь, Кострома, погоди. Счас мы ее поспрошаем, а потом и оторвемся. Шеф сказал, можно не церемонится.

Главное чтоб живая.

– Живая будет, но еле еле.– Заржал Лось.

Ладно, буди давай, – распорядился Старший.

– Подручный ухватил ее за растрепавшиеся волосы и с оттягом влепил две пощечины.

Голова опасно мотнулась, но глаза приоткрылись.

Замерев, Оля с ужасом глядела на кажушиеся громадными фигуры налетчиков. На мой взгляд, обычные шестерки, но ей эти ублюдки казались воплощением вселенского зла.

– Кто с тобой еще? – Задал предводитель городских шакалов, дикий вопрос.

– Никого. – Она замотала головой. Не понимая, что происходит.

Сдается мне, полномочий спрашивать ему никто не давал.

Обычное человеческое желание помучить слабого.

– Никого? А вот мы сейчас иначе спросим. Значит и Камаза ты одна завалила, и Ахмеда? – он постепенно входил в состояние истерического азарта, которым так умеют заводить себя уголовники.

– Че ты гонишь? Тварь. – Здоровый кулак с размаху врезался в солнечное сплетение девочки. Подброшеная ударом, она рухнула и падая врезалась головой в стену. Из раны потекла теплая струйка кровь.

– Эй, Петро, ты никак ее мочить собрался? Мы-ж еще не попользовали? Недоуменно влез тощий верзила с морщинистым серым лицом лагерного тубика.

– Ах ты, страдалец.– Ярость выжигала мозг, я физически ощущал, как моя воля рветься из отведенного ей закутка.

Бесполезно.

Ольга, закрыв лицо руками, жалобно поскуливая, прижалась к стене.

– Ладно, Тащи ее пахана.-Распорядился голос. Чтоб, не дергалась, его на пику поставим.

Как шелковая будет,– глумливо ощерился тот, которого назвали Петром.

– Черт, ну какой паскудный народ.Я,в силу профессии, редко желал чьей то смерти, но сейчас хотел только одного. На минуту, хоть на десяток секунд просил я у всевышнего, дать мне, возможность управлять ее телом. Ничего.

Из соседней комнаты вышел чахоточный, волоча связаного. По тому, как она вздрогнула, понял – отец. Моего примерно возраста, но помятый жизнью и тяжелым трудом мужик, с обильной сединой в волосах. Выглядел он страшно.

Посланцы Сотника пытаясь заставить его вызвать Ольгу, перестарались. Лицо– огромный фиолетовый кровоподтек. Рука висит плетью, правый глаз залит кровью.

– Крепкий мужик,– с уважением, несмотря на трагичность момента, подумал я. Не продал дочку. А вот то, что мать не вытащили, это плохой признак. Им, живодерам, наплевать при ком насиловать. Похоже, матери в живых уже нет, да и отца не выпустят. Зачем им свидетель?

Оля, увидев во что превратилось лицо, вскрикнула и бросилась к нему. Но, встреченая пинком тощего, отлетела в угол и завыла уже в голос.

– Суки, да лучше пять раз на гранате подорваться, чем такое видеть. Может стоило духам сдаться?– Мелькнула бестолковая мысль,– они бы только меня замучали.

– Оленька.– Сипло выдохнул отец.

– И вдруг крикнул, повернувшись в сторону соседней комнаты, обращаясь к соседке,-Будь ты проклята.

– Из распухших щелей, в которые превратились его глаза потекли слезы, оставляя две дорожки на запекшейся крови.

Лось. Мелкий, парашного вида, урок, синими от наколок пальцами, ухватил его за сломаную руку и повалив на пол прижал лезвие к горлу.

– Ну давай, не тяни.– Бросил он Петру, в нетерпении пританцовывая на месте.

– Слышь, подруга, сейчас мы тебя чуть пофалуем, а ты, если хочешь, чтоб папашка жив остался, примешь. Без шума и пыли. Обрюзгшие его щеки, исчерченые мелкими багровыми сосудами, покрылись испариной. Он повалил замершую в ступоре девушку. Браслеты зацепились и он никак не мог совладать с ними. Тогда, выхватив ключ, насильник расстегнул наручники, и придавил ее своим телом.

Почувствовав, что руки освободились, она рефлекторно попыталась защититься. Новый удар по лицу, сломил ее сопротивление. Но тут отец, не вынеся муки, схватил здоровой рукой лезвие ножа и попытался отобрать его. Кровь из рассеченных пальцев обильно брызнула на пол. Лось дернулся вырывая клинок. Отточеное жало финки скользнуло, и легко, словно ломоть сала, рассекло плоть. Захрипев перерезаным горлом, отец забился в конвульсиях.

Глаза моей девочки захлестнула багровая пелена. И в этот миг со дна ее души поднялась неодолимая волна. Ненависть к убийцам, боль от потери, и бог знает что еще, сплелось в ней. Но главное, мои знания и навыки, мой опыт и умение вдруг выплеснулись на поверхность и намертво вплелись в естество.

Незряче, на инстинктах, она выдернула из кармана разовую авторучку и сбив колпачек пальцем, вонзила острый конец ее в глаз насильнику. Удар получился настолько точным и сильным, что он не успел среагировать. Пробив зрачок и глубоко уйдя в мозг, ручка навсегда успокоила бандита.

А она, ужом выскользнув из под тела, молнией кинулась к Лосю и второй рукой, на запястье которой осталось засстегнутое кольцо наручников хлестким круговым ударом пришла им в висок убийце. Тот закатил глаза, и выпустив из ослабшей руки нож, завалился в сторону.

Кострома стоял чуть дальше от места расправы. Увидев, с какой молнеиносной отточеностью она вырубила подельников, попытался кинуться на выход, но успел лишь развернуться. На лету подхватив, липкий от крови нож, Ольга махнула рукой. С хрустом вспоров ткань, клинок вонзился под лопатку. После такого попадания добивать не требуется. Страшная, с остановившимся, полубезумным взглядом, она работала как автомат. Подойдя к лежащему, вытянула из спины нож и развернулась к оглушенному Лосю.

Удар, короткий и быстрый, такой, что послышался свист воздуха, разрубил сухожилие на его левой руке. Боль вырвала его из забытья, но только для того, что бы вновь испытать болевой шок. Вторым ударом, она проткнула узел нервных окончаний. Результатом стал мгновенный паралич ног, и невыносимая боль в верхней части тела. Сколько времени продолжалось, обеспеченая моим изощренным знанием, месть?

Не знаю. Временами, даже мое тренированое к всевозможным тягостным сценам сознание, словно выключалось. Но, до самого последнего мгновения, полурастерзаное тело уголовника жило и чувствовало невыносимые муки. Она не подарила ему легкой смерти. Он умер только тогда, когда ее тоска стала нестерпимой.Поняв, что так ее не унять и добив, то, что осталось от мокрушника, Ольга склонилась над отцом.

Странно, я замечал, как смерть меняет людей. Одни вдруг приобретают благообразность, другие наоборот ее теряют.

Он лежал совершенно такой, же как был при жизни.

Смешной венчик пегих волос, чуть заметная лысина.

Я даже засомневался, неужели опыт меня обманул, и он жив. Но удар оказался смертельным. Просто, сделав все, что бы спасти дочь, он не изменил себе. Не знаю, какой отец был в жизни, но в том, как он умер, была любовь.

Она сидела, обняв его голову, невидя уставясь в пустоту. Но безумия не было. Девочка говорила с отцом, а он говорил с ней. Она уже знала, что ее мать не выдержав пытки умерла, что соседку даже не били, а просто припугнули. Не сердись на нее Оленька попросил отец. Она уже наказана. Не плачь, попросил он на прощанье. Его душа уносилась куда то вдаль, туда где мне еще суждено только было оказаться.

И тут я понял, теперь она знает обо мне все. Ее и мой разум, расплавленые вспышкой эмоций, слились в единое целое.

Я осторожно произнес какие то слова утешения. Но они были не нужны. Она изменилась. Боль в ее сердце не ушла, но появилась способность рассуждать. Просто, словно мы сто лет знакомы и близки, она спросила меня– Алеша и как теперь жить? Скажи?

– Оля побудь с отцом. А я все сделаю. Держись.

– Хорошо,– беззвучно прошептала она и словно легкое облачко возникло и исчезло. Я осознал, что опять один в ее теле.

Канитель с милицией, протоколами, допросами, очными ставками, продлились насколько дней.

Не знаю, смогла бы она перенести армейскую простоту наших ментов, заботы о похоронах, и прочие тягостные житейские мелочи. Наконец, признав самооборону, мусора отцепились.

Троих беглых уголовников списали. Поудивлялись тому как девчонке удалось совладать с ними, но и только.

Ее сознание вернулось в день похорон. Мы стояли над двумя холмиками со свежеостругаными крестами и молчали. Каждый думал о своем. Я знал, о чем думает Оля. Она слышала мои мысли. Все когда нибудь кончается, кончился и этот день. Прошло еще несколько. Она понемногу оживала. Иногда спрашивала меня о чем нибудь, иногда я задавал ей вопрос. Странное существование не тяготило. Я уступил ей право распоряжаться телом и вновь ушел в воспоминания.

Но, все это время, невысказанным вопросом, давило понимание того, что ничего еще не закончено. Рассправившись с исполнителями, она не решила всех проблем. И вот настал день решающего разговора. Однако, никаких споров и сложностей не возникло. Ты специалист, – коротко прошелестели ее мысли, – тебе и выполнять.

Я даю тебе это право. Вот и все. Она повзрослела. Но чего ей это стоило?

Дальнейшие мои поступки были почти автоматическими.

Я столько раз проходил этот путь в мыслях, что действовал,

не задумываясь.

Билет в Москву на чужой паспорт. Ни к чему давать моим врагам время. Загримировать ее, постаревшую от горя оказалось куда проще, чем после памятного бегства с Останкино.

И продремав три часа в бизнес классе я спускался в промозглую тьму московского вечернего тумана.

Осень уже выдула листву с деревьев, холодные лужи масляно блестели в свете фар, спешащих автомобилей. Начнем завтра. Коротко произнес я как будто начав отсчет перед последним броском.