Текст книги "Станция Ангелов"

Автор книги: Гэри Гибсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

Гэри Гибсон
Станция Ангелов

ПРОЛОГ

 
Рукав Стрельца, приблизительно 15 ООО световых лет от Галактического ядра
 

Зонд возник всего в нескольких тысячах световых лет от Галактического ядра, на миг искривив пространство. Ткань вселенной распахнулась взрывом экзотических частиц, тут же аннигилировавших в крохотных вспышках энергии. Зонд был так мал, что поместился бы на кончике пальца одного из своих создателей, – компактная и мощная связка молекулярных схем хранила информацию на глубоком квантовом уровне, записывая и анализируя все, что видел или обнаруживал зонд.

Он раскрылся, как серебряный цветок, – пузырек паутинных лепестков, ловящий космический ветер. В его сердцевине ожила микроскопическая почка молекулярных схем, средоточие массы датчиков, и направила бездумное, но безграничное внимание своих датчиков на звезды Ядра.

До цели было не больше 0,23 световых года – ничто по галактическим меркам; на четырнадцать тысяч световых лет ближе к сердцу Млечного Пути, чем ближайшая из Станций Ангелов, и больше двадцати тысяч световых лет от Земли. На запуск этого зонда через половину галактики ушло меньше времени, чем нужно человеку, чтобы моргнуть, но затраченной энергии хватило бы на тысячи Хиросим.

Подобно цветку, поворачивающему головку к полуденному солнцу, фотогальванические лепестки миниатюрного зонда нацелились на Ядро.

Зонд наблюдал и ждал.

Есть. В сердце машины закрутились алгоритмизованные формулы, анализируя фоновый радиошум, красное и фиолетовое смещение ближайших звезд, сравнивая то, что видит зонд, со звездными картами в его необъятной памяти. Другие такие же зонды неслись по всей галактике, появляясь, потом снова исчезая, и все искали ключик, знак. Одну звезду, намного более тусклую, чем показывали старые записи.

Зонд обновил свою звездную карту, затем провел новые анализы, которые казались ему уместными, уже только в одном направлении, сосредоточившись на объекте, огромном по физическим размерам, но не оказывающем никакого воздействия на местные звездные системы – это позволяло предположить, что он не имеет гравитации. Он также не излучал видимого человеческим глазом света, но этот зонд был не простой машиной: он анализировал и соотносил данные по всему спектру, улавливая поток рентгеновских лучей, исходящий из того конкретного участка неба.

Зонд плавал в далекой от дома пустоте, как хищная птица, назойливо кружащая над огромным храпящим зверем.

ГЛАВА 1

Сэм Рой

Опять там этот мальчишка – смотрит, наблюдает издалека. Не обращая на него внимания, Сэм уперся ладонями в отполированную поверхность камня и толкнул его. Прокатившись вперед на несколько дюймов, камень остановился. Сэм замычал от натуги. Он все еще видел мальчишку, стоящего на вершине скалы. Парень был очень похож на своего отца. Сэм заметил испуганное выражение на его лице.

Он мысленно припомнил предстоящий разговор – парень до смерти боялся, что отец узнает, опасался сил, которыми обладает его отец. Скоро, несмотря на эти страхи, ему предстоит схватка с отцом. А сейчас мальчишка хочет знать, почему его отец так ненавидит Сэма, почему заставляет его терпеть это вечное наказание.

Но сначала они поговорят, Сэм и мальчик, о том, как все началось, но главным образом – о том, что будет дальше.

У Сэма на бедре снова открылась свежая рана – этой ночью его ударили длинным ножом. Она кровоточила несколько секунд, потом снова начала быстро затягиваться. Тело Сэма покрывала густая сетка колотых ран, бороздок от миллиона ударов плети. Цепи, которыми его приковали к камню, тянули руки, разрывали кожу. Казалось, он целую вечность не знал ничего другого.

мальчишка оглянулся, потом посмотрел вниз, на Сэма. Он был юн, лет тринадцати. Холодный ветер дул над замерзшей местностью, устремляясь далеко вниз, к мирным долинам. Мальчишка стал спускаться по крутой тропинке, ведущей на вершину, к воде и пище. Сэм не ждал, когда мальчишка подойдет. Он уже много дней ничего не ел и не пил, и хотя он был сильнее почти любого из людей, даже его выносливости существовали пределы. Когда Сэм в следующий раз поднял глаза от своих тяжких трудов, парень стоял всего в нескольких футах от него, решительно сжав губы в тонкую линию.

– Нам нужно поговорить, – сказал Мэтью.

Элиас

Лишь под городской крышей пробиравший до костей холод слегка отпустил Элиаса. Здесь, внизу, было темно. Шагая по разбитым тротуарам, он различал в этом сером сумеречном мире какие-то фигуры, затерянные в темноте бывшего торгового центра, кипевшего когда-то жизнью. Попадая в лучи вечернего света, проникавшие через дыры потолка высоко-высоко вверху, фигуры на миг превращались в человеческие существа, у которых морщинами на лицах глубоко врезались страх и смирение полностью отчаявшихся людей.

Здесь, в Аркологиях, как и везде, существовали свои правила, пусть и не создающие человеческую цивилизацию в обычном понимании, но составляющие этикет жизни, пусть порой и смертоносный. Силы безопасности городских властей давно здесь не появлялись, и все держалось на соглашении между различными бандами, которые здесь, вдали от постоянно патрулируемых улиц самого Лондона, проворачивали свои дела.

Через час стемнеет – самое плохое время. Все ищут место для ночлега, а точнее – для укрытия на ночь.

Темноту ночи в Аркологиях не нарушал свет ни одного электрического фонаря, и по мостам тоньше паутины, перекрещивающим пустоту под растрескавшейся крышей, крались только члены банды Мала Пата и соперничающие с ними за территорию Риверы. С Риверами Элиас никаких дел не имел – он работал только с Миком. Мик состоял в Мала Пата с рождения, переданный банде еще до того, как он научился ходить, ибо Мала Пата никогда не брезговала похищениями и торговлей детьми, даже новорожденными.

Узнать членов Мала Пата было просто: у всех на лицах были шрамы от ран, полученных в ритуальных схватках. У Мика рваная рана пересекала всю щеку: начинаясь под левой ноздрей, она поднималась мимо уха к виску. Уродливая, вне всякого сомнения, но не слишком ужасная. Ее вполне можно было исправить дешевой медицинской пластикой, но если бы Мик пошел на это, он бы продемонстрировал серьезное отсутствие мужества, равносильное уходу из Мала Пата. А живые из Мала Пата не уходили.

– Эй! – донесся шепот из тени. Элиас поднял глаза и увидел в двадцати метрах над собой темный силуэт на мосту. – Поднимайся сюда, Элиас. Это я.

На следующий уровень вели два десятка эскалаторов, но они уже много лет не работали. Элиас подошел, поставил ногу на металлическую ступеньку и прислушался. Ступенька сдвинулась, зловеще заскрипев. Элиас убрал ногу и снова взглянул на мост. Мик замахал рукой, показывая в дальний конец ряда сломанных эскалаторов, на лестницу. Элиас пошел к лестнице и поднялся наверх.

– Это ты, Мюррей? – Мик сощурился, глядя на Элиаса, идущего по тонкому мосту. Элиас не любил эти мосты, потому что они выглядели такими непрочными. Но это была надежная конструкция, сделанная с использованием наноугле-родной технологии, – на такой мост можно уронить целый дом, и он выдержит. И все же Элиас держал одну руку на проволочных перилах и старался не смотреть вниз.

– Да, это я. Где она?

– Сейчас пойдем, сейчас пойдем, – протянул Мик. – Спешить-то некуда, верно? Вряд ли ей станет лучше. Они тебя ждут. Но я не люблю первым приходить на вечеринки. Лучше прогуляемся пока по окрестностям. – Мик быстро посмотрел в лицо Элиаса. – Ты нервничаешь?

Элиас окинул взглядом парня, стоящего на тонкой полоске материала в сорок футов длиной. Она висела в воздухе без всякой видимой опоры, кроме как в начале и в конце. Мику не больше тринадцати, но у него была вполне определенная репутация: он любил убивать.

– Я не нервничаю, – невозмутимо ответил Элиас. – Просто холодно.

Напоминая о зимней стуже, дул откуда-то сверху сильный северный ветер. Элиас посмотрел туда, где когда-то была крыша. Похоже, снаружи даже идет снег.

– Это хорошо, – хмыкнул Мик. – Не хотелось бы думать, что ты трусишь. Хотя я бы на твоем месте испугался. Ты точно не боишься?

Губы Элиаса сжались в тонкую линию. Мик его подначивал.

Оружие Мик носил на ремне через грудь, и надетая сверху дорогая кожаная куртка едва прикрывала тупое дуло. Акустический пистолет, подумал Элиас. Такая пушка превращает в почти однородную кашу любого, в кого стреляет, но обычно ее хватает лишь на один выстрел. После этого от нее толку примерно как от консервной банки причудливой формы.

Если бы Мика интересовал не внушительный вид оружия, а его полезность, он бы носил, скажем, маленький стре-ломет – крошечный, величиной с ладонь, который можно спрятать практически в любом тайнике на теле. Собственно говоря, что-то вроде пистолета, который был сейчас у Элиаса.

– Совершенно точно, Мик, – ответил он. – Может, нам пора идти?

Элиас постоянно сознавал пустоту под собой. И как это люди ходили по этим проклятым мостам, когда их только-только построили? Потом он вспомнил: раньше каждый мост окружала прозрачная труба, полностью закрытая. Дешевые пластиковые трубы рассыпались, но мосты остались.

– Ну, не знаю, – протянул Мик, словно читая его мысли. – Мне нравятся эти мосты. С ними можно по-настоящему повеселиться. – Мик начал прыгать вверх и вниз на середине, и, к ужасу Элиаса, мост завибрировал под ударами его ботинок. Элиас крепко схватился за узкие перила, стараясь, чтобы этот жест выглядел небрежным и неторопливым. Он всегда плохо переносил высоту. Элиас напомнил себе, что эти мосты гораздо крепче стали, практически неразбиваемы, но он готов был поклясться, что слышит зловещий скрип, хотя это мог быть просто ветер, свистящий в трещинах потолка высоко вверху.

– Один раз, Элиас, – продолжал Мик, прыгая на мосту как на батуте, – я видел придурка, который смеялся над Мала Пата. Он упал с моста, и – бум! У него башка лопнула, как большое красное тухлое яйцо! Ха-ха-ха!

Мик заржал с детским удовольствием.

Элиас просто стоял и ждал, нацепив на лицо бесстрастную маску. Идти, куда они направлялись, он не мог, пока Мик его не пропустит. С минуту в своем детском развлечении Мик действительно выглядел ребенком, а не кровожадным чудовищем, и почему-то от этого было еще страшнее.

Но Мик остановился, внезапно поскучнев.

– Ладно, теперь можно идти. – Он повернулся, посмотрел через плечо. – Ну, ты вообще… можно ли так бояться высоты?

Они пошли наверх, еще выше, пока Элиас не почувствовал на щеке холодок случайной снежинки. Не требовалось быть гением, чтобы понять: Мик нарочно ведет его длинным и извилистым путём. Чем выше они забирались, тем больше им приходилось одолевать паутинных мостов, достаточно высоких, чтобы у Элиаса закружилась голова, если он рискнет посмотреть вниз. Сначала Элиас подумал, что эта уловка призвана запутать его и осложнить ему поиски, если он снова захочет найти убежище. Но через некоторое время он понял, что его спутник только играет с ним, желая увидеть, как Элиас потеряет хладнокровие, как у него задрожат коленки или он застрянет от страха где-нибудь на самом верхнем мосту под потолком Аркологии.

Наконец, оставив эти чертовы мосты позади, они углубились во внутреннюю структуру Аркологии, удаляясь от высокого центрального атриума. Повсюду теперь красовались граффити Мала Пата, а на всех возникающих из тени лицах, мужских и женских, виднелись жестокие шрамы. Единственный свет шел от гирлянды цветных лампочек, прибитой под потолком вдоль стены длинного обшарпанного коридора. Из открытых дверей неслась музыка, включенная на полную громкость.

В этом оглушительном грохоте Элиасу почудился чей-то пронзительный крик – возможно, женский. Он не остановился – если вмешаться, его просто убьют.

Путь привел в длинную комнату с низким потолком, которая в другую эпоху могла служить помещением для корпоративных собраний. По одной стене, почти во всю ее длину, тянулся исцарапанный стол, а первоначальные обои скрывались под многолетними слоями граффити и потеков воды. В углу громоздились ящики с контрабандой, а у самого стола стояли двое высоких крупных мужчин. Они фасовали белый порошок из ящика, взвешивая его на весах, потом осторожно пересыпали в полиэтиленовые пакетики и ловко завязывали. У обоих на лицах были маски вроде хирургических, а чуть дальше на столе лежали две винтовки.

Затем Элиас увидел его: обыкновенный плоский чемоданчик, прислоненный к ножке у дальнего конца стола. Ладони Элиаса стали влажными и липкими. Цель достигнута. Ему даже не нужно вытаскивать отсюда этот кейс, это работа для настоящих профессионалов. Он просто должен подтвердить, что кейс здесь, и убраться отсюда.

К сожалению, предстояло уладить еще некоторые детали.

За те несколько секунд, которые потребовались Элиасу, чтобы оценить обстановку, Мик подошел к открытой двери в дальнем конце комнаты и мотнул головой, подзывая Элиаса. Потом шагнул во мрак за дверью, и Элиас пошел за ним.

Ее лицо было так изрезано, что Элиас не сразу понял, что это действительно она, Мия. Ее брат Джош занимал высокое положение в Мала Пата, верный солдат. Давнее воспоминание шевельнулось в памяти Элиаса, все еще удивительно острое: улыбка, легкое дыхание у мочки его уха, нежные руки, гладящие ему спину. Сколько ей было тогда, семнадцать? А теперь под тридцать. Хотя, возможно, все дело в этом полумраке тесной каморки, куда привел его Мик. Поначалу Элиас даже затруднялся сказать, принадлежит ли тело, на которое он смотрит, женщине. Она лежала нагая на простыне, расстеленной на голом матрасе, и когда глаза Элиаса привыкли к слабому освещению, он увидел, что у нее не только груди отрезаны, но и ее сердце наполовину вытащено из грудной клетки. Элиас непроизвольно отвернулся, почти благодарный, что ее лицо так страшно изуродовано и невозможно разглядеть, каким было последнее выражение на этих некогда красивых чертах.

– Это Риверы так шутят, – объяснил голос с другой стороны комнаты. Элиас был так потрясен состоянием тела Мии, что не заметил ее брата Джоша, сидящего в дальнем углу.

– Шутят? – переспросил Элиас, отступая от матраса. Вонь смерти в комнате была почти невыносимой.

– Считают себя остряками. – Джош встал и подошел к Элиасу. Ему было бы трудно затеряться в толпе, потому что ему срезали нос в особенно тяжелом бою несколько лет назад, и, подобно остальным членам Мала Пата, Джош отказался от косметической хирургии и носил это увечье как почетный знак.

Из всех членов Мала Пата, пожалуй, именно Джош – жестокий психопат Джош, который пытал свои жертвы раскаленной кочергой, а потом убивал, – больше всего внушал Элиасу страх.

– Схватить мою сестру, убить ее способом Мала. Большая шутка для Риверов. Понимаешь меня? – прорычал он.

– Понимаю, – ответил Элиас, испытывая почти разочарование: все шло именно так, как предсказывал Холлис. – Зачем тебе нужен я? – спросил он, уже зная ответ.

– Ты оказываешь услуги Мала. Сейчас ты окажешь услугу мне. Скажи, кто убил мою сестру. Я отрежу ему яйца, вырежу глаза и заставлю его мать съесть это на обед. Ты говоришь кто, я даю тебе награду. Ты будешь благодарен.

Элиас взглянул на Мика, который все еще болтался в комнате. На лице парня играла наглая ухмылка, хотя на Джоша он смотрел с откровенным восхищением. Ясно: наставник и его протеже.

– Это правда, что все говорят, Элиас? – спросил Мик. – Ты занимаешься колдовством, делаешь всякие штуки?

– Это не колдовство, – осторожно возразил Элиас. – Нечто другое. Мне трудно объяснить.

– Чушь. Если не колдовство, то что? – фыркнул Мик. – Я о тебе слышал. Ты колдуешь, люди говорят правду. Никто не смеет мне врать. Я слышал, ты только наполовину человек: помесь, состряпанная в лаборатории.

Голос Мика стал глумливым.

– Заткнись, Мик, – велел Джош, и, к облегчению Элиаса, парень заткнулся. – Мне плевать, что ты делаешь, лишь бы ты узнал, кто убил Мию. Потом получишь награду. Идет?

– Конечно, – ответил Элиас. – Дай мне пару минут. – Он лихорадочно соображал. Возможно, Мик просто так брякнул насчет лаборатории и случайно наткнулся на истину. Но почему-то Элиас так не думал. И если о нем начнут ходить такие слухи, будет все труднее и труднее избегать внимания официального правительства. И если до этого дойдет, возможно, ему лучше будет умереть.

Джош и Мик отступили в тень, оставляя Элиаса делать свое дело. Элиас заставил себя сесть у поруганного трупа Мии, дыша через рот, чтобы меньше чувствовать вонь. Он коснулся ее волос, мягких и темных, зная при этом, что отныне всякий раз, когда бы ни вернулись воспоминания о тех нескольких далеких днях, когда он знал Мию, они будут смешаны с воспоминаниями о том, как он стоит сейчас на коленях на окровавленном матрасе, изучая ее ритуально изуродованный труп.

Элиас позволил свету захватить себя. Он подумал о нем как о крошечной звезде, яркой и горячей, которая всегда была с ним, была частью его существа. Подобно звезде, свет мерцал в его подсознании слабо и бледно – для описания этого света ни сам Элиас, ни Тренчер так и не нашли подходящих слов. Как будто каждый из них мог открыть мысленный клапан и позволить свету вылиться во внешний мир. С этой мыслью Элиас почувствовал, как свет выходит из него, струясь через кончики пальцев, ища мерцающий след жизни, все еще застрявшей где-то в теле Мии. Джош и Мик тем временем стояли у стены, глядя во все глаза, но они были не способны видеть этот свет.

Элиас мысленно потянулся наружу, коснулся мерцающей остаточной жизни внутри Мии, уже глубоко ушедшей в ужасную бездну, к которой она стремилась и которой жаждала. Он представил себе, как его рука нащупывает тот последний фрагмент жизненной силы Мии, падающий в бездну, и схватил его, чувствуя как он корчится.

Глаза Мии быстро задергались, потом расширились. Рядом кто-то тихо застонал от ужаса, но Элиас не стал смотреть, Мик это был или Джош. Высокий звук, почти как свист, вырвался из горла Мии. Элиас не хотел знать, каково это: снова оказаться, пусть даже на короткое время, в том истерзанном теле.

– Скажи мне, кто это сделал, Мия. Скажи мне, и ты сможешь уйти. – Он глянул вверх. Джош стоял прямо над ними, сжимая и разжимая кулаки. Элиас снова опустил взгляд к лицу Мии. Мышцы дергались у нее под кожей, как змеи. Элиас спросил себя, чувствует ли она что-нибудь.

– Отпусти меня, – слабо прошептала Мия, частично в уме Элиаса, частично вслух. Казалось, она давится словами.

– Сначала скажи мне, – настаивал Элиас. – Скажи мне, кто сделал это с тобой, Мия. Скажи мне сейчас, или я не отпущу тебя, ты понимаешь?

– Макей, – ответила женщина, ее голос был так слаб и хрупок, что Элиас едва услышал его. Мерцающая жизнь внутри нее стала немного слабее. Элиас ущипнул тут и там, и спина Мии выгнулась, высокий тонкий звук сорвался с ее губ. – О черт, – прошептала она, полностью вернувшись в реальность. – Я не могу, я не могу…

Ее спина снова выгнулась, и кровь брызнула из открытого рта.

– Прекрати, – вмешался Джош. – Прекрати немедленно. Ты причиняешь ей боль.

– Я ничего не могу поделать, Джош. Она говорит, это сделал Макей. Что еще тебе нужно знать?

– Мне – ничего. Скажи ей, что я ее люблю, Мюррей. Просто скажи ей, что я ее люблю.

Элиас уставился на Джоша, не в силах представить себе, что этот бандит вообще способен на какие-то эмоцию, хоть отдаленно похожие на любовь. Но, возможно, он неправ. Возможно, люди действительно настолько непредсказуемы. Элиас снова повернулся к Мии, с облегчением позволяя жизни внутри нее ускользнуть. Ее тело повалилось на матрас, когда искорка света в последний раз оставила ее глаза.

– Ты ей сказал? – спросил Джош, кривя рот от отвращения.

– Конечно, Джош. Но я не могу гарантировать, что она меня услышала.

– Скажи мне, как ты это делаешь, – прошептал Мик из угла тихим, полным страха голосом. – Я, блин, королем тебя тогда сделаю.

Элиас не ответил, глядя только на Джоша.

– Макей. Тебе это имя о чем-то говорит?

– Говорит, – ответил Джош. – Ты хорошо поработал, Элиас. Ты заслужил награду. Мик, проводи его в соседнюю комнату. Проследи, чтобы он получил свою награду, понял?

– Конечно, – ответил Мик с широкой улыбкой, похожей на акулью. Он поманил Элиаса, направляясь обратно к двери, через которую они вошли, в ту большую комнату, где двое мужчин раскладывали по пакетам наркотики на длинном столе. Элиас встал и, прежде чем повернуться и медленно пойти за Миком, несколько мгновений изучал лицо Джоша. Что-то тут было не так, очень не так. Не столько в том, что сказал Джош… сколько в том, как он это сказал.

Те двое по-прежнему были в той большой комнате. Элиас откашлялся, наблюдая, как Мик подошел к столу и взял крошечный диск. Потом развязной походкой вернулся к Элиасу.

– Вот, – широко усмехаясь, сказал Мик. – Это то, что ты хотел?

Элиас взял диск и посмотрел на него. Такой крошечный, но он содержал тайну человеческой жизни.

Элиас кивнул и убрал диск в карман.

Кейс, остерегаться которого велел ему Холлис, все еще стоял без присмотра у ножки стола. Как будто он не имел никакого значения, совсем никакого. Казалось странным, что его просто оставили стоять вот так, на виду…

Если только они не знали?

Элиас небрежно посмотрел на Мика, но мальчишка, черт бы его побрал, только ухмыльнулся, словно играл в какую-то игру. Затем вернулся к столу, поднял кейс и прижал его к груди.

– Ну? – Он встал перед Элиасом. – Может, ты это ищешь, Элиас?

Элиас услышал шорох за спиной и ощутил на затылке холодок стального дула – ни с чем не спутаешь.

– Элиас… – Ему не нужно было оборачиваться, чтобы узнать голос Джоша, Джоша, держащего пистолет у его затылка. – …Ты оказал мне сегодня огромную услугу, ну просто огромную услугу. Макей не переживет эту ночь. И умирать он будет долго и мучительно. Спасибо тебе.

Элиас откашлялся, готовясь заговорить, но тотчас остановился. Мик все еще стоял перед ним и ухмылялся, прижимая кейс к груди. Элиас не повернулся, не хотел уставиться прямо в дуло пистолета.

– Пожалуйста. Но ты выбрал… странный способ отблагодарить меня – если позволишь заметить.

– Ты врал Мала, Мюррей, ты здорово нас надул. Это плохо. Мала добры к своим людям, но очень злы, когда их накалывают. Не стоит обманывать Мала, нет, – изрек Джош, и Элиасу показалось, что его голос полон искренней скорби. Подобную жалость мог бы испытывать человек к раненому животному, найденному у обочины дороги, прямо перед тем, как сломать ему шею.

– Я не врал тебе, Джош. Я ваш друг. Я от Мала Пата ничего, кроме добра, не видел.

Удар оказался резким, неожиданным. Элиас грохнулся на пол, прямо между Миком и Джошем. Голова наполнилась болью, и сначала Элиас подумал, что Джош в него выстрелил. Затем понял, что Джош просто ударил его по затылку, вероятно, рукояткой.

Краем сознания он отметил тех двоих, все еще фасующих порошок в маленькие пакетики. Один из них взглянул в сторону Элиаса с выражением веселого презрения.

– Я все слышал, Мюррей. Ты встречаешься с полицией, передаешь информацию. Скверно, очень скверно. Ты рассказываешь полиции, Лондону все, что они хотят знать о Мала Пата, об Аркологиях. Что ты получаешь за это, Мюррей? Сколько они тебе платят, когда ты знаешь, что любой, обманувший Мала Пата, всегда оказывается мертвым? Поэтому не ври мне, Мюррей. Я все знаю.

В голове еще пульсировала боль, но по крайней мере Элиас снова мог думать. Он чуть повернулся на бок, стараясь не терять бдительности. Ему был виден кейс, все еще сжатый в потных ручонках Мика. Блайта в нем хватило бы, чтобы опустошить пол-Европы.

– С каких пор Мала Пата торгует биологическим оружием, Джош? – спросил Элиас, не делая попытки встать. – Ты должен знать, что в этом кейсе. Это называется Блайт.

– И лучше, чтобы он был в твоих руках? – насмешливо поинтересовался Джош. – Я обещал дать тебе информацию, которую ты ищешь. И ты ее получил, хотя теперь тебе от нее будет мало проку. Ты думаешь, что пусть лучше содержимое этого кейса будет в руках лондонских властей? Или в руках тех людей, у которых его взяли? Ты думаешь, они найдут ему лучшее применение? Ха! По крайней мере если мы все умрем, то Мала Пата успеют получить свою маленькую награду. Это твоя награда, Элиас. Ты сказал мне, кто убил Мию, и я благодарен, правда. – До этого момента его пистолет был опущен, но теперь Джош направил его на голову Элиаса.

– Убить меня – не значит отблагодарить, – возразил Элиас. – Мое убийство ничего не исправит.

– Другая часть награды та, Мюррей, что ты умрешь быстро, а не долго и мучительно, как умер бы в противном случае. Мне надоело болтать. Что скажешь, если мы покончим с этим?

И тут Элиаса осенило. Если бы ему только хватило силы…

– Мия, – выдохнул Элиас, и Джош нахмурился.

– Что ты сказал? – спросил Джош, сердито уставясь на него. – Ты хочешь умереть медленно?

– Это Мия, – повторил Элиас.

Казалось, он сосредоточился на чем-то совсем другом. Он не знал, сможет ли это сделать, не знал, есть ли у него эта сила. Раньше Элиас всегда прикасался к ним, как делал Трен-чер. Он клал на них руки и чувствовал, как выливается наружу свет. Но Мия находилась в другой комнате, и это значительно меняло дело. Однако, как оказалось, нацеленная тебе в голову пушка служит отличным стимулом.

Что-то сместилось и стукнуло в комнате, которую они покинули несколько минут назад, и, услышав это, все вокруг Элиаса застыли. Источником шума в той комнате могла быть только Мия – а Мия была очень, очень мертва.

Каково это – снова, во второй раз, входить в то ужасное место, находя эту тонкую, хрупкую нить, что ведет из этого мира в бездну по ту сторону жизни и все еще как-то связывает дух Мии с ее телом? Словно зарываться лицом во влажный, жирный компост и вдыхать его, подумал Элиас. Это был вкус и запах смерти, ощущение мертвой души, еще раз вытягиваемой от края обратно на свет.

«Какое счастье, что я не верю в Бога, – подумал Элиас, – не то гореть бы мне за это в аду».

Мик и Джош не сводили глаз с комнаты, в которой лежал труп Мии. Двое фасовщиков направились туда, прихватив лежавшие на столе винтовки. На несколько секунд все отвлеклись от Элиаса; Мик, будто к полу прирос, стоял прямо перед ним футах в четырех. Элиас прыгнул на него, небрежно опрокинул на спину и прижал коленями к полу, вдавив ему в грудь металлический кейс. У Мика глаза выпучились от удивления и испуга, и он не видел, что делают Джош и двое других.

То, что случилось дальше, заняло всего секунды. Вырываясь, Мик отпустил кейс. Элиас выхватил его и с силой швырнул за спину. Джош не успел ничего сказать, как кейс уже ударил его в лоб. Двое неизвестных вскинули винтовки, целясь прямо в голову Элиаса.

Потом они заметили на полу раскрывшийся кейс. Тонкая пыль оседала среди осколков разбитого стекла. На мгновение показалось, что весь мир остановился.

Стоя на коленях на полу, Элиас понял, что этой пылью, кружащейся в воздухе, может быть только Блайт: тот самый генетически измененный инопланетный фаг, который уже опустошил большой кусок Азии. Элиас повернулся и увидел, что Мик, рыча, идет на него.

Парень уже замахнулся для удара ногой, но Элиас одной рукой перехватил эту ногу, а другой схватился за акустический пистолет у Мика на груди, нащупал спусковой крючок и нажал.

Мальчишка рассыпался. Вернее, часть его туловища между плечами и бедрами превратилась в красный туман, раздулась облаком, заполняя половину комнаты и смешиваясь с мелким смертельным порошком Блайта.

Элиас понял, что в него самого выстрелили, только когда почувствовал, как пуля прошла через мышцу руки. Акустический пистолет оглушил его, мир вокруг стал сплошной тишиной и смертью. Нащупав стреломет, Элиас полуползком бросился под прикрытие длинного стола, быстро стреляя за спину, полубегом. Ему повезло: пуля не попала в правую руку, но это уже не имело значения.

Джош все еще стоял в центре комнаты, почти бессознательно растирая себе горло. Крошечные стрелки попали в цель, утыкав его плечи и грудь, но скоро стало ясно, что не только они убивали его. Блайт действовал и на самого Элиаса, он это чувствовал. Между тем Джош выронил пистолет, его рот безмолвно открывался и закрывался, глаза обессмыслились.

Двое вооруженных мужчин за спиной Джоша оседали на пол, выронив из рук винтовки. И на все это ушло лишь несколько секунд.

Элиас все еще был жив. Пока. Джош, шатаясь, двинулся вперед. Он шел сквозь туман, состоящий из крови и Блайта, изо рта его ниточкой повисла слюна. Элиас закашлялся, потом закашлялся еще раз, ощущая, как уходит сила из его собственных мышц.

Он заставил себя ползти к двери, ведущей наружу, прекрасно сознавая, что за ней его ждут другие бандиты Мала Пата. Он снова потянулся внутрь себя, пытаясь вызвать и силу, чтобы добраться до двери, и свой внутренний исцеляющий свет, чтобы заставить мышцы нести его к двери, к шансу на спасение, пусть и ничтожно малому.

Дверь открылась, и появилось покрытое татуировками лицо. Глядя поверх головы Элиаса, оно осмотрело кейс, Джоша, все еще стоящего с пустыми глазами в центре комнаты, куски тела Мика… все.

– Твою мать! – ахнул татуированный и убежал.

Элиас продолжал ползти – к двери, за дверь. Постепенно к нему возвращался слух. Он слышал крики и понимал, почему люди кричат. Блайт все еще действовал на него, разрывая его нервную систему, и все это время Элиас взывал к внутреннему свету – исцеляющему свету, который тек из его пальцев, к тому самому свету, который вернул назад Мию, – чтобы сопротивляться, чтобы выбраться отсюда, из Аркологии, подальше от Мала Пата.

Спустя некоторое время к нему снова пришел призрак.

У призрака были серебристые седые волосы, и он медленно шел рядом с Элиасом, ползущим через опустевшее убежище Мала Пата. Похоже, даже бандитам Мала Пата не хватило храбрости оставаться рядом с Блайтом.

– Отвали, – задыхаясь, проговорил Элиас, когда понял, что призрак здесь.

– Ну-ну, Элиас. – У призрака были морщины на лице, но благородные, как у пожилого государственного деятеля или кинозвезды, чья лучшая работа осталась позади. Его глаза, казалось, даже мигают. – Не нужно грубить. Ты ведь поступил не очень хорошо? – Эти слова были произнесены с намеком на улыбку, как будто только притворно строгие.

– Меня хотели убить, – огрызнулся Элиас. Он приближался к широкому атриуму, огромному открытому пространству в центре Аркологии.

– Я имел в виду Мию, которая когда-то была твоей подругой. Возвращать ее подобным образом, и не один раз, а дважды. Я представляю, какой невыразимой была ее боль.

Элиас знал, что на самом деле это не призрак, что его зовут Вон. Но об этом похожем на дух существе, которое появлялось и исчезало, трудно было думать как о чем-то похожем на человека, вопреки всему, чему учил его Тренчер. Вон подошел к перилам и посмотрел вниз, как король заброшенного замка, обозревающий свои былые владения.