Текст книги "Две принцессы Бамарры"

Автор книги: Гейл Карсон Ливайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава тринадцатая

По пути к себе я сообразила, что Белле с Мильтоном о походе рассказывать тоже нельзя. Они могут посчитать, что их долг – поставить в известность отцовских советников.

Но мне так хотелось с ними поделиться. Я сморгнула слезы. Мне очень нужен был их совет. Белла знала тысячи историй про чудовищ, и кое-что из ее знаний могло мне пригодиться, а Мильтон мог дать полезный эльфийский совет. Кроме того, отнюдь не помешало бы и их участие в сборах. Я страстно хотела напоследок ощутить их любовь, чтобы унести ее с собой.

Мэрил я все скажу позже, когда она будет одна. Она еще не настолько больна, чтобы ей требовалась сиделка ночью.

У себя в комнате я написала письмо отцу:

Ваше Величество, предпринятая Вами отважная попытка спасти мою сестру подвигла меня последовать Вашему примеру. Я не могу позволить ей умереть, не попытавшись, как и Вы, спасти ее. Ради ее спасения я отправляюсь на поиски лекарства от «серой смерти». Вот что сказала мне «Книга простых истин»…

Я сняла с полки свой экземпляр и пролистала его. «Опасность, о которой вспоминаешь, превыше той, которой избежал». Не совсем то. «Ложе болезни есть поле битвы: принимай командование или сдавайся». Тоже не то. Вот: «Усилие, предпринятое в острой нужде, само себе повеление». Не очень понятно, но убедительно и достаточно зловеще.

Скопировав изречение, я продолжила:

Пожалуйста, не посылайте за мной отряд, иначе Вы пойдете против мудрости «Простых истин» и навлечете беду на нас обоих. Если я не вернусь, надеюсь, Вы станете вспоминать меня как покорную и почтительную дочь.

Письмо останется у Мэрил, а она передаст отцу, когда тот вернется. Усевшись у окна, я смотрела на звездное небо, пока не уснула. В полночь сон улетел. Я встала и потянулась.

Мэрил лежала на боку лицом ко мне. В окно вливался лунный свет, и я видела, что глаза у нее открыты. Она улыбнулась мне:

– А я как раз думала о тебе. Думала…

– Я пришла сказать тебе, что покидаю Бамаррский замок.

– Куда ты уходишь? – Она попыталась сесть.

Я поспешила к ней.

– Не помогай мне, – сказала Мэрил, тяжело дыша. – Вот. – Она расправила плечи и села прямо. – Так лучше. И куда ты направляешься?

По моему лицу струились слезы. Что, если мы больше никогда не увидимся?

– На поиски лекарства.

– Ты оставишь дом ради меня? – В ее голосе послышались слезы. – Ах, Эдди!

Мы обнялись и несколько минут молчали. Наконец сестра прошептала с горечью:

– Госпожа Серая Смерть отняла у меня приключение и отдала тебе.

Я обняла ее крепче:

– Ей за многое предстоит ответить.

Следующие слова принадлежали прежней Мэрил:

– Мы заставим ее пожалеть об этом. – Сестра высвободилась и окинула меня взглядом. – Шансов у тебя больше, чем у отца. Ты полностью отдашься делу, и это тебе поможет. – Она немного подумала, и лицо ее прояснилось. – Можешь взять Бесстрашный. Он тоже тебе поможет. – Она пожала плечами. – По крайней мере, призраку я им угрожала. Хоть чуть-чуть попользовалась.

Я взяла меч с каминной полки и положила на пол у двери. Интересно, как он мне поможет? Фехтование для меня – темный лес.

– Откуда бы ты начала поиски лекарства?

Мэрил улыбнулась:

– Откуда угодно, ведь это было бы великое приключение. Но сначала я поискала бы фейри.

– Как?

– Я планировала изловить призрака и спросить у него, как их найти. Когда ты отбываешь? Завтра утром?

Я кивнула и отдала ей письмо для отца.

– А Белла что сказала?

– Белла не знает, и ты ей не говори.

– Надо ей сказать. Она никогда не простит тебя, если не скажешь. И никому ничего не сообщит. Белла тебе поможет. Мильтону тоже скажи.

Спорить не хотелось. Мы попрощались и снова обнялись. Я так бы и держала сестру в объятиях оставшиеся девятнадцать дней, но она сказала:

– Ступай, Эдди. Мне надо поспать – завтра снова в бой.

Уже подойдя к двери, я услышала:

– Ты самая храбрая сестра в Бамарре.

– Хотела бы я быть храброй. – Я вернулась и еще раз обняла ее. – Как ты.

Затем подхватила Бесстрашный и выбежала из комнаты.

У подножия лестницы в спальню Беллы я остановилась. Пришла пора думать самой, и мне показалось лучше и безопаснее не говорить Белле или Мильтону. Но меня мучило ощущение, что Мэрил слышит мои мысли.

У себя в комнате я уснула мгновенно и крепко.

Проснулась я перед рассветом. В качестве первого приключения мне предстояло выскользнуть из замка и незаметно пересечь подъемный мост. Я достала из шкафа самое простое из своих платьев. Оно было пышнее, чем хотелось, но должно было сгодиться.

Необходимые вещи я сложила в швейную корзинку. Смену белья уместила на дно, поверх него – карты, волшебный плащ и волшебную скатерть. Сверху придавила собственным потрепанным экземпляром «Друальта». Выбрала две золотые броши для обмена на деньги в случае нужды и приколола их к платью, чтобы не потерять, – из корзинки они бы точно выпали. Наконец я спрятала на дне корзинки первый из подарков Риса – деревянный шарик с прекрасной тканью. Не самая нужная в походе вещь, но мне не хватило духу его оставить.

Сборы отодвинули мысли о самом походе. Страхи тоже отступили. Даже вопрос о том, куда податься в первую очередь, не занимал меня. Я просто работала в такт ударам сердца.

Взгляд мой упал на Бесстрашный. Как же его…

Кто-то постучал в дверь. Я сунула корзинку в платяной шкаф, подбежала к двери и приоткрыла ее. Это был Мильтон.

– Мэрил! Ей хуже! – Я распахнула дверь, впуская эльфа.

Он покачал головой и вошел.

– Не хуже. Я не хотел вас пугать. – Он уселся на стул возле шкафа. – Я встал рано и заглянул к принцессе Мэрил. Она говорит, вы уходите…

– Ты кому-нибудь сказал?

– Белле.

– И она помчалась к советникам?

– Нет. Только сказала, что у нее для вас кое-что есть. И у меня тоже. Вот, дорогая. – Он протянул мне кожаный кошель.

Не успев открыть его, я уже почувствовала запах – чистый, как мята, сладкий и насыщенный, как сирень. Внутри лежали крохотные засушенные лиловые цветки. Я озадаченно повернулась к Мильтону.

Эльф улыбнулся:

– Это наша травка мойли. Мойли придаст вам сил. Положите цветочек в чай – и обретете силы идти дальше. Если нет чая, просто суньте в рот и пососите.

– Спасибо. Я…

Влетела Белла в ночной рубашке и чепце. Через руку у нее была перекинута одежда, а в другой она несла неуклюжего вида холщовый мешок. Гувернантка резко остановилась и неуверенно помялась, глядя то в потолок, то в пол – куда угодно, только не на меня. Затем она расплакалась.

– Я должна идти, – сказала я. – Должна.

Белла кивнула.

– Вот. Наденьте это. – Она протянула мне одежду.

В обычной жизни я бы ни за что не надела это платье из грубого ярко-зеленого муслина с канареечно-желтым передником. Наряд годился для бойкой служанки ниже меня ростом и фигуристее. Но в таком виде легче покинуть замок незамеченной.

– А вещи понесете в этом. – Белла подняла мешок.

Так лучше, чем с корзинкой: у той отсутствовала крышка.

– Вот еще полезная вещь. Только осторожнее с ними. – Белла полезла в мешок и извлекла пару поношенных черных сапог.

– Ой, они такие большие, – заметил Мильтон.

Сапоги были впору королевскому гвардейцу, тем более у меня на ногах уже красовались мои собственные сапожки для верховой езды, очень прочные.

– Это не простые сапоги, а семимильные. – Белла снова полезла в мешок. – А это к ним в придачу.

Я ничего не поняла.

– Что за семимильные сапоги? И зачем к ним подзорная труба?

– Это ваша матушка оставила вам с Мэрил. – Белла вытерла слезы и шмыгнула носом. – Она говорила, сапоги покрывают семь миль за один шаг. А зачем подзорная труба, не знаю.

– Почему ты их раньше нам не давала?

Белла покраснела:

– Они не годились для принцесс, а Мэрил обязательно бы ими воспользовалась. – Лицо ее сморщилось. – Теперь это уже не важно.

Мэрил бы сапоги понравились. Мы с Беллой обе удерживали Мэрил от исполнения ее заветнейших желаний.

– Спасибо. – Я засунула сапоги и подзорную трубу обратно в мешок и добавила свои вещи из корзинки.

Мэрил правильно сделала, что сказала Мильтону. Она снова выступила моей сестрой-защитницей.

Одной из брошек я приколола к нижней юбке кошель с мойли. Затем посмотрела на Бесстрашный, прислоненный к умывальнику.

Воин из меня никудышный, но это был подарок Мэрил. Меч тоже отправился в мешок – еле поместился, мне едва удалось затянуть шнурок на горловине. Хотелось надеяться, что ножны не пропорют ткань.

– Куда вы пойдете? – спросила Белла.

Я пожала плечами. Если верить Рису, цель сама меня найдет. Оставалось уповать на его правоту, поскольку сама я не загадывала дальше пересечения подъемного моста. Меня и на это-то едва хватало.

Глава четырнадцатая

Мильтон обещал вывесить на самой высокой башне серый вымпел, когда Мэрил перейдет в следующую фазу «серой смерти». И посоветовал мне почаще смотреть в подзорную трубу. Мы обнялись с ним на прощание.

Белла тоже обняла меня.

– Драконы и призраки знают многое. – Бедняжка икала от беспрестанно текущих слез. – Но пусть кто-нибудь другой расспросит их за вас. Сами не лезьте.

В комнату к Мэрил я больше заходить не стала. Если зайду, то никуда не уеду.

Подъемный мост пришлось пересекать пешком. Никто меня не узнал. Какой-то мужик врезался в меня и не извинился. А посторонняя женщина назвала лентяйкой: видите ли, с ее точки зрения, я шла недостаточно быстро.

На той стороне моста я свернула с дороги на одну из крестьянских тропинок, где мы с Мэрил и Беллой часто ездили верхом. Горячий ветер шелестел в пшеничных полях вокруг меня. Над головой, неумолчно крича, резвилась стая рыжих гусей.

Отойдя подальше от широкого тракта, я ос тановилась и поставила на землю изрядно потяжелевший мешок. Затем уселась на пыльную тропинку и принялась думать, куда направиться. На память пришли любимые строки Мэрил из «Друальта»:

 
Шаг за шагом – вперед.
Храбрость рождает надежду.
Лицом к врагу повернись,
На победу сердце настрой.
 

Призраков я боялась до ужаса, однако драконов – еще больше, поэтому решила сначала отправиться в Мьюлийский лес. Люди там не селились, а значит если я кого-то и встречу, то он непременно окажется призраком. Для верности стоит войти в лес ночью, в волшебном плаще. Он скроет меня от всех, кроме призраков – и драконов, если таковые окажутся рядом.

Без матушкиного дара – семимильных сапог – мне бы в жизни не добраться до Мьюлийского леса вовремя. Мешок покинула и подзорная труба. До меня дошло, почему она прилагалась к сапогам: так можно видеть, куда идешь, а то очутишься посреди океана или на вершине горы.

Интересно, Мэрил уже проснулась или еще нет? Это будет мой первый день без нее.

Трубу я изучила внимательнейшим образом. За окуляром шли три кольца. На первом имелись пронумерованные насечки от одного до пятидесяти. Крошечная пояснительная надпись гласила: «Семь лиг». По-видимому, каждое деление увеличивало дистанцию видимости на семь лиг. Таким образом, мне удалось вычислить самое большое расстояние, которое способна показать труба, – триста пятьдесят лиг, или тысячу пятьдесят миль. Более чем достаточно.

Следующее кольцо имело пометку «мили» и нумерацию делений от одного до двадцати одного. На третьем кольце не обнаружилось ни надписи, ни делений.

До Мьюлийского леса было примерно триста миль. Я выставила кольцо лиг на шестнадцать, повернулась лицом на юг и приложила окуляр к глазу.

Лес темнел, словно в сумерках. Огромные деревья стояли вплотную, скрадывая перспективу. Между ними свисали толстые лианы и стелились по лесной земле. В подзорную трубу лианы просматривались плохо, словно смазанные. На земле росли яркие масляно-желтые цветы, тоже смазанные, но в лесном сумраке они все равно казались пятнами солнечного света.

Картина благостная, ничего пугающего. Промелькнуло нечто лиловое, тоже неясное, и уселось на низкую ветку. Наверняка птица, но мне захотелось рассмотреть ее получше. Я повернула непомеченное кольцо. Картина обрела четкость.

О нет! За лиану цеплялся мохнатый коричневый паук!

Я не могу идти туда!

Лучше отправлюсь в пустыню и разыщу дракона. Трясущимися руками я начала перенастраивать трубу, но затем остановила себя. Неужели паук хуже дракона?

Нет.

Значит, первыми моими чудовищами станут пауки. Пальцы у меня дрожали, но я расшнуровала обычные сапоги и вынула из мешка волшебные.

Правый просил каши, а у левого наполовину оторвался каблук. Хуже того, сапоги были огромные, и меня терзало опасение, как бы они не свалились с меня при первом же шаге.

Я сунула ногу в сапог… и он ужался точно по моей мерке. Спасибо за твой дар, матушка.

Переставив семилиговое кольцо на первое деление, я посмотрела, куда меня заведет первый шаг. Озеро. Начинать с утопления не хотелось. Чуть повернув голову, я снова взглянула. Деревня. Еще поворот. Пастбище с овцами. Отлично. Я стиснула мешок и выпрямилась, стараясь не двигать ногами.

Мой поход начинался.

Трубу приставить к глазу, правую ногу поднять. Мэрил, я спасу тебя.

В нескольких футах впереди от меня на тропинку вывернула запряженная лошадь и от удивления встала на дыбы. Я невольно сделала шаг назад. Сапоги рванули прочь, и я вместе с ними, причем совершенно не туда, куда собиралась. Промелькнуло перепуганное лицо фермера, и я унеслась спиной вперед.

Меня волокло в нескольких дюймах от земли, словно попавшую в смерч тряпичную куклу. То и дело я натыкалась на камни или землю – слишком быстро, не разглядишь. Пересекла ручей, болото… перемахнула через забор… пронеслась в считаных дюймах от каменной крепости… Хлещущий ветер, пыль, листья, колючки, кусты, грязь…

Сапоги резко затормозили и остановились на холме. Но удержать равновесие не удалось. Один неверный шаг – и меня снова понесло.

Все мои силы уходили на отчаянные попытки взять себя в руки, чтобы в конце этого шага суметь удержаться на месте. Проносясь на бреющем полете над пересеченной местностью – снова скалы, высокая трава, дорога, река, – я силилась поднять руки. В левой я по-прежне му сжимала подзорную трубу, а правой стискивала мешок.

Минуты три спустя сапоги начали тормозить. Я врезалась во что-то и рухнула на колени. Поначалу меня обрадовало, что я наконец-то остановилась, но потом я увидела, обо что ударилась.

Это был огр. Громадный – вдвое выше меня и впятеро шире. Какое-то время я тупо таращилась на него, а он тупо таращился на меня. Затем я начала отползать на коленях. Мне бы встать и воспользоваться сапогами, но в голове у меня помутилось от страха.

Огр ухмыльнулся и схватил меня за левую руку. Я попыталась вырваться, но не смогла. Он что-то сказал. Речь его звучала как камнепад. Ему ответил другой камнепад. У него оказалось трое товарищей, их ухмыляющиеся безгубые рты казались длинными трещинами на бледных одутловатых рожах.

Сцапавший меня огр взял дубину и поднял ее. Ко мне сразу вернулось соображение. Я встала и сделала шаг.

Огр полетел со мной! Я поволокла его! Рука готова была оторваться. Плечо горело от боли.

Мчащийся навстречу мир тоже не радовал. Каменная стена! Я подобралась и перепрыгнула через нее. Полоса деревьев! Мы пробились между ними, ломая ветки и разбрасывая листья.

Я оглянулась на огра. Он пытался закрыться свободной рукой. Рожа у него посинела, глаза выпучились.

Сапоги замедлили свой полет и остановились. Огр взревел и вскинул дубину. Я сделала новый шаг, вскрикнув от нестерпимой боли в плече.

Как долго у меня хватит сил его волочь?

Далеко впереди слева показалась сторожевая башня. Мы пролетим мимо, если только… Я резко наклонилась влево, и сапоги едва заметно изменили направление. Надо увеличить наклон. Рев огра сменился завыванием, затем перешел в визг. До башни оставались секунды. А-а-а-а! Я в нее врежусь!

Глава пятнадцатая

Из последних сил я заставила себя отклониться чуть вправо. Огр грянулся о башню, и я высвободилась и понеслась дальше. Спустя минуту сапоги затормозили, и меня бросило на землю. Боль в плече заполнила весь мир.

Рукав платья оторвался от лифа, в прореху виднелась кожа, черная, фиолетовая и оранжевая, – жуть. Плечо и рука начали распухать. Рукав стал тесным, добавляя боли новый оттенок. Пошевелить пальцами еще удавалось, а вот поднять руку – никак. Наверняка плечевая кость выскочила из сустава. Вот бы Мильтон был здесь!

Я закрыла глаза. Пока боль не утихнет, делать мне все равно нечего.

Мильтон! Может, его дар, цветы мойли, помогут мне? Здоровой рукой я не без труда отколола кошель от нижней юбки и открыла его. Запах растения успокаивал. Я положила на язык один цветок. Целебный аромат заполнил рот, и на сладостный миг я освободилась от боли. Потом она вернулась, но больше не сокрушала меня.

Откинувшись на спину, я погрузилась в забытье. Мне снился друг, он пришел ко мне с севера. Я точно знала, что это друг, хотя никогда раньше его не видела. Однако была страшно рада видеть его снова.

Он присел рядом и снял рукав моего платья. Затем мягко вправил вывих плеча.

На миг мне померещился Рис, но сразу пришло понимание, что это не он.

Сон рассеялся. День клонился к вечеру, боль в плече уменьшилась до тупого нытья. Голая рука была все еще распухшей, но меньше прежнего. Самочувствие улучшилось настолько, что я даже проголодалась.

Смятый рукав платья валялся в нескольких футах от меня. Сапоги стояли прислоненные к мешку, хотя я не помнила, как сняла их. Они снова выросли и казались слишком большими для моих ног.

Опасное средство передвижения. Но благодаря им мне удалось избавиться от огра. Вот! Я убила огра или, по крайней мере, серьезно его ранила, и он еще не скоро оправится. Губы мои растянулись в торжествующей улыбке. Эдди-трусиха, Эдди-тихоня одержала верх над огром!

Я вдруг поняла, как чувствовал себя Друальт, победив врага. Раньше до меня не доходило, но теперь я осознала, почему Друальта называли Смеющимся.

 
Друальт Смеющийся
Смеялся солнцу
На медном щите,
Лунному блику
На клинке серебристом,
Голосу сердца
И собственной смерти,
Что надвигалась вдали.
Друальт Смеющийся
Смехом насмешки попрал.
 

Эдди Смеющаяся.

Вот бы Мэрил рассказать!

Мэрил… Внезапно меня охватила уверенность, что произошло нечто ужасное – сон настал или того хуже. Я вскинула подзорную трубу.

Никаких серых вымпелов. Я шумно выдохнула.

Интересно, а может ли эта труба проникнуть сквозь стены замка, чтобы я увидела Мэрил? Но наши с сестрой комнаты выходили на восток. Я повернула третье кольцо и обнаружила, что подглядываю в комнатку слуг. Подзорная труба позволяла видеть сквозь камень и дерево! Я снова повернула кольцо и попала в коридор. На поиски Мэрил ушло несколько минут, но они увенчались успехом. Она, в ночной рубашке, сидела в синем кресле, на коленях у нее стоял поднос с едой. Выглядела она не хуже, чем при расставании.

Белла подалась вперед в красном кресле – наверное, уговаривает ее поесть. Вот бы еще волшебную трубу для ушей, и еще одну, для разговоров! Слушающую трубу и говорящую трубу.

Так, трубу пока уберем. Установив местонахождение замка, я поняла, как далеко забралась и где нахожусь. Два семимильных шага на север и два на запад. Меня принесло на Бамаррские равнины, и у ног моих плескалась та же река Байн, что питала ров вокруг замка.

Здесь река была уже и ленивее. На противоположном берегу паслись пять коров. Вниз по течению ива полоскала в воде свои ветви. Я вынула из мешка карты, подаренные Рисом. На берегах Байна имелись деревни. Можно найти ближайшую и провести ночь в гостинице. Туда огры не сунутся.

И потерять остаток дня? Нельзя. Кроме того – я оглядела себя, – меня не пустят в приличную гостиницу. Платье грязное и заляпанное, обтрепанный подол разодран до колена.

Гостиница отпадала, но, прежде чем рисковать собой в Мьюлийском лесу, надо поесть. Я снова порылась в мешке и вытащила волшебную скатерть.

Обращаясь к скатерти, я чувствовала себя глупо.

– Добрая скатерть, накрой на стол, пожалуйста.

Ткань встряхнулась, расправилась, и появилась еда. Как раз достаточно для меня, в отличие от бессмысленного изобилия, продемонстрированного скатертью в прошлый раз. Холодный суп из сладкого горошка, жареный морской лещ, а на десерт тутовый пудинг. Моя любимая еда.

Стоило мне взяться за суповую ложку, как ткань, свисавшая сбоку несуществующего стола, подтолкнула меня под коленки! Я невольно шагнула назад и оказалась в сидячем положении. Стула я не видела, но чувствовала себя так, словно сижу на тонкой подушке, положенной на деревянное сиденье. Опустив руку, я нащупала невидимый край подушки, а под ней дерево… или мне так показалось. Однако фактура дерева ощущалась совершенно ясно, и я подумала, как бы не занозиться, ведь невидимую занозу вытащить невозможно.

Голод напомнил о себе. Я позабыла про стул и принялась за еду. Подъела все до крошки и произнесла совершенно искренне:

– Добрая скатерть, благодарю тебя за прекрасную трапезу.

Скатерть сложилась и на миг зависла в воздухе. Я поймала ее и вернула в мешок.

Солнце стояло низко над горизонтом. Снова надев сапоги, я подхватила мешок и направила подзорную трубу на юг, в сторону леса. Огра одолела, значит и призрака смогу. Я шагнула вперед.

Освоившись с управлением сапогами, я уже не так боялась. Оказалось, наилучший результат получается, когда сапоги притормаживают.

Четвертый шаг едва не занес меня в озеро – еле увернулась. Но, избежав крушения, я начала наслаждаться процессом. Восхитительно было проноситься над землей, наблюдая, как равнины перерастают в холмы и снова спадают до равнин. С минуту сапоги мчали меня над дорогой. Мимо пронеслась вереница крытых повозок. Пролетая, я заметила перепуганное лицо головного возницы.

На середине шестнадцатого шага вокруг замелькал Мьюлийский лес. О нет! Мне в жизни не уклониться от всех этих деревьев! Я же насмерть расшибусь!

Однако сапоги знали свое дело. Я несколько раз стукнулась, в рот мне набились листья, но сильных повреждений я не получила. Наконец сапоги затормозили, и меня бросило на землю. Полежав с минуту, я выплюнула листья и огляделась, высматривая пауков.

Ни одного не увидела и снова начала дышать.

Переобувшись в обычные сапоги, я прислушалась. В лесу стояла тишина. Наверное, здешние обитатели умолкли, потрясенные моим прибытием. Если у призраков имеются уши – а кто знает, так ли это, – они уже наверняка осведомлены о прибытии гостьи. Ладно, собственно, в этом и состояла моя цель – найти призрака. Так что пусть знают.

Вокруг росли обычные бамаррские акации, увешанные мохнатыми лианами, – их я заметила еще в подзорную трубу. Мягкую землю покрывали десятилетние, а то и вековые наслоения палой листвы. Между акациями поднимались высокие стебли, увенчанные восковыми красными цветами, неестественно яркими в этом краю теней.

Лесной шум возобновился. Пел жаворонок, так же сладко и мило, как любой его родич у нас дома. С жужжанием летали насекомые. Стучал дятел. Из подлеска донесся шорох. Я замерла с колотящимся сердцем, но никто на меня не выскочил.

Воздух здесь был влажный и зябкий. Я раскопала в мешке плащ, завернулась в него и моментально согрелась.

Но что делать дальше? Вот я на месте, но, похоже, этого недостаточно.

– Я здесь! – крикнула я наконец. – Придите и найдите меня!

Голос мой прозвучал тонко и ломко. Слова повисли в воздухе – казалось, они вот-вот потрескаются и с шелестом осыплются на землю.

За каждым деревом мне чудились призраки, насмехающиеся надо мной – над моими надеждами, намерениями, глупостью, приведшей меня в их царство. Умри Мэрил, они бы только порадовались. Они бы и мне с радостью помогли умереть.

Но не стоять же на месте. Я с опаской двинулась вперед, высматривая призраков и пауков.

– Я здесь! Придите ко мне.

Никто не приходил. Плечо начало пульсировать болью, меня одолевала усталость, а я все шла и шла.

Удача была на моей стороне – ни единого паука.

Удача была против меня – ни единого призрака.

Лесной ландшафт не отличался разнообразием. Акации уступали место дубам, дубы – букам, цветы менялись, но лианы оставались все теми же, и сумеречный свет не угасал, хотя за пределами леса наверняка наступила ночь.

Когда от усталости я больше не могла сделать ни шага, меня вынесло на прогалину. Я рухнула на ковер из мха и посмотрела вверх. Высоко над поляной в прорехе между крон мне открылось темное небо и три звезды.

Это небо и эти звезды принесли мне огромное утешение. Они принадлежали миру за пределами леса. Я улыбнулась им. Сегодня было приложено достаточно усилий. Больше мне не потянуть, пока не отдохну.

Сунув мешок под голову вместо подушки, я вытянулась на мягкой земле и мгновенно уснула.