Текст книги "Асн–2 (Снежная королева)"

Автор книги: Глеб Исаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Решить проблему с одеждой оказалось значительно проще. Заказ, сделанный ею по интернету, исполнили с невероятной быстротой. Всего через три дня ее гардероб пополнился отличными, и главное не слишком и дорогими вещами и обувью.

Теперь беспокоило Олю только неумолимо бегущее время. – До окончания срока осталось всего ничего. Конечно, случись ей отстаивать свои права в суде, она сумела бы легко опротестовать любой нотариальный документ, но в то же время она понимала, что суд дело долгое, и главное затратное. Поэтому твердо решила не доводить.

– Главное – сделать предложение, от которого им будет сложно отказаться. – Перефразировала Оля крылатую фразу дона Корлеоне. И закончила совсем с другой интонацией. – Что ж, если вы его хотите, оно вам будет…

Втирание хитрых гелей, лазерная шлифовка, уколы, и множество других процедур принесли результаты. Опухоль сошла, исчезли фиолетовые круги, разгладилась…, ну почти разгладились, рубцы от ран. Теперь ее отросшие волосы обрамляли вполне симпатичное лицо. А час упражнений с косметикой вернул Оле ее прежнюю привлекательность.

Сейчас, когда исчезли последние следы операции, и спала опухоль заметить, что всего месяц назад ее лицо было обезображено многочисленными порезами смог бы только очень внимательный. А главное подкованный в этом вопросе человек.

Остатки денег, основная масса которых ушла на оплату услуг клиники, истратила, сняв небольшую комнату в коммуналке. Условия, или их минимальное количество, конечно соответствовали стоимости, однако этот факт Олю сейчас не беспокоил вовсе. Главное, что была крыша над головой. Днем она все равно

Орфей Степанович Воронков сидел в роскошном кресле, не менее роскошного кабинета генерального директора фирмы РосКомодити и задумчиво смотрел в окно на открывающийся перед ним городской пейзаж. Громадный мегаполис отсюда с тринадцатого этажа нового здания был похож на торт, разрезанный на десятки прямоугольных кусочков, над которым возвышался блестящий купол Исакия.

Впрочем, красоты Северной столицы и занимали новоявленного руководителя мало, вернее Орфей Степанович их даже не замечал. Голова его была занята куда более прозаическими вещами.

Сказать по совести, когда полгода назад он узнал о внезапной и трагической гибели своего шефа и хозяина, Орфей Степанович испытал двойственное чувство. С одной стороны Ивана было жаль до слез. Мужик он был правильный, и как руководитель и как человек, а с другой… Смерть босса вызвала цепочке руководства компании естественные перемещения, и позволили самому Орфею занять столь высокое положение в крупной кампании.

В неполные сорок лет для менеджера любого звена – достижение. Увы, привилегии и внешние атрибуты поста приелись быстро, а вот забот прибавилось на порядок.

А в довершение всех неприятностей вывалился целый ворох непоняток. Практически одновременная гибель всех акционеров заставила многих из тех, кто до этого плодотворно сотрудничал с фирмой, задуматься. Оно и понятно: череда странных, и загадочных смертей, отсутствие некоторых, но весьма важных уставных документов, и прочее, прочее, что отравляло жизнь временному управляющему, для опытных контрагентов умеющих понимать ситуацию верхним нюхом не просто говорило, кричало об одном. О том, что есть кто–то, кому все это выгодно. А значит ситуация может в любой момент измениться.

Нужно быть уже вовсе не дальновидным человеком, чтобы не понять– фирма с таким скелетом в шкафу не лучший партнер в наше неспокойное время.

Орфей Степанович вздрогнул, поморщился, перевел взгляд на стол, и только тут понял, что его отвлекло. – Мигающий сигнал интеркома.

– Прибыла журналистка. – Доложила секретарь. – Шилова Ольга.

– Какая еще… – Наморщил лоб Воронков, и почему докладываете вы? Как она прошла через охрану?

Но тут Орфей вспомнил, что еще вчера имел странный разговор с редактором Московского журнала, и имел неосторожность согласиться с его просьбой. Ссориться со столичной прессой сейчас, когда все и так с болезненным интересом следят за творящимся на фирме, было глупо, поэтому Воронков отделался неконкретным согласием… Однако он вовсе не ожидал от акул пера этакой оперативности.

– Черт ее принес. – В сердцах ругнулся Орфей Степанович, совершенно не озаботившись тем, что журналистка может услышать его.

– Ладно, впустите. Только напомните мне, что через пятнадцать минут я должен ехать… – Воронков, не сумев придумать куда, скомкал фразу, – в общем, ехать…

– Хорошо, Орфей Степанович. – Показалось или в голосе секретарши прозвучала неуловимая издевка. Воронков, которому с детских лет пришлось вынести немало насмешек из–за своего имени, даже сейчас, став серьезным начальником, тем не менее болезненно относился к возможным намекам.

Толстая, отделанная под мореный дуб, дверь отворилась и в кабинете появилась журналистка.

Орфей, сидящий за столом, повернул голову, всмотрелся в миниатюрную фигурку, и невольно замер. Хлопнул реденькими пегими ресницами, пытаясь сообразить, что вызвало его удивление. И наконец, сообразил. – Показалось на мгновение, что в кабинете вошла дочь самого Ивана Авдеева.

Однако всмотревшись в лицо гостьи Воронков, облегченно выдохнул, поняв, что обознался.

«Немудрено. – Подумал он, незаметно переведя дух. – Голова только этим и забита. Да и видел то ее на фирме всего несколько раз.

– Здравствуйте. – Произнесла журналистка и замерла, ожидая приглашения.

– Ну проходите уже, раз пришли. – Орфей Степанович сделал вид, что собирается выбраться из–за стола, но раздумал, и едва заметно кивнул на гостевое кресло. – Вот здесь и располагайтесь.

Девчонка аккуратно присела на стул, положила перед собой маленькую коробочку диктофона, и папку с какими–то бумажками, вопросительно взглянула на хозяина кабинета.

Воронков попытался изобразить хотя бы подобие гостеприимной улыбки, не сумел, и махнув рукой на всех редакторов вместе взятых, шумно выдохнул: – Не ко времени. Понимаете? Мне сейчас не до вас. Давайте перенесем интервью на потом…

Он поднялся, собираясь проводить нежданную гостью к выходу, но вспомнил: А как вы вообще сюда попали?

– На лифте. – Сделала удивленные глаза журналистка.

– Да я не о том… – Орфей Степанович вновь поморщился как от зубной боли. – Сюда, в здание. Кто вас пустил? Воронков оборвал себя и потянулся к кнопке связи с охраной.

– Если вы собираетесь вызвать Дольского, то зря. –Обронила журналистка, перелистывая свои бумажки. –Вы ведь его сами в Москву отправили…

– Слушай–те…ты, я не знаю, что вы там у себя в столице возомнили, но…

– Оля наконец отыскала нужный листок и подняла глаза на красное от злости лицо хозяина кабинета. – Давайте спокойно. Прежде всего прочитайте вот это. – Она легонько толкнула по зеркальной полировке стола лист. А после, может быть, у вас возникнут более серьезные вопросы, а не какая–то ерунда… про охрану.

– Что еще за… – Воронков мазнул взглядом по криво лежащему посреди стола документу и замер, выхватив знакомый логотип фирмы.

– Откуда? –только и сумел выдохнуть Орфей Степанович прочитав короткий текст.

– Вот видите… –Оля укоризненно хмыкнула. –А вы про какие–то пустяки. Давайте договоримся. Вы ответите на мои вопросы, а я на ваши. Только честно. И хочу предупредить, эта бумажка естественно копия. Оригинал, естественно храниться в редакции.

Воронков перечитал текст еще раз, медленно выдохнул, собираясь с мыслями: – Согласен. Только имейте в виду, не для печати. Текст интервью я буду заверять лично.

Оля кивнула и демонстративно выключила диктофон: – Вопрос первый– Вы знаете, что недавно обнаружена дочь Ивана Андреевича? А если судить по этому документу– именно она единственный наследник.

– Да не дочь, а какая–то аферистка. – Брезгливо отмахнулся Воронков. – Не стоит даже и обсуждать. Наши сотрудники выяснили, что никакого отношения эта самозванка к семье Авдеева не имеет.

– Имеет, или нет, вопрос третий. – Оля, у которой в запасе имелся еще один козырь, не спешила. – Скажите, а вам известно, что на эту, как вы ее назвали самозванку, буквально на следующий день после визита вашего Дольского, было устроено покушение. Это факт, подтвержденный факт. В статье он будет освещен обязательно. Вы следите за моей мыслью? Начальник вашей Службы безопасности навещает самозванку в больнице. Угрожает. Причем даже не стесняется соседей по палате. И в тот же день, или на следующий, это детали, ее пытаются убить. И не говорите, что все это без вашей санкции.

– Господи, да какое покушение? – Едва не простонал Воронков, представив, как могут обыграть жаждущие крови журналисты. – Я не давал Дольскому никаких приказов вообще. Он просто сообщил мне, что объявилась девчонка, лежащая в больнице, которая якобы вспомнила, что она и есть Ирина Авдеева. Лицо у этой…, – Орфей Степанович едва сдержался, что бы не выругаться, –лицо у нее обезображено, документов никаких, подтверждающий свидетелей тоже. Ну кто ей поверит? В каком суде?

А сам Дольский, не мог он действовать на свой страх и риск? – Оля вытянула из папки новый листок. – Вот, кстати еще одно подтверждение. Взгляните.

– Это…это что, ее? Откуда? –Реплика Воронкова оригинальностью не отличалась. – Он тупо смотрел на ксерокопию Ирининого паспорта, и пытался свести полученную информацию в одно целое. – Как все эти бумаги попали к вам?

– Ну мы ведь договорились. – Оля поправила прядь волос, прикрыв едва заметный шрам на щеке. – Правду на правду. А вы мне ее сказать не хотите. С какой стати мне откровенничать?

Взгляд Воронкова скользнул в угол. – Я повторяю…никаких указаний… И если вы напишите по другому, наша фирма засудит вашего редактора. – Орфей Степанович набрал в грудь воздуха, собираясь закончить угрозу, но не успел. Звонок телефона сбил весь запал обличителя.

– Да. – Рявкнул он по инерции. – Да… Корреспондентка? Да. Спрашивает о какой–то истории с покушением на эту, как ее, ну самозванку. Принесла кучу бумаг, касающихся акций…

Он помолчал, слушая негромкий рокот в трубке, тяжко вздохнул и повесил трубку.

– Значит, вы хотите сказать, что эта выходка, с аварией была организована без вашего ведения. – Невозмутимо уточнила Оля. – Что ж, я могу предположить, что вы сумеете уговорить Виктора Сергеевича и он придержит материал. – Приступила Оля к главному. – Но посудите сами, уговорить всех невозможно. Факт, как говорится на лицо. И дело времени, когда кто–то еще раскопает эти факты, а после свяжет воедино. Вы ведь именно этого боитесь?

– Да, боюсь. – В голосе Воронкова прозвучало отчаяние. – Да! Не будь у нас все завязано на один договор, вы думаете ы стали бы ждать эти полгода? И вздрагивать от появления каких–то мифических наследниц. Но если вам известны все наши сложности, раз вы так хорошо подготовились… – Он вдруг успокоился, аккуратно положил на стол ксерокопию паспорта. – Что вы хотите? Вернее сколько?

– Вы меня неправильно поняли. Вернее не поняли совсем. Дело не в деньгах. Я пытаюсь втолковать вам, что Ирина Авдеева жива. И она хочет отыскать убийц своих родителей. И тех, кто подорвал яхту. Вы хоть о яхте знаете?

– Знаю. – А вот тут голос Воронкова потух совсем. – Мне рассказывали… Но мне не понятно, как она выжила? И что теперь будет с акциями…

– Ладно, давайте все по порядку. – Оля сделала паузу, собираясь с мыслями, но тут в интеркоме прозвучал голос секретаря: Пятнадцать минут прошло…

– Хорошо, я понял. – Орфей Степанович, не отрывая глаз от сидящей перед ним журналистки. – Никого ко мне не пускайте… Я занят.

– Да, Ирина не погибла. – Медленно произнесла Оля, прикидывая, что ей стоит рассказывать, а что нет. – Так уж получилось, что вместо нее на яхте оказался другой человек. Но это уже детали. Ирина обратилась ко мне и представила оригиналы всех документов. Поверьте, бумаги настоящие, но… и в этом парадокс, способны уничтожить фирму в один миг. Нет, она не совсем глупый человек, и понимает, что добиться признания ее права на наследство будет куда сложнее, чем кажется. Суды, апелляции, кассации, и прочие юридические тонкости, которыми будут обставляться ваши адвокаты, способны затянуть дело на годы. Другой вопрос, что ни вам ни ей крах фирмы не выгоден. –Оля оборвала свой монолог, и вынула из папки еще один лист. – Ознакомьтесь пока с ее заявлением о вступлении в наследство, а потом я изложу суть моего визита.

На новую бумажку Воронков смотрел с почти мистическим ужасом. – Он уже прекрасно понял, что, не смотря на несерьезность внешнего вида визитерши, подготовилась к беседе она качественно.

– Так понимаю, что следующий шаг она тоже сделала. – Угрюмо спросил он, прочитав нотариально заверенный документ.

– Вы про арест на регистрацию? – запросто, как о чем–то малозначащем уточнила Оля. –Да, конечно. Ну, мало–ли какая глупость придет в голову вашему… Дольскому, или вам.

– Ладно, предположим, я вам верю… – Воронков опасливо покосился на папку. – А что она хочет?

Вместо ответа Оля вновь потянулась к папке: – Вот распоряжение Ирины о назначении меня заместителем директора фирмы по вопросам… общей безопасности. Не знаю, как такая должность называется согласно классификатора, но думаю, что вы меня понимаете.

– Зачем это? – Воронков хлопнул глазами. – И почему вас? Почему она сама не…

– Во–первых… сама она еще болеет. А во вторых… не хочет спугнуть кое–кого раньше времени.

Чувствуя, что ситуация полностью находится под ее контролем, позволила себе немного расслабиться.

– Я думаю вам нужно немного прийти в себя. – С сочувствием и даже недоумением взглянула Оля на физиономию сидящего за столом руководителя. Кольнуло странное чувство неправильности происходящего. Уж больно не соответствовал высокой и ответственной должности этот слизняк. Однако скользнуло лишь краем и уступило место удовлетворению от грамотно проведенной операции.

– Не прощаюсь. – Бросила Оля, шагнув к двери. Отворила ее, собираясь покинуть кабинет.

Удар пришелся точно в подбородок. Все вокруг вспыхнуло разноцветными искрами и на мгновение погасло. Падения почти не почувствовала. Туман рассеялся быстро. Она сообразила, что лежит на паркетном полу посредине просторного кабинета. Закашлялась, сплюнув соленым, попыталась подняться, но не смогла. Помешали скованные за спиной руки.

Оля с трудом перевернулась на бок и всмотрелась в показавшуюся громадной фигуру человека, стоящего в двух шагах. Перевела взгляд на хозяина кабинета, вскочившего со своего места, в смятении раскрывшего рот, и вновь посмотрела на своего обидчика.

Что и говорить удар был нанесен мастерски. Последствия его отразились не только на лице. Прислушалась к себе, и поняла, что все тело стало словно ватным.

– Здравствуй Оля. – Произнес великан, и заглянул в лицо лежащей на полу. – Или не Оля?

И тут ее мозг обожгло узнавание. Перед ней стоял человек с пыльного чердака.

«Как же его звал Алексей? Вовка? Да, именно. Владимир…, он же Лютый, он же Майор. Бывший сослуживец Алексея, ставший ее, Олиным палачом. Выходит, не пропал? Обрюзгшее лицо, шрам, реденькие волосы, зачесанные на довольно приличных размеров плешь. Однако что он делает здесь, и почему… – Додумать не успела. Нога, обутая в щегольский ботинок пошла вперед с невероятной для толстячка скоростью и тут–же вспыхнула боль в боку.

– Владимир Иванович, что вы делаете…? – проблеял Воронков. –Это же… журналистка…

– Цыц. – рявкнул тот и покосился на Орфея Степановича с нескрываемым презрением. –Все в порядке… Это я поймал шпиона Гадюкина. Помнишь такой детский рассказ?

Он вновь склонился над лежащей ничком жертвой: – Ты меня тогда здорово развела. Поверил даже. Только потом сообразил. Нет, не Леха, точно. Вик на такое фуфло не клюнул бы. Ага…

– Стоп. Успеем еще… – Он повернулся к Воронкову. – Ну чего ты застыл, как жена Лота? Свободен. Слышишь, Орфей… тебе говорю. Дольского позови и свободен. Занимайся своими связями… с общественностью сколько влезет.

Воронков, лицо которого стало уже вовсе белым, выбрался из–за стола и осторожно, словно мимо клетки с опасным зверем, проскользнул мимо лежащей на полу журналистки.

Пользуясь секундной паузой Оля попыталась привести в порядок расстроенные мысли, но в голове, гудящей от удара крутилась только одна, но предельно матерная, мысль. – Никакой это не директор, обычный болванчик. А кто же тогда здесь главный? Неужели Лютый? Если так, то по всему выходило, что ее сделали. Просто и незатейливо, словно в примитивном лохотроне. Развели на три наперстка заставив играть по их правилам.

– Что собственно?.. – попыталась Оля изобразить непонимание, чтобы прокачать ситуацию, но вновь задохнулась от острой боли в боку.

– Не устраивай спектакль. – Нарушил молчание Владимир, поправляя реденькие волосики, растрепавшиеся от резкого движения. – Говорить будешь, когда скажу. А пока лежи молча. Для здоровья полезнее.

Дверь скрипнула и в кабинете возник новый персонаж. Оля не могла рассмотреть вошедшего, но судя по всему это вошел Дольский.

Начальник охраны замер на пороге и осторожно кашлянул. – Вызывали Владимир Иванович?

– Вот, познакомься… – С усмешкой произнес Лютый, присев на край директорского стола. –Это и есть та самая Ирина, вернее якобы Ирина Авдеева. А на самом деле Ольга Шилова, двадцати одного года, уроженка города Краснодара. Несостоявшаяся певичка, но, должен отметить, не по годам шустрая. И вообще, надо сказать, весьма и весьма загадочная личность. И опасная.

Дольский недоверчиво посмотрел на лежащую. –Эта пигалица?

– Эта, Саша, эта. Ты будешь удивлен, узнав, что именно эта. Как ты выразился, пигалица уделала столько народа, что даже я, человек видавший виды, могу снять шляпу. Да что там… она и меня самого чуть было в двухсотые не снарядила. Да… было дело… И вообще, я бы не советовал тебе, Александр подходить к ней ближе, чем на пару метров. Наручники дело хорошее. но… спокойнее было бы ее обездвижить полностью.

– А точно она? У той вся рожа была в порезах, а у этой и ран никаких нет? – недоверчиво возразил начальник Службы безопасности. Да и вообще, я фото Ирины видел. Не похожа вроде.

– Фото, фото… –Лютый прищурил реденькие ресницы. – Это ты месяц за мои деньги тут в офисе балду пинал, а она успела операцию сделать. Аккурат после твоей идиотской выходки с такси, в клинику и легла. Только лоханулась. В скорой тоже люди работают. И пятьсот евро им за просто так не каждый день платят. Такие вещи запоминаются.

«Глупо, конечно глупо было ехать в клинику сразу.» – С горечью подумала Оля. – Но кто мог подумать, что за всеми событиями стоит именно этот упырь.

– Ладно… поболтали. – Вовка сделал вроде совсем незаметный шажок, но мгновенно оказался рядом с ней. Мелькнула сжатая лодочкой ладонь с короткими пальцами, и Оля погрузилась в забытье не успев даже среагировать на умело проведенный удар.

Очнулась от того, что по лицу текла вода. Затекала в рот, не давала дышать.

Закашлялась, прочихалась, и только тут поняла: сидит на чем–то жестком, примотанная к сидению так, что даже трудно шевельнуть плечом.

– С добрым утром… любимая. – Произнес это Владимир без какой либо интонации, скорее просто озвучил строчку какой то песенки.

Она незаметно осмотрелась. Похоже этот промежуток ее беспамятства ее похититель использовал с пользой. Пустая, без окон комната, похожая на кладовку или подвал. Никакой мебели, труб, нет даже лампочек. Свет падает сквозь матовую поверхность, непонятного, но явно прочного материала.

– Послушайте… –Оля провела языком по разбитой губе, слизнула соленую, смешавшуюся с кровью воду. –Вы сдурели?

– Хорош придуриваться. – Построжел Лютый. – Врать не буду, бумажки твои мне конечно пригодятся, но… ежели и без них, обойдусь.

– Так зачем тогда? – От удивления Оля даже забыла, что находится в несознанке. – Что за театр?

– Театр это ты мне тогда выдала. – Вновь сменил тон на совершенно нейтральный Владимир. – Было время подумать. А сейчас я просто… В общем моральное удовлетворение хочу получить. За все что ты мне сделала.

– Да что собственно все? –Оля попыталась произнести это спокойным, благожелательным тоном. – Вы оружием торговали. Это плохо, конечно, только и я свое дело делала… И пулю по честному поймала. Ну не повезло вам. Я тут при чем?

– Молодец, методичку помнишь. – Похвалил Лютый. – Налаживай контакт, налаживай… Только, если тебя там по уму учили, должны были и про меня рассказать. Не проскочит психология. У меня учителя куда лучше были. Кстати, вот и первый вопрос: Про цель не спрашиваю. А вот где тебя так натаскать сумели, и кто, это мне интересно.

Отвечать на дурацкий вопрос Оля даже не стала. Ну а как?

– Один раз скажу. – Лютый вынул из кармана сидящего на нем пыльным мешком, пиджака коробочку. – Это химия. Хорошая. Даже крышу не сдернет. Только отходняк после нее такой, что… не дай бог. Поэтому, ты уж сама лучше давай.

– Да чтоб тебе… – Сомневаться в словах помятого жизнью профессионала у Оли не было никакого повода. – Человек, разыгравший столь серьезную комбинацию исполнит угрозу не моргнув глазом. – Ну что я тебе скажу, такого, что ты не знал бы? Про Звягина? Про Атолл? Про Ирину? Но если ты с самого начала при генерале был, и так знаешь.

– Знаю, конечно… – Лютый едва заметно усмехнулся. – Я ему эту операцию и готовил. И про твои выдумки тоже я… реанкарнаторша долбаная…

– Ругаться то зачем?

– Нет, блин, я тебе должен комплименты говорить? Чудом ведь с ними в особняк не сунулся. Веришь–нет, охренел, когда увидел, какой ты вместе с этим паразитом, с Глебом, им устроила. С голой жопой на ветру остался… – Лютый шевельнулся, как видно его эти воспоминания и впрямь зацепили за живое. – А ты молодец. Нет, правда… Толково Максимовских развела. Только на хрена тебе яхта понадобилась? Ну да теперь это и не важно.

– Так это ты ее? – вопрос Оля задала уже твердо зная ответ.

– Ну а кто? Пушкин, что–ли? Нет, я сперва всех валить и не собирался. Старик там вовсе не при делах. Глеб в принципе то же… Я Максимову информацию слил, думал он тебя сам запрессует, а он ни с того ни с сего соскочил. Пришлось по старой памяти, тряхнуть стариной…

Лютый махнул ладонью, словно даже смутившись своей непосредственности, и внезапно рявкнул, мгновенно меняя течение беседы, – Кто? Кто отвечай сука.

Ударил с виду не сильно, однако боль возникшая в груди едва не вывернула наизнанку. Усилием воли погасила болевой шок. Сумела даже выдавить слабое подобие улыбки. Перевела дух, и с искренним сожалением попросила: А может и я разок? Для баланса, а? У кого лучше выйдет?

– И это умеешь? – В голосе мучителя прозвучало даже некоторое уважение. – Молодец. Не ты, дура… Молодец тот, кто тебя всем нашим премудростям смог научить. Такого спеца даже убивать жалко.

– Так отпусти. – Предложила Оля, старательно борясь с дурнотой. Показав, что может блокировать боль, все же до конца погасить не сумела.

Лютый не ответил, задумчиво крутя в пальцах коробку.

«Похоже, будет колоть. – Поняла Оля.

" Еще раз попробовать рассказать правду– бесполезно. Он уже твердо уверен, что меня подвели к нему спецслужбы. Вложили всю возможную информацию, обучили. Его не переубедить. Тогда что? – Понимая бессмысленность, обреченно закрыла глаза.

– Ну, нет. Так нет, придется колоть… – Теперь в его голосе не было н и капли игры, только спокойная констатация факта.

Дернулась, почувствовав, как кожи коснулось что–то острое, и тут–же почувствовала, как начала кружиться голова. Пронеслись перед мысленным взором все, с кем ее успела свести судьба, замелькали, меняясь с чудовищной быстротой события жизни, факты, слова, жесты… Казалось еще мгновение и голова просто разорвется, но тут на самом краю безумия провалилась в спасительную темноту.

Вынырнула из беспамятства от острого запаха нашатыря. И даже не пошевелилась. Сил не было, только всеобъемлющая, немыслимая слабость.

– Интересно… А ведь ты и вправду веришь во всю эту мистику. – Сейчас голос Лютого был куда менее спокоен, чем прежде.

Оля открыла глаза и попыталась сфокусировать взгляд на чем–нибудь конкретном. Не получилось. Зажмурилась вновь.

– Не открывай. – Запоздало предупредил голос Лютого. – Сейчас полегчает.

Вновь кольнуло в плечо. Растеклась по руке тяжесть от непонятного укола.

– Ну как? Ожила?

Кивнула, чувствуя, что и вправду немного полегчало.

– Выслушай меня. – Голос Владимира стал необычайно вкрадчивым, звучал так. Словно голос лучшего друга. – Тебя просто обманули. Не знаю кто, но… ничего этого не было, ничего… Ни Лехи, который вернулся в твое тело с того света, ни тех кавказцев. Никого. Ты стала жертвой чьих–то опытов… Тебе внушили все это. Слышишь меня? Ты простая русская девчонка, которой не повезло. Сейчас ты уснешь. И забудешь все чужое, не принадлежащее тебе. Оно уйдет, растворится. Останется только твоя жизнь…

– Ты едешь в поезде… тебе хорошо, позади экзамены. Выпускной. Впереди взрослая жизнь. И все будет хорошо… Даже если что–то не выйдет сразу… Нет ничего, нет ничего…нет ничего… А потом ты вспомнишь! Вспомнишь все, что было на самом деле…

Голос вползал в уши, заставлял поверить себе, и убеждал.

Чувствуя, что не в силах противостоять этому напору Оля опустила подбородок на грудь, пытаясь вспомнить что–то действительно важное. Такое, без чего ее жизнь станет пустой и бесполезной.

И вдруг… словно разряд молнии пронзил ее мозг. Вспышка ослепила. Тело рванулось в дикой судороге, выгнулось, несмотря на прочные зажимы, а потом обессилено замерло.

Боль заполнила все ее существо. Она рождалась где–то в глубине головы, и плотными, пульсирующими толчками расходилась по всему телу. Казалось нет никакой возможности противостоять ей.

– Стоп! – Голос вырвал ее обратно в пустую комнату. Открыла глаза, недоуменно прислушиваясь к себе. – Странно дикая, всепоглощающая боль исчезла, словно ее и не было.

– Ну я даже и не знаю… – Лютый выглядел так, словно человек, которого обманули в лучших его ожиданиях. – Может сыворотка просроченная? Да ну, с какого вдруг.

Пожал плечами, и словно бы видя ее в первый раз, всмотрелся в Олю. – Не понимаю.

Он запихал использованный шприц в футляр, и двинулся к плотно запертой, без каких–то следов замка, двери. Уже почти дойдя до нее, остановился, вновь озадачено хмыкнул, и обернулся.

– Жаль, конечно. Только… оставить тебя в живых тоже не могу. Нафига мне эти проблемы? Ничего личного, девочка. Мы могли бы даже сработаться, но ты слишком непредсказуема. Кто его разберет, какая программа забита в твоей подкорке. Увы. Придется…

Оля слышала все, но слова проходили мимо измученного сознания. Единственно чего ей сейчас хотелось –это просто заснуть, и лучше всего навечно.

– А знаешь… – Тут на губах Лютого появилось некое подобие улыбки, – я попрошу, чтобы тебя оставили в живых. Точно. Зачем помогать им. А то что это получается, ерунда какая–то. Ты нам всю малину… поломала, и по легкому выскочишь? Ну уж нетушки. У тебя там в мозгах на суровую групповуху кажется завязано? – Он глянул в листок густо исписанный мелким почерком. – Ага… Точно. Ну вот мы все и поправим. Глядишь, клин клином вышибем. Я тебе по Камазовским каналам за бугор отправлю. Валюту для страны зарабатывать. Подальше отсюда. Скажем к Латиносм. Они блондинок жуть как любят. Всяко любят. Но не долго. Долго там ни одна не протянула. Может тебе их подготовка чуть подольше продержаться позволит. Адье, синьорита. Удачного перелета. Прощай.

– До встречи. – Только и смогла выдавить из себя Оля, когда дверь захлопнулась. Веки ее налились чудовищной тяжестью, в голове зазвучала тоскливая мелодия флейты. А может быть это был скрип трущейся о толстый сук пеньковой петли, в которой висит бесформенное, распространяющее невыносимый смрад, ее тело. Казалось, сон не кончится никогда.

Скрип, карканье сидящей на сухой ветке вороны, палящее солнце, пустое небо… Мгновение темноты и вновь налетает рвущий на части сердце монотонный скрип…

Сколько времени длился этот, кажущийся бесконечным сон, неизвестно, однако в какой–то момент он незаметно уступил место абсолютному, всепоглощающему безразличию. А еще безмыслию и покою. Наверное, именно это и зовется нирваной. Только где–то там, на самом краю неясными тенями скользят какие–то силуэты, ничего не значащие события, люди.

И в то же время Оля отлично сознавала, что не спит. Она даже выполняла какие–то действия. Куда–то шла, останавливалась, повинуясь движениям непонятного спутника, отвечала на ничего не значащие, вопросы людей в какой–то форме, вновь шла.

Но вот наконец досадные события, не дающие погрузиться в блаженный покой окончились, и она смогла насладиться этим состоянием сполна.

Слабое беспокойство возникло без всякой причины. Возникли откуда–то глухая, но с каждым мгновением все более различимая вибрация, потянуло холодком от закрытого темным стеклом овального окошка, за которым белели кудрявые облака.

Оля повернулась к сидящему рядом с ней человеку, который держал ее руку в своей ладони, собираясь выяснить что–то, но сосед опередил ее вопрос. Только кольнуло вдруг где–то на сгибе локтя, и вновь опустилась блаженная безмятежность.

Вновь вынырнула в реальность в салоне пропахшей потом и табачным перегаром машины. Блаженный покой едва не сменился необъяснимой, но вполне осязаемым беспокойством, перемешанным с недоумением. Успела только удивиться тяжелой почти физической духотой, но пришел на помощь безликий спутник. Вновь сдавил железной хваткой предплечье, а следом за ставшим уже привычным уколом вернулось райское наслаждение.

И вдруг все изменилось. Сначала навалилось необъяснимое беспокойство, его сменила тревога, а уже потом пришел настоящий страх. А чуть позднее пришла боль. Тягостная, мутная, выворачивающая каждый сустав, каждую косточку. Бьющая в виски, мешающая дышать. Оле казалось, что она умирает. Невыносимо захотелось вернуться в прекрасную тишину, забыться. Попыталась встать, но не сумела даже шевельнуть рукой. Собралась, настроилась, и вложив в усилие все чему ее успел научить старый мастер, заставила организм отвлечься от выматывающей боли. Справиться до конца не смогла, однако стало немного легче. Совсем чуть–чуть, но теперь сознание уже включилось в работу. И первым сюрпризом стало осознание того, что она лежит на какой–то рваной подстилке, пристегнутая за руку к трубе.

Дернула руку, проверяя качество наручников, оглянулась, стараясь понять, где она. Убедившись, что вспомнить не в силах, закрыла глаза и сосредоточила внимание на себе. Вернее на тех непонятных вещах, которые творились с ее организмом. Старательно исполнив парочку упражнений, почувствовала, как возвращается ясность мыслей, отступает ломающая тело слабость и боль.

– Теперь можно и порассуждать. – Выдохнула Оля, торопясь воспользоваться недолгой передышкой. – Судя по всему, плешивый сослуживец Алексея выполнил свою угрозу. Больно уж знакомой кажется духота и сырость. Понятна стала и причина ее столь странного состояния. Кололи не обычную наркоту, а что–то специальное. Иначе на таможне сопровождающего обязательно бы тормознули. Может потому и отходняк не столь тяжелый.