Текст книги "Моя Вселенная (СИ)"

Автор книги: Гера Корфф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

-17-

День не задался с самого утра. Проснулась я одна в холодной постели. И не важно, что полночи Марк доказывал мне степень своей любви, все же проснуться я ожидала в его горячих объятиях.

Записка, гласившая о том, что отвезти меня сегодня в аэропорт он не сможет по причине важных переговоров, добавила капельку грусти в мою копилочку.

Черт!

Какао в нашей берлоге почему-то не оказалось. Наверное, все же нужно иногда его покупать, подумала я и отправилась варить себе кофе. Который, кстати говоря, расплескался в разные стороны еще до того, как я успела сделать первый глоток.

Черт!

Собравшись на работу и уже выходя из квартиры, я заметила, что у чемодана, что я возила с собой каждый перелет, внезапно оторвалась ручка. И у меня совсем не оставалось времени поменять его на другой. Пришлось брать в руки и тащить до машины.

Черт! Черт! Черт!

Если есть на свете бог невезения, то однозначно сегодня он мой покровитель.

По крайней мере, так я продолжала думать, когда садилась в машину. И мысленно молилась, чтобы она завелась и отвезла меня на работу.

Вылет был назначен на шесть с копейками, но я решила выехать раньше, чтобы избежать предновогодних столичных пробок.

В светлом салоне моей Ауди воздух был настолько холодный, что казалось, изо рта вырывается не пар, а самый настоящий туман.

В такие моменты я жалела, что в моей машине нет функции предварительного прогревания, как например у Марка.

Но все же свою машинку я любила и ни за что не готова была с ней расстаться.

Благополучно добравшись до аэропорта, мысленно я уже возвращалась из рейса домой. И тут прозвучал звонок моего телефона.

–  Да, – улыбаясь, ответила я.

–  Ну что, Птичка, последний твой рейс в этом году, – промурлыкал в ответ мне любимый голос.

–  Мысленно я уже вернулась и демонстрирую тебе свой свежий загар.

–  Ммм, интересно, и как же ты мне его демонстрируешь? – без раздумий ввязался в игру Марк.

–  Нууу... например в том самом новом белье, что мы выбрали с тобой вместе, ты мог бы по достоинству оценить свои вложения, – смеюсь я.

–  Заметано, Птичка, – хрипло отзывается он, – я люблю тебя, помни об этом всегда, и жду сообщение, как прилетишь.

–  Я тоже тебя люблю, пока, – я кладу трубку и выхожу из машины.

***

Двадцать шестое декабря, до Нового года совсем ничего. Идет небольшой снег.

Как бы я не любила свою работу, но сегодня тяжелый день. Чужой экипаж, множество задержек, да еще и погода все суровей.

Сегодня я в паре с Сашкой, тем самым. Моим другом и напарником в этом экипаже. Мы оперативно приняли пассажиров, рассадили и помогли убрать ручную кладь. Все готово, но мы никак не можем взлететь.

Я на секунду замерла, уставившись в открытую дверь. На землю падали большие белые хлопья снега, создавая непроглядную серую стену впереди.

Не хотелось бы, чтобы вылет опять был задержан.

–  Как думаешь, мы попадем сегодня на место по расписанию или так и будем здесь мерзнуть? – спрашиваю у Сашки.

–  Не переживай, скоро полетим, успеешь выгулять свой новый купальник, – смеется напарник.

Боже, мы уже на час отстаем от расписания. Пассажиры нервничают, их планы на отпуск постепенно портятся.

Желающих провести новогодние праздники в теплой стране на берегу моря с кокосом в руке достаточно много. Я же хочу поскорее вернуться домой и наконец-то встретить следующий год в объятиях любимого человека.

Но работа есть работа, и ее нужно выполнять.

Наш капитан возвращается из аэропорта, куда его срочно вызывали.

–  Погода ухудшается, капитан, какая сводка? – спрашиваю его.

–  Довольно сильный снегопад, кажется, будет буря, – меня не радует его прогноз, – но пока условия еще позволяют лететь.

–  Это хорошо, а то пассажиры нервничают, – пожаловалась я.

–  Не переживай сама и постарайся успокоить пассажиров, скоро летим.

Капитан уходит, мы закрываем дверь и проводим последние инструкции для пассажиров.

Выглядываю в окно. Видимость ухудшается. Надо лететь в ближайшее время, иначе останемся в аэропорту на неопределенный срок.

Я знаю, что пилоты опытные, но чувство тревоги постепенно прокрадывается в мою душу.

Гоню негативные мысли из своей головы, когда слышу голос капитана.

–  Мы вынуждены подождать еще несколько минут, чтобы небольшой самолет смог совершить безопасную посадку, – говорит капитан и по салону разносится недовольный гул.

Еще одна задержка, «одна из» в сегодняшнем дне.

Наконец, отстав от расписания почти на два часа, наш самолет начинает руление на взлетно-посадочную полосу.

Я смотрю в окно и понимаю, что снегопад настолько сильный, что невозможно разглядеть деревья. Я как будто смотрю в пустоту.

–  Мы приносим извинения за задержку. Бортпроводникам занять свои места перед взлетом, – доносится голос капитана.

Мы с Саше занимаем свои места, кажется, готовы к взлету.

По лицам пассажиров вижу, насколько они рады этому событию.

Мы начинаем разбег по полосе. _к_н_и_г_о_ч_е_й._н_е_т_ Во время взлета я всегда предельно собрана и сосредоточена, поэтому нет времени разглядывать пейзаж за окном. Да и какой в этом толк в такую-то бурю.

По телу проносится ощущение отрыва от земли. Самолет взлетал очень медленно и неохотно, будто ленивый человек бежит в гору.

Я начинаю понимать, что что-то идет не так. Мы, словно не можем набрать высоту, пролетаем прямо над верхушками деревьев и самолет начинает трясти.

Свет в салоне мигает, слышатся панические крики пассажиров и дальше хаос.

То, что творится внутри самолета, можно сравнить с огромным миксером. Мы качнулись влево, потом вправо. Я понимаю, что пилоты пытаются поднять самолет.

На секунду самолет стабилизируется, пилоты пытаются восстановить управление. Но через несколько секунд огромный миксер продолжает свою болтанку.

– Аварийная посадка, опустите голову на колени и обхватите ноги руками, – закричала я.

Я продолжаю выкрикивать команды, пока не убеждаюсь, что все пассажиры меня услышали и заняли правильную позицию.

В таком хаосе это сделать оказалось сложно. Когда я опускаю голову на колени, то могу слышать только крики людей. Мы однозначно падаем.

Очевидно, наши пилоты оказались бессильны перед обстоятельствами.

Треск, скрежет, крики людей, гул двигателей, казалось это последнее, что я слышу перед смертью.

– Нет, пожалуйста, – проскулила я, – я не готова умирать, чувствуя ощущение падения.

Я закрываю глаза, и воспоминания мелькают в моем сознании папиным голосом.

5 лет: я купил тебе игрушечный самолет. Он должен тебе понравиться, он же розовый.

9 лет: Ты самый любимый человечек в моей жизни. Запомни это, даже когда ты хулиганишь, я все равно тебя очень люблю.

Дальше я слышу Алинин голос.

11 лет: твой папа был самым лучшим на свете, и он очень гордился тобой.

15 лет: если этот мальчик не отвечает тебе взаимностью, значит он полный дурак. Только дурак не видит, какая ты на самом деле невероятная.

22 года: ты лучшее, что случилось в нашей жизни. Папа смотрит на тебя с небес и постоянно напоминает, как сильно он тебя любит. Потому что ты – это просто ты.

По моим щекам катятся соленые слезы.

Я закрываю глаза и представляю, как Марк обнимает меня, проводит рукой по волосам, шепчет нежности мне на ушко и целует так горячо, что хочется расплавиться в этих объятиях. Я твоя, навсегда твоя.

Мысли о нем облегчили боль в моей груди, я смогла уцепиться за них и навсегда погрузиться в темноту.

***

Марк

Вы когда-нибудь просыпались утром с чувством обречённости?

Словно все, что бы вы не сделали к черту бесполезно. И если вы даже знаете, в чем причина, но изменить это не в силах?

Просто потому, что вы не бог, а живой человек.

А если ещё это чувство обреченности начинает играть с вами в игры и подкидывать картинки событий, одно страшнее другого? Как быть?

Страх, боль и неизвестность – это те чувства, которые обуревают сейчас меня, взрослого мужчину.

Говорят, за момент до гибели перед глазами мелькает вся твоя жизнь. А если это гибель любимого человека? Словно гонг разносится телефонный звонок, и я чувствую, что все это было не просто так.

Поднимаю трубку сразу, даже не смотря на имя звонившего. Молчу.

–  Венера, она... – слышу дрожащий женский голос на том конце провода.

И меня одолевает ужас. Я впервые в своей жизни боюсь, словно грёбаный сопляк. Будто в замедленной съёмке наблюдаю за собой со стороны.

Я стискиваю зубы, в то время, как смертельные тиски паники сдавили моё тело.

–  Н-е-е-е-т! – кричу я, что есть силы, лишь бы заглушить голос в телефоне, и не слышать того, что может всё разрушить.

Я с силой сжимаю в руке телефон, пытаясь сконцентрировать все свои страхи в этом жесте, чтобы сдавить их ладонью и превратить в крошки. А потом из моей груди выходит весь воздух, и я тону, словно в глубоком– глубоком море, не могу найти в себе силы немного поработать руками, чтобы выбраться на поверхность.

Я был почти в отключке. Ледяной ужас накрыл меня настолько, что тело окоченело с головы до ног, голова кружилась, а перед глазами поплыли цветные круги.

В голове молнией пронеслась мысль о том, что я не имел права позволять себе предаваться грёбаному унынию и жалеть себя. Я должен был быть сильным ради неё, она ведь не умрёт. Она должна выжить ради меня, просто обязана.

Я не мог представить, какой ужас она испытывала в этот момент, какой одинокой она себя чувствовала.

Она не могла умереть, только не сейчас, еще слишком рано. На земле достаточно людей, заслуживающих этой участи, но, тем не менее, они живее всех живых, и только для неё у тебя заготовлена иная судьба, слышишь меня? Эй, ты! Тот, кто смотрит сверху со своего насиженного места! Убери свои чертовы лапы от неё и бери кого– нибудь другого, но только не её!

Эта мольба была настолько утопической, но я все равно цеплялся за неё каждой частицей своей души. Я не хочу сдаваться.

Эй, Создатель, или как там тебя, если тебе нужно кого-то забрать вместо неё... бери меня...

Я так сильно её люблю, что готов поменяться с ней местами, лишь бы она жила. Пусть не ту жизнь, что мы планировали, но жизнь.

За несколько минут до раздавшегося звонка от Нелли в приемной моего кабинета по новостному каналу вещали экстренное сообщение.

Дверь была открыта, и голос репортера невольно ворвался в мое сознание.

«Примерно двадцать минут назад в столичном аэропорту произошла трагедия».

Обрывки фраз, словно сквозь вакуум доносятся до меня.

«Пассажирский самолет... авиакомпании... разбился вблизи аэропорта... семьдесят один человек на борту... шесть членов экипажа... информации о выживших или погибших пока нет...»

Сознание мутнеет, меня ведет и приходится облокотиться на стену, чтобы просто не рухнуть прямо здесь. Оглядываюсь.

Олег, помощник стоит рядом, в глазах полный ужас. Без слов понятно, кто находился на борту этого самолета.

Может, все-таки ошибка? Она должна была вылететь еще два часа назад, что их задержало?

«Из-за непростой метео-ситуации разглядеть что-то не представляется возможным... эти кадры сделаны очевидцами спустя... считанные минуты после катастрофы».

Поднимаю глаза и вижу на экране темноту, где-то вдали ярко-оранжевого цвета столб огня. Боже...

«Данные о том, что произошло и сколько самолет пробыл в воздухе, пока разнятся... ни о каких неисправностях на борту экипаж не сообщал... поломка самолета наряду с ошибкой пилотирования и неблагоприятными метеоусловиями – это сейчас три основные версии катастрофы... более никакой информации не сообщается... будем ждать официального заявления представителей авиакомпании».

Это последнее, что я слышу.

Срываюсь с места.

Напролом.

Бегу, что есть силы. Лишь бы успеть, лишь бы добраться.

Я должен быть там, с ней.

Я знаю, она жива. Я не могу ее потерять, снова, навсегда.

***

Вы никогда не задумывались о том, насколько случайно наше движение в жизни? Предначертано ли нам постоянно сталкиваться с другими людьми на встречных курсах?

Одна среднестатистическая семья собиралась лететь на новогодние каникулы в жаркую страну. Для них это был первый отпуск подобного масштаба.

И вот, когда они садились в припаркованное такси, чтобы отправится в аэропорт, старшая дочь семейства вспомнила, что забыла дома одну важную для нее вещь и вернулась за ней.

Когда она взяла эту важную для нее вещь, позвонила мать и попросила захватить то, что забыла она.

Пока старшая дочь бегала домой за забытыми вещами, в небе над столицей зарождалась снежная буря. И пока снежная буря копила силы для удобного момента, девушка выбежала из дома и села в машину.

Водитель такси, что приехал за этой семьей, за некоторое время до этого, довез пассажира чуть быстрее и остановился выпить чашечку кофе.

На вызов к семье, что летела в отпуск в жаркую страну, такси приехало с опозданием, потому что возле кафе, где он остановился выпить чашечку кофе, из-за аварии образовалась пробка.

На перекрестке такси остановилось пропустить машину, что нагло подрезала их. За рулем ее сидел мужчина, что опаздывал на встречу к своей любовнице.

Пока этот мужчина, спешащий на встречу к своей любовнице переезжал дорогу такси, буря обозначила свое присутствие густыми хлопьям снега.

И пока буря становилась все суровей, превращаясь в метель, такси стояло в пробке недалеко от аэропорта.

Когда пробка рассосалась и дала возможность проехать такси, на въезде возле шлагбаума в автомате закончилась лента, что выдает талоны на парковку.

И пока такси со своими пассажирами ждало, когда заменят ленту, буря, наконец, набрала свою мощь и полностью опустилась на город.

А в это время, самолет, что должен был отвезти семью на их самый важный отдых в году, принял на борт дополнительных пятнадцать человек, что не могли улететь отменившимся рейсом и из-за перегруза самолета капитан принял решение слить часть топлива, что задержало рейс еще на целый час.

Сводка о погоде, что капитан получил час назад устарела, и капитан не получил прогноз на дождь со снегом и метель, который должен был получить. Погода ухудшалась с каждой минутой.

И если бы хоть что-нибудь из этого пошло иначе: не вернись девушка за забытыми вещами. Или этот человек, что подрезал опаздывающее такси, выехал бы на несколько минут раньше. Не останавливайся такси на чашечку кофе и успей проскочить на одну машину вперед возле аэропорта. Не подбирай лишних пассажиров на борт и не сливай часть топлива пилот, то не было бы этой задержки.

Фатальной задержки.

У капитана этого рейса был свой взгляд на то, что является правильными и профессиональными действиями.

Его беспокоила судьба пассажиров, честно говоря, он любил, когда пассажиры попадают на место вовремя и по расписанию.

Капитан спешил и потому не запросил противообледенительную обработку, что могло привести к нарушению воздушного потока при взлете и падению подъемной силы.

Венера

Меня разбудила пульсирующая боль в голове.

Я чувствовала, как коварный холод пробирается к моим костям.

Я так чертовски замерзла, что мои зубы стучали друг об друга.

Через какое-то время стал слышен шелест деревьев на ветру и грохот моего сердца, отдающийся в ушах. Казалось, я окружена тишиной и одиночеством.

Страх сковал меня. Я боялась открыть глаза.

Попробовала пошевелить рукой. Что-то лежало на мне сверху и от этого становилось больно двигаться.

Я открыла глаза и увидела темноту.

Пытаюсь подняться, но мое тело одеревенело.

Первое, что вижу, когда прихожу в себя, это то, что повсюду разбросаны вещи и изуродованные обломки самолета.

Я не соображаю, где нахожусь, и когда до моего сознания начало доходить, я поняла, что еще жива. Я была наполовину убеждена, что сплю, и звуки, что пробираются в мое сознание, не настоящие. Но нет.

Я все еще жива.

Все произошло так быстро и стремительно.

–          Помогите, – раздается недалеко от меня детский голос, – пожалуйста, помогите мне.

У меня заколотилось сердце. Казалось, лишь оно дает мне силу, чтобы двигаться.

Я собрала внутри себя всю энергию, на которую была способна, и выбралась из-под обломков, что придавили меня.

Маленькая девочка, что сидела в первом ряду со своими родителями, лежала и плакала. Бедный маленький ребенок испытал такой ужас, что просто задыхался от паники в моих руках.

Ее родители лежали рядом без сознания, но прощупав их пульс, я смогла определить, что они все еще живы. Кое-как скинув с них обломки и раскиданные вещи, я попыталась привести их в чувства.

–          Давай помогу, – раздалось сзади.

Сашка. Грязный, помятый, весь в крови. Но живой.

–          Закидывай мужчину мне на плечи, я вынесу его отсюда, – говорит мне мой напарник.

Я огляделась, часть борта самолета была разрушена. Через нее можно было выбраться.

Рядом с нами пассажиры приходят в себя и как ни странно без паники помогают тем, кто не в состоянии выбраться самостоятельно.

Нам с Сашей остается лишь раздавать команды, как и что правильно делать.

Я пытаюсь пересчитать пассажиров и в этот момент не могу не поверить в чудо.

Все семьдесят один человек на месте. Никто не остался без травм, тяжелых или нет, но все были живы.

До меня доносится звук взрыва. Я вижу огонь, что охватывает всю заднюю часть самолета. Господи, в самолете же полно топлива.

– Сюда, – кричу я, – скорее идите все сюда, – мне необходимо увести людей как можно дальше.

Буря не прекращалась. Люди были дезориентированы, но они слышали меня и шли на мой голос.

Мое тело буквально гудело от переизбытка адреналина. Мы пробирались сквозь густые заросли, и ветки били по моему лицу, царапая кожу.

Пассажиры успели отбежать на безопасное расстояние, пока пожар не распространился.

Спустя примерно пятнадцать минут я слышу звуки вертолетов и сигнал аварийной службы, что пытается пробраться к месту аварии.

Но я не могу издавать ни звука, потому что лишилась способности дышать, когда живот обожгло резкой болью.

Наклонив голову, я пытаюсь устоять на нетвердых ногах. Вокруг все еще раздаются панические крики. Пассажиры были в шоке, сейчас же их накрывает паника и осознание происходящего.

Люди начинают плакать.

Моя голова закружилась.

Дрожащими руками я схватилась за бок и почувствовала что-то теплое и влажное. Синяя форма на моем теле была разорвана и постепенно окрашивалась в темно-багровый цвет.

Я упала на спину, и мой затылок пронзило очередной вспышкой боли.

Я лежала, и на мое лицо падали большие белые хлопья снега. Я больше ничего не слышала, словно оглохла. Но сквозь белую пелену пыталась напоследок вглядеться в небо и звезды, что конечно же всегда были там.

-18-

Больно...

Как же невыносимо больно... И холодно...

Очень холодно...

Пытаюсь пошевелить конечностями, но, получается сделать это лишь в своем воображении. Я хочу открыть глаза, но веки настолько тяжелые, будто надо мной стоит человек и специально их держит. У меня нет сил сопротивляться.

–  Марк, ты не можешь сидеть здесь безвылазно, – слышу знакомый мужской голос, – поехали домой, приведешь себя в порядок, отдохнешь.

–  Я не оставлю ее, – слышу тихий, мрачный, родной голос, – поезжай сам.

Внутри мне становится тепло и радостно. Он здесь. Он рядом. С этими мыслями я снова проваливаюсь в темноту, что избавляет меня от боли.

Мне снится прекрасный сон. Я сижу на берегу моря. Легкий бриз играет с моими волосами, рассыпая их по моим плечам.

За спиной Марк кутает меня в свои крепкие, надежные объятия. Недалеко по кромке воды бежит мальчик, совсем маленький, а за ним собака.

Большой белый лабрадор догоняет и прыгает вокруг ребенка в попытке дотянуться своим влажным языком до щечки мальчика.

Где-то издалека доносятся звуки. Я пытаюсь прислушаться, и постепенно они превращаются в голоса.

–  Я настолько привык, что она снова рядом, что просто расслабился. Я уладил все возникшие проблемы, но то, что казалось, было перед самым носом, избежать не удалось, – голос Марка полон муки и страданий.

–  Не вини себя, – бормочет Алекс. Это его я слышала в прошлый раз. – Ты не мог предотвратить авиакатастрофу.

–  Вот сейчас, когда Венера оказалась на грани жизни и смерти, я действительно понял, как много она для меня значит. Насколько сильно я ее люблю. Наши жизни тесно сплетены в одну, и я не готов ее отпускать. Никак и никогда... Я за ней повсюду... и в рай, и в ад...

–  Она выкарабкается, – голос Алекса срывается, – ты не хуже меня знаешь, какая она сильная и упрямая.

–  Она спасала людей с переломанной ногой и торчащей железякой в животе, – это почти всхлип, и мне хочется протянуть руку к Марку, потрепать по непослушным волосам и сказать: «Эй, дружок, я здесь, все хорошо. Ты не потеряешь меня».

Но все, что я могу сделать – это вяло пошевелить пальцем, отчего звуки аппаратуры, что подключены к моему телу взрываются бешеным писком. Вокруг начинается хаос.

Это так громко, кажется, перепонки в ушах сейчас начнут лопаться от перегруза.

Я не могу этого выдержать, и туман снова заволакивает мое сознание.

Последнее, что я помню, перед тем как отключиться – это огромные снежинки, что падают на мое лицо.

Когда я снова открываю глаза, надо мной нет ни звезд, ни снега, но есть кое-что другое.

Я смотрю в белый потолок, который находится словно в тени, а по его поверхности пляшут фигуры животных. Хочется смеяться.

Кто-то включил детский ночник.

Проследив взглядом по руке, увидела трубку капельницы.

Я в больнице.

Хочу встать, но тело словно не мое.

Оно не слушается меня. Будто говорит мне: «Я устало, отстань от меня».

Поворачиваю голову. Справа от меня в кресле у постели сидит Марк. Сердечный монитор зафиксировал резкое учащение моего сердцебиения при виде него.

Интересно, бывает влюбленная тахикардия? Надо поинтересоваться у врача.

Марк спит. И яркого света не нужно, чтобы понять, как хреново он выглядит. Серого цвета лицо, синяки, что уютно устроились под глазами, щетина – мечта любого барбера.

Одежда не свежая. Напрашивается вопрос о том, сколько я здесь валяюсь.

Хочу пить. Так нестерпимо сильно. Пытаюсь позвать Марка, но горло высохло. Без глотка воды разговаривать просто не смогу. Замкнутый круг какой-то.

Мне удается протянуть руку к стаканчику, что стоит на прикроватном столике, но сил взять его нет. Он падает плашмя прямо на пол, разливая такую бесценную для меня жидкость.

–  Венера? – встревоженный Марк быстро встает и нажимает кнопку вызова персонала. – А вот и ты, милая.

–  Пить, – во рту сухо, как в пустыне, и моя просьба превращается в мольбу умирающего.

–  Хорошо, я все сделаю, только, пожалуйста, пока не двигайся, – он хватает мою руку и губами прикасается к тыльной стороне ладони.

В палату быстро забегает пожилая медсестра и с облегчением выдыхает.

–  Проснулись, ну, слава богу, дорогая, – она вынимает иглу из моей вены и забирает капельницу, – сейчас позову врача.

Марк осторожно придерживает мою голову рукой и помогает мне сделать несколько глотков.

–  Я странно себя чувствую, – признаю я, когда появляется голос, – такое впечатление, что из меня пытались сделать сито.

Марк смотрит на меня с выражением полной тревоги.

–  У тебя была дырка в животе. Слава богу, жизненно важные органы не были задеты. Операцию ты перенесла хорошо. Да и еще у тебя сломана нога.

Только сейчас я увидела, что моя правая нога была полностью в гипсе и висела на растяжке.

Марк выглядел таким расстроенным, что у меня появилась необходимость заверить его, что все не так уж плохо.

–  Я жива, а это главное. Могло бы быть хуже, – пробормотала я.

–  Это самая лучшая новость для меня, – я чувствовала, как рука, которой Марк сжимал мою ладонь, начинает трястись. – Я люблю тебя, милый, все будет хорошо.

–  Обязательно будет.

–  Ты не поверишь, но так хочется черешни, – говорю я, когда снова откидываюсь на подушки.

–  Черешни? – в полной растерянности и недоумении переспрашивает он, – боже, женщина, если не этим..., –  указывает рукой на больничную койку, – ... ты сведешь меня в могилу, то своими просьбами точно.

Я не могу  сдержать улыбку, хоть и с трудом она мне дается. Но выражение лица Марка в этот момент бесценно.

***

Я очнулась первого января. Новый год. Как символично. Словно судьба дала мне еще один шанс на жизнь. И я им намерена воспользоваться.

Меня оставили в больнице еще на неделю. За это время в моей палате кто только не побывал. Алекс, который приехал на следующий день после катастрофы.

Диана с Дэном приезжали на несколько дней, но вынуждены были вернуться домой, как только я очнулась. Я была очень рада их видеть.

Нелли со своим женихом заглядывали, как только появлялась возможность, ведь в авиакомпании сейчас полным ходом шли проверки и разбирательства. Вчера вечером она вообще додумалась протащить ко мне в палату бутылку вина, которую мы тут же распили.

Марк, который обнаружил нас спустя час пьяных и смеющихся почему-то ругался и грозился подругу больше не пускать на порог. Она обозвала его скучным и довольная ушла в закат.

Валерий Палыч с женой принесли мне что-то безумно жирное и жареное, что есть мне все еще было нельзя, но я не решилась их расстроить.

Как и ожидалось, новость об авиакатастрофе попала в международные новости, и видимо Дамиан услышал их. Он прислал мне букет пионов нежного розового оттенка, и где только взял, удивлялась я. В записке были написаны пожелания скорейшего выздоровления. Официально до жути.

Алинка примчалась как фурия и орала на меня, чтобы я не смела, оставлять ее грешную душу одну – одинешеньку. Пришлось отпаивать ее успокоительными и заверять, что все уже позади.

Марк практически не отходил от меня. Несколько раз я слышала, как он по телефону разговаривал со своим помощником и давал ценные указания.

Я не задавала глупых вопросов, знала, что Марк в силах разобраться сам. Тем более, нам обоим было необходимо находиться рядом друг с другом.

Часто ночью я просыпалась от вспышек фантомной боли. В эти моменты Марк пересаживался ко мне на кровать, обнимал, гладил по голове и рассказывал всякую ерунду.

Иногда я ловила на себе его задумчивый взгляд и понимала, что это были единственные глаза на свете, в которые я хотела бы смотреть.

–  Милая, если ты не перестанешь так смотреть на меня, я тебя трахну, а учитывая твое состояние – это не лучшая идея, – я лежала в кровати, а Марк разлегся в своем любимом кресле возле меня.

Мы смотрели какой-то дурацкий фильм про зомби и ели запрещенную еду.

–  Тебе нужно отдохнуть, завтра утром мы поедем домой.

–  Я в порядке, мне уже достаточно хорошо, чтобы испытать парочку оргазмов подряд, – подразнила его я.

–  Черт, – проворчал он, взглянув на мою загипсованную ногу.

***

Я проснулась от самого приятного ощущения на свете. Ощущение нежных поцелуев, перемещающихся по моему обнаженному животу.

На секунду мне показалось, что я все еще сплю, но это был сон наяву.

Я тихо вздохнула, когда почувствовала легкое щекотание от щетины, касающейся моего живота.

Открыв глаза, я прикусила губу и посмотрела вниз. На меня был устремлен взгляд цвета мокрой зелени.

Поцелуями он передвигался по моему животу все ниже, языком оставляя влажный след на чувствительном месте между моих ног.

Его взгляд, искрившийся озорством, все еще был прикован ко мне.

– Доброе утро, – промурлыкал Марк, оторвавшись от меня лишь на секунду.

Подцепив край моих трусиков, он стащил их с меня настолько, насколько позволяла это сделать моя сломанная нога.

–  Вижу, ты подумал о предложении и в моем меню сегодня утренний секс, – прошептала я.

Подняв голову от моих бедер, он посмотрел на меня тяжелым взглядом и облизнулся.

На секунду задержала дыхание, потому что выглядело это чересчур сексуально. И с моим вынужденным целибатом и Марком, находившимся со мной двадцать четыре часа в сутки без права коснуться его интимнее, чем поцелуй в губы, мои трусики были настолько мокрые, словно побывали в самом жутком наводнении на свете.

–  Сегодня никакого траха, – я была на грани истерики, собираясь уже высказать ему все свои претензии, как голова Марка опустилась между моих ног.

Я почувствовала, как он провел языком снизу вверх, не оставляя без внимания ни один миллиметр важного кусочка моего тела.

Я застонала и схватилась за простыню. Удовольствие накатывало и взрывалось во мне. Я чувствовала его горячее дыхание, а он продолжал доводить меня до грани чувств, а затем отступать.

Это было настолько опьяняющее чувство, что вызывало напряжение в каждом потаенном уголке моего тела.

Мое дыхание стало еще более прерывистым, когда я почувствовала, как палец Марка проталкивается внутрь меня. Он двигался настолько медленно, что будь я способна, то давно в нетерпении набросилась бы и сама оседлала бы Марка.

Наконец, я почувствовала, как к одному пальцу прибавился другой. Они вдвоем начали набирать нужный мне темп. Его язык продолжал облизывать меня, но мне он нужен был тут, напротив. Одной рукой я потянула его на себя и обрушилась губами на его рот.

–  Я хотел подождать, пока ты не поправишься, – на короткий миг, он отвлекся от поцелуя, – но я слишком сильно изголодался по тебе, чтобы отказаться от этого, – он посмотрел в мои глаза и одновременно с этим облизал свои губы, которые были покрыты моими соками.

Он вернулся губами к моему рту, и в тот миг, когда ощущения достигли самой верхней грани моих чувств, наслаждение взорвалось во мне огромной, крышесносной волной. Сметая на своем пути все переживания и печали последних дней.

Марк заглушил мои всхлипы поцелуем. Он отстранился от меня лишь в тот момент, когда я полностью расслабилась и растеклась по постели в сладкой неге.

–  Я больше никогда, слышишь меня, – чувствую, как Марк устроился рядом и шепчет мне на ушко, – никогда не позволю чему-либо случиться с тобой.

Я открываю глаза и прижимаюсь к нему всем телом в попытке успокоить его чувства, что до сих пор тревожат его день за днем, час за часом.

–  Если мне понадобится запереть тебя в четырех стенах, чтобы никто и ничто не добралось до тебя, я сделаю это, – шутливо сказал он.

–  Этого не понадобится, – серьезно ответила я, – потому что я ни за что больше не оставлю тебя ни на минуту. Смотри, как бы я не надоела тебе своим присутствием.

–  Не дождешься, я отправлюсь за тобой хоть на край света. Ты – часть меня, а я – часть тебя, и этого не изменить... никому и никогда.

У меня сдавило грудь от нахлынувших эмоций, и я молча кивнула ему в ответ.