Текст книги "Историческое краеведение"

Автор книги: Геральд Матюшин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Переселения иногда принимали религиозную окраску. Противники реформы Никона в XVII в. – раскольники – также уходили в леса Урала и Сибири.

Уральские заводчики часто покровительствовали раскольникам в целях приобретения в их лице дешевой рабочей силы. Путеводитель по Уралу XIX в. указывает: «Все частные заводчики открыто покровительствовали старой вере отчасти по тайному сочувствию, как Демидовы, Баташевы, Мосоловы и др., а главным образом потому, что заводская рабочая сила сложилась из раскольников»[40]40
  Чекан В. Г. Путеводитель по Уралу. – Екатеринбург, 1899. – С. 20—21.


[Закрыть]. Однако это не спасало раскольников от нового гнета. «Крепостное право на горных заводах было одной из ужаснейших форм его, – признает тот же путеводитель. – За малейшие проступки виновные заковывались в цепи, ссылались на рудники, наказывались шпицрутенами... Вот почему крепостное население заводов всюду с радостью встречало посланников Пугачева»[41]41
  Там же. – С. 24.


[Закрыть].

«Даже в 30-х гг. управляющий Кыштымскими заводами, знаменитый в летописях Урала Григорий Федорович Зотов забивал людей до смерти и ходил по заводу с заряженным пистолетом и стрелял по ослушникам его приказаний, а комиссия, производившая над ним следствие, выпустивши воду из заводского пруда, нашла на дне его десятки человеческих скелетов... Только неподкупный граф Строганов в 1827 г. отдал его под суд... а ранее он встречался даже с царем Александром I, и тот его очень долго расспрашивал о том, как наладить производство на заводах». Далее автор пишет: «Вообще, заводское население, зажатое в тиски горного крепостного права с колодками, цепями, рудниками, шпицрутенами и прочими ужасами и зверствами, весьма охотно шло в ряды протестующих, в надежде избавиться из того невыносимо тяжелого положения, в котором оно находилось. Поэтому-то самому во многих заводах Пугачева встречали как избавителя, с радостью и слезами на глазах, поэтому-то самому отдельные удальцы разбойники... пользовались у народа покровительством и их никогда не выдавали начальству»[42]42
  Чекан В. Г. Путеводитель по Уралу. – С. 83.


[Закрыть].

Данный путеводитель издан в конце XIX в. как приложение к газете «Урал». В подобных путеводителях содержатся не только интересные сведения по истории краев, но и высказывается явное сочувствие к народу. Такая литература свидетельствует, что к XIX в. уже сложилось и оформилось демократическое направление в историческом краеведении, истоки которого уходят к тем переселенцам-новгородцам и беглым русским людям, которые с XI в., а может быть, и ранее, пришли на новые и малонаселенные земли Урала, Сибири, Средней Азии, Кавказа.

Конечно, самодеятельная «краеведческая деятельность» не всегда приносила только пользу. С XVII в., например, массовым явлением стали грабительские раскопки. Пострадало много ценных памятников старины. Цель «бугровщиков» (раскопщиков могильных бугров) – найти клад. Целые артели в Сибири отправлялись на все лето в степь разрывать могильные бугры. По словам Г. Ф. Миллера, они хорошо знали, где есть золото, а где нет. Еще до раскопок «бугровщики» могли определить форму подземной конструкции – срубы из лиственницы, каменные сооружения и т. п. У них существовала своеобразная классификация надгробий: различались «чудские» и «калмыцкие» могилы, «маяки», «сланцы» и курганы. Эти знания передавались научным экспедициям XVIII в. и помогли разработать исследовательский подход к памятникам археологии. Не случайно, ученые того времени, описывая сибирские древности, ссылались на сведения, полученные от «бугровщиков».

Демократическое направление в историческом краеведении. В развитии краеведения в России с самого начала стали проявляться два разных течения – официальное и демократическое. В XVI—XVIII вв. были накоплены обильные фактические знания о народах Сибири и Севера. Но они были достоянием представителей центрального и местного управления. В русское образованное общество эти сведения стали проникать лишь с XVIII в., и не по административным каналам, а через литературу. Демократическая тенденция стала оформляться в русском краеведении в XVIII в., начиная с И. И. Лепехина и А. Н. Радищева. Она получила развитие в трудах декабристов, а позднее – в трудах революционных демократов середины XIX в. В 60-е гг. XIX в. она продолжала развиваться в научной деятельности народников – П. И. Якушкина, П. Н. Рыбникова, А. Я. Ефименко, И. Я. Худякова и И. Г. Прыжова. Особенно много для изучения окраин России сделали политические ссыльные.

Два принципа боролись в русской краеведческой науке – «изучать и знать народы, чтобы лучше ими управлять; изучать и знать народ, чтобы помогать ему, чтобы бороться за его освобождение»[43]43
  Токарев С. А. История русской этнографии, – М., 1966. – С. 11.


[Закрыть].

Господство официального краеведения до XIX в. привело к тому, что интерес к русскому народу обнаружился позже, чем интерес к другим народам. Управлять собственным народом господствующий класс и его государство могли без особого изучения. Ведь долгое время многие черты в укладе жизни феодалов и основной массы населения совпадали. Однако углубляющийся разрыв между низами и верхами общества заставил правящий класс к концу XVIII в. с большим вниманием отнестись и к русскому народу, ставшему для него в значительной мере чужим и по одежде, и по быту, и по языку. Тогда в литературе появляются первые этнографические материалы о русском народе.

Помимо русских ученых, краеведением занимались и ученые Средней Азии, писавшие по-арабски, персидски или на местных языках, грузинские, армянские, азербайджанские авторы, писавшие на своих языках, и др. Их труды должен внимательно изучать краевед, занимаясь историей своей области или края.

Еще в XVIII в. в науку проникают выходцы из народа – М. В. Ломоносов, И. И. Лепехин, П. И. Рычков. Среди ученых конца XVIII в. был широко известен краевед-историк Василий Васильевич Крестинин, (1729—1795). Он избирался в органы самоуправления Архангельска, его интересовали торговля, промышленность, история «гражданского общества». Он впервые опубликовал Русскую правду пространной редакции. Им изданы: «Исторические начатки о двинском народе древних, средних, новых и новейших времен» (1784), «Исторический опыт о старинном домостроительстве двинского народа в Севере», «Краткая история о городе Архангельске».

На рубеже XVIII и XIX вв. к историческому краеведению обращаются и писатели А. Н. Радищев, Н. М. Карамзин, А. С. Пушкин. Академические «путешествия» были в то время настолько популярными, что их стали использовать писатели.

Первый революционный призыв к борьбе против крепостничества и самодержавия прозвучал в книге А. Н. Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву». Автор не только описывает быт народа, его бедственное положение, но и пытается найти причины этого.

Н. М. Карамзин в 1791 г. начал публиковать «Письма русского путешественника» (закончил публикацию в сентябре – ноябре 1792 г.) в своем «Московском журнале», который после этого прекратил свое существование. Он начинает путешествие из Твери и через Петербург, Нарву, Дерпт, Ригу едет в Западную Европу. Это было первое крупное произведение, принесшее успех Н. М. Карамзину. В начале «Писем» он характеризует русского путешественника и как бы ставит задачи перед ним. «Все интересует его: достопримечательности городов, мельчайшие различия в образе жизни их обитателей, монументы, воскрешающие в его памяти различные знаменательные события; следы великих людей, которых уже нет на свете; приятные ландшафты, вид плодородных полей и безбрежного моря. То он посещает развалины заброшенного старинного замка, чтобы без помехи предаться там мечтам и блуждать мыслью во тьме прошедших веков; то он является в дом к знаменитым писателям...»[44]44
  Карамзин Н. М. Письма русского путешественника. – М., 1982. – С. 18.


[Закрыть].

Карамзин дает краткие и меткие описания городов:

«В Ямбурге, маленьком городке, известном по своим суконным фабрикам, есть изрядное каменное строение. Немецкая часть Нарвы... состоит по большей части из каменных домов; другая, отделяемая рекой, называется Иван-город. В первой все на немецкую стать, а в другой – все на русскую. Тут была прежде наша граница – о, Петр, Петр!»[45]45
  Там же. – С. 33.


[Закрыть].

«Когда открылся мне Дерпт, я сказал: прекрасный городок! Там все праздновало и веселилось. Мужчины и женщины ходили по городу обнявшись, и в окрестных рощах мелькали гуляющие пары. Что город, то норов; что деревня, то обычай» <...>

«Лишь только въедешь в Ригу, увидишь, что это торговый город, – много лавок, много народа – река покрыта кораблями и судами разных наций – биржа полна»[46]46
  Там же. – С. 34.


[Закрыть].

«Письма» заканчиваются словами, полными любви к Родине и одновременно содержащими призыв к исследовательско-краеведческой деятельности:

«Берег! Отечество! Благословляю вас! Я в России. Вы знаете, что трудно найти город хуже Кронштадта, но мне он мил! Здешний трактир можно назвать гостиницей нищих, но мне в нем весело! С каким удовольствием перебираю свои сокровища: записки, счеты, книги, камешки, сухие травки и ветки, напоминающие мне или сокрытые руины... или могилу отца Лоренца, или густую иву, под которой англичанин Поп сочинял лучшие стихи свои! Согласитесь, что все на свете крезы бедны передо мною!»[47]47
  Там же. С. 528.


[Закрыть].

«Письма русского путешественника» были для Н. М. Карамзина одним из первых шагов на пути к созданию знаменитой «Истории государства Российского». А. С. Пушкин говорил, что Карамзин открыл отечественную историю для русских читателей, подобно тому как Колумб открыл Америку. В 1816—1817 гг. вышли в свет первые 8 томов «Истории государства Российского», 9-й том увидел свет в 1821 г., 10 и 11-й – 1824 г., 12-й (до 1611 г.) после смерти историка – в 1829 г. Успех «Истории» был необыкновенным, меньше чем в месяц были раскуплены все 3 тыс. экземпляров первых томов, и уже в 1818—1819 гг. тираж был повторен и в дальнейшем «История» неоднократно переиздавалась. Как и В. Н. Татищев и М. М. Щербатов, Н. М. Карамзин считал, что история – наука, призванная наставлять людей в их практической деятельности. Он широко использовал большое количество исторических документов, в том числе Троицкую, Лаврентьевскую, Ипатьевскую летописи, Двинские грамоты, Судебники, иностранные источники. Извлечение из документов Карамзин поместил в примечаниях, которые играют роль своеобразного архива, ибо некоторые документы, в частности Троицкая летопись, оказались позднее утерянными и об их содержании можно узнать лишь по примечаниям Карамзина.

Крупный вклад в изучение истории и этнографии Востока и Средней Азии внес Никита Яковлевич Бичурин (в монашестве Иакинф). Он родился в 1777 г. в чувашской деревне. В 1807– 1823 гг. Иакинф был главой русской церковной миссии (архимандритом) в Пекине, в совершенстве изучил китайский язык и много путешествовал. Им опубликованы труды «Описание Пекина» (1829), «Записки о Монголии» (1828), «Описание Джунгарии и Восточного Туркестана» (1829) и др. Его «Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена» было переиздано в 1950—1953 гг.

В начале XIX в. продолжались экспедиции по изучению окраин Российского государства. Особенно много дала экспедиция Ф. П. Врангеля и Ф. Ф. Матюшкина. Их главной целью были географические исследования, но в путевых записках и изданной ими книге[48]48
  Путешествие по северным берегам Сибири и по Ледовитому морю, совершенное в 1820, 1821, 1822, 1823, 1824 гг. Экспедицией под начальством флота лейтенанта Ф. П. Врангеля. – М., 1948.


[Закрыть] содержится много ценных сведений о чукчах, юкагирах, чуванцах, тунгусах, ламутах, колымских якутах и русских старожилах. Содержательны наблюдения Матюшкина – лицейского друга А. С. Пушкина, в литературе обычно заслоняемого фигурой Врангеля. Им дано интересное конкретное описание быта чукчей, их торговли с русскими, обычаев, верований, хозяйства и быта охотничьих народов к востоку от Колымы.

Экспедиции XIX в. сделали много, но не меньший вклад в изучение народов России внесли труды ссыльных революционеров. В Сибири в начале века предпринимается первая попытка систематического и краеведческого ее изучения. В 1818 г. ссыльный инженер Григорий Иванович Спасский начал печатать журнал «Сибирский вестник», где помещались извлечения из отчетов старых путешественников, описания памятников древности и т. п. В журнале был специальный отдел «Изображение обитателей Сибири». Спасский публиковал и собственные наблюдения о хакасах, киргиз-кайсаках, бурятах, якутах. В журнале помещены статьи «Исторические и статистические записи о местах, лежащих при реке Амуре», «О нравах и завоеваниях древних татар и монголов» и др. «Сибирский вестник» издавался в 1818—1824 гг., сменивший его «Азиатский вестник» – в 1825—1826 гг.

Большую часть своей жизни отдал изучению истории Сибири сын священника из Перми Петр Андреевич Словцов (1787—1843). Он был выслан сюда за свободомыслие. С 1818 г. и до конца жизни Словцов жил в Тобольске, занимаясь исследованием сибирских древностей. Словцов издал объемистое «Историческое обозрение Сибири» (т. I – 1838, т. II – 1844). Его методические замечания до сих пор интересны для ученых-краеведов. Так, он писал: «Этнография наша без коренного изучения наречий в их историческом ходе изображает одни наружности обычаев, кажущиеся то смешными, то глупыми, без углубления в сокровенные основания».

Большой вклад в развитие краеведения внесли декабристы. Они с любовью и уважением относились к памятникам древности. Декабристы хорошо знали античную литературу и искали в ней ответы на самые жгучие вопросы современности. «Мы страстно любили древних, – писал декабрист И. Д. Якушкин, – Плутарх, Тит Ливий, Цицерон, Тацит и другие были у каждого из нас почти настольными книгами».

Живо интересовались декабристы бытом и нравами народов России. Ф. Глинка в «Письмах русского офицера» писал: «Путешествуя в отечестве нашем, нельзя наполнить листов записной книжки описанием картин, мраморных изваяний и прочих произведений художеств; но можно списывать картины с нашей природы, которая богата ими, а всего, как мне кажется, важнее узнавать и описывать нравы своего народа. Путешествие есть единственное к тому средство. Я старался нарисовать людей в их различных состояниях: гостил в палатах, жил в хижинах. Но там и тут главною целию моею было наблюдение нравов, обычаев, коренных добродетелей и наносных пороков»[49]49
  Глинка Ф. Письма русского офицера о Польше, Австрийских владениях, Пруссии и Франции. – М., 1815. – Ч. II. – С. 6—7.


[Закрыть].

Оказавшись в Сибири после поражения восстания, многие декабристы проявили интерес к историческому краеведению. Например, Н. В. Басаргин и А. И. Розен описывают местные особенности быта русских крестьян – старожилов Южной Сибири. «Залогом хорошей будущности Сибири, – писал Розен, – служат уже ныне три обстоятельства: она не имеет сословий привилегированных, нет в ней дворян-владельцев, нет крепостных, чиновников в ней немного»[50]50
  Розен А. Е. Записки декабриста. – СПб., 1907. – С. 213.


[Закрыть].

Н. А. Бестужев, описывая бурят, замечает: «Они выучились у русских пахать землю, а зато, в свою очередь, русские теперь переняли у них искусство орошения»[51]51
  Труды Вольного экономического общества. – 1853. – Ч, II. – С. 99—102.


[Закрыть]. «Бурятские начальники, избранные однажды, остаются в должностях на всю жизнь, то бедные буряты, которые жалуются на злоупотребления, платятся за это дорого»[52]52
  Бестужев Н. А. Рассказы и повести старого моряка. – М., 1860. – С. 572.


[Закрыть]. «Они крайне правдивы и честны, лукавства в них нет, воровства они не знают», – писал о якутах М. И. Муравьев-Апостол[53]53
  Декабрист М. И. Муравьев-Апостол. Воспоминания и письма. – Пг., 1922. – С. 62.


[Закрыть].

А. С. Пушкин в «Истории Пугачевского бунта» по глубине осмысления материала намного опередил уровень развития исторической науки того времени. При написании «Истории...» поэт широко пользовался краеведческими материалами, данными академических экспедиций, сам изучал историю Южного Урала и Оренбуржья.

А. С. Пушкин детально прослеживает истоки сложения на Урале особой уральской народности русских. «Своеобразный характер уральцев... складывался, выковывался и закалялся в необычных условиях... Основные черты этого характера – пионерская энергия, русская сметливость и особая уральская напористость в труде и бою унаследованы ими еще от той прошлой бродячей вольницы, которая, впервые поднимая здесь целину, с боями заселяла Урал»[54]54
  Цит. по кн: Пешкин И. Павел Петрович Аносов. – М., 1954. —С. 95.


[Закрыть], – писал академик С. Г. Струмилин.

А. С. Пушкин с глубоким уважением относился и к русской народной поэзии. Сохранились записи семи русских сказок Арины Родионовны, 25 народных песен Псковской губернии. Он сделал большие выписки из «Описания земли Камчатки» Крашенинникова. В его творчестве много фольклорных мотивов и точно зафиксированных этнических обычаев (особенно в таких произведениях, как «Руслан и Людмила», «Русалка», «Жених», «Утопленник», «Гусар», «Кавказский пленник», «Тазит», «Цыганы», «Бахчисарайский фонтан» и др.).

В трудах автора известного 4-томного словаря Владимира Ивановича Даля также можно найти немало сведений по историческому краеведению. С 1833 по 1841 гг. он жил и работал в Оренбурге. Даль сопровождал А. С. Пушкина в его поездках по Оренбургской губернии. «Во всю жизнь свою я искал случая поездить по Руси», – писал Даль в своей биографии. За 8 лет службы в Оренбуржье он объездил весь Южный Урал, собрал много фольклорных данных, описал все кантоны башкир.

Интересный краеведческий материал содержится во многих произведениях выдающихся русских писателей XIX в. Широко использовали этнографические материалы, фольклор, устное народное творчество Н. В. Гоголь, Н. С. Лесков, П. И. Мельников-Печерский и др.

Таким образом, в изучении краев и губерний России в XIX в. включаются лучшие представители передовой русской интеллигенции. Роль государственных учреждений в развитии краеведения, в отличие от XVIII в., становится меньшей. Очень часто представителям демократического направления в краеведении приходилось преодолевать препятствия и даже испытывать преследования со стороны царской бюрократии.

Объясняя причины препятствий, чинимых правительством делу, которое, казалось бы, должно было помочь бюрократии лучше узнать население и тем самым более умело им управлять, А. И. Герцен писал в 1857 г.:

«Служение государству превратилось в служение начальникам... везде на первом плане стоят отношения личные, ибо... каждый может выиграть гораздо больше личным угождением, нежели исполнением служебных обязанностей... Исполнить дело, значит отписаться...»[55]55
  Голоса из России: Сборники А. И Герцена и Н. П. Огарева. – М., 1975. – Кн. IV – С. 85.


[Закрыть]. «Отсюда проистекает одно из величайших зол, которым страдает Россия. Это господствующая всюду официальная ложь. Можно без преувеличения сказать, что всякое официальное изъявление – ничто иное, как ложь. Все отчеты и донесения... государственных сановников суть ложь... Другое не менее важное зло, проистекающее из существующего порядка вещей, есть всеобщее развращение чиновников... Злоупотребления составляют нормальное положение нашей администрации... подданные остаются беззащитны и безответны перед начальником, ибо они ничем не ограждены от административного произвола и самые жалобы считаются нарушением дисциплины. Все это приводит к всеобщему упадку: ...благородному и способному человеку трудно подчиниться такой системе... За то... ему и не дают хода, кроме разве особых случаев, где он пользуется личным покровительством важного сановника. Отсюда третье господствующее зло – всеобщая неспособность правителей...»[56]56
  Там же. – С. 87—89.


[Закрыть].

«Неспособность есть как бы патент на получение значительной должности. Неспособный человек не имеет большей частью ни самостоятельного характера, неприятного властям, ни побуждений, несогласующих с правительственной системой. Он на все согласен и служит самым безмолвным и покорным орудием для исполнения на бумаге высочайших приказов»[57]57
  Там же. – С. 91.


[Закрыть].

Такие порядки не способствовали развитию науки, в том числе и краеведения. «Вообще духовная сторона народной жизни сильно страдает от правительственной системы. Просвещение не может обойтись без большей или меньшей свободы. Наука, искусство имеют своенравную натуру, которая не поддается правительственным предписаниям, у них свои законы труда и вдохновения, над которыми никто не имеет власти.

Само правительство дошло, кажется, до этого сознания. Не терпя свободы, оно не может терпеть и того, что с нею связано. Но, стыдясь мнения образованного мира, оно не решилось совершенно уничтожить науку и литературу, а стало по возможности подавлять их... Цензурные постановления так строги, что нельзя написать ничего имеющее человеческий смысл. Всякая мысль преследуется, как контрабанда, и даже факты очищаются от всего, что может бросить не совсем выгодный свет не только на существующий порядок вещей, но и на те политические, религиозные и нравственные начала, которые приняты за официальную норму»[58]58
  Голоса из России. – С. 100—101.


[Закрыть].

Но препятствия, чинимые местной и центральной бюрократией, не могли остановить краеведческих исследований по всей стране. Благодаря разносторонней деятельности демократов краеведение развивалось и под их давлением предпринимались отдельные положительные шаги и официальной бюрократией.

С 1838 г. выходят «Губернские ведомости», в которых помещались краеведческие сведения. В 40—50-х гг. XIX в. стали публиковаться труды по отдельным городам и губерниям России, например: «Историческое обозрение Тульской губернии» И. В. Афремова, «Чернигов» П. А. Маркевича, «Описание Москвы и ее достопримечательностей» И. Милютина и др.

Распространены были «Памятные книжки» – своеобразные краеведческие сборники. В них печатались иногда и обличительные материалы. Например, издатель и просветитель Флорентий Федорович Павленков за сбор средств на памятник Д. И. Писареву был сослан в Вятку. Там он организовал сбор материалов для краеведческих «Памятных книжек» под названием «Вятская незабудка», в которых публиковались случаи злоупотреблений местной власти. Первый сборник «Незабудок» был напечатан в 1877 г. в Петербурге (800 экз.). В том же году выходит второй (1050 экз.). Оба сборника разошлись очень быстро. Когда в феврале 1878 г. вышел третий выпуск «Вятских незабудок», в дело вмешался Комитет министров и запретил его. Сохранилось только пять экземпляров «Памятной книжки Вятской губернии за 1878 г.».

Своими историческими исследованиями в Сибири прославился народник Дмитрий Александрович Клеменц (1848—1914). Один из инициаторов и участников «хождения в народ», член «Земли и воли», он был арестован и в 1881 г. выслан в Сибирь. Там он начал заниматься краеведением. Им были проведены многочисленные экспедиции в малоисследованные районы Сибири, Центральной Азии и Восточного Туркестана.

Д. А. Клеменц превратил Минусинский музей в крупное научное учреждение. Ои написал книгу «Древности Минусинского края», опубликованную в Томске в 1886 г. В 1883—1884 гг. Клеменц вместе с краеведом А. В. Андриановым совершил путешествия в верховья Томи и Абакана, в 1885 и 1887 гг. – в Туву, 1888—1889 г. – по таежным районам Енисейской губернии. В 1890 г. он переселился в Иркутск, где активно участвовал в работе музея, издании газеты «Восточное обозрение». Он был главным организатором большой «Сибиряковской экспедиции» 1894—1896 гг. Экспедиция была названа по имени давшего на нее деньги золотопромышленника И. М. Сибирякова. Руководителем экспедиции был Клеменц. Благодаря ходатайству П. П. Семенова-Тян-Шанского, занимавшего тогда высокую должность, он добился разрешения привлечь к ней десять политических ссыльных. Экспедиция комплексно исследовала все стороны жизни якутского и русского населения Якутии. В экспедиции работали Л. Г. Левенталь, Н. А. Виташевский, И. И. Майнов, С. В. Ястремский, Э. К. Пекарский, В. М. Ионов, Н. Л. Геккер, В. Г. Тан-Богораз и др., оставившие ценные труды, опубликованные большей частью лишь в советское время. Клеменц выступал с краеведческими статьями в «Сибирской газете», «Восточном обозрении». Им оставлены мемуары «Из прошлого» (Л., 1926).

За 15 лет жизни в Сибири Д. А. Клеменц собрал огромный исторический материал. В 1897 г. ссылка окончилась, он вернулся в Петербург, работал в Музее антропологии и этнографии АН и в Русском музее.

Аналогичную работу проводили в ссылке и другие народники. Например, А. К. Кузнецов в 1886 г. основал музей в Нерчинске, а в 1895 г.– в Чите.

Много сделали для краеведения И. Г. Прыжов и И. А. Худяков. Иван Гаврилович Прыжов (1827—1885) боролся с предрассудками, пропагандировал атеизм в краеведческих работах. Он опубликовал работы: «Нищие на святой Руси», «26 московских юродивых, пророков, дур и дураков», «История кабаков в России в связи с историей русского народа» и др. Некоторые его работы были запрещены, например: «Поп и монах как первые враги культуры человека», «История крепостного права, преимущественно по свидетельству народа». Он писал, что задача краеведа не только собирать факты, но и давать им оценку. «Я хотел бы собрать в одно целое не только археологические факты, но и все слезы, всю кровь, весь пот, пролитые когда-либо народом, – собрать и высчитать, насколько вынесет это наука счисленная»[59]59
  Прыжов И. Г. Очерки, статьи, письма. – М.—Л., 1934. – С. 252.


[Закрыть]. Его краеведческие статьи имели революционное значение.

Ссыльный И. А. Худяков с 1866 г. жил в Верхоянске. Он интенсивно занимался изучением истории и местного якутского и русского фольклора. Он выучил якутский язык и составил якутско-русский словарь. Материалы, собранные Худяковым по фольклору, были изданы в «Верхоянском сборнике» в 1890 г.

Ценные наблюдения делал В. Г. Короленко в ссылке в Амгинской слободе Якутии в 1881—1884 гг. В рассказах «Сон Макара», «Убивец», «Государевы ямщики» им использованы материалы его этнографических наблюдений.

Определенную роль в развитии краеведения сыграли провинциальные университеты (в Казани, Харькове, Киеве, Одессе) и местные отделения научных обществ. (В 1804 г. было организовано Общество истории и древностей Российских, в 1845 г. – Географическое, в 1846 г. – Археологическое.)

Некоторые крупные чиновники также иногда увлекались краеведением. Так, генерал-лейтенант, инженер Н. Ф. Бутенев собрал большую коллекцию каменных орудий в Карелии, где он с 40-х гг. ведал Олонецкими горными заводами. К 1869 г. у него было уже собрано около 400 каменных изделий первобытного человека. Его коллекция была приобретена Этнографическим музеем Академии наук.

Большую коллекцию «доисторических древностей» собрала А. М. Раевская, жена знаменитого генерала Н. Н. Раевского. Из собранных ею в разных губерниях (Олонецкой, Херсонской, Киевской и др.) материалов был создан частный музей, открытый для посещения. Позднее основную часть находок Раевская передала Румянцевскому музею. Коллекция первобытных орудий была собрана и архиепископом иркутским Нилом (Н. Ф. Исакович), автором очень живых записок о путешествии по Сибири.

Таким образом, первые музеи по археологии были организованы также благодаря деятельности представителей неправительственного направления в краеведении.

Довольно рано в России стало развиваться и школьное краеведение. Еще М. В. Ломоносов стремился привлечь «малых, особливо крестьянских детей» к приискам «неизвестных руд, дорогих металлов и камней». По программе народных училищ 1782 г. предписывалось учителям собирать сведения местной истории краев и о «народах там живущих, о древних остатках и курганах и что о них повествуют...». Устав народных училищ рекомендовал учителям записывать важнейшие местные события, «дабы история Российского государства имела со временем достоверные памятники». Некоторые учителя, занимаясь историческим краеведением. издали ряд трудов (см., например: Бунаков Н. Ф. Избранные педагогические сочинения. – М., 1953).

Большое внимание краеведению уделял Л. Н. Толстой. Он считал, что изучение истории играет большую роль в устранении общественных пороков. Он резко выступал против забвения истории, ее темных страниц: «Зачем раздражать народ, вспоминать то, что уже прошло? Прошло? Что прошло? Разве может пройти то, чего мы не только не начинали искоренять и лечить, но и то, что боимся назвать по имени? Разве может пройти жесткая болезнь только оттого, что мы говорим, что она прошла? Она не проходит и не пройдет никогда и не может пройти, пока мы не признаем себя больными...»[60]60
  Толстой Л. Н. Мысли о воспитании и обучении. – СПб., 1906. – С. 41.


[Закрыть].

Великий русский педагог-демократ Константин Дмитриевич Ушинский резко выступал против тех наставников, которые доказывали, «что ни в нашем прошедшем, ни в нашем настоящем нет ничего такого, на чем могла остановиться юная душа с любовью и уважением... Нет, это не значит воспитывать душу, а скорее разрушать ее... нет, это не образование, а дикость, вандализм, потому что только варварам свойственно не иметь истории и разрушать драгоценнейшие ее памятники, истреблять все и не созидать ничего. А это вандальское... направление нередко принимается у нас многими за признак европейского образования, тогда как в целой Европе нет ни одного самого мелкого народца, который бы не гордился своей национальностью»[61]61
  Ушинский К. Д. Собр. соч. – М.—Л., 1948. – Т. 2. – С. 475.


[Закрыть]. Особое значение в воспитании К. Д. Ушинский придавал родному языку: «Поколения народа проходят одно за другим, но результаты жизни каждого остаются в языке – в наследии потомкам»[62]62
  Там же. – С. 557.


[Закрыть]. Он призывал учителей широко использовать народный фольклор, данные этнографии в процессе обучения и воспитания: «По содержанию наши пословицы важны для первоначального обучения тем, что в них, как в зеркале отразилась русская народная жизнь со всеми своими живописными особенностями»[63]63
  Там же. – Т. 6. – С. 298.


[Закрыть].

Передовые учителя занимались краеведением, организовывали народные чтения. «В тех деревнях, где они велись, они явились звеном, связующим школу с местным населением, приучали его смотреть на школу как на учреждение нужное и полезное не только для детей, но и для взрослых, заинтересовали огромную часть населения содержанием книг и подготовили последующий успех народных библиотек»[64]64
  Чехов Н. В. Народное образование в России с 60-х гг, XIX в. – М., 1912 – С. 181.


[Закрыть]. В начале XX в. народные чтения сменяются чтением лекций, появляются кадры разъездных лекторов с волшебными (проекционными) фонарями. Стали проводиться публичные чтения и для школьников. Появились воскресные школы для взрослых. Правительство закрыло их в 1862 г., но в 1904 г. было вынуждено вновь открыть их. В 1905 г. таких школ числилось 782 (не считая 182 школ под эгидой церкви), а курсов при этих школах для рабочих – 549. Во всех воскресных школах было 3200 преподавателей с 40 006 учащимися. Школы эти существовали в основном на частные пожертвования и были бесплатными (кроме Польши).

Демократическое течение в историческом краеведении всегда стремилось распространить накопленные знания среди народа. До революции, помимо «Путеводителей», издавались с этой целью многочисленные серийные издания: «Природа и люди» (1889—1918), «Живописная Россия» (1901—1905), «Естествознание и география» (1896—1917) и др. В приложении к журналу «Природа и люди» издавался сборник «Народы мира в нравах и обычаях» в 16 выпусках (1914).

В конце XIX в. стали издаваться серии книг «Народы России. Этнографические рассказы для детей» Н. А. Александрова. Под его редакцией была издана серия книг «Где на Руси какой народ живет и чем он промышляет» и др.

В этих книгах показывалось и бедственное положение народов России под гнетом царизма. Например, книга «Инородцы лесов» завершается «Толкователем», где помещен специальный параграф «Причины вымирания инородцев», завершающийся выводом: «Причины вымирания инородцев – это чисто-экономические, а не расовые; и чем экономическое положение обездоленнее, разореннее, тем слабее его плодовитость и тем большая его смертность»[65]65
  Александров Н. А. Инородцы лесов. – М., 1899. – С. XV.


[Закрыть].