Текст книги "Жрицы любви. СПИД"

Автор книги: Ги де Кар

Соавторы: Эрве Гибер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

– Пожалуй. А жена не удивляется, почему он не возит ее на машине?

– У них есть другая – «шевроле».

Агнесса вздрогнула, а девица продолжала:

– Фред не только это сделал для меня! Он нашел мне прекрасную меблированную квартиру на авеню Карно. Ты знаешь, где это?

– Примерно…

– Когда-нибудь, когда я буду знать наверняка, что он не придет, я потихоньку приглашу тебя. Ты увидишь, там очень мило.

– А давно ты там живешь?

– Почти три месяца.

– А где жила раньше?

– В маленькой гостинице на улице Мигаль, которую терпеть не могла…

– И тогда ты познакомилась с Фредом?

– Я познакомилась с ним раньше, месяцев шесть назад, совершенно случайно, в баре на улице Понтье.

– На улице Понтье? – повторила потрясенная Агнесса.

– Да. Почти на углу улицы Боэси. Я зашла туда, потому что мне все опротивело… У меня оставалось денег только на то, чтобы чего-нибудь выпить. Фред там был, тоже один. У него был такой скучающий вид! Но не из-за денежных неприятностей. Он грустил, потому что никто не любил его, в том числе и его эгоистка-жена. Он угостил меня рюмочкой, потом предложил другую, пригласил меня пообедать вместе. Мы сели в его красивый голубой «шевроле» и поехали в плавучий ресторан возле Сен-Клу. Знаешь такой?

– Я там была. Давно…

– Там он стал меня расспрашивать. Я рассказала ему все как на духу; я сначала работала ученицей в швейной мастерской, но она внезапно обанкротилась, и весь персонал уволили. Управляющий собрал нас и объявил, что нам выплатят зарплату, но надо подождать несколько дней. Для меня это была катастрофа! Фред был так мил. Он обещал заняться мною и отвез в гостиницу. Когда он увидел, в какой трущобе я живу, то сказал, что это неподходящее место для такой девушки, как я…

– Тогда ты была еще девушкой?

– Ну, можно сказать… почти. Как у всех, у меня уже были кое-какие приключения… Фред добавил, что мне обязательно нужно переехать в более приличный район, и сунул мне в руки пять тысяч франков… Я никогда не забуду эти пять тысяч! Они меня просто спасли, потому что я смогла расплатиться за комнату в гостинице, и еще я поняла, что можно хорошо зарабатывать, обедая в шикарных ресторанах, вместо того чтобы гробить свое здоровье, вкалывая по восемь-десять часов в день в мастерской. Вечно буду ему за это благодарна.

– Сколько ему лет?

– А, тебе хочется познакомиться с ним! Не выйдет! Я его сохраню для себя! Он мой, понимаешь?

– Понимаю… В тот вечер, когда он дал тебе деньги, он не зашел к тебе в номер?

– Да разве Фред мог так поступить! Он настоящий джентльмен! Он назначил мне свидание на следующий день в том же баре на улице Понтье, в три часа дня, и уехал. Представляешь, как я туда помчалась!

– А потом?

– Потом? В тот день я стала его женой, настоящей женой, потому что другую нельзя принимать в расчет. Он мне сто раз это говорил!

– А ты видела другую?

– Нет.

– Он тебе даже фотографию не показывал?

– Ты думаешь, он носит с собой ее фотографии? И потом, мне на нее чихать. Я знаю, что она старше меня… Этого достаточно.

– А когда ты стала его женой, он начал помогать тебе?

– Он помог мне продержаться и нашел меблированную квартиру.

– Ты не искала работу в другой мастерской?

– Фред был против. Он сказал мне, что у женщины, занимающейся этим, нет будущего: ни у манекенщиц, ни у швей… Манекенщиц еще приглашают иногда на обеды или в клубы. А нас!..

– Он покупал тебе наряды?

– Да. Он очень много сделал для меня с тех пор, как я поселилась на улице Карно. Месяц назад он принес мне великолепную каракулевую шубу с норковым воротником.

– Норковым?

– Я надену ее как-нибудь, чтобы ты посмотрела.

– Значит, ты стала работать на Фреда только после того, как поселилась в меблированной квартире?

– Но ведь он должен был ввести меня в курс дела, избавить от предрассудков, как он сказал! Я же была совсем зеленая, ничего не знала!

– И тебе нравится это занятие?

– Еще бы! Как и тебе! Все мы похожи друг на друга: нам осточертевает выкладываться за гроши! А сейчас у меня легкая жизнь; я всегда терпеть не могла рано вставать. У меня есть машина, квартира, любимый мужчина… А чем ты занималась до встречи с Андре?

– Ничем. Жила с семьей.

– У тебя есть семья? А у меня нет: я из приюта. Так что мне нечего было терять. А ты ушла из дома?

– Все умерли.

– Да… тебе тоже было одиноко… Я знаю, ничего нет страшнее! Если бы я не встретила Фреда, то, наверное, утопилась бы… Понимаешь, он для меня все! А для тебя Андре тоже?

– Да.

– Самая большая моя мечта – выйти за него замуж! Но в него вцепилась другая!

Агнесса посмотрела на нее и внезапно почувствовала симпатию и жалость. Если бы несколько месяцев тому назад Сюзанна захотела расспросить ее, она отвечала бы точно так же, строила бы такие же планы. Сомнения не оставалось: месье Фред и месье Боб – одно и то же лицо. Во всем чувствовался тот же почерк. Больше всего Агнессу поразило, что он нашел замену Сюзанне еще при ее жизни. Тайком отправлялся он в бар на улице Понтье, чтобы подыскать очередную жертву. И нашел такую же вульгарную девчонку, как рыжая шлюха, способную обслуживать ту же клиентуру. По привычке он снова обратился к миру моды, но на этот раз это была не манекенщица, а девушка из вспомогательного персонала, которая тоже, по-своему, представляла для него интерес.

– Мы слишком заболтались, – сказала Агнесса, – а время идет. Я очень рада была с тобой познакомиться. Поскольку я старше тебя…

– Не намного!

– Но все-таки! Я воспользуюсь этим преимуществом, заплачу за джин с тоником. Пока мы так глупо потихоньку наблюдали друг за другом, я заметила, что у нас одинаковые вкусы… Бармен, получите!

Она бросила деньги на стойку, и этот жест напомнил ей Сюзанну в тот день, когда та заплатила за такси на площади Трокадеро и, распахнув дверцу «М.Г.», сказала тоном, не терпящим возражений:

– Садись!

Теперь настала ее очередь командовать новенькой. И это позволило ей осознать масштабы проделанного ею пути. На этот раз другая была доверчивой и глупой «ученицей», верящей в любовь некоего месье Фреда.

– Ты останешься? – спросила Агнесса.

– На кой черт! Клиентов нет! Когда ты позвонишь мне?

– Завтра вечером. И договоримся, где встретимся послезавтра.

Они вернулись к своим машинам. Агнесса не спешила, ей хотелось посмотреть, как отъедет «М.Г.» с новой владелицей. Итак, Жанина заменила Сюзанну; красный цвет машины больше подходит к темным волосам, как зеленый – к рыжим. Только контуры мужской фигуры остались прежними.

Когда Агнесса возвратилась домой, она, конечно же, не рассказала Бобу о встрече с брюнеткой. «Муженек» пребывал в отличном настроении. Подсчитывая выручку, он даже счел нужным показать, что удовлетворен.

– Что ты делаешь вечером? – спросил он небрежно.

– Ничего особенного.

– Свиданий нет?

– Нет, отдыхаю. Собираюсь пойти в кино.

– В кино! Все вы одним миром мазаны. Раз ты свободна, я приглашаю тебя…

– Куда?

– В Ангиен: сначала пообедаем в казино, а потом я испытаю судьбу… Сама увидишь, как это увлекательно, да и действует посильнее, чем все фильмы, вместе взятые!

– В честь чего такое приглашение?

– Пора пополнить твое образование, малышка. Скоро поймешь зачем…

Три часа спустя Боб сидел за зеленым сукном, а его партнерами по игре были две немолодые дамы, увешанные драгоценностями. Агнесса, сначала стоявшая у него за спиной, перешла на другую сторону стола и устроилась справа от крупье, откуда удобнее было наблюдать за любовником, с головой ушедшим в любимое дело.

Еще за обедом он сказал ей: «Сейчас посмотришь, как я играю, и поймешь, на что я способен». Это ее заинтересовало.

– Признаю только игру по-крупному, – объяснил он. Покупая в кассе жетоны по пять тысяч франков, он небрежно швырнул пачки денег; пятьдесят жетонов – это двести пятьдесят тысяч франков.

«Вот куда уплывают наши денежки, – с горечью подумала она, – те, что зарабатываю я, те, что приносит Жанина… Но если он играет с таким размахом, ему должно не хватать наших сумм. Где же он берет остальное?»

Бобу страшно везло: жетоны скапливались перед ним на зависть другим игрокам. Время от времени он торжествующе поглядывал на Агнессу, словно хотел сказать: «Видишь, какой я!» Агнесса прикинула, что перед ним уже больше миллиона. В нем все дышало удовлетворением: его поза, широкие и спокойные движения, гримаса превосходства и огненный взгляд, сверкавший из-под полуопущенных век.

Агнесса смотрела на него как завороженная. Этому мужчине так легко удалось загипнотизировать ее. Она открыла в нем новые черты, о которых раньше и не подозревала. Сейчас он находился как бы вне времени и пространства, словно воспарил далеко-далеко за пределами карточной игры, зеленого сукна и выкриков крупье и оказался в ином мире, доступном лишь поэту, сверхчеловеку, канатоходцу или наркоману. Все здесь пребывали, казалось, в ином измерении, но месье Боб как бы возвышался над остальными: чувствовалось, что это настоящий игрок.

Уже несколько раз молодой женщине хотелось крикнуть ему:

– Остановись! Разве ты не видишь, что ставки выросли вчетверо! Ведь, имея такие деньги, мы могли бы позволить себе хороший отдых.

Но она молчала, не осмеливаясь проникнуть в этот чуждый ей мир и понимая к тому же, что это невозможно. Выигрыш или проигрыш сами по себе не имели для него значения. Важны были дрожь, риск, трепет азарта. Она видела, что он не бросит игру, пока останется хотя бы один жетон. А лишившись его, будет способен на что угодно, лишь бы раздобыть новые. Любые средства будут хороши: совращение несчастных, кража, может быть, даже убийство. Карты жгли руки. Он был в плену у этого порока, как алкоголик. Чем больше она наблюдала за ним, тем яснее видела, как он опьянен игрой, как упивается постоянным риском, находясь почти на грани безумия. И Агнесса вдруг осознала, почему этот ненасытный человек столкнул ее в грязь. Он очень жесток, не способен на жалость. Его мозг, сердце, душа отданы лишь игре, и только ей одной. Все прочее не имеет никакого значения.

Сделав это невероятное открытие, она чуть не лишилась чувств и, чтобы не упасть, ухватилась за спинку кресла крупье. Оцепенев от ужаса, она следила за непрерывным танцем карт в руках бесстрастного балетмейстера. Потрясенная, она закрыла глаза…

А когда вновь открыла их, перед месье Бобом больше не осталось жетонов. Он взглянул на нее. Его глаза больше не сверкали, а снова стали холодными и стальными. На лице застыла высокомерная гримаса, на губах играла напряженная улыбка. Он спустился с небес и с большим трудом нащупывал почву под ногами.

Он встал из-за стола, и освободившееся место сразу же занял другой игрок, стремящийся испытать те же ощущения, то же опьянение. Поднявшись, Боб подозвал ее жестом. Она покорно подошла, сама одурманенная атмосферой игорного дома.

– Ты принесла мне несчастье. У тебя дурной глаз! Не надо было брать тебя с собой, – только такие слова нашлись у него для нее.

– Но, Боб…

– Замолчи! У тебя есть еще деньги?

– Две-три тысячи франков, не больше.

– Какие гроши!

Она изумленно смотрела на него.

– Ну что тебе? Не думаешь же ты, что я выставлю себя на посмешище и стану играть с такой ничтожной суммой! Я должен поддерживать репутацию. Мне нужно отыграться во что бы то ни стало! Ты поможешь мне. У тебя еще есть деньги на две рюмки виски. Пойдем в бар!

Они уныло уселись со своими рюмками, и вдруг он сказал ей:

– Видишь, сюда идет мужчина. Это крупный игрок, и у него денег куры не клюют. Пококетничай с ним, ему это очень понравится. Он подкинет тебе несколько жетонов, которые ты потом передашь мне. Поняла? Я исчезаю…

«Крупный игрок» был настроен весело, и вскоре завязался разговор. Агнесса изловчилась, как могла, чтобы объяснить ему, что весь вечер ее преследовало невезение…

– Можете не продолжать! – добродушно ответил он. – Я понял – держите! Попытайтесь отыграться. Если выиграете, отложите половину денег и не рискуйте ими, а если нет, не искушайте судьбу и благоразумно возвращайтесь домой. Бывают такие дни, когда ничего не клеится! А главное, не огорчайтесь: не повезет в картах, повезет в любви. Такая красавица, как вы, всегда сумеет взять реванш! Я и в этом готов услужить вам!

И прежде, чем вернуться к игре, он выложил перед нею на стойку бара пять жетонов по 10 тысяч франков. Она взяла их и отнесла Бобу. Он небрежно взвесил их на ладони и сказал с пренебрежительной гримасой:

– Не больно густо, но ничего, сойдет…

Десять минут спустя он снова сидел за зеленым сукном. И та же кадриль началась перед Агнессой, не спускавшей глаз с принесенных ею жетонов. Она чувствовала себя так, словно от этой игры зависит ее судьба. Ее охватила та же лихорадка, что сжигала Боба. Когда он раскрыл карты, у нее чуть не остановилось сердце, а затем, когда он сложил стопками перед собой выигранные жетоны, ее охватила бурная радость. Боб действительно великий игрок! За несколько секунд ему удалось вернуть триста тысяч франков! Она уже не хотела просить его остановиться. Да он и не послушал бы… Вскоре он удвоил, а затем и утроил свой выигрыш! Не зря он, видно, сказал, что вернет проигранный миллион…

Опьяненная, она упрекала себя за то, что видела в Бобе человека, способного лишь на плотские удовольствия: оказывается, ему доступны и другие наслаждения. И она поймала себя на том, что восхищается им. Сюзанна не ошибалась: это необыкновенный человек!

Но чудо продолжалось недолго. Еще несколько карт легли на стол – и снова перед Бобом не осталось ничего. Когда на этот раз он взглянул на нее, его лицо исказила гримаса. Она не вскрикнула, голова у нее не закружилась, но она не смогла сдержать нервного хохота. Все игроки возмущенно обернулись, но она не могла ничего с собою поделать. Боб посмотрел на нее с холодной яростью и, резко поднявшись, направился к ней. Грубо схватив за руку, он потащил ее за собой к выходу, шипя по пути:

– Тебе смешно? Теперь ты насмехаешься надо мной? Что, в морду захотела?

Подумать только, в какой-то момент ей показалось, что в нем есть что-то особенное, что он обладает каким-то могуществом, она разволновалась и снова чуть не увлеклась этим ничтожеством! Она уже больше не смеялась, на глаза навернулись слезы.

В машине, по пути в Париж, он сказал:

– Надеюсь, ты поняла?

– Что именно?

– Не думаешь ли ты, что я привел тебя туда ради развлечения? Ты разве не поняла, что по вечерам, после работы, можешь тоже быть мне полезна?

– Тебе недостаточно того, что я делаю днем?

– По крайней мере, ты увидела, на что идут заработанные тобой деньги. Это не увлекло тебя? Теперь ты знаешь, что я использую их на благородные цели.

– Но, Боб… А как же сбережения, о которых ты мне столько раз говорил?

– Нет уж, не надо этих слов! Нам такое не идет, ни мне, ни тебе! Ты принимаешь меня за обывателя? Как тебе нравится Боб, собирающий деньги в кубышку? Да деньги для меня ничто, плевать я на них хотел.

И, не дожидаясь ее ответа, тихо добавил:

– И тебе, кстати, тоже на них плевать, ты сама доказала это за последние три года, когда отдавала мне все.

Она продолжала тихо плакать.

– Это грязные деньги, – наконец прошептала она, – мы знаем, откуда они берутся, можешь пускать их на ветер, по крайней мере, я избавлюсь от этой грязи.

Он усмехнулся:

– Сегодня ты убедилась, что я так же бескорыстен, как и ты!

– Это нас не спасет…

– Короче, поедешь со мной еще? В те вечера, когда я буду проигрывать, мы сможем пользоваться этой уловкой. Ты пойдешь в бар, а там всегда найдется какой-нибудь кретин, готовый пустить пыль в глаза хорошенькой бабенке, потерпевшей неудачу, отпраздновать с ней выигрыш или утешить в невезении.

Она пожала плечами. Что на такое ответишь?

Но в глубине души, в минуты полного бессилия всегда звучал один тайный ответ: Элизабет!

На следующее же утро Агнесса отправилась на авеню-дю-Мэн. Элизабет еще была в лазарете. Прежде чем навестить ее, Агнесса поговорила с привратницей – сестрой Агатой.

– Врач был?

– Вчера. Он сказал, что болезнь затянется. Наша больная не сопротивляется ей. Подумать только, она, всегда такая мужественная! Ничего не понимаю…

Агнесса не ответила, она знала, что к монахине вернутся силы только в тот день, когда она почувствует, что сестра избавилась от своей тревоги. Но как быть? Рассказать ей правду сейчас? Это значило бы нанести ей новый удар, который она не в состоянии будет перенести. Уж лучше продолжать молчать. Единственное, что смогла Агнесса, – это сделать вид, будто она счастлива, жизнерадостна и совсем забыла о своих неприятностях. И по пути в лазарет она сделала над собой усилие, чтобы казаться веселой и непринужденной.

– Вот и я, – сказала она, подходя к постели. – Я решила почаще навещать тебя. Знаешь, сегодня ты лучше выглядишь…

Она лгала, но считала, что иначе нельзя.

В действительности же бледность Элизабет напугала Агнессу. Она исхудала еще сильнее. Воспаленные глаза казались еще больше и смотрели так тревожно, что Агнесса отвернулась. Этот взгляд, выражавший немой вопрос, так взволновал молодую женщину, что она утратила всякую способность притворяться. Монахиня долго смотрела сестре прямо в глаза, потом спросила:

– Почему ты подстригла свои прелестные волосы?

В глазах Агнессы показались слезы.

– Сама не знаю, – прошептала она. – Просто так… Ну и мода, конечно. – И добавила с грустной улыбкой: – Можно подумать, что это ты ввела в моду такую прическу. Посмотри, нас с тобой не различить! Странно, правда?

Внезапная догадка осветила лицо Элизабет. Она взяла руку Агнессы и поднесла ее к губам:

– Милая сестра, я никогда не сомневалась в тебе…

Не желая поддаваться умилению, Агнесса сказала:

– Мне очень хотелось принести тебе букетик цветов. Но это, наверное, запрещено…

– Мы не имеем права даже на цветы на наших могилах, – сказала Элизабет со слабой улыбкой. – Достаточно деревянного креста, больше ничего и не надо.

– Как это грустно!

Агнесса попыталась рассказывать о доме моделей, о подготовке новой коллекции, но вскоре поняла, что больная слушает без интереса, потому что явно не верит ей. Опасаясь, что не сможет долго притворяться веселой, Агнесса встала:

– Я буду приходить часто, – сказала она, – но ненадолго, чтобы не утомлять тебя. Но прежде чем уйти, мне хочется, чтобы ты знала, что я снова счастлива!

– Вот и хорошо. И я тоже успокоюсь.

Элизабет ответила почти шепотом, и ее слова прозвучали скорее пожеланием, чем утверждением. Агнесса поняла, что сестру не обманешь, но что, возможно, она с большей уверенностью смотрит теперь в будущее.

По пути домой, проезжая мимо церкви святого Франциска Ксавье, Агнесса резко затормозила. Ею овладело неудержимое желание зайти в церковь.

Когда тяжелая входная дверь закрылась за ней, она остановилась в нерешительности. Достойна ли она посещать Божию обитель? Но мысль об Элизабет прибавила решимости. Однако молиться Агнесса не осмеливалась. Обходя церковь, она заметила статую святого Иосифа: оказывается, здесь у нее тоже есть друг! За главным алтарем она остановилась перед изображением Девы Марии с младенцем Иисусом. И, вспомнив о монашенках, вытиравших пыль с такой же статуи, почувствовала себя еще уверенней.

Когда она вышла из церкви, в душе воцарился покой и затеплилась слабая надежда…

А ее унылое существование, между тем, шло своим ходом, и посещения Элизабет перемежались с занятиями «ремеслом» – безрадостной, бесконечной мукой. Однако все растущее неприятие постепенно брало верх над привычкой.

Пусть профессия никогда не доставляла ей удовольствия, как Сюзанне, но с нею, тем не менее, пришлось свыкнуться.

Попав в зубчатые колеса чудовищной машины проституции, она сама превратилась в одну из шестеренок, неотъемлемых частей механизма. Единственному существу в целом мире, способному помочь ей освободиться, она не осмеливалась ни в чем признаться. Обращаться за помощью было не к кому. Она успела привязаться к Жанине, но та сама была лишь несчастной жертвой, а клиентам доверять не приходилось, пусть даже они изображали добрых самаритян или филантропов. В одиночку ей не освободиться никогда. Ее муки усиливались от воспоминаний о юности, проведенной вместе с Элизабет, от сожалений о благополучном прошлом. Она билась в неразрешимых противоречиях, подобно райской птице, хлопающей крыльями, но не способной оторваться от земли и улететь.

Между Агнессой и Жаниной завязалась дружба, тем более необычная, что у них был общий покровитель. Агнесса, как и обещала, позвонила на следующий день после их первой встречи. Они договорились увидеться в баре на улице Марбёф. Место предложила Агнесса; этот бар она терпеть не могла, но, по крайней мере, там можно не опасаться встречи с Бобом. Ведь Сюзанна не случайно приглашала ее именно сюда.

Брюнетка пришла в бар в той самой каракулевой шубе с норковым воротником, о которой она рассказывала.

– Видишь, я нарядилась, чтобы показать тебе шубу, мне в ней так жарко, просто умираю! Красивая, правда?

– Очень красивая.

Агнесса узнала шубу, в которой Сюзанна приходила на новоселье, и это только подтвердило ее уверенность в том, что Боб сыграл роковую роль в смерти рыжей шлюхи. Помогая «самоубийце», он не забыл унести дорогую шубу, вероятно, «одолженную» им теперь Жанине, как и «М.Г.» И если Агнесса не наведет в этом порядок, может наступить момент, когда шуба перекочует от малышки Жанины к другой проститутке: похоже, под присмотром месье Боба меха служат дольше, чем те, кто их носит.

– Знаешь, Кора, я так рада, что познакомилась с тобой! Ведь раньше у меня никогда не было подруги. При нашей-то профессии трудно с кем-то дружить, особенно если имеешь успех! Другие завидуют! Они злятся на меня за то, что я разъезжаю на «М.Г.» А ты совсем не такая! И тебе наплевать. И у тебя есть своя машина! Вчера вечером я много думала о тебе…

– Ты рассказала обо мне Фреду?

– Собиралась, но промолчала. Ну его! Ведь могу же я иметь свои маленькие тайны? Я отдаю ему бабки, и хватит с него… А ты рассказала Андре обо мне?

– Нет, он бы заревновал…

– Мужчинам незачем встревать в нашу дружбу.

– Давай будем встречаться здесь каждый день, конечно, кроме воскресенья и праздников, когда мы не работаем. Можно приходить в это же время и выпивать вместе по чашечке кофе. Идет?

– Прекрасно!

– Это время самое удобное. Настоящая работа и у тебя, и у меня начинается не раньше половины третьего, когда мужчины, у которых водятся денежки, уже пообедали. Наша клиентура ест без спешки, ведь мы имеем дело не со всякой рванью! Сегодня я плачу за кофе, а завтра – ты. Так что поделим расходы поровну.

– Идет!

– И давай договоримся никогда не сманивать клиентов друг у друга.

– Клянусь!

После этой странной клятвы их дружба еще больше окрепла. Как и хотелось Агнессе, бывшая ученица швеи очень скоро стала относиться с уважением и восхищением к старшей подруге. Несколько недель спустя Жанина полностью доверяла Агнессе. Она ей рассказывала все: о своих ежедневных похождениях, об успехах и неприятностях, связанных с ее ремеслом, о своих надеждах и наивных мечтах о том, что в один прекрасный день она перестанет давать каждому, кто платит, и заживет только ради своей большой любви… Чем лучше Агнесса ее узнавала, тем сильнее Жанина располагала ее к себе. Это была симпатия, смешанная с горечью. Дружба, которой Агнесса одаривала Жанину, походила на милостыню. Временами она испытывала к ней глубокую жалость.

Агнесса отказывалась считать подругу просто бездельницей. Жанину, как и ее саму, подвела чувственность. Можно ли ее в этом винить? Никто не имеет на это права, и меньше всего Агнесса. Разве чувственность такой уж порок? Беда Жанины и Агнессы лишь в том, что они попали в руки такому подлецу, как Боб. К тому же Жанина была совершенно одинока. Жить в приюте хуже, чем с мачехой. Агнесса сознавала, что вина ее подружки гораздо меньше, чем ее собственная, ее-то всегда окружали забота и любовь Элизабет.

Думая о Жанине, страдая из-за нее, Агнесса забывала о себе: значит, в глубине души она не была эгоисткой, как и ее сестра. Элизабет ухаживала за стариками, а Агнесса взяла под свою опеку бывшую ученицу швеи. И они стали доверять друг другу.

В начале их дружбы Агнесса подстраивала ничего не подозревавшей Жанине одну ловушку за другой, стремясь выяснить, не рассказала ли та о ней своему Фреду. Стоило девчонке проболтаться Фреду, то есть Бобу, о своей новой подруге, и Агнесса узнала бы об этом в тот же вечер от мужчины, по-прежнему жившего с нею на улице Фезандери и делавшего вид, будто она единственная женщина в его жизни. Изо дня в день из болтовни Жанины Агнесса получала сведения о двойной жизни своего любовника, а месье Боб оставался при убеждении, что его «женушка», как он ласково называл ее, демонстрируя притворную влюбленность, ничего не подозревает о том, что он нашел замену Сюзанне.

Агнесса давно поняла, что доходы от одной женщины, какой бы она ни была и сколько бы она ни приносила, не могут удовлетворить месье Боба. Привычка ставить одновременно на нескольких лошадок подогревалась его предусмотрительностью. Он всегда закладывался на худший вариант: предположим, выбывает из строя одна из его женщин, то ли сбежав на свободу, то ли потому что заболела или, скажем, даже внезапно умерла. А у него все равно остается в запасе вариант, с которым можно перебиться до тех пор, пока не наклюнется очередная кандидатура в баре на улице Понтье…

И вот однажды случилось то, что не могло не случиться и что Агнесса предвидела уже давно… После нескольких месяцев эйфории Жанина стала осознавать, как когда-то Сюзанна, что «герой ее романа» охладел к ней. Он хватался за любой предлог, чтобы сократить до минимума постельные утехи. Бедняжка все реже и реже виделась с Фредом, и если тот все же приходил в квартиру на улице Карно, то лишь затем, чтобы забрать выручку и ретироваться как можно скорее.

Однажды, когда, положив деньги в карман, он собирался немедленно уйти, Жанина решительно загородила собой дверь:

– Так дело не пойдет! Это несправедливо, Фред! Я согласна и дальше помогать тебе, но при условии, что ты останешься моим любовником!

– Не дури! Ты забываешь, что я женат, а каждый женатый мужчина прежде всего должен услаждать законную супругу, а уж подружке – что останется!

– Подружке?

Оскорбление было слишком сильным, и Жанина вся затряслась от ярости и возмущения. Он позволяет себе пренебрежительно именовать ее «подружкой», ее, из кожи вон лезущую, чтобы всеми доступными средствами ублажить его!

Побагровев, потеряв контроль над собой, она замахнулась, словно собираясь его ударить. Месье Бобу пришлось призвать на помощь весь свой сорокалетний жизненный опыт, а также изрядный запас впечатлений о выходках взбеленившихся шлюх, чтобы усмирить Жанину. Получив сильный мгновенный удар ногой в живот, она упала, задыхаясь, почти хрипя. «Покровитель» воспользовался удобным моментом и, наклонившись над нею, сказал не терпящим возражений тоном:

– Теперь тебе все ясно? Надеюсь, такое не повторится, потому что в другой раз ты так легко не отделаешься! Подумать только, она позволяет себе не только чего-то там требовать, но и поднимать руку на Фреда! Чтобы научить тебя почтительности, накладываю на тебя штраф: по пятьдесят тысяч в течение пяти дней! Если ты слишком разгорячилась, прими холодный душ! – И он захлопнул за собой дверь.

Жанина почти лишилась сознания, но все расслышала. Ей потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя и дотащиться до ванной, а потом и осознать, что тот, кого она считала своим кумиром, мог избить ее. Разве могла она понять, что сутенер обращается со своими «подопечными» в соответствии с тем, к какому типу их относит. Например, от какой-нибудь Агнессы не добьешься никаких результатов без убеждения и ласки. А с Жаниной чего миндальничать? Чуть приласкаешь ее в самом начале, чтобы приручить, а потом, если нужно, пускай в ход кулак. Разве она не самая обычная шлюха?

Но на этот раз месье Боб оказался не слишком тонким психологом: он не понял, что бывшая швея готова перенести ради него что угодно, но только не побои. Оказалось, что Жанина не из тех бабенок, которые становятся покорнее и проникаются уважением к тому, кто их бьет.

С этого момента месье Боб приобрел в лице брюнетки злейшего врага. Инстинктивно, не признаваясь пока в истинной причине этого, Жанина еще сильнее сблизилась с «Корой», с которой ежедневно встречалась в баре на улице Марбёф и которая становилась для нее все большим авторитетом.

Хотя Агнесса и почувствовала кризис в отношениях Жанины с ее «другом», она предпочла не задавать лишних вопросов. Жанина сама выложила все, когда дошла до последнего предела. Она появилась в баре на несколько минут раньше приятельницы, а увидев ее, сходу задала странный вопрос:

– Скажи, Кора, тебе нравится наше ремесло?

– Наверное, да, иначе бы я занялась чем-то другим, – ответила Агнесса удивленно.

– Не верю! Не может быть, чтобы такой шикарной женщине нравилось торговать собой! Хотя, может, ты так безумно втюрилась в Андре!..

Агнесса молчала.

– Не отвечаешь? Значит, не больно-то втюрилась? Как и я в своего… Сколько ни строй себе иллюзий, рано или поздно все станет на свое место. Пока он был нежен со мной, еще куда ни шло, но теперь я гожусь только на то, чтобы нести ему бабки! Да к тому же он еще вздумал руки распускать! С меня хватит!

– Вы поругались? – спросила Агнесса. – Ничего, скоро помиритесь.

– Ни за что не помиримся. Фред – просто хам. А твой, Андре, какой он?

– Да все они хороши!

– Он тоже тебя колотит?

– Этого я бы не допустила, но он еще хуже: притворяется влюбленным, а на самом деле терпеть меня не может!

– Какие мы невезучие… Подумать только, ведь есть же девчонки, которым удается найти классных парней…

– Ты думаешь?

С этого времени дружба двух «жертв» стала еще более тесной и превратилась в настоящий тайный союз перед лицом общей опасности, исходившей от их «покровителей» – Фреда и Андре. Теперь у Агнессы была союзница. Она все больше убеждалась, что подруга совершенно искренна с ней и полна решимости при первой же возможности избавиться от невыносимой опеки…

Десятки раз у Агнессы буквально язык чесался, так хотелось рассказать, что у них один и тот же «покровитель», но она заставляла себя промолчать, сочтя такое признание вредным и даже опасным. Наступит час, когда она откроет Жанине глаза!

А пока она не смогла удержаться и поделиться с нею другой тайной:

– Завтра я не смогу прийти к двум часам.

– Как! Мы не увидимся?

– Увидимся попозже. Хочешь, часов в восемь, после работы?

– Чем же ты занята?

– Это секрет, но тебе я его открою, только тебе. Я только что познакомилась с чудесным человеком…

– Выходит, такие еще бывают…

– Да, он, например…