Текст книги "Человек в этом мире — большой фазан"

Автор книги: Герта Мюллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

Цыгане приносят удачу

Кухонный буфет пуст. Жена Виндиша прикрыла дверцы. Маленькая цыганочка из соседнего села стоит босая посреди кухни там, где стоял стол. В свой просторный мешок она заталкивает кастрюли. Цыганочка распускает узелок на носовом платке и протягивает жене Виндиша 25 лей. «Больше у меня нет, – говорит она. Из ее косы высовывается красный язычок. – Подари мне еще платье, – просит цыганочка. – Цыгане приносят удачу».

Жена Виндиша дает ей красное платье Амалии. Прогоняет ее: «Уходи теперь». Та показывает на чайник. «Дай еще чайник. Я тебе принесу удачу».

Скотница, повязанная голубым платком, вывозит за ворота на тачке разобранную кровать. Старые подушки она привязала за спиной.

Мужчине в маленькой шляпе Виндиш демонстрирует телевизор. Он его включает, и экран жужжит. Мужчина выносит телевизор, на веранде ставит на стол. Виндиш берет у него из рук купюры.

Возле дома стоит запряженная лошадью телега. А перед белым пятном на месте кровати стоят скотник и скотница. Они осматривают шкаф и трюмо. «Зеркало разбилось», – говорит жена Виндиша. Скотница, подняв один из стульев, рассматривает снизу сиденье. Скотник пальцами постукивает по столу. «Крепкое дерево, – заверяет Виндиш. – Такую мебель теперь не купишь».

Комната пуста. По улице везут на телеге шкаф. Рядом со шкафом торчат ножки стульев. Они дребезжат, как колеса. Трюмо и стол стоят в траве перед домом. Вслед телеге глядит, сидя на траве, скотница.

Почтальонша заворачивает занавески в газету. Косится на холодильник. Жена Виндиша перехватила ее взгляд. «Холодильник продан. Сегодня вечером тракторист его заберет».

Куры лежат, уткнув головы в песок. Лапки у них связаны. Тощая Вильма сует кур в плетеную корзину. «А петух ослеп, – поясняет жена Виндиша. – Пришлось его зарезать». Тощая Вильма отсчитывает деньги. Жена Виндиша тянет к ним руку.

У портного черная ленточка на воротнике. Он сворачивает ковер. Жена Виндиша, опустив глаза, глядит ему на руки. «От судьбы не уйдешь», – она подавила вздох.

Амалия смотрит на яблоню за окном. «Не понимаю я, – сказал портной. – Никому ведь в мире он зла не причинил».

В горле у Амалии застрял плач. Она оперлась о подоконник, прислонила лицо к стеклу. Ей слышится выстрел.

Во дворе Виндиш и ночной сторож. «В деревне новый мельник, – говорит ночной сторож. – Какой-то валах в маленькой шляпе, он из тех мест, где водяные мельницы». Сторож закрепил на багажнике велосипеда рубашки, пиджаки и брюки. Лезет в карман. «Я же сказал, что это подарок», – останавливает его Виндиш. Жена Виндиша одернула передник. «Бери, бери. Он от души. Здесь еще остается куча старого тряпья для цыган. – Она потерла щеку. – Цыгане приносят удачу».

Овчарня

На веранде стоит новый мельник. «Меня прислал бургомистр, – объявляет он. – Буду тут жить».

Маленькая шляпа косо сидит у него на голове. Меховая безрукавка – новая. Осмотревшись на веранде, он говорит: «Стол пригодится». Затем обходит весь дом. За ним следует Виндиш, за Виндишем – босиком его жена.

Новый мельник осмотрел дверь в прихожую. Нажал на ручку. В прихожей изучил стены и потолок. Постучал по двери в комнату: «Дверь старая». Прислонившись к дверной раме, заглянул в пустую комнату. «Мне сказали, что дом полностью обставлен». – «Что значит обставлен, – удивился Виндиш. – Я свою мебель продал».

Твердо ступая пятками, жена Виндиша вышла из прихожей. У Виндиша заныло в висках.

В комнате новый мельник оглядел стены и потолок. Открыл и закрыл окно. Надавил ногой на доски пола. «Ладно, – сказал, – позвоню жене. Пусть привезет нашу мебель».

Он прошел во двор. Обозрел забор. Увидал пятнистых свиней соседа. «У меня десять свиней и двадцать шесть овец. Где здесь овчарня?»

На песке Виндиш заметил желтые листья. «Овец никогда у нас не водилось», – ответил он. Во двор вышла с метлой его жена. Прибавила: «Не бывает овец у немцев». Под метлой зашуршал песок.

«Сарай подойдет для гаража, – решает новый мельник. – А раздобуду доски, построю овчарню».

Он пожимает Виндишу руку: «Мельница отличная».

Жена Виндиша намела высокие волны песка.

Серебряный крест

Амалия сидит на полу. Бокалы для вина выстроились по размеру в ряд. Поблескивают стаканчики для шнапса. На фруктовых вазах застыли молочные цветы. Цветочные вазы стоят у стены. Напольная – в углу.

В руках Амалия держит коробочку со слезкой.

В висках Амалии отдается голос портного: «Никому ведь в мире он зла не причинил».

В голове за лбом пышет жар.

На шее она ощущает губы милиционера. От его дыхания разит шнапсом. Руки жмут ее колени. Он задирает ей платье. Шепчет: «Ce dulce eşti»[3]3
  Какая ты сладкая (рум.).


[Закрыть]. Милицейская фуражка лежит около его ботинок. На мундире блестят пуговицы.

Милиционер расстегивает мундир. Говорит: «Раздевайся». Под синим кителем висит серебряный крест. Пастор снял черную сутану. Он отвел прядку со щеки Амалии. Сказал: «Сотри с губ помаду». Милиционер целует ей плечи. Перед его ртом висит серебряный крест. Пастор погладил у Амалии ляжки. Прошептал: «Сними штанишки».

Через открытую дверь Амалия видит алтарь. Среди роз – черный телефон. Серебряный крест болтается у Амалии между грудей. Руки милиционера мнут груди. «У тебя красивенькие яблоки», – пролепетал пастор. Рот у него мокрый. Волосы Амалии свисают с края кровати. Белые босоножки стоят под стулом. Милиционер бормочет: «Ты хорошо пахнешь». У пастора белые руки. В ногах кровати светится красное платье. Звонит черный телефон среди роз. «Не могу сейчас», – стонет милиционер. Тяжелый зад у пастора. «Обхвати ногами мне спину», – шепнул он. Серебряный крест вдавливается Амалии в плечо. Лоб милиционера в испарине. «Повернись», – говорит милиционер. За дверью на длинном гвозде повисла сутана. У пастора холодный нос. «Мой ангелок», – пыхтит пастор.

Каблуки белых босоножек Амалия ощущает у себя в животе. Жар за лбом пышет теперь под веками. Языку тесно во рту. Серебряный крест блестит на оконном стекле. Под яблоней тень. Черная и словно взрыхленная. Она, как свежая могила.

В дверях комнаты Виндиш. Громко спрашивает: «Ты что, глухая?» Он протягивает Амалии огромный чемодан. Амалия повернула голову к дверям. Щеки у нее влажные. «Понимаю, – сказал Виндиш, – прощаться нелегко». В пустой комнате Виндиш кажется громадным. «Опять стало, как на войне, – продолжает он. – Уезжаешь и не знаешь, как и когда ты вернешься, и вернешься ли вообще».

Амалия еще раз наполняет слезку. «От колодезной воды слезка не такая мокрая», – говорит она. Жена Виндиша укладывает в чемодан тарелки. Она берет в руки слезку. Скулы у нее обмякшие, а губы влажные. Говорит: «Что ты выдумаешь. Быть такого не может».

Голос жены буравит Виндишу мозги. Он швыряет в чемодан пальто. «Я сыт по горло, – кричит он, – больше слышать про нее не хочу». Потом, совсем тихо: «От нее, правда, в отличие от людей, горестей не бывает».

Между тарелками жена Виндиша втискивает столовые приборы. «Бывают и от нее», – бормочет она. Виндиш видит палец, который жена вытаскивала из волос покрытым слизью. Он смотрит на свою фотографию в паспорте и качает головой. «Трудный это шаг».

Стекло Амалии светится в чемодане. Разрастаются на стене белые пятна. Пол холодный. От лампы под потолком к чемодану тянутся длинные лучи.

Виндиш сунул паспорт обратно в карман пиджака. «Бог один знает, что с нами будет», – вздыхает жена. В глаза Виндишу воткнулись колючие лучи лампы. Амалия и его жена закрывают чемоданы.

Долговременная завивка

У забора пронзительно скрипит деревянный велосипед. Высоко в небе тихо скользит велосипед из белых туч. Вокруг белых туч – облака воды. Серые и пустынные, словно пруд. Этот пруд окружают лишь молчаливые горы. Серые горы, полные тоски по дому.

Два огромных чемодана несет Виндиш, еще два – жена Виндиша. Голова ее слишком спешит. Голова маленькая. Камни скул тонут во мгле. Коса обрезана, волос короткий. Она сделала долговременную завивку. Рот у нее твердый и узкий из-за новых челюстей. И говорит она громко.

У церковного сада взвилась прядь волос Амалии и, коснувшись бука, возвратилась к ее уху.

В углублении земля растрескалась и посерела. Тополь уткнулся метлой в небо.

Рядом с дверью церкви спит на кресте Иисус. Он будет уже старым, когда проснется. Воздух в деревне окажется светлей Иисусовой обнаженной кожи.

На дверях почты висит цепь с замком. У почтальонши дома ключ. Он отопрет двери, и начнется прием на матраце.

Амалия несет черный чемодан со стеклом. На плече сумочка. В сумочке коробочка со слезкой. Другой рукой Амалия придерживает напольную вазу с танцовщицей.

Деревня невелика. По соседним улицам идут люди. Они поодаль и еще отдаляются. Где кончаются улицы, черной стеной высится кукуруза.

Цоколь вокзала в серых дымных клубах стоячего времени. Над рельсами – молочная пелена. Она доходит до самых щиколоток. На ней застывшая пленка. Стоячее время обволакивает чемоданы, подбирается к рукам. Виндиш шаркает ногами по щебню. И проваливается.

Ступенька вагона высоко. Виндиш вытаскивает ботинки из молока.

Его жена носовым платком вытирает с сидений пыль. У Амалии на коленях напольная ваза. Виндиш прижался лицом к вагонному окну. Над сиденьями, на стенке купе, фотография, на ней Черное море. На море штиль. Фотография покачивается. Она тоже едет.

«В самолете мне бы стало дурно, – сказал Виндиш. – Знаю с войны». Жена Виндиша смеется. Ее новые челюсти щелкают.

Пиджак Виндишу тесен. Тянут рукава. «Портной его заузил, – заметила жена. – Дорогой материал пошел насмарку».

Поезд едет, и Виндиш ощущает, как его лоб медленно заполняет песок. Голова тяжелая. Глаза погружаются в сон. А руки дрожат. Ноги дергаются, они не спят. Вдалеке за окном Виндиш видит ржавый кустарник. «После того как сова забрала у портного сына, он совсем перестал соображать», – говорит Виндиш. Жена Виндиша прижимает рукой подбородок.

Голова у Амалии свесилась вниз. Волосы накрыли щеки. Она спит. «Ей удается спать», – кивнула на нее жена Виндиша.

«А я без косы вообще теперь не знаю, как мне держать голову». Ее новое платье с вышитым белым воротником отливает зеленью, словно вода.

Поезд громыхает по стальному мосту. Море колышется над сиденьями в купе, колышется над рекой. В этой реке мало воды и много песка.

Виндиш следит за взмахами крыльев маленьких птиц. Они летят разомкнутыми стаями. Ищут лес там, где только кустарник, песок и вода.

Поезд едет медленно, потому что рельсы между собой перепутались, начинается город. На подъезде к нему лежат груды железного лома. В заросших садах стоят небольшие домики. Виндишу видно, как рельсы, их много, сливаются друг с другом. На перепутавшихся рельсах он видит чужие поезда.

Поверх зеленого платья на цепочке золотой крест. Вокруг креста – сплошь прозелень.

Стоит жене Виндиша двинуть рукой, крест на цепочке раскачивается. Поезд едет быстро. Среди чужих поездов он отыскал свободный путь.

Жена Виндиша встает. Взгляд у нее непреклонный и уверенный. Она видит вокзал. Внутри черепной коробки под долговременной завивкой жена Виндиша уже обустроила свой новый мир, в который она втащит свои огромные чемоданы. Губы ее, как холодный пепел. «Если Господь Бог даст, мы в будущем году приедем в гости», – провозглашает она.

Тротуар в трещинах. Лужи наглотались воды. Виндиш запирает машину. Поверх капота сверкает серебряный круг. В нем три отростка, как три пальца. На капоте лежат мертвые мухи. К стеклу приклеился птичий помет. Сзади, на багажнике, надпись «Дизель». Мимо прогремела телега. Кони костлявые. Телега, как из пыли. Кучер – кто-то чужой, под маленькой шляпой у него большие уши.

Виндиш и его жена одеты будто близнецы. Он в серой паре. Она в костюме из такого же точно серого материала.

Еще на ней черные туфли на высоких каблуках.

В углублении Виндиш ощутил, как в трещину затягивает ботинки. У жены голубые жилки расползлись по бледным икрам.

Жена Виндиша смотрит на пологие красные крыши. «Мы будто никогда здесь не жили», – вырвалось у нее. Так она это сказала, словно крыши стали красным гравием под ее туфлями. На лицо ей бросило тень дерево. Скулы будто из камня. И тень скользнула обратно в дерево, оставив складки у нее на подбородке. Золотой крест сияет. Его захватило солнце. Разожгло на нем огонь.

Почтальонша стоит возле буковой изгороди. Ее лакированная сумочка потрескалась. Щеки приготовлены для поцелуев. Жена Виндиша дает ей плитку шоколада «Риттер-спорт». Блеснула небесно-голубая обертка. Почтальонша тронула пальцами золотую каемку.

У жены Виндиша задвигались камни скул. К Виндишу, приподняв черную шляпу, подходит ночной сторож. Виндиш узнал свою рубашку и пиджак. Ветер запятнал тенью подбородок его жены. Она повернула голову, и пятно переместилось на жакет. Возле воротника это пятно застыло как омертвевшее сердце.

«У меня теперь есть жена, – сказал ночной сторож. – Она работает скотницей, хлев там внизу, в долине».

Жена Виндиша замечает скотницу в голубом платке, стоящую возле трактира рядом с велосипедом Виндиша. «Я ее знаю, – говорит жена Виндиша. – Она купила нашу кровать».

Скотница смотрит на церковную площадь по другую сторону улицы и жует яблоко. Она ждет.

«Ты, значит, уже раздумал ехать?» – спросил Виндиш. Сторож мнет шляпу, не отрывая взгляда от трактира напротив. «Остаюсь здесь», – кивнул он.

Виндиш видит полосы грязи у сторожа на рубашке. На шее у сторожа жилка бьется о стоячее время. «Меня жена ждет». Сторож показал глазами на трактир.

Перед памятником павшим воинам приподнимает шляпу портной. На ходу он разглядывает носки своих ботинок. Подойдя к церкви, становится рядом с тощей Вильмой.

К уху Виндиша приблизил рот сторож. «В деревне молодая сова, – шепнул он. – Она соображает что к чему. Тощая Вильма из-за нее заболела. – Сторож усмехнулся. – Тощая Вильма хитрая. Сову она отпугнула. – Он перевел взгляд на трактир. – Иду», – крикнул он.

Перед лицом портного порхает капустница. Щеки у портного бледные. Они, как полог под его глазами.

Капустница влетела ему за щеку. Он опустил голову. Белая и невредимая, капустница выскользнула у него из затылка. Платочек вспорхнул в руке тощей Вильмы. Капустница через висок залетела к ней в голову.

Под деревьями проходит ночной сторож. Он катит старый велосипед Виндиша. Автомобильный серебряный круг бренчит у него в кармане пиджака. Рядом с велосипедом идет босиком по траве скотница. Ее платок, будто голубое пятно на поверхности пруда. По нему плывут листья.

В церковь медленно заходит псаломщица с толстой книгой псалмов. Она несет книгу святого Антония.

Звонит церковный колокол. Жена Виндиша стоит в дверях церкви. Жужжит орган. Жужжанье сквозь волосы проникает Виндишу в голову. У всех на виду Виндиш с женой идут по проходу между скамьями. Каблучки жены стучат по каменному полу. Виндиш неровно сложил руки. Повис на золотом кресте жены. На щеке у него стеклянная слезка.

Глаза тощей Вильмы смотрят ему вслед. Она наклоняет голову к портному. «На нем ведь форма вермахта, – говорит Вильма. – Они идут к причастию, а еще не исповедались».