Текст книги "Кето. Почему так популярна и эффективна низкоуглеводная диета"

Автор книги: Гэри Таубс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Каждый раз, когда ВОЗ[8]8
  Всемирная организация здравоохранения. – Прим. ред.


[Закрыть], Министерство сельского хозяйства США, Национальная служба здравоохранения Великобритании или Американская кардиологическая ассоциация рекомендуют включать в здоровую систему питания фрукты, бобовые и зерновые продукты (цельные или нет); когда они советуют есть только постное мясо, избегать жиров, а насыщенные жиры следует заменять на полиненасыщенные растительные масла, врачи видят, насколько такие рекомендации расходятся с клиническими исследованиями и с тем, что они наблюдают ежедневно у себя в больницах и в жизни. Работа многих врачей от подобных советов становится сложнее, однако трудности их не пугают. Сложнее становится и нам, людям, которых природа не наградила стройностью и крепким здоровьем[9]9
  Я и себя отношу к данной категории людей, потому что в детстве был, что называется, «пухляшом», а мой максимальный вес в зрелом возрасте достиг 109 килограммов. Ростом я 189 сантиметров, и мой индекс массы тела (ИМТ) – 32, технически считается, что я страдаю ожирением, как и все с ИМТ выше 30. Каждый день своей сознательной взрослой жизни я ограничивал свое питание. На сегодняшний день мой вес составляет приблизительно 95 килограммов и является – для меня – здоровым.


[Закрыть].

Следует брать с врачей пример и не бояться. С точки зрения специалистов, каждому из нас не помешало бы отказаться от углеводов и заменить их продуктами с высоким содержанием жиров, потому как такое питание будет не просто полезным, а лечебным.

– Абсурдно думать, что сможешь излечить болезнь, и не рекомендовать своим пациентам при этом такую систему питания, – говорит Пол Гревал, специалист по внутренним болезням из Нью-Йорка, который за восемь лет потерял сорок пять килограммов на кетодиете.

Для тех из нас, кто вовлечен в текущий конфликт, особенно для врачей и диетологов, работающих непосредственно с пациентами, становится очевидно, что советы медицинского сообщества неверны. Именно поэтому система «здорового» питания не работает, а люди так и остаются при своих проблемах – с ожирением и сахарным диабетом, под завалом больничных счетов. К такому выводу мы пришли, столкнувшись с убедительными доказательствами. Мы уверены, что вершится несправедливость, которую необходимо остановить. Пока мы не поймем и примем эти идеи, протестировав их настолько, насколько наука позволит, недостаточное количество людей сможет получить верный совет или рекомендацию, чтобы качественно и надолго поменять свою жизнь к лучшему, а также обуздать эпидемии ожирения и диабета, которые лишь расползаются среди населения.

Я искренне надеюсь, что эта книга послужит одновременно манифестом революции в сфере питания (термин пусть и заезженный, однако подходящий[10]10
  Для тех, кто знаком с историей развития питания, Аткинс лет пятьдесят назад уже рассказывал похожие вещи, поэтому и поместил когда-то в название своей книги слово «революция» – «Диетическая революция доктора Аткинса». Я уверен, что на тот момент это был правильный шаг, хоть и безрассудный и, быть может, контрпродуктивный для самого Аткинса.


[Закрыть]) и готовой инструкцией.

Манифест необходим для того, чтобы перемены случились не только на личностном уровне, но и в обществе. Именно по этой причине мы обсудим ошибки, допускаемые медицинским сообществом, врачами, работающими в сфере питания, а также рассмотрим неудачные предположения, к которым специалисты пришли в итоге. Нам необходимо увидеть цепь трагичных событий в научной среде, из-за которых мы оказались в подобном положении, потому что именно так мы сможем все исправить.

Инструкцию я представляю с разных точек зрения. Прежде всего излагаю совокупность того, что узнал за двадцать лет работы в качестве журналиста-следователя (всю свою карьеру я освещаю и ставлю под сомнение традиционные воззрения на систему питания и хронические заболевания). Ведь в разгар невиданных эпидемий ожирения и диабета, а также полной неспособности наших экспертов и систем здравоохранения обуздать их, разве не нужно ставить традиционные системы под сомнения? Когда я начал свое исследование, мне повезло: я смог наблюдать за работой научных сотрудников, например Дэвида Людвига из Гарвардской медицинской школы, который лечил детей с ожирением в Бостонской детской больнице, прописывая им так называемую модифицированную углеводную диету. Я также присутствовал при работе Эрика Вестмана, который прописывал кетодиету своим взрослым пациентам с ожирением в больнице Дарема, куда через десять лет направилась Сью Волвер. Наблюдая за врачами, я вспомнил: то, «во что верит большинство экспертов», не всегда оказывается верным, особенно когда речь заходит о лечении ожирения и хронических заболеваний. Один экономист из Массачусетского технологического института предложил мне во время написания книги – раз уж я пишу про ожирение и вес – поставить эксперимент с диетой Аткинса, на которой он сам потерял 18 килограммов, а отец одного из его коллег – 90. Я последовал его совету, и этот опыт оказал влияние на мою дальнейшую жизнь (пусть для некоторых это прозвучит предвзято).

 Мнения и советы врачей и диетологов, у которых я брал интервью для этой книги, лежат в основе того, о чем я буду говорить; их имена даны по всему тексту и во всевозможных ссылках и сносках. Их наблюдения и опыт – база моего исследования.

Эвелин Бурдуа-Рой, лидер движения канадских врачей, чья работа проходит в пригороде Монреаля, одной фразой подвела для меня черту.

– Я могу дать вам лекарства, – говорит она своим пациентам, страдающим ожирением, диабетом, лишним весом и гипертонией, – а могу научить вас питаться.

Меня также впечатлили истории тысяч людей, обратившихся ко мне после того, как я впервые опубликовал работу по данной теме в 2002 году в газете The New York Times. Эти люди писали мне о том, насколько близок их опыт в питании и мышлении к тому, о чем написал я. Эти люди всю свою жизнь боролись с ожирением: кто-то победил, а кто-то так и продолжает сражаться.

Наконец, эта книга хоть и является готовой инструкцией, все же не содержит рецептов. Я искренне верю, что достаточно понять, как питаться, от чего мы полнеем, почему приобретаем диабет, и автоматически придет понимание того, что и как готовить, что заказывать в ресторане, что покупать в супермаркете. И раз уж моя книга рецептов вам не даст, найдите их самостоятельно в интернете. Многие из них лежат в открытом доступе, особенно на таких ресурсах, как Dietdoctor.com, Diabetes.co.uk, and Ditchthecarbs.com[11]11
  Информация представлена на английском языке. – Прим. ред.


[Закрыть]. Там вы откроете для себя иные источники информации, а также целый мир кулинарных книг, которые научат вас готовить лучше, чем я. Моя цель – помочь нам всем избавиться от кошмарных вековых предубеждений, касающихся природы питания, научить не обращать внимание на плохие советы и поместить на их место верные, рабочие концепции о питании, наборе веса и здоровье. После такого питание и готовка перестанут вас тяготить.

Глава 1
Основы

Краткий урок истории: исследования природы ожирения

22 июня 1962 года профессор Медицинской школы при Университете Тафтса Эдвин Аствуд попытался изменить представления общественности о причинах ожирения, однако не справился с этой задачей. И мы все еще живем в большом заблуждении.

Аствуд представил общественности контраргумент против общепринятого взгляда на ожирение в медицинском сообществе после окончания Второй мировой войны. Аствуд называл эту систему так: «Убеждение в первостепенности обжорства», понимая под этим непоколебимую уверенность врачей в том, что в любом случае ожирения, у детей или взрослых, в легкой форме или тяжелой, виной всему становилось чрезмерное потребление калорий. Вот так просто: люди толстеют, потому что слишком много едят.

Аствуд считал такую систему воззрений – какой она и является – наивной, что было первопричиной того, почему так невелик прогресс в понимании природы ожирения, не говоря уже о его предотвращении или лечении. Поэтому же тех пациентов, которым не повезло страдать от ожирения, винят в их состоянии.

– Ожирение – это болезнь, – заявил Аствуд на одной из своих открытых лекций, – ответственность за которую, как в случае с венерическими заболеваниями, перекладывают на пациента, и оттого советы врачей терпят поражение.

Аствуд работал эндокринологом, предметом его исследований были гормоны и заболевания, связанные с работой гормональной системы. На 44-й ежегодной встрече Эндокринного общества он выступил с речью. В тот год Аствуд занимал пост президента общества, а его речь «Наследие полноты» стала вступительным словом. Он также являлся членом престижной Национальной академии наук США. Согласно его официальной биографии, коллеги считали Аствуда «блестящим ученым», который внес наибольший вклад в понимание работы гормонов щитовидной железы (он получил премию Ласкера, которая признается следующей после Нобелевской премии, за работу по гормонам щитовидной железы.) Из всех студентов и студенток, проводивших исследования в лабораториях Аствуда в Бостоне, тридцать пять стали профессорами к тому времени, когда в 1976 году Аствуд ушел из жизни.

– Его вело не только неутолимое любопытство, – пишет один из биографов Аствуда, – но жажда получить ответы во что бы то ни стало.

Среди друзей и коллег Аствуд был известен тем, что мало интересовался темой еды и питания, он рассматривал приемы пищи лишь как «необходимое вмешательство в повседневные дела исключительно с целью поддержания организма». И все же большая часть его работ в лаборатории за последние годы была посвящена пониманию причин ожирения, особенно влиянию гормонов на набор веса, а также работе жира в качестве топлива для нашего метаболизма.

В 1960-е годы мир исследований, посвященных ожирению, был мал, и Аствуд в своих трудах вернулся к довоенной эпохе. Он не просто глубоко погрузился в разбор исследований на тему ожирения, будучи серьезным и, стоит сказать, гениальным ученым, но он также был врачом, который лечил своих пациентов. В своей повседневной работе он действовал, как исследователи из Германии и Австрии в довоенное время, когда основные предположения и заключения о природе ожирения строились на наблюдении за живыми пациентами, изучении их истории и того, как они живут и через что проходят каждый день. Если врачи так поступали с другими заболеваниями, почему бы не поступить так же с трудноизлечимым ожирением?

Многие уважаемые представители довоенного Европейского медицинского сообщества были убеждены в том, что ожирение является результатом гормональной или метаболической дисфункции, и оно не спровоцировано перееданием, потому что такое утверждение – порочный логический круг.

– Объяснять ожирение перееданием, – метко заметил Гарвардский диетолог Жан Майер за восемь лет до презентации Аствуда, – все равно что объяснять алкоголизм чрезмерным употреблением алкоголя. В лучшем случае мы попросту опишем один процесс разными словами, но так и не объясним, почему он происходит.

Немецкие и австрийские врачи пришли к выводу, что каким-то образом биологически у полного человека присутствует нарушение жировых отложений и жирового обмена. Аствуд пришел к тому же заключению, что и его коллеги, жившие в довоенное время: ожирение не связано с поведенческими проблемами, не является следствием расстройства пищевого поведения и не зависит от того, сколько мы едим, отдавая себе отчет в количестве или нет.

С ростом влияния нацистской партии в 1933 году немецко-австрийское исследовательское общество испарилось. К тому моменту, как война закончилась, не стало и общепринятого мнения европейского сообщества относительно природы ожирения, которое базировалось на десятках экспериментов и наблюдений. Сам язык медицинского международного сообщества изменился: на смену довоенному немецкому пришел послевоенный английский. Медицинская литература на немецком больше не вызывала интереса у молодых американских врачей, которые пришли на смену немецким коллегам и считали подобную литературу абсолютно неинтересной и трудночитаемой. Принятый их предшественниками подход к природе ожирения был для них слишком простым, чтобы в него поверить. Исключения, конечно, находились, однако большинство новоявленных ученых умов не обременяли себя практической помощью людям в достижении здорового веса и сохранении его на всю жизнь. Их вела теория – а по факту, гипотеза, – в которую они верили без оглядки. Для них правда была очевидна, а подобные убеждения часто мешают прогрессу в любых научных изысканиях.

Их взгляды были предметом выступления Аствуда: «Убеждение в первостепенности обжорства»; представление о том, что ожирение почти всегда вызвано чрезмерным потреблением пищи и большего количества калорий, чем мы тратим в течение дня, и поэтому обжорство является проблемой поведенческого характера или расстройством пищевого поведения. Из этого возникла мысль о том, что единственное различие между худыми людьми и теми, кто страдает ожирением, заключается в том, что худые люди могут контролировать потребление пищи и свой аппетит. Иными словами, они могут потреблять столько же калорий, сколько расходуют, в то время как люди с ожирением не могут этого делать, или у них перестает получаться, как только они начинают набирать лишний вес. Однако медицинское сообщество отвергло идею, что жировая ткань тех, кто страдает ожирением, может иметь физиологическую склонность к накоплению жира, чего нет у людей стройных, и речь идет о гормональном нарушении. Оно назвало это «жалким оправданием» для полных людей, которые не могут делать то, что у стройных людей выходит легко и естественно, – есть в умеренных количествах (так в 1960-е годы выразился ведущий специалист Клиники Мэйо, работа в которой направлена на борьбу с ожирением).

 Медицинское общество послевоенной эпохи пришло к выводу, что ожирение – результат психологического, но не физиологического отклонения. Они без стеснения утверждали, что люди набирают лишний вес прежде всего потому, что в них сидит «неразрешенный эмоциональный конфликт» или они «обращаются к еде, чтобы снизить нервное напряжение от жизни».

Эти врачи советовали тем, кто страдает ожирением, принять мысль о том, что им придется всю жизнь вставать из-за стола немного голодным или практиковать голодания в той или иной степени, а в идеале – сначала проконсультироваться с психиатром.

Именно это убеждение Аствуд пытался изменить во время своего вступительного слова в качестве президента встречи Эндокринного общества. Он с присущей ему элегантностью и юмором перечислил причины того, почему ожирение – это однозначно генетическое заболевание, а значит, включает в себя гормональные и эндокринные нарушения. Он признал, что все мы однажды слышали от любого человека, страдавшего ожирением, такую фразу: «Все, что я ем, превращается в жир», и это что угодно, но только не «жалкое оправдание». Аствуд считал, что все так и есть. «Это правда, – говорил он, – и речь даже не о крайних случаях ожирения, а о тех, что мы встречаем почти ежедневно».

Аствуд был озадачен лишь тем, что в доказательстве того, что генетика и гормоны влияли на ожирение и на набор веса в целом, не было ничего тайного и сложного. Он говорил, что ожирение является семейной проблемой, и медицинское сообщество поддерживало его мысль, однако он считал, что дело не в том, что родители с лишним весом закармливают детей. Дело в генетике. У близнецов в семье не просто одинаковые лица, у них одинаковое строение тела. Если один из них страдает ожирением, почти с непоколебимой уверенностью можно сказать, что и другой будет. Достаточно посмотреть на распространение ожирения в одной семье: Аствуд рассказал историю одного своего пациента. Молодому человеку было двадцать четыре года, ростом он был 164 сантиметра и весил 207 килограммов. У него было семеро братьев и сестер, трое из которых также страдали сильным ожирением: его братьям было 10, 15 и 21 год, а весили они 124, 172 и 154 килограмма соответственно. Четверо остальных имели «нормальные пропорции».

– Больше похоже на работу генов, – говорит Аствуд, – чем на результат проведенного детства за «семейным столом, ломящимся от яств». Мы знаем, что генетика дарит нам рост, цвет волос, она определяет размер нашей ноги и длинный список метаболических отклонений, так почему бы ей не дать нам телосложение? Если есть сомнения, давайте взглянем на животных. Рассмотрим свиней. Их тучность и прожорливость – результат вмешательства человека. Из-за искусственного разведения свиней у них появились ненасытность и такой вид, и ни один человек не сможет убедить меня в том, что они такие, потому что их родители «слишком уж рьяно о них заботились».

Наглядную картинку того, как гены могут проявить себя, ученые стали разрабатывать с 1930-х годов. Серия лабораторных опытов дала нам огромное количество информации о том, как наше тело регулирует количество жира, которое мы запасаем и которое превращаем в энергию.

– Чтобы переработать съеденную пищу в жир и сжечь его, нужны десятки ферментов, а процессы в организме зависят строго от работы определенного набора гормонов, – объясняет Аствуд. – Место накопления жира определяется также половыми гормонами. Мужчины и женщины склонны полнеть по-разному: жировые отложения у мужчин накапливаются выше талии, у женщин – ниже. Гормоны щитовидной железы, адреналин и гормоны роста высвобождают жиры из хранилищ, а также на этот процесс влияет гормон глюкагон, выделяемый поджелудочной железой.

– Обратный процесс, закупорка жиров в хранилище и обращение съеденного в жир, должен регулироваться теми же гормонами или провоцироваться инсулином. Все вышесказанное демонстрирует нам, насколько сложную роль в регуляции жировых отложений играет эндокринная система. Важно отметить тот факт, что многочисленные хронические заболевания, связанные с ожирением, особенно те, что затрагивают работу артериальной системы, по своему течению напоминают проблемы в организме, возникающие при сахарном диабете. Так мы получаем «недомогание, похожее на две болезни».

– А теперь представьте, – предлагает Аствуд своей публике, – что случится, если хоть один винтик системы не сработает, препятствуя высвобождению жира из жировых клеток или способствуя его накоплению. Перед глазами встает картинка медленного и постепенного накопления жира, которое приведет к сильному ожирению, если подобное будет длиться десятилетиями.

Поскольку жир накапливается, то внутри организма неизбежно произойдет то, что Аствуд назвал «внутренним голоданием», так как тело запасает калории в жировых клетках, которые понадобятся в качестве топлива, одновременно с этим увеличивая вес тела, которое день ото дня требует все большего количества энергии, потому что тело нужно как-то перемещать. Иными словами, тот же незаметный гормональный сбой, который вынуждает организм накапливать жир в избыточном количестве, заставляет нас в процессе этого испытывать чувство голода.

Проблемы с лишним весом могут усугубиться от стандартных советов, которые слышит любой полный человек: ешь меньше, занимайся спортом больше. Голодай, если потребуется. Если того, чей организм запасает жир и вызывает чувство голода, заставить ограничивать себя в пище, по сути, голодать еще активнее, – неудивительно, что такие советы не помогают, а мы, если не сразу, то в конечном итоге срываемся.

– Такая теория, – говорит Аствуд, – объяснила бы, почему диеты настолько неэффективны и почему полные люди так несчастны, когда на них сидят. Она бы также помогла психиатрам, которые вынуждены выслушивать рассказы о разного рода снах, в которых фигурирует еда, от своих страдающих ожирением пациентов. Кто бы из нас не думал постоянно о еде, испытывая чувство голода? Прибавьте к физическому дискомфорту эмоциональный стресс от того, что вы полный, вечные насмешки и подколы со стороны стройных людей, постоянную критику, обвинения в неутолимом жоре и недостатке силы воли, бесконечное чувство вины – и вот вам причины эмоциональной расшатанности, с которой пациенты приходят к психиатрам.

Быть может, неподходящее тогда было время, или аудитория такая попалась, узко мыслящая, в то время медицинские исследования и практика жили в некоем вакууме. Однако Аствуд выступил с речью прямо перед революцией в сфере эндокринологии. Его мнение по поводу тесных отношений ожирения и диабета 2-го типа, которые мы рискуем заработать по мере того, как взрослеем и набираем вес, было довольно метким. Подводило оно к тому, что лечение и профилактика одного походило бы, если не в точности повторяло, на лечение и профилактику другого. Аствуд выступал перед эндокринологами, которые не сталкивались с «повседневной» формой ожирения, о которой он говорил. Забота об этой проблеме лежала не на их плечах и, вероятно, не входила в сферу их интересов, а в начале 1960-х годов ожирение и близко не достигло тех масштабов, с которыми мы имеем дело сегодня.

В то время, как объяснил Аствуд, лечением ожирения занимались прежде всего психиатры и психологи. Они были квалифицированными специалистами, которые обучали полных людей тому, как похудеть, и, вероятно, разъясняли нам природу этого расстройства. Неудивительно, что на проблему они смотрели со своей колокольни и поэтому видели людей, страдавших ожирением на почве ментальных, эмоциональных и поведенческих расстройств. Они с легкостью проигнорировали развернувшуюся революцию в сфере эндокринологии, потому что та не входила в их область изучения проблемы (диетологи, впрочем, сделали то же самое). Они читали различные медицинские журналы, посещали конференции, их принимали в университетах и медицинских школах. Пусть даже эндокринологи и решили бы проблему, психиатры и психологи, вероятно, не заметили бы этого или попросту не согласились с ними, так как усердно трудились над вопросом, как помочь полным людям справиться с их внутренним нервным напряжением и есть меньше.

Дело в том, что в тот момент, когда Аствуд представил свою речь общественности, мысль о первостепенности обжорства уже победила. Мир исследований на тему ожирения был так мал, что контроль над мыслями медицинского сообщества и обычных людей был сосредоточен в руках всего нескольких влиятельных людей.

– Ожирение – это вопрос баланса, а точнее, дисбаланса количества потребляемой пищи и потраченной энергии, – повторяли они, будучи безоговорочно уверенными в собственной правоте. Мысль казалась столь очевидной, что почти все мы поверили в нее, не задаваясь вопросами. Даже один из лучших врачей того времени, эмпатичный Бернард Лаун, лауреат Нобелевской премии, поверил в нее. В своей книге «Утерянное искусство врачевания, или Сострадание в медицине», он написал, что ожирение является «врожденным неадаптивным поведением сродни алкоголизму или пристрастию к сигаретам или наркотикам… отсутствию самоуважения, навязчивым рабочим привычкам и простому неумению радоваться жизни». Даже те, кто страдал ожирением, начинали винить себя в подобном состоянии.